Ирена Кескюлль Пьеса в двух действиях К 70-летию со дня смерти Марии Склодовской-Кюри, великой польской ученой. 2004 Действующие лица: М а р и я С к л о д о в с к а-К ю р и, польская ученая П ь е р К ю р и, французский ученый, ее муж П о л ь Л а н ж е в е н, профессор Сорбоннского университета Ж е а н н Л а н ж е в е н, его жена Г ю с т а в Т е р и, редактор газеты “L`Oeuvre” Д е в о ч к а М а н я (Мария Кюри в детстве) Эпизодические персонажи: Д е т и У ч е н и к и С т о р о ж Т о л п а Г о л о с а Н е з н а к о м к а Действие происходит в 1911 – 1934 гг. в Париже. ДЕЙСТВИЕ I Акт 1 (На сцене – только яркий голубоватый круг света. Звучит ностальгическая музыка. Маленькие дети играют в догонялки). Г о л о с а Маня! Манюся! М а н я С к л о д о в с к а Я бегу! Бегу! (Дети ловят светлокудрую, лет шести, девочку в польской национальной одежде. Она падает и рассыпает яблоки из корзины. Слышен смех). Пауза (Свет гаснет и зажигается вновь, на этот раз освещая всю сцену, декорированную следующим образом: на заднем плане – стена обвитого плющом дома; к ней приставлена садовая лестица. Справа – имитация физической лаборатории. Слева – бюро с двумя стульями. В глубине – софа. Слышен удар набата. Появляется женщина (М а р и я К ю р и) в простом черном платье, подходит к физическим приборам, говорит, как бы обращаясь к ним): М а р и Пьер, мой Пьер, ты лежишь там, как бедняга, раненый, с забинтованной головой, забывшись сном. Лицо твое кротко, ясно, это все ты, погруженный в сон, но ты уже не можешь пробудиться. Те губы, которые я называла вкусными, стали бескровены, бледны. О, как тебе было больно, твоя одежда вся залита кровью. Какой страшный удар обрушился на твою бедную голову, которую я гладила так часто, держа в своих руках. Я целовала твои глаза, а ты закрывал веки и привычным движением оборачивался ко мне... Мы положили тебя в гроб в субботу утром. Я вложила в твои руки цветы из нашего сада и маленький портрет той, кого ты называл «милой разумной студенткой» и так любил. Мы были созданы, чтобы жить вместе, и наш брак должен был состояться. Гроб заколочен. Я не вижу тебя... Потом – ужасная прощальная процессия людей перед могилой. Нас хотят увести, но мы не подчиняемся... Я хожу по улицам, как загипнотизированная, ни о чем не заботясь. Я не убью себя, у меня нет даже желания покончить жизнь самоубийством. Но не найдется ли среди всех этих экипажей того, который поможет мне разделить судьбу любимого?.. " “...Я умру так же как ты. Я буду излучать сияние, но я не Святая и всем известно, откуда – это свечение. Я люблю тебя мой милый, мертвый Пьер. Я люблю тебя так же сильно, как в тот день, когда впервые увидела тебя и вложила в твою руку свою судьбу”. Нет, больше никакой науки, никогда! Пьер спит в земле, это конец всему, всему, всему. (Свет гаснет, и в голубоватый полумрак светового круга въезжают П ь е р и М а р и я К ю р и на велосипедах. Мари в чем-то светлом и в венке из кувшинок и желтых ирисов. Они садятся на землю, и раскладывают на земле снедь). М а р и Знаешь, Пьер, я бы и не хотела другого свадебного путешествия. Едешь вперед и чувствуешь, что ты свободен – и больше нет ничего, никаких глупостей, никакой фальши. П ь е р (поправляя ее воротник) Тебе так идут наряды! Как жаль, что у нас нет времени – всего не успеть... М а р и Помнишь тот день, когда ты сказал: «Мне бы хотелось, чтобы у радия был красивый цвет»? К чему мне наряды? Эти модные теперь декольте на спине – целые гектары голых спин...У меня есть во сто крат больше. И ты, и наука...Иной раз становится страшно – ведь это так много... П ь е р Ты слишком рано повзрослела, Мари. Я часто думаю – а смогу ли я составить твое счастье, отнимая у тебя красоту и последние крохи юности, превращая и твою жизнь в бесконечную формулу? М а р и (со смехом) Наука – это великая красота. Ученый у себя в лаборатории – не просто техник; это ребенок лицом к лицу с явлениями природы, действующими на него, как волшебная сказка. П ь е р Мари, Мари...Как удивительно, что судьба столкнула друг с другом нас – таких похожих чудаков... (Мари встает, сзади обнимает его плечи. Они целуются). М а р и Пьер... Если кого-нибудь из нас не станет... другой не должен пережить его. Жить один без другого мы не можем... П ь е р (серьезно, снимая ее руки со своих плеч) Нет, нет, нет... Ты ошибаешься. Что бы ни случилось, хотя бы душа расставалась с телом, все равно – надо работать... (Свет гаснет). Акт 2 (На сцене за партой сидят ученики. М а р и пишет формулы на грифельной доске, затем стирает ее. За сценой звучит женский голос): Годы, годы... Мне хочется выть, как воют дикие звери. Я уже не люблю ни солнца, ни цветов – один их вид причиняет боль; мне бывает легче, когда стоит хмурая погода – как в день твоей смерти. (Ученики встают. Мари собирает книги, и, надевая шляпу, смотрит ввысь. Поспешной походкой входит П о л ь Л а н ж е в е н, становится за ее спиной). П о л ь Мадам Кюри! (Мари оборачивается с безучастным видом). М а р и А, добрый день, мсье