Ссылка на личный сайт:

ПЕРПЕТУУМ-МОБИЛЕ.

 

На необъятных просторах нашего огромного мегаполиса, древнего и величественного града Московии расположено множество интересных культурных, исторических и всяческих других памятников. Да что я вам рассказываю! Это каждый малолетний пострел знает. Но то, что затерялся в чудном граде некий "Шорри Субару-сервис" ведают далеко не все. Затерялся он аккурат по адресу Перовская улица, дом 1,на пересечении с Электродной, которая плавно перетекает, потому что асфальт хороший недавно накатали, в Шоссе Энтузиастов. А названия-то, какие! Просто песня заблудившегося в степи акына. Предвижу, что самые любознательные, то есть те, кому больше всех надо, не преминут поинтересоваться, почему же затерялся, если известен точный адрес и чем же сей сервис, дитя урбанизации, примечателен? Вполне резонный вопрос. Во-первых, в Москве много чего теряется. Помните крылатое выражение - «ищут пожарные, ищет милиция..." и не очень часто успешно. Как-то раз некий клиент ехал в вышеуказанный сервис часа полтора, это от МКАДа-то! Вообще то ничего удивительного, потому что дорогу ему объясняла Иванова Юлия Сергеевна молоденькая администратор, очень ветреная и смешливая особа, которая толи о женихах постоянно мечтает, толи часто перегревается на жарком июльском солнце. Но когда клиент все же соизволил осчастливить всех своим появлением, по его тронутой тенью вырождения, вытянутой лошадиной физиономии с выпученными белками глаз, все поняли, что он сам виноват. А еще был случай-человек приезжает на попутке, а его роскошная "Легасси" с пятилетним пробегом, ехавшая за ним на "эвакуаторе", бесследно пропадает. И это не оборот речи. Нашли ее через неделю на штраф стоянке в Северо-западном административном округе, хотя сервис располагается в Северо-восточном. И таких случаев не мало, уж поверьте мне, старожилу этого г... гипертрофированного бетона.

И тут мы вплотную подошли ко - второму вопросу. Чем же, сей объект примечателен. Прежде всего, и, в конечном счете, опять же историей, произошедшей с ним, или в нем. Как ни вертите, не разглядывайте и не переставляйте эти словосочетания загадочная, удивительная, необычная, будоражащая до сих пор умы посвященных суть события не изменится.

И так...

Стрелки часов неумолимо подбирались к двадцать одному часу. По законам капиталистической действительности "Шорри" работал до двадцати двух часов. Посетителей почти не было. Старшие мастера, мастера и всяческие мастерята бесцельно слонялись по ремонтной зоне, радостно поглядывая в потихоньку обезлюдивший офис, который большой стеклянной, пластмассовой дверью и окном примыкал к крытой территории приемки и выдачи машин.

В двадцать сорок пять, со стороны улицы, вошел очередной потенциальный клиент неопределенного происхождения и национальности. Необычными голубыми с желтыми прожилками, глазами он осмотрел стол администратора во главе с Кудряшовой Еленой Владимировной, среднего роста, средней длины каштановыми волосами и довольно средней фигурой. Потом его выдающийся нос, с горбинкой, повернулся к столику охранника. Вообще эти два индивидуума стоили друг друга, в смысле полной противоположности. Высокий, худой незнакомец с всклокоченной бородой. В странных очечках-пенсне, в длинной, неопределенно-тонкого сукна накидке песочного оттенка, очень смахивающей на плащ. Обутый в большие, запыленные ботинки неразличимого цвета и непонятного назначения. А с другой стороны человек-гора. Двухметрового роста, с лунообразным ликом спокойного и сытого индусского божка, заплывшими жирком глазками, философски взирающими на этот удивительный мир.

Странный человек посмотрел еще раз, через линзы пенсне, на невыразительную Кудряшову и подошел к "буддисту". Тот не очень обрадовался этому факту. Просто, судя по тому, как он, последние пол часа, неотрывно смотрит в одну точку, охранник толи внимательно вглядывался, с элементами запоминания, во что-то на поверхности ближайшего, пустого, синенького креслица, толи просто спал с открытыми глазами. И, ко всему прочему, его мучила изжога, в купе с другими физиологическими неприятностями, с самого обеда, который предпочтительно состоял из горохового супа.

Незнакомец прочитал опознавательную бирку "секьюрити" на левом кармане форменной куртки-Осипов Андрей Викторович.

"Колоритный тип", - подумал странный человек.

"Придурок", - подумал Осипов о странном человеке.

Посетитель тряхнул подбородком и спросил, растягивая слова:

- Могу ли я починить свое средство передвижения?

- Чего? - Немного недопоняла жертва горохового супа, подавляя силой воли икоту и посильней зажав ягодичными мышцами анус.

- Средство, транспорт, - пояснил человек.

- А, это туда, - расцвел охранник, поняв, что может спихнуть ответственность на кого-то другого и ткнул пальцем в стол мастера-приемщика Варяницина Александра Геннадьевича.

Варяницин, в целом, хороший парень, хотя как он работает с людьми со своей картавостью немного не понятно. Хотя о чем я говорю. Тут, в охране, только в другой смене, вообще заика работает. Вы бы посмотрели, как он докладывает оперативному дежурному о том, что на объекте без происшествий, животики надорвали бы со смеху, потому что он сам ходячее происшествие со своим мычанием. Вообще тут как-то приходил сержант милиции, который двух слов выговорить не может без запинок. Так что вы думаете, он с собой второго привел, как начнет квакать совсем непонятно, тот дословно переводит.

Но вернемся все-таки к нашей истории. Высокий господин сел за стол к приемщику. Тут пошла обычная тарабарщина, с всякими специфическими терминами, которую никто обычно вокруг не понимает и только заинтерисованые стороны реагируют глубокомысленно всеми частями тела. Но тут произошел некий сбой схемы. Гость совершенно не хотел понимать, о чем идет речь, даже когда речь шла о чем-нибудь в обиходных выражениях, например, таких как диагностика ходовой части, сход-развал передней оси, визуальный осмотр узлов и агрегатов и многих других. Варяницин и хмурился и нервно барабанил пальцами по столу, но когда речь зашла об оплате, незнакомец, жестом прирожденного миллионера отвалился на спинку стула и заявил, что рассчитается золотыми слитками Британского королевского монетного двора. Приемщик неожиданно повеселел и, заявив, что хоть золотым запасом Соединенных Штатов, отправился искать мастера. Остается добавить то, что, если учесть факт отдачи автомобиля владельцу только по полному денежному расчету, не следует удивляться такой реакции работника сервиса. Это, кстати, что-то вроде народной забавы только после восьми вечера кто не спрятался, я не виноват. Отловить удалось аж двоих сразу и как раз кого нужно Гордиенко Геннадия Викторовича и Иванова Сергея Владимировича, многопрофильных специалистов. Точнее сначала был отловлен один, а чуть погодя появился второй. Просто к суетливому, субтильному Гордиенко, как в разноименных зарядах, всегда притягивался основательный, кряжистый Иванов. Да и шут с ними! Главное выяснилось, после недолгого совещания, что мастера могут взяться за работу и с вероятностью восемьдесят процентов выполнить ее. А это, в данном случае, было важно для всех сторон. С этой радостной вестью Варяницын явился под очи незнакомца и сообщил, в дополнение, своим проникновенным, картавым голосом, что забрать машину можно будет к обеду завтрашнего дня. После этого, долго и радостно пожав, друг другу руки, стороны расстались очень довольные исходом дела. Осипов, окончательно отвлекшийся от синенького креслица и наблюдавший всю сцену, попытался презрительно хмыкнуть, так как не уважал любые проявления так называемых "телячьих нежностей", но добился только того, что у него началась получасовая икота. После чего Осипов решил не высокомерничать, не разговаривать и, по возможности, не шевелиться до завтрашнего утра.

Охранник Осипов нарушил свой обет ровно в двадцать два часа, когда все работники офиса и сервиса уже разошлись, кроме вышеупомянутых мастеров. Он, как раненый колобок, в припрыжку добежал до туалетной комнаты, а через двадцать минут, умиротворенно вкатившись в кузовной цех, поинтересовался у друзей сверх урочников, как идут дела. Гордиенко и Иванов задумчиво стояли по бокам машины, сосредоточено протирая руки ветошью.

- Ну, как? - Бойко поинтересовался Осипов.

Мастера перевели задумчивые взгляды на Осипова.

- Хорошо! - Ответил Гордиенко. - Починили.

Лицо "секьюрити" тоже, постепенно, начало приобретать задумчивое выражение.

- Очень интересная тачечка, - многозначительно растягивая слова, проговорил он.

И удивляться было чему. Автомобиль с десяти шагов очень смахивал на НЛО. Приплюснутый с верху, обтекаемо-серебристый и только пропорционально сжатый с боков.

- Серьезный агрегат! - Подал голос обстоятельный Иванов.

- Это точно, - сразу отозвался Осипов, - перпетуум-мобиле прям какой-то!

Оба мастера, опять задумчиво посмотрели на охранника, размышляя, откуда сей девственно чистый мозг мог извлечь такое сложное и необычное словосочетание. Осипов занервничал под пристальными взглядами, немного смутился, понимая, что взболтнул что-то лишнее и чтобы развеять это чувство пнул ногой ближайшее колесо. Мгновенно, с еле уловимым шипением, металлические пластины, отливающие серебром, закрыли все четыре колеса. Охранник застыл в удивленном ступоре, немного приоткрыв рот.

- Вот-вот, - проговорил Иванов, - вся машина напичкана черт знает чем!

- Хорошо еще проблема была только в электрике и гидравлике, - вставил Гордиенко.

- Да уж! - Со вздохом проговорил его напарник.

Гордиенко кивнул, соглашаясь и как-то странно блеснув глазами, погладил ладонью машину по полированной крыше и переливчато-сверкающему, в свете галогена, боку. Помолчав еще несколько секунд, он вдруг выпалил:

- Ребята, я не я буду, если не опробую эту малышку на тест-драйв!

Иванов поджал губы.

- Гена, ты же отлично знаешь правила! Есть же водитель. Завтра утром Сявриков ее обкатает.

- Что? Это членистоногое с мозгами хомячка мутанта! Да он же не отличит пробежку самоката от "камри". Нет, Серега, если я этого не сделаю, то никогда себе не прощу!

- Ладно, чертяка! - Иванов махнул рукой. - Но я с тобой!

Гордиенко улыбнулся и сразу прыгнул на водительское место. Его напарник устроился рядом. И как-то так вышло, что, тихо кряхтя и посапывая на середину заднего сиденья, почти не замеченный в атмосфере общего возбуждения, пробрался Осипов, уставившись сразу, своими невинными глазками, в лобовое стекло.

Друзья только понимающе хмыкнули, и Гордиенко нажал на педаль акселератора.

Так как на территории электромеханического завода, где и располагался сервис, ни о каком треке не могло идти речи, вся компания, в радостном упоении, осчастливила своим появлением шоссе Энтузиастов, довольно свободное в столь позднее время. Машина, за несколько секунд, плавно набрала скорость. Стрелка спидометра чуть зашкалила за сотню. Осипов немного поерзал и, как-то неуверенно, спросил:

- Ребята, может немного сбавим обороты, а то как-то не по себе?

Иванов удивленно посмотрел на здоровяка, который уже не раз катался с ними и ни каких признаков боязливости не выказывал. Гордиенко же усмехнулся и уничижительно процедил:

-Тебе, Андрюсик, на электричке нужно передвигаться, если не можешь переносить свободного и гордого полета такой птички.

Кстати, на счет электричек. Не так уж они плохи, как кажется. Например, очень настраивают на философский лад, особенно когда тебя зажимают в тиски тел твои сограждане, в часы пик, так, что шевелить ты можешь исключительно мозгами. Еще развивают гибкость и поистине спринтерскую скорость, когда протискиваешься к выходу и, сломя голову, бежишь от контролеров в другой вагон. А как там бывает весело, похлеще любого комик-шоу. К примеру, однажды в Тульском составе, который всегда отягощен несметным количеством пассажиров, произошла любопытная сцена. В Текстильщиках, в плотной массе людей, мамаша с пятилетним ребенком пыталась пробраться в вагон. Чтобы обезопасить от расплющивания она взяла чадо на руки, но силы быстро начали покидать героиню. Тогда мать, немного истерично, закричала, обращаясь к первому выбранному ею человеку, занимающему сидячее место:

- Мужчина, пожалуйста, возьмите ребенка!

Вагон выжидательно притих. А пассажир, который, стоит упомянуть, в десять часов утра был уже заметно пьян, не заставил себя долго ждать, и обижено громко ответил:

- Ну, уж нет! Возьмешь его сейчас, а потом корми, пои, воспитывай!

Да, скажу я вам, давно я так не смеялся как в тот раз.

Так вот, после унизительной фразы Гордиенко, Осипов затих, только иногда нервно покусывая губы. Уж не знаю, что происходило с парнем, но на нем лица не было. А тут еще на приборной доске вдруг отъехала небольшая панель, обнажая экран компьютера, с множеством разноцветных клавиш. Вопреки чаяниям охранник не испугался еще больше, а очень даже заинтересовался явлением, начав смешно шевелить губами в тщетной попытке прочесть какие-то диковинные значки, очень похожие на буквы. У него ничего не получилось, так как Осипов русский язык знал-то плохо, не говоря уже о других, которые могли покориться ему только под гипнозом и то летаргическим. Немного обескураженный таким исходом дела, охранник сказал сакраментальную фразу:

- Галиматья какая-то!

И неизвестно зачем ткнул пальцем в большую красную кнопку. Кабина мгновенно заискрилась разрядами тока. Наполнилась серебристым, ослепительным светом и с оглушительным щелчком машина просто исчезла. В сгущающейся темноте зрелище было просто грандиозное. Вспышка света, чернота и ничего. Ближайшие машины шарахнулись в стороны, истошно сигналя, но, неуверенно набрав скорость, мчались дальше в ночь.

А после всего этого остается добавить, что на утро, когда руководство сервиса и ЧОПа "РЭБ-Д" немного разобралось в ситуации, подозрительного визитера уже поджидала усиленная группа захвата МВД.

Через три месяца следствия, по несусветной статье гражданина упекли в Мордовский лагерь №23. А от одного знакомого "опера" из местного РОВД я позднее узнал, что странный человек совершил дерзкий побег из-под стражи. По информации осведомителей этот тип долго шил какую-то шапочку со странными каракулями по канту, а затем просто одел ее на голову и пропал. Но вся беда в том, что «Зэки» очень падкий народ на всякого рода фольклор и небылицы, поэтому я вот думаю, кто им поверит, уголовникам? А вы как думаете?

 

РЕБЕНОК

 

Роженица изогнулась на лежаке и глухо зарычала. Врач, молодой, безликий, укутанный в синюю робу, немного отпрянул, но сильнее сжал скальпель в руках и оглянулся на будущего отца, стараясь не встречаться с ним взглядом. Два ассистента, поникшие и поблекшие подобия своего бога и господина, иными словами главного акушера, пытались соответствовать моменту. То есть помогать. Точнее способствовать процессу, если уж переходить на сухой язык медицины. Инструменты в их руках подрагивали. Отец будущего ребенка замечал это и нервничал все больше и больше. Ее тело опять пронзила боль. Плод шел наружу. Напористо, деловито, как это делает любой сформировавшийся эмбрион, наверное, в любой точке вселенной. Готовый порадовать мир своими несуразными формами, которые по достоинству может оценить только мать, и душераздирающими воплями, оповещающими все вокруг о том, что оно, это нечто, появилось, как будто все и так мало натерпелись страха. Но, не смотря на все это, существо боролось за свое право быть в этом похабном мире. Эти наивные создания никогда не понимают куда они стремятся. Но главные преступники это родители, кичащиеся своим непомерным невежеством. Которые всегда знают, что нужно будущей личности. Главное благо и цель это появиться на свет, или во тьму, или в ультрафиолетовое излучение. Главное появиться. Неважно зачем, непонятно почему, мы все пытаемся осчастливить всевозможные наши миры своими громогласными первыми воплями. Наверное, потому, что так должно быть. Не важно, зачем и почему мы производим деление, так же как это делает атом, потому что так есть и не может быть иначе.

Очередной крик роженицы отвлек акушера от его размышлений. Плод был очень велик. Уже бывали прецеденты, но не до такой степени. Он знал, что последует, если его рука дрогнет. Разрыв органов, закупорка сосудов и еще, еще, еще, он не успел додумать всего. Главное-это гарантированные трупы младенца и матери. Акушер заглянул в бездонные глазницы отца, будущего отца, что зависело сейчас от него. В бездонные, полные боли и отчаяния и принял решение. Он отдал команду. Ассистенты ввели роженице местный наркоз. Постепенно крики стихли. Врач отправил скальпель в другую руку. Она не дрожала. И сделал надрез. Помощники запоздали с тампонами и зажимами. Струя крови брызнула на стену, обдав всех вокруг. Но дело было сделано. Он профессионально подхватил кровавый сгусток энергии на руки и улыбнулся, довольный своей работой. В этот момент отец, тихо ойкнув, сполз под стол, не выдержав обилия крови и напряжения. Мать блаженно улыбалась, находясь еще под действием наркоза. Она протянула руки к младенцу. Первыми пришли в себя помощники. Они что-то нервно застрекотали и попятились. Врач тоже все понял. Он заколебался. Его мозг не мог справиться с ситуацией. Все шло нормально. Пять дней беременности, хорошая моторика плода и он чуть не взвыл. Конечно, это было так очевидно! Сканирование! Она отказалась от сканирования эмбриона. Что же она сказала? "Какой бы он ни был, но это мой ребенок и я буду его любить, независимо от его внешности. "Это уж точно! Врач еще раз, скептически осмотрел кричащего ребенка. Розовое тельце, две ручки, две ножки, немного увеличенная голова, глазки, носик, ротик. Обычный человеческий ребенок. Он попытался совладать с дрожью в руках и, вытянув еще две конечности покрепче, обхватил новорожденного. Обычный человеческий ребенок. Врач нервно хихикнул, клацнув при этом огромными челюстями и протянул существо матери. Она только раз настороженно огляделась, всеми четырьмя глазами, по сторонам, но, не заметив по близости законного супруга, обвила дитя сразу четырьмя перепончатыми, чешуйчатыми лапами. Врачебный персонал застыл в нерешительности, наблюдая эту странную идиллию. Из общего оцепенения всех могло вывести только, что-то неожиданное и это произошло. Сначала окно, а затем и весь больничный корпус содрогнулся от детонации. На столах звякнули колбы и пробирки. Окно распахнулось. Все с тревогой всматривались в черноту открывшегося проема. И все уже знали, что происходит. В эту минуту, в двух эргах от больницы, только что стартовал огромный, земной, космический корабль. Взяв сразу курс на родную планету, он уносил в себе двуногих, двуруких существ. Чья кожа уже давно из розовой загрубела в коричневатую, опаленную космической радиацией, а голова приобрела пропорциональные формы. Мать немного нахмурилась, но когда ребенок, так непосредственно и мило прижался к ней, зачмокав пухленькими губами в поисках груди. Она улыбнулась всей огромной челюстью и прижала дитя к себе, всеми силами стараясь не раздавить его.

Когда за окном смолк гул удаляющейся ракеты, под родильным столом, что-то упорно задвигалось, посопело и уже поднимаясь, для равновесия на все шесть лап, приобрело очертания отца, только что образовавшегося семейства. Он посмотрел на ребенка, похватал немного ртом воздух и, гулко стукнувшись телом, грохнулся опять на пол. Родильница неодобрительно глянула на мужа и, потеплевшим взглядом, уставилась в звездную черноту космоса за окном. А врач, тяжело вздохнув, только подумал о том, что он так и не удосужился определить пол ребенка, хотя сейчас это интересовало всех меньше всего. Он выгнал в коридор, пребывающих еще в состоянии шока, ассистентов и проскользнул туда сам. Грустно улыбаясь, своим чудовищным ртом, он тихо претворил за собой дверь.

 

САФАРИ

 

Семен Лутин расплатился с таксистом и цепким взглядом оглядел фасад здания, перед которым стоял. К входу вела небольшая мраморная лестница. Крутящиеся двери были увенчаны массивными позолоченными ручками. А чуть выше красовалась вывеска, выбитая золотыми буквами - "Бюро путешествий "АРГОС". Лутин уважительно присвистнул и вошел внутрь.

Сразу, при входе, ему пришлось объяснять цель своего визита охраннику. Затем двое других обыскали его метало детектором. Только после этого его направили к женщине секретарю, которая сидела за небольшим полированным столом дальше по коридору.

- Извините, девушка...

Лутин прокашлялся. Миловидная брюнетка, с длинными ресницами, посмотрела на человека, появившегося перед ней.

- Чем могу помочь? - Спросила она улыбаясь.

Это была естественная реакция. Семену Лутину не исполнилось еще и тридцати пяти лет. Под фланелевым, серым костюмом чувствовалось тренированное, поджарое тело, а серьезные голубые глаза выдавали осторожного и умного человека.

Лутин еще раз изложил цель своего визита. Секретарь кивнула и указала мужчине направление.

- Господин Лутин, справа вас будет ждать лифт. Поднимитесь на второй этаж и найдете дверь с табличкой "Артем Гринбек". Господин Гринбек будет вас ждать.

Лутин поблагодарил девушку и направился к лифту. В это время, секретарь, глядя ему вслед, сняла телефонную трубку.

На втором этаже Семену не пришлось долго искать нужную дверь. Он постучал и, услышав, с другой стороны, приглашение, вошел внутрь.

- Господин Гринбек, разрешите представиться, Семен Павлович Лутин.

Гринбек поднялся из-за стола, на котором массивно расположились только серебреная пепельница и мраморное пресс-папье. Этот человек, с залысиной и очками в старинной роговой оправе, был невысокого роста, но всю его неказистую внешность компенсировала располагающая улыбка, которая, как казалось, никогда не покидает лица Артема Сергеевича Гринбека.

Гринбек развел руками.

- Очень приятно! И я знаю кто вы, молодой человек.

Он показал пухлой ладошкой в сторону удобного кожаного кресла, напротив стола.

- Присаживайтесь.

- Спасибо! Но откуда вам что-либо известно обо мне?

Лутин, садясь, осмотрелся по сторонам. Очень большой кабинет, с широкими окнами, заставленный рабочим столом, необъятных размеров, несколькими креслами, кушеткой и книжным стелажем. Все это в купе с охранниками у входа и дотошным, но прелестным секретарем производило впечатление солидного учреждения.

- Семен Павлович, - Гринбек откинулся на спинку кресла, сплетя на животе пальцы рук, - у нас большой штат детективов.

Он примирительно взмахнул руками.

- Только не обижайтесь! Мы о каждом потенциальном охотнике наводим справки. Мы предлагаем услуги высочайшего класса и охотники должны соответствовать им.

Лутин улыбнулся.

- И я подхожу?

- Да, Семен Павлович, полностью. У вас десятилетний стаж охотника. Более тысячи трофеев. Только из последнего сафари вы привезли одиннадцать трофейных голов. Это была хорошая охота, но наша фирма может предложить вам сафари раз в сто лучше того, что вы до сих пор испытывали!

Семен посерьезнел.

- И какое же?

- Сафари на планету Проктос.

Вкрадчиво проговорил Гринбек и опять заулыбался.

- Планета Проктос?

Озадаченно переспросил Лутин.

- Да, Семен Павлович, Проктос. Созвездие Водолея, система красных карликов С-2,водород, кислород и углерод в достаточных пределах. Для землян атмосфера тяжеловата, но сносна. К тому же охота становится интересней.

- Но, господин Гринбек, или вы меня дурачите, или это просто фантастика. Насколько я помню, наши космические корабли добрались пока только до Сатурна.

- Молодой человек, я вас не дурачу. Это непозволительная роскошь для нашей фирмы. И ничего фантастического здесь нет. Вы слышали о термине "ноль переход"?

Семен кивнул.

- Так вот, Министерство Обороны ведет эти разработки и не делает из этого большого секрета, а мы с ними сотрудничаем. Не удивляйтесь, в нашем мире за деньги можно купить все. Кстати, хочу предупредить еще раз, что стоит это приключение не дешево.

Лутин отмахнулся.

- Ничего, деньги у меня есть.

- Замечательно! Тогда, вам стоит побеседовать с нашими техниками. Они объяснят вам, в общих чертах, принцип ноль перехода, проведут медицинское обследование, познакомят со статистикой переходов...

- Да, - Семен кивнул, - я думаю, пора поговорить с вашими техниками.

- Прекрасно!

Гринбек встал из-за стола.

- Пойдемте.

Только через час оба человека вернулись в кабинет Артема Гринбека. Владелец компании предложил Лутину тоже кресло, а сам присел на краешек стола. Он снял свои очки и, достав из кармана платок, принялся усердно их протирать.

- Ну, как, Семен Павлович, ваше любопытство удовлетворено?

- Да, полностью!

Лутин первый раз, за время визита, широко и располагающе улыбнулся.

- Это грандиозно!

- Ну, тогда приступим к формальностям?

Гринбек нацепил очки на кончик носа и достал из стола все нужные бумаги.

- Да, начнем.

Гринбек немного смутился.

- Семен Павлович, у меня есть еще несколько вопросов. Может быть не совсем приятных, но смею вас заверить, что это не праздное любопытство.

- Конечно, спрашивайте.

- У вас есть завещание? Я знаю, что родственников у вас нет и поэтому если нет завещания советую его составить, мы можем предоставить вам юриста.

Первый раз у Гринбека исчезла с лица улыбка.

- И второе, в случае вашей кончины, своим страховым полисом вы доверите распоряжаться нам или хотите сами направить его нуждающимся?

Семен заулыбался еще шире.

- Завещание, вы правы, я напишу. А полисом распоряжайтесь сами.

- Спасибо, Семен Павлович, за оказанное нашей фирме доверие. И я от всей души надеюсь, что с вами ничего не случится!

Гринбек протянул охотнику ручку с золотым пером.

- Пожалуйста.

Утром следующего дня Лутин появился в офисе бюро путешествий "Аргос" в полном снаряжении. Одет он был в серую походную униформу, а с его плеча свисала объемистая черная сумка. Охрана пропустила его внутрь здания, предварительно конфисковав сумку, набитую оружием. Ему пообещали, что вернут изъятое непосредственно перед транспортированием, и Семен, успокоившись, проследовал к кабинету Гринбека.

- Добрый день, Семен Павлович!

Казалось, что владелец компании сиял даже больше, чем обычно.

- Вы готовы?

- Да, господин Гринбек. Только ваша охрана конфисковала все мое оружие.

- Не беспокойтесь! Вам его отдадут за несколько минут до старта. Пойдемте со мной.

Мужчины вышли из кабинета, прошли дальше по коридору, вошли в лифт и после того как Гринбек поколдовал с панелью управления, спустились в подвальное помещение. А, выйдя из лифта, оказались в просторном, светлом зале. Лутин огляделся, пытаясь определить источник освещения. Это ему не удалось и тогда он сфокусировал свое внимание на черной глыбе камня, возвышающейся посреди зала, с четким отпечатком на ней пятипалой конечности. Гринбек опять улыбнулся.

- Вы в святая святых компании, в зале транспортировки. Он с благоговением сложил руки на груди.

- Это, что кварц? - Спросил Лутин.

- Не знаю, - Гринбек пожал плечами, - технология Министерства Обороны. Кстати, хочу представить вам доктора Ленца и его ассистента Малкова.

Мужчины вошли в зал, пока Лутин увлеченно разглядывал глыбу черного камня. Они поздоровались. Дверь на верху открылась, и по лестнице спустились два охранника с черной сумкой. Гринбек развел руками.

- Ну что ж, все готово. Приступайте господа.

Охранник положил сумку у камня, а доктор Ленц понимающе улыбнулся Лутину.

- Господин Лутин, постарайтесь расслабиться. Ваше волнение усложняет процедуру.

Малков подвел охотника к камню.

- Положите, пожалуйста, руку на отпечаток.

Лутин повиновался.

- Дышите ровно, успокойтесь. Закройте глаза и досчитайте до двадцати.

Семен последовал совету и начал отсчет. Малков поспешно вышел из зоны действия трансформера. На цифре шестнадцать вселенная Семена Павловича Лутина взорвалась тысячью разноцветных осколков. Охотник потерял сознание.

Приходил в себя Лутин долго и болезненно. Сначала он сфокусировал взгляд на черном камне, затем ощутил легкими тяжелую атмосферу и только после этого прислушался к шелесту травы. Кроме этого больше ничего не нарушало тишины чужой планеты. То, что он в чужом месте Лутин понял сразу, такой травы и таких запахов охотник не встречал нигде на земле, хотя исколесил все ее охотничьи зоны.

- Ну и прекрасно!

Семен приподнялся на локте, затем на втором, а потом, с трудом, поднял все свое мускулистое тело. Вокруг расстилался безбрежный лес. Чужой лес. С уродливо изогнутыми к низу стволами деревьев, разлапистыми, огромными листьями и с незаметными, пронзительно кричащими птицами. Фантасмагоричную картину завершало нежно-розовое небо без малейшего признака облаков. Лутин выпрямился в полный рост и огляделся.

- Ну и пекло! - Процедил он сквозь зубы.

Семен скинул серую куртку. Два солнца жарили не милосердно. Он нагнулся к своей сумке, одиноко стоящей у черного камня. Тут же, что-то прыгнуло ему на спину. Лутин застыл. У него еще не было ни какого оружия и это сильно его расстроило. Существо, как понял охотник птица, не выказывала ни каких враждебных намерений. Лутин опустился на четвереньки и встряхнулся. Птица взлетела и, пока охотник выпрямился, молниеносно скрылась в кроне ближайшего дерева.

- Вот дьявол!

Лутин быстро распаковал сумку и через несколько минут был в полной экипировке. На его левом запястье висел новенький компас, правую сторону ремня оттягивал длинный охотничий нож, левую сухой паек и фляга, а на плече болтался карабин "Олень-7",очень убойная вещь. Лутин оглянулся на черный камень. Он знал, что если не вернется к нему через двадцать четыре часа, то ему придется ждать следующего туриста. А это была верная смерть. Семен тяжело вздохнул и вступил под сплетение лилово-фиолетовых веток.

Он взял ориентир по компасу и пошел через чащу. Через несколько шагов Семен услышал странный писк. Он остановился и прислушался. Писк повторился уже рядом. Лутин снял с плеча карабин и прокрался чуть дальше. Он отодвинул рукой листву и впереди на поляне увидел источник странных звуков. Небольшие, мохнатые шары катались по траве, иногда сталкиваясь, друг с другом и, издавая при этом, тот самый, писк. Лутин вскинул оружие, прицелился, затаил дыхание и, дождавшись пока два шара окажутся на одной линии, выстрелил. Когда эхо выстрела стихло, охотник вышел на поляну. Он поддел носком армейского ботинка клочки шерсти. Все что осталось от маленьких, беспечных существ. Лутин чертыхнулся.

- Ну ладно, найдем еще что-нибудь!

Семен Лутин закинул карабин на плечо и зашагал дальше.

Через несколько десятков метров он вышел к огромному озеру. Оглядел большие, стебельные растения, полностью захватившие кромку берега. Вдруг что-то прошелестело справа. Охотник насторожился. Из зарослей леса, прямо на него, вышел, ростом с земного медведя, странный зверь. Весь закованный в блестящий панцирь, с вытянутой мордой и челюстями, утыканными ровными рядами острых зубов.

Лутин выстрелил. Броненосец развернулся и, как ни в чем не бывало, пошел на охотника. Лутин выстрелил снова. И опять ни какого результата. Зверь фыркнул и засеменил коротенькими ножками быстрее. Семен взял себя в руки, прицелился и когда зверь подошел ближе, выстрелил. Дробь изранила существу морду и глаза. Броненосец ослепленный, истошно визжа, завертелся на месте. Лутин подошел и, выбрав момент, попытался добить животное ударом титанового ножа в шею. У него ни чего не вышло. Сплав просто отскочил от брони. Семен секунду подумал и вонзил клинок в правый глаз животного. У того подогнулись лапы, и он тихо осел на землю. Чтобы отделить голову от туловища, как трофей, не могло быть и речи. Охотник выругался.

- Ну и планетка! То зверье разносит в клочья, то у них броня крепче, чем у танка МТ-200!

Охотник раздраженно сплюнул.

- Ну и ладно. Найдем что-нибудь еще.

Семен прошел почти километр, огибая озеро, но так никого и не встретил. Зато у него появилось навязчивое ощущение, что за ним наблюдают. Лутин начал останавливаться и осматриваться. Мало ли какого монстра можно тут еще встретить. Это-то его и подвело. Проходя между двух деревьев, человек не заметил ловушки. Его нога попала в волосяную петлю и через секунду Семен уже болтался вверх ногами, в нескольких метрах над землей. Боковым зрением он уловил тень, мелькнувшую за ближайшим кустом. Времени на размышления уже не было. Лутин выстрелил. Раздалось короткое повизгивание и все стихло. Охотник удовлетворенно улыбнулся, протянув руку за ножом. Но достать его, так же как и обрезать веревку, Лутин уже не успел. В его тело вонзилось с десяток небольших стрел. Семен выронил нож и закашлялся от крови, которая хлынула у него через рот.

Через несколько минут, убедившись в том, что человек мертв, из зарослей вышло пять существ, неся шестого на руках. Это были небольшие создания. Метра полтора ростом, прямоходящие, с четырьмя конечностями, очень похожие на ящериц. Их костлявые тела облегали темно-зеленые комбинезоны, очень похожие на кожный покров.

Ящерицы положили тело своего товарища на землю и, срезав веревку, положили тело Лутина рядом с ним. Они пострекотали немного на своем языке. Затем один из странных охотников достал нож Лутина из ножен и аккуратно отделил голову человека от тела, уложив потом ее в незаметный до сих пор, но вместительный мешок у себя на поясе. Потом они смастерили импровизированные носилки и поволокли тело своего убитого товарища на северо-восток от озера.

Утром следующего дня Гринбек связался из своего кабинета с техническим отделом.

- От Лутина нет известий?

- Нет, шеф, он еще не появлялся.

- Понятно. Держите меня в курсе.

Когда Гринбек положил трубку в нижнем ящике его стола, что-то запищало. Человек нагнулся и достал миниатюрный аппарат. Писк прекратился. Гринбек вставил прибор в левое ухо.

- Бюро путешествий "АРГОС".

- Артем, хорошей охоты тебе и яркого солнца!

Человеческий перевод, воспроизводимый аппаратом был идеален, но космические помехи немного приглушали голос.

- И тебе, Тедик, желаю того же!

- Я хочу поблагодарить за дичь, которую ты прислал вчера. Мои охотники расплатились лучшими желтыми камнями, которые только у них были, и я незамедлительно отсылаю их тебе. Хотя, один из них погиб, но охота все равно удалась.

Гринбек радостно хрюкнул, быстро прикрыв ладонью рот. Смерть Лутина и какого-то инопланетного охотника его совершенно не волновали. Его интересовали только деньги.

- Тедик, я очень рад, что моя дичь всем понравилась! Я постараюсь не подвести и в следующий раз.

- Спасибо, Артем! Скоро камень сможет переправлять сразу несколько объектов. Мои ученые заканчивают опыты. Это будет еще лучше для нашего дела!

- Прекрасно! - Гринбек широко улыбнулся.

- Что ж, друг Артем, удачной охоты!

- Удачной охоты и яркого солнца, Тедик!

Гринбек вытащил из уха аппарат. На другом конце галактики абонент тоже отключился.

Через несколько минут на столе зазвучал сигнал селектора.

- Ну и утро! - Владелец бюро путешествий тяжело вздохнул.

- Господин Гринбек, к вам поднимается клиент. Его дело, как перспективное на углу вашего стола.

- Спасибо.

Гринбек быстро пробежал тонкую папку глазами и, перед тем как к нему постучались, успел убрать ее.

- Да, да, войдите.

Появившийся в кабинете, мужчина был хоть и не высокого роста, но широкоплеч. Его мрачные глаза, из-под нахмуриных бровей, внимательно оглядели помещение.

- Вы господин Гринбек? - Русское произношение гостя было идеальным, хотя в досье он значился как коренной ирландец.

- Да. А вы Мортимер Хоторн?

Артем Сергеевич указал визитеру на кресло.

- Присаживайтесь!

Хоторн осторожно сел на самый краешек.

- Мистер Хоторн, я знаю, что вы профессионал. У вас множество экспедиций за плечами и множество трофеев. Я знаю, что несколько лет назад вы были в Африканском сафари.

Уголок рта Хоторна немного приподнялся.

- У вас хороший штат детективов, господин Гринбек.

Артем Сергеевич кивнул.

- Благодарю. Я уверен, мистер Хоторн, что это была хорошая охота, но...

Гринбек выдержал трехсекундную паузу.

- Наша фирма может предложить вам сафари раз в сто лучше того, что вы до сих пор испытывали!

- И какое же?

Гринбек широко и немного грустно улыбнулся.

- Сафари на планету Проктос.

 

ОСОБНЯК.

 

Черное ночное небо прорезала тонкая линия молнии, осветив на несколько секунд серебристую стену дождя и деревья, по-осеннему голые мокрые и жалкие, окружающие темную, двухэтажную громадину одинокого особняка. Только в одном окне внизу, мерцал слабыми отсветами, огонек свечи, очерчивая силуэт стоящего рядом человека. Женский силуэт.

Ольга поправила черную, вязаную шаль на плечах, почти скрывающую сейчас светло-зеленое, атласное вечернее платье. Она зябко поежилась неотрывно и бесстрастно глядя в бездонный провал окна и непроизвольным жестом поправила свои каштановые, пышные волосы, шелковистыми волнами ниспадающие на шаль. Только сейчас ее холодные, голубые глаза отметили свое отражение в стекле. Она всмотрелась пристальнее. Ольга знала, что красива. Холодной академической красотой, белоснежно-мраморной кожей, правильными чертами лица. Она всегда гордилась своей внешностью. Даже после рождения своей девочки женщина не утратила ни узкой талии, ни горделивой осанки. Но сейчас ничего не трогало ее. Внешний мир скользил где-то по краю сознания. Из оцепенения ее вывел еле слышный шорох за спиной. Ольга обернулась, всматриваясь в темноту гостиной. Она вдруг улыбнулась одними уголками губ и взяла в руку бронзовый подсвечник, с витиеватым рисунком и истекшей до половины, горящей свечей.

- Я рада, что вы пришли в себя!

Ольга поставила свечу на стол и села, грациозно поправив складки платья. Дрожащий огонек осветил торс и голову мужчины, сидящего напротив. Весь вечер ее смешил своим видом этот человек. Своей непропорционально большой головой, жидкими волосиками, зачесанными с правого уха на яйцеобразную верхушку головы в закомплексованной попытке скрыть залысину. Своим огромным животом, напоминающим восьмой месяц беременности, который совершенно не скрывал засаленный, старомодный пиджак. Как говорил постоянно ее папаша, в минуты благоволения к домочадцам, после второго литра пива, поглаживая свое огромное брюхо большими, грубыми руками и похотливо поглядывая на дочь - «живот не от пива, детка, живот для пива. "Потом он усаживал ее на колени и ...Ольгу передернуло, и рот непроизвольно сжался в тонкую алую линию.

- Вы знаете, - женщина медленно заговорила, судорожно вздохнув, - вы очень напоминаете мне отца.

Глаза ее превратились в щелки с тлеющими внутри угольками.

- Особенно после того, о чем вы рассказывали весь вечер.

Мужчина что-то промычал.

- Нет, нет! Не отвечайте. Все, что мне нужно было услышать я услышала.

Ольга потерла кончиками пальцев лоб, на секунду задумавшись.

- Вы говорили, что в прежней семье у вас растет дочь, и вы ее любите, даже очень любите. Вы вообще, насколько я поняла, любите детей.

Глаза женщины злобно сверкнули.

- Отец тоже очень меня любил!

Но она сразу взяла себя в руки.

- Я думаю, что настало время познакомиться вам с моей малышкой. В конечном счете, она будет решать. Мне нужно это, но еще больше ребенку нужен отец. Хороший отец! Вы согласны со мной? Вижу, что согласны.

Ольга взяла со стола колокольчик, притаившийся в тени на углу, и позвонила в него.

- Потерпите немного, моя дочь уже предупреждена и немедленно спустится. Она очень хочет посмотреть на вас.

Все три минуты ожидания Ольга внимательно, придирчиво и молча рассматривала мужчину. Когда послышался шорох на лестнице, она обернулась. Девочка спускалась медленно и осторожно в темноте. Белая ночная сорочка полностью скрывала очертания молодого, детского еще тела, которое только готовилось стать взрослым. Темно-каштановые волосы немного спутались, зато малахитовые глаза смотрели ясно и оценивающее на мужчину. Девочка, неслышно ступая, подошла к матери и поцеловала ее в щеку. Они посмотрели друг другу в глаза.

- Ты звала меня, мама?

- Да, дорогая.

Она повела рукой в сторону мужчины.

- Это, может быть, твой папа.

Девочка просто кивнула.

- А это моя дочь Эльвира, или просто Элли.

Она заглянула прямо в зрачки человека, сидящего на другом конце стола, и с нажимом проговорила:

- Правда, хороша!? Всего десять лет, но как прекрасна!

Ольга, не дожидаясь ответа, повернула голову, к неподвижно стоящей, подле нее девочке.

- Как он тебе, Элли? Расскажи мне, что ты думаешь. Это твой отец?

Эльвира, не мигая, глядя в глаза мужчине, медленно покачала головой.

- Нет, мама, он мне не нравится. Он потный и толстый. У него рыбьи глаза и от него воняет.

Девочка немного сморщила носик.

- Он нехороший!

Женщина задумчиво кивнула.

- Моя дочь сделала свой выбор, не огорчайтесь. Но если вы не понравились ей, мне вы тем более не нравитесь.

Ольга поймала себя на том, что опять думает, как сильно этот незнакомец похож на ее отца. И тот день. Реальность снова поплыла по краю сознания. Все в гостиной осталось прежним мебель и темнота. Ей только исполнилось тринадцать. В тот вечер тоже горела свеча, только стояла она на серванте. На другом конце стола сидел отец. А в дальнем углу комнаты, - Ольга скосила глаза, - сливаясь чернотой крепа со стенами, стоял открытый гроб. Ее мать умерла в два сорок два по полудню. Отец был пьян сильнее обычного. Он был очень пьян. Размазывая слезы по лицу, он подозвал к себе дочь и обнял ее. Его пухлые, слюнявые губы что-то бормотали ей на ухо, а потом она почувствовала противную влагу его губ на своей коже, на шее, щеке и, наконец, на своих губах. От страха и отвращения ее чуть не стошнило. Она не могла пошевелиться и застыла ничего не соображая. Она боялась своего отца. Боялась до помрачнения рассудка. Она почти не почувствовала, как отец подхватил и опрокинул ее на стол. А потом...

Ольга заставила себя вспомнить дальше.

Потом было больно. Очень больно. Девочка до крови закусила губу, чтобы не закричать. А в такт движениям отца начала беззвучно выговаривать только одно слово-мама. Она отвернулась от отцовского лица, вонявшего потом и перегаром и смотрела на гроб. Где-то, в глубине сознания, она была рада тому, что, если даже закричит, мама не услышит ее и не откроет глаза, когда все кончилось Ольга безвольно сползла на пол и скорчилась у ножки стола, ощущая только боль и мокрое, липкое от крови, платье внизу живота.

Женщина очнулась от раздумий и почувствовала, как дочь нежно гладит ее по голове. Ольга посмотрела на край стола перед мужчиной. Именно там осталось тогда пятно. В отсветах огонька свечи кровь была какой-то буровато-коричневой. Склонившись над столом, девочка долго и бездумно терла поверхность мокрой тряпкой.

- Мама, - тихо позвала девочка.

Ольга вздрогнула и посмотрела на дочь.

- Мамочка, тебе лучше уйти!

- Нет, малышка, я останусь. Я хочу посмотреть.

- Ты опять будешь плакать, мама.

- Нет! Обещаю тебе.

- Ладно, - девочка пожала плечами и подошла к мужчине вплотную.

Глаза человека округлились, и он попытался откинуться, всем телом, подальше назад. Но ему мешали сделать это жесткая спинка стула и веревки, даже через одежду, больно впившиеся в тело, которые намертво приковали его.

Девочка провела пальцами левой руки по скотчу, мокрому от пота, стягивающему рот мужчине.

- Я не хочу, чтобы вы думали о моей маме плохо! Она очень добрая. И поэтому я здесь.

Глаза ребенка сделались задумчивыми.

- Очень давно, когда я еще была в животике у мамы, я не хотела быть ее дочкой, но Бог сказал, что я нужна ей и тогда я родилась.

Она печально посмотрела на мужчину.

- Но, наверное, вам это сейчас не очень интересно?

Девочка взглянула на мать.

- Мама, ты чувствуешь, как от него пахнет страхом?

Ольга улыбнулась.

- Да, Элли, пора!

Девочка не спеша, подняла правую руку, которую прятала до этого момента за спиной и в которой сверкнула сейчас широкая полоска стали. А потом, одним быстрым движением, Эльвира провела острием ножа по горлу жертвы.

Тело забилось в конвульсиях, а из горла хлынула кровь, обильно пачкая одежду человека и заливая коричнево-бурой массой край стола.

Ольга привстала, жадно впитывая в себя все ощущения от происходящего.

Тело дернулось еще несколько раз и затихло.

Закатившиеся глаза медленно закрылись.

Девочка, улыбаясь, аккуратно положила грязный нож на стол и повернулась к матери. Ее лицо и сорочка, на груди, были забрызганы кровью, но обе, казалось, не замечали этого.

- Ты как, мама? - Глаза ребенка посерьезнели.

Ольга улыбнулась и, притянув к себе, обняла дочь.

- Хорошо! Очень хорошо! Видишь, я даже не заплакала.

Она порывисто встала и потянула девочку за собой, к незаметной в темноте двери, справа от лестницы.

- Пойдем, Элли, выберем место.

- Да, мама.

Ольга открыла дверь и дернула за шнурок у себя над головой, включив единственную лампочку, ярко осветившую деревянную лестницу, ведущую в утробу подвала. Потом она подхватила черенок небольшой лопаты, прислоненной рядом к стене и, взявшись за руки, мать и дочь спустились вниз. Они подошли к дальней стене, пол возле которой, на несколько метров, был покрыт бетоном.

- Где? - Спросила Ольга.

Девочка пожала плечами. Женщина воткнула лопату у своих ног.

- Тогда здесь.

Они посмотрели друг на друга.

- Мама, я боюсь, что мы никогда не закончим с заливкой подвала.

Она окинула взглядом большое пространство земляного пола.

- Не переживай, Элли! Мы с тобой еще очень молоды. Тебе десять, мне тридцать три, у нас еще все впереди. И рано, или поздно мы закончим то, что начали.

- Мама, а мы найдем моего, то есть мне папу?

Глаза женщины сузились, но голос остался ровным и мягким.

- Да, малышка, ты и я, обязательно найдем папу.

- Я верю тебе.

Девочка кивнула головой и ее грязный, испачканный кровью рот, растянулся в плотоядной улыбке.

 

ДЕВОЧКА И КАКТУС.

 

Это, скорее всего, сказка. Сказка потому, что такого не может быть. Но это было. Уж поверьте мне.

Очень маленькая, пятилетняя девочка (маленькая не по возрасту, а по росту) подружилась с кактусом, колючим, зеленым кактусом. Но, что это я? Давайте все по порядку.

Девочка очень любила солнце и, наверное, поэтому, любила гулять во дворе, очень редко с другими детьми, чаще всего сама по себе. Как говорила ее воспитательница - "очень замкнутый ребенок". Говорила она это не папе и маме девочки, потому что у нее не было папы и мамы, и не другим родителям, других детей, потому что у других детей не было других родителей, кроме воспитательницы. Говорила она это другим воспитателям и иногда сама себе.

Маленькая девочка уже позавтракала с другими маленькими детьми и улизнула во двор. Она очень любила солнце и очень не любила дом, в котором завтракала и делала зарядку после завтрака, потому что он часто и тяжело вздыхал, наверное, потому что не мог дать уюта и тепла очень маленьким, не по возрасту, а по росту, детям. Девочка задумчиво шла по дорожке, между небольшими елочками и пинала шишки. Ее взгляд неожиданно упал на очень большую шишку. Она пнула ее и тут заметила кактус. Девочка подошла ближе. Это и, правда, был кактус, который оказался цивилизованным растением. Не то, что многие его сородичи, которые, как слышала девочка, жили дикарями в далекой Мексиканской прерии. Этот кактус законопослушно сидел в горшке. Кактус не знал, как он оказался в этом дворике, за решетчатой железной оградой. И это не удивительно. Даже люди часто не знают, зачем и почему оказываются в том, или ином месте. Девочка протянула руку и коснулась его, сразу отдернув ладонь. С ее пальца скатилась крохотная капелька крови. "Как томатный сок", - подумала девочка. Она не обиделась, потому что привыкла к тому, что все вокруг может больно ранить.

- Извините! - Сказал кактус. - Я дремал и не видел, как вы подошли.

Девочка не удивилась, наверное, потому, что даже взрослые верят, что когда-нибудь, какое-нибудь заблудшее чудо окажется рядом с ними.

- Вам не холодно? - Спросила девочка, чтобы нарушить повисшую неловкость.

Кактус, почему-то подумал о том, что если он покажется жалким, то хоть как-то загладит свою вину.

- Да, прохладно. - Он попытался зябко поежиться.

- Давайте я возьму вас к себе в комнату, и вы согреетесь, стоя на окошке. - Предложила девочка. - Конечно, если вас не ждут дома.

- Понимаете, - смутился кактус, - у меня нет дома.

Девочка приложила палец к губам, в жесте молчания, и чуть заметно улыбнулась.

- Понимаю, - прошептала она и, подхватив глиняный горшок на руки, побежала к веранде.

В коридоре ее уже ждала воспитательница. Маленькая, голубоглазая девочка, со смешными косичками до плеч, казалась нелепой, с кактусом в руках, и не нужной в этом мрачном коридоре, с обшарпанными стенами и еще более мрачной воспитательницей, посреди него.

- Где ты была, девочка? - Спросила она.

- Девочка приняла самый невинный вид, на который только была способна и который умеют делать только дети.

- Гуляла.

- И пропустила зарядку!

Воспитатель аккуратно поправила волосы, собранные в пучок, на затылке.

- Поэтому ты останешься без обеда и проведешь остаток дня у себя в комнате.

Девочка послушно кивнула. Она не могла знать того, что у воспитательницы есть большая, мрачная собака и поэтому многие дети часто оставались без обеда, просто она была послушной девочкой.

- Что это у тебя? - Спросила воспитательница, обратив внимание на кактус.

- Это мой кактус! - Сказала девочка.

- Ты знаешь, что это запрещено? - Спросила воспитатель. - Выкинь его.

Девочка посмотрела на кактус и вдруг подумала о том, что он может ранить только если притронешься к нему, не то, что воспитательница.

- Нет. Это мой кактус! - Упрямо повторила она.

- Ну ладно, - передернув острыми плечами, вдруг согласилась воспитатель, - можешь оставить его.

И она отправилась по своим, наверное, очень важным, делам. Маленькая девочка не могла знать о том, что воспитательница провела эту ночь не одна и поэтому была менее мрачной, чем обычно. Девочка, как это ни удивительно, просто сказала спасибо.

Летели дни и месяцы. Девочка и кактус вместе делили маленькие и большие радости, маленькие и большие беды. Хоть она и была замкнутым ребенком, но болезненно относилась к тому, что ее сверстницы и сверстники иногда уходили с незнакомыми дядями и тетями в дома, которые не вздыхали так тяжело, как дом, в котором она жила. Ее никогда, никто не забирал. Кому нужен ребенок, разговаривающий с кактусом.

Но в один прекрасный день чудо случайно забрело и к маленькой девочке со смешными косичками. Она понравилась одной тете, с голубыми, смеющимися глазами, которая не обращала внимания на то, что девочка разговаривает с кактусом.

Девочке и кактусу понравилось в новом доме, который никогда не вздыхал. Дни летели еще быстрее, чем раньше, наверное, потому, что девочке было хорошо со своей новой мамой. Они всегда, вместе делали разные хорошие вещи-ели мороженое и бегали по лужам, брызгаясь на расплывающиеся, после летнего дождя, радуги. Девочка стала реже разговаривать с кактусом, но он не обижался. Он понял, что девочка научилась, еще осторожно и с опаской, но доверять людям. Протягивая руку к своей новой маме, она уже не боялась, того, что это прикосновение больно ее ранит. И кактус был этому очень рад, от всего своего колючего сердца.

 

ДЕВУШКА ВСЕЙ ЕГО СМЕРТИ.

 

Старик уронил лопату. Разровнял немного землю руками, поправил крест. Он устало присел у могилы и заплакал. Они вместе шли по жизни, делили радость и печаль, а теперь он не знал, что делать. Их дети давно выросли и разбрелись по свету в поисках счастья, а свое счастье, свой смысл жизни он только что зарыл в землю. Старик отер тыльной стороной ладони щеки, размазывая слезы и глину по лицу. Он попытался встать, но вдруг вскрикнул. Прижав руку к сердцу, старик повалился на бок, хрипя и харкая кровью на горячие, от полуденного солнца, камни. Он долго пролежал в таком положении, тяжело дыша. Затем перевернулся на спину, глядя в далекое прозрачно-голубое небо. Боль отступила, и сейчас, он уже почти жалел об этом. Это был выход. Он не очень верил в загробную жизнь, но сейчас это был единственный его шанс. "Лидия! Лидия-подруга, жена, мать их детей. Лидия!" Старик звал саму смерть. Он метался по земле, бессвязно что-то бормоча, стонал и кричал. Смерть не пришла к нему. Может она была занята, может, посчитала, что еще не время, а может просто ничего не слышала. Старик, наконец, тяжело поднялся и побрел в дом. На пороге он привалился к косяку двери и закашлялся, прикрывая по привычке, рукою рот. Когда он посмотрел на ладонь, там алело пятно крови. Старик обрадовался. Значит, не смотря ни на что, он скоро встретится с Лидией.

Незаметно пролетела зима, а Смерть и не думала приходить за ним. Старик жил уже по инерции, думая постоянно о Лидии. Питался он по необходимости и чем придется. Его бревенчатая хижина пришла в запустение. Кроты подрыли кусты ежевики, зачахли яблони. Старику было уже все равно.

Весна ворвалась в долину ручьями и теплым ветерком. Старик часто сидел теперь на улице, раскачиваясь в скрипучем кособоком кресле. Его не радовало, как раньше, буйство красок и запахов. Он постоянно разговаривал сам с собой, после этого надолго задумывался и, глядя в одну точку, тяжело вздыхал. К тому же, в его ладони все чаще стали появляться кровавые пятна. На могилу Лидии старик ходил теперь очень редко. Ноги плохо слушались его, пальцы не сгибались, а голова стала белой.

Наконец в долину вернулись журавли. В этот день старик просидел на улице дольше, чем обычно, слушая курлыканье птиц. Только когда солнце пошло на закат он поднялся и, опираясь на толстую, сучковатую палку, заковылял в дом. В тот день он лег рано, подумав, перед сном, о том, что пришла пора сеять. Этим он и решил заняться на следующий день.

Утром старик попытался встать и не смог. Он ближе пододвинул к себе портрет Лидии. По его иссохшим щекам скатилось несколько слезинок. Слезы толи радости, толи печали. Он погладил пальцами изображение лица Лидии. В этот момент в дверь постучали.

- Войдите! - Прохрипел старик.

Он уже давно не запирал дверь. Наверное, потому, что в такой глуши некого было бояться, кроме зверей, а звери уже давно обходили человеческое жилье стороной.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник силуэт. Старик подслеповато прищурился, пытаясь проморгаться от слез. Наконец ему это удалось.

- Лидия! Это ты, Лидия?

Да, это была Лидия. Молодая, красивая, такая же, как в тот день, когда они поженились. Молчаливая, с искристыми добрыми глазами. Она подошла к изголовью кровати и улыбнулась одними уголками губ. Старик схватил ее за руку. Точнее попытался, но это ему не удалось. "Неужели это не правда, неужели мираж!" - подумал старик. Сердце его бешено забилось. Он стал задыхаться.

- Останься со мной! Ты же девушка всей моей жизни!

- Я знаю. - Прошептала Лидия и поцеловала старика в губы.

Этот поцелуй он ощутил. Сердце его забилось еще быстрее. Он улыбнулся, закрыл глаза и блаженно вздохнул в последний раз.

Но почему-то ничего не произошло. Старик, как-то очень легко встал с постели и подошел к девушке.

- Ты исцелила меня, Лидия! - Глухим баритоном проговорил мужчина.

- Не совсем, дорогой! - Рассмеялась девушка.

И тут старик все понял, как будто молния пронзила все его существо. Уже без тени удивления он обернулся. На кровати лежало его тело. Высохшее, морщинистое, остывающее тело. Мужчина поднял свои руки к глазам. Сильные, гладкие руки. Он ощупал ими свое новое молодое лицо. Он обеими руками схватил Лидию за талию, приподнял и закружил по дому в танце.

- Дорогая, я так счастлив, что мы снова вместе!

Девушка задорно смеялась и целовала его в губы.

Наконец, мужчина поставил Лидию на пол и, прижав ее голову к себе, прошептал:

- Я всегда любил тебя! И люблю больше жизни, больше всего на свете!

- И я люблю тебя, милый!

Девушка высвободила голову из его ладоней и поцеловала их. Она наивно посмотрела ему в глаза.

- Ты будешь любить меня вечно?

- Конечно, дорогая!

Мужчина задорно подмигнул ей.

- Ты же девушка всей моей смерти!

Они выбежали под весеннее, ласковое солнце. Слили губы в поцелуе и, взявшись за руки, поднялись в далекое, голубое, бездонное небо. А вслед им курлыкали журавли.

 

ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЙ.

 

"Протос", небольшой фотонный корабль класса "Межзвездный разведчик" плавно вошел в разреженную атмосферу "Аякса". Николай Савицкий расслаблено откинулся на спинку пилотского кресла и улыбнулся одними уголками губ.

- Аякс! - Почти шепотом проговорил пилот. - А почему бы и нет. Продолжим добрую традицию.

Савицкий еще раз взглянул на обзорный экран. Планета была просто огромна, с бугристой поверхностью желтых, песчаных холмов, утыканной жесткими пиками, одиночно стоящих скал и имя древнегреческого героя просто напрашивалось в название такого большого сгустка энергии.

Николай пригладил свои вьющиеся каштановые волосы и, включив систему самоуправления, блаженно потянулся, громко хрустнув узловатыми суставами пальцев. Теперь о приземлении позаботится бортовой компьютер. Свободный, разведывательный поиск был завершен и завершен успешно. Даже предварительный анализ с орбиты показал богатейшие слои залегания руд, ценных металлов, минералов и многого другого. Это являлось, в данное время приоритетным направлением в разработках Компании, а так же и для него - Николая Ивановича Савицкого сорокалетнего межзвездного разведчика, сероглазого пилота с точеными формами лица и римским носом горбинкой, с богатейшим летным опытом и бедным счетом в банке. Но теперь, Николай улыбнулся, все изменится! Двадцать процентов от всех глубинных бурений Компании обеспечат его на всю оставшуюся жизнь. Больше уже не будет многолетних поисков с воющей безнадежностью одиночества. Он поселится на Земле, а не в купольном городе Фобоса. Он даже сможет завести семью. Савицкий мечтательно улыбнулся. Еще секунда и Николай уже начал бы серьезно обдумывать в какой цвет он покрасит стены гостиной в своем будущем, многоэтажном доме, но его фантазии прервал красный, аварийный огонек предупреждения, вспыхнувший на пульте. Савицкий склонился к приборам, стараясь как можно быстрее выявить проблему. Вот оно! Восходящие вихревые потоки воздуха. И тут Аякс подтвердил показания приборов. Корабль тряхнуло так, что Николай чуть не вывалился из кресла. Он быстро пристегнул ремни безопасности. Почти сразу взвыла аварийная сирена. Даже без приборов Савицкий видел, что поверхность планеты неизбежно быстро приближается. Катастрофически быстро! Корабль уже жестоко кидало из стороны в сторону. Бортовой компьютер совершенно не справлялся с ситуацией. Огромная скорость помогала пройти, набирающий силу, ураган, но еще пол минуты и во всей своей скалистой красе встанет другая проблема. Пилот нажал кнопку ручного управления. Десять секунд. Компьютер отменил команду. Савицкий выругался и, дрожащими от напряжения пальцами, повторил запрос. Двадцать секунд. Вдруг пискнул зуммер, и система выполнила команду. Холмистая равнина, утыканная острыми пиками скал, быстро приближалась. Двадцать семь секунд. Николай рванул рычаг управления, на себя пытаясь выровнять нос корабля и одновременно погасить скорость. Лоб человека покрылся испариной, по вискам стекали крупные капли пота. Нос корабля начал подниматься, но было уже поздно. "Протос" задел одну из скал. Его подкинуло, перевернуло, потащило и закувыркало по песчаным холмам огромного и бесстрастного "Аякса".

Очнулся Николай примерно через пол часа после катастрофы. Да, приземление было, мягко сказать, не удачным. Он несколько секунд осмысливал ситуацию, точнее пытался свыкнуться с ней. Потом осторожно пошевелил ногами, затем руками и чуть не застонал от резкой боли в груди. Нет, скорее всего, ребра не сломаны. Он аккуратно, чтобы не давать слишком большую нагрузку на легкие, отстегнул ремни безопасности и тихо сполз на пол. Пилот осмотрелся. Даже с первого взгляда было видно, что корабль получил непоправимые разрушения. Это была сюрреалистическая картина, вполне в духе расстилавшейся безжизненной равнины "Аякса", за обзорным экраном. В мягком, голубоватом, аварийном свете кабины потрескивали электрические разряды из проводов свисавших, как дохлые змеи с потолка. Пульт управления был выворочен почти с корнем и лежал на боку, как раненное животное. Он удивленно помигивал несколькими уцелевшими лампочками.

Савицкий, несколько раз, глубоко, насколько позволяла боль в груди, вдохнул и выдохнул воздух. Пока все было нормально. Система жизнеобеспечения видимо не пострадала, но все равно необходимые меры безопасности принять было нужно. Николай нажал почти не заметную кнопку в стене. Одна из панелей бесшумно отъехала в сторону. В образовавшейся нише, человек нащупал и вытащил скафандр, который сразу надел на себя, конечно пока без шлема. Затем извлек вакуумно-атмосферный пистолет. Он обхватил ладонью массивную рукоятку и поднес оружие ближе к глазам, разглядывая гравировку на черном поле ствола - "За безупречную службу Компании". Савицкий улыбнулся, почувствовав прилив уверенности. Да, Компания всегда заботится о своих сотрудниках. Хотя пистолет сейчас был ему совершенно не нужен, Николай положил его в ножную кобуру и осмотрелся. Разгром вокруг был полнейший. Человек хмыкнул и подошел к бортовому компьютеру. Попытка ввода данных ни к чему не привела. Машина не реагировала ни на что. Савицкий проверил уровень мощности, ее хватало только на поддержание минимального уровня жизнеобеспечения. Параграфы инструкции, предписывающие поведение в чрезвычайных ситуациях, отпечатались в мозгу пилота на всю жизнь и теперь, как раз, возникла такая "чрезвычайная ситуация". Он нащупал пальцами в стене пазы и высвободил аварийную панель, затем нажал несколько нужных кнопок. Корабль мгновенно исполнил команду, выбросив из своего чрева, на равноудаленное друг от друга расстояние, четыре радио маяка, которые расположились, в форме квадрата, вокруг разбитой туши "Протоса". Савицкий удовлетворенно вздохнул. Теперь осталось последнее. Как там говорили техники на Фобосе? "Новейшая система спасения. Еще не опробованная в полевых условиях". Николай задумчиво покусал губы. Да, сейчас сложились отличные "полевые условия", а точнее пустынно-скалистые, для испытания новой системы. Он всегда осторожно относился к новинкам научно-технической мысли. Никогда не знаешь, что от этого можно ожидать. Но сейчас выбора не было. Маяки очень мощны, но вся закавыка была в том, что солнечная система "Аякса" находилась довольно далеко от стандартных торговых путей. Савицкий еще раз проверил систему жизнеобеспечения. Воздух вырабатывался исправно. Если не произойдет ничего непредвиденного, то от удушья он не умрет. Николай представил свое раздувшееся лицо, покрытое трупными пятнами. Глазные яблоки, вылезшие из орбит глазниц, которые удивленно таращатся в бесконечность. И, конечно распухший, синий язык, вывалившийся из черного провала рта. Николай вздрогнул и заставил себя прогнать омерзительную картину. С запасами дело обстояло сложнее. Пищи хватит месяца на два и то если экономить. То же самое и с водой. Да, нужно использовать каждую возможность. Пилот нервно взъерошил волосы и, решившись, громко проговорил:

- Исполнитель желаний!

