НАСТЁНА
   
   Жили в глухой деревушке старик со старушкой, их внучка Настена с кошкой-Ватрушкой, а в гости ходила из норки к ним мышка-Норушка. А еще в той деревне жили их соседи : деды древние, с сыновьями, дочерьми и внучатами-детьми. Всего дворов сорок восемь, в них народ поесть-попить, да обновок просит. Все жили, не тужили, на охоту да рыбалку ходили, а что добудут – на круг делили. Лишек же в райцентр на рынок сплавляли – на одежу-обувку, да игрушки внучатам меняли. Весной пашню засевали, летом хлебушек сжинали, а остаток, опять же – семенами оставляли, да на город продавали. У каждого в деревне была забота, работали до седьмого пота. Зато в праздники и стару, и младу было весело до упаду: хороводы водили, девок замуж рядили, песни хором запевали, да игрища затевали. В общем, весело здесь жилось, все ладилось и моглось.
   А надобно сказать – Настена-внучка была та еще красавица-штучка: приданым небогата, а ума в десять лет - палата. Все деревенские к ней за советом ходили, суды-распри рядили, да тут же их и разряживали.
   Прознал о той веселой деревне городской богатей Снадин, до чужого добра охоч и жаден.
   - Не бывать того, чтобы голь жила веселей богатого!
   Подсунул в земской управе кому надо, что надо, своего «Мерседеса» бензином зарядил и с бумагой аккурат зимой в деревню прикатил. А в той бумаге писано: деревня и округи Снадину отписаны - в аренду богатею на сто двадцать лет сданы.
   И пошло-поехало на деревне все вкривь, да вкось: враз магазинов незнамо кем и откуда понастроилось. А в тех магазинах цены-кусаки, подобны злой собаке. А окружные леса, что дарили чудеса, где и белка, и лисица, и матерая куница : всё когда- то было даром – стало вдруг живым товаром. За всем – к Снадину на поклон ходить, за все надо заплатить. А чтоб денег взять – надобно с себя последнее снять, потому что и пашню, и овины тоже подмял под себя богатей - больше, чем наполовину.
   Совсем закручинились люди:
   - На что в Новый год пить-есть будем? Что детишкам купить, да под елку положить?
   Не поехали к городской власти, пошли за советом к Насте:
   - Настя, внучка, выручай, худо пить без булок чай!
   Настя по годам – ребенок, голосочек звонок-звонок:
   - Ладно уж, повыручаю, будут вам баранки к чаю. Ну, и маслице, и мед – чтобы слаще жил народ. Под Новый год ни хлеб, ни квас – будет ярмарка у нас.
   Дедка Настин не стерпел, где-то сбоку проскрипел:
   - Как же ярмарка, Настюшка, если даже мышка-Норушка, крошек так и не видавши, ушла несолоно хлебавши? Что на ярмарку нести, где товару наскрести?
   - Волоките, что попалось, у кого что завалялось. А мой товар – не бремя, покажу, когда придет время. Был с морозца бы навар – будет ярок мой товар. Делайте, что говорят!- а у самой глаза горят.
   ... В воскресенье на площади в центре – как нищих на паперти церкви. Все торгуются, ругаются, перекричать друг друга стараются. Да и морозец не ленится – вовсю ядрится.
   Кому нос простудой квасит, а кого румянцем красит.
    утра, дела все сладив, появился на площади и богатей Снадин. По ярмарке туда-сюда с казначеем снуют, во все стороны поглядывают и плюют:
   - Одурел совсем народ, что не нужно, то на ярмарку и прет: миски, плошки, кастрюли и поварешки, с забору слеги, да колеса от телеги. С такого товару никакого навару...
   Дыханье на морозе паром пышет. И вдруг, где – то сбоку, слышат:
   - А вот кому брильянты, да бусы-адаманты?! Не зевай, не толпись – налетай, торопись! Серебро меняю на добро. Молодым да старым отдаю почти задаром!
   Снадин про брильянты услыхал – воспрял духом, толпу своим брюхом, как плугом, распахал. Видит – лоточек, за ним продавец с ноготочек, зато на прилавке – как в ювелирной лавке: чеканные мониста из серебряных снежинок, да перламутровые бусы из жемчужных горошинок. А в корзине, предельно-отдельно, богатею ажно дурно стало – брильянтовые кристаллы. Где ж это рылось, что в корзине такой горой взбугрилось? На морозце да солнце сверкают, переливаются - из глаз искры сами по себе высекаются!
   Нервы у Снадина сдали, руки сами по себе задрожали.
   - Девочка, ты кто и стоишь среди этого хлама почто? Сама-то откуда, и где взяла такое чудо?
   Настена глазом не моргнула, голову чуток в его сторону повернула:
   - Вот ведь какая проза – внучка я деда Мороза! Из Великого Устюга меня прислал – выбрать для фирмы своей филиал. Нужна нам деревенька – неказиста и маленька, в девственной тиши да лесной глуши. Вот такое вот примерно поселенье – чтобы было поменьше населенья. Коль понравится, сказал, в выкуп отвали хозяину кристалл. А ежли подкинет вдобавок провиантов – не жалей корзины бриллиантов. И еще дед Мороз наказал: походи и поглазей, да подбери себе друзей...
   - Не нужны тебе друзья! Нужен, слышишь, только я! Я хозяин сей лощины. Всю деревню: магазины, и округу всю, окрест, и густой сосновый лес, и лабаз, где провианты – все меняю на брильянты!- завопил истошно Снадин.
   - До чего ж ты Снадин, жаден!- улыбнулась продавец. – Так и быть, бери ларец. Но... без шума и без писку подпиши всем нам расписку, что меняешь, сей момент...
   - Казначей, где документ?!- обернулся богатей.- Даже два. Чтоб на них печать витала...да за три таких кристалла, я весь город закуплю. И налогом задавлю. А деревня – что деревня? Ежли , братцы, разобраться, все-равно, что звук пустой... Документ, поди, простой?
   - Ну, конечно, ты же свой,- улыбнулась снова Настя.- Прими же копию, от Снегурочки.
   - Скорее, от дедовой дурочки, - богатей пробормотал. Все с прилавка похватав, загрузил в свою «модельку», заглянул в расписку мельком.
   - Тьфу, какая ерунда:
   «Адьл ыллатсирк в линецо юнверед,
   Адов еж онченок адьл ешчул он.»
   - Сплошная, брат казначей, белиберда.
   А в город приехав рано, тут же потребовал сауну.
   - Отмою от грязи брильянты-князи!
   Сунул нос в корзину, а бриллиантов в ней – наполовину. Снадин пятерней туда – ан в корзинке-то, вода! Тут-то он и взбеленинился, шум поднять не поленился.
   - Всем тюрьма – годов не счесть, у меня расписка есть! А позвать мне казначеев и юристов-книгочеев!
   Им расписку протянул, и на зеркало взглянул. А там словосброд выстроился наоборот:
   - Деревню оценил в кристаллы льда...
   Но лучше льда, конечно же, вода!
   Вот такая она, маленькая Настя – богатея несчастье!..
   
   НАСТЁНА (часть 2)
   
