Гальку привезли в деревню к бабушке, когда ей было всего два года. Убили её отца, а мать, ей всего-то 23 года было, решила устраивать свою жизнь в городе. И кто её за это осудит, ведь совсем молодая, а вдовой осталась. А девчонку есть на кого кинуть, вот и увезла к матери своей. Стала Галька у бабоньки Нюры жить.

Девчонка глазастенькая, глазки небесно-голубые, волосы чисто-лён. Хорошенькая девчончишка, подружки бабонькины говаривали-

-Ну, Нюра, Галька-то у тебя, чисто боженёночек! Личико-то, прям ангельское, ни дать, ни взять-боженёнок.

Нюра согласно кивала головой. Девчонка, и взаправду, была прехорошенькой. Стали жить-поживать вдвоём.

Деревня Вятка-то небольшая, все друг друга знают , двери отродясь никто не закрывает на замок. И чего их закрывать? Брать-то всё равно нечего. Время такое было, небогатое.

А Гальке ещё и удобно. Бегает по улице, забежит в дом, хвать со стола кусок хлеба, макнёт его в мёд, стоящий в миске на столе, запьёт молоком из кринки и опять на улицу.

Бабонька целыми днями то на ферме, то в поле. Колхоз-оно дело такое, неча дома сидеть, Родину кормить надо.

А Галька, как и все остальные детишки деревни, сами по себе. У них свои заботы, как бы побольше лыву (лужу) найти, да как следует в ней извазёкаться.

А бабонька придёт с работы уставшая, за это Гальке потом хворостиной по одному месту. Чтобы не пачкала одёжу, у бабоньки сил и так уже нету, все жилы на колхозных работах вытянула, а тут ещё и Галька!

Сядет , бывало, на лавку под образами и заголосит, завоет о своей долюшке горемычной. Потом прервёт свои страдания, утрётся фартуком- и к печке. Скотине еду варить надо, опять же Галька, поди, голодная. Весь день носится , не загонявшись. Глядь, а Галька спит уже без задних ног. Уморилась за день.

Управится бабонька по дому, и к Гальке под бочок. Обнимет её, и уже засыпая, сквозь сон, всплакнёт чуток о бедной внученьке, и как провалится. А чуть свет, она уже на ногах. В хлеву скотина орёт, жрать просит. И ферма ждёт, коров колхозных доить пора. Так и крутится день-деньской.

Галька утром проснётся, поест, чем Бог послал и опять по своим детским делам на улицу. Всё бы ничего, да уж больно болезная девчонка росла. Сколько раз бабонька выхаживала её, и не сосчитать.

Пышет Галька жаром, мечется по постели, всё носится в бреду за деревенскими мальчишками. Бабонька натрёт её жиром бараньим, завернёт в тулуп и на печку. Лежит там Галька, плавает в собственном поту, парится. А бабонька падёт на колени перед образами и молится, чтобы Господь внученьку оберёг . Глядь – она уже и выздоровела. Бывало, что и не помогали средства народные, и тогда увозили Гальку в район, в больничку. Своей-то больницы в деревне не было, чего там, на каких-то полтораста дворов ещё и лекаря держать.

Как-то увезли Гальку в очередной раз в больницу, оставила её бабонька там. Врач сказал, что воспаление лёгких у Гальки, надо уколы колоть. Бабонька домой вернулась, а Гальку в палату проводили.

Скучно Гальке в больнице –бегать нельзя, шуметь нельзя. Скукотища! Ходит Галька по палатам, думает, чем бы себя развеселить.

В одной палате дед старый лежит, грелками резиновыми обложенный, стонет. Галька грелку в первый раз увидела, ещё не знала, что это такое. Интересная, однако, штука. Такая, розовая, с рисунком каким-то.

Вытянула Галька грелку у старика, долго в руках вертела. Закрутка какая-то, она её повернула. Откручивается! Совсем отвернула, а там внутри-вода. Неинтересно. Кинула она грелку старику снова под бок, не закручивая, и унеслась из палаты, как буйный ветер.