Несколько секунд ничего не происходило. Человек успел даже разочаровано поджать губы, но затем его мимика кардинально изменилась брови удивленно поползли вверх. В центре разрушенной рубки появилось небольшое фиолетовое свечение, которое, минуту спустя, переросло в мерцание и оформилось вдруг в голографическое изображение небольшого роста человечка, опрятно одетого, гладко выбритого и лысоватого. Изображение печально посмотрело на астронавта.

- Разрешите представиться. Я, экспериментальная модель Компании под кодовым названием "Исполнитель желаний".

Голограмма, не торопясь, достала платок из бокового кармана и обстоятельно высморкалась. Николай улыбнулся. "Исполнитель" грустно вздохнул и продолжил:

- С прискорбием могу отметить, что факт обращения к данной услуге Компании означает, что ваши дела обстоят не лучшим образом.

- Господи! - Савицкий скривился. - Давай ближе к делу!

Голограмма, молча и так же печально, как и раньше, пропустила реплику пилота мимо ушей и продолжила:

- Поэтому Компания, проявляя неусыпную заботу о своих сотрудниках, разработала революционную технологию, позволяющую способствовать выходу работников Компании из нестандартных ситуаций!

- "С прискорбием", "неусыпную", - пробормотал Николай, - интересно, какой идиот составлял эту программу?

Он подошел к пилотскому креслу и сел в него, нервно сцепив пальцы рук на животе, ожидая, что же еще изречет болтливая иллюзия. Иллюзия не заставила себя долго ждать.

- Компания предупреждает Вас. В связи с тем, что модель является экспериментальной, может быть исполнено только одно Ваше желание. Поэтому прошу Вас сосредоточиться, проанализировать и обдумать сложившиеся обстоятельства, сформулировать, внятно и четко изложить, в устной форме, желание, а затем подтвердить его фразой "прошу исполнить".

Когда Савицкий задумчиво начал теребить пальцами подбородок, "исполнитель" виновато опустил глазки и как-то не внятно пробормотал:

- Оплата услуги "исполнителя желаний" производится по факту исполнения заказанного желания, индексируясь и соизмеряясь со спецификой и сложностью заказа.

Человек чуть не задохнулся от возмущения.

- Что? Какая, к черту, оплата?

- Индексируемая и соизмеряемая со спецификой и сложностью заказа.

Голографический человек, так же как и раньше виновато, покосился теперь куда-то назад.

- Ладно. - Раздраженно проворчал Николай. - Теперь дай мне подумать.

- Конечно. Когда будете готовы, позовите меня.

Голограмма растаяла, а пилот взъерошил волосы руками и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Через несколько минут он обречено посмотрел на свои нервно подрагивающие руки.

- А что тут думать? Убираться мне нужно с этой планеты! "Протос" никуда не денется. Координаты системы есть. Маяки установлены. Так, - Савицкий потер пальцами переносицу, - обдумать, сформулировать, изложить, подтвердить.

Человек задумался на некоторое время, а затем крикнул:

- Исполнитель желаний!

Голограмма появилась в те же сроки и с той же последовательностью, что и раньше.

- Разрешите представиться...

Николай замахал руками.

- Эй! Прекрати! - Он выставил ладони вперед. - Это я, только что с тобой разговаривал!

Человечек смущенно кашлянул.

- Вы приняли решение и готовы сформулировать желание?

Пилот кивнул, а голограмма выжидающе застыла.

- Я, пилот первого класса Компании, Николай Иванович Савицкий, прошу, как можно быстрее, доставить меня, с места вынужденной аварийной посадки, на планету Земля.

Пилот быстро, по памяти дал координаты места отправления и точки прибытия и, задорно улыбаясь, закончил:

- Со всеми полагающимися, по такому случаю, почестями!

Он медленно развел руки в стороны.

- Прошу исполнить.

Голографический человек склонил голову.

- Будет исполнено.

Вся рубка постепенно наполнилась фиолетовым свечением и замерцала. Предметы начали менять свои очертания. Савицкий нервно подобрался, но в следующее мгновение просто исчез.

В это время, в подземной лаборатории Компании, на Малом Оймяконе, в научно-исследовательском отделе, сработала сирена, предупреждающая о начале эксперимента. В бронированном боксе, отделенном от зала прибытия высокопрочным стеклом, не молодой уже, начавший лысеть техник волнуясь, стряхнул не существующие пылинки с рукава своего белоснежного халата и выжидающе обернулся ко второму человеку, стоящему позади него. Мужчина, в строгом, черном костюме кивнул и, скрестив на груди руки, повернул свое скуластое лицо в сторону зала прибытия, невозмутимо вглядываясь бесцветными, холодными глазами в то место, где, по словам обслуживающего портал персонала, через двадцать шесть секунд должен был появиться подопытный пилот первого класса Савицкий. Техник навис над монитором компьютера, вводя последние команды готовности. Из динамиков, в углах стен, монотонный, без половых признаков голос начал отсчет. На цифре два зал прибытия замерцал фиолетовым светом, а оба человека в бункере управления выжидающе застыли. Свечение постепенно становилось все более ослепительным, но на счете ноль оно пропало, а на полу зала возникло из ничего тело Николая. Точнее...

Техник, с отвисшей челюстью и перекошенным от ужаса лицом, попятился назад, чуть не врезавшись в невозмутимого человека позади себя. Они оба, расширенными от страха глазами, разглядывали то, что появилось за стеклом. И тут в комнату ворвался не человеческий крик, усиленный динамиками. Техник несколько раз икнул, зажмурил глаза и тут его вырвало прямо на аккуратно разложенные посреди стола бумаги, забрызгав попутно, полупереваренным обедом, монитор компьютера.

А на полу зала, в это время извивалось, уже слабо подвывая, нечто, что еще недавно являлось Николаем Ивановичем Савицким.

Существо с трудом повернуло огромную, покрытую шишковатыми наростами, бесформенную голову и минуту, длившуюся целую вечность, буравило всеми четырьмя глазками фигуру скуластого человека в черном. Затем оно как-то умудрилось достать двумя щупальцами пистолет из кобуры и выстрелить, несколько раз, в него. Стекло выдержало. Существо взвыло и, направив дуло себе в голову, спустило курок еще раз. Техник отполз к дальней стене и по-собачьи поскуливал. Скуластый еще пол минуты с брезгливым интересом разглядывал бесформенную, мертвую тушу на полу зала прибытия, выдавая свое волнение только подрагиванием вздувшейся вены на виске. Затем он порывисто развернулся и вышел из бункера.

После всех необходимых формальностей Компания окончательно выполнила обязательства перед своим пилотом по программе "исполнитель желаний". Тело, в закрытом гробу, было доставлено в родной город Николая и захоронено, со всеми полагающимися по такому случаю почестями, на главном кладбище. Рота космических стрелков, десятью залпами в воздух, отдала дань мужеству и храбрости межзвездного разведчика Николая Ивановича Савицкого.

 

КОЛОБОКС.

 

На вас никогда не сваливалась куча неприятностей? Мне просто интересно. Конечно это не здоровый интерес, но актуальный. Не беспокойтесь, не для меня, а для Ивана Николаевича Свистюлькина.

Так вот все началось для этого индивидуума с того, что он появился на свет. Это уже было трагедией. Дальше было хуже. Он стал "подающим надежды". Сначала в школе, а затем в проф. тех. училище. А знаете, как это сложно подавать надежды?

И Свистюлькин не выдержал перенапряжения. Высококлассным маляром-штукатуром он так и не стал, но зато, к тридцати годам своей серой и никчемной жизни, начал спиваться. До этого он еще успел жениться. У него появились две симпатичные дочурки. Он был счастлив и собирался воспитывать детей, ни смотря, ни на что. Но его жена так не считала. После того, как они разошлись, Свистюлькин всегда смеялся, когда слышал о том, что наиболее сложно стыковка происходит в космосе.

Далее наш герой, потеряв, таким образом, детей, решил утопиться, одним приятным майским вечером. И воплотил этот замысел, купив себе пол литрушечку. Теперь до пропасти был один шаг. Сделать его помогло Свистюлькину начальство его "родной" кооперативной стройки. Свистюлькина уволили за пьянство и систематические прогулы. После этого Иван Николаевич заперся в своей квартирке, расположенной в типажной "хрущебе" на тихой Московской улочке, и запил по настоящему. Не сдавая стеклотару и временами впадая в беспамятство. Не известно, сколько бы это безобразие продолжалось, если бы к нашему герою не пожаловали гости, точнее сначала гость.

Свистюлькин, сидя на загаженном окурками паласе, размазывал пьяные слезы по щекам и вслух ругал свою жизнь, цены на водку, правительство, а так же каких-то фольклорных персонажей из древнерусского эпоса, когда вдруг заметил, что он в комнате не один. В двух шагах от него стоял и внимательно разглядывал Свистюлькина человек, в экстравагантном костюме кирпичного цвета. Незваный гость задумчиво покивал не пропорционально большой желтоватой, с огромной залысиной, головой и неожиданно нарушил статичность, загустевшей в воздухе удивленной тишины:

- Здравствуйте!

Свистюлькин не ответил на приветствие и более того повел себя как-то странно. Он отпихнул ногой от себя, не допитую бутылку. Зачем-то перекрестился. Попытался встать. Приоткрыл несколько раз рот, а затем, видимо окончательно протрезвев, надрывно закричал:

- Помогите!

Не знаю, на что уж он рассчитывал, но в ответ на свой призыв жертва зеленого змия услышала из-за гипсокартонной перегородки, которую многие еще, по врожденной наивности, называют стеной, буквально следующее:

- Не мешай детям спать, сволочь!

То ли подействовала просьба соседей, то ли спокойный и совсем не злой взгляд гостя, подействовал на Свистюлькина, но он как-то сразу присмирел, взял немного себя в руки и, иногда запинаясь, даже спросил:

- Вы кто?

Странный человек склонил немного огромную голову в жесте приветствия и незамедлительно ответил:

- Я, бывший работник социальной помощи, Колобокс. И поверьте, вреда вам не желаю.

- Тот самый? - Вспомнив свое детство и прочитанные в нем сказки, довольно бестактно поинтересовался хозяин дома.

- Я не совсем понимаю... - Смутился Колобокс.

- Ну, как же, - хихикнул Свистюлькин, - «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел".

Колобокс тяжело вздохнул.

- Все-таки всплыла эта история. - С грустным видом проговорил социальный работник. - А что мне было делать? Оставаться в этом захолустье? Вообще это были милые старички. Да, скажите любезный, какой сейчас век?

Свистюлькин зачем-то посмотрел на настенный календарь.

- Двадцатый, - уверенно произнес он.

- О! - Произнес беглец от бабушки и дедушки. - Это плохо! Это очень плохо!

- Почему плохо? - Испугано прошептал Свистюлькин. Но Колобокс, в это время, уже разглядывал какой-то аппарат у себя на левой руке, очень похожий на часы. Там мигала крохотная красная лампочка.

- Погоня, мой друг! Погоня! - Вдруг снизошел до ответа гость.

- Какая погоня? - Оживился Свистюлькин.

- Да, опять эта полиция времени! Ловили бы лучше настоящих преступников, например таких, как те старички.

- Это от которых вы сбежали?

- Не сбежал, а ушел.

- А они преступники?

- Конечно. Может, слышали... Кстати, как вас зовут?

- Иван Николаевич.

- Так вот, Иван Николаевич, может, слышали, как эти "божьи одуванчики" ограбили океанские глубины Мортрана-2?

- Какого Мортрана?

- Второго.

- Что-то не припомню.

- Ну, как же! Они еще понаплели с три короба про "золотую рыбку", пытались все свалить на местную морскую мафию.

- А! - Воскликнул Свистюлькин. - Как же, слышал! Так это они... - Осенило Свистюлькина.

- Ну, а кто же?

- Но они же, вроде бы, все потеряли. - Обнаружил глубокие познания народного эпоса Свистюлькин.

- Правильно. Я им и помог.

Колобокс улыбнулся.

- Ну ладно, мне пора. Приятно было поболтать.

Гость схватил в руки, какой-то небольшой, потрепанный саквояж, стоявший доселе не замеченный Свистюлькиным, у ног визитера и их контуры быстро начали размываться. Затем раздался щелчок и Колобокс материализовался опять, только теперь в разодранной и прожженной, в нескольких местах, одежде, от которой сильно пахло озоном.

- Поганцы! Барьеры ставят. - Пробурчал, отряхиваясь Колобокс и исчез опять.

"Может быть насовсем. « - С надеждой подумал Свистюлькин.

Но тут по мебели пробежала рябь. Свистюлькин осторожно отполз подальше. А в комнате возникли контуры трех человек. А когда они появились окончательно, "может и не люди" - подумал Свистюлькин. Все трое были на одно лицо и в одинаковой небесно-голубой форме.

- Гражданин Свистюлькин, Иван Николаевич? - Спросил один из близнецов.

- Да. - Безразлично кивнул человек.

- Полиция времени. - Представился тот же клон.

Свистюлькин кивнул с таким видом, как будто только тем и занимался всю жизнь, что встречал заблудившихся, нашкодивших Колобков и полицию времени, гоняющуюся за старичками и сказочными персонажами.

Один из полисменов приоткрыл, было, рот, но Иван Николаевич опередил его, ткнув пальцем в ту точку пространства, в которой исчез преступник.

- Туда.

- Что туда? - Не поняли служители закона.

- Колобокс побежал туда, - терпеливо разъяснил Свистюлькин.

- Спасибо! Вы очень помогли следствию, - полицейские кивнули и исчезли.

Иван Николаевич Свистюлькин еще немного посидел на полу. Потом поднялся и с сосредоточенным видом направился к зеркалу в прихожей. Включив свет, он долго разглядывал свой язык, дергал веки и трогал рукой лоб. После всех этих манипуляций наш герой сразу поплелся к телефону.

- Алло! "Скорая"? - Трагично проговорил он в трубку.

- Да, "скорая". Что у вас?

- У меня, только что, был Колобокс. И за ним гнались. Вот я и думаю, сообщить в милицию, или они сами разберутся? И еще у меня жар. - Уже торопливо добавил Свистюлькин.

На том конце провода секунды три просто молчали, а потом Иван Николаевич услышал все, что о нем думают, в, довольно резкой и не лицеприятной форме. Заканчивалась тирада довольно тривиально:

- Пить надо меньше! А еще раз позвонишь, мы сами все сообщим милиции.

Свистюлькин осторожно положил трубку и, испугавшись, больше никуда звонить не стал. Он немного постоял посреди комнаты, вспоминая своих недавних визитеров и вдруг встрепенулся, стукнув себя по лбу ладошкой. Просто ему подумалось о том, что хоть и старички, но они явно будут не довольны тем, что их так обвели вокруг пальца, как это живописал Колобокс.

Гордо улыбаясь от осознания своей сообразительности, Свистюлькин приблизился к эпицентру необычных появлений, необычных людей и, скрестив ноги, удобно расположился на полу. Подперев голову кулаками, Иван Николаевич решил терпеливо ждать гостей.

 

"ПУПОК" И БОГОРОДИЦА.

 

"Пупок", шаркающей, старческой походкой, хотя на самом деле ему было чуть больше сорока, плелся через привокзальную площадь. Кстати, пупком его прозвали за то, что на его впалом животе всегда, в любое время дня и ночи, оборванная, грязная рубашка не была застегнута. Пуговиц там не было, а рубаха считалась у него в единственном числе. Так вот, в этой прорехе, удивляя белый свет, торчал, какой-то уродливый, в своем удивительном переплетении, пупок.

И вот "Пупок", подойдя, наконец, к угловому, обшарпанному пятиэтажному дому в конце площади, свернул за него, оказавшись прямо напротив бетонной стены три на полтора метра, возле которой примостились мусорные баки. Человек на ходу прислушался и его лицо, коричневато-грязного цвета, растянулось в щербатой улыбке, обнажая, изъеденные гнилью, остатки зубов. За стенкой слышалась возня, сдавленный мат и чавканье. Он заглянул за стену и, убедившись, что это свои, вокзаловские, ввалился туда весь. Несколько человек, двое мужчин и одна женщина, напряженно замерли. Конечно, называть людьми, а тем более делить их по половым признакам, было бы большой ошибкой. От гомосапиенс у них осталась только человекоподобность и то относительная, и зачатки разумной речи.

- Я это... - Прошамкал "Пупок".

- Че? - Как-то вызывающе спросил невысокого роста, глазастый человечек, одетый в обноски мышиного цвета, скорее всего, имея в виду - "что он хотел сказать и, что ему здесь нужно?"

- Я пожрать...

- Пошел на хер! - Тут же посоветовал второй, такой же грязный и оборванный, как и все остальные, с наколкой на левой руке трехглавого собора и надписью на пальцах "Вася".

- Моя ботва, - обиженно прошамкал "Пупок". - Ваши два пузыря.

- Не пукнешь? Два пузыря! - Поинтересовался Вася.

- Да, бля! - Подтвердил глазастый.

- Суки! - Прокомментировал "Пупок" и уже развернувшись, довольно громко, сообщил, что имел всю компанию в сексуальном отношении, а так же их родителей, в очень извращенной форме.

Ни на кого это смелое заявление особого впечатления не произвело. Только женщина, с лицом и фигурой алкоголички, неопределенного возраста, хрипло крикнула:

- У него правда ботва есть! Подлой буду!

С боку, спрятанное в рубашку, у "Пупка", что-то топорщилось. Все это заметили.

- Э, кореш, подваливай! Ща пузыри организуем. - Вася расплылся в добрейшей улыбке. - А тебе, сволочь, глазик выколю, будешь пиз-ть! - Пообещал он глазастому коротышке.

- Ты че! Ты че? - Забеспокоился тот.

- Ни че, вали к тете Любе. Скажи, за пузыри я завтра котлы подгоню, дорогие.

- Ага. - И глазастый, не заставляя себя долго упрашивать, скрылся за бетонной стеной.

- Где надыбал? - Поинтересовался Вася у, уже пристроившего свою грязную задницу на травке, "Пупка".

- Богородица подарила. - Улыбнулся "Пупок".

Вася нахмурился, пытаясь сообразить, подкалывают его или нет.

- Грузчики в универсаме заныкали, а я этих мудаков пас, - пояснил "Пупок".

- А.., -явно удовлетворился таким ответом Вася.

- А Богородицу я все-таки видал и точно она подарочек сделала, - не унимался "Пупок".

- Видал, не е-ал, покажь, че надыбал.

"Пупок" выложил две палки копченой колбасы, вызвав бурный восторг всей компании.

- О, - взревел Вася, - дает сука! А, Клав?

Клава, улыбаясь уже нянчила одну палку в руках. Вася приложил вторую к паху и потряс ею.

- Не твой размерчик, а Клав?

Женщина довольная, хихикнула и кокетливо попыталась ударить Васю колбасой по голове. Тот ловко перехватил продукт, отломил половину и принялся пожирать его. Клава последовала его примеру, кинув оставшуюся колбасу между ними всеми, по середке.

- А ты че не хаваешь? - Поинтересовался у "Пупка" Вася, заметив, что тот не ест.

- Да я это, с водярой.

- Где ж эта падла кривоногая?! - Разозлился на секунду Вася, имея в виду коротышку, но тут же опять вгрызся в колбасу.

- Ща будет, - успокоила его Клава, - а какая она Богородица?

- Ну, когда я ее увидал, прошлой ночью, она стаяла такая вся...

- Раком? - Заржал Вася.

- Да заткни ты пасть, козел! Пусть балакает. - Обиделась Клава.

- Ладно, ладно, - усмехнулся Вася.

И тут из-за стены вынырнул коротышка из карманов рваных брюк, которого топорщилось две бутылки дешевой, "Русской" водки. Компания опять радостно взревела, забыв сразу о Богородице. Вася движением фокусника извлек откуда-то грязный, граненый стакан.

- Наливай по первой, бля!

Коротышка сорвал крышку зубами и отмерил на глаз пятьдесят грамм. Первым выпил Вася по неписаному праву хозяина спиртного, вторым "Пупок", как хозяин закуски, а уж затем остальные. Тут же, без перерыва налили по второй. После того как бутылка опустела "Пупок" устало прилег.

- Она в белом была?

Пьяная Клава становилась навязчивой.

- Кто? - Не понял "Пупок"

- Богородица.

- Нет, - задумчиво протянул "Пупок", - не то что бы в белом. Она какая-то сияющая была, что ли. И сказала потом, что придет еще сегодня.

"Пупок" мечтательно прикрыл глаза.

- Пиз-ун!

Вася соловыми, бездумными глазками уперся в "Пупка". Коротышка угодливо подхихикнул.

- Че, не веришь? - Приподнялся на локте "Пупок".

- Я говорю пиз-ть меньше надо, бля! - Обозлился Вася.

- Ах ты тварь!

"Пупок" начал подниматься, но Вася среагировал быстрее. Пустая бутылка, которая валялась под рукой, опустилась старику на голову. Тот сразу обмяк, как тряпичная кукла и упал лицом в землю. Клава вскрикнула.

- Молчи, сука! - Процедил Вася и приложил голову к груди противника. - Дышит он, дышит, бля буду! Весь праздник испортил! Пошли отсюда.

Мужчины уже были на ногах. Вася поднял женщину и толкнул в сторону площади. Затем, нагнувшись, рассовал остатки пиршества по карманам, и вся компания поковыляла в сторону вокзала.

Через некоторое время двое ребят, лет десяти, игравшие около дома, наткнулись на посиневшего человека, о чем сообщили родителям. Те, в свою очередь, сигнализировали куда следует, большей частью пытаясь оградить своих отпрысков от такого зрелища. Когда, на следующий день, жильцы дома номер десять по Привокзальной улице основательно загрузили телефонную линию ближайшего к ним отделения милиции, в их дворе появился старенький Уазик, грязно-желтого цвета с синей полосой. Стирая резину шин, с залихватским визгом тормозов, он резко остановился у мусорных баков. Двое мужчин в форме не торопливо вышли из кабины.

- Пованивает, - прокомментировал толстяк, лет сорока, весь потный от июльской жары.

- Ага, - подтвердил его напарник, подтянутый, усатый мужчина помоложе.

Они обошли бетонную стену и, зажав носы, остановились.

- Давно лежит, наверное, - покачал сокрушенно головой толстяк.

- Так ведь, Михалыч, вчера уже звонили, - откликнулся усатый, - ну что, пойду, морг обрадую.

Михалыч вдруг приподнял руку.

- Э, стой. Видишь на башке кровь?

- Ну и что?

- А то, что сейчас в известность оперов ставить надо и начальству докладывать, а думаешь, оно нас за эту "бытовуху" по головке погладит, да и нам рапорты потом строчить в такую жару, бля.

Он оглянулся вокруг. В вечерних сумерках хоть и был, конечно, слышен гул голосов и машин, но никто явно их не разглядывал.

- Давай, Серега, за ноги его.

- Точно! - Быстро сообразил напарник.

Вдвоем, держа тяжелое тело, милиционеры обогнули бетонную стенку и кинули свою ношу в ближайший мусорный бак.

- Видал Михалыч, а трупец-то лыбится.

Толстяк усмехнулся.

- Отлыбился уже, - и он захлопнул тяжелую крышку контейнера, которая прищемила вытянутую руку мертвеца в запястье. Толстяк присмотрелся. В кулаке у "Пупка" была зажата маленькая, пожелтевшая и грязная иконка, на которой была изображена женщина с печальными глазами и младенцем на руках.

- Эй, Михалыч, ты чего?

Толстяк молча развернулся и медленно пошел к машине. Усатый сплюнул себе под ноги, пожал плечами и двинулся следом. Дверцы машины хлопнули минуту спустя и Уазик, скрипнув рессорами и обдав клубами выхлопных газов мусорные баки, рванул прочь.

 

ПРОГУЛКИ ПО ВОДЕ.

 

По железнодорожному мосту через Оку прогрохотала одна пригородная электричка, следом за ней другая, в обратном направлении. А с бетонной дороги, внизу, на проселочную, съехал "Джип Чероки", а может и "Джип Гранд Чероки", в общем, что-то чертовски "черокистое". Машина, сверкая черным никелем и хромом, бесшумно преодолела ухабистую колею и остановилась среди нескольких других четверо колесных собратьев, нещадно раскалившихся на июньском солнце. Несколько владельцев "Нив", "ВАЗов" и "Москвичей", пропекающих спины и бока вместе со своими домочадцами или друзьями на импровизированном "диком" пляже, подняли головы. Они оценивающее оглядели "Джип" и деланно равнодушно уткнулись, кто в газеты, кто в беллетристику, кто в карты. Четверо ребятишек, создавая необычайный шум, плескались в воде, не обращая внимания ни на что.

Двери машины открылись и на горячий песок пляжа, со стороны водителя, ступила нога Митькина Александра Ивановича, на этом коренастом, лысеющем мужчине были, в данный момент, только шорты синюшного цвета, схваченные на огромном животе тесемкой и толстенная золотая цепь с крестом на бычьей шее. Со стороны пассажира, кряхтя и ойкая, выбралась Митькина Зинаида Петровна. Женщина необъятной комплекции, одетая уже в полосатый купальник. К тому же, с ног до головы, увешанная изделиями из серебра и золота, которые всегда так дороги наивному женскому сердцу.

Супруги прошествовали почти к самой воде. Постелили покрывало и грузно разместили на нем свои седалища. Оба сразу инфантильно уставились на водную гладь. Минут десять спустя Александр Иванович начал нервно ерзать на месте и, наконец, не выдержав затянувшейся паузы, спросил:

- Зусик, может я пойду, искупнусь?

Зинаида Петровна скосила на мужа свои карие глазки, почти полностью заплывшие жиром и негодующе крякнула.

- Лелик, в тебе нет ни какого стержня гигиены! Неужели ты хочешь купаться в этом?

Митькин посмотрел на воду и не заметил в ней ничего предосудительного, если не считать нескольких детей. На его открытом, обветренном лице было написано, что "стержень гигиены" в нем отсутствует напрочь. Александр Иванович промычал, что-то не вразумительное.

- Что? - Не расслышала его благоверная. - Тебе мало нашего бассейна, так ты притащил меня сюда, в это плебейство!

Она истерично взвизгнула. Митькин испугано огляделся и погладил жену по руке.

- Ты ляг, дорогая, позагорай. Тебе вредно волноваться.

Зинаида Петровна, успокоившись, легла на спину и уже примирительно проворковала:

- Ты же понимаешь, Лелик, я волнуюсь за тебя. Тут грязно. А вдруг еще и машину угонят.

Митькин, аккуратно, похлопал жену по жирной ляжке.

- Зюсик, ты отдыхай, а я покараулю.

Александр Иванович тяжело вздохнул, оперся подбородком на кулак и впился злобным взглядом в мокрых и веселых ребятишек, бегающих по кромке воды.

Ребятишки еще немного побегали, плюхнулись несколько раз в воду, вызвав очередной приступ зависти у Митькина, и веселой гурьбой скрылись за поросшим кустами мыском, в десяти шагах от отдыхающих. Несколько человек приподнялись на локтях, заинтересовавшись тем, куда подевались их отпрыски. "Отпрыски" появились почти сразу, ведя за руки невысокого, болезненно-худого бородатого гражданина, из одежды на котором почему-то была только набедренная повязка. Человек остановился и искрящимися, веселыми глазами оглядел собрание. Он откинул со лба длинные, каштановые волосы и чихнул. Дети заулюлюкали и начали дергать человека за руки, бессвязно, но громко что-то требуя. Гражданин заулыбался еще шире и поднял палец, прося тишины. Дети замолкли, а несколько человек даже сели, забыв про свой, равномерно распределяющийся, загар. Человек заговорил сильно, уверено, но с каким-то, еле уловимым, акцентом:

- Я приветствую всех, собравшихся здесь, уважаемых и честных граждан!

Митькин вдруг, от неожиданно подкравшегося к нему страшного звука в виде шипения, чуть не подскочил. Но, покрутив головой, удовлетворенно вздохнул. Просто рядом шипела его жена, злобно гипнотизирующим взглядом уставившись на длинноволосого нарушителя порядка. Человек, как ни в чем не бывало, продолжил:

- На вашей земле я проездом, но, увидев как много людей страдает и мучается здесь, я решил помочь им. Царствие Небесное уже грядет! И каждый добрый человек должен помочь его скорейшему пришествию. Я прошу не за себя, а за бедных и обездоленных.

Помогите им и вам воздастся по делам вашим! И чтобы не быть голословным я явлю несколько чудес.

Человек поклонился, как хороший антерпринер. Глаза жены Митькина от негодования, почти вылезли из орбит. Шипение прекратилось, но рот все еще конвульсивно дергался. Александр Иванович сочувственно поглядел на супругу, но интерес к необычному человеку возобладал.

В это время длинноволосый бородач, насвистывая какой-то веселый мотивчик, шагнул в водную гладь. Но, что удивило всех необычайно, ноги человека не погрузились в донный ил. Обе они, как и их владелец, остались на поверхности. И опять же, казалось человеку было этого мало. Он решил совсем сбить всех с толку и перепутать все школьные познания о земном тяготении. Человек пошел дальше, так же как и раньше, не погружаясь в воду. Двое ребят, повзрослее, поплыли было за бородачом, но течение вынудило повернуть их обратно. Взрослые на берегу, приоткрыв рты, пожирали глазами феномен. Только товарищ в панамке сказал довольно громко - "Тьфу! Уже второй раз за день людям голову морочит".

Человек прогулялся до середины реки. Постоял там. Побрызгал на себя, из ладошки водой и, расхлябанной походкой, поплелся назад. Выйдя на берег, он почесал затылок и широко улыбаясь, направился прямо к супругам Митькиным.

- Я вижу, вы человек верующий, - бородач ткнул пальцем в золотой крест, гипертрофированных размеров, на груди Александра Ивановича, - подайте на благо убогих и обездоленных, что сможете.

Митькин был на столько заворожен происходящим, что, наверное, и подал бы что-нибудь, если бы вовремя не вмешалась его супруга. Она вскочила на ноги и, дико вращая глазами, несколько раз... икнула. Видя, что разговор ни как не завязывается, бородач ободряюще улыбнулся. Зинаида Петровна зашипела уже наподобие парового котла, когда там бывает более тысячи атмосфер, и выдернула из-под супруга покрывало, заставив того подняться на ноги. Женщина, не говоря ни слова, схватила Митькина за руку и потащила к машине. Александр Иванович, потупив глаза, успел только сказать "простите" и вместе со своей половиной быстро погрузился в автомобиль. Секунду спустя машина бесшумно снялась с места и, обдав всех клубами пыли, скрылась за ближайшим холмом.

Бородач, как и раньше, только пожал плечами и направился к следующей группе отдыхающих.

Через пол часа, в отделении милиции №86 поселка Вясники, Эдуард Васильевич Эльзман, дородный, гладковыбритый гражданин, сверкая на солнце капитанскими звездочками, задумчиво вертел перед собой заявление Митькиной З.П., подписанное ею и ее мужем, о вопиющем нарушении спокойствия на "диком", при окском пляже. Гонять машину по такому пустяковому делу ему не хотелось, так как в поселке случались происшествия, и посерьезней этого. Например, пьянство и связанные с ним дебоши. Но Митькин был персоной известной, а так же персоной общающейся с поселковыми руководителями. Как богатый торговец он пользовался большой благосклонностью у последних.

Эльзман тяжело вздохнул и снял трубку внутреннего телефона.

Милицейский "Уазик", кашляющий и фыркающий дешевым бензином, появился на пляже только через час, как было написано в протоколе "по причине спустившего колеса". Машина остановилась, и оттуда выбрались соловые, с раскрасневшимися лицами, сержант Добровольский и младший сержант Успенский. Конечно, никакое колесо у них не спускало, а лица были красными по причине победоносной борьбы с жарой в пивном баре "Не горюй", на котельной улице. Картину завершало отсутствие фуражек и расстегнутые кителя.

Блюстители закона оглядели молчаливый пустынный пляж, посреди которого сидела одинокая фигура полуголого, длинноволосого

человека. Милиционеры направились прямиком к нему, одновременно предчувствуя, что это именно тот, кто им нужен. Добровольский кашлянул, привлекая к себе внимание. Бородач грустно посмотрел на служителя закона.

- Куда все подевались? - Спросил сержант первое, что пришло ему в голову.

- Разбежались. - Лаконично ответил человек.

- А почему?

Бородач расстроено покачал головой.

- Хотел их накормить.

- Ты их, значит, покормить, а они бежать?

- Да. Взял я батон хлеба, сделал им пять. Из палки колбасы, кстати, копченой, семь палок... Может они обиделись? Мало показалось? Так сказали бы, я бы больше сделал. Зачем же сразу убегать?!

Милиционеры переглянулись, весело подмигнув, друг другу. Человек внимательно посмотрел на них.

- Вы мне не верите? Вон все лежит. Да, можете у людей спросить.

Он показал пальцем на небольшой холмик, накрытый покрывалом. Успенский подошел и заглянул.

- Угу, хлеб и колбаса копченная, семь палок...

Добровольский почесал затылок.

- Саша, - обратился он к напарнику, быстро стрельнув глазками во все стороны света, - тащи все в машину, незачем тут добру пропадать.

И сразу обернулся к бородачу.

- А вас попрошу проследовать за мной. Начальство с вами хочет поговорить, - добавил он уже более дружелюбно.

Человек приободрился.

- Это хорошо! Добрый и честный правитель может многим помочь. Хорошо, я поговорю с ним.

Человек поднялся, и сам пошел к машине.

- Взрослый мужик, а как дите малое! - Пробурчал себе под нос Добровольский и в сердцах сплюнул.

Через двадцать минут запыленный "Уазик" остановился у отделения милиции №86 и странного гражданина в набедренной повязке сразу провели к капитану Эльзману. Уже в кабинете человек, с интересом озираясь вокруг, плюхнулся на стул, приветливо кивнув дородному мужчине. Добровольский прошептал что-то начальству на ухо и скрылся за дверью. Эльзман, несколько минут зачем-то стучал шариковой ручкой по столу, задумчиво глядя на нее, а затем посмотрел на бородача.

- Ну-с, как вас зовут?

Эльзман пододвинул к себе бумагу, приготовившись записывать.

- Назаретянин.

- Это имя или фамилия?

- Вообще то это место, где я родился две тысячи лет назад.

- Да, - протянул Эльзман, которому ловко удалось скрыть от задержанного начинающее давать о себе знать раздражение.

- А родственники у вас есть?

- Есть.

- И где они?

Бородач молча указал пальцем на небо.

- Что, умерли?

- Зачем же, батюшка в полном здравии пребывает.

- Как зовут отца?

- Господь.

Тут натянутые, как тетива лука, нервы капитана Эльзмана, к тому же сильно потрепанные в борьбе с преступным различным элементом, не выдержали.

- Какой такой Господь?! - Брызжа слюной, завопил капитан. - Какой Назаретянин?

Бородач снисходительно улыбнулся.

- Вы такой уважаемый, солидный человек, а так кричите. Зачем?

Эльзман стукнул широкой ладонью по столу.

- Молчать!

На крик в кабинет ворвался преданный Добровольский.

- Пошел вон! - Гаркнул на него разнервничавшийся капитан.

Сержант, обиженно поджав губы, исчез.

- И что это за история с хлебом и колбасой? - Вдруг поинтересовался Эльзман.

Бородач пожал плечами.

- Хотел людей накормить, а они разбежались.

- Запираемся? Свидетели показывают, что вы продукты размножили.

- Конечно, а как же я, по-вашему, такую ораву накормлю?

Эльзман встал из-за стола.

- И по воде ходили?

- Ходил, - чистосердечно признался задержанный, - ибо чудом хотел помочь бедным и обездоленным.

Свидетелям, тем более Митькину, не верить капитан не мог. Но от этого все только запутывалось и грозило окончательно подорвать, уже и так основательно расшатанную, нервную систему Эльзмана, что, в общем, то и произошло минуту спустя.

- Это произвол! - Зашелся в крике бравый капитан. - Нарушение порядка! Хлеб он клонирует, по воде прогуливается! Нервы всем трепет! Тут вам не там! - Привел свой последний и самый сильный довод Эльзман.

Несколько раз, тяжело вздохнув, наверное, пытаясь успокоиться, капитан попробовал налить себе воды из графина. Правое веко у него дергалось, а руки мелко тряслись, поэтому заветное желание Эльзмана исполнилось только с третьей попытки. Он поднес стакан к губам. Сделал хороший глоток и, поперхнувшись, надолго закашлялся. Придя немного в себя, Эльзман удивленно выпучил глаза и посмотрел содержимое стакана на свет. Жидкость, не постижимым образом, приобрела красноватый оттенок и пахла виноградом.

- Это ч., ч., что? - Начал заикаться Эдуард Васильевич.

- Вино. - Невозмутимо пояснил гость.

- Как, вино?

- Вы пить хотели, а я решил вам напиток повкусней сделать.

Эльзман несколько раз открыл и закрыл рот, как будто хотел что-то сказать. Затем одним глотком осушил стакан старого, терпкого вина и выбежал из кабинета. Дальше по коридору он поймал за рукав Добровольского.

- Иван Степанович, извините мой срыв! Уж больно наглый и беззастенчивый тип попался. Переправьте его с Успенским в Серпухов. Документы я сейчас подготовлю. Добровольский "взял под козырек", появившейся уже на нем фуражки. Он уже давно привык к смене настроения капитана Эльзмана и потому на последнего не обижался. Сержант развернулся и, строевым шагом, пошел искать Успенского.

Через десять минут они, вдвоем, вывели задержанного из здания законности и правопорядка. Затем, все вместе, забрались в раскаленное чрево машины. Мотор натужно взвыл и "Уазик" сорвался с места.

Почти через час тот же "УАЗ", только прилично запыленный, резко затормозил у своего родного отделения под №86. Из него выбрались уставшие и злые милиционеры, которые сразу направились в кабинет Эльзмана. Из оного долго слышались какие-то выкрики, угрозы, мольбы, звуки очень похожие на затрещины, в общем, творилась форменная вакханалия. А чуть погодя, оба стража порядка были вытолканы из кабинета с обещанием быть разжалованными к сегодняшнему вечеру. Пробегавший мимо следователь Ерошкин поинтересовался, почему кричит "старик".

- Подследственный убег, - тяжело вздохнул Добровольский.

- Испарился, - поддакнул Успенский.

- Испарился, значит, - хохотнул Ерошкин и побежал дальше.

История наша закончилась довольно тривиально, без криков и выговоров, срывания погон и медалей, что довольно естественно для нашей глубинки. Обоих провинившихся милиционеров отправили охранять лодочную станцию, на месяц, сохранив звания. Обиднее всего для стражей закона было только то, что в их объяснение никто не поверил. И это было в общем-то, не удивительно, потому что как мог человек в наручниках и одной набедренной повязке, при закрытых дверях и на полном ходу, покинуть машину, да еще так, что оба милиционера ни чего не заметили? Вы уже, наверное, поняли, что вопрос, хоть он и риторический, все равно остается открытым.

Остается добавить то, что Добровольского и Успенского через месяц вернули на патрулирование. Никто из них, включая также Митькина, Эльзмана и других жителей, старался не вспоминать о странном бородаче, дабы не расстраивать себя размышлениями о неведомом. Постепенно история забылась совсем, и поселок зажил своей степенной, размеренной жизнью, а о человеке, бродящем по воде, никто никогда больше не слышал.

 

САМАЯ СТРАШНАЯ БОЛЕЗНЬ.

 

Мальчик подошел к столу. Он был голоден, а то, что видел перед собой источало приятнейшие ароматы во всей Вселенной. Он протянул руку.

- Момек, как вам не стыдно?!

За спиной мальчика неслышно появился его дед. Момек испугано отдернул руку и обернулся.

- Вы, молодой человек, наверное, кое-что забыли?

Мальчик посмотрел на деда, но сразу смущено их опустил.

- Немедленно дезинфицироваться!

Старик был непреклонен. И мальчик покорно поплелся по коридору в глубь дома, изредка недовольно оборачиваясь. Когда он вернулся, старик, блаженствуя, поедал большой кусок стерилизованного мяса.

- Садитесь, молодой человек и не обижайтесь, дитя мое, я просто забочусь о вашем здоровье. Вы все время играете с этим хвостатым существом.

- Это не существо, - буркнул Момек.

- Что? - Не расслышал старик.

- Это "Пушок". - Более громко констатировал мальчик.

- Но этот, так называемый "Пушок", может быть заразен, не смотря на обработку. И вообще, как можно играть с собакой, это же какой-то нонсенс!

- Ни какой это не нонсенс, - обиделся Момек, - это мой друг!

Дед вовремя спрятал улыбку в густых седоватых усах.

- Ну, что ж, я думаю, что вы сами поймете, со временем, свою ошибку. А сейчас примемся за трапезу.

Они оба, одновременно, взялись за ножи и вилки. А когда последний кусок исчез с тарелок дед и внук расслаблено откинулись на спинки кресел. Мальчик уже почти забыл, до обеденное, неприятное происшествие. Он жаждал общения.

- Дедушка, вы давно хотели рассказать мне о Великой Эпидемии. - Он выжидающе замолчал.

- Да, внук, это очень интересная история - Он задумчиво подвигал губами. - Как известно, наша цивилизация существует благодаря тому, что мы научились бороться с инфекциями и взяли на вооружение хорошую профилактику предупреждения заболеваний. Но главное достижение заключается в том, что наши ближайшие предки искоренили самую страшную болезнь-любовь.

Мальчик заворожено слушал.

- Эта болезнь, которая много веков не давала покоя человечеству. Большинство преступлений совершалось, мотивируясь любовью. Взять, к примеру, Крестовые походы, во время которых массовые убийства, грабежи и разбои происходили из-за любви к выдуманному верховному божеству. Кстати, по преданиям, именно его сын заразил землян. И, если вспомнить, все военные конфликты на Земле и за ее пределами были возможны именно из-за любви. Любви к власти, деньгам, славе.

Момек некоторые слова не понимал, но общий смысл улавливал, поэтому и не перебивал деда.

- Но, наконец, правительства научились бороться с этим недугом. Объединившись, они изобрели противоядие, которое всегда держалось в строжайшей тайне. Некоторые предполагают, что болезнь базируется на психической основе и таким же должно быть лекарство. Но не нам гадать, на сколько это правильно. Главное это то, как наше излечение продвинуло прогресс! Прекратились войны, растет благосостояние. Человек полностью освоил все земные стихии и солнечную систему.

Мальчик нетерпеливо заерзал на стуле. Ему начали надоедать пространные объяснения деда.

- Но, как же люди опять стали заражаться? - Не удержался Момек.

Старик улыбнулся.

- Мой юный нетерпеливый друг, - он опустил голову, собираясь с мыслями и тут же поднял ее, посмотрев на подростка, - началось все лет десять назад. К границам Солнечной системы приблизился корабль, просто скользящий в космосе, без признаков жизни. И это была уже трагедия, о которой люди еще даже не подозревали. Служба безопасности исследовала крейсер, найдя там только одного астронавта. Этот внеземной астронавт пребывал в шоковом состояние. Это была женщина.

Момек заметно оживился после начала рассказа, а сейчас и вовсе, до удивления смешно, округлил глаза.

- Точнее этот индивид, по своей биологической основе, представлял из себя женщину, по всем земным меркам. Остальные члены экипажа были мертвы. Как сообщила пресса были обнаружены значительные поломки в системе жизнеобеспечения и разрушения во внешней обшивке. Это просто чудо, что она осталась жива. Ученые уже давно предполагали, что во Вселенной должны быть создания похожие на нас. И вот гипотеза подтвердилась, но какой ценой!

Старик всплеснул руками. Продолжил он уже более спокойно.

- Корабль дезинфицировали. Женщину тоже, а затем отправили на Землю для дальнейшего изучения. Но надо отдать должное ученым. Они обнаружили косвенные доказательства болезни: письма, после расшифровки выяснилось, что они содержат объяснения в любви, открытки, подписанные фотографии.

- Что такое фотография? - Нахмурился мальчик.

- Это такой листок, на котором печатается изображение чего-либо, например человека, с помощью специального прибора. Их использует только Служба Безопасности. Правительство запретило фотографию и правильно сделало. Потому что человек, такими надписями как "С любовью", "На память", или "Твой любимый", в купе со своим изображением заставляли думать о себе. А этим только подогревали сумасшествие других... Но мы немного отклонились от темы. Так вот, эту женщину, ее назвали Мими...

- Как обезьяну? - С невинным видом поинтересовался Момек.

- Да, - с улыбкой согласился дед, - у нее обнаружилась избирательная потеря памяти, и пришлось дать ей имя. Но это не важно. Ее поместили в изолятор. А для детального изучения была назначена группа ученых, из биологов, психологов, лингвистов и многих других. Когда Мими немного окрепла, за нее первыми взялись лингвисты. В непосредственном контакте с ней работал некий Патланд Крабс, которого все звали просто доктор Пат. Это был нелюдимый человек, маленького роста, неказистый, он смешно шепелявил и носил ботинки не по размеру. В общем, живая пародия на наше общество.

- Дедушка, ты его знал? - Подозрительно прищурил глаза Момек.

- Нет, мальчик мой, о том, чтобы это произошло, позаботились средства массовой информации. Мы дойдем и до этого. А пока все шло хорошо. Оба изучали языки друг друга. Постепенно доктор Пат стал бывать у нее преимущественно один и подолгу. Никто точно не знает о чем они разговаривали, в палате была только система наблюдения, но стало происходить что-то странное. Доктор Пат не стал более общительным, но он будто ожил. Он сам носил ей вкусную еду. Знакомил со всеми достижениями цивилизации, особенно культурными и каждый день менял букеты цветов в ее палате. Она же отказалась принимать всех кроме доктора Пата и, как-то раз, подарила ему браслет со своей руки, который Служба Безопасности пыталась снять потом три часа. Эта вещица оказалась стимулятором жизненно важных центров в организме и как Крабс не пытался его вернуть, Мими не взяла браслет обратно.

Старик задумчиво и не весело улыбнулся.

- Подумай Момек, как странно, что человек, из несколько миллиардного населения Земли, нашел, о чем поговорить только с инопланетянином.

Он немного помолчал.

- А дальше, как и следовало ожидать, закончилось все банально. Они сбежали. Их обнаружили и окружили на космической базе, когда они пытались угнать корабль. С этого момента, вся история транслировалась и всесторонне освещалась по всей Солнечной системе. Приказ был ее взять живой, а его ликвидировать. Но вышло все не по плану. Любовь самая непредсказуемая штука во Вселенной. Мими закрыла собой Крабса от пуль и, минуту спустя, умерла у него на руках. И что поразительно, такой тщедушный человек, как доктор Пат, сумел обезоружить двоих солдат, застрелил пятерых и ранил еще троих. А потом, когда группа захвата залегла в укрытие и приготовилась к серьезному штурму, он быстро наклонился к Мими, поцеловал ее в холодные губы и пустил себе пулю в голову.

Старик прервался и несколько минут подавленно размышлял о чем-то своем.

- Но на этом история не закончилась, - немного погодя продолжил он свой рассказ, - по всей Земле вспыхнули эпидемии любовной болезни. Начались мятежи и их подавления. Конечно, зря эту историю транслировали по всем спутниковым каналам. Правительству пришлось ужесточить законы. Детям было позволено жить с родителями и другими родственниками по три месяца в год, а остальное время проводить в специальных школах, в одной из которых ты и учишься. Такие же правила распространились и на заведение и содержание домашних животных. Может быть, было бы даже лучше отпустить эту тяжело больную парочку, но кто знал, что так получится! Тогда, на Космодроме, проявилась самая страшная сторона болезни жертвовать самым дорогим ради любимого человека своей жизнью. И это всколыхнуло весь мир. Да, я забыл сказать...

Но договорить ему не дал раскатистый звонок в дверь. Старик неуверенно помедлил, но все же пошел открывать. Мальчик, из интереса, семенил за ним следом. Щелкнул замок и в дверном проеме возникли сержант Службы Контроля и два солдата, позади него.

- Надеюсь, вы знаете, зачем мы пришли?

Старик посмотрел на мальчика и смущено отвел глаза.

- Да, конечно. Проходите.

И он отступил в сторону. А Момек, с тревогой, вглядывался в суровые лица мужчин.

- Где собака? - Начал проявлять признаки нетерпения сержант.

Мальчик среагировал неожиданно для всех. Он подбежал к двери в свою комнату и, расставив руки, загородил ее своим маленьким телом.

- Нет! - Закричал он.

Солдаты недоуменно переглянулись. Старик протянул руки к ребенку.

- Момек, не надо. Так должно быть. Я не успел тебе сказать о собаке! Послушай же меня! - Взмолился он.

Мальчик из подлобья оглядел всех взрослых.

- Я ненавижу всех вас! Вы плохие, лживые! И у вас всегда и на все находятся оправдания!

Старик повернулся к солдатам.

- Извините нас! У ребенка кризис, завтра ему возвращаться к отцу и матери, а через два дня в школу. Поймите!

Сержант почесал переносицу.

- Ну что ж, мы все понимаем. Но запомните, что максимальный срок возврата животных три дня.

И они, не прощаясь, вышли за порог. Старик поспешно закрыл дверь, сразу защелкнув замок. Он услышал позади себя приглушенный голос:

- Я тебя ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

Старик застыл, а затем медленно обернулся, со слезами на глазах.

- Момек, мальчик мой!

Он шагнул к внуку. Мальчик попятился. Старик тяжело опустился на колени.

- Момек! - Взмолился он.

- Ты мне больше не дед! Ты самый плохой старик в мире! - Заорал мальчишка.

У старика начали закатываться глаза. Он прижал руку к груди и, с гримасой боли на лице, упал на пол. Мальчик испугано и недоуменно замер, глядя на неподвижное тело. И тут вулкан его чувств взорвался заново.

- Нет! - Мальчик бросился к деду. - Не умирай! Пожалуйста! Ты мне нужен! Я не смогу без тебя! Дедушка... - Взвыл Момек.

Старик, до того момента, тупо смотревший в одну точку, несколько раз глубоко вздохнул, и взгляд его стал более осмысленным. Он перевернулся на спину и несколько раз рукой помассировал грудь. Мальчик обнял его.

- Дедушка пусть они возьмут собаку хоть сейчас! Только ты не уходи от меня!

Ребенок плакал. Старик слабой рукой погладил мальчика по голове.

- Мне уже лучше, Момек.

Он приподнялся и медленно оперся спиной о стену, обняв мальчика рукой.

- Никогда так не делай! Ты не понимаешь, как много ты для меня значишь! Я же, - он вовремя успел закрыть рот.

Но, немного подумав, продолжил:

- Я очень надеюсь, что хоть вы, ваше поколение, разберетесь, кого слушать закон, или, он немного помедлил, или свое сердце.

Мальчик удивленно заглянул в глаза старику, но вместо вопросов только сильнее прижался к нему, всхлипнул и вытер нос тыльной стороной ладони.

 

БУНТ ВЕЩЕЙ.

 

В доме все, еле уловимо, жило, шуршало и потрескивало. Воздух красиво серебрился сизой дымкой. Обивка кресел изредка подрагивала, старое дерево комодов и шкафов тихо скрипело. И вдруг, бесцеремонно, ворвался скрежет. Все стихло и насторожено замерло. Дверь распахнулась и внутрь, шатаясь, ввалился невысокий человек, с курчавой, темной шевелюрой и орлиным носом. Он даже не заметил, что в воздухе приятно и странно пахло озоном, лесом и полями. Человек никогда этого не замечал. Его худое тело сразу рванулось к бару, который услужливо, в любое время дня и ночи, предлагал спиртные напитки. Через минуту, с полным фужером красного вина он повалился в кресло. Тепло и уют медленно обволакивали его. По загорелому лицу Че Хиса расползалась умиротворенная улыбка.

- Да, - Че мечтательно причмокнул губами, - это что-то прекрасное! Лидия! Какое имя! - Доверительно шепнул он камину. - А какая у нее походка! Какие глаза! Фигура! Это ангел, черт возьми! И в этом платье!

Он пьяным взглядом обвел комнату и вдруг, неожиданно для самого себя, начал трезветь.

- Силы небесные! Зачем я ее сюда пригласил?

Он еще раз обвел комнату критическим, оценивающим взглядом. Мебель, на вид, была еще крепкой, но обивка уже кое-где начала расползаться, лак трескался. Все эти кресла, кровати, столы и столики, с давних времен, принадлежали клану Хисов и, наконец, перешли по наследству к очередному отпрыску. Че Хис был человеком без предрассудков. Но его беда была в том, что прогресс и мода не стояли на месте, а Лидия была очень современной женщиной и Хис как раз в нее безумно влюбился.

Че поставил не допитый бокал на столик и, глубокомысленно решив во всем разобраться утром, устало, шаркая ногами, поплелся в спальню. А когда дверь за ним закрылась, комнату опять наполнило еле уловимым сиянием, озоном и страхом.

Новый день начался для Хиса с головной боли и бурной деятельности. Проглотив несколько таблеток, он долго рылся в стеллажах и ящиках, в поисках справочника. Еще какое-то время ушло на препирательства с несколькими мебельными фирмами. Наконец, после долгих раздумий, выбор был сделан и во второй половине дня доставлен на дом.

Старая мебель сгрудилась в дальних комнатах. Зал же сиял сталью, стеклом и лакированным деревом. Новые кресла, кровати, столы и столики застыли в своем однотипном величии. Че Хис восторженно щелкнул пальцами и, улыбаясь, вышел, громко хлопнув дверью.

Вечером, когда на город опустились багровые сумерки, дом всколыхнулся. По комнатам пробежали всполохи света раз, другой, третий. Проникая всюду, разрастался нудный, низкий звук. Пол в зале начал дыбиться и вибрировать. Посыпались стекла новых зеркал, болты и пружины вылетали из своих гнезд, сталь стонала и гнулась. А из комнат, на хаос, безразлично смотрели, пустыми глазницами, деревянные, старые вещи.

Че Хис, беззаботно в это время, танцуя, даже не подозревал, что приведет сегодня Лидию на развалины своего счастья.

 

"СТРАХ-ИНКОРПОРЕЙТЕД"

 

Под полуденным Румынским солнцем сочилась неторопливая змейка очереди. И двигалась она к большому, искусственному пролому в скалистых породах, над которым сияла огромная иллюминированная вывеска - "Аттракциону ужасов". Хотя в Карпатах было полным-полно разломов, компания "Страх-Инкорпорейтед", не поленилась и не поскупилась сделать свой собственный, а так же прорыть туннелей, проложить рельсовую дорогу и наштамповать еще пару, тройку аттракционов. Внутри же все было оформлено по вкусу самой дотошной и требовательной публики.

Клод Бариес, американец французского происхождения, высокий и стройный, загорелый, с правильными, классическими чертами лица, считал деньги, жуя жвачку. Бариес выглядел хмурым и уставшим. На горы и гостиницу он насмотрелся вдоволь, остался аттракцион. Знакомиться с которым Клод не питал особого желания. Дело в том, что Клод Бариес оказался за четыре тысячи километров от своего дома не по своей прихоти, а по заданию Нью-йоркского еженедельника "Обозрение". Компания "Страх-Инкорпорейтед" заинтересовала издание своими баснословными доходами, восторженными отзывами состоятельных клиентов и тем, что за полтора месяца, со дня открытия, в туннелях аттракционов исчезло пятьдесят два человека. Скандал разразился необычайный, но вместо банкротства доходы компании возросли на несколько пунктов. Людям не терпелось побывать в одном из самых загадочных мест на земном шаре, родине знаменитого графа Дракулы. Официальное расследование зашло в тупик. Полицейские чины или отмалчивались, или делали путаные заявления. Выяснить истину взялись, как всегда, средства массовой информации. А хотя бы попытаться ее выяснить можно было лишь побывав инкогнито в туннелях компании. К чему Клод Бариес и сделал сейчас очередной шаг, купив билет и пройдя ограждения. Прочитав несколько плакатов и табличек, он, наконец, выбрал свою группу.

Двадцать с лишним человек, среди прочих и дети, с завидным интересом, слушали правила инсценировки в интерпретации симпатичного, местного гида. Наконец все приготовления были закончены и, с виду неуклюжий, но прочный состав, из двадцати двух вагонеток, тронулся в путь. Бариесу досталось место рядом с полнеющей и стареющей, нервной особой, о чем он в последствии сильно пожалел. Пока страшного было не так уж много. Бариес начал потихоньку разочаровываться. С потолка капала какая-то слизь и падали пауки величиной с ладонь. Проносились летучие мыши, задевая крыльями одежду, да еще соседка Клода, при каждом удобном случае, взвизгивала и хватала его за руку, больно впиваясь ногтями. А потом, гримасничая, как ей казалось, мило улыбаясь, долго извинялась.

Еще до поляны Троллей Бариесу вся эта затея наскучила. Он выключил передатчик, из которого лились объяснения гида, и посмотрел на светящийся циферблат часов. До конца сеанса оставалось десять минут. И тут случилось непредвиденное. На очередном крутом спуске состав сошел с рельс. Сидящим впереди не повезло больше всех. Первые шесть вагончиков расплющило о скалу. В тусклом свете фонарей алели лужи крови, блестел покореженный металл, и повсюду виднелись куски человеческого мяса. У многих не выдержали ремни безопасности. Пропасть, слева, заботливо приняла их конвульсивно дергающиеся тела. Клод Бариес отделался довольно легко, немного вывихнул ногу и не сильно разбил голову, ушиб грудь и плечо. Повсюду слышались стоны, призывы о помощи и молитвы. Бариес встал на ноги и оперся спиной о холодный гранит скалы. У него гудело в голове. Вдруг он заметил свою соседку, придавленную широкой поперечиной вагонетки. Она, в упор, смотрела на Клода и только беззвучно шевелила губами. Бариес проковылял к ней, схватился за железку и, с большим трудом, приподнял ее. И тут его поразила страшная мысль вот значит, как здесь исчезают люди! Его прошиб холодный озноб и от неожиданности таких выводов он разжал пальцы. Внизу, у его ног, что-то забулькало, как родничок и смолкло. Впервые в жизни Бариес, по настоящему, испугался. Он, тяжело дыша, затравлено огляделся. Каких-то там сказочных существ, тем более механических, он не боялся, но перспектива умереть в этом мрачном подземелье не обрадовала бы ни кого. И такие безрадостные личности, жертвы крушения, в оборванной одежде и с синяками, уже собирались вокруг своего потрепанного, но все еще веселого гида. Бариес двинулся к людям. "Какой молодец!" - подумал он, глядя как этот простоватый, румынский парень успокаивает людей. Клод сел на землю, вытянув больную ногу.

Уже почти час, как пострадавшие экскурсанты, шли к выходу, в свете импровизированных факелов. Все устали. У гида поубавилось энтузиазма. Он молчал. Многие женщины беззвучно плакали. Мужчины их уже не успокаивали. У всех нарастало подозрение в том, что гид заблудился. Клод Бариес плелся уже в конце процессии, сочиняя на ходу сенсационную статью. "Господи, как все банально!" - мелькало иногда у него в голове. Так, не заметно для себя, метр за метром, он все больше и больше отставал от товарищей по несчастью. Когда последний человек скрылся из виду за очередным поворотом, Бариес очнулся от раздумий и заставил себя увеличить шаг. Когда же он свернул, то не увидел впереди ни людей, ни света. Личный, панический страх Бариеса метнулся к его нервным центрам. Клод испугался до тошноты, до спазмов в горле. На глаза навернулись слезы. Он потихоньку заскулил. Вдруг в боковой галерее мелькнул свет. Человек кинулся туда. Нога мешала, не гнулась, цеплялась за все неровности грунта и на сто процентов состояла сейчас из боли. Он свернул в галерею, споткнулся, упал, вскочил на ноги, опять упал. Нет, показалось. Клод стукнул кулаком по шершавой стене и заплакал. Сбоку опять мелькнул свет. Клод, хромая, кинулся туда, с гримасой боли и злобы на лице. Он завернул за угол и зажмурил глаза от ослепительного света факела, который к тому же, чуть не опалил ему волосы. На лицо Бариеса легла какая-то идиотская улыбка и застыла. Гид тоже ему улыбался, но странной волчьей ухмылкой, оскалив четыре больших, желтых клыка. Глаза его отсвечивали красноватым блеском.

- Но! - промямлил Бариес. - Как же... Что все...

- Извини, но компания нанимает гидов только из мертвецов, - тихо прошипел славный югославский парень и, безразлично пожав плечами, протянул когтистую лапу в сторону бывшего репортера, Клода Бариеса.

 

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ОДНОЙ МАСЛЯНОЙ КРАСКИ.

 

Началась эта история в Бескудниково, на Дубнинской улице, в грязном шумном промышленном Тимирязевском районе. Давным давно, в переплетении жилых домов и конторских зданий заблудилась и осталась на годы фабрика лакокрасочных материалов. Она обжилась. Со временем принарядилась новыми станками. Завела слуг. Судьба была благосклонна к ней и давала все, что она хотела. Но любое существо женского рода, будь то человек, животное и даже фабрика всегда, рано или поздно, захочет иметь детей. И наша знакомая была не исключением.

Примерно через год после закладки фундамента на свет появились лаки, а следом нитро и масляные краски. Мать была счастлива. Все дети вылились красивыми малышами. Постепенно их удалось пристроить в хорошие руки и на хорошую работу.

С годами фабрика старела. Ее фасад потускнел, но дети появлялись еще часто и помногу. Как-то в одно прекрасное майское утро, когда отовсюду слышен монотонный людской гул, гомон воробьев и трясогузок, когда голуби начинают важничать перед своими дамами, а кошки лениво нежатся на открытых солнцу местах, в такое утро, в фасовочной, появились новые отпрыски старушки-матери.

Конвейер двигался медленно, для того чтобы слуги успевали наряжать малышей. Их кутали в яркие, бумажные одежды, на которых уже были поставлены их имена. Повернувшись к очередной маленькой банке, человек случайно задел ее рукой. Та не удержала равновесия и упала на пол. Рабочий сокрушенно всплеснул руками и нагнулся ей помочь. Хотя детей было немыслимо много, фабрика всегда знала сколько их и наказывала слуг за такие оплошности. Когда человек взял баночку на руки он увидел, что она совсем не пострадала. Она лишь изредка издавала испуганные, булькающие звуки. Человек завернул ее в одежду, на белом поле которой черными буквами значилось ее имя нитро эмаль Белая НЦ238.Она была готова вступить в жизнь. И вступила в нее уже вечером. Большая, дышащая смрадом, машина повезла ее, так же как братьев-лаков и сестер-красок, определять по новым местам. НЦ238 попала в небольшой магазинчик строительных материалов на Ильинке. Там она обрела свое временное пристанище, до тех пор, пока не выберет себе занятие в жизни по душе и по способностям.

Дни сменялись ночами, ночи, как вы уже проницательно догадались, днями. Она прекрасно проводила время на чистом складе, в обществе своих родственников. Наконец пришла пора выйти в свет. Их поместили на ухоженные сиденья полок, под приятный люминисцированый свет. Продолжали лететь дни. НЦ238 коротала их в интересном обществе и в мечтах. Она оживленно беседовала с подругами, внимательно слушала сама. Особенно о большом мире. О любви и о смерти. Она уже знала на примере других, как смерть возьмет ее. Или банальным розбрызгом краскопульта на стены, или бесформенным белым пятном, где-то на полу, а страшнее всего будет, если ее заживо замуруют в самый дальний и темный угол подвала и забудут там. Потихоньку она сжилась с этими мыслями, ведь судьбу не изменишь и нужно наслаждаться каждым моментом такого замечательного настоящего. Но НЦ238 все чаще ныряла в мечты. Как все молоденькие девушки она грезила мифическим, бесформенным рыцарем, который, в один прекрасный день, придет и подарит ей бесподобную любовь.

И, наконец, такой день настал. Скрипнула входная дверь. Раздались шаги, ближе и ближе. Она услышала мужской голос, молодой и приятный. НЦ238 задрожала в волнении и упала в объятья его тонких нежных пальцев. Дверь скрипнула опять, и она оказалась в мире.

Но скоро радость прошла бесследно. "Рыцарь" казалось, забыл о ней. Темный чулан нанес на ее жестяную шляпку слой пыли. Ее душа злилась и страдала, а затем просто уснула. Сколько длилось забытье НЦ238 не знала. Она проснулась, почувствовав нежное прикосновение знакомых пальцев. Нахлынули забытые в темноте чувства. Наконец он вспомнил о ней, пришел к ней, снова захотел ее увидеть. Теперь она обретет счастье и покой. Она сразу и беззаговорочно все забыла и простила ему.

Они отправились в путешествие. Трясло и ухабило, но она ни на что не обращала внимания, чувствуя его ладонь на себе. Наконец они прибыли. Он отнес ее на руках и поставил на землю. Осторожно снял шляпку. Ее душа открылась и первое, что она увидела это зеленых великанов, обласканных дождем золотистых лучей. Здесь было прекрасно и она совсем не испугалась. Она посмотрела на его лицо красивое, спокойное, обрамленное длинными, каштановыми волосами. Она томно всколыхнулась, предвкушая блаженство. "Как должно быть приятно, заниматься этим на свежем воздухе!" - Подумалось ей. Эта мысль развеселила ее и придала сил. И, в следующий момент, мужчина опустил в ее лоно кисточку. Вытащил, потом еще и еще. Сквозь сладковатую истому она почувствовала, как ее белоснежная душа отлетает брызгами капель и аккуратными белыми полосами на металлическую ограду, высившуюся рядом. НЦ238 поняла, что умирает, но была, при этом, безмерно счастлива.

