Фридрих Шиллер *** Хочешь познать ты себя? Глянь на людские деянья. Хочешь познать ты людей? В сердце свое загляни! Джордж Г. Байрон HEBREW MELODIES Поверь, надежда – это счастье прошлых лет. Лишь вера и любовь, наградою к расплате, Тревожат в памяти блаженных мыслей след. Встают они с зарёй и гаснут на закате. И то, что памятью возлюблено, одной Осталось нам сиять надеждой незабвенной. А что потеряно надеждой голубой, Растаяло как призрак в памяти священной. Увы, пророческий мираж был дивным сном! Перед обманчивым грядущим мы немеем: Не можем вновь стать тем, чем славились в былом. О том, чтО мы сейчас – подумать не посмеем. Генри Лонгфелло СТРЕЛА И ПЕСНЯ На волю я стрелу пустил, Подобно молнии чудесной. Мой взор за ней не уследил, Она пропала в поднебесье. На волю песню я пустил, Подобно молнии крылатой. Мой взор за ней не уследил, И песня сгинула куда-то. Не долог был стрелы полёт. Она вонзилась в дуб упруго. А песня до сих пор живёт: Её нашёл я в сердце друга. Редиард Киплинг МИЛОСЕРДИЕ ЦАРЯ Абдул-Рахман – афганский царь, о нём слагают оды. И милосердие его познали все народы. И юг, и север дань везли в могущественный стан. Великодушного царя чтил весь Афганистан. Кафиров, курдов племена спускались из аулов, Увидеть как вершится суд на площади Кабула. Но часто справедливость спит на грани острия. Чем тяжелее кошелёк, тем легче жизнь твоя. Индус мятежный посягнул на целостность державы, И смерть позорная ему грозит секирой ржавой. Случайно мимо ехал царь, и поднят уж топор, Но вдруг пощады попросил сын нуристанских гор. Афганский царь сказал ему: «Такая смерть позорна! Я милостив. Тебя ждёт честь: убьёт тебя придворный. Яр-хан! Ты – главный стражник мой, в тебе есть кровь царей! Почётной саблей кованой мятежника убей!» Смолчал Яр-хан – внебрачный сын эмира, царский стражник: Негоже не в бою крушить, а мясником быть вражьим. Визирю вечером сказал самодержавный царь: – Коль не найдешь изменника – ты будешь, где бунтарь! Спустилась ночь, смолк муэдзин на башне минарета, Абдул-Рахман мог отдыхать до самого рассвета. Но лишь растаяла луна за вереницей гор, Яр-хан решил убить царя и смыть судьбы позор. «Был воин я, теперь – мясник!» – мысль юношу терзала. «Ты сам себя сейчас убил! – тень царская сказала, – Не дело днём с царём шутить, а ночью нож точить!» И за измену дорого пришлось ему платить. Яр-хан побит каменьями на бойне как убийца. Но до смерти велел не бить жестокий кровопийца. Над смертником из тяжких плит возвысили курган, И к царской милости воззвал раздавленный Яр-хан. Из исковерканной груди, хрипя, летели звуки: – О, царь! О, милосердный вождь! Избавь меня от муки! Визирь просил царя, когда тот весел был средь жён, Предать Яр-хана смерти, раз он нА смерть осуждён. И смиловался грозный царь: «Убей на зорьке новой!» Яр-хан, заслышав палача, царя восславил снова. Когда взошла над городом багряная заря, Воспели милосердие кровавого царя. Поль Верлен *** Рояль целует тонкая рука В вечерний час пурпурного заката. На крыльях молодого ветерка В багровом небе тихо поплыла ты, Любви мелодия, и от сонаты Остался запах, словно от цветка. Как в детстве колыбель меня качает, Уставшего, несчастного, во сне. Мелодия мне душу разрывает, Когда в конце её аккорд рыдает, Который грустно так в твоём окне, Открытом в сад весенний, замирает... Уильям Вордсворт НАРЦИССЫ Бродил я как-то у запруды, Заснувшей средь холмов лесных, И вдруг увидел это чудо: Лужок нарциссов золотых. Там, у запруды, вечерком Они играли с ветерком. Мерцанье Млечного пути Им заменяло свет дневной, Чтобы в ночи могли расти, Лиясь вокруг сплошной волной. Как только ветер набегал, Лужок мгновенно оживал. Я – одинок; цветы одни Сочли меня родной душой. И был я счастлив, что они В одной компании со мной. И думал я, когда глядел: «Не одинокий мой удел!» И часто дома, в тишине, Когда владели мной мечты, Тогда они являлись мне – Нарциссы, милые цветы. Как нежный образ возникал – Я вместе