Это бабонька так про Гальку говорила - что она носится, как буйный ветер. Медсестра пришла, а дед, бедный лежит в луже воды уже остывшей. Галька тут как тут. Медсестра ругается на деда, на что он крышку у грелки-то отвернул. А он, не говорит, потому что не может, только глазами на Гальку показывает, а та ему -язык. Да ещё и медсестре сказала, что дед обоссался, как маленький.

Галька, может, ещё ему какую пакость бы изладила, только к вечеру дед тот помер. Но зато , на другой день, привезли девчонку, чуть постарше Гальки. Галька уж было обрадовалась, будет хоть с кем поиграть. А девчонку закрыли в палате , повесили замок на двери и ключ докторша с собой унесла. Вот непруха!

Стенки у той палаты деревянные, сбоку, почти под потолком окошко стеклянное, но туда не заглянуть. Галька с девчонкой поговорила через дверь, той тоже скучно. А потом она сказала, что тут стоят три кровати с сетками, на которых она сейчас прыгать будет. Матрасов на кроватях нет, прыгать удобно.

Взвилась Галька! Такое развлечение, а её боком обходит. Покрутилась она вокруг, словно лиса у курятника и её осенило! Окошко-то стеклянное! Оно ведь и разбиться может! Она девчонке той и присоветовала, чтобы она кинула подушкой в окно, глядишь и разобьётся. А Галька тогда в то окошко к ней и залезет. Вдвоём-то, не в пример, веселее!

Девчонка Гальку послушала. Вылетела из окна подушка, напрочь вынесла стекло. Галька кое -как, подставив стулья и подтянувшись, в окошко влезла. Вот веселье-то началось! По панцирным сеткам скакали они вдвоём с кровати на кровать, высоко подпрыгивая.

Прыгали, правда, не очень долго. Наверное, громко шибко орали, потому как прибежали две докторши, открыли двери и Гальку оттуда вытолкали. Ещё и подзатыльник отвесили. Тётки эти, врачихи как-то озабоченно стали на Гальку поглядывать и сильно запереживали. Галька уж было подумала, что наверное, тоже им хотелось бы на кроватях с такими сетками попрыгать. Но нельзя, они всё-таки взрослые!

Гальку раздели догола и сунули в какой-то шкаф. А там жарища! Аж, волосы трещали. И одёжу всю Галькину выстирали и тоже в этот шкаф потом, после Гальки. А самоё Гальку в кровать, и привязали, чтобы больше никуда не бегала. И градусник под мышку чуть не каждый час ставили.

Девчонка-то та к вечеру прибралась, сказала няня. Куда она прибралась, Галька не поняла, но видела через открытую дверь, как её выносили, а тётка, которая её забирала, сильно голосила по ней.

Тогда ещё Галька не знала, что болела девчонка какой-то страшной болезнью. Вроде бы, тиф. А Гальку та болезнь стороной обежала. Видно, ангел-хранитель у неё сильный.

Гальке тогда шесть лет было.

 

А боженёночком Гальку больше не звали. Звали её теперь васся. Давно уже так звали. Васся- слово ругательное, и вобрало оно в себя все определения какие только можно .В смысле, пакостливая, егоза, непослушайка, и много ещё что , но всё поместилось в одном слове. Васся!

Теперь, если какая пакость где случилась, сильно виновных не искали. Кто собаку кусачую у Донских отвязал, и она по всей деревне народ гоняла? Васся! Главное, что саму Гальку-то собака как раз и не тронула.

Кто Чебыкинских гусей гонял так, что они чуть не на крыло встали? Бабка Чебычиха потом кое-как их опять в стаю собрала. Досталось Гальке, хотя она клялась и божилась, что никакого отношения к этим гусям не имеет.

