***
   Свет или таинство — свеча во тьме рассудка...
   Как истукан пред истиной, стоит Пилат слепой —
   Загадка мироздания — или чья-то злая шутка,
   Прослыть невежеством — бессилием пред толпой...
   
   Зри! — не смутят глаз скромные одежды,
   Знай, трудно отыскать — где истины лицо,
   Всезрящий взгляд сквозь сомкнутые вежды —
   Пронзит насквозь порок — пророков и лжецов!..
   
   В нём обретёшь свой дар и силу ясных мыслей —
   Путь воина света — быть самим собой,
   Идя по лестнице, дойти до горних высей
   заоблачных — начертанных судьбой!..
   
   05.05.2018

   Илья, разрешите и мне поучаствовать.
   
   В СТАРОМ ПАРКЕ.
   Медленно, в какой-то задумчивости, падали листья на круговые аллеи отдалённого парка. В филигранной тишине было слышно прощальное дыхание каждого деревца. Нехотя срывался листок за листком, заполняя пространство, осенённое лёгкой сиреневатой дымкой. И в этом порхании почти невесомых листьев было что-то трогательное и таинственное.
   Ожидание. Это чувство как-то нечаянно закралось в мою душу. Я присела на старую деревянную скамейку, стараясь не спугнуть двух сизых голубков. Похоже, они меня даже не заметили. Наверно, им было хорошо вместе и моё появление было незначительным, пусть лишним, но не мешающим. А может, они догадались о грусти в моём настроении и не хотели оставить в одиночестве. Так или иначе, но я была благодарна тихонько воркующим птахам и мне по душе пришлось наше молчаливое сосуществование.
   Недолгой идиллии помешал внезапный несильный порыв ветра. С берёз посыпались на скамейку мелкие золотые листочки-монетки. Потом ещё и ещё. Видимо, ветру понравилась игра с листьями, и он расшалился не на шутку. Через несколько минут уже куролесил вовсю.
   Разноцветной листвой заполонились аллеи. Непроглядность. Жёлто-рыжая мельтешащая непроглядность.
   И в это мгновение в уже опустившемся сумраке появились две тени. Неожиданно. Он и Она шли навстречу друг другу. Не спеша. Ещё не догадываясь, что в их судьбе сейчас, сию минуту, произойдёт одна единственная встреча, которая изменит жизнь, облекая в солнечные краски увядающей осени всё скучное, серое, суетное и печальное, делая понятным то, что казалось непостижимым.
   Расстояние между ними сокращалось. Голубь с голубкой перестали ворковать. Мы замерли одной неразрывной, дышащей в унисон троицей, обратившись в слух и внимание.
   Шуршание листьев. Шаги. Он и Она. Прикосновение. Проникновение. Только взглядов. Несколько мгновений. Или целая жизнь?
   Что мы знаем о любви? Кроме того, что перед этим таинством бессильны? Не пытайтесь объяснить чудесное, потому что нет и никогда не будет таких слов, способных передать нежность зарождающегося огонька, ярость пламени в душе и её испепеление.
   Ветер неистовствовал. И в этом упоительном вихре хотелось стать беспомощным малюсеньким листочком, кружиться, раствориться, наконец, в этой пёстрой безудержной кутерьме и мчаться куда глаза глядят до одури и вдруг…остановиться, затихнуть, не дыша, слушать биение собственного сердца, которое часто бывает вынуждено потворствовать непредсказуемости нашего настроения…
   Два силуэта медленно удалялись друг от друга. Он и Она. Они никогда не встретятся. Но миг, вручённый им вечностью, сохранит память, а любовь – мгновенная и навсегда – будет соединять их души даже на неземном расстоянии.
   Я ещё не одну осень встречу в старом парке, надеясь увидеть продолжение этой истории. (Любопытный я всё-таки человек!). Меня узнают и обрадуются те же самые голуби. А это будут именно они, потому что я так хочу, чтобы были именно они. Мы вместе будем растворяться в листопадах и туманах. И будем ждать…