Ланжевен. П о л ь Идет дождь, и я подумал... (Неловким движением раскрывает зонт над ее головой). Вы позволите мне проводить вас, хотя бы до экипажа? М а р и (холодно) Обычно я хожу пешком. П о л ь Вы слишком суровы к себе, профессор... Надеюсь, вы живете недалеко от школы? М а р и Все там же, на бульваре Келлермана... П о л ь Пьер, наш незабвенный Пьер... Помнится, я и другие его ученики сидели в вашей скромненькой гостиной и дискутировали о физике, и о вашем таинственном детище – радии. М а р и (меняясь в лице и закрывая уши ладонями) Не надо о Пьере, прошу вас! П о л ь (запальчиво) Я помню, у вас тогда были обожженные радиацией пальцы – такие темно-алые... А сейчас? (Он поворачивает руки Мари ладонями вверх. С минуту оба молчат, глядя друг на друга. Мари отнимает руки и отворачивается). М а р и Вот и бульвар Келлермана. П о л ь Вы позволите мне быть вашим гостем? М а р и Не сегодня. Мне нужно заняться детьми, и... П о л ь Да. Простите мою навязчивость. Я понимаю. Мне хотелось... обсудить с вами кое-какие свои исследования. Вы не только единственная женщина и полька в Сорбонне, но, как я понял теперь, через пять лет после гибели Пьера под колесами этого проклятого фаэтона на улице Дофин, - вы единственный живой гений среди нас. М а р и (улыбаясь) Гений? О нет. Трудоголик – возможно. П о л ь Вы безумно интересны мне, Мари. Вот я и назвал вас по имени. Поймите меня правильно – я хотел бы знать о вас все. Какой вы были маленькой девочкой, как росли в России, как... М а р и Но я никогда не жила в России! П о л ь Pardon, я и забыл, что для поляков вопрос господства Российской империи всегда был болезненным. Но, моя дорогая соотечественница Шопена, я совсем не разбираюсь в политике. М а р и (холодно) Хорошо, я расскажу вам один случай, мсье Ланжевен. Мне казалось, что, стоя здесь, я, простите, теряю время. Но, видимо, я ошибалась, так как мне представился случай просветить хоть одного француза, который заговорил о моих корнях... Кажется, это случилось в 1875-ом году, в польском пансионе... (Свет меняется. Звучит мелодия вальса Шопена. На сцену в танце выходят детские пары; одна из детей – маленькая М а н я С к л о д о в с к а. М а р и и Л а н ж е в е н издали наблюдают за действом. На вечер танцев с плачем вбегает девочка. Все останавливаются. Маня с подругой подбегают к ней). М а н я Куницкая, что случилось? Что с тобой? К у н и ц к а я Это из-за брата...Он участвовал в заговоре против царя. На него донесли. Три дня мы не знали, где он... М а н я И что теперь? К у н и ц к а я Завтра утром его повесят. (Ученицы окружают ее. Слышен громкий шепот и тихая музыка). М а н я Смотрите, уже рассвет! (Дети становятся на колени, зажигают свечи и читают отходную молитву). В с е Boze, ktory zawsze sie litujesz I przebaczasz, pokornie Cie blagamy, nie oddawaj w moc nieprzyjaciela I nie zapominaj na wieki duszy Twojego slugi Jana Kunickiego, ktorej dzisiaj kazales odejsc z tego swiata, lecz rozkaz Swietym Aniolom wprowadzic ja do niebieskiej ojczyzny, a poniewaz Tobie wierzyla I ufala, niech nie ponosi kar piekielnych, lecz posiadzie szczescie wieczne. Przez Chrystusa, Pana naszego. Amen. (Звучит органная музыка. Свет гаснет почти полностью, дети исчезают, в кругу слабого света остаются М а р и и П о л ь Л а н ж е в е н). П о л ь Спасибо вам за ваш рассказ, мадам... Мари. До скорой встречи? М а р и (уходя) Возможно. Это зависит от того, совпадут ли наши лекции... Акт 3 (Дом Ланжевенов. П о л ь входит, открывая воображаемую дверь, снимает пальто. Навстречу выбегает Ж е а н н Л а н ж е в е н – бездарно одетая женщина с маской недовольства на лице). Ж е а н н Почему так долго? Где ты был? Ты не помнишь нашего уговора? П о л ь (обезоруживающе подымая руки) Дорогая! К чему столько вопросов? Я беседовал с коллегами. Ж е а н н Как же зовут наших коллег? Манон? Элиза? Адель? Они с Монмартра? Какие у них духи? А белье? П о л ь Жеанн, прошу тебя. Какие глупости! Ж е а н н Подойди ко мне! П о л ь Ну, вот опять! (Приближается к жене, она обшаривает его карманы, обнюхивает пальто) Ж е а н н Ты долго стоял под дождем. И зонт, и пальто – мокрые. Значит, стоял не один. П о л ь Я не... Ж е а н н И это после стольких лет моего альтруизма! Когда я так жертвовала собой ради тебя! (всхлипывает) Скажи, кто она (трясет его за ворот) Я знаю, что она существует, уже многие годы пытаюсь выяснить, кто, и чем она лучше меня, но не могу. Говори же ты, паучье отродье! П о л ь (садится, устало прикрывает рукой глаза) Дорогая, у меня никого нет! Я устал... и голоден. Ж е а н н Этот сын пьяницы еще издевается надо мной! Над святой женщиной, которая родила ему детей и принесла себя в жертву! П о л ь Жеанн, подай мне хотя бы стакан воды! (Она хватает со стола стакан и вылескивает ему в лицо. Поль вскакивает) П о л ь (слабым высоким голосом) Как ты можешь?! Всякому терпению приходит конец... Ж е а н н (снова всхлипывая) Он обвиняет меня! Этот прелюбодей, содержащий уличных девок... П о л ь Хватит. Когда-нибудь ты