– Алёша, ты скоро?!

Это моя жена Лена. Она готова отправиться в путь, а я задерживаюсь. Стою на берегу моря, и с наслаждением ощущаю босыми ногами прохладу воды. Уходить не хочется, но отпуск закончился, пора ехать в аэропорт. Две недели мы жили в Римини. Две недели путешествий и воспоминаний...

–С–с–с–с… – набегает волна, засыпая песком мои ступни.

–С–с–с–с… – вторит ей другая.

–С–с–сара… С–с–сиена… – слышится мне в их шёпоте…

 

Восемь лет назад это было.

Марк и я – мы на год приехали во Флоренцию по международной программе Школы дизайна и архитектуры в Universitadegli Studidi Firenze. С воодушевлением начали учёбу, посетили несколько лекций и… она соблазнила нас. Вначале мы отдавали ей свободное время, потом увлеклись и стали понемногу прихватывать учебное.

Главное – не зарваться, не провалить экзамены. Но до них ещё далеко, и мы жадно познаём её, нашу любимую Италию. Берем в прокате маленький «форд» и носимся по окрестностям – Фиезоле, Чертоза, Сеттиньяно... Недавно были в Пизе.

Сегодня едем в Сиену.

За рулём Марк:

– Я созвонился с Сарой. Она будет встречать нас у ворот, там, где останавливаются туристические автобусы.

– Сара – экскурсовод?

– Нет, она родилась в Сиене, учится в Риме, изучает русский язык и хочет пообщаться с русскими. Карина дала мне её номер телефона и…

– Смотри! Ка–а–акой Феррари! Bella auto!

– Bellissimo!

Мы говорим по–итальянски, называем друг друга Марко и Алекс, словом, активно встраиваемся в новую жизнь. Немного досадно, что с гидом придётся общаться по–русски, нам ведь тоже надо практиковаться в языке. По моему, Марко допустил ошибку, договариваясь не с профессионалом, а с какой–то посторонней девчонкой.

Скрашивая монотонность дороги, я вслух читаю «Образы Италии» Павла Муратова:

«Сиена вызывает особую симпатию, привязанность. Любовь, которую внушает Флоренция, сложнее и восторженнее, тоска по Венеции неотвязнее, чувство Рима так огромно, что оно способно вытеснить все другие чувства.

Но ни один из этих городов не мил так сердцу, как мила Сиена. Она до сих пор не знает никаких противоречий обаянию своей старины, ни одной малейшей чуждой ноты не услышит здесь самое чуткое ухо. Все мелкое, будничное и наносное, что приносит с собой современность, бессильно переделать по–своему этот город…»

 

– Здравствуйте! Я Сара! – свежее смуглое лицо, весёлые чёрные глаза, густые волнистые волосы… Красивая девушка. Кого–то она мне напоминает...

– Марко.

– Алекс.

– Очень приятно с вами познакомиться! – по–русски Сара говорит правильно, с милым акцентом. – С чего начнём? Это Римские ворота, через них шла дорога на Рим. Здесь, над аркой написано: «Больше, чем ворота, Сиена открывает тебе свое сердце»… Когда на Сиену в начале 13 века напали эти ужасные флорентийцы…

На «флорентийцах» Сара делает рукой эмоциональный жест снизу вверх, словно ввинчивает лампочку на уровне своего подбородка. Это выглядит очень забавно, и я смеюсь.

– Ты зря смеёшься! Когда сиенец встречает флорентийца, он обязательно напоминает ему о битве при Монтеаперти! Это очень злит флорентийцев…

– Сара, – Марко перебивает девушку, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу. – Нам бы вначале позавтракать, кофе выпить и… это…

Сара улыбается и кивает головой. Я мучительно пытаюсь вспомнить, где же я её видел? Мне явно знакомы и этот овал лица, и пухлые губы, и чёткие арки бровей. Нет, мы не встречались раньше, но всё–таки…

Идём в ближайшую кофейню, заказываем капучино и булочки.

Сара продолжает рассказывать историю Сиены, сыпет датами, именами, но я слушаю вполуха – мне не дает покоя её сходство с кем–то известным мне, но забытым! Я смотрю, как двигаются розовые губы, чуть вздрагивает кончик носа, и Сара всё больше нравится мне. Внутри неё словно горит невидимый светильник. Подсвечивает румянец, посылает лучики в зрачки и наполняет скрытой энергией каждое движение.