   ЛЕНИВОЕ
   
   Тепла постель – встать неохота,
   Но нужно выгулять пальто,
   Перо со шляпой, зонтик, боты,
   Кота и крысу…Шапито!
   По пяткам чвакнет дверь сварливо,
   Впустив туманный холодок;
   Ступенька крякнет вслед лениво,
   Чирикнет серый городок.
   Поддакнет птица вестовая,
   Стряхнёт все новости с хвоста.
   Сквозь морось зыркнет мостовая
   Тоской опавшего листа…

   Весенний ветер, опьянев,
   В любви признался даже елям старым.
   Они кружили вальс смущенно и устало.
   Я от восторга обалдев,
   Отчаянно с годами в бой вступила.
   Но память предала и отступила.

   СКАЗКА, РАССКАЗАННАЯ ОСЕНЬЮ
   
   На белый, чистый лист
   Ступаю строчками,
   Как за черту бессмертья…
   За ним
   Бесплодных дел и мыслей круговерть
   Оставлю…
   
   Лето догорало на глазах. Черные тучи клубились над самыми крышами.
   В окно заглянула Осень.
   - Господи, дождалась!
   Мы смотрим друг на друга. Я чувствую, как затягиваются раны, отступает боль.
   - Здравствуй, - прошептала Осень.
   Окно запотело. Я улыбаюсь. Я боюсь разбавить чувства обычными словами.
   - Как ты? – Спрашивает Осень, на выбор позолотив пряди тонконогой березки.
   Я улыбаюсь. Я пью звуки ее голоса и постепенно пьянею: «Рыжая бестия, я ждала тебя и успела состариться на целый год».
   Осень по-бабьи подмигивает:
   - Я припасла для тебя слезы тридцатилетней выдержки. В них аромат грусти, радость встреч, гореч ошибок, потерь и разочарований. Они наполнят тебя мудростью… Ты молчишь?
   Я улыбаюсь и открываю окно. Осень заглядывает в комнату.
   - Ты одна?
   Я пожимаю плечами.
   - Рыжая, - окликнула слеза.
   - Золотая, - поправляет Осень.
   - Рыжая бестия, - поддразнивает слеза другая.
   - Вредина, - смеется Осень и крепко меня обнимает.
   - Сердце болит, - шепчу я, растворяясь в слезах.
   Осень отстраняется, заглядывает в глаза и, накинув мне на плечи шаль-паутинку, в задумчивости бродит по комнате. От шали пахнет дождями, увядающими травами, низким, серым небом. Я чувствую: Осень что-то скрывает…. Она протяжно запела: «Так уж вышло, и не знаю, как случилось, я с бедой зеленоглазой обручилась…»
   - Не то, не то, - смеюсь я сквозь слезы.
   Осень грустно улыбается:
   - Творец любит тебя.
   Я чувствую волнение:
   - Мы больше не увидимся?
   - Не то, не то, - смеется, передразнивая, Осень и снова заглядывает в самую душу своими серыми глазищами. – Творец любит тебя.
   - Тем и живу, - отвечаю одними чувствами.
   - Тебе хочется плакать? – Осень подходит вплотную.
   - Мне хочется жить, - плачу я.
   Осень не смогла скрыть слез. Первые капли, предательски крупные, стекли по холодным ладоням окон.
   - Не о том, не о том! – забеспокоился ветер и кинулся разгонять тучи.
   Небо одарило радужной улыбкой.
   - Ты не хочешь спросить, - как бы между прочим, бросила Осень.
   Рябина зарделась.
   - Ну и люди! – возмутилась Сорока.
   - Им бы все про любовь, - проворчал малиновый куст.
   - В его кудрях много седины, - будто сама с собой говорила Осень. – Печаль в его глазах заставляет меня плакать.
   - Он не забыл, - поняла я.
   Осень, как бы оценивая, подкинула на ладони горсть золотых листьев и просыпала их на землю.
   - И не простил, - сказала я то, что знала наверняка.
   - Не смог, - подтвердила Осень.
   - Так не любят, - упрекнула я.
   - А как? – прошептала Осень.
   - Карк??? – закричали в небе птицы.
   - Не знаю, - призналась я. – Но это больно.
   Подошла Ночь и прислушалась.
   - О чем это вы?
   - Он не простил, - пожаловалась я.
   - А, знаю, - посочувствовала Ночь.
   Речка возмущенно всплеснула, забрызгав иву. Ива всхлипнула:
   - Осторожней, мне зябко.
   - Любит, не любит, ерунда какая-то, - томно пропела Русалка, наматывая на хвост зеленую прядь густой бороды водяного царя.
   - Не простил, уф-ф, не простил, - вздохнул Филин.
   - Ты-то что понимаешь? – отозвался Леший.
   - У нас не так, - засмеялся молодой ветер, запутавшись в кудрях рябины.
   Ночь бродит по колено в лесной прохладе.
   - Чего только не бывает.
   Я прислушиваюсь. Я хочу сказку. Они знают – это спасает меня. Лес расступается, открывая сцену. Осенняя Ночь начинает свое гипнотическое повествование…….