толкнешь меня Бог знает на что своими истериками! С меня довольно! Буду ночевать на улице. (выбегает) Ж е а н н (вслед) Не смей уходить далеко от дома! Учти, я обо всем узнаю!.. (Свет гаснет и вспыхивает вновь. М а р и я К ю р и стоит спиной к зрителям с дневником и карандашом в руках. На столе – большой сверток). М а р и Милый Пьер, думаю о тебе без конца, до боли в голове, до помутнения рассудка. Не представляю себе, как буду теперь жить, не видя тебя, не улыбаясь нежному спутнику моей жизни. Уже два дня, как деревья оделись листьями, и наш сад похорошел. Сегодня утром я любовалась в нем нашими детьми... Вчера на кладбище я никак не могла понять значение слов «Пьер Кюри» на могильном камне. Красота деревенского простора вызывала во мне душевную боль, и я опустила вуаль, чтобы смотреть на все сквозь черный креп. (Раздается стук в дверь. Мари вздрагивает и роняет дневник). М а р и Кто там? (не дожидаясь ответа, открывает воображаемую дверь) Вы?! В такой час? П о л ь (входя и неловко останавливаясь) Простите меня, мадам Кюри... Я не должен был... Поеду в гостиницу. М а р и Мсье Ланжевен, может быть, вы объясните ваш визит? (скрещивает руки на груди) П о л ь Я...у меня... моя супруга... М а р и (отмахиваясь от него) Довольно! Я не выношу сплетен и перемывания чужих костей. П о л ь Ну вот, я опять сказал глупость. Мадам, я ни в коем разе не хотел бросать тень на вашу репутацию. М а р и Эйнштейн как-то раз удачно пошутил обо мне, сказав: «Она слишком мало привлекательна как женщина, чтобы играть роль femme fatale. Войдите же! П о л ь Но Эйнштейн был неправ, к тому же он всегда подчеркивал вашу блестящую интеллигентность. Вы уронили... (поднимает с пола дневник) М а р и (вырывая его) Отдайте! П о л ь Я вновь должен извиниться. М а р и Почему вы пришли именно ко мне? П о л ь Потому что не знал, куда идти, потому что... Мадам Кюри, это больше, чем родство душ. Это высокая наука, которая нас объединяет, это память о ... М а р и Я же вас просила не тревожить его памяти. Только в юности можно читать тяжелые, грустные романы. И вспоминать страшные события, причем случившиеся с другими. Я не могу. П о л ь А если я скажу, что люблю вас? М а р и (пораженно) Так легко? П о л ь (окрыленно) Но это так. М а р и Значит, вам нужны крохи со стола вашего учителя? Я отказываю вам от дома! П о л ь Не оскорбляйте меня, Мари. Я несчастный человек. М а р и Уходите! Не беспокойте призраков. Они иногда бывают опасны, хотя я в них не верю. Уходите. (Почти выталкивает его за дверь. Обессиленная, прислоняется к стене, нерешительно смотрит на сверток. Бросается к выходу). М а р и Мсье Ланжевен! Вернитесь!.. П о л ь (появляясь) Какой же я глупец! М а р и (напряженно) В-вы должны помочь мне. П о л ь (сухо, с легким поклоном) Всегда к вашим услугам. Итак... М а р и Сначала разведите огонь в камине. П о л ь Но зачем? М а р и Вы предлагали помощь? (Поль разжигает воображаемый камин. Мари двумя пальцами разворачивает пакет) П о л ь (подходя к ней, изумленно) Что это у вас? М а р и (тихо) Подайте мне ножницы. Это одежда Пьера, которая была на нем в тот день, на улице Дофин, когда его переехал экипаж... П о л ь И вы хранили это пять лет! М а р и Если бы я могла, я бы сохранила его труп, да и душу заодно. П о л ь Мари! Это все в крови. (Мари страрается разорвать одежду, затем начинает лихорадочно кромсать ее ножницами, отшвыривает в камин и скорчивается на полу, закрыв лицо руками). П о л ь (поднимая ее и прижимая к себе) Ну-ну-ну... Не надо...Вот так. Все пройдет. (целует ее волосы) Все закончится. (свет гаснет) Акт 4 (М а р и стоит в лаборатории перед колбами и пробирками. Молча смотрит перед собой. Входит Л а н ж е в е н, приближается, целует ее руки). П о л ь Все те же милые ожоги... М а р и Мне пора. П о л ь (загораживая ей путь) Ну нет, мадам. Сегодня вы так легко от меня не отделаетесь. М а р и Мы не можем быть вместе, Поль. Во-первых, он и ты – это не одно и то же. Вы – разные полюса. А во-вторых, я уже не легкомысленная студентка, чтобы... П о л ь (касаясь пальцем ее губ) Тш-ш! Я не стремлюсь быть Пьером. Я был бы счастлив, если бы мне досталось хоть немного тебя... Не лишай меня тщеславия думать, что это я открыл в тебе... М а р и (улыбаясь) Радиоактивность? П о л ь Женщину. Мою Мари. (Целует ее, она вздрагивает, но подчиняется). П о л ь (отходя) Не сочтите за дерзость, мадам, но у меня для вас подарок. М а р и Мне? (с сомнением смотрит на розовую коробку в его руках) П о л ь Взгляни. (Она с изумлением достает вишневое вечернее платье, неумело расправляет его). М а р и Я думала, здесь книга, или... Нет, это не для меня. Когда же я это надену? П о л ь Сейчас (С шутливой строгостью) Я настаиваю, профессор. (Мари улыбается ему и скрывается за кулисами. Через минуту выходит, неуклюже сутулясь и прикрывая декольте). П о л ь И это... Позволь мне... (Выдергивает шпильки из ее волос. Делая два шага назад, аплодирует). Триумф физики. Наука в парадной мантии! (пытается привлечь ее к себе). М а р и (отстраняясь