Кто залез на крышу избы бабки Столетихи? Жила в деревне такая бабка. Имени её уже никто не помнил, знали, что ей уже сто лет. Согнутая ходила, выглядела,как ведьма, её все боялись. И только Галька бабку не боялась. Влезла как-то на крышу, села задницей на трубу, весь дым пошёл в избу, бабка вышла, опираясь на клюку. Грозит клюкой Гальке, а та уже с трубы слезла, задницу дымом припекло, чего долго сидеть.

Красивой Галька была девочкой. Глазки, словно васильки, ресницы пушистые, бровки соболиные. Но хочется девчонке ещё красивее быть, видела она, как мама подружкина красит себе брови и они становятся ещё чернее.

Сидели они как-то с подружкой , самой близкой, на брёвнах, свеже спиленных, кому-то на избу, видно привезённых. Истекают брёвна смолой, пачкает та смола всё кругом, и остаются потом на руках пятна чёрные.

Подумала Галька и говорит подружке, что если смолой той намазать брови, они станут чёрными, как у её матери и красить больше их не надо. Намазали Галька с подружкой брови смолой, а они и впрямь стали чёрными. Красота!

Ресницы у девчонок пушистые, а что если их намазать смолой? Намазали. Только слиплись ресницы, глаз не открыть . Заревели Галька с подружкой дурнинушкой. Прибежали бабонька Нюра и подружкина бабка, понять ничего не могут. Глаза, закрытые у девчонок, облепленные смолой. Сколько сил пришлось приложить, чтобы очистить ресницы. Брови-то что! Они ровно и не мешают, смола потом сама с них слезет. А вот ресницы!

С горем пополам, вместе с половиной ресниц, но смолу отклеили. С бровей смола потом сама сошла, правда тоже с половиной бровей. Ох, и попало потом Гальке! Хворостина походила по её заднице, а всё потому, что подружка закадычная свалила всю вину на неё.

Целый день потом Галька не разговаривала со своей подружкой, обиделась на неё. Только обида держалась не долго, как можно сердиться, если играть не с кем.

Как-то прислала Гальке мать капюшон плюшевый, зелёного цвета. Щеголяла Галька по деревне в нём, сводя с ума всех кругОм. У кого ещё в деревне может быть такая вещь! А у Гальки мать в городе живёт, правда, Галька её совсем не помнит, но знает, что мать где-то есть. Иногда она посылки посылает, а в них то конфеты городские, то пряники какие. В деревенском сельпо конфеты всё больше без бумажек, дунькина радость называются.

В школу детки ходили с сумками холщовыми, сшитыми дома , портфели видели только на картинках, а Галька хвасталась, что ей мать обязательно к школе пришлёт портфель . И ещё, букварь!

А тут подоспел повод ещё раз получить хворостиной. У Галькиной подружки мать прикупила туфли на каблуках. Каблуки такие толстые, и подружкина мать стала сразу выше в этих туфлях. Галька с подружкой в своих сандалиях носятся по деревне, ростом они маленькие обе. А так хочется быть повыше.

Галька подумала и предложила подружке сделать себе каблуки на сандалии. Пошли на лесопилку, она недалеко от деревни, и попросили дядю Семёна, чтобы он им выпилил маленькие чурочки. Тот спросил, зачем им это, но сделал.

Дома с великим трудом прибили гвоздями к сандалиям эти чурочки. Правда, видно перестарались, чурочки оказались великоваты, и ходить в этих сандалиях было неудобно. Полдня Галька с подружкой ковыляли по деревне в этой неудобной обуви, смеша всех. Ноги чуть не вывернули.

В конце концов, надоело самих себя мучить, стали отрывать чурочки от подошвы. Получалось плохо, когда всё же удалось избавить обувь от ненужных каблуков, оказалось, что и сами сандалии тоже пострадали.

