ХАН – ТИХАР (сказка) Людмила Лутаева

 

В те забытые года,

Что минули навсегда.

Жил в степи жестокий хан,

Обезумевший тиран.

 

Звали все его Тихаром.

Слух о нём пошёл недаром.

Страшен был Тихар-рахит,

Не давал он людям жить.

 

Хан, бесчинствуя в сраженьях

И не зная поражений,

Войска двинул на Восток -

Города, круша в песок.

 

Скорбь и плач пришли с бедою,

Тяжкой, горькою слезою.

Кровью залита земля,

Сожжены леса, поля…

 

Хан всех девушек-красавиц

В плен согнал, жестокий старец,

В свой насильственный гарем,

Чтобы их продать затем.

 

Низко головы склонили,

Взгляды грустно потупили,

Стонут девичьи сердца,

Нет стенаньям их конца.

 

Хан над горем потешался,

Дикой властью наслаждался,

Жаждал жертвы вновь и вновь,

Чтоб людскую видеть кровь.

 

Страх пред ханом за коварство

Нёсся вихрем, через ханства.

Вот ему несут дары,

С самых дальних стран цари.

 

Пир большой тиран устроил,

Пред собой орду построил

И награбленную кладь

Приказал к ногам бросать.

 

И монеты золотые,

Кольца, камни дорогие

Сыпет хану рать горой,

Чуть замешкавшись, порой.

 

Грозный воин вдруг подходит,

Двух невольников подводит,

Руки им скрутил ремнём,

Лица их прикрыл платком.

 

Сам ползком, к ногам Тихара:

«Хан, взгляни, какая пара!

Дар привёл я непростой,

Позабыв, что есть покой.

 

Сын и дочь – царя Востока,

Не имеющих пороков,

Выкрал ночью из дворца,

Страже с зельем дал винца,

Чтоб те спали крепким сном,

Слуги «верные» потом,

Молодых связали крепко,

Вниз спустили незаметно

К коням быстрым, вороным,

Чтоб склонить к ногам твоим»…

 

Ратник пленных приподнял,

Дерзко с лиц платки сорвал.

Тут небесною зарёю,

Несравненной красотою,

Брат с сестрой смутили мир…

Приумолк Тихарский пир.

 

Хану воин угодил.

И тотчас Тихар открыл,

Сокровенный свой ларец,

Где полно златых колец.

 

«На! Держи, «храбрец», награду!

Ты, доставил мне усладу», -

Хан, довольствуясь, сказал

И прислуге приказал.

 

«Дать царевне украшенья,

Платья, серьги, ожерелья.

Покажите мой дворец

И готовьте под «венец» .

 

«Нет!» - воскликнула царевна,

Рвёт зубами узел ремня.

Свет девичьих глаз погас,

Ужас – разум ей потряс.

 

И напрасно брат напрягся,

Как он, сокол, не старался,

Непосильно снять ремни,

Не срываются они.

 

Хан, смотревший хладнокровно:

«Развязать!»- воскликнул злобно.

«Пусть остынет юный брат.

Он теперь, как вроде б, сват.

 

Честь, досталась- то, какая,

Что рабыня вдруг мирская

Станет ханскою женой,

Ты, «дружок», моей роднёй.

Так что, пленник, не сердись,

Воле ханской подчинись!»

 

На престол хан важно сел,

И расслабился от дел…

 

Юный брат подкрался к хану,

Позади он стал, у стана,

Кинжал вырвал и взмахнул,

Но хан голову пригнул

И, как, тигр, одним прыжком

Сбил кинжал стальным клинком…

 

Хан схватил, сдавил юнца,

Миг остался до конца.

Нечем юноше дышать,

Время, видно, умирать…

 

Тут царевна пала в ноги

И кричит: «Спасите, Боги!

Хан, не смейте убивать,

Жизнь свою могу отдать!»

 

Хан, с презреньем: «Как запела!

Помощь быстро подоспела.

Ладно, будет брат твой жить

Ты ж, меня должна - любить!»

 

Жгуча боль, в душе обида,

Но царевна, всё ж для вида

Попросилась во дворец –

Мол, готовлюсь «под венец».

 

Девушки её встречают

И, танцуя, наряжают,

Извиваются, как змеи,

Изгибают плавно шеи.