   Эта необыкновенная история приключилась в последнюю декабрьскую ночь уходящего старого года. До того времени, когда куранты главной Спасской башни пробьют двенадцать раз, возвещая о наступлении Нового года, оставалось ровно три часа.
   Яркие вспышки предновогодних фейерверков разрывали в клочья темноту небосвода над домами огромного мегаполиса, вовсю перемигиваясь с настоящими звездами. Ярко-желтый месяц выплясывал в вышине, ловко уворачиваясь от очередного разноцветного взрыва – ему явно нравилась эта веселая игра в пятнашки. Людям в домах с освещенными окнами тоже было радостно в предвкушении грандиозного веселья: повсюду уже накрывались ломящиеся от яств и напитков столы, зажигались разноцветные гирлянды на елочках, елках и елях – страна готовилась к встрече Нового года.
   И совершенно противоположным было настроение старика с бородой и усами, в длиннополой красной шубе, расшитой золотыми узорами, и такой же красивой шапке с меховой оторочкой. Старик направлялся от города в сторону леса, напрямик, по целине, не разбирая дороги. Но при этом, что удивительно, он ни разу не провалился в глубокий снег, которого намело под Новый год видимо-невидимо. В рукавице, на правой руке, был зажат диковинный посох, украшенный резьбовым орнаментом, с позолоченной рукоятью, в которую были вставлены изумруды.
   Пройдя лесом, старик выбрался на ровную круглую поляну, в центре которой виднелось пепелище от прогоревшего большого костра. Войдя в центр пепелища, дедушка с силой вогнал свой красивый посох в мерзлую землю, трижды обошел вокруг него, затем хлопнул меховыми рукавицами одна о другую, и зычно вскричал:
   - А ну, сыны мои славные, для всех времен главные, собирайтесь, все двенадцать – нужно нам посовещаться! Да и ты, народ лесной, в стороне беды не стой, а сбегайся и слетайся срочно на совет честной!
   После этого старик легко выдернул свой посох и отошел в сторону, а на месте пепелища запылал, да искрами затрещал огромный костер, разогнав темноту ночи светом яркого пламени. И в этот круг света, неизвестно откуда, со всех сторон ступили двенадцать юношей. Подойдя ближе, они поздоровались со стариком и расселись кругом на огромных пнях, будто специално расставленных по кругу. А за их спинами, на границе ночи и сполохов костра, грациозно и чинно расположилось на снегу лесное зверье. а на ветвях деревьев - пернатые. По всему было видно – эта встреча не была в новинку ни юношам, ни диким обитателям леса. Удивило их другое.
   - Отец, позволь молвить слово?- встал с пенька самый молодой из месяцев – Январь. – Обычно на Новый год мы собираемся два раза: перед Новым годом, чтобы услыхать, как ты слагаешь с себя полномочия правления погодой, урожаями и распределения подарков ребятишкам согласно их пожеланиям. И повторно – в моих первых числах, чтобы выслушать повеления Нового года, принимающего бразды правления. Первое собрание уже прошло, а второму еще не срок. Значит, что-то произошло, такое, что не терпит отлагательств. Правильно мы поняли?
   - Совершенно правильно,- подтвердил дед Мороз, с силой выдохнув клуб морозного пара.- И вы все поймете вот из этого письма-пожелания, которое мне прислала бабушка ...
   - Не девочка, не мальчик, а бабушка?- дружно ахнуло все собрание.
   - Ты самый молодой, да зоркий, тебе и читать письмо,- протянул Январю исписанную страничку дед Мороз.
   - Дорогой дед Мороз,- начал читать вслух Январь- Пишет тебе бабушка внучки моей, Настены. Той самой, которой ты со своими сыновьями-зимовиками­ не так давно помог избавить нашу деревню от голодного существования, да в кабале, у Снадина-богатея, прозябания.
   - Как же, помню,- подвердил Декабрь. Славно мы тогда кристаллы льда наморозили Настене – от настоящих не отличить, покуда печь не затопить...
   - В большой беде сейчас Настенька,- продолжил читать письмо Январь.- Затаил на нее злобу-обиду великую богатей Снадин. И решил сжить Настену со свету. А для этого не поленился съездить к колдунье Занзибе, что живет в избушке-курнушке по ту сторону леса, отвалил ей денег кучу агромадную и попросил наслать на Настю болезнь неизлечимую, страшную, от которой спасенья нет никакими лекарствами. И с того самого дня слегла внучка и не поднимается больше с постели. А Снадин приехал к нам в деревню и давай насмехаться при всем честном народе:
   - Что, взяли, голытьба несчастная, дрань подзаборная? Да я любого, коль захочу, в бараний рог скручу! Жить твоей внучке, бабка, осталось всего-ничего: с последним боем курантов, возвещаюших о наступлении Нового года, помрет и Настена. А вот тогда уж я вас, всей деревней, в такую кабалу запрягу, что будете от работы, кто послабже, аки мухи дохнуть. Не будет Настены-мудреца, не останется в деревне ни одного старца...
   Так я чего пишу, дед Мороз: доктора руками разводят, от этой болезни лекарств не находят. А ты по всему свету вращаешься, с разными волшебниками якшаешься. Может быть, поможешь Настене смерти избежать, да на ноги встать? Последняя надежда на тебя, всей деревней в ноги падаем...
   - Дальше только подписи,- промолвил Январь,- опуская письмо.- Что будем делать, отче?
   - Спасать нужно девочку, разговору нет,- молвил дед Мороз. – Что же это за развеселый да счастливый Новый год, когда в нем сразу такое несчастье объявляется? Кто знает точное место, где обитает Занзиба?
   - Я знаю,- выступил в круг старый седой Волк.- Меня ноги кормят, я по всем закоулочкам лесным, да тропиночкам болотным хаживал-бегал. Да не дойти нам за остаток времени к хижине колдуньи, транспорт нужен.
   - Ну, для моих сыновей транспорт не нужен,- довольно погладил бороду Мороз. – Они в мгновение ока появляются, где захотят. То же самое и мои сани с оленями: мигнешь – тысячи верст с гаком как не бывало. Как бы я без них за одну ночь столько подарков по всему миру развез?
   Он трижды стукнул посохом по ближайшему дереву, и тотчас явились огромные сани, укрытые меховым пологом, с впряженной в них четверкой оленей, встряхивающих огромными ветвистыми рогами.
   - Рассаживайтесь, звери, кто поместится,- гостеприимно повел рукавицей дед Мороз.- А остальных мои детки-месяцы вихрями с собой унесут.
   - Я хотел еще сказать...- попытался вставить слово Седой Волк.
   - Некогда слухи слушать, надобно дело делать!- топнул ногой дед Мороз.- На месте доскажешь, что хотел.- Садись в сани, дорогу с воздуха указывать будешь.
   Свистнул, гикнул, и через минуту тиха и пустынна была лесная поляна, где только что шумело собрание. Лишь метелица сквозь ветки дерев посвистывала, засыпая пепелище вмиг пропавшего костра, да тихонько потрескивали деревья, жалуясь на крепнущий предновогодний морозец...
   Уже на подлете к месту назначения слух деда Мороза уловил посторонние шумы, ворвавшиеся в лесную тишину. А когда все увидали избушку-курнушку Занзибы – дружно ахнули. Не было уже никакой избушки. На ее месте возвышалось крупнопанельное здание этажей на двадцать пять, вокруг него были расставлены высотные краны, а разная-всякая нечисть типа кикимор болотных, леших, водяных, упырей да вурдалаков носилась по этажам, заканчивая внутреннюю отделку здания. Что-то делалось руками этих горе-работничков, но вся основная завершающая работа была основана явно на колдовстве. То вдруг откуда ни возьмись пролетал над лесом итальнский гарнитур красного дерева, исчезая затем в оконных проемах, то опять же шведская и немецкая сантехника скользила стыдливо помеж деревьев, чтобы гуськом втиснуться в очередной подъезд... В общем, размахнулась старая колдунья не на шутку.
   Управляющим стройкой являлся Кощей Бессмертный, а за охранника, конечно же – Змей Горыныч, который и сейчас ходил кругами вокруг стройки, попыхивая из своих шести ноздрей ароматнейшими гаванскими сигарами. Но все –то знали, что за сюрпризы таит в себе эта трехголовая гадина – огнем из этих же ноздрей может запросто спалить метров с пятидесяти!
   - Вот об этом я и хотел предупредить тебя, дед,- молвил Седой Волк, едва сани благополучно приземлились на безопасном расстоянии от курильщика.
   - Да Змей не проблема,- отмахнулся дед Мороз.- Его в сказках постоянно чем-нибудь, да приголубливали: не мечом-кладенцом, так дубиной богатырской. Значит, смертен поганец. А вот Кощеюшка...
   - Ну, эту проблему я на себя возьму, чай, за свою долгую жизнь в зоопарке пришлось срок отбывать - всяких сказок понаслушался,- Седой волк, пошептавшись о чем-то с одним из братьев-месяцев, тут же растворился с ним в воздухе – как и не бывало их.
   Меж тем, завидев многочисленное войско, окружившее ее стройку, откуда ни возьмись, проявилась и старая Занзиба, стахолюдина еще та: нос крючком ниже подбородка, а посреди щеки – огромная волосатая бородавка. Ну, горб, как приложение и в остальном – тоже явно не Мисс Вселенная, скорее, наоборот.
   - Чего приперся, дед?- неласково зыркнула она на Деда Мороза.- Все едино, не поможешь ничем Настюхе, как ни старайся. Живая вода ить находится по адресу: поди туда – неведомо куда. А адрес тот знают лишь Двое из Ларца...