Вечером бабушка взяла хворостину и отходила Гальку так, что она сесть не могла. Наверное, очень она бабушку довела, а может, настроение у бабушки в то т день плохое было, но Гальке досталось, как сидоровой козе. Не обошлось и без подружки, та опять свалила всё на Гальку, сама ровно была ни при чём.

Бабушка потом Гальку пожалела, да и та на неё не сердилась. Она понимала, что денег у бабоньки нет, а сандалии теперь выбросить придётся. Хорошо, что лето, можно бегать и босиком. Вся деревенская детвора носится по деревне босой. Особенно приятно тАк бегать после дождя. Лывы глубокие, вода в них тёплая, одно удовольствие!

Зимой, конечно, уже столько на улице не побегаешь, Холодно, Сибирь-матушка. Но всё равно, на санках катались с горки, по сугробам лазали, ходы –выходы копали. А так, больше всё дома. И ещё, зимой такая вкуснятина появляется. Бабонька намешает творог с сахаром и на мороз. Грызёшь потом и удовольствие несказанное!

Пришла весна. В этот год Гальке в школу. Ждёт Галька с нетерпением посылку от матери. Букварь с портфелем ждёт. Мать уже не ждёт. Ей и с бабонькой хорошо. Любит она бабоньку, больше жизни любит, и нет у неё никого ближе.

Галька уже умеет читать и считать, потому что любознательная очень и схватывает всё на лету. Иногда она ходила в школу, садилась в классе за парту и учительница её не выгоняла.

В школе всего два класса. В одном учатся одновременно первоклассники и второй класс. В другом – третий и четвёртый. А дети постарше в школу ездят в район.

Сядет Галька к кому-нибудь рядом и заглядывает в книжку, слушает внимательно учительницу. А когда перемена, подходит Галька к счётам деревянным. Большие такие, выше Галькиного роста, стоят у доски. Так здОрово косточки у счётов туда-сюда перекидывать. И считать- две косточки и ещё две, четыре получается!

А ещё, Гальке соседский Ванька свои учебники отдал. Они, правда, рваные все, неаккуратно Ванька с ними обращался, но ничего. А бабонька сшила холщовую сумку, Галька сложит в неё учебники, сумку через плечо и по деревне. Недолго, правда, ходит. Скучное это дело.

 

Наконец-то пришла посылка от матери. А в ней - портфель коричневый, с замком металлическим. Букварь новенький красивый. И капюшон новый, только уже не зелёного цвета, а красный. А зелёный капюшон бабонька отдала Галькиной подружке. Её ведь тоже Галькой зовут.

Галька букварь весь день из рук не выпускала, даже подружке в руки не давала, чтобы не запачкать. Гальке с этим букварём в первый класс идти. Мать её к себе не забрала, как в письмах обещала. Ну, и ладно. У бабоньки Нюры житьё не хуже.

Гальку сильно заинтересовал а картинка на обложке букваря. На фоне Кремля ( учительница сказала, что это Кремль) стайка бегущих детей, и все они разные! У кого-то глаза совсем узкие, волосы разного цвета, а двое так, вообще сами чёрные. И волосы у них такие курчавенькие.

Непонятные дети. Галька спросила у учительницы, что это за чудо такое. Та сказала, что это тоже люди. Неграми называются. Очень Гальку это заинтересовало, каким образом у них кожа такого цвета получилась. Поделилась она своими мыслями с подружкой. Та в этом вопросе ей ничем помочь не смогла.

Долго думала Галька, чем же, деревенских удивить, и надумала.

- А давай-ка, Галька, и мы с тобой в негров перекрасимся!

Подружка Гальку завсегда поддерживала, в любых её помыслах. Но тут ей было непонятно, каким образом, они могут перекраситься в таких же детей, как и на обложке Галькиного букваря.

Галька доходчиво объяснила, что это можно сделать при помощи чернил. Подружка за Галькой в огонь и в воду, а краситься, так это вообще - пустяк. Тем более, что чернила отмываются.