 

Только видит в том царевна,

Муки пленниц, тень смиренья.

Меркнет жизнь в рассвете сил,

В униженье свет не мил.

 

И прекрасная царевна,

Возмущённая безмерно,

Пальцы рук, прижав к губам,

Обратилась к небесам:

 

«О, клянусь я, время злое!

Я смету людское горе!

Хана так не победить!

Мудро надо поступить!

 

Он любви хотел? Ну, что ж,

Хан за всё, получит ложь.

И притворный громкий смех

Удивил немного всех.

 

Хан вбежал…Царевна плавно

Подошла к нему, вдруг странно

Смотрит пристально в упор,

Говорит чуть-чуть, в укор:

 

«При твоём большом величье,

Молоко не пил ты птичье,

А мой батюшка – отец,

В нём, купает сто овец…

 

А ещё в его дворце,

В отведённом там конце,

Бьёт фонтан из родника,

Весь игривый, как река.

 

В нём привыкла я купаться,

Вечерами прохлаждаться,

Слушать, как поёт ручей

Всплеском пламенных речей.

 

Как хотелось белолицей,

Мне умыться той водицей,

Пробудить любовь к тебе,

Раз нет выбора судьбе.

Как желала б, у фонтана

Поджидать Тихара-хана,

Звёздной ночью, под луной

Стать счастливою женой!»

 

Хан вздохнул:- «Какая дева

И подходит умно, «слева»…

Как прекрасно говорит,

Быть женою не спешит.

 

Для неё родник пробью, я!

Пусть забьют фонтаном струи,

Да и в птичьем молоке

Искупаюсь, как в реке».

 

И собрав большую рать,

Приказал Тихар достать

К свадьбе птичье молоко:

За ним ехать далеко…

 

За моря и океаны,

За ползучие барханы,

К самому царю Востока:

«Передайте, два отрока

Были в рабстве и в плену.

Дочь я выбрал, как жену.

 

И хочу её возвысить,

Чтоб она не смела, мыслить,

Как вернуться ей домой,

Будет жить она со мной!

 

Также всем повелеваю,

Вбить плотнее, глубже, сваи,

Отыскать родник! Открыть!

Там, фонтан соорудить.

 

Пусть прохладная вода

Заполняет два пруда,

Льётся чистым ручейком,

Журчит звонко – серебром!»

 

Но царевна к хану снова:

«Разреши промолвить слово.

Пусть брат едет за отцом,

Да, за птичьим молоком».

 

А сама всё рассчитала:

«Путь к отцу и года мало.

Столько времени назад.

Взрослым, сильным станет брат».

 

Хан, сражённый красотою

И любовною стрелою,

Произнёс: - «Звезда Востока!

О, судьба златого рока!

Что желаешь ты ещё?

Твоё слово, как моё!

Всё исполню в тот же миг,

Пока гнев во мне утих».

 

Тут царевна: - О, Владыка!

Сколько царств тобой разбито,

Но нет, славы под землёй,

Где б прошёл твой ратный строй.

 

Ты же, хан, гроза народа,

И бесстрашен ты от рода,

Под землёю не был - сам,

Там себе не строил храм!»

 

Хан смотрел, глазам не веря,

На царевну, и немея,

От любви большой сгорал,

Ей в капризах угождал…

 

Он сказал: «Луну достану!

На колени даже стану.

Звёзды неба и земли

Все, красавица, твои».

 

Хан про войны забывает.

Мастеров с племён сзывает

Город строить под землёй,

В сотни метров глубиной…

 

Время, день – за час считает.

Вот родник уж пробивает

Через толщу горных скал –

Чист, прозрачен, как хрусталь

Вслед за ним - фонтан играет,

Пруд зеркальный заполняет,

Рассекает гладь воды,

Окольцованной гряды.

 

У царевны сердце жмёт.

На свиданье хан зовёт.

 

Вот идёт к пруду царевна,

Вся, бледнея от волненья,

А по телу – холод, дрожь,

Словно в сердце вставлен нож.

 

Хан уверенно шагая,

Говорит: «Иссох, страдая…

Ты же, мучаешь меня,

Красотой своей пленяя.

 

Неужели всё не веришь

И мою любовь не ценишь?