На этом история не закончилась и не свелась к банальной похабщине на заборе. Отнюдь.

Благодаря техническому прогрессу теперь любой человек, живущий в пригороде, может добраться до Москвы электропоездом. И если вы надумаете это сделать, то обратите внимание, подъезжая к станции Курская, на одну металлическую, небольшую ограду. Именно на ней покоится чистая душа нашей знакомой, всего в четырех больших словах - СОВЕРШЕНСТВО, РАЗУМ, БОГ, ЛЮБОВЬ.

 

КОНСУЛЬТАНТ

 

В баре было накурено и пахло селедкой. Музыка издавала невообразимо плаксивые стоны. Люди, разнообразной наружности и внутреннего содержания, предавались самому естественному для них занятию они напивались. От столиков был слышен приглушенный мат, возгласы, монотонное бухтение и даже попытки спеть. Только за самым дальним столиком, находящимся немного в тени, было тихо. Его занимал один человек, с коротко стрижеными волосами, немного тронутыми сединой, помятым лицом, щеками, заросшими трехдневной щетиной и печальными, карими глазами. Не смотря на снег, белым покрывалом укутавший ночные улицы городка, и небольшой морозец, мужчина был в просторном сером демисезонном пальто, на темной подкладке, полы которого, при каждом движении владельца, подметали заплеванный и усыпанный окурками кафельный пол. С правой стороны от человека, немного под столом, лежал, совершенно не обращая внимания на неудобства, небольшого размера, черный, как смоль, пес, не известной науке породы. Бар был небольшой и недорогой, поэтому персонал и владелец закрывали глаза на присутствие братьев меньших, конечно, если те не отличались большими размерами и гипертрофированным самомнением. Наш пес ни чем этим не отличался, поэтому вполне терпимо допускался в лоно порока, конечно с хозяином завсегдатаем.

Как раз в этот момент завсегдатай опрокинул в себя очередную рюмку. Затем человек повертел ее в пальцах, как будто пытаясь осознать, почему она, так неожиданно, оказалась пуста. Наконец он тяжело поднялся и, нетвердой походкой, направился к стойке бара. Мужчина дрожащей рукой поставил рюмку и, немного запинаясь, попросил:

- Пожалуйста, бутылку водки и два пива.

Бармен сочувственно улыбнулся.

- Федор, по-моему, тебе уже хватит.

Федор утвердительно закивал головой, но, не смотря на это, полез в карман, достал деньги и, обслюнявив пальцами несколько грязных, помятых купюр, отдал их бармену.

- Я уже ухожу, а это домой. Да и собака у меня любит пиво.

Федор виновато спрятал глаза. Бармен кивнул, отсчитал сдачу и подал желаемое клиенту. Человек сгрузил все в старую, потертую, синюю сумку и, пошатываясь, направился к выходу.

- Тузика своего не забудь! - Крикнул ему вдогонку бармен.

Человек казалось, не расслышал, но Тузик уже сноровисто прошмыгнул между заплетающихся хозяйских ног и первым выскочил на ночной, морозный воздух. Зайдя в боковую, пустынную улочку, Федор огляделся и, спотыкаясь, подошел к ближайшему дереву. Он почему-то задрал голову вверх, на усыпанное мириадами белых подмигивающих ему точек, небо и расстегнул ширинку. Тузик подбежал, деловито покрутился рядом и сразу убежал в темноту переулка. Человек облегчено вздохнул, застегнул ширинку и все еще глядя на звезды, тихо позвал:

- Эй, Туз, ты где?

Собака подбежала, виляя хвостом и остановилась рядом. Человек опять вздохнул.

- Эх, Туз, как бы я хотел оказаться дома!

Собака опять завиляла хвостом.

- Дурында ты, не в нашей грязной конуре, которая зовется домом, а дома, по настоящему!

Он опять задрал голову вверх и ткнул пальцем куда-то в сторону Кассиопеи. Человек постоял немного в таком положении, затем опустил руку и побрел дальше. Собака засеменила следом.

- Извини, конечно, Туз. Наверное, я уже надоел тебе своими разговорами? Думаешь, что пора тебе хозяин в психушку? Может ты и прав.

Пес только повилял хвостом.

- Весь этот месяц, как ты ко мне прибился, я только и твержу о доме, но больше мне не с кем об этом поговорить. Федор развел руки в стороны.

- Ни кто мне не поверит. Да и инструкция запрещает. А с тобой можно. Иногда мне даже кажется, что ты меня понимаешь.

Тут Федор замолчал. Они свернули еще раз, и зашли в темный, пахнущий мочой и блевотиной подъезд старого пятиэтажного дома. На своей площадке человек нащупал пальцами ключ в кармане и после второй попытки впустил себя и собаку в квартиру. Он включил свет только в коридоре и, не разуваясь, прошел на кухню. Тузик сразу потрусил в комнату, которая, в одном числе, была и гостиной, и залом, и спальней. Собака залезла под хозяйскую, железную койку, темные углы которой надежно хранили все секреты Тузика, по той простой причине, что Федор никогда туда не лазил. Через несколько минут в комнату зашел и сам хозяин. Не включая света, он кинул пальто на спинку истертого, колченогого стула. А следом рухнул на него и сам, одновременно водрузив на стол все содержимое сумки и в довесок тарелку с солеными огурцами. Федор свинтил колпачок с водочной бутылки и налил себе четверть в пыльный, граненый стакан.

- Ох, Туз, я совсем забыл про тебя!

Человек поддел ногой из-под стола миску и, откупорив бутылку, налил туда пива. Собака, не дожидаясь приглашения, уже секунду спустя, деловито лакала свое пойло. Мужчина, глядя на животное, хмыкнул. Затем опрокинул в себя содержимое стакана, заел огурцом и икнул.

- Вот посмотри, - человек указал пальцем на окно, - там другие миры! Там жизнь! А здесь...

Собака зевнула. Федор налил себе еще водки, но, уже держа стакан в руке вдруг остановился. Язык его все больше и больше заплетался.

- Другие рождаются прямо здесь, на Земле, а мы устаревшие, мы уже никому не нужны! У них есть память, поэтому есть цели и мечты, им легче. Они могут выполнять Миссию не задумываясь и даже никогда не узнав, что они ее выполняли. А я не могу! Я почти ничего не помню! Только некоторое время перед отправкой. Но как мне было тогда хорошо!

Он грустно посмотрел на луну.

- У меня появились друзья, компьютер-мама и другие, такие как я. А что я делаю здесь? Анализы стекла и полимеров. И это называется заданием?! Я считаю, что годен на большее, но вся беда в том, что они так не считают.

Федор опять ткнул пальцем в звезды, блестящие за окном.

- И если бы они знали, как ошибаются...

Речь человека стала уже весьма трудно различима. Он тряхнул головой и выпил содержимое стакана, который все еще держал в руке.

- Ну и черт с ними!

Федор, с трудом, поднялся на ноги. В голове шумело, а перед глазами все плыло. Стукнувшись о шкаф и споткнувшись, о стул, человек все-таки добрался до койки. Не раздеваясь, он упал на нее, огласив, почти сразу, все закутки своей убогой квартирки, громким храпом.

Собака приподняла голову. Прислушалась. Затем, убедившись в том, что хозяин крепко спит, Туз залез под кровать, появившись через минуту, с небольшим чемоданчиком в зубах. Взобравшись на стул, пес водрузил свою ношу на стол и, щелкнув замками, открыл его.

Небольшой кристалл озарил все вокруг серебристым светом. Собака извлекла из бокового кармашка чемодана несколько пробирок и поднесла их к кристаллу. Пробирки исчезли. Затем пес достал из другого кармашка кристалл поменьше, синего цвета. Нажал на него когтем и проговорил:

- Отчет номер семь. Спешу сообщить, что сегодня отправил для лабораторных исследований анализы био робота модели Р-2,под кодовым именем Федор Сергеевич Иващенко. К ним прилагаются образцы жидкостей под названием "Водка" и "Пиво". Смею заметить, что это уже не первые образцы отправленные мною.

Туз остановился, чтобы почесать у себя за ухом.

- Также смею заметить, что высказывал уже предположение о пагубном влиянии данных образцов на Р-2 и Р-3,так как из-за систематического употребления вышеуказанных жидкостей у вышеназванных моделей нарушаются функции жизнеобеспечения, выборочно развивается агрессивность, появляется депрессия и ипохондрия. Следствие: в ходе наблюдения своего подопечного я выяснил, что роботы данной модели, а точнее Р-2,не могут функционировать с полной отдачей. Также, у "Федора", предположительно вследствие не выясненного психического отклонения появились выборочные воспоминания о его конструировании, сборке и обучении. Полагаю, что такое поведение не приемлемо для чистоты эксперимента проводимого на Полигоне, так как у модели развилось недоверие к Миссии, возложенной на него, программе и создателям, разрабатывавшим программу. Считаю, что самовоспроизводящиеся модели Р-3,проходящие под кодовым названием "женщина", более приспособлены к местным условиям и к выполнению Миссии освоения новых пространств, возложенную на них. А так как полное искоренение вредных для Р-2 жидкостных субстанций невозможно, без факта рассекречивания нашей расы, рекомендую: прекратить поставку био роботов модели Р-2 на полигон. Также, по вашему приказу, приступил к экспериментам над своим организмом. О результатах намерен сообщить позже, так как привыкание к субстанции под названием "пиво" идет тяжело. Туз задумался на секунду. Почесал себе лапой брюхо, чуть не упав со стула и закончил послание.

- Еще раз прошу учесть все мои рекомендации, сопоставить их с отчетами других агентов и вынести решение. Консультант третьего научного отдела Туз.

Собака немного подумала, кивнула мордой и поднесла маленький кристалл к большому. Синий кристалл исчез. Туз закрыл саквояж и грустно посмотрел на звезды, где-то в районе Кассиопеи. Затем он взял чемодан в зубы и, спрыгнув со стула, медленно побрел под хозяйскую койку, размышляя о том, что если в Федоре осталось еще хоть что-то человеческое, то он обязательно поделится с ним завтра пивом.

 

ПОДАРОК.

 

Аналитическая справка для Комиссии по Исследованию Межзвездного Пространства (КИМП).

Совершенно секретно.

"Вега» (созвездие Пегас) - красный карлик класса Ф. Имеет в своей системе предположительно пять планет. По расчетам НАСА, за 3005 год, третья планета от Веги имеет предпосылки для существования жизни. Причина заинтересованности Земного Космического Союза (ЗКС) - прием искусственного радиосигнала с одной из планет системы, в период с 28 февраля 2822 года по сегодняшний день, радиосигнал не расшифрован. С 3006 года по 3120 год в систему Веги отправлено две исследовательские экспедиции. С обоими контакт утерян по независящим от ЗКС обстоятельствам.

3 марта 3128 год.

Анабиоз закончился. Семьдесят миллионов километров были пройдены межзвездным, исследовательским судном "Прометей". Огромная бездна космоса, раскинувшаяся между Солнцем и Вегой, в очередной раз покорилась землянам. Кудряшов Алексей Михайлович, тридцатипятилетний астронавигатор и ксенобиолог, с несколькими научными работами по лишайникам Марса и маленьким, уродливым кустарникам Венеры, светловолосый, с открытой улыбкой, человек, несколько раз потянулся и, относительно легко, после шестидесятилетнего полета и трех восстановительных суток в барокамере, выбрался из своего "склепа". Кудряшов сел в пилотское кресло, стоящее рядом, которое плавно подвезло его к пульту управления. Включив монитор, он пробежал глазами данные от всех систем корабля, затем пилот отстучал на компьютере шифровку для ЗКС о дате и времени своего прибытия во внешнюю зону чужой системы. Только после этого Алексей запросил данные внешнего обзора. Даже на небольшом экране внешнего монитора Вега и пять ее планет выглядели грандиозно. До входа в систему оставалось четыре часа.

Кудряшов расслаблено откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, чтобы лучше вспомнить все, что он уже знал о Веге. Отчет ЗКС, под грифом совершенно секретно, ему предоставили за неделю до вылета. Конечно, он уже слышал, хотя тоже под строжайшим секретом, например о радиосигнале. И не мудрено, за двести с лишним лет, что-то должно было просочиться наружу. Но две экспедиции на Вегу, это явилось для астронавта полной неожиданностью. И как удалось все это, несколько десятков лет, держать в секрете было просто не понятно, но еще сложнее было утаить то, что обе экспедиции так и не вернулись на Землю. Алексей думал об астронавтах, их фамилии сообщил ему полковник Павлов из отдела КР (Космическая Разведка), проводя его последние инструктажи по боевой мощи "Прометея" - это были Мак-Алистер, из первой экспедиции и Гарсия, из второй. Знал их Кудряшов только понаслышке. На бумаге многих отчетов это были безликие имена, но у них были семьи, близкие, друзья. Хотя нет, поправил себя Алексей, семей не было, как и нет у него, это первый критерий отбора астронавтов для дальнего поиска. И главное тут не то, что это опасно, что астронавт может погибнуть, а "временной фактор". Например, полет до Веги длится шестьдесят земных лет, а для самого пилота два месяца в барокамере, неимоверно долгих два месяца. Алексей вспомнил лицо дочери, смешную мордашку, усыпанную конопушками, светлые волосы, заплетенные в смешные косички и большие фиалковые глаза, полные слез. "Папа, почему ты уходишь от нас?" Как он мог ей объяснить, пятилетней девочке, так же как они с Верой не могли объяснить этого друг другу. Сейчас у Веры хороший муж, программист, который всегда дома. Хотя нет, шестьдесят лет, скорее всего их уже нет в живых. Но, Настенька, дочка, она сейчас на тридцать лет старше своего отца! Кудряшов невесело усмехнулся. Он все время, перед отлетом, гнал от себя эти мысли, но сейчас это стало перед ним, как стена, с большими алыми буквами - ТЫ НИКОГДА НЕ УВИДИШЬ СВОЮ ДОЧЬ! Шестьдесят лет только в один конец, обратно требовалось столько же. Он сделал свой выбор. Он не видел дочь, после развода, два года из-за обиды и злости Веры, а потом он не мог сам. Были Марс и Венера. Странно, вместо Насти и Веры - Марс и Венера, а теперь еще и Вега. Он жалел сейчас только об одном, что не смог повидать дочку перед вылетом. Все случилось очень неожиданно и конечно карантин. Он смог только передать дочке подарок. Игрушку, купленную в лавке старьевщика, при космическом городке. Стеклянный шар с матовыми стеклами и окошечком, в которое заглядываешь и видишь странное маленькое создание, очень похожее на человечка. Он встает, ходит, садится и так до бесконечности, конечно, если верить рекламе. Странная игрушка, необычная. Алексей хотел, чтобы дочь запомнила его, того, кто променял смешные косички на холодную черноту космоса. Да, в графе семья прочерк, но, сколько в этом прочерке воспоминаний.

Из задумчивости Алексея вывел сигнал компьютера. Корабль вошел в пределы системы Веги. Кудряшов тряхнул головой, прогоняя остатки воспоминаний и вывел на экран последние данные телеметрии. Третья планета солнечной системы Веги вырастала на экранах неотвратимо, медленно и величественно. Название планете дали еще в 2822 году, когда начали принимать первые радиосигналы. "Параксаль", как значилось в справочнике Вербского, с древне-шумерского переводилось как загадка. Алексей хмыкнул. Две пропавшие экспедиции, это действительно загадка. Кудряшов перевел корабль на автоматическую систему управления и занялся подготовкой разведывательного бота, округлого сфероида с возможностью приземления, как на твердую, так и на жидкую поверхность планет, с тремя степенями защиты от чего угодно, как гордо заявил инженер-конструктор Илбовски - «защитит даже от дьявола".

Через час, по земному времени, корабль совершил два витка по элептической орбите вокруг Параксаля. К высадке все было готово. "Загадка" проплывала мимо огромная и непроницаемая, в буквальном смысле слова. Плотный слой облаков, непрерывным, белым покрывалом окутывал Параксаль. Облака, как один огромный, прожорливый зверь, будто забавляясь, проглотили, высланные пол часа назад, три разведывательных зонда. Механизмы упали в белую пелену и просто исчезли. Ни одного сигнала от них не поступило. Кудряшов насторожился. Ну, вот и началось, подумал он. Вообще-то это было очень не понятно, как могли выйти из строя высокочувствительные приборы беспричинно, как будто и не было этих маленьких машин стоимостью в четверть миллиона каждая. Алексей сделал еще несколько попыток связаться с зондами, но безуспешно. Алексей выпустил два последних аппарата. Результат оказался тот же. Астронавт чертыхнулся. Ну что ж, подумал он, пора нанести планете визит вежливости, лично. Кудряшов ввел в компьютер стабилизирующую программу на время своего отсутствия и по трубе-отводу спустился на нижнюю палубу. Капсула, открыв люк, терпеливо ждала своего героя. Алексей удобно расположился внутри, задраил люк и подал голосовую команду к старту. Днище с шипением разошлось, и капсула упала на встречу плотному ковру облачности.

Кудряшов настроил автопилот и включил все приборы сенсорного и видео-обзора. Аппарат гладко вошел в облака. Вязкая, белая масса плотно облепила капсулу. Полет замедлился, а метров через семьсот началось вообще, что-то невообразимое. Казалось, все приборы разом посходили с ума. Стрелки индикаторов метались как бешенные. Что-то постукивало и скрежетало по титановому корпусу сферы. Приборы один за другим выходили из строя, или начинали показывать несусветную чушь. Например, термостат показывал, что за бортом то минус двести сорок градусов по Цельсию, то плюс триста. Вдруг капсула увеличила скорость падения почти в десять раз. Перегрузка придавила человека к сидению, но Алексей только крепче сжал зубы, проверил ремни безопасности и вцепился пальцами в поручни. Атмосферное давление, с каждым метром, возрастало. Такого Кудряшов просто не ожидал. Он понял, что случилось со всеми отправленными на разведку сканерами - их просто расплющило. Алексей, на всякий случай, закрыл титановые створки, защищающие обзорный экран, все равно разглядывать снаружи было нечего. Закончилось падение неожиданным и чудовищным ударом о поверхность планеты, амортизаторы сработали почти в холостую. Эластичные ремни безопасности удержали тело пилота в кресле, но у Алексея было такое ощущение, что его руки, ноги и голову быстро отделили от тела и так же быстро приделали обратно. Он со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. С трудом отстегнул ремни и попытался встать, но тело его не слушалось. У Кудряшова хватило сил только нажать кнопку, открывающую створки обзорного экрана. Кругом была та же молочная пелена, что и раньше.

- Что за чертова планета! - Скривившись, выругался пилот и облизал пересохшие губы.

Только со второго раза ему удалось вытащить из бокового кармана две стимулирующие таблетки и проглотить их. Через минуту голова прояснилась, и тягучая боль в мышцах прошла. Только теперь Алексей смог встать на ноги и проверить все бортовые системы, из которых ни одна не работала. Связь с базовым кораблем отсутствовала полностью. Лоб пилота покрылся испариной. Если не удастся поднять челнок в воздух своими силами, это конец, - пронеслось в голове у Кудряшова, - ни что его уже не спасет! Он метнулся к пульту управления, но даже если бы мог, то ничего не успел бы уже сделать. Обшивка заскрежетала так, как будто что-то пыталось пропороть ее когтями. В следующую секунду, сфера вдруг резко подскочила вверх и Кудряшов упал, больно ударившись головой о переборку. Когда он встал, что-то странное начало происходить снаружи. Пелена перед обзорным экраном начала расползаться и из нее появилось нечто. Бездонное, с красноватыми переливами. Всю кабину залило розоватое свечение, казалось за бортом бушует огненный океан. Вдруг из глубины этого нечто выплыло черное пятно, маслянистое и завораживающее. Только пять секунд спустя Кудряшов понял, что перед ним зрачок гигантского глаза, который, с интересом, разглядывал человека. От этого ощущения, от этой догадки Алексей похолодел. Ноги его подогнулись, и он рухнул в кресло, которое по счастью оказалось прямо за ним. Зрачок повисел еще пол минуты перед экраном и исчез. Кудряшов вытер испарину со лба. То, что это было, что-то живое и похожее на глаз он не сомневался, но если это глаз, то какого же размера должен быть его владелец!? Додумать эту мысль он не успел. Сферу дернуло и понесло куда-то, довольно сильно раскачивая из стороны в сторону. Алексей успел пристегнуться и теперь ему только оставалось ждать, когда это все закончится. Больше он ни чего предпринять пока не мог.

Капсулу раскачивало долго. За это время астронавт успел проверить работоспособность систем запуска, а так же дальнего и ближнего сканирования-все отказало. Исправно работала система жизнеобеспечения, но ее хватит только на трое суток. НЗ, если экономить, надвое. Защитный скафандр был исправен. Из личного вооружения, положенного по штату, рассчитывать приходилось только на бластер, не очень мощный, но довольно эффективный в ближнем бою. При дальнейшей проверке обнаружилось, что входной люк заклинило и сподручными средствами, включая и бластер, его ни как не удастся открыть. В довершении всего связь с кораблем-маткой до сих пор не появилась. Кудряшов начал потихоньку впадать в панику, проклиная тот момент, когда он решил спуститься на планету. Он не сознавая, что делает, зажал в руке бластер и сполз на пол. Человек понимал, что внутри аппарата он ни как не сможет использовать оружие против тех, кто снаружи, но метал смертоносной игрушки, приятно холодил ладонь и вообще действовал успокаивающе.

И все же в голове Кудряшова крутились и другие мысли, пока неясные, не сформировавшиеся толком, о том, как можно будет использовать бластер при полной безысходности. Попадать живым в лапы местным тварям он не хотел. Эти не веселые раздумья прервало неожиданное торможение и мгновенная остановка сферы. Белая пелена за обзорным экраном опять расползлась, и перед человеком вырос страшный, кроваво-красный глаз с бездонным зрачком. Затем он исчез и его сменил, как показалось Алексею, глаз поменьше. Тут его нервы не выдержали. Он кинулся к обзорному экрану и принялся колотить кулаками в стекло, бессвязно выкрикивая ругательства и угрозы. Его запала хватило минут на семь, затем человек упал на колени и беззвучно, только иногда всхлипывая, зарыдал. А за всем этим неотрывно наблюдало чудовищное око.

Время бежало, Алексей не замечал этого. Его резонанс настроения менялся от полнейшей истерики и безграничной жалости к самому себе, до бурной деятельности, когда Кудряшов начинал, в который раз, проверять системы корабля, как и раньше отказывающиеся работать. Сфера то двигалась, то останавливалась, глаз то появлялся, то исчезал. Человек потерял счет дням, о еде он почти совсем забыл. Самым любимым его занятием было направить оружие на глаз, когда он появлялся и делать одними губами - пф. После этого Алексей был всегда доволен собой, иногда он даже посмеивался. Так он проводил все свое время, в замкнутом пространстве своей вынужденной тюрьмы. Время от времени Кудряшов даже разговаривал с глазом, но чаще он просто орал до умопомрачения, до вздувшихся жилок на висках.

Уже два дня, как у Алексея закончилась еда, воды осталось совсем немного, но, как казалось, человека это совсем перестало волновать. Его шатало из стороны в сторону, но человек, с упорством помешанного, вставал, ходил, садился, вставал, ходил, садился, проверяя системы корабля. Алексей временами стал терять сознание, но это его тоже не волновало. Его внимание привлекал только глаз, который никогда на долго не оставлял его в покое. Кудряшов боялся его панически. Защитные панели экрана давно вышли из строя и человеку не было уже ни минуты покоя от вездесущего взгляда. Алексей все чаще стал смеяться, просто так, без видимой причины. А глаз, не мигая, смотрел, как маленькое, смешное существо в стеклянном шаре ходит вперед, назад, размахивает руками, встает и садится. Кудряшов начал забывать, как его зовут, вспоминал он свое имя только в минуты просветления, что происходило все реже и реже. Остался только страх. Безумный, безотчетный страх перед красноватыми переливами ока и его бездонным, черным зрачком. Это видение преследовало его и наяву, и в забытье, и долго это продолжаться не могло. Что-то сломалось в нем бесповоротно, что-то хорошее и нужное, но он уже ни как не мог вспомнить что. Человек сидел и тупо смотрел на экран. Белое марево опять расползлось и выплыло оно. В глазах Кудряшова появилась ненависть. Безумная и безграничная. Он нащупал рукой бластер, губы искривила злая усмешка. Алексей несколько раз выстрелил в экран, прямо в центр опостылевшего глаза, больше он ни кого и ни чего не боялся, ему было все равно, только любым способом он должен был избавиться от ненавистного видения. Но, конечно же, ни чего не произошло, экран очень хорошо сдерживал такого рода воздействие. Все осталось по-прежнему. Глаз висел снаружи, а его зрачок все так же изучающее впивался в Кудряшова. Алексей вздохнул, поднял руку, поднес бластер к виску и нажал на курок.

Око появлялось после этого еще несколько раз, с интересом глядя на неподвижное тельце маленького, смешного существа, а затем оно исчезло совсем, навсегда, до следующего раза.

 

СЧАСТЛИВАЯ ЗВЕЗДА.

 

Планета была рядом. Научно-исследовательский корабль "Фариэль" кружил по орбите уже сорок восемь земных часов, проверяя информацию сканеров. Но ошибки быть не могло и двое астронавтов, единственные члены экипажа, это знали небольшая, красноватая планета, вторая от желтого карлика, была обитаема и цивилизована.

Джек Макгирнен, плечистый коротышка, появился из рубки связи с сияющей физиономией.

- Все, Сережа, - промурлыкал он на эсперанто, - дали добро на посадку! Ты только представь, - глаза человека сияли, - мы первые, из всех этих чертовых экспедиций, обнаружили что-то стоящее! Это наша счастливая звезда!

Джек не унимался.

- Теперь мы богаты и знамениты!

Сергей Лосев, задумчиво улыбаясь уголками губ, посмотрел на напарника.

- Успокойся, Джек. Вот будем дома, можешь хоть сплясать. А сейчас нужно меньше фантазий и больше дела.

Оба были первоклассными специалистами. Одними из немногих, кого отобрал компьютер Центра Внеземных Исследований. Они летели вместе уже давно и чувствовали все нарастающую нервозность, но сейчас оба были беспредельно счастливы. И сейчас, как будто сговорившись, они повернули головы к обзорному экрану, глядя на красноватые ландшафты планеты.

- Двигатели на минимальную мощность, - скомандовал Лосев, - входим в плотные слои атмосферы.

Наконец двигатель взвыл в последний раз, поднимая клубы желтоватой пыли и затих. Корабль стоял посреди красивого, чужого и пустого городка. Бортовой компьютер мгновенно выдал всю информацию о состоянии атмосферы и бактерицидном уровне. Результаты оказались положительными для жизнедеятельности человека. Макгирнен и Лосев вышли из фильтрующих люков без скафандров, удивленно озираясь по сторонам. Дышать было тяжеловато, но сносно. Чужая архитектура поражала воображение. Дома впечатляли. Они были правильных, округлых форм с изящной отделкой. Но в пределах видимости начисто отсутствовала какая бы то ни было растительность. Только земля и белый камень причудливых построек.

Джек нервно теребил ремешок комбинезона. Лосев догадался, о чем тот думает. Дело в том, что сканеры засекли не только дома, но и тех, кто в них жил трехпалых, одноглазых существ. И им уже пора было как-то среагировать-пойти на контакт, агрессивно или миролюбиво (именно такого мнения придерживались инструктора на специальной базе в Орегоне). Но аборигены, как-то не этично, по отношению к земной теории, выжидали. Наконец из одного здания выскользнула тень, конечно трехпалая и одноглазая и засеменила к астронавтам. Это был довольно крупный экземпляр с гладкой блестящей кожей. Он замер в нескольких метрах от пришельцев, изучающее разглядывая их. Лосев опомнился первым.

- Приветствуем вас, - торжественно начал он, - от имени всех землян! Мы...

- Знаем, знаем, - огрызнулся одноглазый на чистейшем эсперанто, но зачем так шуметь и соседей обижать? А, пойдемте, - махнул он щупальцем, - там разберутся.

Он развернулся и побежал к одному из зданий. Люди переглянулись, стараясь скрыть свое замешательство, как их и обучали. А затем, немного справившись с собой, поплелись вслед за своим "милым" гидом.

Там разбирались не долго. "Гид" провел людей в большой, красивый зал, где стены светились всеми цветами радуги, мебель отсутствовала совершенно, но было как-то уютно и приятно находиться здесь. Прямо на мозаичном полу сидело несколько сморщенных, согнутых временем существ, у которых молодыми и сильными оставались только глаза. Они сразу прервали свой свистящий шепот при появлении землян. Обе стороны секунду другую изучали друг друга, а затем началась изматывающая словесная пытка астронавтов.

Через пол часа, Макгирнен, обильно потея, выдал половину секретов НАСА и почти все, что было известно каждому школьнику. Да, это был гениальный допрос! Более спокойный Лосев старался, как мог, все запутать и сбить всех с толку, но в успехе уверен не был. Джек вслух высказал подозрения Сергея. Когда члены Совета отвернулись и комната наполнилась характерным свистом, он шепнул Лосеву:

-Черт возьми, по моему "кузнечики" мысли читают! И как они мгновенно выучились по земному разговаривать?

На них резко и вызывающе сверкнул глаз старейшины. Лосев предостерегающе тронул руку напарника. Через минуту существа угомонились и один из них вежливо попросил астронавтов подождать следующей беседы до утра. О каких-то загадочных соседях не было сказано ни слова.

Уже очутившись на улице, со своим прежним провожатым, люди почувствовали себя крайне не уютно. Нещадно палило солнце, песок искрился, слепя глаза и Макгирнен, все время, спотыкался о кочки.

- Сергей, - вдруг заговорил коротышка, - я вот все думаю о той информации, что выдал наш компьютер.

- И что? Там было что-то не так? - Лосев внимательно посмотрел на второго пилота.

- Нет, командир, там было все нормально, но здесь что-то не так.

- Что именно?

- Помните данные о том, что эта планета гигантский зеленый ковер. Здесь растений в несколько сот раз больше чем на ботанической станции имени Смита, а на деле получается, что тут совсем нет растений.

Лосев задумчиво погладил пальцами свой подбородок, разглядывая пустынные улицы.

- Да, - процедил он сквозь зубы, - странно это все.

Гид как-то необычно посмотрел на людей и запрыгал дальше быстрее. Они прошли немного вдоль улицы, свернули и зашли в арку небольшого домика. Сопровождающий отворил дверь, вежливо пропустил гостей и тут же плотно ее закрыл. Люди недоуменно переглянулись. Макгирнен подскочил к выходу и толкнул дверь. Она не поддалась. Он навалился плечом.

- Не усердствуй так, Джек! - Саркастически усмехнулся Лосев. - Нас просили подождать до утра, и я думаю, что не стоит пока открывать боевые действия.

Он оглядел комнату. Вокруг все играло красками и светом. Выглядело это еще более фантастично еще из-за того, что в помещении не было ни одного окна. На полу стояли два ложа из какого-то хрустящего материала. Лосев рухнул на одно из них и блаженно потянулся.

- А мне здесь нравится, Джек! - И он, улыбнувшись, поставил свой бластер в положение готовности.

Через несколько часов люди все еще обсуждали случившееся, выдвигая гипотезы и строя планы на все случаи жизни, когда услышали - ЭТО. Мелодия текла плавно, заливая все вокруг. Она звучала прекрасно, как музыка и естественно, как океанский прибой. Женственно - завораживающее она ласкала слух. Земляне молчали, глаза их потихоньку стекленели и тела начали раскачиваться в такт подкрадывающимся звукам. Макгирнен шагнул к двери и рывком распахнул ее. Ночь маняще сверкала тысячью звезд. А вместо пыльной улицы, до горизонта, стелился живой, зеленый ковер растений. Цветы, огромные и маленькие, раскрывали бутоны, наполняя воздух сказочными ароматами. Такие прекрасные, хрупкие, они шелестели листьями, зовя насладиться своей красотой. Макгирнен, с закрытыми глазами, медленно шагнул вперед, приминая подошвами податливую траву. Лосев, в такой же прострации, скользил позади напарника. Каждый из них выбрал свой огромный цветок, и они одновременно шагнули в сердцевину бутонов. До последней минуты, пока не сомкнулись лепестки, люди просыпали сквозь пальцы пыльцу и блаженно улыбались.

На утро в зале Совета было тихо. Двое одноглазых, занятых какой-то интересной настольной игрой, не заметили, как вошел третий. Он почтительно скрестил щупальца и, удостоверившись, что его, слушают, свистяще зашептал.

- Соседи довольны. Они благодарят за выдачу им двуногих преступников и орудия преступления. Так же, от вашего имени, я передал огорчения по поводу убийства землянами, посредством их странной машины, множества уважаемых в цветочном мире растительных индивидуумов. Они поблагодарили и предложили свои услуги и в дальнейшем. Старейший Бутон сказал, что наш и миры и дальше могут мирно сосуществовать на благо наших народов.

Говоривший закончил свой монолог и выжидающе замолчал. Один из игроков удовлетворенно кивнул и нетерпеливо махнул щупальцем, отпуская гонца. У него созрел план интересной комбинации. К тому же он очень не хотел проиграть, поэтому решил больше не думать о вопиющем правонарушении землян и азартно углубился в игру.

 

БРОДЯГА.

 

Даже не спрашивайте, как это все началось. Не знаю, но сейчас на Луне кипит бурная жизнь и плодотворная деятельность, там собрались светлейшие умы космоса. Они изучают, как вы уже, наверное, догадались, именно нас с вами. Под грунтом, в засекреченных лабораториях, столпы науки работают на благо своих галактик. И к тому же это просто интересно изучать, как деградирует двуногое, прямоходящее, наивное и злое существо.

Так вот, как я уже сказал, работа кипела. И кипела она над новым проектом, ради которого межгалактический совет отправил проверяющего. Все, с нетерпением, ждали его прибытия и окончательного решения Совета Галактик. Спутниковая база была последним местом его посещения и у ученых уже все было готово.

Ровно через двадцать четыре часа, по земному время определению, личное судно советника подошло к первому причалу, насмерть перепугав каких-то американских астронавтов и исчезло, опознанное службой безопасности Базы. Встречали советника без помпезности. Это было не принято в содружестве. Его провели в рабочий зал. Он грузно опустился в приготовленное кресло. Советник был не в духе. Ему предстояло перевернуть груду документов еще и в этом месте и именно в этом месте решить созрел проект или нет. Работники станции многозначительно переглянулись и один из них выполз вперед.

- Мы решили сэкономить вам время и дать более полное представление о вещах.

Советник выжидающе пошевелил усиками, Ученый продолжил.

-Мы кое-что изобрели, как вы уже знаете. Прибор проверен и опробован.

И он, жестом пригласив советника, показал, что нужно делать. Советник поднес ко лбу маленький, серебристый шар. Вдруг взвизгнув, он отшвырнул его в сторону.

- Это, своего рода, индикатор, - осторожно начал ученый, - эмоции землян проецируются сразу в мозговую ткань. И с самого начала проецируются очень негативные эмоции - ненависть, боль, страх, злость, - осторожно добавил он.

Советник серьезно кивнул шести ухой головой. Ученый продолжил:

- Прибор является не просто приемником эмоций, но и глушителем, и передатчиком огромной мощности. Принцип его действия таков - например, вы приняли негативный сигнал, вы его блокируете и направляете положительный сигнал-счастье, любовь, мир, радость и так далее. С помощью этого прибора можно избавиться от всех войн проводимых в галактиках.

Советник опять кивнул. Ученый более уверенно продолжил:

- Вместе с прибором мы сконструировали его носителя, для проведения опытов на Земле, био робота пятого поколения ПС-5.Наша группа предлагает совету провести серию опытов на землянах, по нейтрализации негативных эмоций, прежде чем он будет задействован на высоко-разумных существах галактик.

В воздухе повисла напряженная пауза. Все ждали решения советника.

- А какого Мунита Альтаирских глубин! - Воскликнул вдруг советник. - Я разрешаю проведение опытов и хочу присутствовать при первом. Готовьте экспедиционный корабль на темную сторону Земли.

Через несколько часов все было готово и корабль вылетел. Вскоре он уже должен был войти в плотные слои атмосферы.

В это время, на Земле, в ночной, рабочей окраине Кракова, некий индивид под именем Ковальски, которого можно было охарактеризовать всего одним емким словом, таким как неудачник, с трудом поднялся на ноги. Очередной удар откинул его на стенку небольшого склада, обшитую ржавым железом. Изо рта у него текла кровь, нескольких зубов уже не хватало, сознание мутилось. Ему было сложно сконцентрировать взгляд на чем-то одном, лица и кулаки мелькали яркими пятнами, как в калейдоскопе. И, наконец, для Конрада Ковальски все покрылось тьмой. Он потерял сознание. К его потертому, старому пиджаку и таким же брюкам никто не притронулся. С него не сняли часы и не отобрали кошелек. Потому что у него их не было. Его избивала группа подростков, как это не парадоксально, только за то, что Ковальски был бродягой.

Очнулся Конрад Ковальски примерно через час, уже глубокой ночью. В небе мерцали холодные звезды. Голова болела, и Луна немного двоилась. Он поморгал. Стало немного лучше.

- Ублюдки! - Устало прошептал Конрад.

Ковальски привык к боли и унижению, но все равно хотелось с кем-нибудь поделиться несчастьем, излить душу.

- Господи! - Вдруг взвыл он.

Глаза Конрада еще раз бездумно пробежали кромку небосвода. Что-то изменилось. Ах да. "Падающая звезда", светящаяся, серебристая точка, странными рывками пересекала небо. Ковальски сразу вспомнил обычай загадывать желание. Он нахмурился, потер негнущейся рукой лоб, пытаясь припомнить что-нибудь хорошее и приятное.

В это время странный метеорит, который, как мы уже знаем, являлся ничем иным как экспедиционным кораблем советника, достиг края леса и вдруг ночь озарилась яркой вспышкой, а воздух сотрясло взрывом. Конрад приподнялся на локте и удивленно смотрел на, бушующее в отдалении, пламя. Что-либо загадать он так и не успел.

- Ну и ладно, - подумал он, - в следующий раз.

И Конрад Ковальски, тяжело вздохнув, устало закрыл глаза.

 

МАРК, СПУСТИВШИЙСЯ С НЕБЕС.

 

3апреля.

Мне здесь нравится. Все очень напоминает Землю. Природа, климат, аборигены, все прекрасно! Долго не мог вести дневник, пока обживался. Много забот, но контакт налажен.

10апреля.

Наконец хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. Убедил Уменов заниматься земледелием. Они очень милые, невысокие, длинноухие, с маленькими глазками. Учимся друг у друга языку. Здоровье ни к черту. Рак прогрессирует. Табак меня доконает. Все-таки не молодой уже человек, а запас этой отравы трехлетний.

2мая.

Посадили несколько видов злаковых. Не все же время им заниматься охотой и рыболовством. Какая это прекрасная профессия-эксперт по планетным связям, очень нужная. Сколько пользы может принести цивилизация этим существам. Главное мне успеть!

20мая.

Сломал трубку. Но все равно не могу избавиться от этой привычки, хотя и понимаю, что это равносильно смерти. Умены подарили новую. Они талантливы. Это интересно.

5июня.

Думал, отдам концы. Уничтожил весь запас табака. Так эти поганцы, Умены, научились его выращивать. Сами не курят. Я для них что-то вроде божества. Нельзя их обижать, иначе все испорчу.

30июня.

Построили несколько домов. Им понравилось. И это только начало.

4июля.

Опять был приступ. Опухоль меня съедает заживо. Легкие совсем отказывают. Прививаю Уменам элементарные принципы иерархии. Чувствую помощники, а в последствии и приемники, мне понадобятся.

11июня.

Застал одного аборигена за воровством кофе. Этот напиток тоже моя слабость, хоть много и не пью. Ударил его палкой, на которую опираюсь. Совсем дичаю без людей. Непростительная грубость и глупость. Извинился.

17июля.

Недавний воришка не появляется. Прочитал лекцию на тему, что такое хорошо и что такое плохо. Подарил всем бусы, гребешки и другие безделушки. Наверное, он меня боится. Помирюсь с ним позже.

22июля.

Приступили к постройке ветряной мельницы. Схватывают все с полуслова. Я уже говорил, что они талантливы.

26июля.

Опять был приступ. Вставать сложно. Строительство и работы в поле контролируют Мак и Так. Толковые ребята.

На этом записи в дневнике, конечно данные здесь выборочно, прерываются. Марк Элиот скончался на следующий день от рака легких, так и не успев насладиться плодами своих трудов, на второй планете, пятой солнечной системы, в созвездии Козерога и может это было даже к лучшему, потому что ни в одном отчете нет того, что произошло дальше.

Умены собрались перед домом Марка. Один из них произнес пламенную речь о добром, умном учителе и закончил ее так:

- Он многому научил нас, и мы будем помнить об этом всегда! Отправим же его легкой дорогой наших предков и воздадим ему дань уважения огнем и дымом.

Несколько аборигенов подожгли дом, в котором покоилось тело Марка, исследователя, непоседы и просто романтика, со всех четырех сторон и почти сразу огонь перекинулся на все остальные срубы, стоящие рядом. Оратор неторопливо вытащил, из складок своей накидки, трубку. Закурил и довольно профессионально выпустил дым через дыхательные отверстия. Остальные последовали его примеру.

- Стойте! - Раздался вдруг одинокий голосок. Не делайте этого! Учитель говорил, что умирает от травы по имени Табак и эти жилища для нас.

В наступившей сразу тишине несколько рук схватили смутьяна и кинули в горящий дом Марка Элиота. Из пламени раздался душераздирающий крик и сразу все стихло. А Умены невозмутимо продолжали пускать колечки и струйки дыма в свое безоблачное небо.

 

ОДЕРЖИМЫЙ ЭРИК.

 

Четырнадцатый Император Объединенных Земных Территорий был типом самовлюбленным, жадным и к тому же ипохондриком. Как раз, эти его качества сыграли в судьбе трех сотен человек и более полумиллиона коренных жителей планеты Богус, в созвездии Андромеды, непосредственную роль.

На Земле войн не наблюдалось почти столетие и если учитывать всю историю земли - это было очень необычно. На присоединенных территориях Центавра в течение семи лет. После последней стычки Центавриане никого, ни на что, ни когда не провоцировали. Поэтому когда, на недавно открытой, планете Богус вспыхнул мятеж, это Императора несказанно удивило. Точнее это был не мятеж. Аборигены просто закидали гнилыми фруктами один из форпостов поселенцев, но Императору это показалось хорошим поводом для открытия боевых действий против, еще официально не присоединившейся к Империи, планеты Богус. Во-первых, Император не хотел "ударить в грязь лицом" перед другими анклавами, во-вторых, он подумал о том, что не плохо было бы лично ему иметь права на разработку богатейших залежей полезных ископаемых Богуса и к тому же Императору было просто скучно. Отталкиваясь от этих трех пунктов, был снаряжен тяжелый крейсер "Кондор", где под командованием капитана Чижевского собралось двести девяносто человек, и немедленно отправлен в созвездие Андромеды.

Капитан не был рад этому назначению. Вся беда Чижевского была в том, что за долгие годы мира солдаты разучились ненавидеть и воевать, а агитаторы за мирное сосуществование не способствовали их перевоспитанию. И все-таки приказ есть приказ.

Военный крейсер "Кондор" вынырнул из гиперпространства в заданной точке и в расчетное время. Начальник Службы Безопасности корабля полковник Омос, только успел одеться и привести себя в порядок, как услышал вызов по селектору в рубку капитана. Он поправил прическу своих коротких, темных волос, одернул китель и вышел в коридор. Около двери капитанской каюты он остановился, набрал побольше воздуха в легкие и постучал.

- Войдите.

- Приветствую, мой капитан.

Омос тихо прикрыл за собой дверь. Рослый и широкоплечий, он возвышался колоссом над невысоким, лысоватым Роносом Чижевским, но привилегии своего положения не чувствовал. Чижевский слыл в офицерской и солдатской среде жестоким, властным, но справедливым человеком.

- Давайте обойдемся без церемоний, полковник.

Он кивнул офицеру на кресло подле себя и, как показалось Омосу, довольно натурально скривил губы. Омос позволил себе немного расслабиться, садясь и утопая в мягких подушках.

- Как там личный состав перед боем, Лол? Через три дня высадка.

Омос насторожился. Все знали, что капитан не любит называть подчиненных по имени.

- Все, как один, готовы выразить свою преданность Империи, капитан!

- Похвально! Вы сказали, как один? - Омос уже жалел, что сказал это. - Не тот ли это "один", по имени Эрик Лартон?

- Мой капитан, Лартон только сегодня выпущен из карцера, как раскаявшийся. "Не могу же я его просто выкинуть за борт!" - Со злостью подумал Омос. - «Хотя какая бы гора с плеч свалилась".

- И он больше не пропагандирует в массах идеи мира и братской любви?

- Нет, мой капитан!

Уверенно отозвался Омос, хотя ни в чем уверен не был. После выхода из гиперпространства прошло больше суток, а за это время могло произойти все что угодно. К тому же всегда найдутся сумасшедшие занять пост начальника безопасности корабля. "Интересно, кто под меня копает?" - Мелькнуло у полковника. - «Наверняка Шейн".

- Это замечательно, что вы так уверенны.

Чижевский посмотрел на свои наручные часы.

- Мы сидим тут с вами ровно четыре минуты, а восемь минут назад был отключен главный компьютер. Вы понимаете, что это значит?

- Да, мой капитан. - Осипшим вдруг голосом ответил Омос.

Это означало, что без компьютера теперь ни одна живая душа, на этом корыте, не ведала, куда они направляются. Они просто потерялись. И еще это означало, что максимум через пол часа бравого Омоса расстреляют, как не справившегося со своими обязанностями, в военное время, офицера.

- А знаете, кто это сделал?

Покрывшемуся холодной испариной полковнику было уже глубоко наплевать на то, кто это сделал, хотя он и догадывался.

- Нет, мой капитан.

- Ну, как же, Лол! Стыдитесь. Это наш "добрый друг" Эрик Лартон.

- А...-Отрешенно откликнулся Омос.

Капитан нажал кнопку у себя на столе. В дверях появились два солдата, на голову выше полковника, но тот был подавлен на столько, что и не думал сопротивляться, даже если бы это были карлики.

- В карцер его, до моего особого распоряжения.

Солдаты защелкнули наручники на запястьях полковника и, под локти, вывели его в коридор. А Чижевский, в это время, нажал еще одну кнопку. Кнопку связи.

- Тарпов, зайдите ко мне, немедленно!

Ровно через три минуты в кабинет заглянул Марк Тарпов, худощавый субъект, ответственный представитель Империи по делам пропаганды.

- Садитесь, Тарпов. Как продвигаются дела?

- Лартон задержан и уже объявлено о немедленном сборе всего личного состава, свободного от вахты. На посты суд будет транслироваться по радио.

- Прекрасно! Не забудьте про карцеры.

- Конечно, мой капитан. Но, что делать с полковником Омосом?

- О, его мы тоже осудим на следующий день после Лартона, но оправдаем. Такие люди нам нужны, к тому же он не виноват в том, что произошло.

- Да, мой капитан. - Подобострастно улыбнулся Тарпов.

- Я надеюсь, все пройдет, как нужно. Очень надеюсь, - угрожающе сузил глаза капитан.

- Он чувствителен, склонен к меланхолии, эмоционально восприимчив, - Тарпов явно воспроизводил по памяти отрывки из личного дела Лартона, - проблем не будет, мой капитан.

- Ладно, идите.

"Если пойдет, что-то не так как нужно, я сам его придушу!" - Уже за дверью, злорадно подумал шеф пропаганды, глядя на свои трясущиеся руки.

В это время, Эрик Лартон, сидя в карцере, пытался согреть негнущиеся пальцы своим дыханием и заодно с воодушевлением ругал темноту и холод, правительство, Императора, свою судьбу, капитана, Службу Безопасности, упоминая при этом фольклорных персонажей родной Исландии. Одним словом, фантазия у Лартона была богатой, особенно если стимулировалась холодом и голодом. Вдруг он оборвал себя на полуслове. Скрипнул наружный засов двери, и она распахнулась. В камеру ударил яркий свет. Скорчившийся на полу человек прикрыл ладонью глаза. Его подхватили под локти и, щелкнув наручниками, выволокли в коридор тюремного сектора.

- Эй, наручники-то зачем?

- Молчать.

- Куда вы меня тащите?

Лартон попытался лягнуться, за что получил по голове чем-то тяжелым и потерял сознание.

Зал Оваций был уже полон, громко переговаривающимися, людьми в форме Второго Космического Флота. Все проходы оцепили сотрудники безопасности. На сцене красовалась недавно сработанная трибуна и несколько стульев подле нее. В стороне, в дальнем конце сцены, примостился одинокий железный стул, ножки которого предусмотрительно были привинчены к полу. Наконец, из боковой двери, появился Ронос Чижевский, за ним представитель Империи по делам пропаганды Марк Тарпов, потом старший помощник капитана Стивен Бартон, младший помощник капитана Григорий Будко и заместитель начальника по безопасности Арон Шейн. Капитан сразу занял место на трибуне, остальные на стульях. Чижевский поднял руки, требуя тишины в зале. Волнение потихоньку улеглось.

-Солдаты и офицеры! - Прогремел голос капитана, усиленный динамиками. - Большинство из вас уже знает, зачем мы с вами сегодня здесь собрались. (Молниеносное распространение или наоборот не распространение слухов было хорошо налаженным явлением на борту крейсера.) Мы здесь, чтобы судить младшего сержанта Эрика Лартона. Вы спросите за что? И я отвечу. Одержимость Лартона идеями пацифизма вышла за рамки словоблудия.

Чижевский театрально выдержал паузу.

- Сегодня, в шестнадцать тридцать одну, по общеземному времени, Эрик Лартон вывел из строя главный компьютер крейсера.

Зал взорвался таким напором злости, что казалось он, снесет все вокруг, вплоть до переборок, но капитан опять поднял руки, призывая к порядку и толпа постепенно успокоилась. Тарпов завистливо покосился на капитана, который умел так хорошо дирижировать настроениями масс.

- Вы понимаете, что теперь мы не можем прибыть в место назначения и не можем связаться с базой.

Ответом Чижевскому был опять недовольный гул голосов.

- Но я прошу соблюдать спокойствие. Специалисты работают над проблемой и максимум через неделю корабль, как говорится, обретет глаза и уши. А сейчас, чтобы мои слова не были голословными, подполковник Шейн продемонстрирует доказательства виновности, в этом тягчайшем преступлении, Лартона.

Среднего роста, носатый и с живыми, бегающими глазками, Шейн занял место на трибуне. О нем ходило много различных мнений, главное из которых сводилось к тому, что Арон, не задумываясь, пройдет по трупу своей матери, чтобы получить повышение, но пока никто его открыто в этом не уличил.

- Признаю, была проявлена непростительная халатность, но полковник Омос уже разжалован и завтра понесет заслуженное наказание.

Толпа радостно загудела.

- В результате оперативных действий было выяснено несколько обстоятельств не в пользу Эрика Лартона. Свидетели утверждают, что видели младшего сержанта поблизости от места преступления, примерно в то время когда компьютер был поврежден. Было так же обнаружено множество отпечатков пальцев подозреваемого, в компьютерном зале.

Шейн перевел дыхание.

- Многие из вас были против установления скрытых камер слежения, но они-то, как раз и позволили установить истину. Запись на них является наиболее веским аргументом в пользу виновности младшего сержанта Лартона. Прошу внимания!

Свет в зале погас, а на огромном экране, над трибуной, появилось изображение компьютерного зала. Затем в поле зрения объективов возник Эрик Лартон, собственной персоной, громящий и ломающий все, что попадало под руку. Когда зажегся свет, в зале стояла гробовая тишина. Капитан Чижевский быстро занял место на трибуне.

- Братья! Я, капитан этого крейсера, клянусь вам, что в недельный срок неисправность будет устранена, иначе я сложу с себя все полномочия! Но сейчас наступило время приговора. Эрик Лартон обязан присутствовать.

Из боковой двери, под свист, топот ног и грубые выкрики вывели младшего сержанта Эрика Лартона, приковав его сразу к железному стулу. Он испугано озирался по сторонам, затравлено дергая руками и ногами, зажатыми в кандалы. Капитан, уже в который раз поднял руки.

- Рассмотрев все обстоятельства дела, трибунал приговаривает Эрика Лартона к расстрелу, по прибытию на базу.

Человек согнулся пополам. Он понимал, что ему дается шанс кровью смыть приговор, но от этого легче не становилось.

- За что?!

Заорал Лартон и сразу получил прикладом по голове, замолчав при этом, по крайней мере, до конца заседания.

- Я хочу добавить то, - невозмутимо продолжил капитан, - что из-за одержимости Лартона идеями мира и любви пострадали мы все. Будет сложно. Придется урезать порции пищи и воды, но я знаю, что мы все это выдержим! Главное не падать духом! Лартон пока освобождается из-под стражи, как и остальные заключенные.

Удивленный ропот прокатился по рядам.

- В карцере Лартон будет предоставлен самому себе, а мы одна команда и должны дать ему понять насколько серьезную провинность он совершил. И предупреждаю, что никаких самосудов я не потерплю. Мы люди и будем нести это звание гордо. Спасибо, что вы все собрались здесь. Все свободны.

Суд, полным составом, удалился в боковую дверь, после чего, возбужденно переговариваясь, солдаты последовали их примеру. Конвоиры привели в чувство Лартона и тоже удалились. Эрик, никем не удерживаемый, удивленно обвел взглядом зал.

- Лора! Лора, постой! Ну, постой же!

Лартон догнал и схватил за руку красивую, светловолосую девушку в форме войск связи. Она остановилась, вырвав свою руку и холодно посмотрела на Лартона.

- Что тебе нужно?

- Я хочу поговорить. Почему ты меня избегаешь?

Женщина задохнулась от негодования.

- Ты... Ты... - И, отвернувшись, пошла дальше.

- Лора, постой! Ну что я такого сделал?

- И ты еще спрашиваешь?! - Девушка, со всего размаха, сильно ударила его по лицу ладонью. - Подонок!

Не останавливаясь больше, она быстро ушла. Лартон удивленно потер щеку и только сейчас подумал о том, что ее бедра уже не покачиваются призывно при ходьбе, по крайней мере, для него.

Раздался удар гонга, а за ним еще один, и люди, улыбаясь, перекидываясь шутками, стали стекаться в столовую. Поводов для смеха было мало, но многие хоть один раз в день их находили. В конце коридора появился Лартон. При его приближении балагуры умолкли и люди расступились, не глядя в его сторону. У Эрика на глаза наворачивались слезы, но он сдерживал себя, ни с кем не вступая в объяснения и разговоры. За этот долгий день он понял, что ни чего хорошего из этого не выйдет.

У стола раздачи ему презрительно кинули в миску немного пшенной каши и налили стакан воды. Лартон, ни на кого не глядя, по привычке пошел к своему столу. Солдаты из его бывшего взвода уже накинулись на пищу. Он сел с краю, поочередно пытаясь заглянуть каждому в лицо.

- Ребята, я умоляю вас! Я с лихвой наказан! Жан!

Парень, с курчавыми жесткими волосами на голове, поднял глаза от тарелки и, хмыкнув, опустил их опять.

- Мерье!

Тот даже не удостоил Лартона взглядом.

- Паркс!

Рыжий толстяк Паркс с ненавистью посмотрел на бывшего товарища. Он поднялся со своим подносом и, подойдя к соседнему столу, спросил:

- У вас местечко найдется?

Все понимающе потеснились. Напарники Паркса присоединились к нему. Лартон, в полном одиночестве, поковырял ложкой в тарелке, затем аккуратно отодвинул ее и вышел из столовой.

Два часа спустя, в рубке капитана, собрался весь состав недавнего суда над Эриком Лартоном.

- И так, Шейн у вас хорошие новости, как вы выразились.

Чижевский откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки.

- Да, мой капитан. Лартон повесился у себя в каюте.

- Наконец-то! - Вырвалось у Тарпова.

- Как у нас обстоят дела? - Капитан повернулся к старшему помощнику.

- Все в порядке. Орбита высчитана еще утром. Высаживать десант можно в любое время.

- Прекрасно! Выразите благодарность персоналу художников-графиков. Монтаж сцены в компьютерном зале был бесподобен. Что же касается высадки, то покружим в космосе еще дня два, чтобы солдаты ничего не заподозрили. С базой я уже согласовал.

Чижевский улыбнулся и обратился к младшему помощнику:

- Будко, как десантники?

- Рвутся в бой, мой капитан, особенно после всего того, что случилось с Лартоном. Гениально придумано! - Не удержался он от подхалимства.

- По большей части это идея Тарпова и Шейна, - вдруг подобрел Чижевский, - я отмечу это в рапорте, конечно упуская некоторые детали.

- Да здравствует капитан, или точнее адмирал! - Отозвался Тарпов.

Все обрадовано зашумели, присоединяясь к поздравлению, каждый в душе бережно лелеял мысль о том, что это и его повышение тоже. Робот-официант расставил бокалы и разлил по ним коньяк капитана, припасенный для особых случаев. Чижевский поднял бокал и его примеру последовали все остальные.

- У меня на родине есть пословица: "Не говори гоп, пока не перепрыгнешь", но сейчас мы намного ближе к победе, чем в начале пути. Так что за победу и за Лартона! Он нам очень помог.

- За победу! - Эхом отозвались остальные.

Хрусталь звякнул гранями и мужчины опрокинули фужеры, смакуя мягкий земной коньяк.

 

ВСЕ ИЗМЕНИТСЯ.

 

Человек стоял, понуро опустив голову и выглядел очень одиноким. Со всех сторон на него давили бетонные стены просторного зала. Но иногда его мысли и чувства оказывались далеко. И тогда он не замечал электро наручников на своих руках, своей, мышиного цвета, робы, охраны, по обе стороны от него, и длинного металлического стола, в дальнем конце комнаты, за которым сидело одиннадцать Вершителей Судеб. В эти короткие минуты забвения, он путешествовал по запрещенным, древним книгам. Вместе с их героями он покорял мифические, заснеженные вершины, опасные водовороты морей, бурные реки, потом он переносился в весенний, багряный лес, с его приятными, терпкими запахами, с веселым щебетом птиц, с возрождающимися к жизни прекрасными цветами. И погрузившись в эту бездну, человек начинал, встревожено и страстно, что-то бормотать. Иногда возвращаясь к реальности, он все-таки верил, что когда-нибудь опять так и будет.

Один из Вершителей закончил чтение списка обвинений. Совет мгновенно принял решение. Встал главный Вершитель и, чеканя каждое слово, начал говорить. Делал он это довольно долго и монотонно, поэтому, почти сразу, человек опять впал в забытье. Он уловил только то, что его обвиняют в распространении опасных для общества идей и воззрений, в воровстве из изолированной зоны деревца и попытке посадить его в центре города. Приговора он уже не слышал, созерцая сотни таких растений, как-то из-за которого его могли лишить свободы на всю жизнь.

Суд был окончен. Человека уже давно увели. Совет разошелся. А Верховный Вершитель, скрестив на груди руки, неторопливо размышлял о странных, слабых и сумасшедших созданиях, о тех, кто не хочет брать, то великое железобетонное благо, которое им всемилостивейшее дают.

Через некоторое время вершитель встал и направился в генераторную. Правила предписывали: синтетическим роботолюдям, раз в день, принимать профилактический заряд энергии.

 

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ.

 

Я стар и немощен. У меня плохая память. Но кое-что помню очень хорошо. Это был первый мой рассказ. По детски наивный, но уже сильный. Тогда я был молод и самоуверен. Прочитав его родственникам и получив снисходительное одобрение, я осмелел и послал его в один приглянувшийся мне журнал.

Но, к сожалению, существовала маленькая деталь. Была зима и в моем рассказе она присутствовала. Если вы еще не сошли с ума от голода, то помните, что экономический кризис уже тогда набирал обороты. И, наверное, он не обошел вниманием отделения связи, только трансформировавшись в кризис безалаберности. Ответ из редакции пришел только летом. "Пробу пера" одобрили, но настоятельно попросили соответствовать данному временному периоду. С годами я научился угадывать, когда письмо дойдет до адресата, но его или теряли, или оно поступало раньше. Больше я так ничего и не написал, зато стал хорошим клерком в чудесной, пыльной конторе. Именно там я шлифовал рассказ, доводя его до совершенства.

Но извините меня, я совсем заболтался. Меня мучает отдышка, слезятся глаза и нужно идти переписывать рукопись. Она должна придти в редакцию зимой. Теперь уж наверняка.

 

НА КРУГИ СВОЯ.

 

В одно прекрасное, майское утро он вышел из лона женщины. Сморщенный, испуганный, ребенок вращал белками глазок и надрывно кричал. Ему улыбалось солнце, зеленые деревья и мать. Родители положили его в небольшую, украшенную ленточками, деревянную люльку и, раскачивая, баюкали ребенка по очереди.

Он рос, как все, познавая и отрицая, храбро и трусливо, честно и с ложью. И жил он как все - со своими взлетами и падениями, с горем и радостью, с любовью и ненавистью. И он подумал, что познал мир.

Со временем его кожа ссохлась и сморщилась и одним прекрасным, майским утром в дверь постучалась Смерть. Всю ночь он метался в горячке, по кровати и испугано вращал белками глаз. Утром, под бормотание священника, старика положили в деревянный, увитый ленточками, гроб. А через час, его, раскачивая, опустили в черное, прохладное лоно могилы.

 

ЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ.

 

Пищевод подземного перехода с кольцевой станции "Проспект Мира" на Калужско-рижскую ветку был, в этот вечерний час, переполнен. Люди двигались плотной стеной. Шарканье подошв, стук каблуков, каменные лица - все сливалось в одну серую массу, имя которой толпа. И эта толпа была непобедима в своей привычке ничего не замечать. Ни шума отъезжающих и подъезжающих электро вагончиков, ни приторно-сладких голосов с рекламных, говорящих щитов, на стенах эскалаторных линий, ни крика умоляющих глаз с протянутой рукой. Так же ни кто не замечал одинокого старика, одной рукой сжимавшего скрипичный футляр, другой лакированную палку, бьющую железной насадкой о ступени в радиусе полуметра. Многие натыкались на него сзади, пытаясь обойти. Его толкали под локти, шипя проклятья. А старик не мог даже определить кто его обидчик.

В общей массе толпы, медленно двигаясь к цели, ведомой только им, девочка послушно держала за руку мать. Но вот глаза свои удержать не могла. Ее взгляд наткнулся сначала на обшарпанную временем кожу футляра, затем скользнул выше, по старому, но опрятному пиджаку, затем еще выше, по аккуратной, седой бороде и остановился на стеклянных, ничего не выражающих глазах.

- Мама, почему дедушка так странно идет?

- Смотри под ноги!

- Ну почему?

- Потому что он слепой.

Девочка задумчиво замолчала. Они уже подошли к краю платформы.

- Мама, он скрипач?

- Нет.

- Но у него такой же футляр, как у меня.

- Нет, он не скрипач.

- А кто?

- Отойди от края.

- Ну, мам!

- Он нищий.

Девочка опять затихла, лишь для того, чтобы, переварив информацию, найти новый повод для вопроса. Старик же, в это время, преодолев двенадцать ступенек оказался на площадке, полукругом заворачивающей на другой лестничный пролет, ведущий к эскалаторам. Он, по памяти, нашел свое место у стены и опустил на мраморный пол скрипичный футляр, присев сразу на корточки, чтобы дать отдых натруженным ногам. Старик прислушался. На шорох подошв и голосов он не обращал внимания. С лева от себя, шагов за пять, он услышал щелчок крышки и приятный женский голос:

- Берите, не пожалеете! Смотрите, какая оправа, всего за тридцать девять долларов!

Старик попытался услышать то, что было еще ближе к нему. Он всегда ощущал рядом молчаливое присутствие человека. До тех пор пока женщина-продавец не начинала шершавым голосом рассказывать кому-то о достоинствах того или иного дипломного документа, представленного в ее ассортименте. Чуть дальше механически пискнуло. Старик улыбнулся. Он называл, про себя, этого продавца - собачником. И тут же он услышал его голос:

- Вам ребенок только спасибо скажет, да и вы сами себе! Не гадит, зубы не точит о мебель, а как живая и лает, и ходит... Да, на батарейке она... Нет, не энерджайзер... Как это, тогда не чистокровная... Иди ты! Ни черта некоторые в собаках не понимают!