Сара обхватила ладонями чашку. На поверхности бежевой пены нарисовано шоколадное сердечко. Она дует на кофе, и сердце теряет очертания. Я тоже теряю границы самообладания. Мне безумно хочется взять в свои руки её пальцы… На кого же она похожа?

– Сара, ты замужем?

– Нет, но у меня есть жених.

Девушка становится серьёзной, светильник на несколько мгновений гаснет, и я вспоминаю! «Юноша с лютней» Караваджо! Копия, только одетая в джинсы и бесформенную вязаную хламиду. Однажды преподаватель по истории искусства сказал, что тайна этой картины не раскрыта, и никто не знает, действительно ли с мальчика писал картину художник, или позировала девушка.

– Ты похожа на…

– Знаю, «Лютниста» Микеланджело да Меризи–Караваджо. Мне уже говорили.

Сара улыбается, и внутренний свет вновь проступает на её лице. Я мысленно надеваю на Сару средневековый наряд, и снова поражаюсь её сходству со знаменитым портретом…

На улице Сара продолжает экскурсию.

Вокруг нас всюду камень. Зелень только та, что выставлена в горшках на внешние подоконники за окнами домов. Все окна закрыты жалюзи или шторами от беспощадного солнца и расположены высоко над землёй.

– Это для безопасности, – объясняет Сара. – В средние века было много грабителей. После захода солнца двери закрывали на все замки, а для тех, кто опаздывал, выбрасывали из окна верёвочную лестницу.

– Эти дома стоят с двенадцатого века? И там до сих пор живут люди?

– Некоторые фамилии даже с одиннадцатого.

Я пытаюсь представить, что чувствует человек в городе, обжитом его предками до двадцатого колена. Получается плохо. Мои родители не жили на одном месте больше десяти лет, а родственников дальше прабабушек–прадедушек я даже не знаю, как зовут.

Город–крепость цвета охры с узкими улицами–колодцами, в которые сверху заглядывает небо. Он мне нравится, у него есть своё лицо, неповторимый дух. В нём одновременно присутствуют прошлое, настоящее и будущее… Я хочу, чтобы эта девушка стала моим будущим! Я не могу оторвать от неё глаз. Понимаю, что по уши влюбился. С первого взгляда. Никогда бы не поверил, что так бывает. Я не ребёнок, у меня были женщины. Так, подружки, ничего серьёзного… Мои мечтания прервал барабанный бой.

Откуда они вышли? Множество молодых людей в бархатных беретах и старинных национальных костюмах, с флагами и барабанами двигались толпой нам навстречу и, если бы не туристы с видео и фотокамерами, сопровождающие шествие, я бы решил, что провалился в дыру времени.

– Это репетиция. Через неделю начнутся палио – скачки. Эти молодые люди готовятся к празднику… Пойдёмте за ними на площадь. Палио – главный праздник сиенцев. Каждая контрада… как это?..

– Община.

– Да, община…нанимает жокея и по жребию получает лошадь…

– Что значит «по жребию»?

– Лошадей привозят из скаковых конюшен, иногда даже из других стран и разыгрывают по жребию, а жокея община нанимает за деньги и держит его имя в секрете. Никто заранее не знает, на какой лошади будет скакать… Победитель получит все почести, а приз останется в общине…

Возле маленького фонтана в виде орла Сара на минуту останавливается:

– Это мой талисман.

Марко нацеливает на птицу объектив:

– Алекс, Сара, встаньте сюда.

– Да, талисман, – повторяет Сара. – Я из контрады… общины Орла. В нашем городе двадцать общин и у каждой свой символ. Есть Носороги, Пантеры, Волчицы, Улитки, Дельфины…

– Твой жених тоже из Орлов? – не выдерживаю я.

– Нет, из Баранов.

– Баран и орлица – не пара, не пара… – напеваю я и ловлю недоуменный взгляд Сары. Откуда ей знать про наших дельфина и русалку?..

Я глупею с каждой минутой, но ничего не могу с собой поделать.

Вместе с костюмированным шествием мы выходим на большую наклонную площадь.