   - Ты сама сейчас снимешь заклятие, которое наложила на Настену,- спокойно предложил дед Мороз, отряхивая от снега свою роскошную шапку.
   - А ежели не сниму, тогда что?- подбоченилась Занзиба. Вон у меня: Змеюка подколодная о трех башках, Кощеюшка опять же Бессмертный... Да они счас из твоего зверья такого нарубленного жаркого мне к новогоднему столу наваляют – пальчики оближешь!
   И тут же Змей Горыныч с Кощеем Бессмертным угрожающе вывалили вперед, заслонив собой хозяйку.
   - Стой на месте, керосинка ходячая, по-хорошему стой!- предупредил Змея дед Мороз.
   - За керосинку ответишь,- Горыныч аккуратно поплевал на окурки дорогих сигар, спрятал их в набрюшный карман и угрожающе засопел на манер тульского самовара.- Счас кэ-э-эк смальну вас огоньком!..
   - А мои сыновья осенние да летние кэ-эк ливнут на тебя проливными дождями, а затем зимние кэ-эк дохнут свирепыми морозами – во что ж ты превратишься тогда, ужака недоразвитый?- ласково спросил его дед Мороз.- Не иначе, в ледяной памятник своей непроходимой глупости.
   Змей Горыныч засопел уже нерешительно. Затем, подумав, вновь достал из загашника окурки.
   - Пойду, покурю маленько, чтой-то не нравится мне это общество,- и быстренько испарился за ближайший угол дома.
   Кощей Бессмертный уже было и рот открыл, чтобы выразиться, но его опередил Серый Волк, неизвестно откуда вновь нарисовавшийся.
   - Слышь, дистрофик-долгожител­ь,­ ты вон сколько уже на свете существуешь, а ума-разума так и не набрался,- выступил он из массы товарищей.- Ну, что же это такое: дуб стоит на том же месте, под корнями его все тот же ларец, в ларце – уже сдохшая от старости утка... Банально до оскомины! Неужели за столько веков нельзя было перепрятать это самое... свое хозяйство в более достойное и секретное место? Братец Май, ну-ка, покажи нам, что там у тебя?
   Месяц Май выступил вперед, подбрасывая в воздух и ловя яйцо внушительных размеров – все выше, выше...
   - Э-эй, осторожнее, юноша!- враз спал с лица побледневший Кощей.- Нельзя же, в конце-концов, чужой жизнью играть, как мячиком. Конституцией предусмотрено...
   - Да ладно заливать, бандюга несчастный, про Конституцию,- прервал его дед Мороз, забирая яйцо у Мая.- Если ты сейчас исчезнешь куда-нибудь, чтоб мы тебя искали и не могли найти, я, так и быть, сделаю тебе после новогодний подарок под елочку...о-о-о, куда ж ты делся, Кощеюшка? Та-а-к, Занзиба, теперь поговорим с тобой. Ты что тут за стройку затеяла, а?
   Колдунья уже поняла, что помощи ждать неоткуда.
   - Да вот, дедуля, на старости лет решила дачку себе сварганить на отшибе. Косточки старые погреть у камина...
   - А ты знаешь, что все Подмосковье объявлено заповедной зоной, старая ты карга? И без особого Указу от царского двора, то есть, без особой милости...Э-э-э, да что тут объяснять! У тебя милость такая имеется? Не имеется. А то, что построено без разрешения, подлежит немедленному сносу. А вы, зверье лесное, да птицы быстрокрылые, разметите-разнесите по кусочкам то, что останется здесь после разрушения. А ну, сынки-богатыри, поднатужтесь!
   - Стой, стой, не нужно ломать мою дачку!- со слезами на глазах заохала-запричитала колдунья. Я тебе скажу, как снять мое заклятье. Только вы все-равно уже не успеете. Нужно, чтобы десять миллионов ребятишек отказались от своих новогодних пожеланий в пользу здоровья вашей Настюхи. Слышишь, старик, ровно десять миллионов! И тогда она вновь станет здоровой и счастливой.
   - Мы успеем, мы должны успеть,- бормотал дед Мороз, усиленно пытаясь представить себе, каким же это образом они успеют за два уже оставшихся часа получить согласие десяти миллионов ребят.
   - Успеете – будет жить Настена!- захохотала Занзиба.- А не успеете – уйдете прочь из моих краев, и больше никогда меня не потревожите – таков справедливый уговор.
   - Ну, что ж, думайте!- обернулся дед Мороз к спутникам. – Мы сообща придумали, как избавиться без крови от Змея Горыныча и Кощея Бессмертного, заставили раскрыть секрет заклятия злую колдунью. Неужели после этого мы позволим Настеньке умереть?
   И возле нового дома Занзибы повисло долгое молчание – даже наемная нечисть побросала работу, с интересом ожидая – кто же все-таки победит? Очень уж им хотелось испортить Новый год людям, ой, как хотелось!
   - Есть, придумал!- вскрикнул все тот же месяц Январь-младшенький. – Нам не обойтись без телевидения! Если все звери и птицы разнесут в течении часа по телестудиям твою, отец, просьбу к детям всей страны...
   - Все понял, письмо уже готово!- дед Мороз выкрутил из воздуха огромную пачку разноцветных листовок.- Ну, дорогое зверье, выручайте! Разнесите их не только по телестудиям – разбросайте это над каждым городом страны, даже над поселком, пусть самым маленьким. И каждый отказ малыша от новогоднего подарка в пользу Настены будет фиксироваться вот на этом экране,- на ближайшей ели тотчас же повис огромный дисплей.- За всем мероприятием проследят мои сыновья. А мы с Занзибой останемся здесь, пить чай. Хотя, если честно признаться, мне сейчас больше хочется валидола...
   Время неумолимо приближалось к полуночи, а на экране все мелькали и мелькали сменяющие друг друга цифры. Наконец, они остановили свой бег – над страной разнесся первый удар часов Спасской башни, означавший смену года.
   - Все, старик, ты проиграл!- торжествующе закричала колдунья.- Конечно, даже я не ожидала, что столько детей откажутся от своей новогодней мечты в пользу какой-то деревенской девчонки . Но, посмотри на табло!
   Цифры на нем были неумолимы – девять миллионов, девятьсот девяносто семь...
   Раздался второй удар курантов – медленный, тягучий, будто кто-то невидимый изо всех сил тащил назад неумолимые стрелки, стараясь оттянуть трагический момент.
   - Подождите, подождите, мы тоже отказались от подарков ради вашей девочки,- вдруг пропищало за спинами деда Мороза и Занзибы. Они оглянулись – по лесной тропинке к ним шествовал небольшой симпатичный трехголовый удавчик под руку с тощим, чахоточного вида мальчиком.
   - Совсем мир с ума поехал!- всплеснула руками Занзиба.- Это же дети Горыныча и Кощея!
   На дисплее загорелась новая цифра – 9999999. И тут же раздался третий удар курантов.
   - Я, конечно, в шоке,- растерянно смотрела на деда Мороза Занзиба.- Но тебе не хвата...
   - Послушай, Занзиба,- дед Мороз тронул ее за руку.- У тебя внучка есть?
   - Конечно, маленькая уродина замарашка-кикимора, она сейчас бегает где-то с остальной нечистью в лесу. Я ей обещала подарить шикарный набор косметики. Но ты же не думаешь?...
   - Моя внучка Снегурочка открыла недавно волшебный салон красоты,- продолжил, торопясь, дед Мороз.- В котором из любой уродины, при помощи магии, делают красавицу, готовую поспорить с любой прелестницей планеты. Я тебя с дочкой проведу туда бесплатно.
   Занзиба заколебалась, беспомощно глядя на него, затем внезапно разрыдалась.
   - Ты думаешь, старик, у меня вовсе сердца нет? Да я уже и сама готова была под Новый год отменить свое заклятье. Но вот как собрать столько согласий детворы, не придумала.
   А что касаемо моей дочки – я просто не успею с ней поговорить, ведь часы уже семь раз про...
   И вдруг экран дисплея засветился так ярко, отчаянно высветив при этом цифру 10000000, что, не выдержав нагрузки, тут же разлетелся на куски. Но цифру успели заметить и дед Мороз, и Занзиба. Колдунья, кажется, была рада больше деда.
   - Ур-р-ра-а-а!!!- она бросилась на его шею, поцеловала и тут же стыдливо отскочила в сторону,- ну, вот, обслюнила тебя поцелуем...
   - От такой красавицы – почту за честь!- засмеялся дед Мороз.
   - Издеваешься, да?- колдунья, вновь разрыдавшись, выхватила из кармана зеркальце. И тут же завизжала от радости – оттуда на нее смотрела стройная женщина, без уродливой бородавки, с красивым греческим носом.
   - Видишь, что таит в себе даже намек на проявление доброты!- продолжил дед Мороз.- Эх, узнать бы, кто оказался этим последним ребенком, который вернул к жизни Настену... и меня заодно! Иначе бы точно получил новогодний инфаркт.
   - Сказать?- хитро прищурилась красавица Занзиба.- Ведь я же еще и ведунья, иначе откуда бы узнала, с чем ты ко мне пришел.
   - Ну, говори же, не томи,- затеребил ее дед Мороз.
   - Сама Настена это,- огорошила его ведунья.- Когда к ней в больницу пришел Седой Волк и рассказал о проводимой в ее пользу акции, она тут же наотрез отказалась:
   - Вы представляете, что это такое – десять миллионов малышей лишить их новогодней мечты? Ведь среди них есть такие же больные, как я, а может, даже еще хуже...
   - И все-таки Настена получила свой самый бесценный подарок – ЖИЗНЬ,- задумчиво проговорила Занзиба под звук полседнего удара курантов, возвестившего о начале Нового года. – А вот десять миллионов...
   Постой, а кто тебе сказал, что они лишатся новогодних подарков?- спросил, улыбаясь, дед Мороз.- Ведь новогодняя ночь только-только началась. И потом – желание какой-то ведьмы, пусть она даже красивая ведунья, не есть закон для деда Мороза... С Новым годом!!!
   