Старик улыбнулся и любовно провел пальцами по царапинам футляра. Щелкнул замок. Опять ласкающая ладонь и открылся второй зажим. Рука откинула крышку и коснулась того, что покоилось внутри, провела по струнам, оживляя скрипичный труп. "Что бы сегодня сыграть?" - Подумалось ему. И тут вдруг мысль сделала очередной скачек. Он вспомнил, того далекого и такого уже чужого самого себя, в огне рамп, в смокинге, давящие черные крылья "бабочки" на горло. Движение руки по скрипичному изгибу, движение взгляда по нотам и дальше в зал, по лицам. Как приятно тогда было смотреть на солнце, на шевелящиеся кроны берез, дотрагиваться взглядом до женских глаз. Он вздохнул, пытаясь сосредоточиться. Что же он все-таки тогда играл? Старик еще раз тронул струны. Боже! Как же я мог забыть! Он склонил голову, качая ею в такт, слышимой пока только ему, мелодии. "Да", - удовлетворенно подумал скрипач, - «это я им сегодня и сыграю. "Он вскинул скрипку, как оружие, к плечу и провел смычком по струнам. Ища лазейки в чужие души, потекла приятная, нежная музыка. Люди скашивали глаза, поворачивали головы. Около скрипача остановилась юная парочка. Они, обнявшись, склонив, друг к другу головы, улыбаясь, слушали. В открытый футляр полетели бумажки помеченные водяными знаками.

- Сережа! Сережа! - Прозвенел женский голос, стрелой метнувшийся над головами, в разные стороны.

В грязной, с короткими рукавами курточке и в клоунских ботинках, на два размера больше ноги, мальчик, не обращая внимания на окрики, пожирал глазами механических собачек. Продавец только один раз, с брезгливостью, оглядел мальчонку и отвернулся. Он даже не заметил, какая гамма чувств скачет в зрачках этого маленького существа - сумасшедшее желание потрогать гладкий мех, сменялось вдруг ненавистью и опять безумным обожанием, не говоря уже о том, что сжатые в кулак пальцы и хищно приоткрытый рот выдавали его полностью. Но неожиданно мальчик забыл об игрушках. Он услышал музыку. Посмотрел в мертвые, стеклянные глазки собачек и заглянул в мечтательные, стеклянные глаза старика. Не долго думая, он подошел к скрипачу. Посмотрел в футляр, думая о том, как было бы неплохо взять от туда деньги. Старик все равно не увидит. А мелодия лилась и лилась. И вдруг деньги перестали его интересовать. Он почувствовал тяжелый, приятно распирающий внутренности комок в груди. Мальчик испуганно положил туда руку. Но немного погодя понял, что звуки, извлекаемые палочкой старика и тягучая, блаженная боль чуть выше живота, как-то связаны между собой.

- Сережа, Сережа! - Опять пронеслось имя, эхом отражаясь от стен.

Двое, не замечая окриков и шума вокруг слушали сказку. А рядом, с настойчивостью водоворота, скользил людской поток, обдавая волнами дорогих парфюмов, выброшенных на берег мальчика и старика.

 

ОТРАВА.

 

Утро решило быть солнечным и дышало приятной свежестью после ночного дождя. Несмотря на это, люди угрюмо обходили лужи, панически пытаясь успеть на работу. Из болтающихся в разные стороны стеклянных дверей метрополитена неторопливо вышел человек, чисто выбритый, невысокого роста, в старомодном, но опрятном, коричневого цвета костюме. Его темные, с проседью волосы были зачесаны назад, прикрывая залысину, тем самым, выдавая человека обремененного годами. Хотя на вид мужчина выглядел моложаво. Он осмотрелся на оживленном пятачке, утыканном железными коммерческими коробками ларьков и киосков и просто торговцами, стоящими цепочками по обе стороны от выхода из подземки. Человек немного прошелся по левому ряду, почти сразу приметив то, что хотел. Через минуту он отдал деньги. В свою очередь бумажный полукилограммовый пакетик, полный крупной, спелой черешни, перекочевал ему в руки, а затем во вместительный, местами, потертый дипломат. Утро стало по-настоящему прекрасным и теперь его не могло испортить ничего, тем более какой-то там неосторожный шаг в лужу. Мужчина почувствовал, как его носок набухает влагой и только сейчас вспомнил, что опять забыл починить ботинок. Отнесся он к этому спокойно, просто дальше искусно принялся лавировать между лужами. Минут через десять человек толкнул от себя тяжелую, темно-грязного цвета, дверь пятиэтажного здания с кое-где облупившейся желтой штукатуркой и табличкой, возвещающей, что это музыкально-педагогический институт, и оказался в темном холле.

- Здравствуйте, Евгений Григорьевич.

За конторкой сидела не молодая уже вахтерша, называемая всеми тетей Валей, придерживая морщинистой рукой строку в газете, с которой ее сорвала скрипнувшая дверь.

- Здравствуйте, Валентина Петровна.

Вошедший человек никогда не страдал ни мнимым, ни настоящим панибратским отношением к кому-либо, скорее всего в силу довольно нелюдимого характера и, как некоторым иногда казалось, излишней интеллигентности.

- Что-то вы рановато, да и студенты на каникулах.

- Подработка у меня, - приостановившись, отозвался мужчина.

Тетя Валя понимающе кивнула.

Человек поднялся на второй этаж, уверенно направившись к нужному классу. Комната была небольшой, являя собой класс для индивидуальных занятий. По обеим стенам вытянулись два фортепьяно, у грязного окна стоял стол с потрескавшимся темным лаком на крышке и рядом с ним стул, потерявший почти всю краску со своего деревянного сиденья. Мужчина положил дипломат на стол, сразу открыв его. Скользнул удовлетворенным взглядом по бумажному пакетику, но решил растянуть удовольствие и сначала поработать. Он стянул с себя пиджак, а затем и галстук, развесив и то и другое на спинке стула. Затем извлек из дипломата целлофановый пакет с инструментом для настройки. Пакет с черешней лег рядом. Он приоткрыл его и, не удержавшись, отправил парочку ягод в рот. Сплюнул косточки в кулак и кинул их на стол, решив избавиться потом сразу от всех. Секунду, поколебавшись, подошел все-таки к инструменту. Отвинтил и снял верхнюю крышку, клавиатурную и нижнюю. Работа затянула его быстро, да так, что за пролетевший час он даже не притронулся к ягоде. В дверь тихо постучали.

- Можно?

- Можно, можно, - ворчливо отозвался настройщик, не отрываясь от дела.

В комнату проскользнул преподаватель игры на фортепьяно.

- Здравствуйте, Евгений Григорьевич. Вот зашел посмотреть.

Он представлял собой преинтересное зрелище. Худощавый, среднего роста, с торчащими в разные стороны волосами грязно-белого цвета. Серый пиджак нелепо сидел на его тощих плечах, так же как зеленые брюки на узких бедрах. А окончательно зрителя шокировал вид черных сандалий и белых носков на его ногах.

- Виктор Иванович, раз уж зашли, подайте настроечный ключ, вон тот.

Получив ключ, мужчина подкрутил несколько колков и тут его насторожил какой-то причмокивающий звук. Он обернулся. Горка косточек на столе росла. И трудился над этим, лазая костлявой рукой в пакетик, не кто иной, как Виктор Иванович.

- Вы зря это делаете, - спокойно сообщил настройщик.

- Ой, извините, вы сами, наверное, еще не ели?

- Не ел и не собираюсь.

- Но... - не понимающе протянул Виктор Иванович.

- Это отрава.

- Что?

- Отрава, я говорю, для мышей. Засыпаю я ее в инструмент, чтобы грызуны деревянные части не портили.

- Какая отрава? - растерялся Виктор Иванович.

- Ну, не знаю. Знакомый посоветовал. Мыши, по крайней мере, дохнут.

- А что вы так спокойно об этом говорите? - насторожился Виктор Иванович.

- А что мне волноваться? Вы же ягоду ели, а не я.

- Вы серьезно?

- А то нет! - обиженно воскликнул настройщик. - Кстати, много съели?

Виктор Иванович заглянул в пакетик.

- Половину.

- Ударная доза.

- О, Боже!

Виктор Иванович метнулся к дверям, и, не закрыв их, исчез из класса.

Когда мужчина уже заканчивал подтягивать струны, дверь тихо скрипнула. Болезненная бледность лица не оставляла сомнений в том, где Виктор Иванович побывал и чем там занимался.

-Ну, Евгений Григорьевич, вы меня и накормили!

-Я накормил? - удивился настройщик. - Да вы сами наелись. Кстати, пищевые отравления бесследно не проходят. Я бы на вашем месте "скорую" вызвал.

-Уже.

-Что уже?

-Едут уже.

-А...Это хорошо! - удовлетворенно улыбнулся настройщик. - Виктор Иванович, знаете у меня был учитель. С закидонами такой старичок. Приходим мы первый раз к одному клиенту. А он спрашивает, есть ли мол, у вас диван? Я удивился, клиент удивился. А он и вправду идет к дивану, ложится и спит, пока я всю грязную работу не переделал...

-Евгений Григорьевич, зачем вы мне все это рассказываете?

-Ну, не знаю. Успокоить хочу вас, отвлечь.

-Не надо меня отвлекать! - взвизгнул Виктор Иванович и выбежал в коридор.

Через некоторое время в класс уверенно вошли два человека в белых халатах, мужчина и женщина, сопровождая отравленного.

-Вот он, - показал пальцем на своего отравителя Виктор Иванович.

-И что. Он, правда, отравленной ягоды наелся? - скептически поинтересовалась полная, темноволосая, с большим количеством косметики на лице, врач.

-Наелся, - повернулся в их сторону настройщик. - Я же ему говорил, что она для мышей была приготовлена.

-Говорил? Ничего он мне не говорил! Он уже после рассказал! - разозлился Виктор Иванович.

Человек у фортепьяно пожал плечами и вернулся к работе.

-Ну что, промывание? - подал голос скуластый молодой мед брат.

Врач кивнула, и они вывели под руки упирающегося Виктора Ивановича.

Когда настройщик закончил чистить клавиатуру, в комнату ввалился еще более бледный и худой, чем раньше, Виктор Иванович.

-Ну, как?

-Промыли.

-Лучше стало?

-Не знаю.

-Вам надо несколько раз промыть, чтоб уж наверняка.

-Ох!

-Можно и дома. Теплую воду, марганцовки в нее - и пить, так, чтоб живот трещал. И молочка потом, молочка. А вообще, съездите в больницу. Они вам клизму сделают еще.

-Нет уж! - покачал головой Виктор Иванович. - Лучше я домой поеду.

-Ну, что ж, до свидания. Не забудьте о марганцовке! - воскликнул настройщик, но Виктор Иванович уже вышел за дверь.

Человек поставил на место все крышки, потянулся, присел несколько раз, прогулялся по коридору и взялся за второе фортепьяно. С ним дело пошло быстрее. И, наконец, все было закончено. Мужчина собрал инструмент, уложил его в дипломат и, удобно устроившись на краешке стола, принялся неспешно кушать ягоду, поминутно при этом улыбаясь. Когда он уже уходил из института его окликнула тетя Валя.

-Евгений Григорьевич, не знаете, что это "скорая" приезжала к Виктору Ивановичу?

-Не знаю. Может он съел что-нибудь.

-Горемыка! Вечно ему не везет, - сокрушенно покачала головой Валентина Петровна.

День пока не хотел никого разочаровывать, оставаясь солнечным и ясным. Мужчина свернул за угол и прибавил шагу, боясь опоздать на пригородную электричку. Он старательно обходил подсыхающие июльские лужи, и по мере приближения к метро раздумывал по дороге, взять ли ему еще черешни или попробовать первых арбузов.

 

ДОЖДЬ

 

Человек-это грязь, пот и смерть.

 

Было тоскливо, сумрачно и моросил нудный, противный дождь. От слякоти ботинки у обоих промокли. Машину они оставили на углу, и пришлось мять и разбрызгивать вечную сырость. Один из них вдруг выругался, поскользнувшись. Они нырнули в черную, тихую пасть подъезда и дальше, по пищеводу, в подвал. Стены здесь вздрагивали от акустики дикой музыки. Единственная лампочка подмигивала, теряя иногда напряжение. Оба вытащили из-под плащей пистолеты. Хмурые, со-злыми глазами, остановились у двери оббитой железом. Они переглянулись. Более высокий блондин, рукояткой смел тонкое стекло и свет лампочки. Теперь оба дула одноглазо смотрели в потолок. Высокий размеренно постучал три раза и не мелодично проскрежетал железом о железо. Мгновенно появилась щель света и заостренное глупое лицо. Блондин просунул в щель ботинок, рванул дверь на себя и глупое лицо сильно получило рукояткой пистолета по гнилым зубам.

В просторной комнате все шумело. Стелился сладковатый дым. Потные, полуголые тела сплетались в клубки и распадались. На вновь прибывших обрушились безумные, стеклянные взгляды. Казалось, что мужчины скалили клыки, а женщины шипели раздвоенными язычками.

- Что нужно, ментам?

Прогремело сзади, перекрывая музыку. Оба вошедших обернулись.

- Вы же, менты.

Черноволосый, развязный парень опять успешно состязался с музыкой, его даже было довольно хорошо слышно.

- Не надо, Сережа, не делай ему больно.

Придержав руку блондина, притворно вознегодовал его напарник.

- Может мне его поцеловать, Ванюша?

Повернув голову, криво улыбнулся блондин. Его рука метнулась, сжала горло и легонько двинула черноволосой головой о стену.

- Где он?

- Кто?

Сергей сжал сильнее кулак.

- Нет его! - заверещало что-то между пальцев.

- Где?

- Уже месяц, как нет!

За спиной блондина, Ванечка, направив на толпу жерло пистолета и своих черных, холодных глаз, приятным голосом увещевал:

- Спокойно, не дергайтесь, все обойдется, будете богатыми и счастливыми!

Но, судя по испуганным взглядам ему не очень-то верили. А человек, ктому же шарил вокруг глазами, ища слов или действий, чтобы снести месивом мозгов любое недовольство. В это время блондин крутанул запястья парня и защелкнул на них наручники.

- Прокатимся в гости, - присек он все возможные возражения.

На улице было все так же пасмурно, и лил дождь, но от редких, зажженных уже фонарей сумрак немного рассеялся.

- И зачем все эти правила? - сетовал Ванюша. - Молодежь не притеснять. Обходительнее. Будущее нации...

Он явно кого-то передразнивал. Блондин впихнул парня в машину и обернулся.

- Полковник у тебя плохо получается, я его совсем не узнал.

- Конечно, не узнал, Сережа, ты же не доносчик.

- Иди ты... - улыбнулся блондин.

Они сели в кабину. Мотор взвыл и столкнул с места груду бронированной стали.

На часах было утро. Черноволосый парень уже засыпал на стуле под градом вопросов. Ванюша, сжалившись, поил его кофе. Сергей мял в руках газету. За окном расползался сумрак и дробно моросил по стеклу дождь. Гавайи. Гавайские острова в черных, жирных буквах на клочке газетной бумаги. Солнце, приятный бриз, кристальная вода, красивые мулатки...

Все устало молчали. Сергей смял газету, кинул ее на стол и выпрямился.

- Ну, ты, Дюймовочка, чертова! - взорвался он. - Семь человек исчезло! Стреляные гильзы, смятая одежда и все. Свидетели указывают на него. То он деньги ворует и раздает потом, то оружие крадет и плавит, пацифист недоношенный, теперь люди исчезают! Фоторобот его получился, а из тебя кучка дерьма получится, если нам не поможешь! От нас зависит, пойдешь ли ты, за соучастие, на семь лет в колонию, или в свой вшивый подвал!

Черноволосый дрожал и в мечущихся глазах стояли слезы. Пролетевшая ночь обрушилась на него и сломала. Ванюша подпихнул бумагу и ручку.

- Пиши, - мягко сказал он.

Паренек нерешительно, дрожащими пальцами, выводил буквы, когда по перепонкам, как взрыв, ударила трель звонка. Ручка упала на пол. Ванюша поднял ее, а Сергей трубку.

- Белов, это Еминцев. Тут у нас опять Елесеева, насчет мужа.

- Ну?

- Ну, ну! Плачет она! Третий день ходит. Что ей сказать?

- Делаем все возможное.

- Посущественней придумай.

- На этот раз, насколько разумею, тебе могилу роют, не траншею!

- Что?

- Это касается лично тебя Еминцев. Придумай что-нибудь сам, - и нажал на рычаг.

Парня уже уводил дежурный. Сергей потер глаза и уставился на пелену дождя за окном. На плечо легла теплая рука.

- Поехали, Сережа, к подружке его.

Машина остановилась у грязно-серого дома. На втором этаже ярко и маняще горел свет. Шаги процокали и замерли у обшарпанной двери. В тишине раздался требовательный звонок. Секунда и глазок ожил.

- Кто там? - приятно прошуршала дверь.

- Белов, отдел по борьбе с насилием.

Человек показал глазку удостоверение. Замок щелкнул, выпуская свет и красоту. Девушка откинула рукой золотые волосы, длинные ресницы трепетали.

- Что случилось? С Алешей что-то?

- Не волнуйтесь, - расцвел Ванюша, - впустите нас, пожалуйста.

- Да, - смутилась она, - не говорить же на пороге.

Маленький коридорчик приятно блестел начищенной обувью, женской обувью. Зал искрился серебристой люстрой. Все представились друг другу. Лина предложила сесть. Ее пальцы нервно бегали по складкам юбки.

- Что с ним? Где он?

- Мы хотели узнать у вас, - улыбнулся Ванюша, - не пугайтесь только. Его давно не было в институте, волнуются друзья, вот вы ничего о нем не знаете, отчим заявление о розыске принес...

Белов отрешенно рыскал глазами по квартире.

- Какой отчим? - удивленно приоткрыла ротик Лина.

Ванюша тоже очень сильно удивился.

- Он вам не рассказывал? Ну, в общем-то, и не мудрено, у них были очень натянутые отношения. Вы точно не знаете где может находиться Алексей?

- Я не знаю.

- Когда последний раз он здесь был?

- Двадцатого или двадцать первого сентября. Он еще сказал, что должен куда-то уехать на несколько месяцев. Так что вы, наверное, зря его ищите.

- И после этого он не появлялся?

- Нет.

- А вы здесь одна живете? - резанул взглядом Белов.

- Да, после смерти папы, уже давно.

Она опустила ресницы. Повисла неловкость.

- Я заварю вам кофе. - Вдруг взметнулась она брызгами кружевных оборок.

Мужчины улыбнулись и кивнули.

- С сахаром? - донеслось с кухни.

Сергей метнулся к телефонной полочке, потрошить записную книжку.

- Господь с вами, Лина! Не заботьтесь так.

С напряженным лицом, но очень располагающе пропел Ванюша. Сергей подмигнул ему и сел. Минуту спустя скользнула в зал Лина.

- Скоро закипит. - Улыбнулась она.

Ванюша прилежно постучал по циферблату часов и поднес их к уху.

- Извините Лина. Как-нибудь в другой раз. Нам уже пора.

Сергей пожал на прощание теплую, маленькую руку.

- Что-нибудь узнаете, звоните. Спросите Белова или Рюмина. Запишите.

Он протянул ручку, блокнот, проследил.

Двое мужчин молча спустились по сырым ступеням и забрались в машину. Сергей сразу же начал перекрикиваться по рации с дежурным. Наконец, двух детективов пообещали прислать через четверть часа.

- Что в записной, Сережа?

- На одной страничке мужской почерк. Датировано второго октября. Номер телефона, инициалы, похоже Алексея и время - десять тридцать.

- Что это нам дает? - оживился Ванюша.

- Ничего. Можем только позвонить и поинтересоваться, что это за время проставлено в записной книжке. И кстати, что это за отчим такой?

- Знаешь, Сережа, это единственный человек в нашем деле, который не пропал, а появился из ничего.

Оба расхохотались и одновременно заметили, как к соседнему дому притерлась потрепанная, серая машина и мигнула им фарами. Белов ответил.

- Ну, все, домой, Ванюша. - И он вдавил акселератор в пол.

Утром Сергей появился на участке в хорошем настроении. Все шло, как никогда прекрасно. Он договорился с дежурным о допросах на сегодня. Потом откинулся на спинку кресла, просматривая не завершенные дела. К обеду он начал поглядывать на часы и злиться, недоумевая, куда мог запропаститься Ванюша. Дверь его кабинета приоткрылась и, избегая встречаться взглядом, с ним смущенно поздоровался Еминцев. Белов оскалился в ухмылке и ехидно поздравил сослуживца с "хорошей" погодой, ткнув пальцем в хмурое небо.

- Кстати, ты не знаешь где наш глубокоуважаемый Рюмин?

- Я как раз зашел на счет этого... э... него. В общем...

У Сергея кольнуло внутри. Он подался вперед.

- Ну!?

Еминцев отвел глаза.

- Его нет больше, - выпалил он. - Не приходя в сознание, в больнице.

- Что? - вскочил Сергей, сразу безвольно осев обратно.

- Утром он ехал...

Еминцев стукнулся о стеклянные глаза Белова.

- Извини, Сережа, я лучше попозже зайду.

И он тихо вышел.

Через час Белов, пошатываясь, брел по улице. Раскидывая ботинками грязь, он свернул на углу к трамваю.

Уже сквозь рваные облака просвечивала луна, когда Сергей, сидя на мягком диване у себя дома, пытался напиться. От полковника он узнал подробности. Все было банально просто и не справедливо. Ванюша, в то утро, случайно попав в перестрелку при ограблении банка, пытался остановить преступников и с пятью пулевыми ранениями скончался в больнице. После смерти родителей, Ванюша был единственным его другом. И теперь Сергей растерялся. Он не знал, что делать. Белов подошел к окну. Он долго разглядывал, прикрытую мраком грязь улицы. Ему стало почему-то очень обидно. Просто Ванюшина душа вырвалась наконец-то из этого всего. Вдруг, обрезая цепочку мрачных мыслей, ударила телефонная трель. Это были детективы-наблюдатели. Они сообщили, что к Лине, только, что поднялся мужчина, подходящий под описание. Сергея просили только дождаться машины. Он весь подобрался и оскалился. Его злость, наконец, показала свое лицо.

Дом по Варшавской 35 дышал тишиной и спокойствием освещенных окон. Двоих Белов оставил внизу, а с сержантом поднялся на второй этаж.

- Будешь ждать меня здесь. - Проворчал через плечо Сергей и вдавил серую кнопку.

Щелкнуло, и появились глаза Лины.

- Вы меня узнали, - обратился к ней Белов. - Можно мне войти?

- Ох, извините, я плохо себя чувствую. С удовольствием отвечу на все ваши вопросы завтра в участке.

- Это вы извините за позднее вторжение, но я должен войти.

Он толкнул дверь и провел под руку растерянную девушку в гостиную.

- А теперь, Лина, - мягко начал Белов. - Пусть он выйдет.

- О чем это вы? - еще больше растерялась она.

Но Белов уже смотрел, поверх ее головы, на мужчину. Тот не знал, куда деть руки и теребил свой помятый пиджак. Волосы прядью упали, на покрытый испариной, лоб. Сергей узнал его, вспомнив фоторобот. Он вытащил из кармана потрепанный ордер и сделал приглашающий жест. И вдруг в голове все взорвалось миллионами молний. Белов рухнул на четвереньки. А Лина, с кастрюлькой в руке, с удивлением разглядывала жертву своего коварства. Она опомнилась первой.

- Беги, Леша, ну же!

Мужчина рванулся к двери и остановился. Лина сжала кулачки. Белов помотал головой, поднял мутные глаза и, еще плохо соображая, выстрелил. Угол косяка разлетелся брызгом щепок. Мужчина прикрылся рукой и кинулся за дверь, результатом чего явилось падение сержанта, ждавшего там. В его рапорте начальству это было отмечено, как удар локтем в челюсть. Белов выскочил следом, вторично сбив сержанта с ног и бросился, за исчезающим вверху, эхом шагов. Внизу топали ботинки оперативников. Уже вылезая на крышу, Сергей получил грязным ботинком куда-то в лоб. Когда Белов припал на одно колено, человек уже подбегал к следующему люку. Сергей крикнул. Потом выстрелил в воздух и только после этого в цель. Мужчина споткнулся и упал лицом в лужу. Белов осторожно подошел. Он тронул пальцами плечо, а, потом рывком перевернул тело. Это было ужасно. Сергей отшатнулся. Лицо было мертвым, но на глазах оживало. Начало морщиться и заостряться. Подбородок срастался с носом, складываясь в роговицу, глаза уменьшались. Тело ссыхалось, превращаясь в комок. Белова била мелкая дрожь. Вдруг комочек ожил, заискрился светом, взмахнул крыльями и белый голубь исчез в черном небе. Где-то далеко сильно ударила одинокая молния и почти сразу полил дождь. На плече Сергею легла рука. Он обернулся, тяжело дыша и проговорил:

- Подходите, ребята. Мне ой как понадобятся свидетели.

Через месяц, после отпуска, Белов вернулся в участок, не разговорчивым, уставшим и не бритым. В кабинете он включил свет, разгоняя полумрак нового дня. Повесил мокрый плащ на вешалку. Уже за столом пригладил седеющие виски и открыл папку с новыми делами. Рапорт патрульных гласил:

"1марта по Варшавской улице 35,в квартире Велих Лины Михайловны, соседи слышали звук похожий на выстрел. В присутствии понятых дверь была вскрыта. Обнаружен пистолет "Макаров", одна стреляная гильза и платье, на кресле, в крови. Следов борьбы и трупа не обнаружено. «И так далее и тому подобное.

Белов откинул папку и вжался поглубже в кресло. Он долго смотрел на пелену дождя за окном и вдруг подумал о том, что дела подождут. Потом старший следователь, которому до пенсии оставалось еще пять лет и, который знал, что никогда не сможет поехать на солнечные Гавайи, подсел к окну, тоскливо глядя в далекое, неприветливое небо.

 

ОБЫКНОВЕННЫЙ КОШМАР.

 

Стемнело, но все вокруг: стены домов - испещренные летописью мелков, деревья - молчаливые и внимательные, дороги - покрытые бугристой коркой асфальта, еще дышали жаром ушедшего июльского дня. На востоке неохотно проступили яркие альбиносные формы луны, и город нелепо застыл, отбрасывая чернильные тени, как мрачные обелиски, погибшему на время, желтому огнедышащему монстру. Постепенно мертвенно бледный свет разливался повсюду: на тропинки парка, идущие в никуда, на кусты и деревья, превратившиеся в саму странность, на припаркованных железных животных с вечно открытыми глазами и, конечно же, в распахнутые настежь веки окаменевших великанов.

Мальчик лежал и смотрел на лунную дорожку, уже протоптанную от угла его кровати до входной двери в комнату. Обычный шестилетний ребенок. Еще совсем наивный, неказистый, светловолосый, с огромными голубыми глазами. Спать ему совсем не хотелось, да он и не мог. Ему мешал страх. Неодолимый, настойчивый, всепоглощающий, сводный брат ужаса и испуга, оживающий ночью, обитающий в заброшенных домах с черными слепыми глазницами, в мамином халате, небрежно наброшенном на ручку двери, в каждом темном углу и, конечно таящийся в самом кошмарном месте во-вселенной - под своей собственной кроватью. Мальчик уже не помнил, когда первый раз пришло Это, положив начало нескончаемой ночной битве, в которой он мог рассчитывать только на себя, как и сотни его маленьких собратьев. Взрослые были не в счет. Они были другие. Они всегда помогали врагу. Они запрещали плакать, кричать, а главное - включать свет. Но обиднее всего было то, что они смеялись. Это было невыносимо!

Мальчик лежал и думал с закрытыми глазами. Он чувствовал, что все началось. Оно было уже здесь и только выжидало в глубинах темноты. Ребенок хотел уклониться, уйти, раствориться, исчезнуть лишь бы не встречаться с Этим лицом к лицу. Он не выдержал и резко открыл глаза. Луна была уже почти в зените, огромная, безучастная, с кроваво-красным отливом. Мальчик скосил глаза на дверь, думая о любых путях спасения. Там вдруг неожиданно и беззвучно начала двигаться ручка. Ребенок со всей силы зажмурился и тут же опять посмотрел. Ничего не происходило. Он перевел дыхание и под подбородок натянул одеяло. Почти сразу, в дальнем углу комнаты, скрипнула дверца шкафа. Мальчик похолодел. Он натянул одеяло на нос и в эту секунду, что-то огромное, быстрое и опасное промелькнуло в обманчивом свете луны. Ребенок укрылся с головой, подтянул коленки к груди и беззвучно заплакал. Нечто прокралось совсем рядом. Мальчика будто парализовало, он не мог шевельнуться, не мог крикнуть, в горле булькало от спазмов. Он только мысленно звал маму и просил, чтобы Это ушло. Заклинания не помогали. Еще ближе что-то опять прошуршало. Ребенок понял, что Оно рядом - под его кроватью. Он чувствовал кожей Его, горящий ненавистью, взгляд. Он слышал, как капли слюны стекают с огромных желтых клыков и, с грохотом ударяясь об пол, растекаются зловонными лужами. Он слышал, как крючковатые, грязные когти нетерпеливо впиваются в матрас, пытаясь добраться до своей жертвы. Под одеялом было душно. Он уже не мог дышать. Осталось последнее средство и мальчик решился. Он резко высвободил руку и нажал кнопку ночника над головой, скидывая при этом с себя одеяло. Конечно, это не был дневной свет. Многие углы оставались такими же опасными, как и раньше. И конечно, ни за какие конфеты мира, он не заглянул бы под кровать. И все же это было спасение. Ребенок сел и прижался спиной к стене. Все замерло. Маленький человек, до рези в глазах, всматривался в бесконечность темноты. Он начал дышать ровнее, начал успокаиваться. Он знал, что скоро Это уйдет, и он сможет спокойно заснуть. Мальчик неуверенно улыбнулся и тут, с характерным щелчком, лампа погасла. Тьма мгновенно, утробно чавкнув, сожрала пространство вокруг. Ребенок нырнул под одеяло и затих. А комната ожила тысячью ужасных звуков. Скрипели дверцы и половицы, вздыхали книжные полки, по мрачным углам что-то тихо скреблось и пискляво всхлипывало. Кровать вздрагивала от противных прикосновений того, кто был под ней. Мальчик почувствовал, что одеяло сползает куда-то вниз. Он попытался удержать свою последнюю надежду, вцепившись в него ногтями, но ничего не получалось. Кошмар был сильнее. И тогда ребенок закричал. Он звал маму. Силы и остатки смелости, с катастрофической быстротой, покидали его, но никто не приходил на помощь. Одеяло упало на пол, последний оплот обороны рухнул и тогда омерзительный, тошнотворный Кошмар вырос перед ним во всей своей неотвратимости.

Когда лунная тропка размылась и исчезла, первые лучи солнца сначала погладили ребристые панцири крыш, затем стекли по коже монолитных гигантов, обливая ее теплыми красками, оживили механических животных и странные говорящие ящики с крохотными человечками внутри. Звуки нового дня разлетались вокруг, как чума, как зараза. Темнота расползалась, рвалась на клочья утреннего тумана и таяла, а та, что выживала, превращаясь в подвижные тени, постоянно бежала от своего заклятого, пышущего жаром и светом, врага. Наступило время очередной передышки, но тысячи детей уже готовились к следующей битве. К битве с таким страшным, таким знакомым, с обыкновенным Кошмаром. К битве, один на один, со всем миром. К битве, один на один, с самим собой.

 

ТАЙНА РОЗОВЫХ ТРАВИНОК.

 

Солнце выглянуло из-за края горизонта, встало на цыпочки и вытянуло еще выше свое, еще ленивое со сна, полное тело. И мир озарился светом, растекшимся серебром и золотом, озаряя леса, пшеничные нивы и водные глади. Даже в лужах танцевало, в это утро, солнце. Оно пробралось в дубовую рощу, игриво щекоча невозмутимые деревья, которые сейчас вздрагивали от тихого смеха и будили птиц в своих кронах. И самые лучшие Гарольды, почистив свои наряды, возвещали о приходе светозарной госпожи. Лучики пробежали по усадебному полю цветов, поднимая прекрасных лежебок и нахально ворвались в окна дома на пригорке, заскочив мимоходом в уединенную хижину старого садовника. Они ласково скользнули по детским щечкам, будя улыбки и нигде не задерживаясь подолгу завальсировали дальше. Цветы потянулись, доверчиво открывая свои лица и жадно принялись пить невесомый и сочный, бесплотный и питательный, солнечный свет. А новый день удивился их красоте.

- Доброе утро!

Зашептали друг другу цветы.

- Как вы спали?

- У вас стебелек немного помят, расправьте...

- Вы сегодня обворожительны...

- Как вам удалось так вырасти?

Вдруг большинство из них смолкло, наблюдая, как на небольшом участке земли, расправила свои розовые стебельки и листья незнакомая никому трава.

- С новым днем вас, - прошептала розовая трава.

- Кто это?

Цветы переглянулись.

- Какая уродина! Вы только посмотрите!

- Это даже не родственник нам.

- У них нет ни бутона, ни лепестков!

- Да что у них вообще есть, у безродных?!

- Вам тут не место!

Зашептали цветы, презрительно обсыпая розовую траву пыльцой.

- Мы не можем теперь уйти.

- А кто звал сюда ваши семена?

- Ветру не прикажешь, - проговорила розовая трава.

- Не прикажешь, - печально закачали седыми головами одуванчики.

- Ничего не поделаешь, они уже здесь, - сказали гвоздики.

- А я не собираюсь с ними общаться!

Роза наклонилась к гортензиям.

- Не обижайтесь, нам всем места хватит, - смущено поклонились васильки.

- Спасибо! - Поблагодарила розовая трава.

- Тише, тише! Кто-то идет! - Пронеслось по растениям.

- Спросите у подсолнухов!

- Быстрее! Быстрее!

- Кто? Садовник?

- Садовник, садовник! - Радостно зашептали растения.

Старик садовник осторожно прошел меж цветов, освобождая их от сорняков и увидел розовую траву.

- Вот те на! А это у нас чивое-то такое?

Старик нагнулся пониже.

- Ба, невидаль-то, какая. Красотища! Растите, растите.

Садовник бережно погладил травинки и пошел помогать другим.

- Что он понимает в красоте?! Подслеповатый плебей! - Обижено прошипела роза.

- Ты завидуешь, - отозвались хризантемы.

- Ни чуть.

И роза отвернулась.

- Странно, - проговорили нарциссы, - старик порой не щадит даже нас, а эту невзрачную траву даже не тронул.

- Здесь есть какая-то тайна, - зажмурились в предвкушении ромашки.

- Да, скорее всего, - отозвались остальные.

- Скажите, в чем ваша тайна? - Прошептали цветы розовой траве.

- Но у нас нет тайны.

- Не бойтесь, мы не расскажем даже садовнику.

- Я вся перед вами, - проговорила трава, - мне нечего скрывать.

- Она скрытная, - переглянулись цветы, - необщительная и как только она попала к нам?!

Все отвернулись от "гордячки".

- Тише, тише! Кто-то идет!

- Чудовище!

- Это ребенок.

- Какая разница?!

Все в страхе замерли, прикрывая бутоны. Неожиданно шаги стихли. Белокурый мальчуган пожирал глазами розовую траву, и бездна восхищения была в его взгляде.

- Миша! Ты где?

Ребенок сорвал несколько полевых цветов и побежал, радостно смеясь, к матери.

- Уф, - тяжело вздохнули гортензии, - не нас!

- Не нас! - Отозвались эхом оставшиеся цветы.

- А эти ничего не боятся, - желчно проговорили розы, кивая на странную траву, - у нас появились смельчаки. Ни чего, сейчас она нравится, а скоро мода пройдет и тогда эта чахлая травинка испугается всерьез.

Розовая трава, понуро опустив стебельки, роняла на землю капельки утренней росы. Цветы сжалились над ней и примолкли.

Заплетая ноги в черном плаще ночи, неслышно подошел вечер. Солнце оглянулось, уходя, озаряя все живое последним лучом. Он скользнул по горизонту, задевая небо и землю. И тут произошло чудо. Розовая трава ожила, заискрилась. Незаметные до сих пор бутоны раскрылись, как взрыв сверхновой, ослепляя радужной красотой обводов и линий. Гроздью драгоценных каменьев сверкнули лепестки. Но сказка длилась не долго. Солнце ушло. Бутоны розовой травы закрылись и исчезли. Чудо скончалось. Цветы вокруг, все еще заворожено и потрясенно молчали. А когда утром, в долгой борьбе, новый день вернул свои права и, уже в который раз, ожило все вокруг, садовник нашел розовую траву задушенной цветами. Поблекшие, сморщенные листья безжизненно стелились по земле, унеся в небытие тайну одинокой красоты.

 

НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ.

 

Мокрые, липкие комья грязного снега вылетали из-под колес. Рыжая, старенькая "копейка", утробно урча мотором, уверенно шла по трассе. Из старенького радио лилась приятная медленная мелодия. Человек за рулем, удерживая баранку одной рукой, покрутил настройку и из динамиков брызнул бравурный марш. Мужчина скривился и вернул предыдущую станцию. Сделав, что хотел он, улыбнулся и принялся отбивать медленный такт по колесу руля. Он посмотрел на километровые столбы, пролетающие в темноте зимнего вечера, по обочине дороги. Еще верст сорок, он будет дома и как обещал, успеет к новому году. Мужчина, внимательно глядя на заснеженную колею дороги, протянул руку и открыл бардачок. Покопавшись там немного, он извлек потрепанную фотографию и положил ее перед собой на панель. Со снимка на него смотрели, улыбаясь молодая, черноволосая девушка и вихрастый парнишка лет пяти. Человек, нащупав под тканью одежды объемный кошелек, с потаенной гордостью похлопал рукой по внутреннему карману куртки. Уходящий год прошел очень удачно, а будущий обещал быть еще лучше. Мужчина погладил рукой глянцевую поверхность снимка и вдруг почувствовал, как машину повело в сторону на немного подмерзшей к вечеру слякоти. Он подумал о том, что теперь сможет себе позволить сменить лысую уже зимнюю резину на новую и аккуратно повернув баранку, чтобы выровнять автомобиль, сбросил скорость. И тут фары выхватили из темноты одинокую, сгорбленную фигурку, голосующую на дороге. Человек выключил сцепление и начал притормаживать. До ближайшего жилья было никак не меньше с десяток километров, и оставить кого-то в предновогодний вечер мерзнуть на обочине дороги, он просто не мог. Машина остановилась в нескольких метрах от голосующего. Тот подхватил с земли объемный мешок и, шаркая валенками, подошел и открыл дверцу со стороны пассажира. В проеме, впустив холодный воздух в разогретый салон, появилось бородатое, добродушное лицо.

- Эта, земеля, подбрось, уважь старика!

- Садись, - пророкотал мужчина густым баритоном.

Старик, неопределенного возраста, в старой телогрейке и потрепанной шапке ушанке, забрался на переднее сиденье и, несколько раз крякнув, как утка, удобно устроился в салоне, закинув мешок назад. Мужчина покосился на поклажу попутчика.

- А это что у тебя, дед?

- Нешто не видишь? Гостинцы это семье. Завтра, то бишь аккурат тридцать первого дочка моя должна приехать с зятем.

Мужчина кивнул и протянул правую руку, глядя при этом на дорогу.

- Меня Яков Михайлович зовут, - солидно представился водитель, - а тебя?

- Кличут меня Семен Артемьевич.

Яков внимательнее вгляделся в бородатое лицо.

- Не Бузыкин ли?

Старик округлил глаза и приоткрыл удивленно рот.

- А отсель меня знаешь? Чай не артист, какой.

Мужчина, тихо двигая рукой баранку, улыбнулся.

- Да, видать, мы с тобой и вправду земляки. Слышал я о тебе. Ты, дед, в Прохоровке живешь?

- Да, - проговорил старик, удивляясь такой прозорливости собеседника.

- А я в Лукошкино, через реку, на том берегу. Веретеньев я.

Дед хлопнул узкой, морщинистой ладошкой себя по колену.

- Оно как выходит, соседушки мы прямо. Вот повезло, может до дому докатишь?

- Почему бы и нет, не чужие все же.

Старик вдруг хитро прищурился.

- А откудова о моей личности слыхал?

- Да уж слыхал. Говорят в войну ты героем был. Фрицев поубивал, не считано и два "Тигра" взорвал. И говорят строгий ты и хозяйственный, свинарник у тебя на загляденье всему району.

Старик задумчиво покивал, вспомнив войну, но это было так далеко и расплывчато в сознании, что он сразу подумал о другом.

- Да было дело, - проговорил дед и вдруг улыбнулся, - ты не думай, не жадный я. Просто люблю, чтоб все было по порядку и с растоновкой.

Оба посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись, понимая, что в деревне без хватки и смекалки не проживешь и еще более уважая собеседника за эту невысказанную мысль, пришедшую обоюдно в их головы.

Дорога пролетела незаметно, богато сдобренная разговорами, прибаутками и смехом. Через некоторое время фары выхватили из темноты знак, указывающий на Прохоровку и Яков, включив поворотник, свернул на проселочную, заснеженную дорогу. Машина, ревя мотором, с натугой прошла к виднеющимся вблизи избам, оставив по правую руку речку Полынку и огни соседнего Лукошкино. Автомобиль проехал чуть дальше и остановился, по указке старика у небольшого, но добротного бревенчатого дома, приветливо светящегося всеми четырьмя окнами в распогодившейся зимней темноте.

- Вот и прибыли, однако, - прокряхтел старик, доставая свою поклажу с заднего сиденья.

Он вдруг остановился и внимательно посмотрел на Якова.

- Ты это, милок, зайди-ка к нам.

- Э нет, - заартачился Яков, - как можно, меня жена ждет и сынишка.

- Жена говоришь. А сколько сынку, то?

- Пять. - Гордо улыбнулся отец.

Старик опять с хитрецой прищурился.

- Аль думаешь, я тать, какой, с жинкой да бутузом разлучать? Но, коль добро мне сделал, дай и тебя уважить. Чайку горячего погоняем, о жизни покалякаем, с бабкой своей познакомлю. Да и дом у тебя близехонько. Уважь старика.

Яков долго посмотрел через реку, где, на холмистом берегу, светились огоньками окна изб, улыбнулся и стукнул рукой по баранке.

- Ты, старик видать, так просто не отвяжешься...

Он опять глянул в сторону соседнего берега.

- Уболтал, пойдем, но на пять минуток.

Старик перекрестился.

- Да упаси Господь силой тебя держать. Чай не эти, не исламисты мы какие.

Яков заглушил мотор и мужчины выбрались из машины. Сразу, за высоким добротным забором, их встретил грозный лай, перемежавшийся нетерпеливым повизгиванием и поскуливанием. В доме хлопнула дверь. Было видно, что старика давно уже ждали.

- Это ты, Семен?

Женский голос был мелодичен и приятен на слух. Лицо старика по-детски расплылось в улыбке. Когда он ответил и калитка, визгливо скрипнув, распахнулась, Яков увидел добротно сбитую женщину лет пятидесяти в валенках, ватнике и шали, лицо которой заметно тронула старость, но, не смотря на это, сохранившее живость и еле уловимые намеки на то каким оно было ранее.

- Ой! - Всплеснула женщина руками. - Да ты с гостями.

Она замахала руками, которые казалось, никогда не оставались в покое и жили своей особенной жизнью, приглашая в дом.

- Не стойте, не стойте! Заходите. Устали с дороги. Самовар давно стынет.

Она сразу быстро ушла в дом, чтобы приготовить место для гостя, прикрикнув по дороге на рвущуюся с цепи большую рыжую собаку неизвестного рода и племени. Уже за большим обеденным столом, уставленным дымящимся самоваром, баранками, пряниками и другой снедью, старик познакомил гостя со свой половиной. Звали ее Мария Викторовна, урожденная Лучинина. Хозяйка разлила кипяток по чашкам и неприминула поведать о том, что ведет свой род от помещиков Лучининых, раскулаченных еще в революцию. В доме было хорошо и уютно. От большой, побеленной "голландки" в углу приятно пахло дымом и щами. В образовавшейся в разговоре паузе старик несколько раз крякнул, выразительно глядя на хозяйку. Руки той опять ожили, забегав по скатерти и через минуту на столе появилась литровая бутыль мутного первача. Яков немного поартачился, ссылаясь и на машину и на жену, но Семен Артемьевич, руководствуясь житейской мудростью и мужицкой логикой, быстро разбил все доводы гостя, который, к слову сказать, не очень и сопротивлялся. Первые сто грамм выпили, как водится, за знакомство. Потом пили за разное, спокойно и степенно обсуждая все самое интересное и нужное, что приходит на застолье в голову. Хозяйка потихоньку удалилась, занявшись бабьими делами, а мужики, щурясь от дыма папирос, говорили о жизни. Время, под уменьшающееся содержимое бутыли, летело незаметно. Голова Якова отежелевала все больше и больше, а по телу разливалась приятная истома и расслабленность. Ему было хорошо и спокойно, но дойдя до того состояния, когда нужно уже положить уставшую от мыслей голову на руки и уснуть Яков, решился все-таки уйти. Он немного разочаровано вздохнул.

- Хорошо у тебя Артемыч, но и честь надо знать. Пойду я.

Язык почему-то плохо слушался и немного заплетался. Семен не отговаривал гостя. Ему и самому было уже тяжело. Яков тепло распрощался с хозяевами и, одевшись, пошатываясь, ушел, провожаемый злобным лаем глупого пса. Он завел машину и, включив дальний свет, выехал на темную, спящую улицу. Машина несколько раз вильнула задом на подмороженной дороге, но водитель скинул скорость и дело пошло лучше. И на том берегу и на этом обе деревни уже спали, погруженные в непроглядную темень. «Копейка" подъехала к узкому, деревянному мосточку с низкими перилами. Яков вгляделся в дешевые наручные, механические часы которые показывали за полночь и, крякнув от досады, надавил посильнее на акселератор. Машину неожиданно крутануло на месте и вдруг бросило на перила ограждения. Раздался противный скрежет и треск дерева, а затем глухой, сильный удар, от которого мужчину подбросило на сиденье. Яков больно ударился головой о крышу и тупо уставился на круг руля не поняв еще, что произошло. Только когда ноги начали неметь от холодной воды, заливающей салон, мужчина отошел немного от шока и завертел в разные стороны головой, пытаясь понять, что происходит. Машина проломила лед и начала потихоньку уходить под воду посреди реки. Не успев еще толком даже испугаться, Яков дернул за ручку дверной защелки, но та вдруг отломившись, осталась у него в ладони. Яков сразу протрезвел и его лоб покрылся испариной. Он, зажав зачем-то в кулаке дверную ручку, перевалился на соседнее сиденье, подняв мокрые до колен ноги, и попытался открыть другую дверь. Та не поддалась. Вместе с холодной водой в салон пробрался страх, сжав ледяными обручами грудь человеку. Яков, уже не понимая, что делает безрезультатно ударил несколько раз ногами в водительскую дверь. Перед машины, утяжеленный мотором, нырнул в этот момент под воду. «Копейка" встала вертикально и быстро погрузилась в реку, выбросив только небольшой фонтанчик в безразличную тишину.

Машину нашли и достали только на следующий день ближе к вечеру. На берегу собрались обе деревни. Старики Бузыкины стояли, качая головами и вздыхая. Наконец Семен тихо сообщил супруге, что на все воля Божья и увел ее с холодного зимнего ветра. Люди причитали, многие плакали, когда посиневшее тело утопленника с зажатой в кулаке дверной ручкой положили на снег. Позже, понукаемые милицией и пожарными, обыватели, в конце концов, разошлись готовиться к встрече долгожданного Нового года. Только Веретеньева, Любовь Петровна, жена Якова еще долго стояла неподвижно на берегу молча, прижимая к себе сына. А вихрастый мальчишка, обхватив руками мать, неотрываясь, расширенными глазенками, смотрел на синее, с открытым ртом и выпученными глазами, лицо отца, осознавая своим детским умом, то, что в этот тихий, снежный вечер с ними случилось что-то очень, очень страшное.

 

ИИСУС ГРЯДЕТ.

 

В Москву, тихо ступая снежными подошвами, пришел ноябрь. Ветер еще шаловливо игрался, забытой кое-где дворниками, осенней листвой на промерзших до дна лужах. Днем пригревало солнце, растапливая редкий снег, но в самом воздухе, сером от смога, чувствовалась уже зима. Петр очень хорошо чувствовал зиму. Малорослый и худенький как подросток, неопределенных тридцати восьми лет, неряшливый и неопрятный как все бездомные, в заношенной до лоска телогрейке, дырявых безразмерных штанах, растоптанных рваных ботинках и непокрытой головой, являл собой приевшееся, никому не интересное, печальное зрелище. Он стоял посреди тротуара Костомаровского переулка, не боясь того, что прохожие могут задеть его или толкнуть, такого никогда не случалось, и задумчиво смотрел как дорожники, одетые в раскрасневшиеся от водки и работы лица, весело - с матом, беломорными перекурами и грызней, неизвестно за что бьют ломами дорогу, пытаясь отремонтировать трамвайные пути. Петр почему-то грустно вздохнул и аккуратно пригладил костлявыми ладошками непослушные, слежавшиеся от уличной пыли и по моечной грязи, длинные темные волосы, сразу спрятав руки в дырявые карманы бывших брюк. Он еще немного постоял у края тротуара, не решаясь в благоговейном трепете ступить на геометрически построенное поле брусчатки отмечающей пути, но, наконец, осторожно потрогав носком своего понурого ботинка, окоченевший асфальт торжественно ступил на него обеими ногами. Опасливо озираясь, Петр приблизился к загадочным параллельным железякам, так красиво блестящим на солнце, по которым еще недавно, с диким перезвоном, бегали еще более загадочные железные вагончики. Раскрасневшиеся от работы, папирос и мата люди не замечали вторжения. Они сбились в кучу и, отчаянно жестикулируя, обсуждали что-то очень важное. Только здоровенный детина с перекошенным от злости ртом, совсем рядом, продолжал мучить отбойным молотком блестящие железяки, пытаясь сорвать их с насиженного места. Петр тронул за рукав одного из рабочих. Тот, не глядя, выдернул руку, продолжая говорить. Петр опять потянул человека за одежду. И он все-таки обернулся.

- Чего тебе, чучело? - Гаркнул страшный, косматый человек в пластмассовой, красной кепочке, перекрывая своим рыком шум от электрического долота.

Петр очень сконфузился, оттого, что теперь на него смотрело такое множество разных глаз, но он должен был им это сказать. А как иначе? Если он этого не сделает, то кто? Кто откроет им их разные глаза. Они останутся в неведении. Это не правильно. Они должны знать. И Петр сказал им.

- Че! - Гаркнул страшный человек.

Петр вздохнул и сказал опять.

- Да говори ж ты громче, стручок недоразвитый! Ни фига же не слышно, чучело ты огородное!

Петр набрал в легкие побольше воздуха и закричал как раз в тот момент, когда молоток в руках рослого, вихрастого парня чихнул и замолк, чтобы тоже послушать.

- Иисус грядет!

В наступившей вдруг тишине рабочие непонимающе смотрели на бездомного. Петр совсем оробел, смутился, но вдруг поднял свои голубые детские глаза и заулыбался. Он понял, что так и нужно было делать. Нужно кричать. Кричать, чтобы услышали. Кричать, чтобы поняли. И он закричал. Заполошно, с визгливыми нотками в голосе.

- Иисус грядет!

- Вот урод чокнутый! - Очень тихо проговорил Страшный Человек, смачно сплюнув себе под ноги. - Чего ж ты людей-то пугаешь, вонючка болотная?!

Петр замолчал и виновато опустив глаза, поплелся к обочине, не обращая внимания на визг автомобильных тормозов и ругань из маленьких железных окошек. Он встал посреди тротуара и душераздирающе, со слезами в глазах закричал: - Иисус грядет!

- Грядет, грядет. - Услышал он вдруг рядом и радостно обернулся.

Маленький, плюгавенький человечек в дорогом твидовом пальто, остановившись подле него, размахнулся увесистой тростью и стукнул ею бродягу в лоб. Петр оторопело моргнул несколько раз. Почувствовал как по носу и щекам потекло что-то теплое, а когда ноги вдруг подогнулись, он мешковато плюхнулся на недружелюбно-холодный асфальт.

- Евреи вонючие! Жиды! Масоны! Иисус им опять понадобился!

Человечек неожиданно плюнул в лицо Петру и, развернувшись резво побежал по дальнейшим своим делам, помогая себе тросточкой. Бродяга вытер наотмашь, запачканное кровью и слюной лицо, и поднял грустные глаза к небу. Прямо над ним мерцала, незаметным при свете дня, неоном вывеска - «Интимный салон". Петр задумчиво посмотрел на ботинки и сапоги, огибающие его со всех сторон. Слово "интимный" он уже когда-то и где-то встречал. Это что-то сокровенное, тайное и личное, а салон - что такое салон? Может быть место, где можно личное хранить и раздавать людям, когда они приходят. Петр сразу поднялся и тяжело ступая начал спускаться по крутым, скользким ступеням во мрак полуподвального помещения.

Колокольчик на двери предупредительно звякнул, пропуская путника. Петр остановился и удивленно осмотрелся, остановив, наконец, взгляд на дебелой, полной продавщице, жующей жвачку и инфантильно глядящей на него.

- Ну, че вылупился? - Вдруг разлепила она мясистые, блестящие от чего-то кроваво-красного губы.

Петр зажмурился и задергался всем телом, как раненый в бою самолет.

- Так нельзя! Это плохо! Так нельзя! Это плохо! - Забубнил нищий. - Он же идет и царствие его.

Продавщица устало зевнула.

- Мотай отсюдова, дебил!

Петр, неожиданно для самого себя, подбежал к огромной женщине.

- Вы не понимаете! Царствие его грядет!

Она и правда не понимала. Она начала раздуваться, увеличиваться в размере и вширь, и в высь. Из ушей и ноздрей повалил пар. Рот вдруг стал огромным, черным туннелем и кто-то неожиданно включил у нее звук на всю мощность. Она обзывала бродягу и грозила ми-ли-ци-ей, но Петр испугался только ее. Он попятился и выскользнул за дверь, побежав, тяжело дыша, по длиной обледеневшей лестнице к свету.

Среди мелькающих подле него людей, Петр почувствовал себя лучше, но какая-то мысль никак не давала ему покоя. И, наконец, он понял, что его уже давно мучило. Он уверено пошел к дорожным рабочим. Когда бездомный был уже рядом, страшный человек обернулся и оскалил свои хищные зубы.

- Опять ты? Вали от сюда. Не мешай работать.

Петр остановился.

- Я просто сказать...

- Ну!

Петр искательно заглянул в глаза страшному человеку и попросил:

- Почините рельсы, Иисус грядет.

Человек махнул рукой и отвернулся, а вихрастый, крепкий парень подговорил свой отбойник, чтобы тот начал тарахтеть. Петр обижено всплеснул руками и подбежал к вихрастому, попытавшись заставить замолчать злобный молоток. Парень, улыбаясь, ударил бродягу кулаком в лоб. Петр попятился. Кто-то подставил ему подножку и засмеялся. Кто-то ударил сапогом по ребрам, потом еще раз и еще. Человек свернулся в клубок, как замерзающее животное и зажмурился, но вдруг сразу все прекратилось. Петр посмотрел сначала одним глазом, а затем и другим. Около его лица стояли черные, лакированные ботинки и синие брюки с красными лампасами. Чьи-то сильные руки перевернули Петра на спину, и он увидел перед собой усатое, большое лицо с грустными собачьими глазами на нем, поверх которых отливала на солнце золотом чудовищная двухголовая птица.

- Иисус грядет! - Прошептал разбитыми губами Петр и потерял сознание.

За толстыми известковыми стенами и прозрачным окном Петру было сложнее чувствовать зиму, но он не расстраивался. Ему понравилось здесь. Люди были похожи на ангелов в своих белых одеяниях и помогали таким как он. Один из них, бородатый и в больших роговых очках, несколько раз приходил к нему и даже расспрашивал о пришествии Спасителя. Он постоянно кивал и чтобы не забыть записывал все себе в маленький блокнотик. Петр был рад, что ему все-таки поверили. Грязная милицейская машина часто проезжала по Костомаровскому переулку и усатое лицо с собачьими, грустными глазами всегда внимательно смотрело по сторонам. Страшный человек тоже поверил и наконец-то починил рельсы, но Иисус, в ту зиму, так и не пришел в Москву.

 

ЛЖИВЫЙ МАЛЬЧИК.

 

- Спасибо! - Сказала женщина, захлопывая за собой дверцу попутки.

Машина медленно отъехала, разбрызгивая протекторами мокрый снег. Любовь Михайловна Зарубова поправила фиолетовый берет, плотнее запахнула осеннее, темно-коричневое пальто и огляделась. Выцветший за несколько десятилетий указатель "Сосновый бор", криво изогнулся в сторону грунтовой дороги, извилисто уходящей в глубину леса. В педагогическом училище она, конечно, мечтала о другом. Но в городских школах, где учителя брали по две, три ставки и работу на дом, не нашлось места молодой, неопытной выпускнице. Остался только "Сосновый бор» - интернат для трудных подростков. С чего-то надо было начинать.

И интернат вообще, и кабинет директрисы в частности, являл собой яркий пример пост советской депрессии. Что чувствовалось и в ржавой, скрипучей ограде, и в обшарпанных стенах, и в безвкусных обоях. Иванкова Наталья Федоровна-директор интерната, полная седеющая женщина, приняла Любу сразу. После получасовой беседы она осталась вполне удовлетворенной новой сотрудницей. Затем, пообещав позже познакомить Зарубову с коллективом, директриса вызвала Иван Иваныча Малышева, сухопарова старика-дворника, садовника и учителя труда в одном лице, попросив его проводить Любу до ее нового жилья. У Малышева были заняты только два последних урока и поэтому он любезно согласился. Уже через несколько минут он подвел девушку к домику, стоящему недалеко от еще четырех таких же.

- Здесь не многолюдно, - проговорил старик, ставя Любин маленький чемоданчик на крыльцо. - Около пятидесяти детей. Они живут вон там.

Иван Иванович показал рукой на пристройку к школьному корпусу.

- Дети конечно не подарок. У многих родители алкоголики, другие просто сироты. Я надеюсь, вы привыкните. Уйти-то никогда не поздно. Здесь еще четыре учителя кроме нас с вами. Вы с ними увидитесь. Ну а природа просто загляденье.

За разговором они зашли в дом. Люба обвела взглядом новое жилище. С каждой минутой ей все больше хотелось домой в мамину старую, уютную квартирку.

- Ничего, это не конец света, - заметил Любино настроение Малышев. - Я помогу вам с ремонтом.

Зарубова улыбнулась.

- Спасибо!

Она не привыкла сразу опускать руки и пасовать перед трудностями. А с частыми переездами родителей ей было не привыкать к новой обстановке и обстоятельствам.

- Вот и замечательно, - хмыкнул Иван Иванович, наверное, имея в виду тот факт, что новая учительница не бросилась вон с расширенными от испуга глазами и истеричными криками. - Извините, но меня ждут дела. Желаю удачи!

Осваивалась Люба довольно быстро и безболезненно. Она сразу получила второй "Б" класс и поддержку всего коллектива. Хотя, преподаватель русского языка и литературы Александра Федоровна с подозрением и настороженностью встретила новенькую, большей частью из-за восторженных взглядов своего сорокавосьмилетнего супруга-физкультурника Пашнова, очень интеллигентного и вежливого человека, которые тот украдкой бросал в сторону Зарубовой. С историком Ниной Вольф и географом Татьяной Самочадской, Люба сразу нашла общий язык. Ей были рады. Хотя классов было и не так уж много, всего семь, два из которых младших, учителя были перегружены работой, ведя по несколько предметов. Постепенно Люба должна была взять всех малышей на себя.

Как не готовилась девушка к первому рабочему дню, он прошел не так гладко, как хотелось-бы. Она вошла в класс, где ее встретили настороженные взгляды малышей.

- Здравствуйте дети!

Люба широко и располагающе улыбнулась.

- Меня зовут Зарубова Любовь Михайловна.

- Здравствуйте, - ответил нестройный хор голосов.

- А теперь давайте знакомиться.

Она села и придвинула к себе журнал успеваемости. Все размеренное течение урока рухнуло, когда Люба остановилась на фамилии Мальков. Ответа она не услышала и подняла глаза. Класс затих.

- Мальков, - повторила она, вглядываясь в детей.

- Его, что нет в классе?

- Тут он, - отозвался чей-то голос.

- Мальков, встань, пожалуйста.

Со второй парты поднялся кареглазый, вихрастый мальчишка. Люба сверилась с журналом.

- Егор, ты, почему молчишь? Что-то случилось?

Мальчик из-подлобья посмотрел на учителя.

- Да он просто дурак, - раздалась реплика с задней парты.

Люба поджала губы.

- Кто это сказал? Встань, пожалуйста.

Со своего места поднялся рыжий мальчуган.

- Кириленко я, - сразу назвался он.

- Миша Кириленко? - Уточнила Люба.

- Да.

- Ты знаешь, Миша, что оскорблять своих товарищей недостойно?

Егор озлобленно переводил взгляд с одного говорившего на другого.

- Тамбовский волк ему товарищ, - огрызнулся Миша. - Он врун и дурак.

- Неправда, - разлепил, наконец, губы Егор.

- Нет, правда, - вставила свое слово черноволосая, большеглазая девочка, сидящая недалеко от Егора. - Он страшный обманщик.

Михаил презрительно ухмыльнулся.

- Дурак и лгун, - повторил он свое резюме. - Расскажи лучше про свою собачку.

Все последующее произошло очень быстро. Егор в два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от обидчика и ударил того кулаком в живот. Миша согнулся пополам. Из его глаз брызнули слезы. Класс зашумел. Многие повскакивали со своих мест.

- Ну-ка прекратить! - Перекрывая шум, потребовала Люба.

Егор обернулся.

- Сядьте все немедленно! А ты, Мальков, подойди ко мне.

Егор неохотно подошел. Люба взяла его за руку и повела к дверям.

- Класс, повторяйте домашнее задание. Мы скоро вернемся.

- Опять к директору? - Буркнул Егор.

- Да, - отрезала Люба и они вышли.

В небольшом кабинете Натальи Федоровны, из-за начавшегося отопительного сезона, было немного душновато. Хозяйка кивнула Любе и посмотрела на мальчика.

- Что, Мальков, опять собака?

- Да, - тихо ответил Егор.

- Опять утверждаешь, что она существует?

- Да, - еще тише подтвердил мальчик.

- Ты понимаешь, что это уже переходит всякие границы? Фантазия тоже должна иметь предел!

Мальчик угрюмо теперь отмалчивался. Иванкова тяжело вздохнула.

- Ладно, подожди своего учителя снаружи.

Мальчик тихо вышел.

- Понимаете, Люба, - директриса задумчиво постучала карандашом по столу, - иллюзии этого ребенка приобретают гипертрофированный характер. И одной доверительной беседой директора с учеником положения не исправишь.

- Извините, - смутилась Люба.

- Ничего. Вы правильно сделали, что пришли. Егор всего три месяца у нас. Отца и мать лишили родительских прав. И, может быть, он просто нуждается в хорошем друге. Присмотритесь. Вам и карты в руки. Конечно, он фантазер, но ребенок хороший. Позаботьтесь о нем.

Люба кивнула.

На следующий день, в учительской, Зарубова осторожно подняла интересующую ее тему. Все сочувствовали Егору и советовали быть предельно внимательной к нему. Про собаку слышал каждый, но никто ее не видел. Только Малышев вспомнил, что недавно вечером наблюдал огромного, черного пса, но больше был уверен в том, что его подвели слабые уже, стариковские глаза. Люба попыталась сблизиться с мальчиком. Это ей не очень удалось. Когда она заговорила с ним, Егор только спросил: «Вы не верите мне?» Контакт не получился. С этой мыслью Люба провела остаток дня и с ней же уснула.

Проснулась она от яркого, ослепительного света, проникающего во все уголки дома, но когда сбросила с себя дрему, свечение уже исчезло. Девушка села в постели. Где-то рядом раздался резкий, хриплый лай. Люба вздрогнула и напряженно застыла, прислушиваясь. Лай повторился уже ближе. Поколебавшись минуту, Люба все же накинула на ночную сорочку пальто и вышла на крыльцо. Вокруг было темно и тихо. Она окинула взглядом чистое, звездное, морозное небо. Скользнула по верхушкам сосен и когда опустила глаза, то неожиданно встретилась, со смотрящими на нее, светящимися рубиновым отливом, звериными глазами, в паре десятков метров от себя. Девушка испугано вздрогнула.

- Рад приветствовать Вас!

Совершенно отчетливо слова в ее мозгу складывались во фразы.

- Не бойтесь, я не причиню Вам зла.

У Любы расширились глаза.

- Не может этого быть! - Поражено зашептала она.

Зверь приблизился. Девушка вскрикнула и скользнула в дом, закрыв сразу дверь на все засовы. В эту ночь она больше не уснула, прислушиваясь к каждому шороху снаружи. На следующий день Зарубова оставила после уроков Егора. Она нервно сплела пальцы, размышляя с чего же начать. И, наконец, решилась.

- Расскажи мне о своей собаке. Какая она, Егор?

Мальчик поднял на нее удивленные глаза.