– Пьяцца–дель–Кампа. Вот, здесь проходит это самое большое событие в жизни сиенцев …

На площади прямо на камнях сидят и лежат люди. Они наблюдают за репетицией праздничного шествия. Сара, несмотря на современную одежду, выглядит так, словно пришла сюда из эпохи Возрождения. Я не могу отвести от неё глаз – эта девушка и этот город очень подходят друг другу.

Солнце припекает. Марко ворчит, что в фотоаппарате сели батарейки, что он устал и пора бы уже пообедать.

– Сейчас, – отзывается Сара. – Посмотрим собор и пойдем в одно место. Там готовят отличную пиццу.

Громада Cattedrale di Santa Maria Assunta местами выглядит как руины.

– Собор начали строить в четырнадцатом веке на месте старого, но до сих пор не завершили, помешала страшная эпидемия чумы. Эти ужасные флорентийцы… – Сара снова темпераментно «ввинчивает лампочку», и я едва удерживаюсь, чтобы не обнять её, – когда построили свой Санта Мария–дель–Фьоре, они хвалились, что у них самый большой собор в мире, зато мы гордимся, что у нас самый большой в мире недостроенный собор!

Сара хохочет. Я смеюсь в ответ и, наконец, решаюсь, беру её за руку.

– Мы с Марко теперь тоже ужасные флорентийцы, возьмём тебя в плен и увезём с собой!..

В полупустой пиццерии мы с Сарой остаемся наедине за маленьким столиком – Марко уходит в ближайший магазин за батарейками.

– Сара… – я тянусь к её пальцам.

Она прячет руки под стол:

– Сколько тебе лет?

– Какая разница?.. Ну, двадцать два…

– А мне тридцать, и через месяц я выйду замуж.

– За барана.

– Алекс!

– Прости.

Сара задумчиво и печально смотрит на меня. Музыкант кисти Караваджо… То ли мальчик, то ли девочка… Средневековая загадка в средневековом городе…

– Ты знаешь, какую песню играет лютнист на картине?

Сара молчит, опустив глаза.

– Учёные прочитали, что перед ним… или перед ней, неизвестно… лежат ноты мадригала «Вы знаете, что я Вас люблю». Сара…

Она поднимает голову и серьёзно смотрит мне в глаза:

– Что?

– Приедешь ко мне во Флоренцию?

– Нет.

– Чего молчите? Устали? – Марко подошёл неожиданно. Я сжимаю кулаки, очень хочется его ударить.

Сара провожает нас до машины. Марко отдает ей деньги за экскурсию, она берёт, обнимает его и целует в щёку. Я тоже получаю лёгкое прикосновение губами куда–то в район виска и ухожу не оборачиваясь…

Быстро темнеет.

Молча веду машину.

– Ты для неё мальчик, bambino, – Марко рассматривает на дисплее фотоаппарата отснятые кадры.

– Сам ты бамбино! Это судьба, я к ней вернусь.

– Вступишь в общину Пиявки и навсегда поселишься в Сиене? – насмешливо улыбается Марко.

– Да, вступлю! И поселюсь, и проживу с Сарой всю жизнь, а после нас наши потомки ещё десять веков…

– Брось! Это всего лишь наваждение. Как сон. Скоро ты проснёшься в другой жизни.

– В какой?

– В своей, а не взятой напрокат из учебника по истории искусства.

Дорога пуста, и я зло вдавливаю педаль газа в пол.

…Год пролетел быстро.

Сару я больше не встречал. Лишь иногда открывал в «Образах Италии» страницу, заложенную фотографией, где мы с ней стоим у фонтана Орла: «Воспоминание о Сиене в ряду других итальянских воспоминаний остается самым светлым и наиболее дорогим… В нем соединяется все то, что заставляет сердце биться сильнее при слове «Италия» – святая древность, цветущее искусство, речь Данте в устах народа, чувство воздуха, чувство насыщенной тонкими силами земли, производящей веками мирные оливы и хмельный виноград… Свой древний, средневековый облик она сохранила лучше других итальянских городов. Сиена не кладбище, не мертвый город, как Пиза или Феррара…»

 

– Алексей! Ну, что ты там стоишь? Опоздаем на самолёт!..

Мы с женой много объездили за эти две недели. Я рассказывал ей об Италии, где провел самое счастливое время своей молодости. Были мы и в Сиене...

Она совершенно не изменилась.