Галька развела в тазике чернила, заботливо припасенные бабонькой. Письма она писала, наливая из четвертинки в чернильницу фиолетовую жидкость. Где стояла эта четвертинка, Галька знала.

И вот, сидя перед тазиком, Галька с подружкой думали, с чего начинать. Галька макнула палец в чернила и сличила результат с картинкой. Цвет совпадал не очень. Это Гальку не остановило. Из куска газеты она сделала наподобие кисточки.

- С чего красить начнём?

С кого, было понятно и так. Вначале она покрасит подружку. Та Галькины планы разделяла не очень. Но подчинилась. Галька старше, к тому же вот, ей капюшон отдала. А это уже не маловажно.

Решили начать с задницы, если эксперимент не удастся, тогда хоть под штанами видно не будет. Подружка оголила заднюю часть. Галька обмакнула бумажную кисть в чернила и щедро покрасила худые ягодицы подружки.

Подружка осталась стоять в положении буквы «ЗЮ», Галька сидела на полу и безо всякого удовлетворения взирала на плоды своих трудов. Перевела взгляд на букварь. Цвет явно отличался от негритёнка на обложке. Было ясно, что эксперимент не удался.

- Поди, не глянется? –спросила подружка.

-Не-а- ответила Галька.

- Ага- завопила Галькина подружка- я что ли одна с синей жопой ходить буду!

-Пошто одна?- возразила Галька- сейчас ты мне красить будешь.

Сказано-сделано. Чернила на заднем месте высохли. Девчонки надели свои штаны. Галька вылила чернила в огород и подружки отправились на улицу. Про это можно было бы забыть. Галька и забыла, потому что вечером поела и уже ложилась спать.

Услышав стук в сенях, она щучкой нырнула под стёганое лоскутное одеяло и сделала вид, что крепко спит. Она поняла, что к ним спешит подружкина бабка. А этот визит ничего хорошего не сулил.

Галькины опасения оправдались. Бабка Чебычиха прямо с порога завопила, обращаясь к бабоньке

-Где твоя васся?

-Да спит, поди, за день-то умаялась.

-А ты её жопу нынче глядела?

-А чего на неё глядеть, чё там с ей станется?

-А ты глянь! Твоя васся моёй Гальке всю жопу чернилами вывозила! Так и у твоёй-то тоже вся жопа синяя!

Бабонька кинулась к Гальке, рывком стянула с неё одеяло и заголила девчонке штаны. Факт был налицо. Вернее, на жопе.

Так что, на ночь глядя, Гальке досталось хворостиной по синей заднице. Надо сказать, что цвет на боль не повлиял. Было больно.

Галька, крайне обиженная вероломством подруги, на следующий день, с утра пораньше, кинулась к Чебыкиным домой. Прямо с порога Галька заявила, чтобы ей немедленно отдали зелёный капюшон, подаренный ею накануне.

Подружка зашлась истошным криком, с капюшоном ей расставаться не хотелось. Но Галька была крепка в своей позиции - капюшон немедленно вернуть!

Бабка Чебычиха отдала Гальке капюшон. Не отдавать -себе дороже. Галька не уйдёт, пока не получит его и будет вопить. Галька схватила капюшон и кинулась прочь. Бабка вслед успела крикнуть, что вечером всё расскажет бабоньке.

А насрать! Капюшон-то уже у Гальки! И она его теперь подарит кому-нибудь другому. Вот только подумает, кому. И подарит. Или себе оставит. Пусть будет два капюшона. Правда, зелёный Гальке уже маловат, но ничего.

Ближе к обеду пыл у Гальки поугас. И капюшон, лежавший на лавке под образами, не радовал. И стало жалко подружку, у которой теперь нет капюшона. А у Гальки их два. А на что Гальке два капюшона? Она сидела и терзалась мыслями, как бы вернуть подружке подарок.