   
   Сосулька
   
   Вечером с крыш еще капало. А под утро пришел легкий мороз и на самом конце Водосточного Желоба родилась новенькая прозрачная Сосулька. Первым делом она огляделась вокруг и тут же сморщила свой острый тоненький носик:
   - Фи, как темно и холодно вокруг, а я вся такая раздетая!
   - Не суетись, егоза, - отозвался старый Желоб, поскрипывая на леденящем ветру своими суставами. - Вот оторвешься и брякнешься о землю, собирай тебя потом по кусочкам…
   - Уж не ты ли мне собираешься указывать, как дальше жить?! - зазвенела от гнева сосулька. - Тоже мне, старая ржавая железка!
   - Да ладно, не сердись, - сказал Желоб… он ведь был очень старый и поэтому, как большинство стариков, добрый. – Просто, я на своем веку столько вырастил твоих сестер под этим карнизом. И все меня слушались, и прекрасно жили, пока… - тут он замолчал.
    - Что – пока?.. – затеребила его Сосулька.
    - Ничего, потерпи - сама увидишь, ведь уже весна на носу, - ухмыльнулся Желоб.
   - А что такое «весна» и на чьем она носу? – снова спросила Сосулька.
   - Скоро все узнаешь, а пока жди рассвета, - ответил Желоб.
   Сосулька хотела было спросить, а что же такое «рассвет»… но тут краешек неба с одной стороны неба порозовел и она с любопытством уставилась туда. Куда-то исчезли сумрак и звезды. А розовый свет залил уже полнеба, наливаясь красной густотой. И наконец, показалось из-за горизонта что-то уж совсем красное и полукруглое.
   - Ой, что это? – воскликнула Сосулька.
   - Это Солнце, - торжественно объявил Желоб, - оно – тепло и свет всему живому. Но для тебя Солнце - беда.
   - Но ведь оно такое красивое, – сказала Сосулька, любуясь оранжевым шаром, за время их разговора полностью осветившим все вокруг. Заискрился выпавший за ночь снежок, Сосулька тоже начала переливаться всеми цветами радуги.
   - Врешь ты все, старая железка! – сердито сказала она. – Посмотри, как я похорошела.
   Желоб хотел что-то ответить, но в это время скрипнула дверь дома и во двор выбежали тепло одетые Девочка и Мальчик. Мальчик сразу же увидел Сосульку.
   - Смотри, сосулька, - крикнул он Девочке, - давай собьем?
   - Не нужно, - попросила Девочка, - смотри, как она красиво блестит и переливается.
   - Вот еще, – проворчал Мальчик,- сосульки для того и существуют, чтобы их сосать.
   Найдя палку, он запустил ею, целясь в Сосульку.
   Она так задрожала от страха, когда палка ударила рядом в карниз, что чуть-чуть не сорвалась вниз. Но тут старый Желоб заскрипел и загромыхал всеми своими составными частями. На стук и скрип выглянула Мама и закричала на Мальчика:
   - Негодный мальчишка, сколько раз я тебе говорила, чтобы не бросал палки на крышу! Сейчас же берите санки и идите кататься с горки, иначе все воскресенье будете сидеть дома.
   И Мальчик с Девочкой ушли кататься на санках.
   - Спасибо тебе, ты спас меня,- поблагодарила Сосулька.
   - С каждым разом это становится все труднее, - ответил Желоб. - Ведь так и развалиться недолго… но, может быть, этой весной хозяин все же отремонтирует меня.
   Между тем время перевалило за полдень, Солнце припекало все сильнее, и Сосулька вдруг с ужасом почувствовала, что начинает таять.
   - Ой, я исчезаю,- заплакала она чистыми слезами-капельками.
   - Не пугайся, - успокоил ее Желоб, - за ночь ты вырастешь еще больше. Но вот весной… - он снова загадочно замолчал.
   Так они прожили неделю. Днем Сосулька подтаивала, а за ночь снова вырастала,. Но ночи становились все короче, а дни – теплее…
   А однажды утром она почувствовала, что не выросла, ни капельки. И тогда Сосулька испугалась по-настоящему.
   - Ты опять все наврал, я умираю, - шептала она Желобу, роняя последние капли-слезинки под жгучими лучами солнца. А старый Желоб смотрел на ручеек, весело журчащий мимо дома, в который падали слезы Сосульки, и улыбался чему-то своему…
   …За весной пришло жаркое лето. Днем Солнце так накаляло Желоб, что он кряхтел и коробился, с нетерпением ожидая ночной прохлады и мечтая о хорошем большом дожде. И этот день, наконец, настал. Из-за горизонта по небу надвинулось большое темное облако. Вскоре загремел гром и пошел настоящий летний ливень. Желоб нежился в струях воды, стекавших по нему. И вдруг в ее журчании услышал шепот:
   - Здравствуй, добрый старый Желоб!
   - Кто это? – спросил он.
   - Это я – твоя бывшая Сосулька, а теперь частичка Дождя.
   - Я же знал, что ты не умрешь! - воскликнул растроганно Желоб. - Но я уже вовсе не старый, моя неопытная маленькая Сосулька. Мой Хозяин полностью обновил меня, так что я еще не один год поскриплю на этой крыше. А как ты жила это время?
   - О-о-о, это долгая история, и я уже не та глупая Сосулька, которую ты знал. Сначала я ручьем напоила землю для нового урожая. Затем Солнце выпарило меня и моих сестер и собрало в Облако, с которым я облетела полмира. А когда мы пролетали над этим местом, я упросила Облако пролиться здесь дождем - чтобы хоть как-то отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня. Сейчас мы снова расстанемся. Но зимой я вернусь к тебе чистым снегом, и тогда уж мы наговоримся вволю. А может быть, я снова стану Сосулькой.
   - Скорее всего, будет не так, - ответил мудрый Желоб, - ведь в городе столько крыш… да и кто знает, попадешь ли ты снова в наши места? Но как бы там ни было – мне радостно узнать, что у тебя все в порядке. Пусть это будет новая маленькая Сосулька, я расскажу твою историю. И ей уже не страшно будет превратиться в частичку ручейка. Ибо Вода, как и Солнце, очень важны для Человека. Прощай, Дождинка, ты мне очень нравишься.
   - Прощай, Желоб, я тебя тоже люблю, - услышал он в затихающем звоне ручейка.
   В это время разошлись тучи, и Солнце щедро брызнуло на умытые траву, деревья и землю свое тепло. Жизнь продолжалась…

   Согласна, Вы правы, в данном случае тексты должны быть простыми, познавательными и с большой-пребольшой моралью...
   Детям, конечно же нужно объяснять, что такое БАБЬЕ ЛЕТО, и что такое КАРНАВАЛ и ПТИЧИЙ ГОМОН... насколько мне известно, многие детдомовские дети даже не знают как пекут хлеб(они его просто в столовой уже порезанным видят)... мне почему-то кажется, что тексты сказок должны быть не только повествовательными, но и художественными...