и собирая волосы) Нет, нет, нет... Я плохо чувствую себя во всем этом; прости, Поль. Я словно раздваиваюсь и теряю нечто важное. П о л ь Ты боишься. М а р и Чего? П о л ь Хоть на минуту стать на ступень ниже нас, мужчин, ощутить свою женственность, а значит и слабость. Не надо, Мари! В Сорбонне мы ведем себя друг с другом, как чужие люди; ты так чопорна, а я раздеваю тебя взглядом. Не надо так, хотя бы со мной. М а р и (глядя в сторону) Если так, оставь Жеанн. П о л ь Она не поймет. Она дочь ремесленника и в своем роде – больной человек. М а р и (страстно) Мои ночи страшны. Я думаю о том, что ты с ней, не могу спать, встаю в горячке, не могу работать. Сделай что-нибудь, чтобы с этим покончить. Не иди к ней, откажись делить с ней ложе. П о л ь Дай мне время, Мари. Мне жаль детей, и потом... Все и так прекрасно, зачем же... М а р и Ты не принадлежишь мне. Пьер был мой. Наука – моя. А с тобой мы видимся так же часто, как два лектора. П о л ь Мне пришла в голову мысль... Видишь это бюро? Ключ от него есть только у меня. Я велю заказать тебе точь в точь такой же... Там – мои тригонометрические расчеты, никому, по большому счету, не интересные. Если мы почему-либо не сможем увидеться, будем оставлять здесь письма. А дальше, быть может... Подожди немного, Мари. Жизнь все расставит по своим местам. М а р и Ты станешь ждать, пока все за тебя решат жизнь или смерть? П о л ь Мне и так тяжело, Мари... Я сделаю все, что в моих силах. (смотрит на часы). Идем, Мари. А то, боюсь, моя жена с тещей перевернут вверх дном вест квартал Сорбонны. Идем. Я успею проводить тебя на бульвар Келлермана. (Скрываются в темноте). Акт 5 (Та же лаборатория в Сорбоннском университете. Крадучись, входит Ж е -а н н Л а н ж е в е н, с разметавшимися волосами, в кое-как наброшенном пальто) Ж е а н н (в сторону) Гюстав, подожди меня за дверью. Где может быть этот подонок в одиннадцать ночи, если его нет здесь? (Замечает стоящее в углу бюро. Пробут выдвинуть ящик, но тщетно. Вытаскивает из кармана связку ключей, пытается подобрать подходящий. В конце концов она взламывает бюро, ящик падает, и на пол сыпется целый ворох корреспонденции. Жеанн подносит письма к свету, сминает их). Г о л о с з а д в е р ь ю. Жеанн, ты скоро? Ж е а н н (изумленно) Помолчи, Гюстав!.. (Читает первое попавшееся письмо): «Я все еще вижу твои выразительные глаза и улыбку и не могу дождаться того момента, когда снова окажусь в твоих объятиях...» (Отбрасывает письмо и хватает другое). «Ясно, что она не согласится на развод; это не в ее интересах, так как она всегда жила, эксплуатируя тебя; слишком примитивная, чтобы понять, какой вред он причиняет детям своим воспитанием. Если дело дошло бы до развода, она скоро перестала бы ими интересоваться. Твоя семья имеет на тебя пагубное влияние, манипулирует тобой для своих целей и не ценит тебя так, как ты этого заслуживаешь. Не поддавайся ее истерикам. Вспомни рассказ о крокодиле, который обливался слезами потому, что ему не удавалось сожрать добычу. Таковы и слезы твоей жены... Я не шантажирую тебя любовью. Мое самолюбие не позволяет мне этого. Я лишь желаю тебе счастья. Твоя Мари.» Ж е а н н Шлюха! Уличная тварь... (В ярости рвет одно письмо, но останавливается). Лучше забрать это с собой...Может понадобиться... (Пишет на листке «Будь ты проклята», запихивает его в ящик бюро, затем сгребает кучу писем, рассовывает их по карманам и в вырез лифа) Гюстав! Гюстав! (Неслышно входит ее деверь, Г ю с т а в Т е р и) Г ю с т а в (шепотом) Не кричи, Жеанн! Тебе мало того, что я взломал двери этой чертовой лаборатории; ты еще хочешь, чтобы сюда нагрянула полиция? Я сделал это только потому, что у меня есть кое-какие счеты с твоим недотепой Полем, а ты мне как-никак родня. Ж е а н н Я нашла, Гюстав! У него есть любовница! Г ю с т а в Кто? Ж е а н н Ты не поверишь. «Добропорядочная» вдова его лектора, Пьера Кюри, эта мышь в трауре. Г ю с т а в Мария Склодовская-Кюри? Лауреат Нобелевской премии? Но это невозможно. Ж е а н н (потрясая письмами перед его лицом) Вот они! Вот доказательства! Я уничтожу эту лабораторную крысу. Гюстав, дай мне совет; скажи, что делать? Г ю с т а в Не спеши. Дай подумать. Мы можем поступить умнее. Ты забываешь,что я главный редактор “L`Oeuvre” . Ж е а н н Ну и что из этого? Г ю с т а в Ты предложишь своему олуху Полю выбор – или он бросит эту женщину, или... Ж е а н н Или? Г ю с т а в Или я опубликую в ближайшем воскресном номере все эти излияния под каким-нибудь пышным заглавием... Бог мой, Мария Кюри. Не ожидал от него такой прыти... Об этом будет трубить вся Франция.. Ж е а н н Мне этого мало, Гюстав... Г ю с т а в Насколько этого мало, ты увидишь, когда машина будет пущена в ход. (Свет гаснет и зажигается вновь. Дом Ланжевенов. Посредине комнаты на стуле сидит П о л ь и курит, глядя себе под ноги. Ж е а н н быстро и нервно ходит по комнате). П о л ь Верни мне письма... Ж е а н н Ну уж нет. Теперь я понимаю, с какими коллегами ты беседуешь. Ты и эта дрянь получите по заслугам. Или поклянись, что никогда больше не увидишься с нею, и тогда я... П о л ь Давай расстанемся по-доброму. Ж е а н н Что ты сказал? Да ни за что на свете! Брось эту содержанку, или же мы с Гюставом... П о л ь (вскакивая и размахивая руками) Ложь! Я никогда не содержал ее! Не смей! Ты и в подметки не годишься Мари...