Он слышал шаги и грустную песню, и в какой-то момент стал подпевать: юаньсяо – счастливые лепёшки с лепестками роз, так похожие на луну… И веточка соседнего дерева подхватила: угу, угу… Расслышав это, он вспыхнул, поправил фрак, и покачнувшись, выдал что-то похожее на па "львиного танца". И тут замелькали тени. От ветра пришло в движение колёсико, и внутри его огненного круга полетели лошадки в золочёных сбруях.

Был зимний день, тот последний, когда горят красные фонари и скачут золотые лошадки с весенними гривами. Кто знает, сколько раз зажигался этот фонарь. Медленно постигаю время.

 

 

Жила-была на свете Угрюмость: мрачная, серая, ни на что не похожая, совсем непривлекательная. Все её избегали, двери от неё закрывали, да ещё и странным словом «бука» обзывали.

А по соседству с Угрюмостью жила Радость. Была она жёлтенькая, как цыплёнок, лёгкая, как воздушный шарик и улыбчивая, как солнышко. Радость все любили, ею восхищались, берегли, лелеяли и в гости к себе звали.

Обиделась Угрюмость на Радость.

— Чем я хуже, чем она? Почему её все любят, а меня нет?

И отправилась она тогда к одному мудрецу.

— Почему так несправедливо устроен мир? — спросила у него Угрюмость. — Не хочу я больше быть пасмурной, а хочу быть, как Радость, — нарядной и красочной.

— Напрасно обижаешься, — ответил ей мудрец. — Ты тоже свою пользу приносишь и Радости помогаешь.

— Это как? — удивилась Угрюмость.

— Без тебя и Радость не РАДОСТЬ! Если тебя не будет, то и Радость станет незаметной, — такой, как серая мышка. И тогда её люди ценить перестанут...