   Отважные лоскутята
   (Тряпичная сказка)
   
   Написана в соавторстве с московской поэтессой Наташей Ивановой
   
    Рядом с нами в Рукодельной стране жили материи. Были среди них папы и мамы – материалы и ткани, школьники – тканьки, бабушки-тканюшки, и их внуки - веселые ребята - лоскутята.
    Как многие детки, лоскутята ходили в детский сад. А поскольку были малыши озорными и шаловливыми, то часто попадали в разные занимательные истории. Вот послушайте, что с ними приключилось однажды под Новый Год.
    Лоскутятки, как обычно, пришли утром в садик. Их встретила любимая молоденькая стройная воспитательница Иголочка. Вежливые воспитанные лоскутятки поздоровались с ней, с нянечкой Фланелью и побежали завтракать к тетушке Вафле.
    А потом стали готовиться к новогоднему празднику. Лёник и Хлопчик разучивали песню – поздравлялку, Саржик и Бархоткин старательно лепили из пластилина снеговиков, Атласка и Бязька рисовали стенгазету, а Букля, Тюлька и толстячок Плюшик вместе с няней Фланелью вырезали из разноцветной блестящей фольги снежинки, чтобы украсить ими окна и ёлку.
    - Смотрите, сколько снега намело, - восторженно ахнул Бархоткин.
   Иголочка повела свою группу на прогулку. Лоскутята выбежали во двор кататься с горки и играть в снежки. Лоскутята, хоть и были из ткани, как все малыши любили озорничать, а потому быстро промокли до последней ниточки.
    - Идем домой! – крикнула им Иголочка. Только лоскутята собрались все вместе вернуться в садик и высушиться, чтобы не заболеть, как во дворе появились местные хулиганы - Тупые Ножницы и Испорченный Утюг. Они подбежали к лоскутятам и стали забрасывать их большими охапками снега. Испуганные малыши бросились врассыпную. Утюг, как большой корабль, рассекал снежное море и обдавал всех огромными волнами из снега и льда. Льдинки кололи лоскутят, а снег засыпал их с головой. Ножницы со страшным лязгом гонялись за насквозь промокшими малышами и угрожающе клацали своими лезвиями.
    Иголочка и дворник Рогожкин, широко раскинув в стороны руки, погнались за Утюгом, чтобы выгнать его с детской площадки.
    Бедный неповоротливый Плюшик совсем задохнулся от снежной пыли. Две подружки: Бязька и Атласка бросились откапывать малыша. К ним, быстро перебирая длинными металлическими ногами, приближались Ножницы. И тогда Хлопчик отважно встал перед ними. К Хлопчику со всех сторон бежали на помощь другие лоскутята: Лёник, Саржик, Подвязик, Муслинчик, Букля, Тюлька. Малыши крепко взяли друг друга за руки и загородили Ножницам дорогу.
   – Вот я сейчас всех вас перережу! - проскрипели Ножницы.
   – Нет, не получится, – смело вышел вперед Хлопчик. – Вы ничего не сможете нам сделать, вы же не заточенные!
   - Тогда я вас всех перемну! Долго будете лечиться!
   На помощь лоскутятам уже спешила их воспитательница Иголочка. Ножницы увидели торопящуюся Иголочку и засмеялись.
   – Ваша тонюсенькая воспитательница ничем вам не сможет помочь! А ну, мелкота, разойдись!
    Лоскутята ещё крепче сжали руки. Их невозможно было оторвать друг от друга. В этот момент Иголочка подбежала к Ножницам и, как лассо, лихо накинула на них суровую нитку. Ножницы покачнулись и упали. Лоскутята обступили свою замечательную воспитательницу, счастливые, они обнимали её и прыгали вокруг.
    А Утюг и Ножницы постарались как можно скорее убраться с детской площадки.
   – Какие вы у меня молодцы, – хвалила их Иголочка. – Не бросили Плюшика в беде. Какие дружные и смелые лоскутята!
   
    Вечером нарядные, украшенные пайетками и бусинами лоскутята встречали дедушку Мороза и Снегурочку.
   – Знаю, всё знаю, ребятки-лоскутятки, – пробасил дедушка. – Вы настоящие друзья!
    – Ваша дружба шита самыми крепкими нитями, - сказала Снегурочка.
    – Ну, ребята, загадывайте желание, – улыбнулся Мороз.
   Лоскутята сбились в кучку, о чем-то тихо поговорили. Хлопчик подошёл и что-то прошептал на ухо деду Морозу.
    – Хорошее желание! – похвалил дед Мороз. – Будь по-вашему!
    На новогоднем празднике лоскутята весело танцевали и пели, вместе со своими новыми друзьями Утюгом и Ножницами. Только теперь их звали по-другому: Утюжком и Ножничками. Дедушка Мороз помог им исправиться: он починил Утюг и наточил Ножницы. С тех пор добрый тёплый Утюжок лечит лоскутят. А острые на язычок Ножнички учат их разному рукоделию и поделкам.
   
    После этой истории лоскутята стали ещё теплей и мягче и даже сочинили песенку.
   
   Мы малютки-лоскутята,
   Мягонькие, тёплые.
   Есть и яркие ребята,
   Есть немного блёклые.
   
   Мы не люди, не пингвины,
   Не коты, не слоники.
   Мы Атласы и Муслины,
   Хлопчики и Лёники.
   
   Цвет красивый нам вручили
   Тётеньки-художницы.
   А теперь мы приручили
   Утюжок и Ножницы.
   
   К ним у нас, у лоскутяток,
   Полное доверие.
   Значит, станем мы когда-то
   Взрослою Материей.

   ВОТ КАК СТАНУ ВЕЛИКАНОМ!
   
   - Расскажи мне, как бывает, когда солнце тонет в море?
   Это больно? Это страшно? Ты не знаешь? Почему?
   Почему день быстро тает? И куда уходит вскоре?
   Где хранится он, вчерашний? Расскажи мне, я пойму.
   
   - Знаешь, сын, не тайны это, – тихо мама мне сказала, -
   Ямки у тебя на щёчках – вот где тайны! Целых две!
   И веснушки, брызги лета… Спи, малыш, я так устала…
   И погладила легонько по вихрастой голове.
   
   Мама вышла. Я подумал: вот кааак стану великаном!
   Великанистым героем! Смелый подвиг совершу!
   Стану сильным! Самым умным! Ростом с два подъёмных крана!
   Солнце жаркое над морем я немножко подержу.
   
   Чтобы день был чуть длиннее, и тогда все мамы в мире
   всё успеют: сделать стрижку, встретить папу, суп сварить,
   пыль стереть на батарее, навести уют в квартире,
   Отдохнуть с любимой книжкой и с детьми поговорить.
   
   Нет, не буду я хвалиться, но когда вернусь уставший,
   то соседка сверху Светка, скромно глазками блеснув,
   скажет гордо: «Ты мой лыцарь»! Эххх…вот это размечтался…
   Я укрылся пледом в клетку, улыбнулся и уснул…
   
   
    Колыбельная сыну
   
   Все игрушки – по местам. В комнате темно.
   Вновь, на цыпочки привстав, ночь глядит в окно.
   Месяц блёстки расплескал в тишину дворов,
   и спешит ко всем, кто мал, фея добрых снов.
   
   Спи, малыш, так плохо снам, если сны ничьи.
   В них зимой живёт весна и журчат ручьи.
   Парусам поют ветра, прочертив маршрут,
   Где до самого утра сказки в гости ждут.
   
   Спи, мой ангел озорной, навсегда с тобой
   теплота души родной и моя любовь.
   Ты всю нежность этих строк в сердце сохрани.
   Скоро вырастешь, сынок, - будешь петь своим…
   
   
    Бумеранг, или...
   
   
   Скрипнула дверь. На пороге стоял Колька с двумя обрезками досок подмышкой.
   Из кармана брюк наполовину выглядывал журнал «Юный техник».
   Колькины глаза пылали как два бенгальских огня. Это как-то сразу Женьке не понравилось. Когда его друг приходил с такими глазами, они потом обязательно куда-нибудь вляпывались.
   На этот раз Колян горел идеей сделать бумеранги.
   У Женькиного отца – золотые руки.
   С деревом он вытворял такие чудеса, что все только ахали.
   В гараже у них стоял верстак. А каких только инструментов там не было!
   Вздохнув, Женька открыл ящик стола, где хранились ключи от гаража…
   Свой бумеранг он выстрогал за час. А Колька к этому времени снял первый слой с заготовки.
    «Вот копуша» - подумал Женька и пошёл испытывать своё изделие.
   Бумеранг пролетел метров тридцать, нырнул вниз и плюхнулся на газон.
   Женьке даже идти за ним не хотелось. Он вернулся в гараж и, скучая, наблюдал за другом, который, прикусив нижнюю губу, медленно и сосредоточено обрабатывал заготовку.
   Слой за слоем…слой за слоем…
   К счастью, в начале октября уже быстро темнеет, а в гараже не было света.
   Колька, конечно, посокрушался по этому поводу, но потом решил дострогать бумеранг дома, кухонным ножом.
   На следующий день Колька не пришёл в школу…
   7а – самый дружный класс в школе. И после уроков ребята полным составом решили пойти к нему, чтобы передать домашнее задание и узнать, не случилось ли чего.
   Колька лежал на кровати со зловеще-фиолетовыми синяками под глазами и огромной ссадиной на лбу.
   «Не, ну темно уже было, я кинул, а потом – бабах!» - тихо промямлил он.
   И тогда Женька понял: не всегда хорошо всё-всё на свете делать хорошо…
   Прощаясь, весь класс по очереди жал руку чуть смущённому Кольке, а Ленка…
   А Ленка чмокнула его в раненый лоб…
   И тогда Женька ещё раз понял: всё-таки хорошо всё-всё на свете делать хорошо!
   По дороге домой он на сэкономленные на завтраках деньги купил новые струны и три недели почти всё свободное время не выпускал гитару из рук.
   А через месяц он написал свою первую песню.
   А Ленка… А Ленке песня понравилась.