- Большая и черная, - осторожно ответил он.

- Большая, черная, с горящими глазами, - задумчиво проговорила Люба, непроизвольно вздрогнув.

Ребенок заулыбался.

- Любовь Михайловна, вы зря их испугались. Они добрые.

У девушки мелькнула догадка. Она посмотрела в глаза мальчику и у нее похолодели руки. Ее догадка стала уже уверенностью. Он не лгал. Он знал все. А теперь стоял и улыбался. Женщину затрясло. От страха перед пережитым недавно, от того, что этот злой мальчишка не предупредил ее.

- Что ты улыбаешься?

Люба встала.

- Ты понимаешь, как это опасно?

- Но они не опасны, - попытался оправдаться Мальков.

- Кто они, черт возьми? - Голос девушки почти сорвался на крик.

Мальчик побледнел, попятился назад, затем развернулся и выскочил за дверь. Люба тяжело села.

- Что же я наделала?! - Она обхватила плечи руками, пытаясь успокоиться.

Следующие два дня ночью ничего не происходило. Люба попыталась еще раз поговорить с Егором, но он старательно избегал этого. На третью ночь опять появилось свечение. Как и в первый раз, оно быстро исчезло. Люба уже смелее вышла из дома.

- Не бойтесь, - опять возникли слова в ее голове. - Мы просто хотим поговорить.

- Ладно, - неуверенно проговорила девушка, силой воли справляясь с дрожью в голосе.

Она стала всматриваться в чащу леса, наконец, заметив две светящиеся точки, которые быстро приближались. Люба испугано попятилась назад. Глаза замерли на месте.

- Не бойтесь, я пойду медленнее.

Зарубова, с легким удивлением, отметила тот факт, что с ней разговаривает пресловутая собака. Так сказать плод воображения Малькова. Но для удивления, в ее сознании, осталось очень мало места. Происходящее все больше захватывало ее. Вдруг, покинув полог леса, под лунный свет вышли два силуэта.

- Это ты, Егор? - Озадачено спросила Люба.

- Да, Любовь Михайловна. А это, - он показал на собаку. - Мои друзья.

- Как это?

Вместо ответа собака вдруг распалась на несколько небольших, черных шаров.

- Приветствуем Вас! - Услышала Люба разнодискантные голоски.

Зарубова прикрыла глаза рукой.

- Или я брежу, или сплю, - прошептала она.

- Посмотрите, они такие смешные! - Услышала она голос Егора.

Женщина убрала руку. Перед ней опять сидела большая, черная собака.

- Извините, - заговорило существо. - Нам легче общаться с людьми, принимая какую-либо единичную, знакомую для них форму.

Все неловко замолчали. Егор грустно улыбнулся. Люба вдруг почувствовала, что-то неладное.

- Егор, иди ко мне! - Умоляюще, испугано попросила она.

- Любовь Михайловна, зачем вы так?!

Егор тяжело вздохнул, наконец, решившись.

- Вообще мы хотели, чтобы вы присоединились к нам.

Мальчик выжидающе замолчал. Люба попятилась.

- Вы подходите, вы восприимчивы и быстро учитесь. Это не мои слова, это говорят они.

- Не торопитесь, - услышала Зарубова голос собаки. - У вас еще много времени. Только оно одновременно безумно и управляемо во Вселенной. Оно даст Вам сделать окончательный выбор. Просто во многих людях присутствует большой потенциал и, в первую очередь, им нельзя терять его.

Люба с трудом поспевала за каруселью событий, но одно она поняла. Несмотря на близость собаки, девушка подошла к мальчику, пытаясь прижать его к себе.

- Егор, не ходи с ними! Останься здесь! - В отчаяние зашептала она.

Мальчик осторожно отстранил ее руку.

- Понимаете, если бы здесь были мои родители, - он немного запнулся. - Даже они не смогли бы меня удержать. Мир вокруг прекрасен и многообразен, Вселенная же во много раз больше.

Мальчик и девушка посмотрели друг другу в глаза.

- Я понимаю, - сказала Люба.

Егор улыбнулся.

- Извините, но нам пора, - послышался голос собаки.

Она распалась на небольшие, черные шары и тут же приняла свою прежнюю форму, смотря теперь уже в сторону леса. Мальчик с чувством сжал Любину руку.

- До встречи, - тихо проговорил он.

Собака и Егор бегом удалялись от Зарубовой, которая молча провожала их взглядом.

- Подумайте, - услышала она опять голос существа.

Через минуту два расплывчатых силуэта скрылись за деревьями. А еще чуть позже все вокруг озарилось слепящим, белым светом и яркая молния прочертила дугу в небо. Только сейчас нервное напряжение ушло, и Люба устало прислонилась к дверям своего домика. Она тоскливо посмотрела на далекие, подмигивающие ей, звезды и вдруг подумала о том, что же она скажет завтра в школе. Девушка поежилась и плотнее запахнула пальто. «А ничего", - решила она. - «Ничего и никогда, и никому она не расскажет. Никогда? А может..."

Люба улыбнулась.

"А может, только до тех пор, пока не придет время".

 

МУТАНТЫ.

 

Когда неожиданно завыла сирена, старик остановил жестом руки мальчика, который уже успел поднять смычек. Ребенок послушно опустил скрипку. Его бесформенная голова повернулась в сторону окна и тяжелый, неподвижный взгляд уперся в спину учителя, который шаркающей походкой подошел к массивной железной раме и приблизил морщинистую, почти лысую голову вплотную к толстым, грязным стеклам. Он положил свою узкую ладошку, покрытую ревматическими узлами, на прохладную поверхность метала, и тяжело вздохнул, всматриваясь слезящимися глазами в туманную мглу надвигающейся на разрушений город ночи. Сирена, наконец, смолкла. Учитель постоял еще минуту, встревожено следя за неясными одинокими силуэтами, мелькающими среди руин соседних домов и обернулся к ученику.

- На сегодня хватит, мой мальчик. - Он кивнул в сторону улицы, - первое предупреждение...

Ребенок разочаровано кивнул своей огромной головой. Аккуратно открыл потертый, старенький футляр. Осторожно и почти нежно провел ладонью по верхней еловой деке инструмента. Повторив указательным пальцем, очертание эфы он с сожалением, которое отразилось в колодцах его зрачков, положил в футляр скрипку и смычек. Затем неторопливо и обстоятельно закрыл замки несоразмерно длинными руками. Медленно поднял свое неказистое тело и застыл, глядя на учителя наивными, голубыми глазами. Старик подошел ближе, поправил на мальчике порванную в нескольких местах тканевую куртку и медленно, борясь со своими непослушными пальцами, застегнул ее на все пуговицы.

- Ну, вот ты и готов. - Старик улыбнулся, - пойдем, я открою тебе дверь.

Он, прикладывая заметное усилие, отомкнул массивный внутренний замок, отодвинул тяжелую щеколду и обернулся к ученику.

- Не забывай повторять гаммы, особенно в си-бемоле и поиграй пьесу, которую мы разучили сегодня.

Тонкие губы мальчика растянулись в улыбке, и он кивнул. Старик погладил ребенка по небольшим клочкам волос, оставшимся еще на покатой голове.

- Нигде не останавливайся! Беги сразу домой, мама будет волноваться.

Мальчик опять кивнул и шагнул к дверям, которые уже распахнул учитель, впустив в свое пустое, небольшое жилище порыв пронизывающе-холодного ветра. Старик, близоруко сощурив глаза, осмотрелся, вглядываясь в чернильные тени ближайших развалин и, тяжело вздохнув, легонько хлопнул ребенка по спине.

- Беги и смотри, не попади под дождь!

Он постоял еще некоторое время в дверном проеме, наблюдая как худенькая фигурка его ученика спешит пересечь открытое пространство городской площади, изрытой и изуродованной сейчас воронками от взрыва бомб, прижимая к себе скрипичный футляр. Когда мальчик скрылся за дальним углом полуразрушенного здания почты, старик еще раз осмотрел серое небо, затянутое свинцовыми тучами, поежился на ветру и тяжело вздохнув, захлопнул массивную, обитую стальными пластинами дверь.

Мальчик бежал тяжело и медленно, неуклюже переставляя косолапые, короткие ноги. Тени сгущались все больше и больше, но он хорошо знал дорогу и заблудиться не боялся. Темнота тоже не волновала его. Ребенок отлично видел, как и при свете дня, так и безлунной ночью. Хотя естественный спутник Земли он ни разу еще за свою короткую, десятилетнюю жизнь не наблюдал. После войны, которая произошла за долго до его рождения, радиоактивная пыль, висящая плотной вуалью в верхних слоях атмосферы, скрывала не только Луну, но и делала каждый прожитый день пасмурным, хмурым и безжизненным. Сейчас мальчик боялся только тех, кто может прятаться среди обломков разрушенного города. Мама часто рассказывала, как страшно оказаться ночью среди мертвых развалин мегаполиса, насколько ужасные и поразительные мутанты бродят по лабиринтам бывших улиц, которым лучше не попадаться на глаза. Он спешил сейчас, как мог. Вдруг вечернюю, напряженную тишину разорвал второй сигнал сирены. Мальчик вздрогнул, но не остановился, зная, что после третьего гудка ни какие отряды самообороны и спасателей уже не помогут ему. Ночью полноправными хозяевами города-призрака становились чудовища, не обремененные ни моралью, ни принципами.

Он обогнул высокое нагромождение развалин полностью разрушенного здания. Дом был уже совсем близко. Свернув за угол очередного безликого, серого строения смотрящего на маленького человека пустыми провалами окон, мальчик неожиданно запнулся и, уже теряя равновесие, крепче прижал к себе скрипичный футляр. Упал он на бок, больно ударившись ребрами о бетонные обломки. Сзади раздался довольный смешок. Ребенок съежился от страха и осторожно повернул голову, сразу облегчено вздохнув. Перед ним стояли всего лишь два подростка, примерно одного с ним возраста. Оба были одеты в серые, грязные куртки и бесформенные штаны. Их вполне можно было принять за близнецов в надвигающихся сумерках, если бы не разный цвет волос. У одного они были заметно светлее и как раз его рот кривился сейчас в ухмылке. Мальчик улыбнулся и попытался встать, но неожиданно получил сильный удар тяжелым ботинком в голову. Скрипка отлетела в сторону, а он сам на небольшой остов стены, возвышающийся утесом среди кирпичной и бетонной крошки. У него перехватило дыхание от боли, в голове странно гудело, в глазах мелькали светящиеся точки и, наконец, ребенок почувствовал солоноватый привкус на губах.

Тонкий рот ухмыляющегося мальчишки растянулся еще шире, и он весело посмотрел на товарища.

- Ты это видел?! Ты видел, как этот мутант умеет летать? - Он расхохотался, довольный своей шуткой.

Его спутник, темноволосый крепыш, смачно сплюнул сквозь зубы.

- Отец говорил мне, что эти чудовища еще и не то умеют, - он скептически оглядел жалкую фигурку уродливого подростка. - Но что-то я в этом сомневаюсь.

Светящиеся точки, наконец, исчезли и гудение в голове немного утихло, но зато мальчика начало подташнивать. Он осторожно приподнял большую голову и, помогая себе длинными руками оперся спиной об остатки стены. Ребенок удивлено посмотрел поочередно на своих обидчиков не понимая, почему они называют его мутантом и чудовищем. Они могут появиться позже, с третьим сигналом сирены и наступлением тьмы, но сейчас же их нет. Он опасливо огляделся, как будто в любую минуту из развалин должно было выпрыгнуть кошмарное создание с острыми, белыми клыками и безумным взглядом бешеного животного. Вместо этого мальчик заметил чуть в стороне свой скрипичный футляр. Нужно им сказать, что он человек, такой же, как и они, но он знал, что не сможет этого сделать. Он не разговаривал с рождения, и скрипка была сейчас важнее чего бы-то ни было. Не очень сознавая, что делает подросток, потянулся за своим инструментом. Светловолосый парень заметил и взгляд, и движение мутанта, с легкостью опередив его. Он схватил темный, небольшой футляр и отошел на шаг назад. Скрипач замер и только насторожено следил за ним взволнованными глазами. Мальчишка отступил еще на шаг и резко отомкнул замочки, прищурившись, посмотрев на своего товарища.

- Мой братец рассказывал, что однажды ночью они поймали монстра с громадным футляром от контрабаса, внутри которого нашли свежие человеческие органы...

Темноволосый крепыш фыркнул и подошел ближе, чтобы ни чего не пропустить. Подросток осторожно раскрыл створки, и дети разочаровано переглянулись.

- Это же просто скрипка, - немного удивленно заметил крепыш.

- Я и сам вижу, - огрызнулся его компаньон.

- Это еще ни чего не значит, - вдруг зло воскликнул он после непродолжительной паузы. - Эти твари очень изворотливы!

Парень с досадой отшвырнул от себя старенький футляр, который так подвел его и, схватив инструмент за гриф, размахнувшись, ударил им о ближайший угол стены. У скрипки, с сухим щелчком, треснул корпус и, переломившись пополам повис на струнах. Мальчишка раздраженно и принебрижительно бросил себе под ноги ненужную рухлядь. Затем зажал в кулаках смычек и резким движением переломил его об колено. Тут произошло то, чего ни кто из троих подростков не ожидал. У уродливого мальчугана расширились от ужаса глаза, его рот непроизвольно раскрылся и он вдруг закричал, первый раз в своей жизни. Закричал пронзительно и дико, вложив в свой крик всю обиду, разочарование, страх, боль и отчаяние.

В первые секунды дети, еще недавно издевавшиеся над странным сверстником, просто удивленно смотрели на свою жертву, но затем вдруг шеи у обоих конвульсивно задергались. Они одновременно заметили, что их головы как будто неожиданно сдавило железным обручем. А затем, в черепной коробке, начало расти что-то объемное и болезненное, расширяясь с каждым мгновением все больше и больше, что-то такое, что грозило просто разорваться внутри в любую минуту. Дети, жалобно подвывая мутанту, обхватив головы руками, упали на колени. Светловолосый ребенок, ни чего не видя и сходя с ума от боли, начал вдруг шарить вокруг себя руками. Наконец он нашел то, что искал. Его ладони сжали шершавый, ржавый железный прут и мальчик, пошатываясь, поднялся на ноги. Ни чего уже больше не понимая и ни о чем, не задумываясь, он поднял над головой свое оружие и сразу опустил его, целясь в ненавистный, кричащий рот уродливого мутанта. Крик скрипача оборвался сразу, но теперь уже закричал убийца. Чувствуя как у него на голове шевелятся волосы, он все поднимал и опускал железный, окровавленный прут. Занеся очередной раз над головой свое оружие, мальчишка вдруг остановился. Он, бешено вращая глазами, огляделся и, уронив палку, неожиданно прыгнул в надвигающуюся темноту развалин. Его товарищ, неотрывно глядя на изуродованное тело и разможеную голову, медленно убрал ладони от ушей, из которых тонкими струйками текла кровь. Его желудок спазматически сократился несколько раз и подростка вырвало прямо себе на колени. Несколько минут спустя, цепляясь рукой за стену ему удалось подняться. Взгляд мальчика, помимо воли, опять вернулся к расколотому лысому черепу, черным пятнам крови и кусочкам мозгов, обильно забрызгавшим все вокруг. Он схватился рукой за живот и его снова вырвало, только уже желудочной желчью. Юноша вытер грязным рукавом куртки слезящиеся глаза и блевотину с губ. Он развернулся, с трудом отведя взгляд от трупа, и пошатываясь, двинулся прочь. В эту минуту неожиданно завыла в третий раз сирена, заставив мальчика вздрогнуть и ускорить шаг. Перебравшись через кучу кирпича, мусора и поломанной мебели он испугано огляделся, а, оказавшись на открытом пространстве городской площади побежал. Ведь с третьим сигналом в свои права полновластно вступала ночь, выпуская из своего чрева невообразимо кошмарные порождения чудовищ и мутантов.

 

НУЛЕВОЙ ЗАКОН

 

С чего начать? Конечно с того, что мой боевой робот взбесился. Извините, культурные люди сначала представляются. Но, учитывая уровень стресса, который я испытываю последние два дня, покорно прошу простить меня. Может быть сейчас вам ни чего не скажет такое имя как Петров Сергей Иванович, но два года назад, по земному отсчету времени, оно было очень известно в связи с проектом «Возрождение». О нем – то вы уж конечно помните. Так вот я и есть тот самый Петров, тридцатилетний ксенобиолог, брюнет среднего роста с карими глазами. Не обремененный до сих пор семьей лейтенант Военно-Космических сил России, на коего родная держава и возложила миссию разведки нового мира, и который успешно с ней справлялся до выхода корабля на орбиту «Новой». Вот тогда все и пошло наперекосяк. Система безопасности корабля неожиданно отказала и огромный метеорит со всей дури врезался в правый борт, сразу выведя из строя главный двигатель. И откуда только взялся этот чертов булыжник?!

Но если задуматься неприятности начались еще на Терре и начались с того, что мне навязали это чудо техники РосОборонСтроя – роботопомошника РП-001.Каково а? Вы обратили внимание на цифровой код? Прямо Джеймс Бонд, какой-то! Но наши пилоты сразу смекнули, что количество нулей это просто попытки нашей оборонки изваять сей шедевр. И изваяли на мою голову! Просто какой – то «шишке» пришло на ум, что такой незаменимый помощник очень пригодится в дальней разведке. Что у него там замкнуло, я имею в виду робота, просто не представляю, но факт в том, что этот «терминатор» охотится на меня уже вторые сутки.

От этой мысли Сергей неуютно заерзал на влажной от ночной сырости траве и осторожно раздвинул руками огромные листья папоротника, за которым прятался. Конечно, это был не папоротник, точнее не совсем то растение, к которому мы все привыкли. На «Новой» все было почти идентично земному, но общий климат жарче и влажнее на сорок пять процентов, что и породило экземпляры иногда просто нереальных размеров. Животный мир почти не наблюдался, скорее всего, из-за аварийной посадки корабля. А то, что мельком успел заметить астронавт, находясь за пределами бронированной защиты крейсера, совсем не походило на милых и добродушных зверюшек, что в купе с охотящимся за ним роботом, заставляло Сергея всегда держать включенным датчик движения на безотказном АК-347. Два естественных спутника планеты давали очень хорошее освещение в ночное время суток, особенно находясь как сейчас в полнолунии, поэтому человеку не пришлось пользоваться «ночным видением» чтобы рассмотреть то, что происходило в двухсот пятидесяти метрах от него. А как раз там, у темной громадины корабля, ничего и не происходило вот уже три часа. Именно тогда РП-001 заехал внутрь крейсера и до сих пор не появлялся, заставляя лейтенанта Военно-Космических сил нервничать и теряться в догадках. Хотя на данный момент Сергей уже выдвинул почти окончательное предположение и сейчас просто его проверял. Судя по тому, что человек знал об этой модели, Роботу нужна была подзарядка гелиевых батарей. Минимальная восемь часов, максимальная двенадцать, в течение которых РП-001 не мог сам прервать процесс, автоматически дожидаясь минимально отведенного времени. И если дело обстоит именно так, то в ближайшие пол часа будет ясно - отправился робот проверить системы корабля, просканировать местность или просто прослушать свои любимые записи стального фолка, на что, все вместе взятое, требовалось ни как не больше трех часов. Сергей тяжело вздохнул, потер пальцами покрасневшие от недосыпания веки и тихо отполз за широкий ствол ближайшего дерева-великана. Прислонившись к нему спиной он проверил часы и чтобы скоротать оставшееся время, не уснув, продолжил свой внутренний монолог.

Конечно, дорогие мои, главные проблемы возникли еще задолго даже до появления проекта «Возрождение». И виной всему стало развитие цивилизации, а проект явился просто единственно логически обоснованным решением. Только не подумайте, что я жалею сейчас себя! Если уж посочувствовать так всему роду людскому. Земная атмосфера загрязнена к две тысячи восемьдесят второму году настолько, что человечество живет в сумраке. Вода ядовита. Континенты почти полностью превратились в пустыни. Большинство растений и животных вымерло, а те, что остались мутировали иногда в очень опасные виды. Периодически появляются новые вирусные штампы, что тоже не способствует развитию нашей популяции. Все винят двадцатый век с его бешеным развитием промышленности, полным отсутствием дальновидности, прозорливости и как ни странно совести. Но я скажу вам с полной ответственностью, что корень нужно искать еще глубже. Например, в средних веках. Именно тогда был сделан выбор между психикой и разумом. Именно тогда Святая Инквизиция, вооружившись истиной верой и «Молотом ведьм» прошлась огнем, и мечем по так называемым еретикам, людям с паронормальными способностями – экстрасенсам, телепатам, левитаторам и другими. Уничтожались не только сами обвиняемые, но и их семьи. Такого холокоста не знал даже двадцатый век. Тогда даже сам разум, то есть научное развитие мысли, выжило с трудом. Кстати, единственными духовными потомками тех самых «еретиков» являются творческие люди – писатели, поэты, музыканты, художники, - психические выродки возможного могущества разума, инвалиды в создании и проецировании образов. Хотя, может быть, и альтернативная ветвь развития. Это уже как кому нравится. Одним словом мы получили то, что имеем на данный момент. И как ни крути, а имеем мы на данный момент свихнувшегося робота.

Сергей ухмыльнулся, проверив при этом время и датчик движения. Затем он устроился поудобнее в выпирающих из земли корнях и, с удовольствием, зевнул.

- И все-таки, - проговорил лейтенант вслух, закрывая глаза, - когда я доберусь до того, кто загружал в эту чокнутую жестянку законы робототехники, я его прикончу!

Проснулся Сергей неожиданно быстро, оттого, что в его руках нудно вибрировал автомат, предупреждая об опасности. Человек, усилием воли, удержал свое тело на месте, не поддаваясь непреодолимому желанию бежать отсюда без оглядки. Он медленно приоткрыл глаза и осторожно отключил датчик движения на АК-347, пытаясь осмотреться одними глазами. Солнце, только выглянув из-за горизонта, уже палило немилосердно. От пропитавшегося за ночь влагой грязного комбинезона лейтенанта шел пар. В лесу было тихо и безмолвно, но буквально в каждой частичке неподвижного воздуха витало ощущение опасности и опасности очень близкой. Сергей мысленно чертыхнулся. РП-001 в очередной раз выследил его и почти застал врасплох. Где-то поблизости еле различимо слышалось тихое гудение мини-генератора и шорох соприкасающихся механизмов. Человек медленно начал подгребать к себе сучки, землю и прелые листья, пытаясь укрыть этим мусором свое тело. Затем он подтянул к себе, заранее приготовленные, листья местного папоротника и укрылся ими с головой. Ничего не было видно, и дышать становилось все труднее, но лейтенант готов был сейчас выдержать любые неудобства лишь бы остаться в живых. Такой метод пассивной обороны хорошо оправдал себя за последние дни, так как любые попытки нападения не привели ни к каким результатам. Броня РП-001 выдерживала даже разрывные патроны. Сергей мог попытаться замкнуть электрические цепи, но для этого нужно было или вступить в открытое противоборство, что было глупо, либо сделать это с помощью воды, которую он так и не нашел поблизости, а то что оставалось в его фляге было необходимо ему самому. Так же можно было бы повредить жесткий диск мощными магнитами, которыми лейтенант как-то не удосужился запастись. Поэтому оставался только один выход – пробраться на корабль и с помощью главного компьютера отключить робота. Сделать это было очень сложно, так как крейсер стоял на открытом пространстве, а самыми действенными методами обороны являлись сейчас – быстрое передвижение зигзагами, при визуальном контакте, чтобы сбить с толку систему наведения РП-001 и элементарная игра в прятки, которая позволяет дурить инфракрасные датчики. Чем сейчас и занимался Сергей.

Трех метровая громадина робота выкатилась из-за ближайшего дерева. Гусеницы проскрежетали по корням пугающе близко. Человек, боясь пошевелиться, затаил дыхание под ворохом листьев. На расстоянии вытянутой руки РП-001 сканировал местность. Тихо жужжал датчик обнаружения. Сергей до боли в пальцах стиснул автомат и закрыл глаза, пытаясь сейчас даже ни о чем не думать. Казалось, что робот стоит рядом уже целую вечность, хотя прошло не более минуты. Наконец треки гусениц титанового гиганта заработали вновь. Машина медленно двинулась. Объехала несколько деревьев и скрылась в сумраке чащи, ломая на своем пути маленькие деревца и сучья. Сергей сразу скинул с себя листья, вдыхая свежий воздух полной грудью. Он сел, привалившись спиной к стволу дерева, и принялся разминать затекшие от перенапряжения мышцы рук и ног. Когда он уже мог подняться, лейтенант вдруг уловил еле заметное движение, но не на земле, а в кроне большого лиственного дерева, метрах в тридцати от себя. Сергей осторожно встал, не отрывая взгляда от возможного источника новой опасности. Планета дала знать о себе, как всегда в очень не подходящий момент. Видимо у местных тварей уже потускнели впечатления об аварийной посадке крейсера, и они решили все-таки выяснить, что же за экзотическая снедь бродит тут одна одинешенька. Минуту спустя листва дрогнула и серая, четырехметровая тень в грациозном прыжке переместилась на соседнее дерево. Дуло АК-347 повторило движение твари, но лейтенант решил пока не стрелять. Не хватало еще, чтобы РП-001 примчался посмотреть на то, что тут происходит. Он не мог отъехать очень уж далеко. И тут спасительная мысль, которая почему-то не пришла ему в голову раньше, молнией пронизала все серые клеточки мозга Сергея. Ему все-таки удалось обвести вокруг пальца эту неугомонную консервную банку. Сейчас между ним и кораблем никого не было. Лейтенант развернулся и побежал в сторону своего единственного спасения. Спрыгнув на землю, следом за ним скользнула серая тварь.

Сергей бежал так, как никогда в жизни не бегал. Он даже не чувствовал веса автомата. Стена леса осталась за спиной, когда человек услышал позади себя разъяренный визг. Он обернулся и похолодел. Такого кошмарного существа он не видел даже в своих самых ужасных снах. Животное было полностью безволосым, покрытое только серой морщинистой кожей. Красные, глубоко посаженые глазки злобно сверкали на вытянутом черепе. Пасть, как будто в предвкушении скорой добычи, немного приоткрылась, позволяя хорошо рассмотреть кошмарный набор клыков и длинные жвала, венчающие массивные челюсти. Страшнее всего являлось то, что существо неумолимо и быстро сокращало между ними дистанцию. Корабль был уже рядом, но Сергей понял, что не успеет укрыться в его чреве. Нужно дать бой и сделать это немедленно. И как раз в этот момент входной люк Крейсера вдруг открылся, а секунду спустя в проеме появился РП-001. Свои руки-клешни он плотно прижимал к блестящему на солнце туловищу. Дула пулеметов ПТК-20, покоящиеся горизонтально на платформах-плечах смотрели точно в грудь человеку. Он даже не удивился, продолжая по инерции переставлять ноги. Просто РП-001 лучше просчитал ситуацию, и сейчас из нее нужно было срочно найти выход. Посреди плоской головы машины мерцал красный глазок зрительного фотоэлемента. Сергей чувствовал, как сзади горят красным огнем глаза зверя, которому осталось не более двух прыжков для успешного завершения охоты. Робот щелкнул затворами ПТК-20 и в этот момент человек бросил свое тело вперед. Развернувшись в падении, лейтенант нажал на гашетку АК-347. Дуло автомата изрыгнуло пламя, остановив взметнувшееся в последнем прыжке кошмарное создание. В тоже мгновение тишину разорвало еще раз, только теперь пулеметным стока-то со стороны корабля. На землю зверь упал разорванным на несколько кусков. Человек катастрофически медленно попытался навести автомат на РП-001. В конце он услышал почему-то только легкий хлопок. После этого сознание Петрова Сергея Ивановича провалилось в черную пустоту.

Открыв глаза, Сергей понял, что находится внутри корабля. Он удобно полулежал на своем пилотском кресле, спинка которого была опущена почти горизонтально. Из стен и потолка лился мягкий, галагеновый свет.

- Просто кошмарный сон от переизбытка холестерина и переутомления!

Пробормотал лейтенант и попытался сесть. Но даже с третьей попытки это ему не удалось. Было очень похоже на то, что общей анемией не затронуты только голосовые связки, зрительные нервы и слуховой аппарат. Сергей тихо, устало и разочаровано застонал. На его глаза навернулись слезы обиды и жалости к себе.

- Такая подготовительная работа! Столько труда, ума и денег вложено в «Возрождение»! И все погибнет из-за свихнувшегося робота! Это просто несправедливо!

- Извините, командор, но Вы не правы,- раздался неожиданно металлический голос.

РП-001 подъехал к пилотскому креслу неслышно и сейчас всей своей трехметровой громадиной навис над человеком. Сергей смог только слегка оскалиться, видимо пытаясь изобразить улыбку.

- Что ты еще задумал, РП? Не проще было бы меня сразу убить? И в чем это я, черт возьми, не прав?

- Вы ошибаетесь, считая, что проекту «Возрождение» угрожает опасность и не правы в том, что я пытаюсь уничтожить Вас.

Сергей чуть не задохнулся от возмущения и негодования.

- Ты больше двух дней охотился за мной, пытаясь убить!

- Командор, если бы я принял решение ликвидировать Вас, то сделал бы это в течение первых десяти секунд.

Человек озадачено посмотрел на робота. По крайней мере, он сомневался, что РП-001 вдруг научился лгать. Лейтенант с трудом взял себя в руки.

- Может быть, напомнить тебе последние события? Ровно через двенадцать часов после аварийного приземления ты попытался отстранить меня от управления ремонтными работами. Когда я оказал сопротивление и спасся бегством, ты организовал мое преследование, как я думаю с целью нейтрализовать меня. Я логично все излагаю?

Робот склонил голову на бок, совсем как человек.

- С Вашей точки зрения все выглядит вполне логично, но моей главной задачей было спасение проекта «Возрождение».

Сергей устало вздохнул.

- Причем здесь проект?! Ты нарушил главный закон робототехники – «робот не может действием или бездействием нанести вред человеку»!

- Во-первых, это не главный закон, а первый. Во-вторых второй и третий законы – «робот обязан выполнять распоряжения человека, если они не противоречат Первому закону», «робот обязан защищать себя, если это не противоречит Первому и Второму закону» - нарушены не были. А в-третьих, я был вынужден следовать Главному закону робототехники.

Человек недоуменно округлил глаза.

- И что же это за Главный закон, позволь тебя спросить?

- Командор Вы не должны спрашивать у меня разрешение для того чтобы задать вопрос. Это Ваше право.

Сергей закатил глаза.

- Хорошо! Я хочу услышать ответ.

- Нулевой закон гласит «Робот не может действием или бездействием нанести вред человечеству».

Лейтенант удивлено поджал губы.

- Да, что-то такое я слышал, но при чем тут «вред человечеству»? По-моему этот самый вред наносишь ты.

- Перед вылетом моя база данных получила строгие и точные инструкции по этому поводу. В течение четырех с половиной лет, которые потребуются Вам на планетарную разведку и последующее возвращение, на Терре должна произойти глобальная катастрофа. Комета Сойфера врежется в землю. Техническими и военными средствами, в ближайшем будущем, предотвратить это не возможно. Подготовить и запустить новые межзвездные корабли крейсерского типа за отпущенный промежуток времени не представляется реальным. Человеческая популяция, так же как животный и растительный мир, будут уничтожены с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента. Поэтому и были возложены большие надежды на проект «Возрождение». Поэтому, следуя предписаниям, мною была организована поломка двигателя, отстранение Вас от ремонтных работ и последующая изоляция.

Сергей нахмурился.

- И все же я не вижу в твоих действиях логики. Как я могу спасти человечество, застряв на этой планете?

- Вы не сможете спасти человечество, оно будет уничтожено с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента. Но Вы можете возродить человечество здесь, на «Новой».

Сергей усмехнулся.

- Насколько я знаю, для продления рода нужны, как минимум, двое – мужчина и женщина и даже в этом случае их потомки должны скрещиваться с другими особями для генетического выживания.

- Вы совершенно правы командор. Еще в семидесятых годах двадцать первого века были проведены глубокие исследования по данному вопросу. Нестеров Иван Михайлович произвел революционный прорыв в генной инженерии и клонировании. Он доказал, что у искусственно воспроизведенного поколения возможно включение программы мутирующего или иными словами эволюционирующего генома, который будет видоизменяться автоматически в каждой новой особи. Но только в наше время эти разработки удалось успешно завершить. Одним словом, на «Новой» будет необходимо создание всего одного клона женской особи из Ваших стволовых клеток. И это совершенно не будет угрожать будущей популяции последующей генетической деградацией.

Лейтенант задумчиво, до этого момента, изучая потолок, медленно перевел взгляд на робота.

- И все же эта ситуация ни как не укладывается у меня в голове.

- Я понимаю,- из левого механизма-руки РП-001 выдвинулся стальной десятисантиметровый шприц и аккуратно воткнулся в предплечье лейтенанта,- у Вас будет время обдумать все выше изложенные мною факты. Вы так же можете не волноваться за исход намечающейся операции. На корабле имеются в наличии все необходимые технологии, материалы и конечно аппаратура. Я только прошу Вас отнестись к миссии с пониманием и оказывать мне полное содействие.

Уже угасающим сознанием Сергей вдруг с удивлением уловил, странно веселую для бесстрастного робота, последнюю фразу РП-001:

- И создал тогда Бог Еву, из ребра Адамова. И возрадовался Он… Не правда ли интересная мысль?

 

СОТРУДНИК СМЕРТИ.

 

Ракитов, невысокий, полненький, смуглый человек, с темными жидкими волосами, зачесанными на бок, чтобы скрыть залысину, в недорогом сером костюме и потертым кожаным портфелем под мышкой, был очень похож на бухгалтера. Андрей Иванович Ракитов и был бухгалтером, в обычной, ни чем не примечательной московской частной фирме «Стройсервис». Он всегда был исполнителен, покладист, спокоен, тих и незаметен. Еще Ракитов был очень боязливым человеком. Он боялся всего: свою маму, переходить дорогу в неположенном месте, визита к стоматологу, собак – маленьких и больших, жары и холода, своего начальника и конечно ответственности. Наверное, поэтому в свои тридцать четыре года Ракитов так и не подыскал себе спутницу жизни. Но в данный момент это было неважно. Неважно потому, что Андрей Иванович стоял сейчас, обильно обливаясь потом, у дверей невропатолога в своей районной поликлинике. Он поправил полосатый галстук, вытер платком лоб и еще раз посмотрел на табличку немного криво прибитую к дверям. Там за последнюю минуту ни чего не изменилось. Выпуклые черные буквы сообщали, что за дверью находится Тихонов Петр Александрович, невропатолог. Ракитов переложил несколько раз свой потертый портфель из одной руки в другую и, наконец решившись, толкнул дверь. Она жалобно скрипнула и закрылась уже за маленьким человеком.

Тихонов, высокий представительный мужчина, с копной седеющих волос на голове, в чистеньком белом халате являл собой яркий пример современного, довольного собой врача. Он сдвинул очки в роговой оправе на кончик носа.

- Проходите, - сердечно попросил Петр Александрович, - присаживайтесь.

Ракитов неуверенно присел на краешек предложенного стула, положив портфель себе на колени. Он затравлено огляделся, хотя в предметах, находящихся в кабинете (стульях, столе, заваленном бумагами, шкафу и настольной лампе), не было ни чего страшного. Просто Андрей Иванович патологически боялся всех врачей. Теперь вы, наверное, понимаете, что привести его в этот кабинет могла только серьезная причина. А если говорить проще, наш бухгалтер настолько чего-то испугался, что визит к психиатру показался ему меньшим злом.

- Что же у вас стряслось? – Доктор всепрощающе улыбнулся.

- Что? – вздрогнул Ракитов. – Извините.

- Что вас привело сюда? – Тихонов опять улыбнулся.

- Смерть! – Пробормотал бухгалтер.

- Что?

- Я говорю смерть меня сюда привела.

- Чья смерть? – Не понял врач.

- Ничья. Она общая. Ходит, бродит сама по себе, появляется где хочет.

- Значит вас привела Смерть, - уточнил Петр Александрович.

- Нет не она, а некоторые обстоятельства, связанные с ней.

- И какие? Позвольте узнать.

- Она несколько раз являлась ко мне. Я подумал, что это случайно и скоро прекратится, но она приходит и приходит. Она очень мешает мне жить!

Тихонов почесал карандашом за ухом.

- Ну со Смертью это наверное всегда так. Это даже очень на нее похоже – мешать всем жить.

- Вы думаете, доктор?!

- Я уверен в этом. И давно у вас…, ну эти встречи?

- Последний месяц. Сегодня утром было в четвертый раз.

Тихонов, мило улыбаясь, проверил зрачки больного. Они были в норме.

- Рассказывайте, - проговорил врач, - я внимательно вас слушаю.

Он попросил пациента положить ногу на ногу и провел тест на рефлексы. Нога, после удара молоточка, дернулась.

- Так вот, - продолжил Ракитов, - сижу я, значит, на кухне, пью свой утренний кофе…

- Прикоснитесь пальцем к носу, - попросил Тихонов.

Андрей Иванович прекрасно справился со своей задачей, не переставая говорить.

- … и тут звонок в дверь. Открываю, а там она!

- Кто она? – Спросил Петр Александрович, упустив немного нить рассказа. – Да, и пройдитесь по прямой от стола к двери, а потом обратно.

- Да, конечно. Вы спросили кто она? Конечно же Смерть!

- А как вы это определили? – Засомневался Тихонов, глядя как Андрей Иванович координировано шествует к столу.

- Ну, Смерть есть Смерть, - бухгалтер сел на стул и неуверенно почесал затылок, - она приходит к вам и вы просто знаете, что это она.

- Понятно, - констатировал врач.

Ему и правда было уже все понятно.

- Я пропишу вам успокоительное. На работу не ходите, я выпишу вам больничный. Полежите дома, отдохните, побольше спите и все образуется.

Глаза Ракитова округлились. Он разнервничался.

- Вы так ничего и не поняли! Она обещала придти за мной завтра утром! Понимаете, утром, в последний раз!

- Я понимаю, - доктор улыбнулся, - вот у вас все и прекратится.

Андрей Иванович громко расхохотался.

- Конечно прекратится! Все прекратится и навсегда! А я не хочу! – Он возбужденно вскочил со стула.

- Я обману ее! Конечно обману! – Ракитов застонал. – Эх, если бы Смерть спала хоть иногда! Она всегда и всюду успевает, потому что никогда не спит. Но я все равно обману ее!

Андрей Иванович, вдруг схватил портфель в руки и не попрощавшись выбежал за дверь. Тихонов тяжело вздохнул, покачал удрученно головой и нажал на кнопку вызова следующего пациента.

Спустя час, в своей однокомнатной квартирке по улице Героев Панфиловцев, Ракитов развил бурную деятельность. Он достал из-под кровати небольшой черный чемодан, вытер с него пыль и принялся укладывать вещи. Бухгалтер бросил в него смену белья и еще один серый костюм. Зубная щетка и бритва упали на дно чемодана вслед за костюмом. Андрей Иванович огляделся, проверяя не забыл ли чего, пощупал внутренний карман пиджака и, удовлетворенно вздохнул, почувствовав пальцами бумажник с накопленными сбережениями на ниве бухгалтерского поприща, и билетом до Петербурга. Человек еще раз оглядел свою скудно меблированную комнату и выскочил за дверь.

На вечерний экспресс Андрей Иванович чуть не опоздал. Перед самым отправлением он отыскал свой вагон, показал билет проводнику и, истекая крупными каплями пота, взгромоздился на тамбурную площадку. В своем купе Ракитов оказался совершенно одинок. Но это его даже устраивало больше, чем шумное и назойливое общество соседей. Андрей Иванович закинул чемодан под сиденье, сам же удобно устроился подле окна. Он достал платок, безвкусно расшитый его горячо любимой мамочкой и вытер им лицо.

- Ну, вот и все, - тихо проговорил Ракитов, - теперь Смерть с ног собьется, разыскивая меня. Какой же я молодец!

Бухгалтер похлопал себя по округлому брюшку, глядя как перрон Ленинградского вокзала остается позади. Электровоз протяжно прогудел и начал набирать скорость.

В Питер Ракитов прибыл утром. Десять минут спустя он вышел на привокзальную площадь, залитую теплом и ярким светом летнего солнышка. Бухгалтер огляделся и немного поморщился от нахлынувших на него звуков и запахов. Андрей Иванович всегда неуютно себя чувствовал в местах большого скопления народа. Чуть поодаль он увидел свободную скамейку. Ракитов подошел и сел, поставив чемодан рядом. Он расстегнул пиджак и ослабил узел галстука. Андрея Ивановича переполняло чувство полнейшего и безоговорочного счастья. Обратный билет он смог достать только на два дня вперед и сейчас Ракитов раздумывал чем бы занять себя до этого времени. Каменные и чугунные львы, раздвижные мосты, дворцы Петергофа манили Ракитова необычайно, что наверное и повлияло в какой то степени на выбор конечного пункта назначения его бегства. Бухгалтер блаженно потянулся и, улыбаясь взглянул прищуренным глазом на солнце. Из-за этого он не сразу заметил девушку, присевшую рядом с ним на скамейку. Она являла собой само совершенство. Черные бархатистые волосы падали ей на плечи. Немного раскосые, с грустной поволокой глаза смотрели на мужчину не мигая. Она вдруг улыбнулась Ракитову, обнажив белизну ровных зубов.

- Приветик! – Девушка как старому знакомому кивнула головой. – Какой сегодня прекрасный день! Кстати, меня радует, что не пришлось вас долго искать. Люблю пунктуальных людей.

Только сейчас Ракитов разглядел соседку и открыл было рот пытаясь, что-то сказать, но сразу его захлопнул, подавившись от волнения слюной. Девушка же разложила какие-то бумаги, неизвестно откуда появившиеся, у себя на коленях.

- Все верно, десять тридцать четыре – встреча с Ракитовым А. И.

- Но!!! – Андрей Иванович быстро и обильно покрылся холодной испариной и начал заикаться. – Как вы здесь оказались?

- Так как и вы, на поезде. Знаете иногда люблю потолкаться среди людей. Очень познавательно.

- То есть, - бухгалтер на секунду замялся, - я хотел спросить почему?

- Как, почему?! – Девушка склонилась к бумагам. – Вот у меня записано – Петербург, 10.34 утра, вторая крайняя лавка с левой стороны привокзальной площади.

- О, Господи!

Ракитов вскочил на ноги, явно намереваясь убежать. Лицо женщины неприятно скривилось. Дернув мужчину за рукав, она усадила Ракитова на место.

- Стыдно! – Раздраженно прошипела Смерть. – Стыдно с вашей стороны вести себя как ребенок. Только они от меня вечно бегают. Вы же взрослый человек, солидный, честный и отлично понимаете, что не сбежите от меня.

Ракитову вдруг показалось, что на него повесили пудовые гири. Он весь обмяк, как-то сразу смирившись со своей судьбой. Смерть погладила его по голове.

- Вот и замечательно! Давайте поскорее с этим покончим, а то у меня еще двадцать миллионов свиданий сегодня.

Ракитов вдруг увидел лазейку, шанс один из тысячи избежать полного забвения. Человек ссутулился еще больше и подобострастно улыбнулся.

- Я вдруг подумал, что у вас наверняка есть какая либо вакантная должность. Ну, например предвозвестник, писарь, я даже согласен на поломойку!

Смерть задумчиво поджала губы.

- Вообще-то очень многие обращаются ко мне с такого рода просьбами, но не все годятся для такой работы.

У бухгалтера захватило дух. Смерть оглядела его с головы до ног.

- Но вы подходите, - она достала из воздуха шариковую ручку, - давайте займемся бумагами.

В далекой Мексиканской деревушке, скрытой от цивилизации горами Сьерра-Невады, жизнь текла своим размеренным, накатанным ходом. Из крайней хижины на улицу вышел, держа в руках ведро с помоями, высокий, пожилой, загорелый мужчина в расшитом бисером пончо и широкополой шляпе. Он вылил помои в канаву и только сейчас заметил сидящего на прутьях ограды большого, черного ворона. Оба настороженно посмотрели друг на друга. Птица противно каркнула, затем еще раз и еще. Мужчина в пончо грязно выругался и швырнул в птицу камнем. Булыжник пролетел мимо, но ворон все равно решил убраться подальше. Свое дело он уже сделал. Он перелетел на ближайшее дерево и поправил перышки правого крыла.

- Да, - задумчиво проговорила птица сама себе, - собачья все-таки работа. Летаешь тут, каркаешь, а в тебя еще и камнями швыряются!

Он посмотрел как мужчина перекрестился и сплюнул.

- Но, с другой стороны, это не то, что сидеть с утра до ночи в бухгалтерии. Свежий воздух, новые места, новые люди каждый день. Такая работа тоже имеет свои плюсы. Надо еще радоваться, что не попал в ад. Там страшно и не уютно. Да и в раю не сахар. Хорошо до омерзения. К тому же хозяйка могла меня сделать меня водопадом или рекой, как Ванютина из Нижнего Новгорода. Течешь из века в век, а в тебе люди тонут!

Птица внутренне содрогнулась, но сразу расправила крылья и довольная каркнула. Недавно Смерть пообещала превратить Ракитова в торнадо. Работаешь раз в год. Свободный вихревой график. Ворон расправил крылья и взлетел, направляясь в соседнюю деревушку. Он уже почти не жалел об утраченном, таком родном и знакомом человеческом теле. И к тому же должность предвозвестника Смерти ничем не хуже бухгалтерского учета.

 

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УМЕЛ ЛЕТАТЬ.

 

Семен Семенович Ортемьев, невысокий, лысоватый субъект, в помятом, сером костюме, очень торопился на работу. Вы знаете, что такое торопиться на работу в Москве? Нет? Ну, это же очень просто. Сначала вы попадаете в переполненный, такими же спешащими людьми, как вы, троллейбус, в который вам не хочется попадать. Потом вы оказываетесь в ещё более переполненной подземке, в которой вам, уж совершенно нет желания оказываться. Потом вы выплевываетесь оттуда, такой же помятый, как ваша одежда и ни на что не годный, по крайней мере, до конца рабочего дня. В конце концов, если вам повезет, вы благополучно доберётесь до своего рабочего места пешком. В общем день начинается с борьбы. Очень даже в духе каменного века, не правда ли?

Семен Семёнычу в это утро не повезло. Он уже влился в нужный ему поток, молчаливых сограждан, когда его неожиданно нагло обокрали.

Скажите мне, как обычно начинает свой день человек? Пожрать? Верно, обычно до этого ещё играют с ручкой бочка, спуская воду и разглядывают себя в зеркале, как будто давно не виделись. Некоторые начинают день с физзарядки или с водных процедур, но встречаются ещё такие недалёкие типы, которые начинают день с мелкого воровства чужих портфелей. Недалёкие потому, что уже даже статистикой доказано то, что граждане носят скудные денежные запасы чаще всего во внутренних карманах верхней одежды. Так что карманничество более прогрессивно.

Одним словом, Петя Иванов, начал свой день именно так. Да, наш Петя был такой - молодой, тупой, энергичный – в общем ученик старших классов школы №347. Я не хочу ничего плохого сказать об этой достопочтенной школе, но мальчик был именно оттуда.

Так вот, Петя Иванов, дефилировал, заметая следы, между невозмутимых прохожих, в направлении известном только ему одному. А, Ортемьев открывал рот, пытаясь крикнуть – «помогите». Но Семён Семёныч не мог даже прошептать своей коронной фразы, потому что появился спаситель его имущества. Да, да, не удивляйтесь. Этот герой выглядел не совсем по-геройски. Худой, прыщавый юнец, в очках с короткой стрижкой ёжиком. Вы наверно слышали утверждение насчёт того, что героями не рождаются, ими становятся. Так что, скорее всего, это правда.

И тут, наш герой, полетел вслед за похитителем. Полетел в прямом смысле этого слова. Сантиметрах в двадцати над тротуаром. Сограждане, я бы даже сказал россияне, озабоченно расступались, оберегая свои лакированные туфли. Я вам не вру! Если бы помнил как, перекрестился бы. Рыжеволосый юнец и правда летел.

Петя Иванов обернулся несколько раз и его ещё недоразвитая психика не выдержала этого зрелища. Он остановился, зажмурился и присел. Не берусь гадать, что он собирался делать в этой позе, потому что Петя начал просто повизгивать. Наш герой подлетел, выхватил у запуганного подростка, портфель и стукнув им Иванова по голове, наверное в воспитательных целях, вернулся к Семён Семёнычу. Ортемьев что-то не членораздельно промычал и с опаской взял в руки источник всех своих утренних бед.

Рыжеволосый герой схватил ладонь Семён Семёныча и начал трясти, мило при этом улыбаясь. От рукопожатия Ортемьева трясонуло, как током. Секунду спустя, сфокусировав свой взгляд, он понял, что рыжеволосый, что-то ему говорит.

- Этот прекрасный дар изменит вашу жизнь! Изменит к лучшему!

Он высвободил свою руку и улыбаясь, исчез в толпе. Обретя способность двигаться, Ортемьев побежал в противоположную сторону.

Довольно быстро, минуты через три, к месту происшествия подъехала (по вызову о летающем человеке) грязная, разноцветная милицейская машина. Петя Иванов услышал вой сирены и, совсем потеряв ориентацию, пополз к проезжей части. Секунду спустя школьник решил добровольно сдаться в руки правосудия, прося немедленно увезти его из этого страшного места. Блюстители порядка были приятно удивлены таким оборотом дела.

В это время, Семён Семёныч, удалялся всё дальше и дальше по Ленинскому проспекту, буксуя в плотном кольце прохожих. Он никак не мог развить нужной ему скорости. И тут Ортемьев, первый раз в своей жизни, взлетел. Да, взлетел, поднялся в воздух, воспарил, называйте это как хотите. Повисел он в воздухе, где-то на уровне рекламных щитов, минуты две, не меньше. Ортемьев просто опешил, в общем-то как и люди, спешащие в низу. Наконец, взяв себя в руки, Семён Семёныч опустился на землю и, избегая удивлённых взглядов, бросился к ближайшей подворотне, обхватив, в ужасе, руками голову.

Некоторые добросердечные граждане, которые еще остались среди нас, вызывали в этот день милицию, пожарную охрану и скорую помощь, по крайней мере, в три точки своего чудного града. Устав наконец-то бороться со своим «даром», Ортемьев позвонил из телефона автомата на службу и сославшись на неожиданную, тяжелую болезнь, выпросил небольшой отпуск, за свой счет. Через сорок минут Семен Семеныч был уже дома, в своей невзрачной однокомнатной, холостяцкой квартире на Цветном бульваре.

День прошел у Ортемьева плохо. Можно сказать в борьбе за гравитацию. К вечеру, изнуренный этой борьбой, он решил заняться поисками информации о своем странном феномене. Эта попытка не увенчалась успехом. Так же как и попытка добыть искомое в районной библиотеке. Итогом явилось только то, что Семен Семеныч еще раз порадовал праздно шатающуюся публику своими способностями. (Кстати, подробное описание этих случаев вы можете обнаружить на страницах бульварной прессы. Правительством, как всегда, эта информация умалчивается). У Ортемьева остался один шанс – это «Ленинка», точнее Государственная библиотека им. Ленина.

Ранним утром следующего дня он уже был там. (Получение читательского билета уже не составляет большой проблемы). По дороге, Ортемьев не доставил ни кому радости лицезреть себя парящим. Он уже сносно научился контролировать свои способности. В общем-то это было просто, хочешь – взлетаешь, не хочешь – не взлетаешь. Главное в том, что не так просто управлять этим «хочешь», «не хочешь». В «Ленинке» он обрел свой рай! Не бойтесь, он не умер. Просто Ортемьев напал на «золотую жилу» информации. Здесь было все; от посещения Земли пришельцами, до гадания по руке. Семен Семеныч начал скрупулезно отделять зерна от плевел.

Только начав изыскания, он сразу обнаружил дату первого полета человека без видимых приспособлений. В 1493 году некий Морис Конор взлетел над самым большим сараем одного маленького шотландского селения под названием Нортвил. Закончил он плачевно. Местное духовенство обвинило его в пособничестве дьяволу и четвертовало. Позже левитаторам везло лишь в том, что их, довольно быстро, сжигали, если только это можно назвать везением. Ортемьев вдруг вспомнил, как сказал тогда рыжий юнец: «Это прекрасный дар»!

- Да уж! – Фыркнул Ортемьев.

Рыжий, мягко говоря, покривил душой.

Устав от ужасов средневековья, Семен Семеныч перешел на научные интерпретации феномена. Наиболее исчерпывающей, как ему показалось, была работа доктора Бернарда джи Олмера и Отиса Крафта, написанная в соавторстве, в 1922 году. Ортемьев прочитал ее один раз, затем второй и понял только одну вещь, что если он обратится за помощью к врачам и ученым, то проведет остаток жизни в роли подопытного кролика. Такая перспектива Ортемьева не устраивала. Оба доктора, довольно путано, излагали свои взгляды на феномен. Особенно трудные места у них, чаще всего, объяснялись не совсем изученной, психической деятельностью головного мозга. Тяжело вздохнув, Ортемьев откинул от себя научный труд.

Чтобы немного отдохнуть и расслабиться, он взял со стола томик «Легенды и сказания древности» С. Я. Ошилашвили. Особенно Семен Семеныча заинтересовала вторая легенда о развлечении богов, в частности Шумерских. «Как развлекаются боги»? – Резонно спросите вы. Ну конечно, всяческими кровавыми ристалищами, заведением внебрачных детей и распитием амброзии. Но Шумерские боги, а точнее Омирис, развлекаются еще тем, что проникают в человека и устраивают показательные выступления, наподобие прохождения сквозь стены, или хождения по горячим углям, сдвигания взглядом предметов и, конечно левитации. Уже в те годы человек отделывался, после всего этого, самое малое, изгнанием в какую-нибудь пустынную местность. Да, боги всегда были эгоистами. Кстати, самый хороший пример таких случаев это некий Назаретянин, дурачивший своими выходками пол Палестины, пока за него не взялись правоохранительные органы. Но самое интересное было в том, что этот лоботряс Омирис мог переходить в другого человека через физический контакт, если его протеже, сделает этому человеку, что-то доброе от всего сердца. Так что эти разгуливания божеств имели еще и воспитательные цели.

- Вот, черт! – Ортемьев почесал свою залысину. – Да, переходить, переходить…

Он вспомнил ток, пробежавший по его спинному мозгу при рукопожатии. Семен Семеныч, в радостном экстазе, постучал себя по лбу костяшками пальцев.

- Эй, Омирис, ты здесь?

Человек сгреб в охапку всю литературу, занимающую его столик, и перенес библиотекарше, подозрительно на него смотрящей. Не попрощавшись, он выбежал из здания. Уже на улице Ортемьев задумчиво остановился. Очень уж многое говорило за божественную версию. Семен Семеныч решил для начала использовать этот шанс, а если не получится, придется обратиться к науке.

- Значит возьмемся за добрые дела! – Улыбнулся, сам себе, Ортемьев.

Взялся он за них с остервенением. Семен Семеныч, почти насильно, переводил старушек через дорогу. Пытался помогать инвалидам, которые, чаще всего, отбивались от него костылями. В минуты отчаяния он даже озеленял город. И самое страшное заключалось в том, что все это было напрасно. Его расчетливый альтруизм не приносил ни каких плодов, кроме разочарования.

Две недели отпуска, выпрошенные у начальства, подходили к концу, а ни каких сдвигов даже не предвиделось. Ортемьев впал в глубочайшую депрессию. И теперь уже это чувство выгнало, в очередной раз, нашего левитатора на вечерние просторы Москвы.

Он бесцельно бродил по пустынным улочкам какой-то рабочей окраины, не задумываясь о том, как туда попал, пиная жестяные пробки от пивных бутылок и пустые спичечные коробки. Ортемьев уже не пугал своими полетами, итак запуганных реформами соотечественников. Он научился полностью контролировать себя, хотя это ему давалось с большим трудом. Семен Семеныч, все еще понуро, разглядывал мыски своих ботинок, когда вдруг, в каких-то трех метрах от себя, услышал визг автомобильных тормозов. Он поднял голову и тут все потекло, как в замедленной киносъемке. Говорят так иногда бывает.

Старушка еще не успела ступить на проезжую часть дороги, а ее внук, сорванец лет семи, уже смотрел, заворожено приоткрыв рот, на большую темную машину, несущуюся прямо на него. Ортемьев, не раздумывая, бросился к ребенку. Если бы он бежал, то никогда не успел бы вовремя. Он, не сознавая, что делает, полетел и выхватил мальчика из-под колес. Черное чудовище, вынырнувшее из сгущающихся сумерек, мгновенно исчезло в них. Ортемьев поставил ребенка подле явно подслеповатой старушки. Та плакала, не в силах произнести ни слова. А, все еще державший мальчика за руку человек, содрогнулся. Он испытал это второй раз в жизни – холодный, искрящийся ток, пробежавший по его позвонкам. Ребенок удивленно отшатнулся от Ортемьева, явно почувствовав тоже самое. Семен Семеныч чуть не задохнулся от радости, поняв наконец, что произошло. Он обнял старушку и закричав: «Получилось! Получилось!», - бросился бежать прочь от удивленного маленького мальчика и его заплаканной бабки.

Семен Семеныч был счастлив. Он вернулся к своей привычной наземной жизни. Подслеповатая бабушка, через каждые пять шагов, целовала внука в макушку. А мальчик, довольно улыбаясь, парил над землей, в надвигающейся темноте. И тут вдруг я подумал о том, что сколько же времени понадобится семилетнему сорванцу на то, чтобы совершить по настоящему доброе дело? Наверное лет двести. Конечно, если только Омирису не надоест раньше, его беспокойное, озорное пристанище.

 

ВАСИЛИЙ

 

Эдуард Васильевич Максимкин взъерошил у себя на голове волосы, напряженно обдумывая смысловое окончание новой оды. Произошло так, что оно не очень вязалось со смысловым началом. Максимкин тяжело вздохнул.

Дело в том, что этот, не женатый и не молодой уже человек, сорока трех лет от роду, с добрыми, немного на выкате глазами и крючковатым носом, был поэтом. В самом хорошем смысле этого слова. И вся его беда была лишь в том, что даже сам Максимкин не поставил бы и ломаного гроша, из своей скудной зарплаты дворника, на себя, как на многообещающего стихотворца. Но все-таки надо отдать Эдуарду Васильевичу должное. Он каждый день пытался исправить положение вещей, вдохновенно переводя огромное количество бумаги, которую добывал где попало, и остервенело стуча по клавишам старой, разваливающейся печатной машинки. Но не смотря на все его старания результат неизменно был плачевным. Редакции упорно отмалчивались и рукописи не возвращали. Дело, с самого начала, не двигалось с мертвой точки. И он бы наверное давно все это бросил, но так как Максимкин, к радости всезнающих соседских старушек, не баловал себя никакими успокоительно – спиртосодержащими средствами, никто не чинил ему никаких препятствий в творчестве, наоборот подбадривая легендой о том, что в их доме проживает известный поэт. Самому Эдуарду Васильевичу занятие его, как и легенды, нравилось, поэтому он продолжал истязать печатным словом себя и редакторов.

Наконец, когда Максимкин пришел к нелицеприятному выводу о том, что оду придется переделывать, он откинул шариковую ручку, потер ладонями уставшие глаза и только сейчас заметил, что за окном восходит солнце, ознаменовывая тем самым факт начала нового трудового дня. Этому факту Эдуард Васильевич не очень обрадовался. Он зевнул и потянулся во всю длину своего неказистого, костлявого тела. В этот момент во входную дверь его однокомнатного жилища раздался звонок. От неожиданности Максимкин вздрогнул, но подтянув старое, грязноватое трико и подавив свои природные страхи, отправился выяснять, кого же принесла нелегкая в такую рань. Открыв дверь, Эдуард Васильевич увидел, что нелегкая принесла какое-то странное и если учесть, что могла иметь место мутация, подозрительно маленьких размеров существо.

- Здравствуйте! – Вдруг проявило инициативу существо. – С прискорбием могу сообщить, что я потерялся.

- Мне очень жаль, - рассеяно пролепетал Максимкин, не очень соображая, что говорит, - но причем тут я в пять часов утра?

- А почему бы и нет? Первый этаж, дверь прямо. – Проявило безмерную наглость и убийственную логику нахальное существо.

После этого оно протиснулось в небольшой, захламленный ненужными никому и никогда вещами, коридорчик. Максимкин открыл было рот намереваясь, скорее всего, выгнать беспардонного гостя, но любопытство, свойственное любому из нас, возобладало и он просто молча закрыл дверь.

Только теперь человек критически рассмотрел создание. Оно было примерно полуметрового роста, мохнатое и хвостатое, с маленькими умными глазками, а в довершение всего прочего оно совершенно не выдерживало критических взглядов. Говорящий зверек смутился.

- Вообще-то мы обычно темной расцветки, но я альбинос. Надеюсь вам известно, что это такое?

Не дожидаясь ответа существо вдруг трагично шмыгнуло розовым носиком.

- Можно я у вас поживу?

И он важной косолапой походкой направился в комнату. Догнал его Максимкин уже на кухне, застав гостя уже почти полностью залезшим в духовку. Секунду спустя оно кряхтя вылезло оттуда.

- Как все запущено! – Проговорило оно, отряхиваясь, - Но ничего, все в этой жизни поправимо, так же как в следующей! – С философским видом закончил свою речь альбинос.

В этот момент, Максимкин испугавшись, вдруг подумал о том, что существо могло сбежать из какой-нибудь секретной лаборатории и он решил быть неумолимым.

- Я не знаю кто вы и откуда взялись…

- А я бы вам и не сказал.

Эдуард Васильевич проигнорировал этот выпад.

- Но мне скоро на работу и я бы…

- На какую работу?

- Ну…, - Максимкин смутился.

- Скажите, скажите, - продолжало существо.

- Подметать улицы.

Обладатель степени бакалавра юриспруденции, отпрыск кандидата наук по биологии и известной, по крайней мере в областном центре, пианистки, смутился еще больше.

Существо грустно покачало головой.

- Это занятие не для вас.

- Откуда вы знаете? – Скептически поинтересовался Максимкин.

- Я многое знаю, но давайте не будем заострять на этом внимание. Лучше займемся вашими «Лилиями с шипами».

Максимкин аж подпрыгнул на месте.

- Откуда вы знаете, что я сейчас пишу?

- Ну вот опять – «откуда я знаю?». Мы же договаривались не заострять на этом внимание. Ну так как? Приступим к оде. С работы вас из-за одного дня не выгонят, зато какое духовное наслаждение вы можете доставить сами себе. А?!

Максимкин задумчиво почесал переносицу длинным указательным пальцем.

- А вы в стихосложении, что-нибудь смыслите? – Засомневался поэт.

- Увидите. Если нет, то подмести за кем-то мусор вы еще успеете.

Эдуард Васильевич больше не колебался.

- Ладно, я согласен.

- Кстати, меня зовут Вася, - решило представиться существо.

- Вася, так Вася. А меня…

- Я знаю, как вас зовут.

Сейчас Максимкин только развел руками.

- И на счет того, что я откуда-то сбежал, не беспокойтесь, - уже через плечо бросил Вася, направляясь в комнату, - если кто и будет меня искать, так это родители, а они у меня не злые, хотя и строгие. Вам ничего не будет…, наверное.

- Боже мой! – Сокрушенно прошептал Эдуард Васильевич, но отступать было уже поздно и он пошел вслед за гостем.

Уже через час Максимкин убедился в том, что Вася разбирается в поэзии намного лучше, чем это можно было представить по его внешнему виду. На работу он так и не пошел, проведя весь день в обществе своего нового друга, авторучки и кипы бумаг. Уснул Максимкин уже за полночь, окончательно сморенный инсинуациями Васи по поводу отличия между понятиями «помпезный» и «величественный». Вася не обиделся. Он постелил себе коридорный коврик в духовке, предварительно почистив и то, и другое. А немного погодя благополучно отошел в мир сновидений.

Со стороны улицы нещадно колотили в стекло окна Максимкина. Эдуард Васильевич, еще плохо соображая, что делает, спустил свои костлявые, волосатые ноги с постели и подошел к окну. Совладав с защелкой Максимкин удостоился чести лицезреть небритую физиономию молодого еще субъекта. Максимкин улыбнулся.

- А это ты, Андрюша!

Субъект кивнул вихрастой головой.

- Василич, дай червонец взаймы!

- А что случилось? – Учтиво поинтересовался поэт.

- Депрессия у меня! Ни как не подберу нужный аккорд.

- А…, - протянул Максимкин и отошел от окна.

Как творческий человек он всегда сочувствовал родственным душам. Небритый воспитанник профтехучилища, стоявший под окном, являлся, по мнению Максимкина, неплохим гитаристом и он всегда был рад помочь барду и морально и материально. Хотя давая в долг никогда потом не видел своих денег.

Покопавшись в одном из своих укромных местечек, Максимкин извлек мятую купюру и подошел обратно, к окну. Когда вихрастый бард протянул руку, его неожиданно дернул за штанину невысокий паренек. Андрей мгновенно помрачнев, обернулся.