Всё разрешилось обычным путём. Бабонька вернулась с фермы, Чебычиха ей нажаловалась ей , и та заставила Гальку вернуть подружке капюшон. А хворостина опять исполнила своё предназначение и оправдание своему стоянию в углу. Правда, била бабонька внучку не больно. Пару раз взмахнула хворостиной, чуть задевая Гальку. И при этом прятала улыбку.

 

Заболела Галькина бабонька. Надобно ей ехать в район, в больницу. Куда Гальку девать? Конечно, к деду Сидору. Это отец Галькиной бабоньки. Галька его не больно жалует. Да и он Гальку тоже.

Галька его не любила и за то, что его звали Сидором, а бабонька, когда лупить её собиралась, всё время говорила, что будет драть её, как сидорову козу. Главное, что козы у деда не было, но Гальке всё равно доставалось.

Нынче Гальке ночевать у деда. И спать придётся под образами на лавке. Дед у Гальки кержак, а потому шибко в доме ей не разгуляться. Ложку дедову брать нельзя, кружку тоже. И из общей чашки она тут не ест.

И в горницу Гальке ходить нельзя. А там так баско (красиво) всё. Шкапчик резной. Кровать с шишечками, на которой никто не спит. И одеяло лоскутное ,красивей, чем у бабоньки, и подзор под покрывалом.

А ещё потолок голубого цвета, краской крашеный, а на нём цветы красивые. И двери, которые в горницу закрываются. А ещё стол для Библии. И сама Библия огромная( или так Гальке кажется), которая закрывается на замок.

Вот до Библии Гальку допускают. Иногда дед открывает Библию и велит Гальке, как он говорит, чтить. И Галька чтит, переворачивая толстые страницы. Она иногда позволяет себе перелистывать по две или три страницы, но дед чутко бдит, он Библию наизусть знает, а потому ей попадает за хитрость.

Читает Галька Библию и думает, и на что она училась старославянскому! Дед, как прознал, что Галька читать научилась, мигом усадил её за Библию. А там буквы каки-то не таки. Крупные и красивые. Слова тоже непонятные, но дед каждо слово растолковывал, прошло немного времени, и Галька уже и Библию читала скОро. Гальке -мУка, деду-радость. Он сказал, что глаза у него уже плохо глядят, а так, есть кому псалмы читать.

С вечера Галька носилась по деревне, как Саврас безуздый ( это дед так говорит), потом баба Уля Гальку загнала домой. Баба Уля дедова жена. Новая. Старую похоронили. Шибко-то баба Уля тоже не новая. Старовата она.

Галька слышала, как бабонька недавно говорила бабке Чебычихе, что у Галькиной матери новый муж. И вот теперь Галька думает, если мамин новый муж окажется таким же, как баба Уля, то он вряд ли ей понравится.

Гальке баба Уля положила на тарелку картохи и налила молока. Галька смяла всё и сказала, что хочет спать. Ей постелили на лавке, укрыли и она как провалилась. Сон накрыл её, наверное, уже по пути на лавку.

Дед Сидор кинул себе в горнице на пол тулуп ,и лёг спать там. Около себя поставил большой серебряный чайник. Была такая у деда семейная реликвия. Лет тому чайнику было жутко много. Дед сказал, что ещё при царе отлитый чайник.

Баба Уля спала на полатях. Ночью Гальке захотелось в туалет. Надо сказать, что в деревне, туалета, как такового, не было. Естественную нужду справляли в хлеву, где жила скотина, потом всё это чистилось вместе с отходами от скота.

Галька сучила ногами и терпела, ей совсем не хотелось бежать на улицу, но потом придумала. Дед громко храпел. Рядом стоял чайник с водой, дед, просыпаясь среди ночи, пил воду. Галька справила свою малую нужду деду в чайник и легла спать дальше.

Утром Галька уже забыла про свою мелкую ночную пакость. Заспала как бы. Дед встал рано, управлялся вместе с бабой Улей по хозяйству. Потом все позавтракали. Галька собралась бежать на улицу, пока дед не заставил чтить Библию.