   "Май" на белом коне...
   
   «Май» на белом коне проскакал по лесам и равнинам,
   Оставляя на ветках черемухи белый налет.
   Золотыми подковами след отпечатав картинно,
   Он горячим дыханьем в сердцах плавил паковый лед.
   
   Бил коня по бокам он размашисто веткой сирени,
   В стременах поднимаясь, кудрявой крутил головой.
   На поляне цветущей он падал в траву на колени,
   И смеялся по-птичьи так звонко и ухал совой.
   
   Пил прохладную воду ручьев и таежных речушек,
   И березовым соком поил он коня от души.
   Собирал ожерелье и бусы из мелких ракушек.
   И стихи сочинял под плакучими ивами часто в тиши.
   
   Он влюбился в природу земную по самые уши.
   И от этой любви зеленели леса и луга.
   "Май" сердца пробуждал и замерзшие черствые души.
   Над землей пронеслась белоснежная яблонь пурга
   
   «Май» на белом коне проскакал по лесам и равнинам.
   Оставляя на ветках черемухи белый налет.
   И как в детстве поверивши сказкам, чудесным былинам,
   Пью опять этот майский березовых барышень мед.

   Сплин
   Ну вот и осень.
   Слава Богу -
   Он лето создал неплохим:
   Дожди местами, понемногу…
   А в общем – теплым и сухим.
   
   И как обычно, вслед за этим -
   Размытый стеклами пейзаж
   Стекает, вслед за «бабьим летом»,
   На красно-рыжий вернисаж
   
   Ушло тепло, вздохнув истомно,
   И мысли, как их не суши,
   С дождем стекают монотонно
   На состояние души.

   Весна
   
    …А за деревней по опушкам,
   Не разбирая пня на пне,
   Девчонка в солнечных веснушках неслась на огненном коне.
   
   Гашник видом рыбы снулой – полоска жезла напряглась:
   - Стоять! А ну, с коняки слазь.
   Пила? Дыхни.
   Она вздохнула,
   И в души солнышко плеснуло, а в небо радуга вплелась.
   
   Пришла весна – мораль пресна,
   Но это – Новая Весна.

   ВОЗЬМУ БИЛЕТ В РОМАШКОВОЕ ЛЕТО
   
   Возьму билет в ромашковое лето
   и окунусь в объятья горных трав,
   где пахнет солнце мёдом подогретым,
   в себя бальзам живительный впитав.
   
   Сплету венок из васильков и мяты,
   омытых свежей утренней росой.
   Вдыхая запах терпко-ароматный,
   сольюсь в одно с земною красотой.
   
   Там облака, свиваясь в караваны,
   плывут к далёким, шумным городам...
   Я тишиной укроюсь и туманом,
   и никому блаженства не отдам!
   