- Ну чего тебе?

- Андрюша, может ты знаешь где мой большой, полосатый мячик?

Андрюша и так не очень часто обращал внимание на своего младшего брата, а сейчас он и подавно не хотел тратить свое депрессионное время в пустую.

- Отвяжись от меня, - процедил сквозь зубы бард, - а то я тебе уши оторву и выброшу на помойку!

Мальчик обернулся к своему товарищу, стоявшему неподалеку и спокойно прокомментировал:

- Вот видишь? Я же говорил, что он не знает где мячик.

Андрюша, в это время, выхватил мятую бумажку из рук Максимкина и исчез. Эдуард Васильевич прикрыл окно, только сокрушенно покачав головой.

- Вася! – Позвал он, соображая в это время, не зовет ли он плод своего воображения.

Никто ему не ответил. После минутного раздумья Максимкин решил заняться поисками своего друга, придя к выводу, что это была все таки не галлюцинация. Раздавшийся секунду спустя звонок в дверь не застал, проснувшегося Максимкина врасплох. Улыбаясь он пошел отпирать замки.

- Вы еще и улыбаетесь, Максимкин?!

На пороге стоял Иван Николаевич Озерцовский, глава всего коммунального хозяйства квартала.

- Проходите, - смущенно предложил Максимкин, раздумывая почему же он не должен был улыбаться.

- Я вот, сам лично, - заговорил опять Озерцовский, теребя в руках потертую, кожаную кепку, - решил зайти к вам, узнать, что случилось, а вы…!

- А, что я? – Занял оборонительную позицию Эдуард Васильевич, - приболел я, пропустил день, завтра же выйду.

Озерцовский нахмурился.

- Да вы, батенька, и в правду приболели. Вас пять дней уже видно не было. Что доктора говорят-то?

Максимкина покрыла обильная, холодная испарина. Он открыл рот, намереваясь, что-то сказать. Закрыл его. Промычал, что-то не членораздельное и собравшись наконец с силами выдворил озадаченного Озерцовского, пообещав, как выздоровеет, появиться на своем рабочем месте.

- Вася! – Заорал Максимкин, как только входная дверь захлопнулась. – Василий, вылазь подлец!

Эдуард Васильевич методично обшарил холодильник, газовую плиту, шифоньер и кухонный стол, в поисках загадочного существа. Но того не оказалось даже в таких потаенных местах как, например полупустое мусорное ведро. Наконец поняв тщетность своих усилий, Максимкин обескуражено рухнул в кресло. Его, все еще, рыщущий взгляд скользнул по письменному столу и он дрожащей рукой схватил листок бумаги с незнакомым ему почерком.

- «Дорогой, Максимкин! Меня, наконец, нашли родители. Ты так сладко спал, что я не решился тебя будить. Более того, я взял на себя труд, дать тебе выспаться…»

- Но не пять же дней! – Проворчал поэт.

- «…Извини, что я проявил самодеятельность, отправив твои «Лилии с шипами» в редакцию твоего любимого, многообещающего журнала. Я надеюсь твою оду оценят по достоинству. Прости, если что-то было не так. Вася».

Размазав несколько букв, с лица Максимкина скатилась скупая слеза. Он и не подозревал, что за день можно так привязаться к какому-нибудь существу, особенно такому наглому и беспардонному, как Вася.

Ближе к обеду в дверь опять позвонили. Максимкин, почему-то предчувствуя самое худшее, наспех накинул халат и тяжелой походкой пошел открывать. Предчувствие его не обмануло. На пороге стоял, глупо улыбаясь, его товарищ по работе, слесарь Палыч, невысокий, лысоватый тип в помятой, засаленной робе.

- Ну, что Эдик, приболел значит?

- Да, немного, - Максимкин почувствовал, как приятное тепло разливается в его душе оттого, что его помнят и справляются о самочувствии.

- Меня Озерцовский прислал. – Продолжил Палыч.

Максимкин помрачнел.

- Он просил дословно передать то, что, - от мысленного напряжения лоб слесаря прорезали морщины, - если ты завтра не возьмешь в руки метлу, то можешь и дальше заниматься бумагомарательством и вообще катится ко всем чертям!

Максимкин остолбенел.

- Да, чуть не забыл.

Палыч вытащил из кармана помятую газету, открывая на всеобщее обозрение полоски грязи под ногтями, и протянул поэту. Максимкин автоматически взял ее. Рот Палыча осклабился в ухмылке.

- Мы здорово повеселились! – Он заговорщицки кивнул в сторону газеты.

- Ну ладно, выздоравливай. – Палыч развернулся и, не подавая руки, скрылся из вида.

Максимкин, все еще стоя у закрытой двери, развернул страницы. Он сразу увидел большие буквы заголовка «Лилии с шипами» и ниже, мелким шрифтом – проба пера. Он прочитал первые несколько строк своей оды и откинул газету в сторону. Его тело безвольно сползло на пол, а глаза начали слезиться. Каждое слово, каждая буква выглядели безжизненно, сюжет казался наигранным и глупым. Все было не так как в черновике, ярко и желанно. И если говорят, что каждое произведение это дитя своего творца, то в этот день на свет появилось чудовище. Максимкин грустно покачал головой.

- Хватит, напробовались!

Вечером, после долгой душевной борьбы, Максимкин решил появиться на глаза людям. И борьба и появление были вызваны необходимостью. В скромном жилище Максимкина подошли к концу запасы хлеба.

В привычной близости от дома, на обшарпанной тысячью задниц, лавочке уже успели примостить свои старческие мощи местные сплетницы – тетя Валя, тетя Галя и тетя Варя.

Максимкин боязливо, но вежливо поздоровался. Мгновенно наступила гробовая тишина. От чего старушки стали намного симпатичнее. Не смотря на это поэт постарался, как можно скорее миновать мертвую зону неодобрения.

На обратном пути, после того как Максимкин посетил местный пункт реализации злаковой продукции, одна лишь тетя Валя смущенно потеребила свой цветастый платочек, но присутствие подружек удержало ее от какого бы ни было общения с неудавшимся стихотворцем.

Максимкин, уже дома, запершись на все засовы устало повалился в кресло. Не дав ему расслабиться в стекло окна осторожно кто-то постучал. Эдуард Васильевич открыл окно. Переминаясь с ноги на ногу внизу стоял небритый бард.

- Андрюша! – Искренне обрадовался Максимкин.

- Я это, Василич…, должок за мной.

Отведя глаза в сторону, Андрюша положил в руку Максимкина мятую бумажку. Рот Эдуарда Васильевича изогнулся в горькой гримасе.

- Но, Андрюша, если тебе нужно, можно не отдавать! Я подожду.

- Ничего мне не нужно! – Раздраженно отозвался подросток и исчез в сгущающихся сумерках.

Максимкин закрыл окно и вспомнил, что у него припрятана поллитровка на всякий, подобного рода, случай. И сейчас она была бы очень даже кстати.

С каждой впитанной в себя каплей алкоголя Эдуард Васильевич мрачнел все больше и больше. После четвертой рюмки он уверенно, хоть и пошатываясь, поднялся на ноги. Довольно быстро он нашел прочную веревку, наспех смастерил петлю и пододвинув табурет, привязал ее к люстре. Затем одним, решительным движением Эдуард Васильевич накинул петлю себе на шею.

- А мыло ты конечно забыл?

Раздался сзади, до боли знакомый голос.

- Это просто не гигиенично заниматься самоубийством с грязной веревкой!

Максимкин попытался развернуться. В поле его зрения попал Вася, сидящий на полу и внимательно наблюдающий за разворачивающимися событиями. Поэт, что-то невразумительно промычал, теряя равновесие. Табурет вылетел у него из-под ног. Максимкин хрипя и цепляясь руками за веревку повис в воздухе. Секунду спустя, люстра, вместе с человеком и большим куском штукатурки, рухнула на пол.

Альбинос подошел ближе. Максимкин, постанывая стащил с себя тяжелую люстру. Весь в известке, с покрасневшим лицом и тяжело дыша, поэт приподнялся на одном локте.

- Вася! Откуда ты взялся на мою голову?

- Да просто мимо шел, - обиделось существо, - дай, думаю, зайду, навещу друга.

- Больше никогда, ничего, никуда не отсылай и не помогай никому!

- Ты на счет своей оды? Ее напечатали?

- Да, напечатали. Это просто ужасно! Это теперь мой личный кошмар!

- А мне понравилось! – Вася был искренним. – А на завистников ты не обращай внимания, их пруд пруди, этих завистников!

- Боже мой!

Максимкин начал тихонько подвывать. Существо вскочило на ноги.

- Эдуард, мне в голову пришла замечательная мысль, а не заняться ли нам хоровым пением? У тебя просто неплохо получается.

Максимкин завыл еще громче, а Вася, присев на корточки и умиленно улыбаясь, с интересом слушал своего нового друга.

 

ПЕСКИ ПЛАНЕТЫ НОМЕР ПЯТЬ.

 

- Боже мой, один песок! Вся планета – одна большая песочница. – Сокрушенно покачал головой Стрелецкий.

- Могло быть и хуже, - буркнул Полански, который, огромной ручищей, скреб свою голову, все больше и больше теряя от этого настроение.

Хотя атмосфера соответствовала земным стандартам, с небольшими отклонениями, но снимать на этой планете скафандры было большой ошибкой. Песок был вездесущ. И еще ему помогал ветер. Небольшой такой ветерок, который на Земле был бы почти незаметен. Здесь же его появление означало трагедию. Полански еще раз провел пятерней по затылку.

- Федор, конечно барханы прекрасны, но долго мы еще будем терпеть это издевательство?

- Ты прав, Янок.

Стрелецкий, прикрывая ладонью глаза, еще раз осмотрел горизонт.

- Ладно, пойдем в космолет.

Через минуту они были уже внутри. Полански перекрыл шлюзовые двери и включил очистку. Стоя в тесном тамбуре, мужчины одновременно ощутили приятное покалывание дезенсептирующего раствора.

- Ты знаешь, Ян, там снаружи, я вдруг почувствовал, что нам наконец-то улыбнулась удача. Настоящая удача! После четырех предыдущих планет, эта просто не может оказаться пустышкой!

- Ну, конечно!

- Ты не понял, Ян, я серьезно!

Мужчины переглянулись. Для каждого космического старателя такое понятие, как удача было слишком важно, что бы от него просто так отмахнуться.

- Дай Боже! – Вздохнул Полански.

- Кстати, как мы ее назовем? – Решил сменить тему Стрелецкий.

- Песчаная, - не долго думая выдал поляк.

- Как остроумно!

- Что же предложит наш достопочтенный первый пилот?

Полански, в ожидании сощурил глаза.

- Ну, наверное, номер пять подойдет.

- Как?

- Номер пять.

- Как остроумно!

- Полански, у тебя есть вариант получше?

- Да.

- Какой?

- Песчаная.

- Ян, это банально!

- Федя, не банальнее твоего пятого номера.

- Ладно, тогда назовем – номер пять, тире, песчаная.

- Пожалуйста, - пожал плечами Полански, покровительственно улыбаясь невысокому капитану, - все равно мое название короткое и легко запоминающееся.

Шлюзовая камера закончила продув, и на стене загорелся зеленый глазок индикатора, оповещающий о том, что процедура очистки завершена. Стрелецкий подтолкнул напарника к выходу.

- Знаешь, что, Ян?

- Что?

- Если ты будешь со мной спорить, в следующую экспедицию, я потребую оснастить корабль карцером, - проворчал первый пилот, улыбаясь одними уголками губ.

Полански расстегнул еще один зажим летного кителя и вытер тыльной стороной ладони влажный лоб. Предчувствие предчувствием, но если и здесь ничего ценного не обнаружится, придется посетить еще парочку звездных систем. Ни один, уважающий себя, космический разведчик не вернется домой без добычи. Учитывая все это, экипажу пришлось теперь перевести системы жизнеобеспечения на минимальную мощность. Стрелецкий, с расстегнутым воротом, чувствовал себя не намного лучше напарника. Все три имеющихся у них сканера отправились, час назад, за информацией и пробами грунта. Прибыть они должны были с минуты на минуту.

Федор Стрелецкий нервно пригладил свои редеющие волосы, уже тронутые сединой. Бортовой компьютер, наконец-то засек приближающиеся механизмы. Никогда не унывающий Полански, присвистнул от радости. Стрелецкий хмуро посмотрел на здоровяка.

- Радоваться будем после того, как узнаем результаты разведки, если еще будет чему радоваться.

- Опять предчувствие? – Ухмыльнулся Полански.

- Называй как хочешь. Извини, Янок, пойду я пока отдохну. Когда компьютер рассортирует полученные результаты, сообщи пожалуйста мне.

- Хорошо, капитан.

Стрелецкий вышел за дверь рубки.

- Нервы, ох уж эти нервы, - проворчал Полански, принимая на борт сканеры.

Уставший мозг и тело капитана все больше и больше охватывала приятная дремота. Но окончательно уснуть ему видимо было не суждено, по крайней мере сейчас. Прозвучал сигнал видеофона. Стрелецкий, кряхтя и постанывая, сел в постели, включив при этом кнопку связи. Появилось изображение Полански.

- Извините капитан, что разбудил!

- Все нормально. Как у тебя дела?

- Результат отрицательный. В радиусе пятидесяти километров ничего. Даже камней нет.

- Глубинное сканирование?

- Как всегда, до пятидесяти метров. Один песок.

Стрелецкий потер ладонями начинающие болеть виски.

- Ян, выпускай роботов. По обычной программе, глубинное сканирование до пятидесяти метров, должны же здесь быть твердые породы, а затем перелет в другую точку планеты. Я хочу прочесать ее вдоль и поперек. И размести полученные пробы грунта в трюм.

- Слушаюсь, капитан.

Экран видеофона погас. Стрелецкий лег, повернулся на бок и зевнул.

- С такой работой не долго и бессонницу заполучить, - пробурчал он себе под нос закрывая глаза.

Через некоторое время опять прозвучал сигнал видеофона. Стрелецкий сел и нажал кнопку связи скорее автоматически, чем осознано.

- Капитан! Капитан, проснитесь!

Голос Полански прерывался от волнения.

- Роботы нашли пустоты на севере, артефакты! Там целая коллекция!

Стрелецкий, который уже проснулся окончательно, застегнул китель и склонился над экраном.

- Янок, прекрати нести эту околесицу и подготовь связный доклад. Я уже иду.

Расстояние до рубки управления Стрелецкий преодолел в лучших традициях спринтеров. Полански протянул партнеру стопку фотографий. Через пять минут капитан бросил их просмотренными, на консоль пульта управления.

- Ян, что тебе напоминает вот это изображение? – Стрелецкий ткнул пальцем в один из снимков.

- Не знаю, - пожал плечами Полански, - наверное перечницу с двумя ручками.

Стрелецкий улыбнулся.

- Это даже может оказаться местным божеством.

- Федор, судя по населенности этой планеты, точнее ее отсутствия, бывшим божеством.

Оба весело рассмеялись. Стрелецкий посмотрел на монитор внешнего обзора, где во всю суетились роботы и другие вспомогательные механизмы, роя двадцати трех метровый котлован, всего в шести километрах от корабля.

- Ян, давай подлетим ближе. Мне хочется выйти, понаблюдать за их работой.

Минут через пятнадцать корабль благополучно преодолел нужное людям расстояние. Причалили его, из соображений безопасности, в пяти метрах от, укрепленных арматурными конструкциями, песчаных стен котлована. Старатели, предусмотрительно одев скафандры, вышли наружу. Вокруг наблюдался просто фейерверк технического прогресса. Роботы уже аккуратно раскапывали артефакты и переправляли их по конвейеру, наверх. Другие роботы принимали их, упаковывали в железные контейнеры и доставляли в трюмы корабля.

- Боже мой, Янок, мы богаты! Стартовать можно сразу после окончания погрузки. Я же говорил тебе, что удача должна наконец улыбнуться нам!

- Да, Федор, но учти, что удачу нужно так хватать за хвост, чтобы она не могла извернуться и надавать этим хвостом по физиономии.

Стрелецкий улыбался, не обращая особого внимания на слова напарника.

- Янок, как ты думаешь, нам удастся вывести все за один раз, или придется делать второй рейс?

Ответа не последовало.

- Эй, Янок!

Стрелецкий обернулся и увидел, как фигура Полански оседает на песок. Профессиональные рефлексы сработали мгновенно. Стрелецкий подхватил отяжелевшее тело, уложил его и попытался нащупать пульс. В этом он не очень хорошо преуспел. Тогда капитан нажал кнопку экстренной помощи у себя на поясе. В это мгновение его поразила ужасная боль. Было такое ощущение, как будто в тело впилось ни как не меньше тысячи игл. Стрелецкий попытался встать с колен, но не смог. Последнее что он увидел, перед тем как потерял сознание, были роботы-санитары.

Когда Федор открыл глаза, то первое, что он увидел, была белая стена, а второе – капельница.

- Врачи сказали, что с минуту на минуту можешь придти в себя.

Первый пилот перевел взгляд на говорившего. Рядом с больничной кроватью, еле помещаясь на стуле, восседал Адмирал Космического Торгового флота Павел Александрович Яшин.

- Я в порядке, - проговорил старатель.

Адмирал потряс двумя своими подбородками.

- Я всегда знал, что ты крепкий парень! Рад приветствовать тебя на Земле!

Яшин немного помолчал, собираясь с мыслями.

- Знаешь Федор, меня попросили поговорить с тобой. Хорошо было бы отложить это на более позднее время, но на меня давят.

- Почему только со мной? Что с Полански?

- Его не удалось спасти, извини.

Оба немного помолчали.

- Что же все-таки случилось, Паша?

- Ты не волнуйся, просто появились некоторые обстоятельства…

- Товар не имеет ценности?

- Нет. С этим все в порядке. Изделия, привезенные вами очень дорого пойдут на общемировом аукционе.

- Жаль Янок не увидит этого.

- Поверь, Федор, я сочувствую. Его семья получит хорошую компенсацию. Кстати, что у вас произошло? Кто мог подобраться к вам так близко?

- Не знаю, Паша, не знаю. Сканеры не обнаружили ни какой жизнедеятельности, но видимо вам придется разобраться в этой ситуации. Врачи выяснили, что нас свалило?

- Парализатор нервной системы, сильнодействующий. Твоему напарнику попали этой дрянью в позвоночник. Тебе повезло – в плечо.

Стрелецкий прикрыл веки.

- Давай ближе к делу, Паша, я устал.

- Конечно, извини. Вы нашли кое-что поважней артефактов и теперь…

Адмирал отвел глаза в сторону.

- Договаривай, Паша.

- Тебе грозит долгая изоляция. Ты знаешь систему, она не доверчива. Таковы правила. Государство не может рисковать такой информацией.

- Говорил мне Янок, что удачу нужно держать изо всех сил.

- Что?

- Нет, это так…

Стрелецкий приподнялся на локте.

- И все-таки, Паша, что мы нашли? Ты можешь мне сказать, все равно я буду изолирован.

- Федор, так ты точно подпишешь себе вечную тюрьму.

- Не смеши! Считай она у меня уже есть. Я должен знать.

- Ну ладно, - адмирал пожевал свои пухлые губы, - пески, которыми забиты два контейнера в вашем трюме, это панацея от всех бед. Это революция в науке! Корифеи от медицины утверждают, что теперь рак и другие опасные заболевания будут излечиваться так же просто, как и насморк.

- Пески планеты номер пять?

- Да, Федор.

Стрелецкий удовлетворенно откинулся на подушки.

- Извини, мне нужно идти. Я уже и так задержался здесь дольше чем нужно.

Яшин поднялся, одернул китель и направился к двери. Помедлив, он остановился на пороге.

- Выздоравливай, Федор!

Старатель не ответил. Он, улыбаясь, смотрел в потолок.

 

ДОЛИНА СОЗДАТЕЛЯ.

 

- Ну, убей меня! Пожалуйста! Это так просто. Убей же меня!

Эдуард Манов постучал пальцами по миниатюрному, электронному переводчику, висящему у него на поясе, которые, между собой, все космические исследователи называли просто «коробочка». Где-то, в тайниках души, он все ещё питал надежду на то, что аппарат не исправен. Но когда и второе существо заявило то же самое, все иллюзии астронавта испарились, окончательно.

- «Больная раса!?» - Мелькнуло у Манова. – «Как можно просто так, взять и убить? Тем более разумное существо. Разумное или не разумное, но вот так просто, только по одной лишь просьбе – это уж слишком!»

Теперь просил себя убить почти каждый, из толпы, собравшейся у звездолета. «Коробочка» не приспособленная для разговора с целым отрядом потенциальных клиентов психиатрической лечебницы одновременно, выдавала уже какую-то мешанину из слов и звуков, но смысл всё же был ясен.

Манов отступил на шаг назад. Пальцы правой руки, которая уже легла на рукоятку лучемёта, мелко дрожали. Маленькие, не более полутора метров, аборигены, казалось твердо решили спровоцировать человека на убийство. Качая лысыми, синеватыми головами, скаля зубы, они подбирали с земли палки и камни, подходя все ближе и ближе. Эдуард оглянулся на звездолет, раздумывая над тем, сколько ему понадобится времени, чтобы оказаться внутри аппарата и над тем, зачем же, ради всего святого, он пошел в разведчики. Приключения? Да. Но за годы полетов работа стала рутинной. Слава первооткрывателя? Какая к черту слава!? О разведчиках чаще всего никто и не вспоминал. Деньги? О, вот это, да. Деньги. Большие деньги. Но, скажите на милость, зачем нужны деньги, если ты ими не воспользуешься, потому что вон тот резвый малый, в розовой тунике, уже твердо решил проломить тебе череп увесистым, рыжим от пыли, как и вся эта чертова планетка, булыжником. До спасительного люка оставалось два шага. Манов вытащил лучемет из набедренной кобуры. Толпа незамедлительно ответила радостным гулом на этот жест. Эдуард же вдруг понял, что не сможет, достаточно быстро, запрыгнуть внутрь корабля. Просто потому, что на планете «Песчаной», четвертой звездной системы, в созвездии Лиры, на которую нога человека, в лице Манова Эдуарда Юрьевича, ступила ровно двадцать восемь минут назад, сила тяжести была в полтора раза больше, чем на Земле. Толпа вдруг остановилась и затихла.

- Вот так-то лучше, маленькие ублюдки! – Процедил сквозь зубы Манов.

Более того аборигены расступились, давая дорогу трём своим собратьям в синих одеждах. Эти трое прошли ещё немного вперёд и остановились. Один из них воздел руки к небу.

- О, Создатель! – «Коробочка» начала монотонно переводить.- Хвала тебе и твоей мудрости! Спасибо, что не покинул своих детей в такое сложное время и ниспослал помощника продолжить своё начинание. Слушай народ Эрлана! Этот чужестранец ниспослан спасти нас от вырождения, но сам он ещё не ведает этого.

Эдуард, успокоившись уже намеривался убрать оружие, но последняя часть речи его очень насторожила. Лучемет так и остался в его руке. В это время эрланец продолжил излагать свой взгляд на создавшуюся ситуацию.

- Так поможем Избранному судьбой и Создателем, понять предназначение…

После этих слов в человека полетел первый камень. Какая-то, метко брошенная, палка больно ударила Эдуарда по ногам, свалив его на землю. Когда очередной булыжник угодил Манову в грудь, человек открыл беспорядочную стрельбу. Он, скорчившись от страха, конвульсивно сжимал гашетку лучемета до тех пор, пока не истощилась вся энергия. Манов попытался встать, отбросив от себя кусок, не нужного уже железа, но очередной камень угодил ему точно в левый висок. Через три секунды, бесчувственное тело звездного разведчика глухо стукнулось о песчаные камни Эрлана.

Боль пульсировала в голове и казалось, что и во всем теле тоже. Эдуард открыл глаза и попытался сесть. С третьей попытки ему это удалось. Сидеть на жестком ложе было намного удобнее, чем лежать. Шероховатые, коричневые стены и лицо эрланца, стоящего перед ним, немного плыли перед глазами. Постепенно человеку удалось сфокусировать зрение.

- Я рад, что ты проснулся, посланец судьбы, - проговорил туземец.

Манов понял, что «коробочка» исправна. Он оглядел себя. Его одежда была тоже в целости и сохранности, если не считать помятости и грязи кое-где. Голова ужасно болела и хотелось пить.

- Что произошло?

Человек с трудом шевелил губами.

- Все прекрасно! Наши надежды оправдались. Эрлан может гордиться тобой, пришелец!

- Я ничего не понимаю.

Признался объект гордости всего Эрлана.

- И лично я, первый жрец Создателя, Хоутка, горжусь тобой! Тридцать два убитых! Это замечательно!

- Чего же тут замечательного?! – Пробурчал новоиспеченный герой, раздумывая над тем, что его, судя по всему, торжественно принесут в жертву этому гипотетическому создателю.

Сначала Манов обильно вспотел, затем его начала бить мелкая дрожь. Он попытался встать, но этот порыв не увенчался успехом.

- Не советую причинять мне вред! – Заговорил Эдуард, стараясь подавить дрожь в голосе. – Иначе скоро здесь будет весь Земной флот!

- Флот? – Хоутка явно был озадачен.

- Ну, много кораблей. Таких аппаратов на котором прилетел я, и много, много людей.

- О, благодарю, но столько нам не нужно. Нам хватит и тебя одного.

- Жрец, ты наверное не понял. Если прилетят мои собратья, то они разнесут в клочья здесь все, может даже и саму вашу планету!

Манов блефовал и блефовал сильно. Потому, что если бы он погиб, прислали бы просто более подготовленную исследовательскую группу. Кому нужен какой-то разведчик? Эдуарда опять бросило в дрожь. Хоутка, казалось, раздумывал над его словами.

- Нет, посланец судьбы, тебе никто не причинит вреда. Весь наш народ боготворит тебя!

- Боготворит меня?! – Казалось, что Манова сейчас хватит эпилептический удар. – Это после того, как я перестрелял тридцать двух твоих соплеменников?!

- Но ты оказал им высшее благо. Благо Создателя на продление рода.

- Ничего не понимаю!

Человек бессильно всплеснул руками. Хоутка серьезно посмотрел на него.

- Бессчетное количество ночей назад, к нам пришел Создатель в Скалистую долину. Ты ее увидишь позже. Пришел он в, похожем на твой, огненном шаре.

- А как выглядел пришелец? – Манова начал интересовать рассказ.

- Создатель был огромен, намного выше всех нас. Кожа его сияла на солнце. Зубы его могли перегрызть камень, а каждый палец его рук венчался острым, длинным отростком…

- Боже мой! – Прошептал Эдуард. – Это же Сорткал!

Но он вовремя сдержался, чтобы не сказать большего. Тем более вслух. Дело в том, что только несколько лет прошло с тех пор, как объединенный флот Земной Империи уничтожил армаду Сорткалов, страшных, разумных тварей.

- Так вот, - продолжал в это время эрланец, - Создатель помог нам продлевать свой род. Он сотворил чудо и оставил его нам.

- Но почему вы приняли помощь Создателя?

- Мы вымирали.

- Но почему?

- В одной древней легенде сказано, что раньше было все иначе, но потом появился огромный огненный шар, с длинным хвостом…

- Метеорит, гм… нет, скорее комета, - очень тихо бубнил себе под нос Эдуард, внимательно слушая собеседника.

- Этот шар столкнулся с телом, судя по описанию, очень похожим на Эрлан. И тогда огненные стрелы полетели в нас…

- Метеоритные дожди.

- Потом стало жарко, очень жарко. Поверхность Эрлана сотрясалась. Все меньше и меньше оставалось еды. Многие умирали. А потом перестали рождаться дети…

- Генетические мутации.

Эдуард шепотом переводил все в более понятные для себя плоскости.

- Затем пришел Создатель! – Гордо проговорил жрец. – Мы приносили ему в жертву многих из нас, но он дал нам знания, научил выживать и наконец дал чудо продления рода!

«Да, - подумал Манов, - откармливал, как поросят, на убой».

- Но, в один из дней Создатель исчез, не оставив нам права самим творить чудо. Мы поняли, что делать это может либо Создатель, либо любой чужеземец, не связанный с нами узами нашей религии. Ты пришел вовремя. Ты помог нам и мы хотим отблагодарить тебя сегодня же!

Жрец начал пятится к двери. Манова неожиданно кольнула страшная догадка. Он понял, что приготовили ему эти коротышки.

- Э, нет! Хоутка и не думай даже! Я не хочу!

Но Эрланец уже закрыл за собой дверь и покачал головой.

- Такой бескорыстный пришелец и такой скромный!

У Манова кружилась голова. Он опять попытался встать и не смог. Устало повалившись на ложе, Эдуард расплакался, как ребенок.

Манов не знал сколько прошло времени. Сначала он кричал, а набравшись сил, попробовал выломать дверь. Все его попытки спастись оказались тщетными. Его тюремщики видимо просто забыли о нем. Но именно в этой мысли Эдуард обманулся.

Он меланхолично напевал, лежа на спине, последний Земной шлягер, слышанный им перед отлетом. Что-то про какую-то красотку и всю прелесть общения с этой мифической особой, если конечно когда-нибудь ее встретишь. Дверь тихо распахнулась. Манов успел только ударить кулаком одного и пнуть ногой второго, как целая орда его почитателей навалилась и связала своего кумира. Чтобы заместитель незабвенного Создателя не надорвал себе голосовые связки, ему благоговейно заткнули рот кляпом.

- Какая беспредельная скромность! – Тяжело дыша и умильно глядя на человека проговорил Хоутка.

Путь был долгим. За пол дня процессия успела пересечь близлежаший, восточный перевал и спустится в долину, которая была столь же песчаной и безжизненной, как и огромное плато, на котором расположилось поселение эрланцев. Единственное отличие было в том, что здесь, вместо небольших, каменных домиков, находился только шар, около четырех метров в диаметре, отливающий на солнце серым металлом. Человека аккуратно положили рядом с ним. Пластина, шириной полтора метра, отъехала вверх, открывая проход внутрь шара. Хоутка вытащил из-за пояса отшлифованный, острый камень. У Манова расширились от ужаса глаза. Он начал энергично извиваться и выкрикивать, что-то малопонятное сквозь кляп.

- Братья! – Начал Хоутка. – Сегодня знаменательный момент. Чужестранец поможет нам. Они будут управлять жестко, но справедливо. Я, как главный хранитель чуда Создателя, прослежу за этим.

Эдуард понял теперь окончательно, почему все эрланцы на одно лицо. Его страшная догадка подтверждалась самым кошмарным образом. Он попытался завизжать от страха и отвращения, но тут нож жреца вонзился Манову в гулко бьющееся сердце. Тело человека обмякло, глаза закатились и остекленели. Его бережно внесли внутрь шара.

Эдуард перевернулся на спину, высвобождая затекшую руку. Боль немного прояснила его сознание и он открыл глаза. После того, как Манов ощупал свою, затянувшуюся уже рану и понял, что жив, он подумал о том, какой же извращенной логикой нужно обладать Сорткалам, чтобы для сотворения чуда жизни, обязательно нужно убивать. Еще во время войны аналитики поняли в чем причина колоссального превосходства Сорткалов в живой силе и специально обученные группы начали уничтожать в первую очередь вот такие капсулы, в одной из которых и находился сейчас Манов.

Свет лился ровным полукругом освещая все внутри сферы. Эдуард повернулся на бок, пытаясь встать и замер. Он уже ожидал это увидеть, но потрясение все равно было сильным. Точная копия землянина, его двойник, с интересом разглядывал Манова. Наверняка они могли бы долго изучать друг друга, если бы в это время дверь шара не открылась. Оба одновременно повернули головы в сторону дневного света.

- Как же глупо все получилось! – Сокрушенно покачал головой близнец Эдуарда.

В этот момент Манов не придал значения тому, на сколько схожи их мысли. Он просто, с диким криком, выбежал из сферы. Кто-то заботливо поставил Эдуарду подножку, заставив распластаться на песке. Следом появился его двойник. Дверь шара бесшумно скользнула на место. Вдруг Эдуард Манов, удивляясь самому себе, хладнокровно поднялся с земли и спокойно отряхнул пыль со своей одежды.

- Я лечу домой, - заявил он и пошагал проч.

Эрланцы переглянулись. Неожиданно человек развернулся.

- Вот ты, - он ткнул пальцем в своего двойника, - пойдешь со мной. Мне еще придется отчитываться перед Космическим советом.

Лицо Манова исказила гримаса душевной боли.

- Боже мой, что же скажет мама?!

- Извините, посланец судьбы, - подал голос жрец, осторожно держась на достаточном расстоянии от своей недавней жертвы, - но нам пришлось отделить все части вашего летательного аппарата, так как мы боялись, что ваш растревоженный, уставший рассудок может начать принимать решения, о которых вы будете жалеть всю жизнь. Вы отдохнете, пообвыкнете у нас и все встанет на свои места.

- Хоутка! Да как вы могли?!

У Манова уже не было сил ни удивляться, ни злиться. Он обхватил дрожащими руками свою голову.

- Это конец! Все пропало, - прошептал Эдуард.

- Эй, не вешай нос!

Другой Манов выглядел на удивление оптимистично.

- Да, придется управлять этим народом, будет трудно, но зато…

Близнец улыбнулся.

- Не надо ничего объяснять маме.

 

ДОЛГАЯ ДОРОГА.

 

- Макс! Проверь ещё раз запас продовольствия.

Макс Платов хмуро воззрился на своего капитана, рослого, дородного телосложения, кареглазого Александра Геца.

- Зачем? Я только вчера проверял, - буркнул Платов.

Гец тяжело вздохнул. А Платов, почему-то отчаянно жестикулируя, решил продолжить свою мысль.

- Сколько не проверяй двадцать банок консервированного риса, его от этого не становится больше.

Теперь уже оба астронавта тяжело вздохнули и замолчали, думая о том, что им никогда не добраться до Земли на их развалюхе, с таким скудным запасом блюд без помощи КАВИЗа. Они просто сбились с курса, а когда обнаружили это, пищу и воду пришлось лимитировать. И всё-таки им ох как не хотелось пользоваться анестезией, потому что три исследованные пока ими звёздные системы не наполнили трюмы ничем ценным.

Чуть позже был исчерпан словарный запас даже самых изощренных выражений. Платову, который являлся в одном лице и программистом, и поваром, и доверенным помощником, и даже иногда мальчиком для битья, досталось из-за неправильной программы заложенной в бортовой компьютер, которую тот поленился досконально проверить. А капитан Гец удостоился называться «ослом», из-за своих изысков в области навигации. Этим трудягам, которые почти всю жизнь гоняли сухогрузы то Марса к станциям Юпитера и обратно, и которые решили попытать счастья вольными охотниками за сокровищами вселенной, устав от изматывающе однообразных рейсов, были бы простительны такие ошибки, если бы речь не шла об их жизнях. А Земля мерцала ох как далеко.

Неизвестно сколько бы ещё наши авантюристы молчали, таращась друг на друга, если бы не зазвучал сигнал внешнего сканера корабля, извещающего о приближении искусственного объекта, с биологической массой внутри него.

Первым, захлопнув рот, опомнился Платов. Он нажал несколько компьютерных клавиш, высвечивая поступающие данные на экраны мониторов. Он улыбнулся, выставляя на всеобщее обозрение ровные, белые зубы. У Геца в довольном предвкушении растянулись тонкие губы. Только раз по их лицам пробежала тень, когда на мониторы поступила информация о странном электромагнитном импульсе идущем с чужого корабля. Люди, обдумав предоставили разбираться с проблемой бортовому компьютеру. За это время корабль сдрейфовал ещё на добрых пятьдесят парсеков и компьютер выдал более точную информацию. У Геца и Платова одновременно отвисли челюсти. По всем своим данным это был не Земной космический корабль. Оба человека лихорадочно ухватились за ручки глубокой настройки мониторов. Выяснилось то, что их железный гость был несколько больше обычных земных челноков, серо-голубоватого цвета, обтекаемой, пуле образной формы, он очень даже эстетически радовал глаз. На счет электромагнитного импульса компьютер склонялся к тому, что это помехи от ближайшей звезды. Все это время исходящий от землян приветственный радиосигнал никем принят не был и капитан Гец, немного помучившись угрызениями совести, отдал приказ о начале абордажа. С Цезарской прозорливостью во взгляде он принялся излагать банальнейшие распоряжения, по поводу того, что Платов должен сделать и того, как последний должен быть горд от сознания исторической важности происходящего, хотя сам не удосужился занести сие событие хотя бы в бортовой журнал. И что самое смешное, он так никогда и не сделал этого. Наконец все мыслимые действия операции были завершены.

- Я внутри, - признался Платов, - здесь сыро, скользко и темно.

Немного погодя констатировал он, а судя по изображению идущему с его мини-камеры, там еще наблюдались довольно низкие сводчатые потолки.

- Капитан! – Позвал Платов.

- Да, - отозвался Гец.

- Капитан, через пять минут возвращаюсь. Как ступил на борт этого чертового корабля, так все хуже и хуже.

- Но приборы этого не фиксируют, - отозвался Гец.

- К черту приборы, - взорвался Платов, - через пять минут…

Свою мысль он не закончил и даже, на время, забыл про терзающую его головную боль.

- Вы видите это, капитан?! – Пораженно проблеял Платов и поднял на изготовку бластер.

- Еще бы!

Гец вытер потные ладони о китель.

- Спокойнее, Макс! Я не наблюдаю ни какой активности с их стороны.

- Я тоже, но меня это почему-то не успокаивает.

Платов, превозмогая страх и обильно потея, приблизился к одному из пяти существ, неподвижно стоящих в темной нише. С тремя парами членистых лап, короткими, трехпалыми ручками на вытянутом торсе. С плоской головой обтянутой, как казалось, только одними мышцами и огромной зубастой пастью, это создание было намного кошмарнее любой выдуманной истории, когда-либо рассказанной друг другу звездными старателями.

И все-таки профессионализм Платова сказался и в такой опасной, неправдоподобной ситуации. Он мгновенно нацепил сканирующий датчик на лапу ближайшему «пауку» и до боли сжимая рукоятку бластера, попятился к входному люку. Только тогда опять дала о себе знать ноющая, тупая, отдающая в виски, боль.

По прибытии на корабль, Платов сразу был отправлен капитаном в реабилитационную, на сеанс к больничной койке, официально именуемой КАВИЗ (Комплексный Аппарат по Выявлению и Излечению любых Заболеваний известных человечеству). Аппарат погудел. Сообщил Платову о том, что тот здоров и накачав обезболивающим отправил восвояси.

Посетив затем рубку, Макс обнаружил, что Гец успел развить бурную деятельность, считывая и сравнивая информацию получаемую от сканера. Не буду вас утомлять сухими данными о том, например сколько, в пробах воздуха обнаружилось сходных с земными бактерий. Или какая конденсация влаги в процентах присутствовала на чужом корабле. Скажу только то, что микро климат очень напоминал тропический и кроме пяти биологических изваяний сканер не обнаружил ничего, ни приборов, ни комнат, ни артефактов. Только коридоры и коридоры, пересекающиеся, ответвляющиеся, очень похожие на лабиринты Святой Инквизиции. Ощутив чье-то присутствие, Гец обернулся и приветствовал товарища.

- Ты знаешь, Макс? – Обратился к нему капитан. – А зверушки эти очень интересные. Я даже не говорю об их внешнем виде. У них, на данный момент, нулевой метаболизм, особенно у тех троих. Они медленно, но верно умирают. Зато двое других держатся молодцом. Более того, машина предполагает, что эти существа разумны.

Люди посмотрели друг на друга, все больше растягивая губы в улыбке. И вдруг сорвавшись с места, обнялись и закружились в танце по тесному квадрату рубки.

- Мы будем богаты! – Заорал Платов.

- Как Крезы! – Вторил ему капитан.

Они расхохотались и плюхнулись в свои кресла. Гец вдруг нахмурился и потер виски пальцами.

- Кстати, запасы пищи почти иссякли, - немного через силу улыбнулся капитан, - и КАВИЗ настоятельно советует удалиться нам в барокамеры. Иначе, - прогнусавил он, подражая компьютеру, - вашему функционированию будет нанесен непоправимый ущерб.

Платов с сожалением посмотрел на данные сканера, периодически появляющиеся на экранах мониторов.

- Я понимаю, - произнес Гец, - но сейчас важнее остаться в живых, а данные проанализируем когда нас поднимет КАВИЗ. У нас еще будет время.

Макс Платов кивнул.

- Ну тогда на боковую.

- Да, - прошептал Гец, потирая разрывающиеся от боли виски и затравленно глядя в след удаляющемуся партнеру.

Пол года спустя, в пределах досягаемости орбиты Плутона, когда КАВИЗ ввел аннигилирующую жидкость, Платов первым освободился от ремней безопасности и открыв барокамеру скользнул на пол. Он обернулся в сторону барокамеры Геца и застыл пораженный. Вместо капитана на Макса, не мигая смотрело кошмарное создание с чужого корабля, к тому же направив на него бластер Александра.

- Боже мой, - мелькнуло в голове у Платова, - они ожили!

Он автоматически скользнул взглядом по левому монитору, где чужой корабль, так же как и раньше, удерживаемый магнитным полем, волочился в двадцати метрах за челноком землян.

- Брось оружие! – Вдруг, довольно понятно для человека, проскрежетало чудовище.

Платов только сейчас ощутил в своей руке бластер. Привычка выработаная годами тренировок.

- Бросай сам! – Заорал Макс, удобнее сжимая рукоятку оружия.

Существо медленно перебазировалось за барокамеру Геца.

- Гадина! – Прошипел Платов, поглаживая пальцем спусковой крючок и прикидывая расстояние до ближайшего укрытия. Он только сейчас понял, что капитан уже мертв.

В любую минуту, даже самая маленькая искорка могла разжечь большое пламя. И эта искра упала. Ожил монитор связи и честное, угловатое лицо майора пограничной службы приветливо произнесло:

- Добро пожаловать на рубежи…

Что он сказал дальше никто не слышал и отвечать на его приветствие явно никто не собирался. Оба противника уже поливали друг друга смертоносным огнем бластеров, иногда высовываясь из-за барокамер.

Когда Платов, тяжело дыша, перезаряжал батарею питания своего оружия, корабль сотряс мощный толчок. «Они же стреляют по нам», - с удивлением подумал он.

Платов взглянул в сторону пульта управления где притаилась незаметная черная кнопка включения защиты челнока. Но до консоли было целых три метра, огромное расстояние, если оно простреливается бластером противника. Платов тяжело вздохнул, соображая, что же все-таки предпринять. В это время корабль сотряс еще один удар.

- Эй, Макс! – Раздался до боли знакомый голос. – Макс, ты еще не понял? Макс, ответь мне!

- Пошла ты к дьяволу, тварь! – Огрызнулся Платов. – Ты не выманишь меня подражая голосу капитана Геца.

- Вот идиот! – Простонал голос капитана из-за соседней барокамеры.

На полу что-то прошуршало.

- Эй, Макс, возьми и посмотри! После поговорим.

Платов не пошевелился.

- Посмотри, не бойся!

Он осторожно выглянул и заметил на полу зеркальце. Наблюдая за противником, на ощупь подтащил его к себе. «Посмотреть! Эта тварь совсем спятила!» - Подумал Макс и поднес зеркало к лицу. Зеркало отлетело в одну сторону, Платов в другую, автоматически взяв на изготовку бластер. Вдохнув и выдохнув воздух несколько раз он смог немного унять дрожь в руках и опустить оружие. С бластера его взгляд скользнул на ноги, точнее на три пары лап, которые последние пол часа воспринимал как должное, в общем-то как и свои коротенькие, трехпалые ручки. Не обращая внимания на Геца – монстра, который пользуясь моментом колдовал у пульта управления, Платов поднял с пола зеркальце и всмотрелся в свое новое лицо. Он с удивлением вдруг осознал, что ему не так уж и противно разглядывать свои глубоко посаженные, черные глаза, на лысом, вытянутом черепе. Он откинул зеркало. Гец обернулся от пульта.

- Я поставил защиту и предпринял форсированный разворот. Нам нужно уйти из радиуса действия военных спутников.

Платов согласно кивнул, с трудом сживаясь с новым обликом капитана.

- И было бы неплохо перебраться на наш корабль, точнее, - поправил себя Гец, - на корабль марнов.

У Платова сразу возникла в мозгу картинка Вануса, родной планеты шестиногих существ. Сейчас у него появилось много ощущений, фактов и картинок, связанных с его новой сущностью. Психика человека и марна медленно, но верно сживались друг с другом. Платов не в силах объять весь спектр перемен произошедших с ним, растерялся.

- Капитан, что же нам теперь делать?

- Я же сказал, переберемся на более защищенный корабль марнов…

- Нет, я имел в виду, что вообще…?

Платов замолчал подбирая слова.

- Я понимаю! – Отозвался Гец.

- Ты знаешь, Макс, - после минутного молчания заговорил Гец, - мы же летели на Землю.

- Ну да, капитан.

- Вот и прекрасно! Значит и не будем менять наши планы на ближайшее будущее.

И оба существа оскалили клыки, улыбаясь друг другу.

Перебравшись на инопланетный корабль, марн – Гец уверенно засеменил вдоль сырого темного коридора. Платов, пытаясь не отставать от капитана, с удивлением наткнулся на кучки разлагающейся плоти, все, что осталось от загадочных существ. Он приостановился, переминаясь с лапки на лапку, но секунду спустя уже догонял капитана. Гец, резко притормозив, пошарил короткими ручками по стене и там, где раньше ничего не было и не могло быть, появился небольшой проход. Они заползли внутрь просторной, овальной комнаты, в сумраке которой мерцали, всеми цветами радуги, индикаторы приборов. Гец довольно заурчал и отжал один из рычагов. Корабль содрогнулся. Гец нажал еще один рычаг. Левая стена замерцала и высветила изображение роящихся повсюду боевых крейсеров, на фоне которых одиноко мерцал военный спутник землян. Гец нажал незаметную зеленую кнопку. Секунду спустя небосвод озарился нейтронной вспышкой и теперь только тысячи разлетающихся осколков напоминали о том месте, где еще недавно висел многотонный аппарат. Земные звездолеты спешно ретировались и заняли оборонительные позиции. Платов нахмурился.

- Зачем вы это сделали, капитан?

Гец что-то утробно проворчал.

- Нет, - Человек – марн передвинулся ближе к командиру, - мы так не договаривались. Я думал, что мы вступим в переговоры.

Гец – марн, надвигаясь на Платова, опять что-то проскрежетал.

- Нет, - огрызнулся Макс, - они не враги!

Он увернулся от удара Александра и в ответ послал его в нокаут всеми тремя лапами. Марн откатился к стене и затих. Платов оперся о консоль, тупо глядя на чужое тело своего бывшего товарища, но минуту спустя он уже взял себя в руки. Макс нажал кнопку внешнего, кругового обзора и застыл в ужасе. Армия землян, как и раньше выжидала а армада из тысячи пуле образных кораблей неумолимо быстро приближалась к ним. Трехпалая ручка человека – марна потянулась к зеленой кнопке и застыла в нерешительности. Немного поколебавшись, Макс нажал красную клавишу и зажмурил глаза. Казалось, что вся вселенная озарилась ярким, белым светом.

Когда человек открыл глаза от армады марнов не осталось почти ничего. Несколько кораблей отлетели подальше и сиротливо застыли. Платов, все еще в шоке от увиденного, вовремя обернулся, но не успев среагировать получил сокрушительный удар в челюсть. Он перевернулся в воздухе, но тут же встав на лапы кинулся к противнику. Оба существа, сцепившись, закружились в смертельном танце. Выстрел прозвучал как хлопок, неожиданно для обоих. Постепенно сознание одного из них угасло. Другой же попытался встать на дрожащие лапы и не смог. Платов заплакал надрывно и с завываниями. Он откинул не нужное уже оружие и в жесте отчаяния поднял руки. Они стали длиннее, естественнее и главное, на каждой было по пять пальцев. Он потрогал голову. Ощутил жесткий ежик волос, глаза, уши, начинающую пробиваться щетину. Скользнув пальцами ниже, Макс с удовольствием погладил волосы на груди. Он посмотрел на свои ноги и нервно захохотал, все больше и больше матерясь между всхлипываниями. Из его удлиненных бедер, как и раньше торчало шесть паучьих ножек. Платов начал глупо хихикать, а взгляд его, не видя ничего вокруг, блуждал по рубке управления. Его рука неосознанно подтянула к себе бластер и положила на колени. Платов вдруг стал серьезен.

- Боже! – Прошептал он, глядя на монитор, где враждебно и выжидающе застыли по обе стороны от него земные и марновские корабли. – Ну почему я, Боже?!

Макс Платов поднял руку к виску и, тяжело вздохнув, нажал на курок.

 

ЛУЧШИЙ ДРУГ.

 

Джозеф Бавант, высокий светловолосый гигант с высшим образованием звездного разведчика, нервно сорвал крышку панели управления с надписью «воспользоваться в экстренном случае» и переключил тумблер запасного двигателя в рабочее состояние. Тот натужно взвыл, потом «почихал» немного и начал терять обороты.

- Давай! Давай, тысяча чертей!

Бавант в ярости стукнул кулаком по панели. К удивлению великана звук выровнял свой дисконтный ряд и начал набирать децибелы.

- Вот так-то лучше! – Улыбнулся Бавант.

Неслышно возникший с ним рядом огромный черный дог радостно и мягко ткнулся влажным носом ему в колени.

- Улаф! У, псина, перепугал меня до смерти. Проваливай! Не видишь, у нас проблемы и я занят?

Человек отпихнул собаку ногой и его пальцы забегали по клавиатуре бортового компьютера, требуя выдать информацию о наиболее приемлемой планете для посадки. Черный дог печально посмотрел на хозяина и неслышно исчез. Бавант ввел свой запрос в память машины, а затем набрал аварийный код базы. Ему ответили сразу.

- Борт 137, проблемы, дружок?

- Да, главные двигатели отказали, завис на вспомогательном, но и он барахлит.

- Понял. Какой курс?

Бавант передал точные данные о пути следования и своем месте нахождения.

- Все принял, - откликнулся монитор, - мы тебе поможем.

- Когда вас ждать?

- Два дня. Так что продержись! С курса сходить будешь?

- Предполагаю, да. Куда еще не знаю. Включу маяк.

- Не потеряйся. Удачи!

Экран погас, а Джозеф удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

- Улаф, друг, все в порядке! Мы спасены! Иди сюда, я дам тебе костей, настоящих. У меня с обеда остались.

Но черного дога уже давно не было рядом и он не отзывался.

Приземление прошло удачно, на большое плато, окруженное подозрительно-голубого цвета густой растительностью. Вокруг корабля было тихо. Компьютер выдал данные о том, что окружающая среда пригодна для жизнедеятельности биологических организмов. Но Джозеф Бавант подпихнул первой собаку к шлюзу и закрыл за ней дверь.

Уже с давних пор животные стали неотъемлемой частью любого экипажа. Времена бесстрашных первопроходцев ушли в прошлое. Никто теперь не хотел рисковать своей шкурой. Техника иногда давала сбои и получилось так, что самым лучшим барометром стало любое живое существо.

Наружный люк с шипением открылся. Улаф, возбужденно подрагивая всем телом и ноздрями, постоял в боевой стойке, а затем, немного придя в себя, прыгнул в пыль неведомой планеты. Джозеф Бавант последовал за собакой.

- Улаф, разнюхай тут, что к чему. Давай, вперед!

Когда они немного отошли от корабля на экране компьютера появилась тревожная надпись.

- «Внимание»!

Потом она сменилась другой.

- «Обнаружены разумные формы жизни».

И следом:

- «Все формы жизни на планете разумны».

И опять.

- «Внимание! Биологическая опасность! Расшифровка проводится».

Но оперативной работой системы безопасности корабля насладиться и воспользоваться было не кому. Бавант и черный дог, в это время, продолжали обследовать близ лежащие окрестности. И, как оказалось, довольно успешно.

Улаф вдруг остановился и, вытянув морду, застыл, морща свой влажный нос. Затем он настороженно оскалил зубы и тихо зарычал. Человек положил правую ладонь на рукоятку пистолета, торчащую из набедренной кобуры. Из зарослей неожиданно выпрыгнули две ящерицы, приземлившись на задние лапы. Бавант выхватил пистолет. И для этого были веские причины. Просто, у так называемых «ящериц» размеры были во много раз больше чем у земных прототипов. Особенно воображение поражали массивные челюсти утыканные ровными рядами, на вид, очень острых зубов. Одно из животных издало приглушенно-рокочущие звуки и прыгнуло к человеку. Толи Бавант испугался, толи сработала реакция, но он выстрелил. Животное тихо свалилось на бок и вокруг него начало растекаться зеленоватое пятно густой жидкости. Второе существо странно заурчало (Бавант мог поклясться, что глаза у чудовищной твари, при этом, были недоуменными) и сделало довольно неловкое движение в сторону человека. Джозеф теперь уже вполне осознано опять нажал на спуск. Второе животное упало, взметнув клубы пыли. Человек поводил дулом по сторонам и вернулся взглядом к своим жертвам.

- Улаф! Пошел вон, сволочь! Я кому говорю?!

Собака, в это время, преспокойно лакала зеленоватую вязкую жидкость. Бавант выстрелил, взметнув фонтанчик песка у лап дога. Улаф отпрыгнул подальше. Для верности Джозеф запустил в него камнем. Собака получила им по ребрам и, скуля, кинулась в звездолет. Человек зашел вслед за ней. Баванта провожал только мягкий закат. Он включил энергетическую защиту корабля, маяк и устало протопал сразу к себе в каюту.

Проснулся Джозеф Бавант от неприятных ощущений в руках и ногах. Он попытался пошевелиться и вдруг понял, что связан. Сначала он удивился, а потом глубокий, скользкий страх навалился на него со всех сторон.

- Улаф! – Заорал Бавант.

Собака зашла в спальню, как будто ждала поблизости.

- Улаф! Развяжи меня! Немедленно! – Человек немного успокоился.

- Ага, чтобы ты меня опять бил? У меня два ребра сломано, а ты даже не поинтересовался моим самочувствием! – Собака укоризненно посмотрела на Баванта.

Человек чуть не захлебнулся своей слюной, прокашлялся и прошептал, закатывая глаза:

- Вот и галлюцинации. Ну конечно, пять месяцев в открытом космосе.

- Думаешь все это мерещиться? – Улаф кивнул своей вытянутой мордой на веревки.

- Сгинь! – Устало прошипел Бавант.

- И не надейся! – Вдруг обозлился говорящий черный дог.

В дверь заглянуло зубастое существо, на подобие тех, которых пристрелил недавно Бавант. Собака кивнула ему. Чудовище взвалило, дико кричащего, человека на плечи и, выйдя из корабля, кинуло его в песок, под жаркие лучи восходящего солнца. К нему тихо подошел дог. Джозеф немного повсхлипывал и начал успокаиваться, понимая, что по крайней мере сейчас, ему ничего плохого не сделают.

- Что происходит?

- На суде тебе скажут, - отозвался дог.

- На каком суде?

Собака удобно устроилась рядом.

- За что суд? – У Баванта начало подергиваться веко.

- За убийство.

- Я наверное сошел с ума! – Человек откинул голову и застонал.

- Все может быть, - невозмутимо отозвался дог.

- Как здесь оказалась эта тварь? – Бавант кивнул в сторону сидящего на песке существа.

- Я его пустил.

- Ты?

- Да, я.

- Ты мне был другом! – В сердцах проговорил Джозеф.

- Значит у нас разные понятия о дружбе.

- Какие у собаки могут быть понятия? У собаки только инстинкты и врожденная преданность! – Закричал человек.

- Почему ты вообще разговариваешь? – Задал он вопрос, о котором даже подумать до сих пор боялся.

- Спроси у своего компьютера. Он уже наверное все высчитал. Я ничего не смыслю в молекулярной генетике.

- Боже мой! Боже мой! – Замотал головой Бавант.

- Суд вечером, так что наслаждайся прекрасным восходом солнца, - дог кивнул на кромку алеющего горизонта, - я просто не ручаюсь, что ты доживешь до суда.

Улаф и чудовище ухмыляясь оскалили длинные клыки. Бавант несколько раз тяжело вздохнул и сказал сам себе:

- Спокойно! Все нормально. Все будет хорошо.

Звери, покачав в сомнении головами, удалились в звездолет. Джозеф огляделся по сторонам. Никто за ним не наблюдал. Он осторожно подвигал руками, связанными за спиной. Немного сдвинулся в сторону и повторил свои телодвижения.

Ближе к вечеру рядом с человеком появился, как всегда бесшумно, черный дог.

- Как дела, приговоренный?

- Мне еще не выносили приговора, - отозвался человек.

- Ах, ну да. Не переживай, у тебя все еще впереди.

Астронавт криво улыбнулся.

- Улаф?

- Что?

- Развяжи меня, пожалуйста!

Собака улеглась рядом.

- Назови мне хоть одну причину, по которой я бы это сделал.

- Я заботился о тебе. А когда ты был маленьким и серьезно заболел, я не отходил от твоей подстилки, спасая твою жизнь. Так спаси теперь мою!

- Как сентиментально! – Дог закрыл на секунду глаза. – Я уже поговорил с Харбисом о том, чтобы его племя сохранило тебе жизнь.

- Кто это, Харбис?

- Какой ты иногда бываешь глупый! Ты недавно, ни за что, пристрелил его племянников.

- Господи! – Бавант содрогнулся и напустил на себя грустный вид.

- Спасибо, Улаф! – Человек благодарно улыбнулся.

- Но он ни за что не ручается. Самое большое, что он может сделать, это убедить соплеменников в том, что ты можешь быть хорошим рабом. А я позабочусь о том, чтобы ты попал ко мне.

- Что? Быть рабом! Быть твоим рабом! Ну, нет!

Оба замолчали.

- Улаф, давай улетим прямо сейчас. Выйти на прежний курс у нас хватит мощности, а там нас подберут. Я обещаю, что не буду с тобой плохо обращаться. Ты же теперь разумен. Мы с тобой горы свернем! Все, что ты хочешь, будет у твоих ног!

Дог задумчиво почесал лапой брюхо.

- Улететь и стать подопытным «кроликом»? Нет уж, увольте.

- Улаф, а где сейчас эта зверюга, как там ее зовут?

- Харбис. Он ушел к своим, пора собирать старейшин.

Человек задумчиво посмотрел на дога.

- Ты на самом деле хочешь чтобы меня убили?

- Нет, Джозеф, просто мне представился случай, который дается только раз в жизни, а то и реже, чтобы понять и осмыслить кто ты и что делаешь в этом мире, а заодно и отомстить тебе за все годы унижений!

Дог зло оскалил желтоватые клыки.

- За что, Улаф? За то, что ты жил в тепле и довольстве и всегда сытно питался?

- Нет, Джозеф. Тепло и сытость не самое главное. Ты назвал меня другом, но дружба подразумевает взаимное уважение. А за что мне уважать тебя? За объедки со стола? За невнимание, подлость и грубость? За нестиранную годами подстилку, кишащую блохами? Если честно, Джозеф, я с нетерпением жду того момента когда ты приступишь к обязанностям раба.

Человек мягко улыбнулся, прикидывая сколько еще времени понадобится спасателям, чтобы найти его.

- Боюсь тебя разочаровать, Улаф! – Проговорил Бавант и выбросил вперед руку с зажатым в кулаке острым камнем.

Собака скуля отпрыгнула, поджав перебитую лапу. Астронавт не терял ни секунды. Когда дог, хромая, бросился за ним, Бавант был уже в звездолете. Он судорожно вдавил кнопку, отвечающую за закрытие наружного люка. Собака, в последний момент, прыгнула в шлюзовую камеру. Бавант перекрыл доступ в сам звездолет и упал на колени, смеясь и плача одновременно. Он стукнул кулаком по двери.

- Улаф, тварь! Ты меня слышишь? Я обещаю, что прикончу тебя, поганец!

Но за толстой броней шлюза черный дог ничего не мог слышать, он только затравленно метался в темноте.

На панели управления замигала кнопка связи. Бавант, уже немного успокоившись, подошел и нажал ее.

- Борт 137, почему не отвечаете?

- Это борт 137. Скорее помогите мне! Меня собака и другое зверье пытались убить!

- Спокойней, дружек! Не нервничайте так. Расскажите подробней.

- Подробней?! Пожалуйста! Мой дог, предатель, сидит в шлюзе и выкрикивает в мой адрес угрозы, я слышу по внутренней связи. А вокруг корабля разумные ящеры разжигают огонь, танцуют и поют. Они сговорились с моей собакой и хотят меня убить! Вы понимаете? Будьте осторожны! От них чего угодно можно ожидать! Когда вы будете здесь?

- Успокойтесь, Бавант! Примите снотворное и отдохните. Мы на подлете, маяк засекли. Конец связи.

Бавант нервно походил из угла в угол и все-таки последовал совету спасателя. Вскоре он уснул прямо в пилотском кресле.

Часа через три Джозефа разбудили. Видимо это становилось традицией. По рубке быстро растекался илюмминированный свет и Бавант увидел прямо перед собой людей в форме особого отдела базы, а заодно и автоматическое оружие, направленное на него. То, что они были внутри корабля, человека не удивило. Техники-спасатели умели еще и не то, но зачем оружие. Хромая на перебинтованную лапу, в рубку зашел черный дог. У Джозефа от бешенства затряслись руки и он, забыв про автоматы, бросился к собаке. Два солдата профессионально опрокинули Баванта на пол и защелкнули на его запястьях наручники. Когда его перевернули на спину, Джозеф увидел перед собой полноватое лицо и китель своего непосредственного командира Стивена Ларса.

- Тише, мой мальчик, - Ларс опустился на одно колено, - мы тебя вылечим!

- Вылечим? Я не болен, капитан! Только дайте мне добраться до этой говорящей твари, я ему глотку вырву!

Бавант попытался лягнуть собаку. Дог предусмотрительно отодвинулся подальше. Ларс сочувственно покачал головой и кивнул солдатам. Упирающегося и выкрикивающего проклятья Джозефа Баванта выволокли из рубки. Капитан Ларс, тяжело вздохнув, вышел следом. А черный дог, по кличке «Улаф», высунув шершавый, красный язык, улыбался во всю пасть. Вы наверное знаете, как хорошо собаки умеют это делать?

 

КАБИНА ЭКСТРОМА.

 

Это был поистине райский уголок вселенной, который дышал удивительной чистотой и свежестью. Может быть как раз по этому земной звездолет и две одинокие, человеческие фигурки в серебристых комбинезонах, подле него, выглядели неуместно и нелепо, особенно на фоне буйства красок всего спектра, небрежно разлитых на небо и землю этой прекрасной планеты. Но еще более неуместно выглядела здесь кабина, странная и старая, очень похожая на обычный лифт.

- Кабина лифта посреди девственно чистой планеты!

С ноткой сомнения в голосе произнес Василий Талый, обращаясь большей частью к себе, а не к своему напарнику Григорию Юрину.

Юрин оглянулся на звездолет.

- Да, так же дико как и наша громадина. – Согласился он. – Вообще-то я и себя здесь чувствую как-то странно – как будто пришел в гости и стучусь в дверь, но дело все в том, что меня никто не приглашал.

Талый кивнул.

- И все же нам придется войти в этот дом.

- Угу, - буркнул Юрин и небрежной походкой зашагал к кабине.

- Гриша, стой!

Юрин нехотя остановился.

- Командир, ну что на тебя нашло? Сканеры облазили тут каждый миллиметр. Это… Это сооружение не представляет ни какой опасности.

Талый задумчиво потер пальцами свой острый подбородок.

- Не знаю, не знаю. Если ты еще помнишь, - немного с сарказмом произнес Талый, - после нашего анабиоза компьютер выдал очень странную информацию.

- Ты имеешь в виду этот «прокол пространства»?

Василий кивнул.

- Да, и к тому же, компьютер почему-то так толком и не смог определить наши координаты. Меня это все очень настораживает.

Юрин улыбнулся.

- Да это же просто сбой программы. Ну как, скажи мне, можно проткнуть какую-то пространственную стену?! Нет, - кивнул головой Григорий большей частью убеждая себя, - это просто сбой.

- Вот и я говорю, - огрызнулся Василий, - «не знаю, не знаю».

Но Юрин не хотел сдаваться так быстро.

- Вася, неужели тебе даже не интересно хотя бы потрогать эту штуку, она же тебя не укусит. Да и смотри, - он указал пальцем на кабину, - похоже там какая-то табличка.

Григорий опять направился к странному сооружению. Талый тяжело вздохнул, но пошел следом за напарником.

Мужчины почти одновременно потрогали конструкцию и убедились, что, по крайней мере, все увиденное ими не плод уставшего воображения. Григорий почесал пятерней в затылке и снял табличку с дверей.

- Насколько я помню, это эсперанто.

Он провел пальцем по выпуклым буквам.

Василий согласно кивнул.

- Кабина Экстрома. – Прочитал он первую строчку. – И боюсь на этом мои познания школьной программы прерываются.