   Филины куплеты
   
   
   Филя - метис, и от своих родителей, шелти и карело-финской лайки, взял всё самое лучшее. Когда ему исполнилось полтора месяца от роду, тогдашние хозяева решили подарить его учительнице зоологии. Но от подарка она отказалась, и в ожидании своей участи Филя оказался запертым в кабинете русского языка и литературы. Там он погрыз учебник, сделал несколько лужиц, съел принесённую из буфета котлетку, а потом упал и заснул крепким щенячьим сном.
   После уроков его взял к себе домой Вадик из третьего "а", но через неделю принёс обратно, а Филя так и не понял, чем он не понравился бабушке Вадика.
   На этот раз в кабинет русского языка за ним пришла Маша из третьего "б". Она приветливо ему подмигнула и взяла на руки, где он устроился с большим удовольствием. Дома Маша познакомила его с мамой, папой и братом Митей, и Филя постарался сразу же показать им себя с лучшей стороны. Первым делом он оправдал папино доверие: когда мама хотела убрать с пола ковёр, папа её остановил, заверив, что Филя не будет делать на него лужицы. И слышавший это Филя, конечно же, поступил, как от него ожидал папа! Он побегал за своим хвостом сначала в одну сторону, потом – в другую и, сойдя с ковра, сделал, всё, что надо, на пол. И папа сказал маме:
   - Вот видишь!
   А когда Филю мыли в ванне, он ловко ловил язычком струю и вслед за уходящей водой засовывал нос в сливное отверстие и громко туда фыркал. Филя видел, как всем понравилось, что он так любит воду. Не то, что кошки!
   Вот номер-то был, когда кошку Алису стали мыть от блох! У неё было их полно, потому что до того, как Маша принесла её домой, Алиса была бездомной. Так вот, когда её стали мыть, она вцепилась зубами и когтями папе в руку, на что папа закричал:
   - Уберите от меня сейчас же эту чертовщину!
   А дело в том, что Алиска вся-вся чёрная, начиная от пяток и кончая носом и усами.
   Все говорят, что они рядом очень красиво выглядят: чёрная Алиса и ярко-рыжий Филя. И, правда, когда папа возил их в машине по городу, пока квартиру обрабатывали от блох, прохожие улыбались и показывали пальцами на заднее окошко, в которое они смотрели вдвоём.
   Существует присказка "живут, как кошка с собакой" - это, когда плохие отношения. А у него с Алисой - дружба, многолетняя.
   Но, всё же, самый лучший друг у него есть на даче – это большой и опытный, деревенский пёс Булька. Он сразу по-отечески принял Филю и стал обучать его настоящим собачьим делам: устраивать подкопы под забором, загонять на деревья кошек, облаивать их, что есть мочи, и многому другому…. Например, Булька считает неприличным проходить молча мимо лающих за заборами собак, как это делал Филя. Надо, по его мнению, тоже кидаться на забор, можно ещё и рычать, и зубы скалить. Теперь, несмотря на строгие запреты хозяев, Филя поступает только так, как велел старший друг.
   Однажды из-за этого он во время прогулки попал в неприятную историю. В заборе была щель, и он в азарте угодил туда головой, а вылезти обратно не мог. С перепуга Филя голосил до тех пор, пока не вернулась Маша, успевшая уйти вперёд. А пёс, который был за забором, тоже, видно, не ожидал такого казуса и стал обнюхивать Филину голову вполне дружелюбно, и даже сочувственно. Да и Филя, по правде говоря, лаял на него не со зла.
   Булька этой историей остался не доволен. Азарт азартом, но осторожность соблюдать надо, считает он и учит этому Филю своим собственным примером во время совместных пробежек по улицам посёлка.
   Набегавшись за день бок о бок, по вечерам они ложатся на мягкую травку с южной стороны веранды и отдыхают. Булька лениво переговаривается с другими собаками:
   - Ау…ау…ау…ау…
   - Ау…ау…ау…ау… - раздаётся в ответ с разных сторон, а Филя обычно рядом грызёт какую-нибудь косточку, отданную Булькой, и слушает разговоры…
   В Бульке Филе нравится всё, кроме одного – назойливых Булькиных блох. Кажется, что кусают они только Филю. И как хорошо, что он, наконец, нашёл способ избавляться от них...
   А дело было так. Однажды вечером, когда стемнело, и все разошлись по домам, Филя пробрался на соседний участок, чтобы порыскать по следам одной, очень его интересующей, особы - соседской собаки Беты. Там он набрёл на канаву, в которой заманчиво блестела вода. Вот так удача! И он, не раздумывая, прыгнул туда. Но, очутившись в канаве и барахтаясь в ней, он понял, что это жидкая грязь, а вовсе не вода. Он ошибся! И, между прочим, уже во второй раз в своей жизни! В первый раз это было, когда они ездили с папой на рыбалку; там была навозная жижа у скотного двора, где папа остановил машину, чтобы узнать дорогу….
   Вспомнив папу, Филя быстро побежал мыться на речку. В дороге он неожиданно сделал важное открытие: перестали чесаться блошиные укусы, и, вообще, его никто больше не кусал! Надо скорее поделиться новостью с Булькой!
   На следующий день, поздним вечером лечиться от блох они отправились вдвоём. Филя, довольный тем, что Бульку удалось уговорить на это дело, бежал впереди и весело распевал придуманный на ходу куплет:
   
   Мои блохи! Мои скакуны!
   Бим-шампунь не прогонит их прочь!
   Дайте средство от блох, чтоб чесотку я смог
   Превозмочь, превозмочь!
   
   У соседского крыльца он не сдержался - по привычке стащил оставленную на крыльце обувь и закопал её в ближайшую грядку. Булька это не одобрил! Ему, вообще, не нравится Филина привычка таскать и закапывать в огороде обувь и перчатки. Но Филя не может ничего с собой поделать!
   Искупавшись в грязной жиже, друзья отправились прямиком домой, потому что Булька, не любивший воду, наотрез отказался бежать на речку. Когда они вошли на веранду, растерявшиеся от их вида папа с мамой вытаращили глаза и начали кричать:
   - Уходите! Уходите! Не прислоняйтесь ни к чему! Уходите!
   Они размахивали руками, указывая всё время на выход. И это было страшно!
   Потом их мыли из лейки. У Бульки то и дело подкашивались лапы, как будто ему становилось плохо, а глаза он то крепко зажмуривал, то косил их на Филю, ища поддержки.
   Грязь, между прочим, оказалась чудодейственной! Булька тоже, как видно, признаёт это, потому что нет-нет, да и составит Филе компанию в лечении от блох, но чаще осторожничает.
   А вот Филе осторожности по-прежнему не хватает. Про то, к чему это опять привело, он старается не вспоминать. Если бы он знал заранее, что случится, то ни за что в тот раз не поехал бы на прогулку в старую крепость! Он мог остаться в саду с Булькой, которого не брали с собой, потому что его укачивает в машине. Но Филя, услышав, как папа с мамой обсуждают, брать ли его, сразу же забрался в машину и устроился на заднем сиденье, чтобы даже сомнений не было никаких.
   Хоть он и не хочет об этом вспоминать, но на самом деле, никогда не забудет, как из любопытства выпрыгнул там из бойницы, которая оказалась на большой высоте над землёй. Да…. Уж лучше забыть, что потом было.
   Почти год ушёл на его лечение, и до сих пор его бросает в дрожь при виде клиник и врачей!
   Но, если честно, то в глубине души он, всё-таки, чувствует себя героем! Поэтому при встречах с соседкой Бетой он всегда начинает напевать:
   
   Из бойницы крепостной
   Прыгнул вниз я головой!
   Это может сделать только
   Героический герой!
   
   Булька бахвальство не любит, но Филе этот куплетик, так и быть, прощает.
   Сегодня они, все трое – Филя, Булька и Алиса - разучивают песенку по случаю дня рождения Маши:
   
   У самовара мы и наша Маша!
   А за окном прекрасная пора,
   И совершенно летняя погода,
   И Маша совершенно-лет-ня-я!­
   
   Сегодня День рожденья нашей Маши!
   Поздравить Машу нам уже пора!
   Прими же, Маша, наши поздравленья:
   Раз восемнадцать Мяу! Гав! Ура!
   