Видишь, как я для тебя

Не жалею сам себя?»

 

«Что?» - царевна возмутилась.

«Хочешь, чтоб я огорчилась?

Где же птичье молоко?

На востоке, далеко?

 

Где ж подземный город духов?

Много ходит о нём слухов.

Там, хочу царицей стать,

Жизнь мирскую прославлять!

 

Ты же слово Тихар, дал!

Так, выходит, не сдержал?»

 

Хан вздохнул и не ответил.

Зорким оком он заметил,

Как царевна и бледна,

И тревожна, и грустна…

 

Он ушёл, но всем следить

За невестою велит.

 

От тревог царевна мрачна.

Лишь вода в ручье прозрачна,

Утешает и журчит:

«Не волнуйся»,- говорит.

 

Твой отец уж на подходе,

Через сутки, на заходе,

Дочь любимую спасёт,

Вражью силу разобьёт!»

 

Тут царевна оживилась,

Улыбаясь, закружилась.

В сердце вспыхнул огонёк:

«Вот спасибо, ручеёк».

 

Воду девушка набрала,

И ладошкой обливала

Себе ноги и лицо,

И привстала на крыльцо.

 

Глоток сделала с бокала,

Прошептала: «Как устала,

Ждать тебя родной отец,

Будет ли, всему конец?

 

Время очень поджимает.

Я боюсь, что хан узнает,

Да нежданно вступит в бой,

Сотворит лихой разбой».

 

Слуги хана проследили

И Тихару доложили:

«Как царевна веселилась,

И плескалась, и кружилась.

А шепталась, как с водой?

Как с подругой иль сестрой.

 

Видно, что-то затевает.

Никого не подпускает,

Чуждо, замкнуто живёт,

То вдруг плачет, то поёт».

 

Злобно закричал Тихар:

«Я пока не глуп, не стар.

Нет, царевна не обманет,

Мне глаза не затуманит.

Хватит козочке шутить,

Притворяться и хитрить».

 

Он даёт такой приказ:

«Свадьбу делать, сей же час!»

 

Вот ведут царевну к хану,

Себялюбцу – истукану.

В свете тысячи свечей

Тускнет блеск её очей.

 

Хан сказал: «Не надо слёз.

Я уж слишком вас вознёс.

Сам того не замечал,

Как свою погибель ждал.

 

Мир простит, что не дождался,

В молочке не искупался,

Что заморское вино,

Нам на стол не подано».

 

Взяв платок, царевна в руки,

Говорит: - «Какие муки,

Встретить зло, не видя дня.

Дай встряхнуться мне от сна».

 

И к воде ночной, прохладной

Подошла. И тут нежданно,

Подкатила к ней волна,

Шепчет: - «Местью я полна».

 

В милях трёх стоит Вулкан –

Для врага живой капкан.

Старый спит сто тысяч лет,

Не тревожа белый свет.

 

Рядом с ним подземный ход,

В город духов он ведёт.

Там под ним Вулкана сила,

Воды будят, чтоб пробилась

Кровь подземного царя,

Лавой огненной горя…

 

Ты же спрячься за фонтан.

Видишь, стелется туман?

С вод сгущается, парит,

Превращает влагу - в щит.

 

Мягким облачком окутал,

Стёр следы и их запутал.

Торопись, спеши скорей.

Ну, входи ж, в туман, смелей».

 

Но, царевна отказалась,

Клятве - верною осталась:

«Зачем прятаться, когда

Рядом ты всегда, вода?»

И достойный гордый вид,

Ввёл Тихара даже в «стыд».

 

Вновь царевна, вдохновляясь,

Благой силой пополняясь,

Хану смело говорит:

«Злость в тебе огнём горит.

 

Ты, презренный, тьмой создался,

Чёрной жёлчью пропитался.

Видно, только горный дух,

Усмирит твой зверский нюх!

 

Ну, зови его на пир!

Страшно стало, злой вампир?

Может ты с ордой сердитой

Побоялся быть разбитым?

 

Если так, какой позор!

Хан боится гнева гор!

Вы же в силе с ним равны,

Как удар одной волны.

 

Может, дух есть твой «отец»,

О чём, знать не мог Творец?»