с ними ликовал. Уильям Блейк СЕКРЕТ ЛЮБВИ Нельзя любви давать урок, Нельзя и восхищаться ею: Повеет легкий ветерок И унесётся вместе с нею. Хвалу любви своей в стихах Вознёс я, чувства взбудоражив. Вдруг, задрожав, она в слезах Ушла, не попрощавшись даже. Ушла с красивым пареньком, С очей весенним утром сникла. Вздохнул он – с лёгким ветерком Мальчишке в грудь она проникла. Эмма Лазарус СТАТУЯ СВОБОДЫ Погиб колосс, что греки возвели В честь бога Солнца – своего кумира. О новой бронзе возвестила лира: Отныне женщина – спасение Земли. Мать беженцев Свободой нарекли. Оковы рабства разрубив секирой, Свобода факел подняла над миром. И в Новый Свет стремятся корабли. Свободы клич несётся по планете И слышится в бессильном Старом Свете: “Я дам приют голодным, оскорблённым. Пришлите мне отверженных судьбой. Я ключ вручу униженным, бездомным, И свет зажгу над дверью золотой!” Неизвестный английский поэт ХVIII-го века ВЕЛИКАН И ГНОМ С рожденья Земли в окруженьи забот Различных людей много рядом живёт. Двоих день и ночь зрим на каждом шагу. Вот их имена: НЕ МОГУ и МОГУ. Сначала я вам покажу НЕ МОГУ. Такого нельзя пожелать и врагу: Нет чести, нет сил, нет дерзания в нём. Невзрачен и глуп этот немощный гном. А вот вам – МОГУ! Трепещи, мелюзга! Силач-великан не боится врага. В учёбе, труде и в бою он – герой. Победу всегда он ведёт за собой. Но жизнь, юный друг, не бывает легка. Чтоб страх стал далёк, а победа близка, Послушай совет: позабудь НЕ МОГУ! И смело скажи, если надо: МОГУ! Адам Мицкевич * * * Был в Слуцке пояс чудный выткан, Чтоб щеголять им на балах. Литой, весь в праздничных тонах, Прошитый золотою ниткой. В парчовый грунт был заткан шёлк, И нити с солнышком играли. Знал мастер в этом деле толк, Коль золотом лучи сверкали! Но нам одна лишь сторона Была на поясе видна. Серебряная же служила Для траурных и скорбных дней. Она печаль с красой своей, Соединив, посеребрила, Чтоб в дни, когда рыдала медь, Владелец пояс мог надеть. Янка Купала ЯВОР И КАЛИНА Песней весны лебединою, Сбросив морозные чары, Тешатся явор с калиною В грустной долине над яром. Листики зеленью хвалятся – Неба весенним подарком. Жемчугом рос убираются, Пестятся солнышком ярким. В небо молитвы горячие С бренной земли воссылают, Тайною ноченькой мрачною Звёзды и месяц встречают. Стонут русалки, и носится Вновь нетопырь на зарнице. Запах дурмана разносится, Хмелем кружИт у криницы. Слышится музыка дивная В грустной долине над яром. Тешатся явор с калиною, Сбросив морозные чары. Максим Богданович СЛУЦКИЕ ТКАЧИХИ От отчих нив, от милой хаты, Чтоб шляхту славила краса, Девчата крепостные взяты Ткать золотые пояса. Забыв сны молодости ранней, Все напролет девИчьи дни Искусно золотые ткани На лад персидский ткут они. А за стеной смеётся поле, Край неба виден из окна, И мысли мчатся поневоле Туда, где расцвела весна. Где спеет жито в ясной дали, Синеют мило васильки, Холодным блеском засверкали Потоки льющейся реки. Темнеет край зубчатый бора... И вдруг, забывшись, ткёт рука Взамен персидского узора Цветок родимый василька. РОМАНС Зорькой Венера взошла над землёю, Светлые грезы с собой принесла. Помнишь, во время свиданья с тобою Зорькой Венера взошла? С этой минуты я стал любоваться Небом ночным, где Венеру искал. Пылкою страстью к тебе разгораться С этой минуты я стал. Вот – расставания час наступает. Верно, уж доля такая у нас. Нежно любил я тебя, дорогая, Вот – расставания час. Буду в далёком краю я томиться. В сердце с надеждой любовь затаю. Ночью к звезде этой взглядом стремиться Буду в далёком краю. Глянь на неё, иногда, в отдаленье. Взгляды сольются – и вспыхнет звезда! Чтобы воскресла любовь на мгновенье, Глянь на неё иногда... ДОРОГИ Много в жизни есть разных дорог, Но встречаются все у могилы. Просле стольких надежд и тревог Мы, растратив последние силы, Все сойдёмся и встретимся там. Спросим тихо себя: для чего мы В неизвестность по разным путям Разбрелись из родимого дома? Для