   Закончив репетицию, Филя и Булька ложатся на свою лужайку перед верандой. Через некоторое время Филя начинает во сне повизгивать и перебирать лапами. Ему снится море. Он никогда не бывал на нём, но много знает от Мити, потому что Митя – штурман дальнего плаванья. По возвращении с морей он всегда рассказывает о разных приключениях и даже о собаках, которых встречает в портах заморских стран. И у Фили есть Большая Мечта. Ему очень хочется, чтобы Митя хотя бы один раз взял его с собой на корабль. Ведь это так здорово, когда кругом столько воды!
   Но недавно он понял, что этой мечте, пожалуй, не сбыться. Митя рассказал такую историю. Где-то, в далёкой Испании на их судно незаметно пробрался пёсик, и его заметили лишь после выхода в море. Делать нечего, дали ему имя Тобик, стали вкусно кормить и, конечно, полюбили. И вот, однажды шустрый Тобик свалился в воду. На корабле сразу же включили тревогу "Человек за бортом", спустили шлюпку и Тобика из воды выловили! В конце рассказа Митя посмотрел на Филю, уютно пристроившегося у его ног, и заключил:
   - А всё потому, что Тобик такой же любопытный и неосторожный, как наш Филька.
   Вот тут Филя и понял всё про свою Большую Мечту.
   Тем временем набежавший ветерок пригнал к спящим друзьям необыкновенно соблазнительные ароматы. Филя открыл глаза и у самого своего носа увидел беспокойно зашевелившегося Бульку и его подрагивающие ноздри. Ясно, что аппетитные запахи распространяются из кухни. Мама там готовит всякие вкусности для гостей, которые вечером съедутся на дачу. И друзья, не теряя времени, отправились на кухню, справедливо полагая, что им раньше всех перепадёт какое-нибудь лакомство. По дороге Филя заметил на крыльце мамины рабочие перчатки, но отложил их на потом.
   Вечером же Филя немного оплошал – он не сразу узнал приехавшего Митю. Все засмеялись и заговорили о том, что это, наверное, из-за нового костюма, который не успел приобрести запах Митиных вещей. Тогда Филя, не растерявшись, быстро вышел из щекотливой ситуации с помощью очередного куплета:
   
   Сей костюмчик линий строгих
   Предназначен не для многих!
   Тёмно-синий цвет штанов -
   Цвет любимый штурманов!
   Вы теперь меня спросите:
   - Филя, Филя, а где Митя?
   Я отвечу без раздумий:
   - Он находится в костюме!
   
   Машин день рождения прошёл очень весело! А главное, Филя слышал, как папа за столом говорил гостям, что этой осенью Бульку заберут насовсем в город.
   - На заслуженный отдых, - сказал папа.
   Теперь Филя каждый раз, укладываясь у веранды, будет мечтать о том времени, когда его друг будет жить вместе с ними в городе, а он, Филя, будет учить его премудростям городской жизни...
   
   
   