ты...плебейка! А ее я люблю! Всегда любил... (Жеанн хватает стул и со всего размаху ударяет им мужа. Поль опускается на колени и обхватывает голову руками) Ж е а н н Ответа нет? П о л ь (еле слышно) Я умоляю тебя, верни корреспонденцию. Это шантаж. Ж е а н н Ответа нет? Письма я продам прессе. П о л ь Ты не посмеешь... Ж е а н н (Бросая слова в лицо Полю) Я не посмею?! Да я убью ее в один день, слышишь? Передай ей, что я ее убью!.. (Занавес. Конец 1-го действия). ДЕЙСТВИЕ II Акт 1 (Сцена освещена только светом керосиновой лампы. За столом, над книгой сидит девочка М а н я в коричневом гимназическом платье. Встает, с учебником в руках подходит к зеркалу) М а н я (строя перед зеркалом гримасы) Кокетство – это для глупышек, и я его презираю. Если я хочу стать взрослой и умной, я должна о нем забыть. Я знаю, что смогу. (Придирчиво разлядывает свое отражение. Достает ножницы из ящика стола, распускает и коротко обрезает свои длинные волосы). (со вздохом) Ну, вот и все. Я и не хочу быть женщиной. Я навсегда останусь одна, и всю жизнь буду только читать. (Свет гаснет и вспыхивает вновь. Звучит песня «Ave Maria paїen». Перед тем же зеркалом стоит М а р и я К ю р и, прижимая к груди подаренное Ланжевеном вишневое платье). М а р и Его нет. Какая пытка – целых две недели не иметь никаких вестей о Поле, и только знать, что он с ней – наверно, где-нибудь на побережье... Поль всегда был хорошим семьянином. Как и Пьер... Я не имею права ни на что. Не и-ме-ю... (Внимательно изучает свое отражение и начинает медленно раздеваться. Ее прерывает стук в дверь. Мари бросается к выходу.На миг скрывается за кулисами). Г о л о с п о ч т а л ь о н а Ваша почта, мадам... Между прочим, в одной газете я заметил ваш портрет... (Она возвращается, рассеянно перебирая корреспонденцию. Останавливается на одной газете, читает) М а р и “Le Temps”... «История любви мадам Кюри и профессора Ланжевена». (зажимает рот рукой. Вновь звучит мелодия «Ave Maria paїen»). «Мой визит в дом Ланжевенов оставил у меня самые тягостные впечатления. О преступлении против морали, совершенном вдовой Пьера Кюри и Полем Ланжевеном (небезызвестными деятелями науки), с прискорбием поведала теща последнего. Они угрожали отобрать детей у ее дочери, самоотверженной французской матери, а польская ученая опустилась даже до психических преследований. К несчастной женщине, мадам Ланжевен, у которой сердце обливается кровью, прижимается маленькая дочь, утешая: «Мама, не плачь, отец вернется». (Мари отбрасывает газету и читает заголовок другой) “L`Action”... «Полька – причина зла». (берет в руки третью газету): “L`Oeuvre” «Сенсация! Только у нас! Личная переписка Марии Склодовской-Кюри и Поля Ланжевена». (У Мари вырывается сдавленный крик) Какой позор!.. Что ты сделал, Поль! Что ты сделал с моими письмами... с нашими чувствами. Нет, он не мог так просто меня предать... здесь кроется что-то еще. Хотя какое теперь это может иметь значение?.. Милый, милый Пьер! А не лучше ли будет... не лучше ли мне будет – к тебе? Второй этаж... низко, но как знать?... (Звучит музыка. Мари подходит к воображаемому окну, распахивает его, наклоняется вниз, но резко замирает. Раздаются крики толпы, собравшейся перед домом). Т о л п а Прочь из Франции! Еврейка, похитительница мужей! Чужеземка! Прочь!.. М а р и (шепотом) И отсюда нет выхода. Т о л п а Прочь! Прочь! Прочь! (Мари бросается назад в комнату и начинает собирать чемодан. С минуту колеблясь, в последний момент бросает туда подаренное Ланжевеном платье. Свет гаснет). Акт 2 (Дом Ланжевенов. П о л ь распечатывает письмо, доставая из конверта единственный лист и газетные вырезки) П о л ь Нет имени отправителя... адрес... бульвар Келлермана. (читает записку) «Будь ты проклята»... Похоже на почерк Жеанн. (разворачивает газетные вырезки) “Le Temps”, “L`Oeuvre”… При чем здесь Гюстав и его бульварная газетенка?.. «История любви мадам Кюри и профессора Ланжевена», «личная переписка...», «...я все еще вижу твои выразительные глаза и улыбку, и никак не могу дождаться, когда снова окажусь в твоих объятиях», «...я не шантажирую тебя любовью... Мое самолюбие не позволяет мне этого. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив»...Боже мой... Мари! Мари!.. (Бросает письмо и выбегает за кулисы. Появляются Г ю с т а в Т е р и и Ж е а н н Л а н ж е в е н, держа в руках по бокалу вина). Ж е а н н Какой успех! «Самоотверженная французская мать»... Сказано сильно, дорогой деверь. Знаешь, в лучших домах города ее уже не принимают. Ты был прав: даже судебное разбирательство не дало бы такого эффекта. Г ю с т а в Я же говорил, что главный редактор “L`Oeuvre” не станет бросать слов на ветер. Еще немного, и ее вышлют из Франции. Здоровье мадам Кюри! (поднимают бокалы. Поспешно входит Поль, бросается к жене, трясет ее за плечи) П о л ь Что ты натворила? Отвечай! Мари оставила Париж, дом Кюри пуст, а на бульваре Келлермана полно зевак. Она, вероятно, решила, что это я предал письма огласке...