Дед пошёл в спальню и вышел оттуда с чайником в руке. Галька поняла, что ей надо немедленно на улицу, у неё там куча дел. Она уже подошла к двери, когда дед, приподняв крышку чайника, стал принюхиваться.

- Улька, ты иде воду-то для чайника брала?- обратился дед к жене.

-Так, иде? У колодезю -ответила баба Уля.

Дед пивкнул из чайника и грозно рявкнул

- а где эная васся?

А кукиш тебе, деда. Галькин след уже простыл. Тем более, что нонче бабонька с району вернётся и ночевать Галька будет дома. А если даже дед придёт бабоньке жалиться, то она Гальку в обиду не даст.

Она хоть тятеньку и почитает, но Гальку любит, однако, больше. Это точно. А к деду можно пока и не ходить, не шибко-то он по Гальке скучает. Дед уже старый, борода окладистая, а може ,и помрёт скоро. Тогда Гальке вообще можно не бояться.

Когда бабонька вернулась, Галька была жутко рада. А та ещё ей и гостинцев привезла.

-Бабонька- ластилась к ней Галька- я тебя шибче всех люблю. Я тебя, когда ты старенькая будешь, летом на саночках возить буду.

Бабонька ласково смотрела на внучку. Она-то уже знала, что недолго Гальке жить в этой деревне. Галькина мать написала, что летом, как Галька закончит первый класс, она с новым мужем приедет и Гальку заберёт. Так что, жить Гальке в деревне чуть меньше года. И заберут от неё вассю.

Училась Галька в школе играючи. Всё ей давалось легко. А большую часть уроков, за свою непоседливость, Галька проводила в углу. За счётами. На которых она умудрялась, стоя наказанной, считать. Две косточки плюс две косточки, получится четыре и так далее. Результат счетоводства непременно объявлялся громко на весь класс.

Если учительнице Галька надоедала, её попросту из класса выставляли, но окна-то никуда не делись! И ученики видели радостную Галькину физиономию в окне.

Учебный год прошёл незаметно. А в конце мая Галькина мать прислала телеграмму, что едет она. С новым мужем. Галька ждала приезда матери. И отца тоже. Она не представляла, как они выглядят, но всё равно радовалась.

В день приезда матери бабонька нарядила Гальку в новое платье, в волосы вплела новые косоплётки ( ленты). Галька ходила важная и наконец, показался автобус. Сердце забилось пойманной птичкой.

Из автобуса вышла крупная молодая женщина. Она была очень красивой. Галька сразу в ней признала мать. Она присылала фотографию. Рядом с ней встал мужчина. Галька обошла мать, протянувшую к ней руки, и подошла к мужчине. Она буквально впилась в него глазами. Мужчина побледнел, а Галька протянула ему ладошку-

-Здравствуй, папа!

Тот подхватил Гальку на руки и прижал к себе. В глазах у него стояли слёзы. Стоявшие кругом женщины заревели в голос. А Галька обхватила отца за шею и не отпускала. Она теперь не одна! У неё есть мама и папа!

Она даже про бабоньку забыла. Та теперь украдкой плакала всё то время, что Галькины мама и папа были в деревне. До самого отъезда плакала. Галька гладила её морщинистые щёки, целовала покрасневшие глаза и просила бабоньку не плакать. Галька её потом обязательно с собой заберёт.

Наступил день отъезда. Вся деревня собралась около клуба, где останавливался автобус. Галька стояла гордая. Она не выпускала руку отца из своей.-

-Папа, посмотри, как меня здесь все любят!- Галька смотрела на отца снизу вверх- видишь, все пришли меня провожать.

-Нет, дочь – засмеялся отец - это они пришли убедиться, что ты точно сегодня уедешь. А если ты передумаешь, они всей деревней тебя в автобус запихнут.

Галька хотела было обидеться, но передумала. У неё теперь начиналась новая жизнь…

Но это уже совсем другая история.