Так яви своё обличье,

Кто изжил добро, приличье!».

 

Хан, безумно засмеялся:

«Я – то духа испугался?

Это тот, кто сорок лет

Покоряет белый свет?!

 

Что ж, красавица, постой,

Поглядишь, кто я такой!»

 

Он схватил руками молот

И влетел в подземный город.

Рубит к жиле сам проход,

Угрожающе ревёт:

 

«Дух, явись, и защищайся!

С ханской силой поравняйся.

Я в твоих владеньях смог

Прорубить себе порог!

 

Пусть же видит всё невеста:

Духа гор я сдвинул с места.

И под небом, под землёй

Я не дам ему, покой!»

 

Задрожало под горой,

Затянуло небо мглой.

В кратер дух сошёл подземный –

Своенравный, сильный, гневный,

Раскачал большой Вулкан,

Поднял грязевый фонтан.

 

С недр земли летит стрелой,

Лава огневой дугой.

Магма выползла, бурлит.

Жутко твердь земли горит.

 

Язык страшного дракона

Появился вдруг у склона.

Пепел сыплется сухой.

Всё покрылось пеленой.

 

Дух гудит: «Как смел ты, Хан,

Разбудить во мне Вулкан!?

В тайну снов, челом, врываться,

Превосходством выхваляться,

Строить город под землёй

И смеяться надо мной?!

 

Дерзкий хан желал сразиться?

Так изволь же, - покориться.

Кровь мою не усмирить,

Зло сумею погубить».

 

Страшно хану перед пыткой,

Он сбежал походкой прыткой,

Выверяя каждый шаг,

Чтоб его не тронул маг.

 

Но, как прежде, ханский глаз

Даже в свой предсмертный час,

Гневно стал искать девицу:

«Ох, достану я царицу,

Изломаю, словно сук,

Пусть претерпит сотни мук».

 

Он заметил, что фонтан

Укрывает женский стан.

 

Тихар с яростью могучей,

Разрываясь грозной тучей,

Дикой злобою кипит,

Схватить девицу спешит.

 

Сердце юное сковалось.

Что же бедной ей осталось?

Издевательства терпеть

Или гордо умереть?

 

Духом девушка собралась:

«Я свободна!», - закричала.

Ты, мучитель, прячься, сам,

В свой подземный, тёмный храм!

 

Видишь, ветер мглу развеял,

Где ты зло безмерно сеял?

Рушит, жжёт кровавый гнёт,

Наступил и твой черёд!»

 

И царевна, словно птица,

В отраженье неба мчится

И зеркальная вода,

Обняла её - тогда.

 

Нежно тело погрузила,

Тайну дна слезой обмыла,

Быстро сгладила круги,

Чтоб не видели враги.

 

Брат с отцом царевны милой,

Под покровом горной силы,

Взяли вражью рать в кольцо.

Хан забился под крыльцо.

 

Но зловещий горный рёв,

Вдруг раскрыл кипящий ров.

Жизнь, как пыль, сошлась с огнём,

И ушла кошмарным сном.

 

Хан сгорел. И город духов

Вмиг исчез. Остались слухи,

А родник мой – свет очей,

Дожил вот до наших дней,

Чудодейственной водой

Исцеляет, кто больной.

 

Стоит только наклониться,

Чтоб чуть-чуть воды напиться,

Слышишь речь: «Свободна - Я!

И, Творца, благодаря,

Всем дарю любовь и ласку,

Чудодейственную сказку».

 

Иногда в прохладе вод,

Образ девушки плывёт –

Лёгкой тучки отраженье,

Как живое воплощенье,

С неба скатится росой,

Благодатною слезой.

 

То сойдёт в сплошном тумане,

В белом шёлковом саване,

Полюбуется зарёй,

Испарится над водой.

 

Сказка эта пусть живёт

И легендою слывёт,

А, кто слушал, явно знает,

Что добро не умирает.

 

Вот скажу, что – наконец,

И из слов сплету венец.

 

Нет дороже, чем свобода,

А в неволи жизни нет.

Потому–то, в небосводе,

Светлых душ сияет свет.

 

Откровенья сходят свыше,

В тишину уводят грёз,

Чтобы каждый мог услышать,

Голос чудных, ярких звёзд.

 

*******