    На даче
   
   
    Маша проснулась с радостным предчувствием…. Шумные, весёлые новогодние праздники остались позади, и вчера папа, наконец, привёз их на дачу.
   Нынешняя зима очень рано заморозила катки и насыпала горы снега. И в их саду тоже под толстым покрывалом исчезли грядки, клумбы и лужайка, как будто их здесь никогда и не было. Только деревья оставались на своих местах. Но, такие нарядные после осенней побелки, теперь они выглядели серыми рядом с белизной нетронутого, пушистого снега.
   Снег лежал на крышах, на заборе, на оконных карнизах, и отсвет от него проникал в комнату. Не рассвело, и Маше вставать пока не хотелось. Витька, наверное, ещё спит. Витя – её двоюродный брат, и они учатся в одном, четвёртом «б» классе. Каникулы он всегда проводит у них на даче.
   Не открывая глаз, Маша прислушивалась к звукам в доме: вот скрипнула дверца печки, мама стала укладывать туда дрова, вот они затрещали, охваченные разгоревшимся пламенем. Скоро будет опять тепло. А вчера, чтобы дом хорошо прогрелся, пришлось топить пять часов! И то ли от тепла, то ли оттого, что обрадовался их приезду, ночью дом стал потрескивать, как будто хотел рассказать им что-то о своём житье-бытье.
   - Мам, а почему морозы трескучие – потому что дом трещит? - решила выяснить Маша.
   - Ну, ты и придумала! Как это он трещит?- вдруг вместо мамы отозвался Витя.
   - Так ты, что ли, не слышал ночью?
   На их голоса в комнату вихрем ворвался Филя. Он накручивал хвостом, скакал от одного к другому, старался каждого лизнуть в лицо.
   - Пришёл! – ликовали ребята, - нашлась пропажа! Где ты был? Как не стыдно?!
   Они счастливо смеялись, трепали торчавшие возле ушей рыжие вихры, пахнувшие шерстяным носком, подставляли под шершавый язык заспанные лица и жмурились от удовольствия.
   - Пришёл! Пришёл!
   Он и раньше, бывало, пропадал, но обычно вместе со своим другом Булькой. А Булька был большим и самостоятельным деревенским псом, которому Филю всегда доверяли. И вдруг Филя исчез в одиночку…. Из-за этого весь вчерашний вечер у них прошёл в тревожных поисках. Не тревожился только Машин папа, потому что был уверен, что Филя, ясное дело, побежал к своим щенкам за речку.
   - Слышите, лают: «Папа приехал! Папа приехал!»? Так что ждите, скоро вернётся! – успокоил он всех и уехал в город по делам. Но отправиться ко сну ребятам пришлось, так и не дождавшись Фили. Тем радостнее было сейчас его появление!
   После завтрака было решено пойти в лес, в разведку. Главные разведчики Филя и Булька рыскали от кочки к кочке, разрывали снег, вынюхивали следы и наперебой оставляли везде свои метки.
   Извилистая дорожка уводила их всё дальше в глубь леса, и вдруг за развесистой елью, как из-под земли, вырос охотник. Он выглядел точь-в-точь, как на картинке из Витиной книги с рассказами о животных: большой, в подпоясанном овчинном полушубке, с красным обветренным лицом, и, конечно, с ружьём. Охотник быстро, кивком головы поздоровался с ними, и, показав на Филю, озабоченно сказал:
   - Этого далеко не отпускайте, а то его запросто могут принять за лису и подстрелить.
   Филя был помесью карело-финской лайки и шелти и часто слышал, что похож на лису, но лишь сейчас узнал, что это не только красиво, но ещё и опасно. Он быстро перебежал на дорожку и не сходил с неё, пока не дошли до речки, а там по привычке кинулся с берега вниз, и… лапы у него тут же разъехались. Опять этот лёд! То ли дело вода - летом папа идёт вдоль речки, Филя плывёт за ним! А на льду лапы его совсем не слушаются....
   - Коньки, коньки тебе нужны, – хохотали наверху ребята, - или лыжи!
   Они и сами были не прочь покататься. Горка была вся укатана санками, лыжами, «ватрушками». Имелся даже трамплин. Здесь и провели два следующих дня, а накануне Рождества мама предложила пойти в лес в сумерки, чтобы оттуда увидеть на небе первую звезду.
   Шли по лесной дороге и никуда не сворачивали, боясь заблудиться, когда стемнеет. Сумерки быстро сгущались. В глубокой синеве неба появились еле приметные поначалу звёзды, но по мере наступления темноты они делались всё ярче, а лес - ... всё неприветливее. Деревья теперь выделялись неясными силуэтами, кусты окутались мраком, и Маше стало казаться, что там кто-то прячется и подглядывает за ними....
   - У-у!!! - вдруг ни с того, ни с сего ухнул ей в самое ухо Витька.
   - Ты что?! - взвилась Маша и схватила его за шиворот, стащив при этом капюшон. Собаки радостно запрыгали вокруг них и возбуждённо, нетерпеливо залаяли, думая, что затевается какая-то весёлая игра. Но в это время из леса донёсся долгий, заунывный звук. Потом ещё... и ещё..... Все притихли и стали прислушиваться.... Неподалёку что-то хрустнуло, как будто кто-то сломал ветку....
   - Мам, пошли домой, - жалобно попросила Маша
   - Конечно, так и сделаем, пора! Держите! - мама, как фокусник, быстрым, ловким движением извлекла из карманов бенгальские огни со спичками, - так веселее будет? И вперёд! Вернее, назад - домой!
   - Чур, я не последняя!
   - Я, я пойду последняя, - мама пропустила перед собой Машу.
   - Домой! - скомандовала она собакам, которые только того и ждали. Они дружно припустили и свернули к незамерзающему роднику на выходе из леса.
   - Не пейте, простудитесь! - закричала Маша вдогонку, и в ответ сразу залаяли собаки у дома лесника. А сам дом на фоне тёмного леса выглядел сказочным. Из его трубы белым столбом поднимался дым, и во всех окнах мигали разноцветные огоньки, похожие на самоцветы.
   - Эх! Мне же мама в рюкзак гирлянду положила, а мы про неё забыли! - воскликнул Витя.
   - Ура!! Скорее домой!
   Но дома они столкнулись с неожиданным препятствием - не захотела открываться входная дверь. Ключ влезал в замочную скважину и не поворачивался ни туда и ни сюда. Все по очереди пытались крутить его, и ничего не получалось! В конце концов, они стали придумывать, как попасть в дом, минуя дверь. Внизу на окнах решётки - получалось, что только через верх.
   - Я могу залезть по пристройке, только вы меня подсадите, - предложил Витя.
   - Да, но придётся, всё равно, окно наверху разбить. Жалко.... Витя!! Не карабкайся туда, слезь! Попробуем ещё ключом. На, Маша, пробуй ты!
   После очередных попыток, отчаявшись, Маша протянула связку:
   - Нет, никак…
   Взглянув на ключи, мама спросила сердито:
   - Что это?! Что ты мне даёшь?! Это же ключи от городской квартиры!
   Они мгновение непонимающе смотрели друг на друга, а потом начали все хохотать!
   - Ну и ну! Знаете ли вы, что в ночь перед Рождеством всякая нечисть строит людям козни? Вот меня чёрт и попутал положить все ключи вместе, в один карман!
   - А-а-а, тогда в лесу тоже нечисть завывала, наверное?
   - Да не верю я во всё это! Нет никаких чертей! Ни домовых, ни водяных! А ты, Машка, значит, веришь?
   - Я не знаю…. А вот, можешь ты сейчас пойти один в баню?
   - Могу!
   - Нет! - решительно возразила мама, открывая дверь, - сначала мы поужинаем, а потом делайте, что хотите.
   Из дома пахнуло устоявшимся теплом, ароматом еловых веток и вкусным запахом пирога, который мама испекла с утра.
   - Как хорошо, как хорошо… - пела Маша, кружась по комнате. Филя вторил ей лаем и повизгиванием, а Витя помогал накрывать на стол.
   После ужина стали вспоминать недавние лесные страхи. Теперь эти страхи казались совершенно напрасными. Они смеялись друг над другом и до того расхрабрились, что готовы были прямо сейчас отправиться в лес снова. И тут мама вспомнила:
   - Кто-то у нас, кажется, собирался в баню? А, Витёк? - мамины смеющиеся глаза смотрели испытующе.
   - Может, не пойдёшь? - Машин голос выражал сочувствие, так как сама она была большой трусихой.
   - Пойду!
   - Принеси-ка нам тогда ковшик из парилки! – придумала коварная мама.
   Свет в бане зажигался из дома. Понятно, что зажигать его не стали. В парилке к тому же не было окошка, так что искать ковшик пришлось на ощупь. На печке, на ледяных камнях его не оказалось. В углу, за печкой что-то зашуршало и как будто даже засопело, как только Витя протянул туда руку.
   - Чёрт! Ой, нет-нет, не чёрт! - он быстро отдёрнул руку, на всякий случай попинал угол и, забравшись на скамью, стал шарить по полкУ. Здесь он и обнаружил перевёрнутый деревянный ковш. Остальное - спрыгнуть и выскочить из нагонявшей жуть темноты - было минутным делом. И Витя вернулся домой героем с доказательством в руке!
   А ночью в доме случился переполох… Маша проснулась посреди ночи и в призрачном свете увидела, что на стуле, у стола, кто-то сидит.
   - А-а-а! Мама! А-а-а! - раздался вопль на весь дом. Тут же зашёлся истошным лаем Филя, вскочила перепуганная мама. Спросонья она опрокинула на пол настольную лампу, разлила воду из чашки.... Когда же, наконец, добралась до выключателя и зажгла свет, то оказалось, что на стуле «сидит» большая подушка, на спинке висит Машина одежда, а до пола, как две ноги, свешиваются Машины рейтузы!
   - Эти трусливые девчонки… - бурчал Витя, взбивая свою подушку, ворочаясь и устраиваясь поудобнее в постели. Он явно собирался продолжить свой сон, а Маша объявила, что спать больше не хочет, и Филя стал просительно заглядывать ей в лицо, вилять хвостом и бегать к двери.
   - Ладно уж, пойдём, поднимем лапку. Можно, мам?
   - Только ненадолго и тепло оденься, – разрешила мама. У неё тоже сон улетучился, и она села раскладывать пасьянс.
   На улице Филя деловито подвигал носом и радостно помчался к Булькиной конуре. Но разбуженный их появлением Булька только лениво высунул морду из своего тёплого, набитого сеном жилища. Он зевнул во всю пасть и, не вылезая, в полудрёме стал наблюдать за Филиными перебежками. Ночью, вообще-то, надо спать, считал он!
   Маша же залюбовалась садом. С высокого крыльца он был виден, как на ладони. Блёстками посверкивал снег, и на нём были разбросаны длинные тени от деревьев. В морозной вышине, под россыпью серебристых звёзд застыли полупрозрачные облака. Светлая Рождественская ночь разливала в воздухе волшебную, таинственную торжественность…. Всё вокруг было неподвижно и похоже на декорации к представлению….
   И оно вдруг началось. Сначала над баней, в ветках ели появилось какое-то шевеление. Затем оттуда вместе с лёгким снежным облачком что-то метнулось к забору. И по забору побежал большой пушистый хвост. Попадая в полосы лунного света, он становился ярко-рыже-серым. Маша замерла, боясь пошевелиться. То же произошло и с Филей. Он застыл с поднятой передней лапой, и неотрывно следил за белкой. А та добежала до Маши и остановилась прямо напротив неё. Здесь деревянный забор переходил в металлическую сетку. Белка повернулась к Маше, потёрла передние лапки, одну о другую, как будто поаплодировала. И так же легко побежала дальше по сетке, вспорхнула на ель в углу сада и скрылась в зелёной гуще.
   Заворожённая неожиданным спектаклем, Маша ждала продолжения.... Потом очнулась и подумала: «Разве белки не спят ночью?». Впрочем, эта ночь, ведь, особенная....
   Ей стало жалко, что с ними не было мамы и Вити.
   - Витька сам виноват, что проспал, а маме мы сейчас всё расскажем. Да, Филя?
   Филин хвост выразил согласие.
   - Ну, пошли домой. Что-то я проголодалась. Неплохо бы нам с тобой сейчас подкрепиться! Да?
   Против магического слова "подкрепиться" у Фили не могло быть никаких возражений!

   Учитывая замечание Ольги Уваркиной, касающееся возрастной категории деток, хотела бы вместо двух последних маленьких стихотворений предложить одно, но более соответствующее вышеуказанному требованию:
   
   НЕ СТУЧИ ТАК ГРОМКО, ДЯТЕЛ
   
   
   Что ты, глупый дятел, громко так стучишь?
   Видишь, спит в коляске под окном малыш?
   Запретила мама мне в футбол играть -
   Должен сон братишки я оберегать.
   Но гудит на крыше стая голубей,
   Слышен свист синичек, пискнул воробей,
   Возле дома - школа, там звенит звонок,
   Лает от испуга на кота щенок,
   В гараже соседей завывает дрель,
   Как назло, ей вторит ветерка свирель,
   Продолжает дятел на столбе свой стук -
   Жаль, уменьшить пультом невозможно звук.
   
   Посмотрев на брата,был я удивлен -
   Под цветущей вишней спал спокойно он...

   Михаил! В ленте рецензий "поймала" Ваше стихотворение о мишке. Оно мне очень понравилось. Фамилии Вашей на конкурсах в поэзии для детей не встречала, поэтому ещё больше заинтересовалась.
   Я бы чуть подредактировала.
   "Скушал мёда мишка слишком" - здесь будет слышна звукопись.
   У Вас : много и слишком - тавтология (повторение уже сказанного)
   "Он лежит. Он так печален" - заменила бы на " Очень - очень опечален". Здесь, как бы усиление мысли, без повторов местоимений.
   "Он сосёт на лапке пальчик"- местоимение "он" заменила бы на союз "и".
   Вполне конструктивно, на мой взгляд. Но решение за Вами.
   С уважением.