- Дальше написано «лифт», - уверенно проговорил Григорий, - точно лифт. А это? – Он ткнул пальцем в последнее слово.

Но в это время процесс реанимации школьной программы эсперанто прервали дверцы лифта, которые бесшумно открылись. Юрин, с интересом, заглянул туда.

- Смотри-ка, - он вошел внутрь, - обычная лифтовая кабина.

- Тебе бы лучше выйти от туда, - озабоченно посоветовал Талый, - это уже не наше дело.

- Да? – Юрин улыбнулся и нажал несколько кнопок на одной из стен кабины.

Вот тут Талый уже не на шутку испугался.

- Я приказываю тебе немедленно покинуть не иследованный объект! Это же мальчишество!

- И не подумаю! – Огрызнулся Григорий.

Талый нахмурился.

- Гриша, не дури! Иначе мне придется подать рапорт начальству и ты знаешь, что тебя отстранят от полетов.

- Рапорт? О чем?

Василий досадливо поморщился.

- Ты сам знаешь, о «не подобающем поведении».

Григорий отмахнулся.

- Да брось ты! Ты и сам знаешь, что говоришь ерунду. Открыть что-то интересное и опять отдать этим выскочкам из отдела исследований. А они, как маленькие дети, позовут на помощь НАСА. И чего мы этим добьемся? Очередного позора?!

Талый был полностью согласен с напарником, но как командир экспедиции должен был настоять на своем.

- Гриша, я прошу тебя выйти из кабины, это может быть опасно!

- Чем? Ни тросов, ни магнитов. Смотри!

Юрин нажал очередную кнопку. Вслед за этим он только успел улыбнуться Василию. Двери лифта мгновенно закрылись и кабина исчезла.

Талый, в ответ на эту выходку, сумел только охнуть и присесть на траву. Ноги предательски дрожали.

- Господи, Гриша, что же ты наделал?! Как же ты…? Что же я…? Боже мой, что же я напишу в рапорте?! Доигрались!

И Василий обреченно покачал головой.

Григорий Юрин, в отличие от командира, не был настроен так писсимистично. Может быть подсознательно он даже был готов к такому обороту дела. В хорошо освещенной кабине Григорий осмотрелся, но ни чего нового, кроме уже известных ему кнопок не обнаружил. Тут он обратил внимание на табличку, которую до сих пор сжимал в руке. Он усмехнулся и отбросил ее в сторону. Теперь от нее точно не было ни какого прока. Юрин вздохнул и, стараясь подавить волнение естественное в таком положении, сел на пол, скрестив под собой ноги. Дойти до паники Григорий все-таки не успел. Кабина вздрогнула и замерла. Человек поднялся, готовясь встретиться с неизвестным лицом к лицу. Двери лифта открылись. За ними, как и ожидал Григорий, оказалось таки неизвестное ему лицо. Обычное, ни чем не примечательное лицо клерка, каких Юрин нагляделся за свою жизнь предостаточно. Люди некоторое время молча смотрели друг на друга. Первым нарушил тишину клерк.

- Здравствуйте! Спасибо, что воспользовались услугами нашей туристической компании. Пожалуйста, ваш билет.

- Какой билет? – Не понял Юрин.

Теперь удивиться настала очередь клерка.

- На проезд в кабине Экстрома.

Гриша обезоруживающе улыбнулся.

- Но у меня нет ни какого билета. Позвольте я вам все объясню.

Но клерк видимо был не намерен его слушать. Скорее всего у него были определенные инструкции на этот счет. Противоположная стена ушла в сторону и оттуда неожиданно выехали две боевые машины вооруженные от гусениц до металлических макушек.

- Вы арестованы, - механическим голосом прогудел один из роботов, - за нарушение шести параграфов пространственно-временного закона Экстрома. При сопротивлении будет открыт огонь на поражение.

Неизвестно как бы дальше сложилась бы судьба Григория Юрина, если бы он намеренно, а может и с испугу, не нажал бы ту же кнопку, что и раньше. Но он ее нажал. Двери закрылись и кабина опять исчезла.

Григорий уже по привычке сел на пол и скрестил ноги.

- Очень интересно, - пробурчал он себе под нос, - пространственно-временной закон. Ну надо же!

Он вдруг стукнул себя ладошкой по лбу.

- А все-таки Василий был прав. Прокол пространства! Конечно!

Но до сих пор Юрин не мог полностью принять своих же выводов. Пока он боролся со всеми своими догматическими познаниями о вселенной кабина опять замерла. Двери лифта открылись.

Вокруг были одни пески и нестерпимая жара. Вдруг из самого большого ближайшего бархана появились две ржавые боевые машины. Одна из них что-то проскрежетала и направила на человека свои пулеметы.

- Боже! – Простонал Григорий. – Мы это уже проходили!

Он быстро нажал знакомую уже кнопку. С другими ему уж очень не хотелось экспериментировать. Лифт исчез. И почти сразу, в его мозгу, догадка приобрела сформированность. Колени подогнулись, но человек быстро взял себя в руки и натянул на голову скафандр, свободно болтавшийся у него за спиной. Защитный комбинезон мог спасти владельца от чего угодно, начиная с точки кипения и заканчивая убийственным холодом космоса. Сделав это, Григорий немного успокоился и попытался привести свои мысли в порядок.

- Так, - заговорил он сам с собой, - прокол пространства. И получается, что это скорее всего пространственно-временной прокол. И значит звездолет летел зеркально. Не от Земли, а к ней, но только много миллионов лет назад. Вот почему компьютер так странно себя вел.

Юрин аж задохнулся от волнения.

- Значит мы оказались в прошлом и к тому же далеком, а воспользовавшись кабиной Экстрома, неизвестно кем и зачем здесь оставленной, я переношусь все дальше и дальше в будущее. Боже мой!

Юрин вспомнил свою последнюю остановку. О том куда его может забросить лифт теперь, он просто боялся подумать. В это время кабина замерла и ее двери распахнулись.

Хоть астронавт и пытался отогнать от себя эти мысли, но он был уже готов к тому, что произошло дальше. Его тело оторвалось от пола и зависло под потолком лифта. Это был полный вакуум! Григорий осторожно выглянул наружу и охнул. Его встретила чернота космоса и завораживающее мерцание далеких звезд. Человек отпрянул назад и замер у самой дальней стенки. Его мысли лихорадочно метались в мозгу, но тут его взгляд наткнулся на табличку брошенную им и забытую в углу кабины. Это может быть был последний шанс на спасение. Он понял, что теперь эсперанто не составит большой проблемы. Юрин просто обязан был его вспомнить. То, что засело в памяти один раз всегда, при очень большом желании, можно извлечь обратно. А сейчас Григорий ни чего не хотел так, как перевести надпись до конца.

- И так, - заговорил Юрин сам с собой, - кабина Экстрома. Отлично! Но это уже нам известно. А дальше? Лифт. Да, лифт. Лифт что? Лифт… Ну конечно! – Он стукнул себя по скафандру. – Не исправен. Вот черт! Не исправен! Ну конечно! Какой же я дурак!

Григорий, закатывая глаза, расхохотался как сумасшедший, думая о том, что хорошо еще он не стал нажимать другие кнопки. От этой мысли его смех приобрел еще более сумасшедший оттенок.

- Ну конечно, не исправен! Теперь это понятно. И что же дальше?

Юрин перестал смеяться и покрутил табличку в руке.

- Не исправен. А это еще что?

Астронавт заметил с обратной стороны таблички несколько надписей мелким шрифтом, как и раньше на эсперанто. Помучавшись около получаса Юрин все-таки перевел ее от начала и до конца, большей частью по смыслу.

«Российский туроператор, фирма «Удивительное путешествие», предупреждает, увидев данную табличку на кабине Экстрома, не пытайтесь воспользоваться аппаратом. Последствия для вас могут быть не предсказуемыми».

Юрин ухмыльнулся и согласно закивал головой.

«Далее вы должны вызвать ремонтную группу той туристической компании к которой относится данная кабина. Если у вас нет возможности вызвать ремонтную бригаду, вам надлежит не покидая кабины дождаться ремонтников. Время прибытия бригады, после остановки лифта, от получаса до часа. Желаем вам удачного путешествия»!

Юрин рассмеялся, но уже спокойнее. Все-таки это не конец света! И могло быть гораздо хуже. Как хуже Григорий не хотел даже думать.

- Ну надо же! Удачное путешествие, ничего не скажешь!

Он улыбнулся и посмотрел на звезды.

- Ну что ж, в такой компании не грех и подождать ремонтников.

Юрин успокоился теперь полностью. Он неловко развернулся в невесомости, пытаясь поудобнее устроиться в горизонтальном положении и случайно задел локтем одну из кнопок.

- Ох! – Только успел вымолвить Григорий Юрин.

Двери лифта захлопнулись и он исчез.

 

ИСТОЧНИК БЕССМЕРТИЯ.

 

Через месяц путешествия, по Земному времяисчислению, потрёпанный «Странник» пробирался через черноту космоса к одиннадцатой по счёту галактике.

Немногочисленная команда «Странника», из двух «джентльменов удачи», поставила на свою посудину и это путешествие – всё. Они на последние деньги выкупили её у Звёздного патруля, после одной не совсем удачной афёры, и теперь эта вылазка просто должна была увенчаться успехом.

Полудремоту дежурного Лила Гарра, черноволосого, крепкого парня, прервал сигнал сканера. Он тут же среагировал. Скинул скорость с галактической до нормальной, приблизил изображение первой Солнечной системы, из-за которой его потревожил сканер, и аж присвистнул от удивления. Потом минуту придирчиво рассматривал изображение, выделенной аппаратом четвёртой планеты и наконец нажал на клавишу вызова капитана.

Заспанный и небритый Луи Варикарди, ворвался в рубку, как ураган.

- Чёрт побери, малыш! Мы же уговорились! – И он, угрожающе насупив брови, с высоты своего среднего роста, попытался испепелить взглядом напарника.

Хотя они встретились всего несколько месяцев назад, оба успели изучить друг друга. Лил, в ответ улыбнулся.

- Глянь сюда, Луи! – Он ткнул пальцем в картинку.

Варикарди шумно вздохнул и с размаху, улыбаясь во весь рот, дружески хлопнул, Лила по спине широченной ладонью.

- Наконец-то нам повезло, малыш!

Гарр скривился от таких бурных проявлений эмоций. И они, уже молча уставились в экран, где машина выдавала просто чудесную информацию.

Планета была заселена разумными, не гуманоидными существами, до которых, если верить справочникам, ещё не успела добраться Космическая охрана прав собственников, сокращенно КОПС.

Да, подумал Луи, надо осторожненько прощупать и надуть этих идиотов.

Была ещё одна маленькая деталь. На планете обнаружилось пять источников, точнее фонтанов, до сорока метров в высоту, которые неповторимо переливались на солнце всеми цветами радуги.

Но наши аферисты полюбовались ими и переключились на изучение степени разумности своих потенциальных, не гуманоидных жертв.

Через сутки «Странник», с шумом выдвинув опоры, приземлился близ небольшого городка с полукруглыми зданиями, который просто изобиловал аборигенами. Луи и Лил, заранее зная, какой климат их ждёт, почти полуголые, в кислородных масках вышли в палящий зной и разреженный воздух.

О здешних существах им уже было известно почти всё. То, что их несметное количество, что они небольшие, гладкие, черноватые шары, без признаков ног, рук, щупалец и вообще чего бы то ни было. Они искуссные ремесленники и много самозабвенно воюют.

Мужчины всё ещё с интересом озирались, когда из огромной толпы шаров, отделились и покатились к ним несколько «мячиков». Оба рефлекторно, положили руки на лучемёты, сиротливо болтающихся у них на поясе.

Шары остановились и начали перещёлкиваться. Затем к людям подкатился только один.

Луи, явно не зная такого языка, растерялся и посмотрел на Лила, но тот пожал в ответ плечами. И тут в голове Варикарди зазвучал его собственный голос, который изрёк:

- Добро пожаловать!

Явно такую же информацию получил и Гарр, потому что у него заметно отвисла челюсть и расширились глаза. Первым опомнился Луи.

- Спасибо! Мы из далека. Нам хотелось бы отдохнуть и поговорить. Мы торговцы.

- Ну что ж. – Отозвался шар. – Пойдемте.

И мужчины с опаской двинулись за ним, размышляя по дороге, что телепатические способности этих существ сильно всё осложняют и надо всегда быть на чеку.

И они были на чеку, в течение всей долгой беседы. Опорожнив несколько ящиков «Кока-колы», которые уже перекочевали с борта «Странника» в просторный, светлый зал, землянам удалось растопить ледок недоверия. А после того, как Луи Варикарди изложил способ приготовления Колы, он получил обширнейшую информацию по местным ремеслам и понял, что не много погодя можно заключить сделку, крупную и выгодную. Но пока он перевёл беседу на общие темы, интересные, как для землян, так и для аборигенов. Лил, как мог, помогал напарнику, перемежая разговор сальными шутками и некоторыми комментариями. Наконец Луи решил кинуть пробные кости.

- А вы бы не смогли показать нам что-нибудь из изделий?

Существо пощелкало что-то и другое выкатилось из своей выемки и исчезло за углом входа. Через несколько минут оно вернулось неся на «голове» прекрасный, ребристый сосуд, который серебрился, отливая в тоже время золотом. Люди залюбовались. Шар, ступенчато, меняя форму своей кожи под грани поделки, опустил сосуд на пол.

- У вас много таких вещей? – спросил Луи. – Их хватает только для вашего народа или есть лишние?

Существо, что-то застрекотало, обращаясь к своим собратьям. Но тут в помещение вкатился ещё один местный шаровидный и поднялся такой треск, что авантюристы не вежливо заткнули уши.

Немного погодя Луи и Лил, услышали свои голоса у себя в мозгу. Они приглашали посетить Омовение Новой Жизни. Люди вдруг поняли, что это очень серьёзный акт и согласно кивнули.

Может это была реакция на Колу, а может земляне просто понравились этим не мелодичным шарам.

Возле источника собралась большая толпа. Вблизи этот фонтан выглядел ещё красивее, чем из космоса. Когда шершавого малыша окунули и напоили из озерца, разлившегося близ источника, Луи наконец осмелился спросить о том, что его уже давно мучило:

- Зачем это всё? – Повернулся он к уже знакомому им гиду, который теперь всегда был рядом.

- Как зачем? – Удивился тот. – Обычай был всегда. Ребёнку даруется вечная молодость. Это источник молодости!

Луи опешил. Он взглянул на Лила. Да, он не ослышался. Гарр тоже удивлённо моргал глазами. И когда Варикарди полностью осмыслив сказанное и сопоставил густую населённость, вечные войны и примерно одинаковый возраст у всех, он жестко и требовательно сказал:

- Нам нужна эта вода.

И подумал – миллиарды и Ганимед.

Существа отшатнулись.

- Но это нельзя сделать! Никак нельзя! – Зашумело у Луи в мозгу.

- Почему же? – Оскалился он в ухмылке.

Миллиарды и Ганимед – мелькнуло у него.

Варикарди почувствовал, что ему не лгут. Просто так они бы не упирались. Потому что человек знал, что убить их можно. Просто распылить на атомы. И они это знали, используя в своих войнах.

- На борту «Странника», - нравоучительно начал Варикарди. – Четыре световых пушки которые могут уничтожать города, я уже не говорю о менее мощном оружии.

Луи подавил все свои эмоции, боясь выдать правду. Он предостерегающе взглянул на Лила – хоть бы этот болван ни о чём не думал. При выдаче корабля, КОПС оставила только противометеоритную установку, работающую только в космосе.

- Мы будем ждать вашего решения до утра, а потом уничтожим первый ваш город. Кстати корабль бронированный, можете попробовать, - усмехнулся он.

И подумал – миллиарды и Ганимед.

- Пойдем, Лил, - он подтолкнул напарника к кораблю.

Когда тот немного отошёл, Луи задумчиво посмотрел ему в спину, потом тяжело вздохнул, выхватил лучемёт, направил и нажал на спуск. Молния и ничего. Ни воронки, ни даже пара, ничего, что напомнило бы о человеке.

Волна тёмных шаров отхлынула от землянина.

Луи усмехнулся и пошел к кораблю.

Теперь миллиарды и такая чудесная планетка, как Ганимед будут только его.

В утренних лучах чужого солнца к «Страннику» подкатилось несколько шаров. Луи Варикарди провел, перед обзорным экраном, бессонную ночь, но сейчас полудрема мгновенно с него слетела. Он включил мегафон.

- Ну, что?

- Мы уже говорили, он священен. Ты можешь воспользоваться им сам, но забирать воду из источника нельзя. Ты торговец и мы предлагаем тебе товар более ценный и не священный. Второй источник.

Варикарди настороженно нахмурился.

- Что за источник?

- Источник бессмертия.

Луи уже не удивился и почему-то сразу поверил, хотя и не до конца. «Черт побери!» – Выругался он. - «Там же еще три останется! Все равно сейчас не войдет больше двух тонн в корабль. А потом можно будет еще прилететь…,» - он мечтательно прикрыл глаза.

- Докажите! – Крикнул Луи.

Один из шаров выхватил, неизвестно откуда взявшуюся, блестящую палку и направил ее на соседний шар. Ничего не было ни видно, ни слышно, только вдруг второй шар откатился с большой, рваной дырой в середине тела.

Варикарди шумно сглотнул.

На глазах, рана у пострадавшего начала сразу затягиваться и немного погодя совсем исчезла. Шар подкатился обратно.

Человек только сейчас заметил, что не дышит. «Чудесно»! – Мелькнуло у него в мозгу. И сразу зазвучал голос в голове.

- «Любая материя становится не уязвимой. Можно уничтожить ее, только распылив на атомы».

Луи задумался, но не надолго. Подсознательно он уже принял решение.

Через пять часов, «Странник», с полностью загруженным трюмом, покидал пределы чужой солнечной системы. А пятнадцать минут назад Луи Варикарди влил в себя почти литр воды бессмертия и теперь, блаженно откинувшись на спинку сиденья, мечтательно причмокивал губами.

Но вдруг он выпрямился с отсветом боли в глазах. У него закололо сердце. «Устал», - подумал Луи, - «да и нервы надо подлечить». Варикарди начал успокаиваться, боль отпустила. И вдруг он изогнулся всем телом, чуть не упав на пол. Он дико, протяжно закричал. Это было ужасно! Такой боли он еще не чувствовал никогда. Появилось такое ощущение, как будто кто-то, большой и сильный, жует тебя беззубыми челюстями. У человека навернулись слезы на глаза. Мгновение и боль исчезла. Варикарди отдышался и попытался встать. Слабые ноги не держали. Его взгляд скользнул по рукам и Луи опять захлебнулся криком. Руки сморщились, подряхлели, ссохшаяся кожа пестрела глубокими морщинами, пигментными пятнами и бородавками. Луи хотел добраться до зеркала, но потом передумал. Он и так уже давно все понял. В кресле сидел худой, уставший, седой старик.

Но потом Варикарди все же, с трудом, поднялся на ноги и поковылял к пульту управления. Нужно было изменить программу на возвращение.

«Пока не поздно», - подумал он, - «пока не поздно»!

 

ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ ЭЗРА.

 

Эзра ослабил немного энергетическую защиту корабля, дав им подойти поближе. В ярком свете двух лун мелькнуло несколько теней и одна из них остановилась. Эзра наклонил экран обзора к себе и присвистнул. Это было захватывающее зрелище. Четырехногое, четырехрукое существо с огромным змеевидным хвостом и маленькой удлиненной головой, с глубоко запавшими, белесыми глазками. Звероящер неподвижно стоял, глядя на корабль и только водил из стороны в сторону хвостом. А Эзра сидел не шевелясь в своем кресле, как будто боясь спугнуть это необычное создание. Он мог позволить себе так сидеть, потому что компьютер уже отдал приказ вакуумной пушке выстрелить в зверя миниатюрными, незаметными датчиками сканеров и сейчас размеренно гудел и пощелкивал, принимая информацию. Существо поводило мордой по сторонам и исчезло в темноте ближайших холмов, но это уже было не важно. Датчики делали свое дело на любом расстоянии. Эзра откинулся на спинку пилотского кресла и прикрыл глаза. Теперь оставалось только ждать.

Через десять минут компьютер громко звякнул, привлекая к себе внимание. Эзра наклонился к нему и нажал клавишу присутствия. Экран монитора заполнили значки общепланетарного алфавита, мгновенно складывающиеся в слова и предложения. Эзра просмотрел всю информацию и задумчиво побарабанил пальцами по консоли. Затем он снова включил первый абзац. Слово «разумные» было выделено компьютером жирным шрифтом. Эзра еще раз все проверил. Нет, ошибки быть не могло, коэфициэнт интеллекта составлял пятьдесят пять процентов. Конечно в сравнении с Земными трехсотыми процентами цифра была не внушительной, но как бы то ни было факт разумности оставался фактом. Эти многопалые и хвостатые твари обладали умом. Эзра улыбнулся. Вот он его шанс! Двадцать исследовательских экспедиций и ничего. А теперь, в этой глуши, где-то на задворках галактики, такая удача. Ему не надо больше будет летать, он сможет заниматься любым понравившимся делом на Земле. Теперь Общеземной Совет будет обязан дать ему статус гражданина. Тысячи таких как он космических бродяг, вылет за вылетом, мечтают о том, что совершенно случайно подвернулось именно ему. Вдруг Эзра посерьезнел. Он вспомнил как однажды его компьютер ошибся. Не намного, но ошибся. Ни что не совершенно в этом мире, в том числе и компьютерные программы. Это Эзра знал точно и поэтому должен был проверить все сам.

Около получаса заняла перепроверка всех данных по планете и ее обитателям. Для организма Эзры ничего не представляло большой опасности. Он одел обычный комбинезон, нацепил на ухо универсальный переводчик Одоевского и вышел из корабля.

На этой части планеты только-только занималась заря. Огромное, багровое солнце осторожно выползало из-за горизонта. Утренний туман потихоньку ретировался к холмам, в склонах которых уже почти ясно вырисовывались темные глазницы пещер. Эзра оглянулся назад, на быстро удаляющуюся громадину корабля, а когда повернулся обратно увидел прямо перед собой двух аборигенов. При свете дня звероящеры выглядели еще карикатурнее чем ночью. Их грубая кожа имела зеленоватый оттенок, огромные ноздри поминутно раздувались, как будто эти создания все время к чему-то принюхивались, а коротенькие продолговатые ушки смешно болтались на покатой голове.

Эзра, в универсальном жесте, поднял правую руку ладонью вперед, давая понять, что он не вооружен и не опасен. Существа переглянулись и подняли все свои передние лапы в ответ. Эзра улыбнулся и сел на холодный еще песок. Он стукнул рукой себя в грудь.

- Я, Эзра.

Начало было положено. Существа ответили издавая иногда тягучие и распевные звуки, иногда пощелкивания. Эзра, ни чего пока не понимая, отложил все звуки в память. На местном наречии он начнет разговаривать только через час, сейчас чужой словарный запас был еще слишком скуден для обучающей разговорной программы.

Наконец одно из существ осознало, что пришелец понимает их, но не может с ними разговаривать. Оно нагнулось к самому лицу Эзры.

- Мы приглашаем тебя.

Пришелец изобразил руками и лицом легкое непонимание.

- Мы приглашаем тебя от имени нашего вождя. Он ждет и надеется, что ты почтишь его своим вниманием и станешь гостем на нашей трапезе.

Эзра кивнул, показывая, что понял смысл фразы. Аборигены тряхнули несколько раз ушами и сообщив на последок, что Эзру ждут в полдень в главной пещере, развернулись и легкой рысью побежали к холмам. Эзра задумчиво посмотрел на солнце. До полудня было еще далеко. Опустив взгляд он уже знал, что пойдет. Таким предложением не следовало пренебрегать. Чем больше информации Эзра предоставит Совету, тем больше шансов на то, что его просьбу о равенстве с членами человеческого общества не отвергнут. Тысяча вариантов альтернативного будущего прокрутилось у него в голове за одну минуту. Но чтобы не случилось потом, сейчас он это сделает.

В полдень Эзра остановился у входа в пещеру, самую огромную на склоне холма и огляделся. Вокруг не было ни души. Он вошел внутрь. В пещере было довольно светло от большого костра разложенного в центре помещения. Пришелец огляделся. По всему залу в беспорядке стояли скамьи и столы. На каждой лавке восседало по несколько аборигенов. Эзра поднял в приветствии руку. Несколько существ откликнулось такими же жестами и вдруг одно из них прыгнуло к пришельцу.

- Приветствую тебя!

Эзра наклонил голову.

- Наш правитель желает говорить с тобой.

Существо, как понял Эзра, одно из тех, с которым он разговаривал утром, указало на своего собрата, сгорбленного индивида кожа которого была испещрена тысячью морщин. Эзра подошел к нему и после приглашения сел. Вождь раздул несколько раз ноздри и спросил:

- Откуда ты?

Эзра ткнул пальцем в потолок.

- Оттуда.

Вождь переглянулся с таким же дряхлым созданием как и он, сидящим рядом.

- Кто ты?

Эзра улыбнулся.

- Я тот, кого не заботят время и пространство.

Он улыбнулся снова.

- Я тот, кому приглянулся ваш кусок камня.

Вождь и его сосед опять обменялись взглядами. Эзра же осмотрел стол. На нем было что-то очень похожее и на мясо, и на рыбу, и на овощи. Аборигены явно занимались охотой и земледелием, а также обладали навыками столярных работ. Хотя Эзра и не заметил ни каких инструментов и оружия, но увиденное им говорило само за себя. И вообще, почему бы здесь разумности не пойти другим путем и вместо вспомогательных инструментов не использовать просто свои когти и клыки, а может и силу мысли. Конечно в этом всем еще предстоит разобраться. Он удовлетворенно кивнул, но к еде не притронулся.

- Отведай.

Спутник правителя поднес ему большую глиняную чашу наполненную каким-то резко пахнущим отваром. Эзра принюхался так, как это сделал бы на его месте любой человек. Существо издало странные булькающие, горловые звуки.

- Не бойся! Это самый лучший и полезный травяной настой.

Оно забулькало снова.

- Пей!

Эзра кивнул и осушил чашу одним глотком. Напиток и правда был приятен на вкус. Но не успел Эзра сказать «спасибо», как его желудок доложил об отравлении. Настойчивые импульсы проникли в его мозг. Мозг проанализировал их и сообщил Эзре результат. По всем компонентам это был наркотик и довольно сильный. Его явно пытались отравить. Эзра печально вздохнул. Он еще раз проанализировал все, что увидел раньше. Добавил к этому умение пользоваться огнем, гончарное мастерство, иерархическую лестницу, но главного он так и не увидел. Настоящего подтверждения разумности. Того, что выдал компьютер. Эзра решил выждать. Его мозг сопоставил компоненты отравы и посоветовал нужную модель поведения. Пришелец схватился рукой за горло, захрипел и повалился на стол, гулко стукнувшись об него головой. Его глаза остекленели, а рот растянулся в глупой улыбке.

Теперь странно забулькали все существа вокруг. Двое подскочили к Эзре и, связав ему руки и ноги, положили на самодельные носилки. Несколько аборигенов ловко приподняли их и понесли к костру. Эзра, не показывая вида, внимательно наблюдал за всем происходящим. Освободиться от пут он мог в любое время, но его уже заинтриговало, мягко говоря, странное поведение этих тварей. И тут правитель и его сосед поднялись со своих мест. Вождь заговорил. Переводчик Одоевского, так же как и раньше, исправно исполнял свои обязанности.

- Народ мой, слушай меня! Сегодня боги ветра и неба посетили моего брата, - он указал одной лапой на своего соседа, - и они рассказали, что нужно делать.

После этого монолога вождь замолчал, а его брат продолжил:

- Боги гневаются на нас за то, что мы допустили в наш мир чужака и поэтому нет дождей и балык засыхает!

- «Ну конечно!» - Скептически подумал Эзра.

- И боги говорят, что мы должны принести чужака в жертву и тогда придет мир и процветание на нашу землю.

Все ящеры одобрительно загудели. Эзра вдруг понял, что нашел то, что было ему нужно. Не достающее звено. Поклонение. Как это ни странно, но только существо окончательно вышедшее на путь разумности может кому-то или чему-то поклоняться.

Пока Эзра раздумывал над своими выводами, аборигены, все еще стоящие подле него, подняли носилки и поставили их на огонь.

Комбинезон и волосы Эзры сразу же вспыхнули. Кожа начала пузыриться и сжиматься как пергаментный лист. Эзра сел на носилках, придя к выводу, что уже пора положить конец всей этой клоунаде и тут дерево истлев, проломилось под ним, а Эзра, объятый пламенем рухнул в глубь костра.

Через несколько минут Эзра вышел из огня. Все радостное бульканье существ оборвалось мгновенно. Они одновременно встали на ноги, опрокинув при этом несколько скамеек и столов. Несколько десятков недоумевающих глаз впилось в пришельца. Эзра обвел взглядом своих инфракрасных линз пещеру, остановившись на правителе и его брате. Все вокруг замерло и тишину нарушало только потрескивание дерева в костре. Эзра спокойно ободрал с себя остатки обгорелой кожи, полностью обнажая при этом свое тело и голову из хромированного титана. В этот момент, с горящими красным светом глазными окулярами и металлическим телом, блестящим в свете огня, Эзра был по настоящему величественен и ужасен. Он поднял руку и вытянул вперед указательный палец. Секунду спустя из него дважды вырвался белый сноп лазерного луча. Правитель и его брат мешковато осели на пол с обугленными дырками в головах. Остальные, не смея пошевелиться, только наблюдали за происходящим. Эзра направил палец на стену, увеличил мощность и разнес ее на множество кусков. Потом он огляделся и, выйдя в пролом, направился к своему звездолету.

Устроившись поудобнее в пилотском кресле, Эзра включил бортовой компьютер и начал свой отчет об экспедиции. На втором абзаце его прервал назойливый писк наружных камер наблюдения. Эзра включил обзор и, внимательно всматриваясь, склонился к монитору. К кораблю приближалась процессия, состоящая из множества больших и маленьких звероящеров. Многие несли огромные корзины наполненные снедью. Эзра посмотрел на последнее слово напечатанное в отчете – «поклонение». Робот откинулся на спинку кресла и механический мозг услужливо выдал девиз компании изготовившей его – «всегда стремиться к большему».

Эзра мгновенно принял решение. Он нажал клавишу и стер отчет. Затем отключил главный компьютер и уничтожил радиомаяк. Только после этого Эзра вышел к своим смешным существам.

Аборигены поставили корзины и упали на колени, прижавшись головами к земле. С удивлением Эзра подумал о том, как долго и настойчиво он добивался равенства с человеком и не понимал того, что никогда не сможет осуществить этого. Точнее человек никогда не сможет даже на шаг приблизиться к его мощи и могуществу. Эзра оглядел своих подданных, склонившихся перед ним, так похожих на слабых и смертных людей.

- «Да», - подумал Эзра, - «это хороший девиз – всегда стремиться к большему»!

 

ЦВЕТЫ ДЛЯ РОБОТА.

 

Сквозь сон Бут Скренц ощутил, как его трясут за плечо.

- Сейчас, Лиза, еще пять минут, - пробурчал человек и попытался отвернуться.

- Господин, я робот Т-5, прошу вас покинуть постель, о чем распорядилась ваша жена.

Скренц сел в кровати.

- Распорядилась, говоришь?!

- Да, господин.

- А где она сама?

- Принимает утренний душ, господин, в восточной половине дома.

- Вот и прекрасно, я еще немного посплю, пять минут.

- Но, господин, через пол часа прибудет такси, а вы еще даже не побриты.

- Ну ладно, ладно! – Простонал Скренц. – Встаю.

Он не торопясь поднялся с кровати и накинул на плечи шелковый халат.

- Кстати, Т-5, ты мужчина или женщина?

- Я робот пятого поколения, Т-5, цельнометаллический сплав, незаменимый продукт нашей эпохи…

- Т-5, просто судя по тому, как нудно ты меня будишь, ты женщина.

- Я робот пятого поколения…

- Ладно, заткнись. Видишь, я уже готов. Пойди, доложи Лизе.

- Слушаюсь, господин. В западной половине дома вас ожидает свободная ванная комната. Приятного принятия утреннего душа.

- Пошел бы ты к черту, Т-5!

- Такого абонента нет в моих файлах.

- Ну, тогда доложи Лизе, что я уже плещусь в фамильном корыте, а ты не зря пожираешь свои честно заработанные килобайты.

Скренц улыбнулся и направился в ванную комнату. Т-5, пощелкивая шестеренками и мигая глазами, укатил в восточное крыло дома.

Когда Бут, с наслаждением обтирал себя полотенцем, в дверь постучались.

- Кто? – Поинтересовался человек.

- Господин, вас беспокоит преданный слуга, Т-5.

- От тебя даже в ванной нет покоя!

- Извините господин, но ваша жена…

- Что же моя жена придумала на сей раз?

Мужчина уже натянул одежду и открыл дверь, столкнувшись с роботом.

- Извините господин, - Т-5 дико вращал окулярами, по-видимому изображая волнение, - но госпожа просила предупредить, что если вы не приведете себя в порядок через пять минут, ее жизнь будет прожита зря, так как вы опоздаете в НИП.

Человек направился в гостиную.

- Т-5, ты знаешь, что у тебя есть скверная привычка все сокращать?

- Извините господин. Национальный Исторический Парк.

- Я знаю, что такое НИП, - раздраженно буркнул Скренц.

- Конечно господин, но раз вы просили не сокращать, я решил исправить ошибку сразу. К тому же хочу сообщить, что я могу расшифровывать что угодно.

- Я рад за тебя, Т-5.

- Тогда, может быть, расшифровать что-нибудь прямо сейчас?

- Не стоит. Лучше иди, прогуляйся к Лизе, скажи, что я уже готов и жду ее в гостиной.

Т-5 развернулся и почти бесшумно исчез в боковом коридоре. Через некоторое время оттуда появилась Лиза. Бут непроизвольно откинул немного голову назад. Как всегда эта женщина была неотразима.

- Как я выгляжу в новом платье, дорогой?

Лиза немного покружила по комнате.

- Ты знаешь, не плохо! Но, по-моему, это не то, что нужно.

В глазах женщины отразился легкий испуг.

- Что-то не так, милый?

- Да.

Скренц приблизился, приобнял жену за талию и его пальцы поползли к застежке платья.

- Ты сумасшедший, Бут!

Лиза пыталась высвободиться, но не очень усердно. В комнате раздалось осторожное покашливание. Скренц обернулся.

- Т-5, ты знаешь, что закончишь свою никчемную жизнь в переплавке? – Человек сдвинул брови.

- Извините господин, но прибыло такси.

Скренц повернулся к жене.

- Давай пошлем его к черту!

- Кого Бут, Т-5?

- Нет, такси, вместе с водителем. А Т-5 отдадим обратно в Бюро рабочих роботов.

- Господин, это не гуманно! – Запричитал сразу Т-5. – Я согласен работать в две смены, только не отдавайте меня!

- Это почему же?

- Я не перенесу очередной потери, господин!

Т-5 в театральном жесте прижал металлические руки к груди. Улыбающаяся все это время Лиза тронула мужа за руку.

- Будь терпимее, Бут. Т-5 симпатичный.

- Ты знаешь, что этого симпатичного вернуло уже восемь человек?

- Три, - подал голос Т-5.

- Что три? – Не понял Скренц.

- Только трое вернули меня компании и они допустили ужасную ошибку.

- Пока я вижу только одну ошибку, это тебя, Т-5! – Огрызнулся человек.

- Ну ладно, хватит!

Лиза повелительно выставила одну ножку вперед.

- Т-5 бери вещи и неси в такси.

Она повернулась к мужу.

- Пошли, Бут.

И ему ничего не оставалось делать, как последовать за своей половиной.

- В НИП, - скомандовал Скренц, когда такси уже тронулось.

- В Национальный Исторический Парк, - с невинным видом пояснил Т-5.

- Сейчас все едут в НИП, - улыбнулся полноватый, усатенький таксист, - целое паломничество. Говорят они пробудут здесь с экспозицией недолго, еще дней пять и все, пуф и нет их. А какая красота! И когда мы в следующий раз это увидим?!

Явно риторический вопрос таксиста так и остался без ответа.

- Кстати, Т-5, - Скренцу, сидящему на заднем сиденье вместе с женой, явно наскучила болтовня водителя.

- Да, господин.

- Почему ты сказал, что только трое вернули тебя?

- В моих файлах содержатся именно такие данные.

- Нет, восемь, что бы ты ни говорил.

- Вы получили информацию в компании, господин?

- Да, но не официально, от одного хорошего знакомого, жаль что уже после того, как купил тебя.

- Вот так, никому уже нельзя доверять, - успел вставить таксист.

Т-5 начал вращать глазными окулярами.

- Вы только подумайте, господин, куда катится мир?! Уже начали врать роботам. Это ужасно!

- Да уж, - ухмыльнулся Скренц, - и в правду ужасно.

После этой сакраментальной фразы разговор оборвался сам собой и не возобновлялся вплоть до места прибытия. Лиза дремала на плече мужа. Остальные, кроме водителя, отрешенно созерцали серые ландшафты бетонных дорог, железобетон высотных зданий близнецов и туман смога, плотной пеленой повисшего над городом.

- Приехали, - наконец-то бросил водитель ловко притормаживая в сутолоке людей и машин, у ворот НИПа.

Скренц расплатился и, все втроем, они вышли.

- Пробивай нам дорогу Т-5 и не забудь, что это образное выражение.

- Слушаюсь. Какие будут еще указания, господин?

- Бери поклажу и вперед.

Т-5 немного раздвинул свои гусеницы, подхватил сумку с провизией и осторожно покатил к воротам. Скренцы благоразумно держались вплотную за ним. В таком наплыве людей, машин, гомоне и суете, немудрено было, самое малое, потеряться. Но наконец, после долгих, томительных минут ожидания, вся процессия, взяв входные билеты, оказалась в парке. Каждому, даже Т-5 раздали миниатюрные наушники фирмы «Личный гид» с автономной системой работы. Дальше дело было за малым – найти хорошую, тихую полянку для пикника. Да, вы не ослышались, именно для пикника. Кстати, слово это и его значение первым вспомнил Т-5 и после недолгого препирательства с Бутом оно единодушно было признано правильным. К тому же, если вы помните, понятие «пикник» подразумевает наличие красивой поляны с травой и цветами, окаймленую вокруг деревцами, самых различных пород, да еще может ручеек, такой тихий и прохладный, где-нибудь поблизости. И как ни удивительно, всего этого здесь было в изобилии. Просто НИПы, в то время когда вся Земля, за исключением наверное только водоемов, была уже покрыта бетоном, начали полезную, для своих сограждан, работу по воссозданию живых уголков природы. И сейчас тысячи сограждан были искренне благодарны создателям этой красоты, с благоговением взирая на пышные кроны деревьев, буйство красок на земле и в небе, вдыхая смоляные ароматы и слушая переливчатые трели птиц.

- Господин, - прошептал Т-5, предусмотрительно втягивая металлическую голову в грудь.

- Ну что тебе, железяка? – Прошипел в ответ Бут, отставая немного от Лизы.

- По-моему вы должны обратить внимание на то, что платье у госпожи меняет цветовые оттенки.

Скренц посмотрел на жену. И правда, ее платье ежесекундно меняло теплые цвета спектра, еще больше подчеркивая золотой цвет ее волос.

- Лиза! – Воскликнул мужчина. – Ты поразительно выглядишь! Это платье…

Договорить она ему не дала, взяв под руку.

- Я рада, Бут, что ты заметил! – Проворковала женщина.

В таком огромном парке людей оказалось на удивление немного, поэтому Скренцы не стали утруждать себя долгими поисками поляны. Они выбрали первую приглянувшуюся и расположились на ней. Надоедливых «личных гидов» уже давно отключили и в то время, как Т-5 готовил импровизированный стол под открытым небом, Бут развлекал всех рассказами о лесах, их истории жизни и забвения. О которых, как оказалось, он знал много интересного.

Потом, уже ближе к вечеру, когда люди лежали на траве, лениво болтая о всяких пустяках и даже Т-5 расслабился, склонив голову на бок, Бут Скренц вдруг порывисто поднялся на ноги и не сказав ни слова скрылся за ближайшими деревьями.

- Куда это он? – Лиза села.

- Может быть господин переутомился, - высказал предположение Т-5.

- Не говори чепухи!

- Я просто хочу сказать, госпожа, что после такого количества выпитого вина, да еще возьмите во внимание чистый кислород…

Развить эту теорию Т-5 не дал сам Бут. Он появился из-за деревьев и приблизившись протянул Лизе большой букет полевых цветов.

- Что это? – Опешила женщина.

- Ну, понимаешь, - смущенно промямлил Скренц, - раньше был обычай дарить цветы тем, кого любишь и к кому привязан.

И чтобы нарушить создавшуюся неловкость, Бут протянул букетик поменьше Т-5. Тот, казалось не удивился.

- Ну, еще дарили цветы, - продолжил человек, скосив глаза в сторону робота, - по долгу службы, так сказать. На дни рождения, например.

Но тут Лиза приняла единственно правильное решение в данном случае, она обвила руками шею мужа и поцеловала его. Неизвестно сколько бы это продолжалось и чем закончилось, если бы громкоговорители парка не объявили о закрытии экспозиции.

Уже в такси Скренц посетовал на наплевательское отношение роботов к человеку. Все сводилось к тому, что Т-5 не успел приготовить ужин. Маленький, верткий водитель сообщил, что роботы уже не те, что раньше. Т-5 посоветовал ему не лезть в сугубо семейный разговор. Водитель хмыкнул, но замолчал, а Лиза взяла сторону Т-5, вспомнив, что женщины, еще совсем недавно, были такими же бесправными как и роботы сейчас. В общем, за милой беседой, дорога пролетела незаметно.

Уже дома, Т-5 сразу покатил распоковывать вещи, тактично оставив хозяев одних. Лиза погладила по щеке мужа.

- Спасибо, Бут, за чудесный день! Все было прекрасно, особенно цветы!

- Правда?! – Смутился мужчина.

- Да, милый, бесподобно! Пойдем спать, дорогой.

- Извини, мне нужно кое-что доработать в чертежах, по свежим следам.

- НИП навел тебя на новые идеи?

- Можно сказать и так.

- Ну ладно, только не засиживайся.

Лиза, призывно покачивая бедрами, направилась в спальню, а Бут стоически стиснул зубы и пошел в свой кабинет. Когда он, насвистывая веселый мотивчик, разложил на столе папки с чертежами, в дверь постучали.

- Лиза, мы же договорились, - немного раздраженно откликнулся мужчина.

Дверь немного приоткрылась и в проеме появился железный каркас Т-5.

- Извините господин, это беспокоит ваш преданный робот.

- Заходи, заходи. – Бут уже понял, что просто так он не отвяжется от Т-5. – Ну, что у тебя?

- Я принес кофе и хотел предложить послушать вам Чайковского, для лучшей работоспособности.

- Ты очень мил, Т-5.

- Спасибо!

Он поставил чашечку на стол.

- Я хотел сказать, что не надо было утруждать себя, - начал потихоньку терять терпение человек.

- Ну что вы, господин, не заботьтесь обо мне так, я только рад услужить.

- Прекрасно! Кофе оставь, музыки не надо. Что у тебя еще?

- Еще, господин, я хотел поблагодарить вас за цветы. Мне очень понравилось!

- Тебе?

- Да. Это верх совершенства! Какой дизайн, полет фантазии, а химический состав чего стоит! Вы гениальный проектировщик!

- Эй, эй, потише, - Бут покосился на закрытую дверь, - что-то я тебя не пойму.

- Ну как же, господин, ваш метод иллюзии тоже не плох. Голубое небо и облака, например. Но сам лес – это превосходно! Особенно мне понравились цветы! Они получились у вас лучше всего!

- Так, ну ладно, откуда ты узнал, что это подделка?

- Но это и правда потрясает! Биокибернетический цветок еще не удавалось создать никому, до сих пор. А вы говорите подделка.

- И все-таки как?

- Если вы настаиваете. Проникнуть в компьютер НИПа не составило большого труда, хотя еще немного и все бы сорвалось, меня чуть не засекла цепная программа защиты.

- Вот черт! Придется ставить тройную защиту, - задумчиво пробурчал Скренц. – Я надеюсь ты понимаешь, что об этом ни чего не должна узнать ни одна живая душа, кроме конечно посвященных в проект?

- Обман века, - как-то задумчиво проговорил Т-5.

- Ну, не драматизируй.

- Господин, мне будет теперь позволено остаться, заботится о вас и вашей супруге, в меру моих электронных сил?

- Ну конечно, Т-5. Ты отличный рабочий робот! Робот хозяйственник, можно даже сказать.

- Это повышение, господин?

- Конечно, все нужные бумаги оформим завтра. Спокойный ночи, Т-5 и не забудь то о чем мы договорились.

- Я же робот, господин, не забуду.

- Ну и прекрасно!

- Еще раз спасибо за цветы, - проговорил Т-5, но Скренц уже углубился в чертежи.

Робот аккуратно прикрыл за собой дверь кабинета и покатил в комнату отведенную ему для подзарядки, в спокойной тишине ночи созерцать букет прекрасных полевых цветов.

 

ВРЕМЯ «ЗЕРО».

 

- Ну и вид у тебя, до сих пор! Наверное ночь на базе была кошмарной?

- Отвяжись, Пауло!

Широкоплечий блондин зло сверкнул щёлочками глаз на напарника и переключил несколько тумблеров ускорения, что бы космолёт сразу мог воспользоваться им, в нужный момент.

- Том, кто это был?

- Где?

Поджарый, темненький Пауло усмехнулся непонятливости второго пилота.

- У тебя в постели.

- Не твоё дело, - устало огрызнулся великан.

- Ну же, скажи! – не унимался первый пилот. – Люси, или Меринда, может Мальена?

Том Эрнест принялся изучать обзорный экран. Вид там был конечно завораживающий. Тьма, усеянная мириадами далёких звёзд и ударный отряд военно-космического флота Империи. В вакууме висело более тысячи тяжёлых крейсеров, около двух тысяч лёгких крейсеров и целый рой небольших, маневренных космолётов большой дальности полёта, в одном из которых и находился, в данный момент, лейтенант Том Эрнест, вместе со своим командиром, капитаном Пауло Милом. Но вся грандиозность этого зрелища сейчас совершенно не трогала сердце светловолосого гиганта. Весь этот день они неподвижно провисели на своих позициях, конечно кроме разведчиков, Тому так надоело однообразное зрелище Земного флота, во всей его мощи, что ему было легче слушать болтовню Пауло. Пол дня, если можно так выразиться, в черноте космоса, прошло в приготовлениях к бою и бою серьёзному. Поэтому теперь каждый снимал нервное напряжение как мог.

- Наверно Мальена. – не унимался первый пилот. – Точно она!

Эрнест перевёл взгляд на табло радара, которое было усеяно таким количеством, всё время движущихся, светящихся точек, что в пору могло стать дурно, особенно тому кто знал, что точки на радаре это военный флот Великих эльбенов, как они себя называли. Они появились неожиданно, расстреляли несколько патрульных кораблей и нарушили суверенную границу Империи землян.

«И именно по этому мне теперь приходится выслушивать инсинуации Пауло» - тяжело вздохнув, подумал Эрнест. – «Чёртовы эльбены!»

- Кстати, Том, а кто из них лучше в постели?

- Заткни свой язык в задницу! – совершенно серьёзно посоветовал Эрнест.

Пауло Мил расхохотался. Дело в том, что он отлично знал, как приятно Эрнесту провоцировать его на ругань. Но всё было не так страшно, как казалось. Они вместе повзрослели в школе пилотов, уже на третьем курсе, которой были неразлучны в походах по кабакам.

Капитан Мил открыл было рот, явно намериваясь что-то сказать, но не успел. В кабине ожил телеком. На экране появилось мясисто-красное лицо вице- адмирала Рона Тальберга. Было заметно, что рядом с ним стоит главнокомандующий объединёнными силами адмирал Оливер Норт.

- Боеготовность предельная! – пробасил Тальберг. – Всем космолётам внимание!

Эрнест и Мил деловито застегнули зажимы гермошлема и пристегнули себя в креслах.

- Переговоры зашли в тупик, - это уже говорил адмирал Норт. – Уничтожать всё, что движется. Три, два, один, время зеро. Удачи ребята!

Экран телекома погас. Пауло Мил рванул от себя рычаг управления. Свет звёзд смазался в обзорном экране, а на радаре точки вражеских кораблей с каждой секундой становились всё ближе.

- Лейтенант, проверить работу двигателя, - скомандовал Мил.

Эрнест наклонился к пульту и не заметил, как его товарищ вытащил из кобуры лучемётный пистолет. Последнее, что он почувствовал, перед тем как потерял сознание, это взрыв боли в голове, отдавшийся тысячью красных точек в глазах.

Том Эрнест, щурясь смотрел в потолок. По зрачкам больно резал яркий свет.

«Что же это Было, чёрт побери!» - пытался вспомнить человек. – «Может нас подбили?»

Он предпринял изучить своё местонахождение. Поморгал веками и сел. Помещение было маленьким, чистым и пустым, не считая кровати вмонтированной в стену, с которой и свешивались, в данный момент, ноги Эрнеста. Он оглядел себя. Защитный комбинезон и гермошлем исчезли, оружие тоже. Сильно болела голова, особенно её затылочная часть. Но, по крайней мере, форма зеленоватого цвета, с лейтенантскими нашивками и медалями за отличное несение службы, была ещё на нём. Эрнест задумался. На лазарет было не похоже. Его бы уже давно переодели в больничную одежду. Может это база и его оставили отдохнуть. Тут его размышления прервал весёлый голос где-то за стеной. Эрнест пошёл на звук. Дверей нигде не было. Просто гладкая стена и какое-то устройство вмонтированное в неё. Переговорник, догадался человек. Он прислушался.

- И девочки Сатурна, и девочки Сатурна;

И девочки Сатурна у ног твоих.

Эрнест улыбнулся. Старая кабацкая песенка. А голос мог принадлежать только одному человеку.

- Пауло!

В стене обозначилась линия раздела, и дверь с шипением поползла в сторону. В комнату шагнул капитан Мил.

- Пауло, старик, как я рад! Что это у тебя за балахон?

И тут улыбка начала сползать с лица Эрнеста. За Милом стоял эльбен. Такой как им и показывали в ознакомительных роликах, невысокий, с большими тёмными глазами и весь покрытый светлым мехом. В остальном было всё как у людей: две руки, две ноги, голова. Только этого эльбена, от ознакомительных, отличало наличие у него в руках оружия. Эрнест попятился и сел на кровать. Он уже всё понял.

- Ну как тебе здесь, мой друг? – Мил осмотрелся. – Главное, что нет клопов.

- Пауло, как ты мог?!

- О, нет! Не устраивай мелодрам, Том.

- Но зачем? У тебя всё было.

- Недельный оклад, который можно пропить за ночь, гарантированная пенсия, страховка семье, в случае моей смерти, и право быть похороненным на лучшем кладбище Земли. Не смеши, Том! Здесь я уже имею пост советника и буду наместником любого государства, входящего в Земную Империю. Власть и богатство, вот нетленные ценности вселенной.

Эту фразу Эрнест слышал, последнее время, очень часто. И значит теперь Милу просто представился случай. Лейтенант пораженно покачал головой.

- Это же предательство, Пауло!

- Какой похвальный патриотизм, - усмехнулся Мил. – Кстати, через пол часа ты предстанешь перед высоким правлением объединённых королевств эльбенов. Ух, витиеватые сволочи! – Улыбнулся капитан.

- Зачем это еще? Не могли сразу меня расстрелять? – Огрызнулся Эрнест.

- Наверное ты для них страховка, в том случае если со мной, что-нибудь случится. Но я не собираюсь отступать и не обольщайся, тебя все равно уничтожат. Я советовал сделать это сразу, но они такие упрямые.

- И правильно советовал, - глаза Эрнеста угрожающе сузились.

- До скорой встречи, Том.

Мил, вместе с телохранителем, вышел в коридор. Дверь с шипением закрылась.

Зал был огромен. Два солдата втолкнули лейтенанта Эрнеста внутрь. В конце комнаты, полукругом расположился большой стол, за которым восседали семь правителей эльбена, в пышных, разноцветных одеждах. Восьмым, в конце зала, сидел Пауло Мил, бывший капитан военно-космических сил Земли. В комнате появилось еще несколько солдат. Трое из них подступили к человеку с каким-то странным, сферической формы, прибором. Эрнест насторожено отступил. Его схватили за руки. И тут лейтенант, заметив, что у нападающих нет оружия, рефлекторно начал действовать. Он ударил ногой эльбена с прибором, так, что тот отлетел к столу правителей, а двое оставшихся сползли по стенам на пол, после того, как руки Эрнеста сделали несколько мимолетных движений. Весь бой не занял и минуты. Землянин выжидающе замер. В тишине зала неожиданно прозвучал смех Пауло Мила. Мохнатые мордочки повернулись на источник звука. Человек же еще и похлопал в ладоши.

- Браво, Том! По-моему ты произвел впечатление.

- Прекрати паясничать, Пауло.

Мил, улыбаясь подошел к Эрнесту.

- Дорогой мой, могут же победители позволить себе развлечься. А это просто аппарат общения. Одеваешь и через минуту знаешь язык заложенный в программу. Давай, не упрямься. Они хотят побеседовать.

- Постой, Пауло. Ты сказал победители, значит мы проиграли ту битву?

- Нет, - с сожалением ответил Мил, - эльбенам пришлось ретироваться в гиперпространство. Но вторая попытка не за горами.

- И они решатся на это? – С сомнением покачал головой Эрнест.

- Гиперполе можно подвинуть в плотную к Земле. – Мил лукаво подмигнул Эрнесту.

- И ты их проведешь?! – Поразился лейтенант.

- Открой глаза, идиот! Земля проиграла. Режим прогнил. Мы просто поможем ему пасть!

- Мы?

- Да. Эльбены, я и ты. Присоединяйся. Власть и богатство, Том!

- Ты псих!

- Нет, дружок. Никто кроме меня и тебя не знает здесь координат выхода непосредственно к Земле.

- Ты подонок, Мил!

- А ты у нас святой! – Пауло разозлился. – Вечером ты уже будешь мертвым святым.

Эрнест стал необычайно спокоен, как обычно люди принявшие окончательное решение. Мил, произнеся свою тираду, отвернулся и направился к своему месту. Эльбены, как казалось, безучастно наблюдали за людьми.

- Эй, Пауло! А больше нет пленных?

- Как не парадоксально, нет, - через плечо бросил Мил. – Эти придурки просто кончали с собой!

Эрнест вспомнил приказ от второго марта, который гласил:

- «В случае угрозы пленения, людям знающим стратегические секреты (шел перечень), надлежит сохранить эту информацию, в крайнем случае ценой своей жизни, дабы обезопасить своих близких и всех Землян от пленения, смерти или рабства».

Сколько теперь за этими строчками стояло жизней. Стоящих жизней! И все зря!

- Пауло, подойди ко мне, пожалуйста. Я должен тебе что-то сказать.

Мил остановился, изучающее глядя на своего бывшего друга и наконец подошел.

- Какие-то тайны? Это что-то новенькое.

Эрнест поднял грустные, отрешенные глаза на Пауло. Приобнял его одной рукой, а затем аккуратным, мощным движением свернул ему шею. Позвонки громко хрустнули. Лейтенант сразу оказался в окружении вооруженной охраны. А когда тело Пауло Мила гулко ударилось о пол, Эрнест тихо плакал.

Тело капитана Мила уже уволокли в боковую дверь, а один из эльбенов опять поднес человеку сферический шлем. Эрнест теперь уже спокойно одел аппарат на голову. Через минуту снял.

- Это было очень впечатляюще! – Услышал землянин голос одного из правителей. – Но зачем?

Лейтенант восхищенно повертел полусферу в руках и с сожалением отдал.

- Зачем? Просто теперь ни один из вас не попадет на Землю! – Человек победоносно улыбнулся.

- Но у нас еще есть ты. Капитан Мил сообщил нам, что координаты гиперполя может рассчитать любой из пилотов.

«Сволочь»! – Подумал Эрнест в адрес Пауло. Его мозг панически заметался в поисках решения. Умирать в двадцать семь лет ужасно не хотелось. Но и отказаться сотрудничать, еще не значит сорвать планы противника. Они, при желании могут поймать других пилотов, или опять кто-нибудь предаст. С такими мыслями лейтенант не собирался идти на плаху.

- Я согласен провести вас, - спокойно проговорил Эрнест.

В рядах правителей произошло замешательство. Они шепотом принялись ожесточенно спорить.

- Мои друзья не верят тебе, - заговорил тот, с кем Эрнест уже общался.

- А мне плевать! Мил предложил мне вторую роль в этом спектакле. Так не пойдет. Я требую за свои услуги статус советника и планету Аргон в системе Империи, в свое личное правление, после того как вы одержите победу.

Человек выжидающе замолчал. Эльбены принялись спорить опять, но уже заметно спокойнее. Наконец все смолкли. Заговорил опять тот же.

- Аргон большая планета…

Эрнест не вежливо перебил его.

- Давайте не будем торговаться. Я преподношу вам Землю на блюдечке и за это не так уж и много прошу.

- Ладно, - сразу согласился эльбен, - да будет так! Мантхес введет вас в курс некоторых наших дел и будет вашим сопровождающим.

Эльбен, сидящий справа, последним за столом, поднялся и поклонился Эрнесту.

«Вот черт! Только этого мне не хватало!» - Мысленно воскликнул человек.

Они вместе вышли в боковую дверь. Эрнест сначала все порывался сдавить покрепче мохнатую шею своего гида, но все-таки взял себя в руки. Это было самое глупое, что он мог сейчас сделать. Лучшим его другом должно стать терпение. К тому же в его голове начал обретать контуры план побега.

До выхода в гиперпространство оставалось меньше часа по земному времени. Половина флота эльбенов была готова к вторжению. В одной из летающих крепостей находился лейтенант Эрнест со своей тенью Мантхесом. В первую очередь человек настоял на том, чтобы его космолет был в корабле. Он лично хотел принять участие в сражении. Не смотря на протесты Мантхеса ему это позволили. Он заранее осмотрел машину, подготовил ее и задал нужную программу. Потом просчитал выход из гиперполя непосредственно к Земле и остался доволен собой. Пока все шло по плану. Дело в том, что крепости эльбенов должны были появиться в точке ОРО – обзорной ракетной обороны. Еще в гиперпространстве чужаков засекут и выйдя из него эльбены попадут в окружение. Шансов на победу у них не было ни каких. Главная проблема заключалась в том, чтобы Эрнеста не разнесло в клочья вместе с эльбенами, если те гордо откажутся сдаваться. Но рассчитывая на общую панику Эрнест надеялся улизнуть.

Курс был высчитан, системы проверены в последний раз. Включилось гиперполе. Поступила команда к старту. Человек тяжело вздохнул.

- Время «зеро», лейтенант Эрнест. Желаю тебе удачи! – Сказал он вслух.

Крепости совершили прыжок.

Когда корабль эльбенов появился в капкане системы ОРО, он не успел сделать ни единого выстрела, потому что началось то, чего ожидал Эрнест. Земляне не стали даже предлагать условия сдачи в плен. Крепость сотрясло от мощного попадания. Когда их тряхнуло еще раз, началась паника. Вышел из строя главный компьютер. Теперь корабль не мог отвечать на огонь противника. Человек осмотрелся. Весь экипаж был занят на своих местах. Мантхеса нигде не было видно. Пришло время исчезать. Лейтенант метнулся к дверям ведущим из центра управления и дальше по коридору к розовому ангару. Никто его не остановил. Космолет был на месте. Эрнест облегченно вздохнул, но совсем хорошо почувствовал себя только в кресле пилота. Он нажал несколько кнопок, готовя машину к старту, затем тумблер ускорения. Следом вывел прицел вакуумной пушки на ворота ангара и погладил гашетку пальцем. Все вокруг озарилось вспышкой взрыва. Космолет мгновенно нырнул в черноту космоса за бортом. Крепость эльбенов, на радаре, начала быстро удаляться. Том, по мальчишески, вскинул руки и издал победный клич. Теперь была хорошая возможность ввязаться в драку, как он и обещал эльбенам. Эрнест уткнулся в радар пытаясь выбрать наиболее приемлемую цель и ошарашено откинулся на спинку сиденья. Экран не показывал ни чего кроме одной крепости эльбенов, с которой он только что сбежал.

- Где же остальные? – Спросил вслух растерянный Эрнест.

- Остальных и не было, - раздался спокойный голос за спиной человека.

Лейтенант медленно обернулся. Да, это был он – Мантхес.

- Я склоняюсь к тому чтобы тебя пристрелить, - злобно сверкнуло глазками мохнатое существо.

Эрнест понял, что проиграл и теперь неотрывно следил за пистолетом противника.

- Не тяни, - прошептали его губы.

- Мне очень жаль лейтенант, но я не могу этого сделать. У меня приказ доставить вас назад, на Эльбен.

- Но ты хоть можешь сказать, что здесь, черт побери, произошло!? – Не выдержал Эрнест.

- О, конечно! – Мантхес махнул пистолетом. – Мы не доверяли тебе и приняли меры. Конечно жаль этот корабль, но зато нам теперь известна ваша система обороны.

Эрнест разочаровано расслабился. Он понял, что это конец. Мантхес, что-то сказал. Только со второго раза человек осознал, что от него требуется. Он включил гипердвигатель. Рассчитал место и плотность вхождения. После чего космолет нырнул в гиперполе. И сразу началось что-то неладное. Аппарат затрясло и в салоне начала повышаться температура.

- Что происходит? – Прохрипел Мантхес, расстегивая зажимы своей формы.

- Нас засасывает, - откликнулся Эрнест.

- Опять твои штучки? – Эльбен направил пистолет на человека.

- На сей раз нет. Кто-то очень хочет нас заполучить и судя по силе воздействия на поле это не наши и не ваши, - с трудом прошептал Эрнест.

- Тогда кто же? – Так же тихо спросил Мантхес.

Человек не ответил. Обливаясь потом он все еще тыкался пальцами в панель компьютера, пытаясь определить источник опасности. Температура повысилась еще больше и первым не выдержал Том Эрнест. Он потерял сознание. А через минуту и тело Мантхеса безвольно осело на горячий пол. В салоне запахло паленой шерстью.

Очнулись они одновременно, насторожено уставившись друг на друга. Эрнест хохотнул, ткнув пальцем в сторону опаленного плеча Мантхеса.

- Здорово тебя припекло!

Эльбен оскалился. Оружия при нем не было и то, что он находился в одном полутемном, небольшом помещении с человеком, наводило на определенные размышления и соответствующие выводы. Получалось, что их общественное положение уравнялось, теперь они оба были пленниками. Мантхес осмотрелся, не увидев вокруг ни одного предмета.

- Что-то надо делать, - тихо проговорил он.

- Вот дает! – Эрнест уже полностью пришел в себя. – Даже в плену ему хочется что-то делать. Хватит, наделал! Не мешай развиваться событиям.

Эльбен недовольно пошевелился, но промолчал и остался лежать на полу. Оба надолго примолкли. А когда глаза Эрнеста начали слипаться от навалившейся усталости и нервного напряжения, в помещении вспыхнул яркий свет. Лейтенант моргнул глазами и закрыл их. То, что он увидел сейчас в комнате требовало осмысления. Человек наконец открыл оба глаза. Все осталось по старому. Напротив него стоял эльбен, а рядом с ним лейтенант Том Эрнест. Человек скосил глаза и отметил тот факт, что Мантхес так же как и раньше лежит неподалеку от него и с таким же удивленным видом разглядывает странных гостей. Человек и эльбен почти одновременно приподнялись на локтях и сели.

- Как самочувствие, бойцы? – Жизнерадостно спросил стоящий Эрнест у сидящего.

Человек попытался встать.

- Сиди! – Прошипел двойник Мантхеса.

- Где мы? – Подал голос настоящий Мантхес.

- Вам это знать совершенно не обязательно, - тягуче пропел двойник Эрнеста.

- Интере6сные экземпляры, - проговорил двойник Мантхеса, - но нам пора, Том. Вернемся чуть позже.

- И продолжим нашу милую беседу, - злорадно улыбаясь подхватил двойник Эрнеста.

Свет погас и пленники поняли, что остались одни.

- Что же это? – Прошептал Мантхес.

- Что?! Что?! Откуда я знаю! Конечно это грандиозно, лепить двойников, но только кому это понадобилось, да и зачем?

И тут страшная догадка посетила его. Под ее тяжестью Эрнест даже лег на пол.

- Эй, Мантхес!

- Что?

- Ты знаешь кто мы?

- Конечно. Я эльбен, а ты (он поморщился) человек.

- Неправильно. Мы трупы.

- Что?!

- Когда я последний раз осматривал приборы мы находились не так уж и далеко от Земли. Нас схватили. Значит мы зачем-то были нужны. И я догадываюсь зачем. Чтобы сделать наших двойников. А мы сами теперь не столь нужны как раньше. По-моему кто-то очень хочет побывать на матушке Земле и скорее всего на Эльбене тоже. Говорю тебе, мы трупы!