Чудовище, ты бы хоть пожалела ее детей... Ж е а н н Моих она не жалела. П о л ь Зачем ты совершила такое, Жеанн? Ты ведь никогда не любила меня. Я был тебе нужен лишь для удобства и пользы. Ж е а н н В этом тебя убедила твоя польская проститутка? Как там было в ее каракулях: «...она всегда жила, эксплуатируя тебя». Эта вымоченная в реактивах крыса внушила тебе, что ты гениален и непризнан? П о л ь Молчи! Или я за себя не отвечаю! Г ю с т а в (выступая вперед) Спокойно, Ланжевен! Не стоит ломать комедию. Это я подал твоей жене идею с публикацией и, кстати говоря, был весьма рад помочь ей в таком праведном деле. Пройдет время, и ты сам будешь благодарить меня. П о л ь (дрожащим голосом) Я требую удовлетворения. Г ю с т а в Рыцарские времена прошли, Ланжевен! Французская общественность лишь посмеется над удачной шуткой. (Поль сдергивает перчатку, роняет ее, поднимает, неуверенно отхлестывает журналиста по щекам и бросает ее ему под ноги) П о л ь (тяжело дыша) Завтра же. На пистолетах. Кладбище Пер-Лашез... (Жеанн захлебывается вином. Свет гаснет). Акт 3 (Сцена слабо освещена полутонами. П о л ь Л а н ж е в е н сидит на ступеньках сцены и с тревогой поглядывает на часы. Звучит негромкая музыка) П о л ь Какая нелепость, ведь я совсем не умею стрелять... Но будь что будет. Нельзя было бояться всю жизнь, а сейчас за это надо платить... Хотя бы один раз доказать себе, что я состоялся как личность, что хоть за что-то в этом опрокинутом с ног на голову мире я могу постоять. (Появляется Г ю с т а в Т е р и, неся шкатулку с пистолетами) Г ю с т а в К сожалению, дорогой Ланжевен, времена секундантов прошли, и самим дуэлянтам приходиться исполнять столь низменные обязанности. Ты хорошенько подумал: стоит ли поплатиться жизнью за улыбку твоей Дульсинеи Тобосской... я хотел сказать: мужеподобной славянки? П о л ь Заткнись. Г ю с т а в Слушаюсь, мой Дон Кихот. А теперь нам придется, как в старых добрых рыцарских романах, бросать жребий. Вариант первый – из какой могилы Пер-Лашез поползет мертвец – той, что справа от тебя или слева? Или это будешь ты сам? П о л ь Бросим монету... Если выпадет орел, первым будешь ты. (Достает монету и подкидывает ее) Г ю с т а в Какая мелочь! У тебя в карманах не нашлось чего-нибудь посолиднее?.. Решка, Ланжевен! Поздравляю. (Поль с видимой уверенностью вынимает пистолет из шкатулки, заглядывает в дуло) Г ю с т а в Осторожнее, Ланжевен. Он заряжен. Ты рискуешь остаться без зубов раньше, чем я без головы. (Поль отмахивается от него. Они расходятся. Ланжевен неумело целится, закрывает глаза и стреляет мимо. Гюстав аплодирует). Г ю с т а в Браво, браво французской физике. И все-таки ты не в лаборатории. (Поднимает свой пистолет, прицеливается. Ланжевен стоит с опущенными руками. Из-за кулис медленно выходит девочка М а н я и становится между дуэлянтами). П о л ь Мне кажется, я вижу призрак... Г ю с т а в Ничего другого я от тебя не ожидал. П о л ь Твоя очередь. Стреляй! Г ю с т а в (опуская пистолет) Я не собираюсь убивать тебя, Ланжевен. (Девочка Маня исчезает с тихим смешком). П о л ь Как ты смеешь! Стреляй же!.. Г ю с т а в Лучше я подстрелю куропатку на ужин, чем всажу пулю в такое безобидное существо, как ты. П о л ь (сквозь зубы) Ну же! Черт тебя возьми! Не лишай меня хотя бы остатков самоуважения. Г ю с т а в Я не стану, Ланжевен. Я дал слово твоей жене... П о л ь Ты...ты... Г ю с т а в (с улыбкой бросая пистолет) Я отказываюсь. Передай привидению от меня поклон. (Уходит. Поль садится на землю и закрывает лицо руками. Вновь появляется девочка Маня. Поднимает его за обе руки. Он изумленно смотрит на нее). М а н я Плачь! Я удаляюсь от тебя. Бег. Последний шаг, летят года вскачь, Ты – жизнь моя, мой краткий век, Ты – блик мой солнечный и снег, Плачь! Уж нет и в прошлом светлых дней, Любовь не матерь, а палач, Властитель памяти моей, Не проклинай, не сожалей, - Плачь! Ты мою вечность, мой язык Во свитках мира обозначь, Последний вздох и первый крик, И Музы вдохновенный лик. Плачь... Ты – первый роспуск чувств моих, Весны недолгой черный грач, Оставит время нас одних Меж сводов смерти огневых... Плачь! (Девочка и Ланжевен начинают кружиться в танце. Свет гаснет) Акт 4 (В дом на бульваре Келлермана входит М а р и я К ю р и в дорожном платье и с саквояжем. В волосах – широкая проседь). М а р и... Милый дом. Милый. Кажется, что прошла вечность. (Разводит огонь в камине, садится, оглядывает комнату).А все дурное надо забыть... Ах, да, ведь я должна отписать ответ в Стокгольм... Вторая Нобелевская премия... Пьер немного гордился бы мной... (надевая старомодные очки) Хотя мне не нужна эта суета, как не была нужна ему. Все пойдет на Институт радия...