чего же спешили мы так, Напрягая последние силы, Если тихо ползущий червяк Всё ж догнал нас у края могилы? Змитрок Бядуля Я ТАК ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Я так тебя люблю: Как радугу над полем, Как иву над рекой, Как руту во хмелю, Как в небе ласточку, Парящую на воле, – Я так тебя люблю. Я так тебя люблю За песню неземную, За чистый звонкий смех, Чем сердце исцелю. За очи ясные, За душу молодую, – Я так тебя люблю. Я так тебя люблю За первое свиданье, Которым боль свою Навеки утолю. За вдохновенья миг, О, милое созданье, Я так тебя люблю! Владимир Некляев НОЧЬ Ночь, играет дьявол нa трубе, Зазывая песней ведьм-бесстыдниц. Никому, и прежде всех – тебе, Не узнать бессонниц и бессмыслиц. Нет, не на твоём плече во сне Родинки считал я золотые... Ах, как пляшут ночью при луне Дьяволицы – ведьмы молодые! СОЗВЕЗДИЕ РЫБ За ночь одну и тысячу ночей, ЗаплЕтенных со звёздами в обнимку, Не насладиться ясностью очей, Губ не сомкнуть на родинках плечей – Созвездье Рыб блестит в прозрачной дымке! А небо, где Cозвездье Рыб плывёт Пустотами среди лазурных дымок, Стремится вширь и вглубь растёт. Не остановишь их – летят вперёд Созвездия с созвездьями в обнимку! Что нам до неба, и ему до нас? Летим во сне со звёздами в обнимку. А из волос распущенных – вприпляс Лучистые заколки-невидимки, Как серебро, струятся на атлас. Максим Танк * * * От росы весенней травы зеленеют. От росы осенней – вянут и ржавеют. Над росой весенней распевают стаи. Над росой осенней – птицы улетают. От росы весенней сердце как шальное. От росы осенней – в сердце перебои. Оттого прошу я, словно о спасенье, Выйди на свиданье по росе весенней, Во хмелю которой соловьи пьянеют, Расцветают долы, травы зеленеют. Рыгор Бородулин * * * Не разделяет нас Стена. Стеною Плача называясь, Соединяет нас она. И каждый думает: В грехах своих покаюсь. Ведь только здесь прощается вина. А за Стеною слЫшны ли Ему И наш негромкий плач, и наше горе? Хоть своды держат зданье и тюрьму, Один Господь – Надёжная опора Всему, что Им задумано, всему. Святые храмы – вечности краса. Чтобы спасти их, Перед самым расставаньем, Когда гроза покроет небеса, Мы все живой Стеною станем. И пусть о нас затупится коса! Улёгся страх. Застыла тайна как Стена: У небосвода затекла спина... Залман Шнеур МАРГАРИТКИ В лесу возле речки растут маргаритки, Вблизи у местечка-села. Поют они, солнце встречая улыбкой: Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. Чудесная девушка, чуть просветлело, Нарвать маргаритки пошла. Мотив услыхала и с ними запела: Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. А парень, услышав ту песню простую, Что зА душу крепко взяла, Искал ту девчонку, что пела, тоскуя: Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. – Что ищешь в лесу, что в траве потеряла? Девчонка букет подняла. – Ищу маргаритки, – она отвечала. Тра-ла ла-ла-ла ла-ла-ла. – Зачем тебе, милая, эти листочки? Завянут, лишь их сорвала. Из всех маргариток ты – лучший цветочек. Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. От слов этих сердце девчонки забилось, И девушка с парнем пошла. Доверилась чувствам, тревога забылась. Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. Уж не маргариток, промчалося лето, А с ним и любовь уплыла. Осталась лишь только мелодия эта: Тра-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла... Ицик Мангер *** На пути, за селом, у реки широкой, Одиноко стоит старый дуб высокий. Смотрит с мамой в окно маленький мальчишка. – Я хотел бы птицей стать, – шепчет ей чуть слышно. Говорит мать ему: «Хоть ты будешь птицей, Шубку тёплую одень, шарфик, рукавицы». – А зачем? Это всё мне не пригодится. Ведь на дереве тепло и зимою птицам. – Знать, останусь я одна, бедна сиротина, Для кого ж мне песни петь, раз не будет сына? Сын на мать свою глядит, чувствует: ей больно. Не даёт её любовь взвиться птицей вольной. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