   Умчусь туда, где горные вершины
   сверкают непорочной белизной.
   Я восприму, как праздник именинный,
   с тобой свиданье, край любимый мой!
   
   Пусть мне споют шмели-тяжеловозы,
   споёт о летних зорях кыл-кобыз*...
   Всё! Решено! Откинуты вопросы,
   я в отпуск еду пить в горах кумыс!
   
   *кыл-кобыз - муз. инструмент у народов Средней Азии.

   Была у Веры уникальная способность: везде, всегда, в любой новой среде у неё немедленно появлялись поклонники среди парней, которые уже после первых десяти минут общения превращались во влюблённых рабов. Как происходило знакомство, Эля ни разу не видела, а вот процесс перехода нормального парня в восхищённого раба один раз наблюдала своими глазами.
   
    После обеда на турбазе они взяли два стакана сметаны и устроили себе вечером праздник: клубника со сметаной. Вера вышла нарвать диких цветов, в которых нежились все коттеджи, а, вернувшись через пять минут, сказала:
    - Там двое парней позвали погулять. Пошли?
    - Ладно, - согласилась Эля, - только не пойму, когда ты успела.
   Сколько ещё раз Эля будет удивляться Вере – активной, любознательной, супер коммуникабельной!
    Прекрасный вечер раскрыл перед ними все богатства:прощальные­ лучи уходящего спать солнца, свежесть настоянного на травах воздуха.
    Парни представились:
    - Я Пётр, а он Виталий. Мы альпинисты, завтра выходим в поход повышенной категории сложности. Мы уже давно готовили этот подъём и давно мечтали побывать в горах Киргизии.
    Оба были среднего роста, стройные. По сдержанной манере поведения Эля подумала: "Такими, наверно, и должны быть альпинисты. Болтливые и самовлюблённые в горы не пойдут".
   
    Они подошли к круглой цветочной клумбе. Вера сорвала цветок, встала на возвышение и, глядя на всех сверху вниз, продекламировала:
   Хочешь, сердце положу на твою ладонь?
   Хочешь, руку обожгу, ведь оно – огонь!
   Не студи его водой и не холоди,
   А не выдержит ладонь – просто уходи!
   
    Элю потрясло такое неожиданное поведение новой подруги! Так вдруг, после первых слов знакомства, почти в лоб!
   Ей даже стало несколько неловко за Веру! Но тут она посмотрела на парней и поняла, что они уже почти «готовы», то есть с ними шла одна девушка, а не две, и это была Вера!
   
    Они уже не могли оторвать от неё глаз, ловили каждое слово, открыто восторгались! Девушка легко вела разговор, то серьёзный, то весёлый, в такой манере, будто эти незнакомые парни - её давние друзья.
   
    Прочитала ещё несколько стихотворений, затеяла спор по одному из них. Сразу понималось, что Вера имела большой опыт в общении с людьми. Это, конечно, её характер, а ещё пришло от работы в огромном школьном коллективе, где пионервожатая должна уметь находить язык и со школьниками, и с учителями, быть эрудированной, смелой, весёлой, именно такой, как Вера!
   
    Прогулка закончилась признанием обоих:
    - Теперь мы знаем, какую жену надо выбирать!
    Рано утром они прибежали, сделали фотографию с ней и, восторженно пожимая ей руки, признались:
    - Какие бы трудности ни встретились нам в походе, Верочка, ты будешь нашей путеводной звездой! Как нам не хочется расставаться!
   Уходили почти со слезами.
   
    Эля знала наизусть столько стихов, что могла читать часами, но вклиниться в их общение не смогла чисто психологически. Только наблюдала и впитывала. Училась. Может, Вера и провела этот мастер-класс специально для неё?
   
    Там Эля поняла каждой клеточкой своего существа, что хороший парень всегда откликнется на стихи. И даже это можно принять за мерило: если остался холоден, не вспыхнул огонь в его душе, значит, и души нет! Бездушные, конечно, тоже имеют право жить, но этот вариант Эля даже не рассматривала.