(открывая конверт) О, к приглашению приложено письмо... от академика Сванте Аррениуса... «Уважаемая мадам Кюри! Примите уверения...»...так, здесь ничего важного...Что такое? «Эхо касавшегося Вас скандала дошло и до Швеции, но отказать Вам в присуждении премии было уже поздно. Ситуацию усугубил злосчастный поединок Ланжевена, который создал впечатление, что опубликованные в “L`Oeuvre” письма – не фальшивки. Все мои коллеги находят желательным, чтобы Вы не появлялись здесь 10 декабря. До этого срока Вы не успеете очиститься от сплетен и доказать свою невиновность. Я прошу Вас остаться во Франции; никто не в силах предвидеть, что может произойти на присуждении премий. Честь важна для нашей Академии так же, как и наука. Я надеюсь, что Вы протелеграфируете мне вскоре, что не можете приехать и откажетесь принять награду, если не сможете доказать, что все нападки на Вас не имеют под собой основания»... (Пораженная Мари застывшим взглядом смотрит перед собой. Встает, мечется по комнате. Внезапно пошатнувшись, хватается за мебель) Это чудовищно. Как они могли, как посмели даже э т о смешать с грязью! (С минуту колеблется, затем садится и пишет ответ) «...Премия была присуждена за открытие полония и радия. Я считаю, что нет никакой связи между моей научной работой и личной жизнью. Я не разделяю мнения, что слухи могут оказать влияние на оценку моих исследований. Многие люди придерживаются этой позиции. Жаль, что Вы не из их числа. с уважением, Профессор Мария Кюри» (Запечатывает конверт, подходит к физическим приборам) Вот все, что у меня теперь осталось. (Достает из чемодана подарок Ланжевена – вишневое вечернее платье и, как когда-то одежду мертвого Пьера, со слезами кромсает его на куски и бросает в камин). Ведь это горю я сама...уже во второй раз... (Загорается нестерпимо яркий свет. Звучат фанфары. М а р и поправляет складки платья, спускается со сцены и медленно, с ледяным лицом, идет по залу) Г о л о с а с л е в а Приветствуем Вас, мадам Кюри! Г о л о с а с п р а в а Мы несказанно рады видеть Вас в Стокгольме!.. (Кто-то накидывает ей на плечи черную профессорскую мантию. Мари обходит зал и возвращается на подмостки сцены с нарядным адресом в руках). Г о л о с а Браво, мадам!.. М а р и (делая предупредительный жест рукой) Прежде, чем излагать тему моего доклада, я хочу напомнить, что открытие радия и полония было бы сделано Пьером Кюри вместе со мною. Пьеру Кюри наука обязана целым рядом основополагающих работ в области радиоактивности, выполненнных им самим, или сообща со мной, или же в сотрудничестве с учениками. Химическая работа, имевшая целью выделить радий в виде чистой соли и охарактеризовать его как элемент, была сделана лично мной, но тесно связана с нашим совместным творчеством. Мне думается, я точно истолкую мысль Академии наук, если скажу, что дарование мне столь высокого отличия определяется этим совместным творчеством и, следовательно, является почетной данью памяти Пьера Кюри... Я признательна Академии за оказанную мне честь, и, хотя в моих жилах течет польская кровь, я приношу Вам глубочайшую благодарность от имени Франции... (Вновь гремят аплодисменты. Мари устало сходит со сцены. Ее окружают репортеры, кто-то преподносит ей цветы, но она отвергает их) М а р и (закрывая руками лицо от фотовспышек) Не снимайте! Пожалуйста, не надо, остановитесь! (переходя на крик) Довольно! Я знаю, все вы хотите моей смерти! Вам мало оскорблений? Мало дуэли? Вы вьетесь надо мной, как стервятники над трупом. Убирайтесь!.. (пораженные журналисты отступают. Отдышавшись, Мари проводит ладонью по лбу) Прошу меня извинить... Кажется, я схожу с ума. (Отворачивается и нетвердой походкой удаляется вглубь сцены. Звук фанфар постепенно сменяется тихой мелодией «Ave Maria paїen». Свет гаснет). Акт 5 (М а р и с зонтиком идет по залу к сцене. Мимо, под руку с к р а с и в о й м о л о д о й ж е н щ и н о й, проходит П о л ь Л а н ж е в е н. Они сталкиваются лицом к лицу. Следует минутная пауза). П о л ь Мадам Кюри! (Мари молча смотрит на него. Он делает своей спутнице знак подождать. Та отходит в сторону). П о л ь Я так виноват, Мари. Примите мои запоздалые поздравления. М а р и Мы теперь снова на «вы», мсье Ланжевен? Вы лишь хотели меня поздравить? Это всё? (возбужденным тоном) Я так ждала тебя – все это время – и ничего, ни весточки, ни единого слова... В самые страшные минуты я верила, что мы будем вместе. А сегодня я встречаю тебя у входа в Университет, с незнакомкой... П о л ь Поверь, так будет лучше, Мари. Я боюсь прежде всего за тебя. Теперь к тебе приковано всеобщее внимание. Ты – великий человек, а я ничтожество, не сумевшее отстоять твою честь даже на поединке... Я надеюсь, со временем все всё забудут, и твое имя никогда не свяжут с моим... я хотел сказать... с этим позором. М а р и Так вот чем я заплатила за успех! А ведь я любила тебя, Поль... Поль Я тоже. И все еще люблю. Но мы больше не сможем видеться. Слишком много было грязи... М а р и А на «безопасный» роман супруга дала согласие? П о л ь Ты ведь знаешь: Жеанн – в своем роде больной человек... М а р и И дочь ремесленника? Когда-то я уже слышала об этом. П о л ь Тебя ждут твои открытия, мадам Кюри. А я вернусь домой, где моя истеричная жена, может быть, ударит меня стулом по голове или выплеснет в лицо тарелку пахнущей луком похлебки. Ты намного счастливее меня, Мари, а я недостоин тебя – слаб и бездарен... М а р и Я буду помнить. П о л ь И я. Прощай!.. (Они протягивают друг к другу руки, но между ними – словно стеклянная стена: дрожащие ладони не могут соприкоснуться. Поль со своей спутницей уходят за кулисы. Крещендо звучит тема «Ave Maria paїen». Мари оказывается в своей лаборатории. Машинально складывает зонт, подходит к физическим приборам, ласкает их затем, будучи не в силах подавить рыдания, с силой ударяет по колбам и ретортам. Все разбивается вдребезги. На шум прибегает испуганный университетский сторож). С т о р о ж Что-то случилось, мадам? М а р и (прижимая руку ко лбу) Я... я неважно себя чувствую, Жорж.У меня жар. Поеду домой. И завтра, вероятно, не приду в лабораторию...(делает несколько шагов, опираясь на руку сторожа, смотрит в сторону) Взгляните на этот розовый куст; необходимо заняться им теперь же! С т о р о ж Какой куст, мадам? М а р и (уходя) Так не забудьте, Жорж, о кусте роз... (Свет гаснет). Эпилог (М а р и в длинной ночной сорочке и с распущенными волосами лежит в постели, в доме на бульваре Келлермана, и делает записи в дневнике) М а р и Милый Пьер, мой вечный светлый спутник! Я подошла к той черте жизни, которую можно именовать завершенностью. Я доверяю тебе все, но почему-то знаю, что т а м люди всеведущи. Надеюсь, ты не будешь судить меня слишком строго, тем более, что я вновь возвращаюсь к тебе. Да, я бросилась в его объятия от одиночества, но никогда, даже в самые нежные минуты я не пыталась найти в нем замену тебе. Ты стоишь в моей памяти на недосягаемо высоком пьедестале, и я почти превратила тебя в икону. Поль Ланжевен был нитью, привязывающей меня к земле, а ты – ярким воздушным змеем, тянущим в небеса. "Я умру так же как ты. Я буду излучать сияние, но я не Святая и всем известно, откуда – это свечение. Я люблю тебя мой милый, мертвый Пьер. Я люблю тебя так же сильно, как в тот день, когда впервые увидела тебя и вложила в твою руку свою судьбу…” Завершенность... Много лет назад я вернулась из Стокгольма с камнем на душе, но гордая тем, что с кафедры Академии прозвучало твое имя. А сейчас, Пьер, я горжусь тем, что наука стала целью жизни нашей дочери Ирен. Это отрадно, тем более, что люди не смотрят на то, что уже сделано, а лишь на то, что предстоит сделать... И все-таки мне страшно, Пьер. Несмотря на то, что я понимаю: в жизни нет ничего такого, чего нужно бояться; есть лишь то, что нужно понять. Я понимаю свои чувства – и боюсь их. Боюсь утонуть в тумане предательских улиц Парижа, боюсь никогда не увидеть глаз того, за чью любовь меня грозились выслать из Франции, которую я когда-то считала самой свободной страной. Прости меня, Пьер. Исповедуясь тебе, я немного жалею, что за длинными рядами формул стерлись в моем сознании наивные детские молитвы. Теперь рассвет, и он напоминает мне, как когда-то на заре, в варшавском пансионе, мы с подругами читали отходную по брату одной из них, приговоренному к смерти. Жаль, теперь я не могу сделать для себя то же самое. Всю жизнь после твоей гибели я носила маску, потому, что однажды поняла: люди, так живо чувствующие, как я, и неспособные изменить этого свойства своей натуры, должны скрывать его как можно больше. Маска падает, Пьер. Падает слишком поздно, потому что той безграничной нежности, которою я сейчас переполнена, хватило бы на несколько жизней. Я не знаю, что со мной. Мою болезнь называют то бронхитом, то анемией. Видимо, я просто умираю. Моя книга –«Радиоактивность», труд всей жизни – окончена, почти все узы разорваны, и пока я еще сохраняю ясность ума, я прошу: если существует т а жизнь – пожалуйста, встреть меня там, куда я иду.» (Достает из-за пазухи термометр, встряхивает его). Мне лучше. Это потому, что я, наконец, дома. Эти стены на бульваре Келлермана... как много они повидали! Так много счастья! (Берет со столика рядом стакан с чаем, мешает в нем ложкой). Это приготовлено из радия или мезотория? (делает глоток, начинает кашлять, тихо и удивленно стонет) ...Параграфы глав надо сделать совершенно одинаковыми... я думала об этом издании. (Слышно громкое тиканье часов, похожее на пульс. Появляется д е в о ч к а М а н я) М а р и Я не могу ничего выразить словами. Я отсутствую... М а н я (приближаясь к ней и протягивая руку) Идем. М а р и Кто ты? М а н я Зеркало. Я – это ты. (Мари медленно подымается с постели, и, забрав с собой дневник, следует за девочкой. Они проходят через зал. Звучит музыка) Г о л о с П ь е р а Мари!.. (Свет падает на фигуру П ь е р а К ю р и в другом конце зала. Мари и Пьер берут девочку за руки и скрываются в темноте). ЗАНАВЕС Август 2004. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