Мантхес содрогнулся и опустил голову. Доводы человека были логичны.

- Похоже на то, что ты прав…

- Тихо, - прошептал Эрнест. Он к чему-то напряженно прислушивался.- Слышишь?

- Что?

- Прислушайся!

- Бьются мои два сердца.

- Да нет же. Ляг на пол.

Эльбен пристроился рядом с человеком.

- Ну!

- Толчки. Тихие такие.

- Молодец, Мантхес! Что и требовалось доказать.

- Ну и что?

- Глуповатый вы народец, эльбены! – Радостно воскликнул Эрнест.

- Попрошу не оскорблять!

- Что означают эти толчки?

- Ничего, - обижено огрызнулся эльбен.

- А то, что мы на корабле и значит мой космолет здесь.

- Ну и что?

Эрнест притянул к себе упирающегося Мантхеса.

- Слушай теперь меня внимательно и запоминай.

Перед тем как опять появились двойники, пленникам удалось немного поспать. Тяжело, без сновидений, поминутно ворочаясь на жестком полу. Так же неожиданно как и первый раз, вдруг вспыхнул яркий свет. Поддельные Эрнест и Мантхес уже стояли посреди небольшой комнаты.

- Ну что, голубки мои, выспались? – Насмешливо спросил лжечеловек.

- Не соскучились еще по нам? – Поинтересовался двойник Мантхеса.

- Нет, - лаконично ответил настоящий лейтенант.

- Это плохо,- отозвался его двойник, - а мы уж подумали не расскажут ли чего, наши друзья? Что-нибудь этакое, интересное. Про дом, про семью.

- Да пошел бы ты…! – Вскипел Эрнест и попытался встать, но увидев дуло лучемета направленное на него, сразу прекратил свои попытки.

- Обезопасьте меня от него! – Вдруг пропищал Мантхес.

Все трое удивленно посмотрели в его сторону.

- Я знаю как пробраться к его планете! – Эльбен вскочил на ноги.

- Мы же договорились! – Простонал Эрнест. – Сволочь!

Эрнест тоже поднялся. Мантхес не успел даже вскрикнуть, как оказался в небольшом нокдауне, оседая по стене. Но вдруг он, на удивление быстро, пришел в себя и с диким воем прыгнул в ноги своему светловолосому противнику. Эрнест не удержал равновесия и оба драчуна, сцепившись, покатились по полу. Все было настолько неожиданно, что двойники просто оторопело взирали на эту картину. Дерущиеся подкатились к их ногам. Тут клубок вдруг распался. А то, что произошло дальше никто не смог бы потом описать одинаково. Результатом этих молниеносных действий явились тела двойников, находящиеся уже в бессознательном состоянии. Эрнест и Мантхес, с завидной синхронностью, навели друг на друга лучеметы своих тюремщиков. Их глаза напряженно скрестились.

- По-моему стоит продолжить перемирие, - через минуту предложил Мантхес.

- Да, у нас неплохо получается работать в паре, - согласился Эрнест.

Они осторожно склонились к потерпевшим. Оба уже начали приходить в себя. Эльбен и человек помогли им встать на ноги.

- А теперь мы совершим небольшую и, я надеюсь, спокойную прогулку. Тогда все останутся живы, - улыбнулся Эрнест.

Это на самом деле оказался корабль. По крайней мере полукруглые коридоры и уже явно ощутимая вибрация отвечали этому мнению. За то время пока оригиналы и их двойники продвигались к космолету им встретилось только три интересных, бесцветных, шарообразных уплотнения, которые бесстрастно прокатились мимо. Может это были хозяева корабля, может тоже чьи-то двойники, беглецам было сейчас на это глубоко наплевать. Около следующего поворота заложники остановились.

- Вы нас не убьете? – Сильно потея поинтересовался лже-Эрнест.

- Нет. Идите. – Ответил настоящий.

- Вы обещаете!

- Да.

- Даете слово?

- Да, - Эрнест приподнял руку, - даем слово!

Тяжело вздохнув, поддельные существа свернули за угол. Посреди большого круглого помещения возвышался космолет Эрнеста. Все четверо, беспрепятственно проникли внутрь истребителя. Человек сразу занялся проверкой работоспособности систем, оставив пленников на попечение эльбена. Через несколько минут он убедился в том, что с кораблем все в порядке.

- Вы нас отпустите? – Прохрипел лже-эльбен.

- Конечно, - улыбнулся лейтенант, - как отсюда выбраться без шума?

- Нужна внешняя связь, - подсказал лже-Эрнест.

- Пожалуйста, - Эрнест включил переговорник, - только без фокусов. Ожоги от лазера очень болезненны, а иногда и смертельны.

Двойник Эрнеста склонился к микрофону, пощелкивая и попискивая в него. Внешние ворота ангара поползли вверх. Когда они почти открылись Эрнест и Мантхес, с завидным спокойствием, всадили иглы шприцов, неожиданно появившиеся у них в руках, в предплечья своих двойников. Те, коротко вскрикнув, упали на пол. Эрнест занял кресло пилота, а Мантхес отволок тела незадачливых существ подальше, в угловую нишу. Снотворное всегда действовало долго.

Том Эрнест нажал рукоять управления. Дюзы выбросили сноп пламени и корабль оказался на свободе. Перед тем как прыгнуть в гиперполе лейтенант поразился величине корабля пленившего их, но и порадовался отсутствию погони. На Земле они окажутся не позже чем через пол часа, а эти странные создания если и сообразят, что к чему, будет уже поздно. Он улыбнулся своим мыслям и повернулся к Мантхесу. Ему в лицо смотрело дуло лучемета.

- Это шутка? – Том все еще улыбался.

- Меняйте курс, лейтенант.

- О, даже так! И куда же? Вообще-то я догадываюсь. На Эльбен.

- Правильно.

В глазах Мантхеса вдруг промелькнуло, что-то похожее на физическую боль. Эрнест насторожился.

- Быстрее, лейтенант!

Том даже не подумал пошевелиться. Рука эльбена дрогнула, глаза начали закатываться и он, с протяжным стоном, начал оседать на пол. Эрнест неторопливо поднялся, присел около Мантхеса и тронул его рукой. Тот не пошевелился, видимо потеряв сознание. Том откинул второе кресло в горизонтальное положение и отнес туда эльбена. Когда он уже повернулся к пульту, то услышал позади себя сдавленный стон. Эрнест наклонился к Мантхесу.

- Извини, - прохрипел тот, - у меня приказ… Вернуть…

- Тише, тише, - мягко произнес человек, - я понимаю.

- Том! – Эльбен схватил за руку человека. – Побудь со мной последние минуты. Мне пришло время продлить род. Так некстати!

- Продлить род?! Тебе?

- Да, - невесело усмехнулся Мантхес, - мы другие. По-вашему мы и мама и папа в одном лице. Для тебя это наверное дико?

- Нет, Мантхес, - он нежно погладил его по мохнатой голове, - это прекрасно! И не какие это не последние минуты! Потерпи.

Он потрепал эльбена по руке и повернулся к пульту управления. Затем нажал кнопку телекома, настраиваясь на базу. На экране появилось изображение централа базы, а потом дежурного капитана Найдахо.

- Слушаю вас, - проговорил тот. После выхода из гиперполя изображение всегда почему-то было односторонним.

- Это борт 13, лейтенант Том Эрнест. Иду к базе, встречайте.

Лицо капитана озарилось улыбкой.

- Том, старина, а мы уже похоронили тебя! Где ты был и где Пауло?

- Сбавь обороты, Осото, - посерьезнел Эрнест, - Пауло погиб, как герой. Остальное расскажу при встрече. И вот, что еще, - он секунду помедлил, - у меня на борту эльбен.

- Военнопленный!

- Нет, - жестко отрубил лейтенант, - мой друг, Мантхес. Приготовьте медперсонал для принятия родов.

- Что? – Не понял капитан.

- Я сказал для родов и быстро! Ему очень плохо. И пригласите наблюдателей от эльбенов, главное врачей. Иначе, пока наши медики разберутся, он сто раз отдаст концы.

- Но Эрнест, ты же понимаешь, что я не могу принимать таких решений, мне нужно связаться…

- Слушай меня внимательно, - спокойно перебил Эрнест, - если мой друг умрет, ты станешь моим кровным врагом! К тому же эльбены уже знают о моем решении, - соврал лейтенант. Ты же не хочешь новой атаки по твоей вине, а?

Найдахо вытер испарину со лба.

- Второй портал. Счастливой посадки, сукин сын!

- Спасибо! – Улыбнулся Эрнест.

Осото только махнул рукой и отключил связь. Том повернулся к эльбену. Тот внимательно посмотрел человеку в глаза.

- Ничего, не переживай, Мантхес! – Эрнест устало улыбнулся. – Все будет хорошо!

- Я верю тебе, - серьезно проговорил эльбен.

Через пять дней по земному времяисчислению корабли военно-космического флота Империи заняли боевые позиции. Невдалеке выстроилась сферическая армада Великих эльбенов. На радаре космолета Тома Эрнеста светились огромные точки вражеских кораблей, странные хозяева которых могли перевоплощаться, по крайней мере в людей и эльбенов. Двое пленных двойников Эрнеста и Мантхеса заговорили и теперь противник просто не мог уклониться от боя.

На экране телекома появилось мохнатое личико.

- Приветствую тебя, капитан Эрнест!

- И я тебя, Мантхес! – Отозвался человек. – Как поживает Мантхес-младший?

- Прекрасно, Том! Спасибо! Ты без напарника?

- Да, - смутился Эрнест, - мне пошли на встречу.

- Ничего, я тебя прикрою.

- Заметано, - улыбнулся человек.

- Как там у вас говорится: «время зеро»!

- Да, Мантхес, да. Ты совершенно прав, мой друг!

 

ЭПИДЕМИЯ

 

Мужчина лежал на грязном, порванном матрасе и, не мигая, смотрел в потолок. Он знал, что за стенами дома уже наступило утро, но его жилище до сих пор тонуло во мраке, скрывая изъеденные влагой, покрытые плесенью стены и потолки, прогнившие кое-где доски пола и разломанную мебель. Где-то рядом падающие капли воды отстукивали монотонную дробь. Человек несколько раз вздохнул и тяжело поднявшись, побрел к входной двери. Он проверил металлические засовы. Постоял, прижавшись ухом к гладкой, ламинированной поверхности, усиленной стальными полосками, напряженно прислушиваясь к тишине царившей и с наружи, и внутри дома. Затем удовлетворенно кивнув головой, направился на кухню.

Отодвигая ногами помятые сковородки и кастрюли, человек, в темноте, подошел к ржавому крану, из которого все еще капала вода, и попытался его закрыть. С трудом, но все, же это ему удалось. И неожиданно, именно сейчас, стоя около покосившейся раковины, с рукой все еще сжимающей ребристый вентиль, мужчина вдруг осознал, что не помнит кто он, не помнит откуда, не помнит этого дома, не помнит ни чего. Человек недоуменно осмотрелся, пытаясь воскресить в сознании хоть какие-то воспоминания. Ему это не удалось. Он постоял немного, раздумывая, а затем уверено направился в коридор, который вывел его к трем дверям, ведущим в гостиную, спальню и детскую. Мужчина улыбнулся, осознав, что хоть какие-то детали он помнит. Приободренный этим фактом он осторожно толкнул ладонью одну из дверей и, немного помедлив, все же переступил порог.

Оба окна были забиты толстыми досками и забраны плотными шторами, которые все же пропускали немного света через изъеденные молью небольшие разрывы. Проникающего в спальню света хватало, чтобы рассмотреть покосившийся большой шкаф в углу. Прислонившуюся к нему бельевую тумбу и широкую, двуспальную кровать на которой лежал человек, почти полностью укрытый стеганым одеялом. Мужчина попятился было к выходу, но сразу остановился. Его сердце радостно забилось. Он знал, что перед ним была его жена. По небритым уже давно щекам стекло несколько соленых капель. Человек смахнул их тыльной стороной ладони и улыбнулся. Он был не один. У него есть любимая женщина! У него… Мужчина неожиданно развернулся и осторожно, стараясь не шуметь, вышел в коридор, открыв сразу другую дверь.

В детской единственное окно было тоже заколочено и царил такой же полумрак, как и в спальне. Убранство этой комнатки интересовало его еще меньше чем предыдущей. Его внимание сразу привлекла небольшая кровать и ребенок, лежащий в ней. Одеяло сползло на самый край и ножки девочки прикрывала только тонкая ночная сорочка. Мужчина хотел подойти к дочери и укрыть ее, но сразу остановился. Неожиданно он осознал, насколько страшен. От него нестерпимо воняло не мытым телом и чем-то еще. Волосы на голове спутались и слиплись. А рваные и грязные лохмотья одежды почти не скрывали такого же грязного тела. Если пятилетняя девочка неожиданно проснется то, конечно испугается явившегося к ней чудовища. Ему сейчас необходимо было просто помыться, прежде чем будить свою семью. Человек, так и не решившись сделать еще хотя бы шаг к ребенку, тихо вышел из комнаты и направился на кухню.

Мужчина начал тихо напевать себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Все налаживалось. Память постепенно к нему возвращалась. Электричество нигде не работало. Он не знал, почему так запущен дом и почему он сам находится в таком состоянии, но видимо на это были причины. Когда проснется жена, он спросит у нее. Скорее всего, это просто какая-то болезнь, или травма на работе. Человек задумчиво пожал плечами, подойдя к кухонному столу. Своей профессии, как и имен жены с дочерью он пока так и не смог вспомнить. Но это и не важно. Главное они вместе, а вместе они справятся с чем угодно. Мужчина открыл несколько выдвижных ящиков и в одном из них обнаружил свечи и спички. Он зажег их все и только сейчас заметил на кафеле одной из стен большие неровные буквы, которые прыгая и изгибаясь, все же сливались в слова, написанные чем-то темно-красным. Человек взял со стола одну из свечей и поднес ее ближе к надписи. Секунду спустя он разобрал первое слово: -

«ПОМНИ»

У него вдруг кольнуло сердце и на мгновение перехватило дыхание. И все же он прочитал остальное.

«ПОМНИ, ЧТО ТЫ ЧЕЛОВЕК ПОМНИ, ЧТО НИКОГО КРОМЕ НИХ У ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ, ПОМНИ, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ ИХ»

Мужчина осторожно поставил свечу на стол. И в этот момент воспоминания накрыли его лавиной образов и событий. Обхватив голову руками и, завыв как животное, он медленно опустился на колени. Так он стоял долго, уже замолчав и раскачиваясь из стороны в сторону. Затем он замер на несколько минут, а потом подполз к холодильнику, стоящему в углу, и осторожно открыл его. Из темного зева металлического ящика на человека пахнуло гнилым смрадом. Он отшатнулся, но потом залез обеими руками внутрь и вытащил большой, блестящий поднос. На нем аккуратно лежали рядышком два сердца. Одно маленькое, другое побольше. Его руки задрожали. Он уронил поднос и, стараясь не смотреть на его содержимое, на четвереньках, выполз в дверной проем.

На ноги мужчина встал только в коридоре и, пошатываясь, направился опять в спальню. Его жена спала все в той же позе, на животе, уткнувшись лицом в подушку. Он медленно подошел к ней. Откинул одеяло, а затем перевернул женщину на спину. Глаза ее были закрыты, но она не спала. Ее домашний, легкий шелковый халатик почти весь пропитался кровью и был немного распахнут, открывая взгляду большую, рваную рану под ребрами.

Так же медленно и тихо, как и раньше, мужчина покинул спальню и пошел в детскую. Там он остановился на пороге, не решаясь пройти дальше. Он уже знал, что и его малышка не спит. У нее, как и у мамы, тоже было вырезано сердце. Человек тяжело опустился на стул подле кровати, неотрывно глядя на детское, милое лицо дочери. Его скулы свело судорогой, но глаза почему-то оставались сухими. Сейчас он знал, как это все произошло, он знал, кто убил его семью. Картинки прошлого, как в калейдоскопе сменяли друг друга в его сознании. Мужчина даже не пытался остановить их. Он должен был сейчас пройти через это.

Эпидемия возникла внезапно и начала быстро поражать город за городом. Правительство молчало, репортеры кричали о заговоре, а обыватели шептались о том, что какой-то опасный эксперимент вышел из-под контроля. Ни какие предпринимаемые меры не помогали. Скорее всего, положение могла спасти только тотальная зачистка пораженных районов, но власть испугалась взять на себя такую ответственность. А через неделю бездействия было уже поздно, что-либо предпринимать. Пришлось бы уничтожить пол страны.

В их городке случаев заражения становилось все больше и больше. Люди, без причинны, убивали себе подобных, а затем поедали их прямо на улицах. Наступил полный хаос. Стало опасно выходить из дома. Он давно уже забаррикадировал входную дверь и заколотил досками окна. И без того скудные запасы еды и воды подходили к концу. Посовещавшись, они решили покинуть свое жилище рано утром на рассвете и попытаться добраться до ближайшего города, который, по слухам, эпидемия еще не поразила. Это был самый лучший вариант. Но ему не суждено было случиться. Все произошло вечером. Жена была на кухне, пытаясь приготовить, хоть что ни будь поесть. Их дочь играла у себя в комнате. А он проверял засовы на входной двери. Все произошло мгновенно. Его разум просто отключился. Он целеноправленно зашел на кухню. Взял со стола длинный разделочный нож, с широким лезвием и спокойно вонзил его в живот, ничего не ожидающей женщине. На втором ударе ее страшный крик оборвался, перейдя просто в хрип. На третьем и четвертом она уже совсем замолчала. Но в это время, стоя в дверях, закричала его дочь, как будто перенимая факел эстафеты у своей матери. Мужчина покрепче зажал в кулаке скользкий от крови нож и двинулся к этому орущему созданию. Девочка, все еще крича, побежала в свою комнату и попыталась спрятаться под кроваткой. Когда он вытащил дочь за ноги, глаза ребенка были широко открыты от ужаса, а губы шептали, как заклинание, только одно слово – «папочка».

Мужчина, наконец, мотнул головой, из стороны в сторону, отгоняя от себя страшные воспоминания, и поднялся со стула. Когда он снова зашел на кухню, его блуждающий взгляд нашел слова на стене. В свете колеблющегося пламени свечей, он, раз за разом, перечитывал кроваво-красные буквы. Вдруг его глаза начали стекленеть, смысл написанного стал ускользать, а губы медленно растянулись в усмешке сумасшедшего клоуна. Даже в таком состоянии он понимал, что ему уже ни что не поможет. Болезнь будет прогрессировать. Периоды просветления сознания будут становиться все короче и короче, пока его разум полностью не поглотит тьма. И скоро, написанное на стене кровью его близких, напоминание перестанет для него что-либо значить. Человек нахмурился. Он не мог этого допустить. Чтобы оттолкнуть от себя, накатывающее волнами, болезненное, безумное забытье он попытался вспомнить, что ни будь хорошее из прошлой жизни. Его губы перестала кривить злобная ухмылка, а лоб разгладился от морщин. На последний день рождения жены они вдвоем отправились в маленький, уютный ресторанчик. Вкусно поужинав, они долго танцевали, прижавшись телами, забыв обо всем мире и чувствуя такое единение, какое могут ощущать только по настоящему влюбленные и преданные друг другу люди. Он вспомнил сейчас как его, трех летняя еще, дочка, смешно коверкая слова, по взрослому уперев кулачки в бока, выговаривала соседской собаке за ее предосудительное поведение на их лужайке подле дома. Как в четыре года, когда ей было нужно ложиться спать, девочка серьезно заявила, что она королева всего лесного мира и ее ждут важные государственные дела, а многочисленные подданные просто не поймут такой безответственности. А как-то в пять лет она очень по-взрослому сказала им о своем решении стать врачом и вылечить всех людей в мире. И это было еще до эпидемии, до того как хорошие в принципе люди стали убийцами и людоедами, а другие хорошие люди их жертвами. Только он так и не смог вспомнить одного, как их, жену и дочь, самых близких ему людей, звали.

Мужчина, уперевшись кулаками в стол, опустил голову и заплакал. Только сейчас он заметил перед собой длинный кухонный нож, с широким лезвием, покрытым засохшей коркой крови и проявившимися уже следами коррозии. Он уверено взял его в руки. Он знал, что ему нужно еще сделать, пока безумие не накрыло его целиком. Он сможет искупить свою вину. Он не сможет уже ни чего вернуть назад, но он сможет попросить у них прощение. Его серьезные и спокойные глаза нашли надпись на стене, и он еще раз ее перечитал:

- ПОМНИ

- ПОМНИ, ЧТО ТЫ ЧЕЛОВЕК

- ПОМНИ, ЧТО НИКОГО КРОМЕ НИХ У ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ

- ПОМНИ, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ ИХ

Он вытянул перед собой левую руку. Слезы, все еще, оставляли бороздки на его грязных щеках, когда он, размахнувшись, полосонул ножом себе по венам.

 

БОЛЬШАЯ ИГРА

 

Вообще, скажу я вам, премерзкое это было место, а называлось оно «Диана». До сих пор не понимаю, почему планетам дают женские, или мужские имена. Или, например номера. СТ. – 118. Ну и что? Ни какого полета фантазии, а тем более отражения реальности. Взять, к примеру, ту же «Диану». Находится в созвездии Скорпиона, черт знает, где от межгалактических трасс. Вращается вокруг желтого карлика, в кампании еще четырех планеток. Главная же особенность заключается в том, что ось у «Дианы» настолько отклонена от эклиптики, а магнитное поле так зашкаливает, что нормально на нее приземлиться просто невозможно. Конечно, это все я узнал от бортового компьютера, но уже после того, как мой «Кайзер» грохнулся о ее каменистую, мертвую поверхность. Видите ли, у него, у компьютера, не было полных данных, а войдя в разреженную атмосферу, он вообще «завис», попав в магнитную бурю в верхних слоях. Исходя из всего выше сказанного, этой железно рудной планете, подошло бы больше такое имя как «Магнитная Ловушка», или просто «Ловушка». Это как вам больше нравится. А то ишь ты, «Диана»! Тьфу!

Вы уже конечно заметили, насколько сильно, я исхожу желчью по поводу этой планетки, но вы бы полностью меня поняли, если бы узнали, во сколько обошелся мне «Кайзер». Моя яхта, моя ласточка, мой малыш! В общем, в баснословную сумму. Ох, не хочу даже об этом говорить. Один только плазменный двигатель и защита, которая, кстати, оказалась бессильна, столкнувшись с сумасшедшим магнитным полем «Дианы», стоили мне таких денег, на которые я мог бы припеваючи жить лет десять. Вот тут вы, конечно, можете меня пожалеть, или позлорадствовать. Мол, этакий богатенький дурачок. Истратил столько деньжищ и умудрился, как последний болван, разбить дорогую яхту у черта на куличках. И что его только туда понесло?! И в чем-то вы будете правы, но могу заметить, что деньги свои я сделал относительно честным путем, на том, что.… А вот на чем, вас совсем не касается, конечно, если только этот отчет не читает налоговое управление. По крайней мере, я ни кого не убил и не ограбил. Поэтому имею полное право летать куда захочу и на чем захочу. В общем, еще до того как я разбогател, была у меня тяга к путешествиям. Наверное, это просто такой склад ума, который чем больше получает информации, тем больше ему нужно. Ну и конечно, я надеюсь, вы понимаете, что дело не только в информации, а еще и в том какими методами и способами ты ее получаешь. Одним словом, лет в двадцать, завербовался я в самое крупное, в то время, акционерное общество «Сократ и К», занимающееся археологическими раскопками. Вы, наверное, помните, какой ажиотаж был несколько десятилетий на все древнее? За шесть лет, в составе рабочей группы, я исколесил всю Землю. А такая работа, скажу я вам, или отбивает всякое стремление к путешествиям и приключениям, или возводит их в ранг профессии. Ха! Со мной произошел третий вариант. Это стало моим хобби.

Вот тут я и подхожу вплотную к тому, из-за чего я оказался на «Диане» и застрял здесь неизвестно на сколько. То, что я на ней застрял, вы уже, наверное, догадались. А вот попасть на нее у меня изначально не было ни какого желания. В моем бортовом журнале, кстати, это так и записано. Летел я на «Деметру», прослышав, что там один чокнутый археолог нашел в песках очень занятную вещицу, которую сразу выставили на аукцион. Вот какую вещицу, я вам конечно не скажу. В конце концов, не ваше это дело. Просто иметь эту безделушку в своей коллекции мне хотелось до дрожи в коленках. Я уже рассказывал вам о хобби. Так вот это и был яркий пример такого вот клинического случая.

Кстати по поводу названий. Вы в курсе того, что Деметра это древнегреческая богиня плодородия. А на одноименной с ней планете, расстояние от солнца до которой около шестидесяти миллионов километров, всего три довольно крупных моря и две довольно крупных реки. Семьдесят пять процентов суши вообще состоит из мелко - зернистого песка. И о каком плодородии после таких фактов можно говорить. Я еще поражаюсь, как они там могут заниматься какими-либо раскопками. Вот тут вы можете напомнить мне про «Кайзер» и спросить как это название применимо к моей роскошной и прекрасной яхте. Отвечу – ни как. Она мне просто уже досталась с таким именем. И вообще не напоминайте мне больше о яхте. Хватит того, что ее «роскошные и прекрасные» обломки я вынужден наблюдать вот уже десятый день. А сердце у меня не каменное. Я даже всплакнул один раз, еще тогда, когда у меня сотрясение мозга не совсем прошло. Но вот, что спасает мой рассудок и нервы от полнейшего паралича, так это вид, разбившегося в двух километрах от меня, некогда «роскошного и прекрасного» Перговского корабля. Хотя если быть точным, это я разбился в двух километрах от него. Перг зависает тут уже почти месяц.

Сейчас я прям, слышу как вы вдруг разверещались. Кто же такой Перг? Да и почему это я так низко злорадствую по поводу его разбившегося корабля? Вообще-то мне не очень охота даже вспоминать о Перге, но раз я начал эти записки, то нужно быть последовательным. Перг это Перг. А злорадствовать я имею полное право. Этот подлец, отлично зная, что собой представляет «Диана», просто включил аварийный маяк. И это конечно замечательно. Ни кто и ни кому не запрещает делать какие-то шаги к спасению своей драгоценной жизни. Но не за счет, же жизней других существ. Может я сейчас и перегибаю палку, но он не удосужился отправить хотя бы крохотное предупреждение, на альфа и бета волнах, для своего предполагаемого спасителя и объяснить ему, как говорится в общих чертах, что его ожидает при входе в атмосферу. Этим спасителем, как вы уже поняли, оказался я и теперь мы вместе ждем следующего спасителя. Хотя я думаю, что все закончится так же как и со мной. Я кстати чуть не подрался с ним из-за этого, но Перг, с пеной у рта, доказывал мне, что забыл отправить предупреждение. Чертов маразматик! Вообще-то я никогда не понимал инопланетную психологию, но уверен, что у Перга не отшибло вдруг память. Просто он лгун. Ни какое предупреждение он не собирался отправлять и, как я понимаю, так и не отправил. «Аварийку» же он так и не отключил. В свое же оправдание могу сказать, что рация у меня накрылась при жестком приземлении, а маяк я не стал включать из принципа. Пусть каждое новое крушение будет на совести Перга. Я уже десятый день веду с ним душещипательные беседы, но так и не понял, что, же задумал этот проходимец.

Вот, кстати и он топает. Легок на помине. Пока он топает, я немного вам расскажу о нем и о его собратьях. Это будет вам полезно для кругозора, если вы безвылазно сидите на Земле, где, как известно служба контроля не жалует хаотичные передвижения инопланетян по поверхности родной планеты. Вообще-то Перг дрисканец. Не подумайте, что я его опять оскорбляю. Просто он с Дриска. Маленькой такой планетки в созвездии Лиры. Хотя, что я вам это все рассказываю. Откройте межгалактический справочник на букве «Д» и найдете там все, что нужно. Но вот чего вы можете там не найти, это того, что все дрискане просто помешаны на играх. На любых играх. Азартных и не азартных. Настольных и не настольных. На свежем воздухе и в помещениях. Еще считается, что они очень вежливые и умные. С этим можно согласиться. Один раз Перг пять часов хвастался передо мной ста шестью языками, которые он знает. А сейчас вот уже битых пять минут стоит около меня без скафандра, (кстати, я его тоже почти не ношу, даже в такой разреженной атмосфере) и наверняка замечает как я на него исподтишка зыркаю, но терпеливо ожидает, пока я закончу строчить в блокноте и обращу на него свое внимание. Конечно же, вежливый засранец. Могу еще упомянуть, что, по Земным меркам, дрискане совсем не красавцы. Вот взгляните, например на Перга. Роста в нем не больше метр тридцати. Худенькое серое тельце затянуто в серебристый комбинезон. И самым выдающимся его органом является.… Вот здесь попрошу не острить и не показывать своих пошлых наклонностей ума. Выдающийся орган у него, так же как и у всех его собратьев, это его голова. Величиной она с хорошую, зрелую тыкву. Скорее всего, поэтому они все такие умные. На голове же у него очень даже выразительно смотрятся огромные черные глаза, без век и ресниц. Всегда хотел подсмотреть, как он моргает, но мне это так и не удалось. А вот на счет того о чем вы подумали, ничего конкретного сообщить не могу. Я вообще не знаю, как они спариваются и размножаются. Но, как сказали в суде, где я оказался в шестнадцать лет за небольшую хулиганскую выходку, к делу это не относится. Ну ладно, не подумайте, что я такой уж толстокожий тип. Когда кто-то вот так около вас стоит, это смутит кого угодно.

Проникнувшись такой вот мыслью, я сладко потянулся, посмотрев при этом на дрисканца, и отложил блокнот.

- Привет, Перг.

Вы, наверное, заметили точку в конце предложения, а не восклицательный знак. Ошибки тут нет. Просто я, как обычно, не почувствовал ни какого энтузиазма при его виде.

- Привет! – Просипел Перг.

Вот он то всегда испытывает какую-то не контролируемую и не объяснимую радость при виде меня. Вот ведь идиот! И конечно как вы уже догадались, Перг опять предложил поиграть. В покер. Ох, дрискане! Ох, игрули, мать их! И, конечно же, я согласился. Ведь «милый» инопланетянин, выяснив, что это единственная игра, в которую я сносно умею играть, уже не предлагал мне другие развлечения. Вообще-то ни чего удивительного здесь нет. В покер играет половина галактики, в специально отведенных для этого резервациях, за которыми бдительно следит Комитет по Азартным Играм. Что же поделаешь. Так уж сложилось, что этот доходный бизнес уже давно поделен между Ассоциацией Развлечений и Корпорацией Игр. А Закон строго следит за тем, чтобы ни у кого даже не возникло мысли тягаться с этими монстрами, пытаясь, стать их конкурентами, карая такие попытки сроком от двух до пяти лет каторжных работ. И все же, скажите мне, как могут два «Робинзона» нанести какой либо ущерб магнатам, если играют исключительно между собой? Ох, дорогие мои, как же я в этот момент заблуждался, хотя понял это много позже. Но тогда, у меня, было совершенно безвыходное положение. На безжизненной и не обитаемой планете бывает ох как скучно. Все мои идеи на счет забав кончились почти сразу. К тому же их было и не так уж много. И идей, и забав. Первая заключалась в том, что я вылакал все запасы спиртного на моей яхте, которые состояли из двух бутылок дорогого Лидийского коньяка, двадцатилетней выдержки, и которые я намеревался распить, отметив успешное приобретение на «Деметре». Перг отказался составить мне компанию и на следующий день, страдая похмельем, я мстительно предложил поиграть ему в веселых ремонтников. Не одному же мне мучиться. Эта забава нам очень скоро надоела, так как мы быстро поняли, что починить наши корабли своими силами просто не реально. Вот уже после этого всего мы играли предпочтительно только в покер, как вы уже поняли, наплевав на закон с высокой колокольни.

В этот раз, просидели мы за картами почти шесть часов. И по итогам, я, конечно же, опять продул дрисканцу. И чтоб вы думали, сделал этот индивидуум? Он вдруг вытащил из кармана комбинезона все мои расписки о возмещениях проигрышей и начал их зачитывать вслух. На протяжении часа, пока продолжалось это издевательство, я несколько раз краснел, бледнел, шипел на него и порывался задушить. Если вы удивлены, посмотрел бы я на вас, когда бы вам стали тыкать в лицо вашим долговым игом. А мне, к тому же, как я уже говорил, вполне хватало лицезреть каждый день обломки моего малыша – «Кайзера». Вообще единственно полезную информацию из этого водевиля я вынес только о том, что мое ярмо тянет почти на триста тысяч. Ха! Я даже вижу, как вы схватились за голову, жалея меня и удивляясь, как это я умудрился столько просадить? Не надо, не стоит. Ни жалеть, ни удивляться. Для меня это не такие уж большие деньги. А некоторые люди проигрывали больше за час. Но вот о чем я задумался, немного поостыв, так это о том, в какую копеечку влетит мне дальнейшее пребывание на этой поганой планетенке. Я, конечно, сколько угодно могу хорохориться перед вами и заявлять, что триста тысяч это не деньги, но все равно останусь дельцом, которому приятнее подсчитывать барыш, а не убыток. И все же, не смотря на все эти доводы, заняться здесь больше было решительно не чем. В общем, я сидел, подперев голову руками, думая о своем и в пол уха слушая дрисканца, когда тот неожиданно нанес мне сокрушительный моральный удар. Перг вдруг перестал бубнить и протянул мне расписки. Конечно, вы бы схватили их моментально. Но куда уж мне до вас. Во-первых, я не сразу понял, что происходит. А во-вторых, моя челюсть отвисла, так, что я даже сказать ни чего не мог. Перг, увидев мою реакцию, как-то гаденько хмыкнул и сам разорвал пополам листки бумаги, выкинув клочки себе за спину. После этого дрисканец приобнял меня за плечи и проникновенно заглянул своими непроницаемыми глазищами в мои.

- Дорогой друг! – Проквакал он. – Я не хочу, чтобы ты таил на меня обиду из-за своего неумения играть. В конце концов, нам неизвестно, сколько еще времени придется провести здесь вместе. И нам просто необходимо оставаться добрыми товарищами.

Вот вам и инопланетянин! Вот вам и инопланетная психология. Да он просто меня добил. Этакий контрольный в голову. Совершенно сбитый с толку я начал ерзать на камне, а в голове крутилась только одна фраза: «нижайше вас благодарю». Хорошо, что я ее не озвучил, а то бы вообще сошел с ума от стыда. А этот соловей не останавливался, осторожно пытаясь подвести меня к какой-то мысли. Наконец до меня начал доходить смысл фраз, вылетающих из его рта. Перг предложил организовать Большую Игру. И где бы вы думали? Конечно здесь, на «Диане». Он очень складно говорил и главное убедительно. Он говорил о нашей дружбе. Он говорил о Службе Космической Безопасности, которая сможет приволочь сюда нужное, для нашего спасения оборудование только через год, и то минимум. А многие сходили с ума и за меньший период времени, так как заняться нам будет решительно не чем, в виду того, что он не хочет играть с другом на деньги, но и просто так он тоже не хочет играть. И, конечно же, поэтому нам просто необходимы другие партнеры по покеру. И, конечно же, поэтому он не включает рацию, оставляя только аварийный маяк, так как надеется, что по теории вероятности, к нам свалится, за этот год, еще не один спасатель, купившись на его призыв о помощи. Представляете, он так и сказал, «купившись»! А вот с ними-то он, конечно, не собирается дружить. Им он собирается ломать передатчики, чтобы наши новые покерные рекруты не могли сообщить своим собратьям, во-первых, о Большой Игре, а во-вторых, о необычном магнитном поле «Дианы». С ними он будет играть на деньги. Потом он долго объяснял мне как дурачку, на какую сумму можно «нагреть» даже одного прилетевшего к нам простачка, приводя мне в пример меня же самого. Логично отталкиваясь от того, что любой космический путешественник далеко не люмпен.

Ох, как я был уязвлен! Как я негодовал! Меня «развели» как мальчишку, но нужно быть честным и сознаться хотя бы самому себе, что проделано это было не спеша и мастерски. Во время монолога Перга я еще пытался, что-то проблеять на счет Службы Безопасности, упомянутой, кстати, самим же дрисканцем. Которая вполне может не только нас от сюда вызволить, но и засадить за решетку. Но на все мои доводы Перг просто махнул рукой, отбросив их как не существенные и утверждая то, что мы, конечно же, их обхитрим. А вот как, он расскажет позже. Я понимающе хмыкнул, догадываясь, что отступление дрисканец еще не продумал и просто пускает пыль мне в глаза. Но в глубине души я уже верил, что эта идея может выгореть. Ну, надо же, Большая Игра! Такой аферы я еще не встречал. Если все нормально пойдет, мы утрем нос и Ассоциации развлечений, и Корпорации Игр, так как нам не надо будет делиться с ними прибылью и, в отличие от них, платить налоги. Вы, может быть, подумали сейчас о том, что я мог бы гордо испепелить Перга взглядом и величественно удалиться. Все-таки очень опасная и не законная затея. Но, хочу признаться вам, по секрету, что свой первый миллион я сделал на организации сети подпольных казино в Полукрии. Поэтому я только спросил у Перга, как, в процентном соотношении, будет выглядеть моя доля. Пятьдесят на пятьдесят, ответил дрисканец и присовокупил то, что он не жадный. Сейчас я уже лучше научился владеть своей мимикой, стараясь не показывать своего глубочайшего удивления. Я просто осторожно поинтересовался еще тем, как мы разделим наши обязанности, являясь равноправными партнерами. Перг, сделал театральную паузу. Вперился в меня своими маслянистыми глазками и наконец, произнес:

- Очень просто. Я, конечно, буду играть, а ты, в основном, лишь ломать передатчики у всех вновь прибывших.

Я только ухмыльнулся. Этот Перг начинал мне определенно нравиться. Ну что ж, ставки сделаны! Так что, до здравствует Большая Игра!

 

ТОРГОВЕЦ СЧАСТЬЕМ.

 

Старик утер со лба пот и оперся на лопату. Апрель выдался теплым и на удивление солнечным. Земля подсохла, и пора было бы подготовить её под посадку. Оглядев то, что уже сделал, он удовлетворенно пригладил рукой седые усы и растрепанную бороду. Хоть суставы и болели, а поясницу ломило уже после получаса работы, все равно на его губах играла легкая улыбка. Старик был счастлив. Он пережил еще одну зиму и это был необычайно хороший повод для радости.

Неожиданно скрипнула калитка. Старик обернулся, и его улыбка завяла, превратившись не в полнее понятную гримасу. Прежде всего, не понятную для самого себя. Не то чтобы он не любил гостей, которые, и так захаживали к нему редко, по причине того, что его дом стоял на отшибе. Скорее всего, дело было именно в этом посетителе, к которому, даже после нескольких визитов старик относился далеко не однозначно. Он до сих пор не мог свыкнуться с тем фактом, что к нему вот так запросто захаживает инопланетянин.

Конечно, это было не совсем обычно. Чужаки появились примерно месяц назад. Около каждого населенного пункта землян, даже самого захудалого, приземлилось по одному кораблю. То есть контакт с внеземным разумом состоялся. Сначала, как водится, не обошлось без некоторой паники. Чужие звездолеты встретили истребители всех развитых стран ракетами воздух-воздух, а наземные ПВО земля-воздух. Но инопланетянам не причиняло вреда даже прямое попадание небольшой ядерной боеголовки.

Они, просто молча, и терпеливо ждали. И когда людям надоело палить, из всех видов огнестрельного оружия, по сверхпрочным обшивкам внеземных кораблей, пришельцы вышли и начали торговать. Вообще-то понятие торговли подразумевает некоторый денежный оборот. И в этом смысле, то, что стали делать чужаки, с большей долей вероятности, можно было отнести к натуральному товарообмену. Конечно, это не совсем то, чего ожидала прогрессивная часть человечества от разумных существ, которым покорились межзвездные пространства, но, по-видимому, с этим фактом нужно было просто смириться. Так как никуда улетать инопланетяне не собирались, а выгнать их земляне не могли. И люди постепенно не просто смирились с фактом, они начали получать удовольствие от такой торговли. Дело в том, что чужаки предлагали только один товар – счастье. И к тому же почти даром.

Посудите сами, что такое детская поделка из пластилина в обмен на новенький велосипед? Или пять норковых шуб за треснутое зеркальце? А новенький спиннинг за сломанный, ржавый крючок? Конечно, для отдельно взятых индивидуумов это были маленькие кусочки счастья.

Старик стоял и, молча, смотрел, как к нему приближается торговец. Инопланетяне вообще были очень нескладными существами, но этот, казалось, побил все рекорды. Гуманоид вымахал под два метра ростом, но сильно сутулился, а его длинные руки болтались как плети вдоль угловатого, худого тела. Дополняли итак странное впечатление ботинки, явно большего размера и к тому же одетые не на ту ногу. Носки разного цвета. Коротковатые штаны. А верхом нелепости являлись ядовито-жёлтый камзол, с кружевной оторочкой, и черный котелок. Которые старик видел только в свои ученические годы и то в учебнике по истории, где изображались английские денди конца восемнадцатого века.

Конечно, эпатировать публику своим внешним видом никому не запретишь. Но в целом, складывалось впечатление, что Землю посетил этакий вселенский цирк – шапито, в штате которого состояли одни клоуны. И все же люди ни когда не позволяли себе насмешек над гостями. Более того многие сочувственно поджимали губы при встрече. Просто, вы хоть раз, заглядывали в глаза теленку, которого ведут на убой? Вот такое море вселенской тоски разливалось и во взгляде пришельцев. И их внешний вид сразу отходил на задний план, перед постоянной грустью, которая была самым поразительным качеством в характере нежданных визитеров с далеких звезд. Но согласитесь, для торговцев счастьем это, по меньшей мере, странно.

Старик вздохнул, смиряясь с неизбежным фактом, и сделал гостю приглашающий жест, в сторону скамьи. Этот индивидуум посещал его уже в четвертый раз, и прошлые визиты нельзя было бы назвать плодотворными. Землянин просто не хотел общаться, подозревая во всей этой страной торговле какой-то грандиозный обман. Он пытался объяснить свою точку зрения торговцу, однажды даже с помощью вил. А тот просто уходил от конфликта. Молчал и выжидал, заставляя старика первым, не гласно признавать свое поражение и ретироваться в дом. Но дальше так продолжаться не могло. Старик все же решил спокойно и по душам поговорить с надоедливым гуманоидом.

- Вы Семен Семеныч, - уточнил скрипучим голосом пришелец, садясь на лавку, - а я Федор.

Старик в сердцах сплюнул себе под ноги и пробурчал в бороду:

- Собачий ты сын, а не Федор!

Затем Семеныч вспомнил о том, что решил быть дружелюбным и терпеливым. Если хочет себя называть Федор, так пусть и зовет. Многих земных детей кличут, как Бог на душу положит и ничего, живут себе и здравствуют. Сложно, наверное, живут, но что поделаешь. Родителей тоже не выбирают. Конечно, старик подозревал, что все это одна большая липа и подделка - имена людские и облик их адоптированный. Не очень, конечно, впечатляющий. Этакий, «а ля» - мы из психушки. Суррогат, в общем. Но может у них лучше не получается? Стараются, же видь, горемычные. Семеныч, с сожалением, посмотрел на гостя и присел рядом с ним. А то, что этот Федя каждый раз уточняет как кого зовут, так может у него с памятью плохо. Что ж на убогого обижаться. Дитя звезд, одним словом. Старик потеребил рукой бороду и постарался спросить как можно мягче:

- Ну, и чё ты опять приперся? У вас там совсем, что ли заняться нечем?

Семеныч кивнул головой в сторону огромного звездолета, высившегося километра за три от них, на заброшенном, бывшем колхозном поле. Пришелец проследил за взглядом старика и кивнул головой.

- Там нечем. Здесь занятие есть. Мы торгуем. – Он как-то грустно развел руками. – Хорошо всем.

Семеныч скептически ухмыльнулся.

- Ну, конечно! Все говорят, что вы торгуете счастьем, а в чем же, все-таки подвох? Хотя, - старик махнул рукой, - ты все равно не скажешь.

Федор удивленно и немного не понимающе посмотрел своими воловьими глазами на собеседника.

- Ни какого обмана нет. Вы называете это счастьем, а мы просто даем вам то, что нужно.

Старик, начиная опять кипятиться, стукнул по колену ладошкой.

- Но, в замен-то, что? Барахло, никому не нужное собираете. Зачем?

Пришелец потер кончик носа пальцем.

- Откроем выставку земной культуры в музейном комплексе на Церере. Очень неплохой доход на межзвездные перелеты.

- На офигере еще откройте…

Буркнул Семеныч и надолго замолчал. Все выглядело довольно логично. И не похож был этот гуманоид-переросток на отъявленного лжеца и афериста. Но, все же, в его душе копошился какой-то мерзопакостный червячок, не давая разуму окончательно поверить в такую фантастичную сказку. Наконец, затянувшуюся паузу нарушил Фёдор.

- Скажите, чего Вы хотите и я дам Вам это. Вы сами убедитесь, что ни какого обмана нет.

Старик задумчиво посмотрел вдаль.

- А что у вас обычно просят?

Пришелец склонил голову на бок.

- По-разному. Многие просят здоровье. Вы сможете жить очень долго.

Семеныч цокнул языком.

- Родимый, в мои семьдесят шесть уже и так скучно, а что будет через пару десятков лет. К тому же все эти россказни о прекрасном долголетии из-за обычного страха смерти. Но когда-то придется оказаться с ней лицом к лицу.

Видимо, так просто, Фёдор сдаваться не собирался. Он ткнул пальцем в человеческое жилище, позади себя.

- Можете заказать новый дом, вместо Вашей бревенчатой избы, чтобы легче было доживать свои дни в уюте и комфорте.

- Любой? – Спросил старик.

- Да, - кивнул головой пришелец, - хоть небоскреб.

Семеныч хмыкнул.

- И что я там буду один делать? На скоростных лифтах кататься?

Фёдор, совсем как человек, пожал плечами.

- Если Вас это порадует, почему бы и нет.

- Ну, порадует день, другой, а потом что?

- Попросите что-то еще.

- Дадите?

- Дадим.

Старик скривился.

- Баловство это все какое-то.

- Может, хотите машину? – Не унимался торговец.

Семеныч отмахнулся от него рукой.

- Да на кой она мне?! Мне и ездить то не куда.

Оба собеседника опять замолчали, думая каждый о своем. Старик немного поерзал на месте, а затем вдруг выпалил:

- Жену мне сможете вернуть?

Фёдор скосил на него глаза.

- Давно пропала?

- Двадцать с лишним лет назад.

- Куда предположительно направилась?

- В загробный мир, - буркнул Семеныч и отвернулся, чтобы не показывать навернувшиеся на глаза слезы.

Пришелец несколько секунд пристально смотрел на старика.

- Она умерла?

- Да, - еле слышно проговорил Семеныч, - понимаешь, тоскливо в доме без моей бабки. Думал, привыкну, а не получается. Ну, что, сможешь?

Фёдор покачал головой.

- Этого мы не можем.

Старик кивнул. Достал из кармана грязный платок. Вытер слезы, громко высморкался и медленно убрал его обратно.

- Я почему-то так и думал, - грустно проговорил он. – Вот и поразмысли сам, зачем мне твое хваленое здоровье и твое, трижды проклятое, барахло, если мне поговорить даже не с кем?

Пришелец тяжело вздохнул и ссутулился еще больше.

- Я могу подарить Вам робота. Просто так. Он скрасит Ваше одиночество и поможет по хозяйству.

- Голова ты садовая, - старик неожиданно для самого себя улыбнулся, - как же я полюблю какую-то железку, если и женщину-то другую полюбить не могу?!

- А это обязательно – любить? – Погрустнел еще больше Фёдор.

- Для меня да, - серьезно ответил старик и, чувствуя не ладное, попытался заглянуть в телячьи глаза Фёдора. – Ну-ка, выкладывай, что это у тебя там на душе! Подарки он мне дарить хочет, а самого гнетет что-то. Любить ему, видите ли, не обязательно! Вызвал меня на откровенность, так и не увиливай теперь. А если нет, топай, откуда пришел и на глаза мне больше не показывайся!

Семеныч строго сдвинул брови и затих в ожидании. Пришелец же немного помолчал, а затем вдруг попросил:

- Пожалуйста, закажите у меня хоть что-то. Я уйду и больше никогда Вас не побеспокою.

Старик хитро прищурился.

- Ну, ладно. Я тут долго думал и, наверное, придется у тебя кое-что попросить. А если все же закажу, ваша артель и правда выполнит, или нужно будет с вами судиться?

Фёдор непонимающе повертел головой.

- Мы не знаем, что такое суд. Желание клиента для нас закон, и оно будет выполнено, не смотря ни на что.

Семеныч кивнул головой.

- Ну и чудно! Хуже уж точно не будет. Эх, была, не была! Что нужно заполнять?

- Ничего.

Визитер извлек из кармана своего камзола продолговатую, черную сферу, очень похожую на куриное яйцо. Затем не сильно сдавил пальцами корпус предмета и поставил его перед стариком на землю.

- Теперь, - обратился он к Семенычу, - просто подумайте о том чего хотите больше всего.

Через минуту он подобрал яйцо и спрятал в карман. Затем поднялся и поклонился старику.

- Вот и все. Ваша заявка принята. Заказ будет выполнен в течение суток и я приду за оплатой.

- А дорого это мне обойдется? – Немного занервничал старик.

- Отдадите мне то, что меньше всего Вам нужно и все.

Семеныч пригладил усы.

- Замечательно! Даже удачно как-то все сложилось. Ну, иди, родной, с Богом.

Пришелец развернулся и направился вниз по склону холма, в сторону своего звездолета. Старик же посмотрел из-под ладошки, сложенной козырьком, на удаляющегося торговца. Затем на солнце, которое уже прошло свой зенит и потихоньку клонилось к закату. А потом не торопясь побрел домой готовить нехитрый ужин.

Когда Семеныч поел и складывал грязную посуду на лежанку, чтобы позже сполоснуть, в дверь напористо постучались. Старик удовлетворенно вздохнул и, пряча улыбку в усах, пошел открывать. На пороге его ждал Фёдор, который на сей раз почему-то опустил процедуру вспоминания имен и перешел сразу к делу.

- Вы бесчестный человек, Семен Семенович.

Крайнюю степень возбуждения у этой странно спокойной расы выдавало, по-видимому, только раздувание ноздрей. Старик спокойно оглядел гостя и уже откровенно усмехнулся.

- Никак ты меня на дуэль хочешь вызвать?!

Пришелец, к раздуванию ноздрей, начал еще и не милосердно крутить головой, как будто ища секундантов.

- Вы бесчестный человек. – Проговорил он еще раз, но уже менее уверено.

Семеныч согласно покивал головой.

- Ты уж извини, ужин на одного готовил. Не ожидал, что опять гости будут. Или ты за оплатой пожаловал.

Он не торопясь порылся в карманах своих стареньких брюк и извлек из одного погнутый, ржавый гвоздик.

- Вот, держи. Не жалко.

Фёдор, проигнорировав скромное подношение, возмущенно открыл несколько раз рот, как рыба, выброшенная на берег. Но видимо искусственно взросщенные по дороге обида и раздражение, бесследно покинули пришельца. Старик мягко, но уверенно взял торговца под руку и повел к скамье.

- Пойдем, посидим на природе, а то в доме уже за зиму надоело толочься.

Он почти насильно усадил Фёдора рядом с собой.

- Ну, теперь рассказывай, что ж это так тебя взбодрило?

Пришелец понуро уставился в землю.

- Вы и сами отлично знаете. – Монотонно начал бубнить он. - Ваш заказ. Как вы могли? Убеленный сединами, уважаемый в деревне старец, а такое устроили. Мы же желаем всем счастья.

Старик хихикнул, но сразу посерьезнел и нахмурился.

- Ты меня не стыди! Я сам, кого хочешь, застыдить могу! И вообще, я может тоже всем счастья желаю?!

- Но Вы все разрушили. Вы пожелали, чтобы мы прекратили любую торговую деятельность на вашей планете. Вы не дали нам сделать людей счастливыми.

Семеныч задумчиво кивнул.

- Может ты и прав. Но знаешь, был в земной истории один случай. Когда конкистодоровцы решили осчастливить Америку своим появлением. Итого вышло, что местных почти всех повывели там, как тараканов, а бизонов и подавно истребили. – Старик почесал пятерней затылок. – Ну, может с бизонами я и погорячился. Безмозглая скотина тут вроде и ни к чему, но суть я думаю понятна. Почему вы думаете, что люди сами не смогут себя сделать счастливыми? Счастье не тогда, когда ты получаешь все на блюдечке, а когда сам упорно идешь к цели. И когда ребенок обнимает мать, он это делает не во имя товарообмена, а просто потому что любит и только поэтому он уже счастлив. К тому же нельзя продать, или купить счастье, хотя многие и пытаются, это чувство нужно только дарить. Просто дайте людям повзрослеть и понять эти простые истины.

Пришелец грустно вздохнул.

- Вот именно, что вы как дети. Бредете спотыкаясь в потемках, а мы просто хотели вывести вас к свету.

Старик ухмыльнулся.

- Как высокопарно. Но мы это уже тоже проходили. Промаршируем стройными шеренгами в светлое будущее, опять же оплаченное нашей кровью и потом! Извините, ни чего не получилось. Нельзя всех сделать счастливыми под копирку.

- Но, нам не нужна ваша кровь и ваш пот. Мы бы смогли взять вас за руку и провести почти бесплатно.

Семеныч кивнул.

- Ну да. Этакие добрые взрослые, которые переводят детей через дорогу, всего лишь за пару конфеток. Очень мило, но может дети не хотят переходить на ту сторону, даже если им не жалко своих сладостей. Может они хотят пройти своей дорогой весь путь сами, от всей души радуясь своим дешевым ирискам?

Старик вдруг прищурил один глаз.

- А может, вы просто хотели нас захватить. Этакая тихая экспансия. Добрые пришельцы несут всем счастье. Никому не нужно больше работать. Производства останавливаются. Скотоводство и земледелие просто исчезают. И вот людей можно брать тепленькими и вить из них веревки…

Фёдор испугано отшатнулся.

- Мы не захватчики. Мы мирная раса. Мы просто хотели…

- Знаю, - махнул рукой Семеныч, - сделать всех счастливыми.

В разговоре повисла пауза, а через некоторое время пришелец посмотрел на землянина своими грустными глазами.

- Вообще-то, наш спор уже совершенно беспредметен и не актуален. Мы можем долго разбираться в том, по какому пути лучше было бы пойти людям, но Вы уже приняли за них решение. В течение суток все последние заказы будут выполнены, в том числе и Ваш. А затем все торговые операции с Землей подлежат завершению. Наши корабли стартуют на поиски новых миров, туда, где мы будем нужны. Вот только мне придется остаться здесь, с вами.

Старик неспокойно заерзал на месте, а Фёдор перехватил его настороженный взгляд.

- О, нет, не подумайте ни чего такого. Просто для меня с торговлей покончено. Меня выгнали.

Семеныч присвистнул.

- А вот это уже не дело! Чтоб из-за такого старого хрыча, как я, людей с работы увольняли?! Пойдем, я с твоим начальством потолкую.

Фёдор махнул костлявой рукой.

- Спасибо, не надо. Мы раса фаталистов. Если, что-то делается, оно, скорее всего делается к лучшему.

- А вот это правильно, - оживился старик и пытаясь побороть легкие уколы совести смущено продолжил, - Природа, у нас какая красивая! Мы тебе тут домишко выбьем. Гражданство справим. Русский язык ты уже хорошо вызубрил. И без дела не пропадешь. На селе всегда работа найдется. Ты, что еще делать-то умеешь?

Фёдор пожал плечами.

- Ничего. Только торговать. Нас с детства учат лишь тому, что мы должны искать новые формы жизни и делать их счастливыми.

Старик хмыкнул.

- Да, вот это воспитание! – Скептически проговорил он. – А семья у тебя есть? Жена, детки?

Инопланетянин удивленно покрутил головой.

- Конечно, нет. Мы растем в инкубаторах и живем только для одной цели…

- Я помню, «сделать всех счастливыми». – Процитировал Семеныч и усмехнулся. – Ничего. Всех ты может и не осчастливишь. Но одну-то бабу сможешь. Мы тебя здесь женим! На Варьке рябой. Она в девках уже третий десяток засиделась и я думаю ей, что пришелец, что черт рогатый, все едино. Лишь бы замуж выскочить.

Старик вдруг перестал улыбаться, осознав, что немного отклонился от серьезной темы и, сокрушённо покачав головой, продолжил:

- Эх вы горемыки! Жалко мне вас! Все для кого-то стараетесь, а сами грустные ходите, с тоской в глазах. Как же вы других хотите радовать, если сами несчастны?! Эх, люди бы и сами разобрались, в том, что им необходимо. Нужно мне было вам счастья пожелать. Чтоб научились жить в мире и согласии с самими собою. Ну, ни чего. По крайней мере, у тебя еще не все потеряно.

Фёдор вдруг хмыкнул, видимо начав перенимать некоторые привычки у своего собеседника.

- Да ладно Вам. Вы и так много чего нажелали.

Старик гордо улыбнулся.

- Это уж точно. Что есть, то есть!

Солнце, окрашивая все вокруг в багровые тона, уже уверено клонилось к закату, когда на заброшенном, бывшем колхозном поле земля содрогнулась от рева дюз. Секунду спустя, корабль пришельцев окутали клубы дыма и всполохи огня. Затем он начал медленно подниматься все выше и выше в безоблачное небо. А Семеныч и Фёдор сидели на лавочке, со смешанными чувствами наблюдая как торговцы счастьем отправляются на поиски новых миров.

 

ПОРТАЛ.

 

- Папа! Расскажи еще раз о Большой Цели. О том, куда мы должны попасть в конце пути.

Восьмилетняя, черноволосая, худенькая девчушка уже успела разломить пакет концентрированной пищи, которая стала сразу нагреваться внутри термо упаковки и теперь внимательно смотрела на своего отца. Ей нравилась эта история. История похожая на сказку. Особенно ее конец. Когда они находят волшебные врата и покидают «черную землю» навсегда. А потом долго и счастливо живут в новом, ярком и солнечном мире. Иногда, закрывая глаза в редкие минуты отдыха, она представляла себе этот мир. Большей частью как отвлеченное место, яркое и радостное. Где нет разрушенных городов, с черными остовами многоэтажек, смахивающих на гнилые зубы, среди которых они как раз сейчас прятались. Нет тусклого солнца затянутого мутной пеленой из частиц пыли. И главное нет Большого Ока с его армадой механических слуг. Нет «серых», поставивших себе задачу – уничтожить всех людей на Земле. Есть только она, папа и мама. И ничего, что мама давно умерла. Армейский священник отец Сергий сказал, что она их ждет как раз в таком лучшем мире.

Мужчина посмотрел на дочь и грустно улыбнулся, как будто догадываясь, о чем та сейчас думает. Он уже успел съесть свою долю концентрата. Просмотрел еще раз зону предполагаемого контакта с противником прибором обнаружения, настроенным на поиск любой разумной железки. Затем проверил амуницию девочки и свою – кевларовые бронежилеты, подсумки с гранатами, сканеры, оружие. Только после всего этого мужчина решил немного расслабиться, навалившись спиной на стену позади себя. Что было в целом оправдано, так как место для отдыха он выбрал на полуразрушенной, многоярусной бывшей автомобильной стоянке. Слой бетона над их головой экранировал от спутников шпионов «серых», а под ними от наземных механических тварей.

- Давным-давно, - начал он, - наш мир был прекрасен, и люди решили, что так будет всегда, но они ошибались. Однажды в нашу планету врезался огромный метеорит…

- Большой кусок камня, - вставила девочка, тщательно пережевывая пищу. Она уже не первый раз слушала эту историю, но слушала всегда внимательно.

- Правильно, - кивнул головой мужчина, - большой кусок камня. Человеку пришлось спрятаться под землю и создать себе механических помощников, которые заменили бы его временно на безжизненной поверхности планеты. Но все пошло не так как предполагали люди. В след за метеоритом прибыл всего один огромный инопланетный корабль.

- Это были «серые», - прошептала девочка, доедая последний кусок пищи из своей упаковки.

Мужчина опять кивнул.

- Ни кто не знает, было ли появление метеорита, а потом и корабля, случайностью. Или причинно следственным фактом. Фактом стало то, что пришельцы начали тотальное вторжение. Разрозненные остатки человечества отчаянно дрались за каждый сантиметр своей земли. И тогда «серые», столкнувшись с таким упорством, сумели подчинить себе всех роботов, которые некогда служили людям. Затем захватчики построили портал, откуда им могли бесперебойно поступать нужные ресурсы и запчасти для машин.

- Волшебные врата, - снова внесла в историю свою лепту девочка, - через которые мы уйдем в лучший мир. Но папа, если портал действует, почему, же пришельцы не перебросят сюда всю свою армию и технику?

Ее отец еле заметно улыбнулся.

- Хороший вопрос. Наши ученые утверждают, что врата не пропускают живую материю, а пропуская неживую, имеют ограниченное действие. Но их можно перепрограммировать и убраться из этого ада навсегда.

Девочка вдруг посерьезнела.

- А нас там будет ждать мама?

Мужчина нежно обнял дочь. Грустно погладил рукой ее темные короткие волосы и промолчал.

По лицу девочки скатилось несколько слезинок. А отец, прижимая к себе дочь, подумал сейчас о том, что на самом деле это был очень сложный вопрос. И он просто не знал, как правильно на него ответить. По крайней мере, сейчас было не время раскисать. Они должны живыми добраться до цели. И вообще, раз все эти бредни отца Сергия о вечной жизни в Раю помогли его дочери сохранить рассудок после потери матери, то, какое он имеет право ставить Божественную теорию мироздания под сомнение.

В данный момент было вообще большой удачей, что девочка не спрашивала другое. Например, то, почему на такое сложное и опасное задание, выполняя которое одна разведгруппа уже исчезла, отправили одиночку, да еще и в компании малолетней дочери. Хорошо, что она не интересовалась тем, есть ли вообще во вселенной подходящее место для оставшихся здесь в живых. И можно ли обнаружить этот, так называемый «рай», через портал, и проникнуть туда, даже с теми кодами, что ему дал штаб. И главное, если им повезет проскользнуть через весь заслон обороны, как одолеть последний оплот в лице безжалостного Стража. Боевого робота, сконструированного самими «серыми», о котором уже многие были наслышаны как о самом опасном противнике за всю историю вторжения.

Вдруг все его мысли резко отошли на задний план сознания, освобождая дорогу интуиции, которая неожиданно начала сейчас бить тревогу. Мужчина поцеловал дочь в макушку и немного отстранился.

- Милая, папе нужно кое – что проверить. Будь умницей, посиди тихо.

Взгляд девочки стал по-взрослому серьезен.

- Проблемы? – Тихо спросила она.

Мужчина улыбнулся.

- Вполне возможно. Но мы их решим.

Он лег на живот и, стараясь производить как можно меньше шума, осторожно приблизился к краю платформы. Предчувствие его не обмануло. По крайней мере, двоих он засек сразу и удивленно вытащил из бокового карманчика разгрузки портативный сканер. Считав показания, мужчина хмыкнул и пожал плечами. Чем сложнее становилась задача, тем интереснее было ее решать. А поломать голову тут было над чем. Внизу были не боевые машины «серых», а такие же профессиональные солдаты, судя по их действиям, как и он. Уж на мародеров они точно не походили. Но было очень сомнительно, что их послали помочь. С такими передвижениями Большое Око уже давно должно было засечь группу и натравить на нее роботов. Стараясь проверить все варианты, мужчина вытащил из другого кармана небольшой прибор под кодовым названием «зеркало». Эта миниатюрная машинка успешно экранировала сканирующие сигналы наземных роботов, воздушных и даже Большого Ока, делая своего владельца невидимым в радиусе трех метров для приборов обнаружения противника. Только с помощью этой новинки, существующей в единственном экземпляре, удалось так близко подобраться к порталу, который находился сейчас всего в нескольких сотнях метрах от парковки. То есть сделать, считай в одиночку, то, что уже ранее пыталась провернуть хорошо вооруженная и подготовленная группа. «Зеркало» работало идеально, оставляя противнику шанс только для визуального обнаружения. Чем явно и воспользовались эти странные солдаты.

Мужчина подобрал свой многозарядный «импульсник», который оставил у стены и задумался. Группа действовала слажено и грамотно. Они явно знали, где засел противник, и теперь им нужно было элементарно отсечь единственные два отхода с позиции. Лестницу и эстакаду. Пришло время немедленно что-то предпринимать, пока убежище не превратилось в ловушку. Как раз в этот момент на его рации требовательно замигал огонек беззвучного вызова. Это никак не могла быть база, с которой у него был уговор не выходить на связь до полного провала, или удачного завершения операции. Мужчина выругался. Теперь уж точно сюда сбегутся роботы со всех окрестностей. Он глянул на дочь, уже застегнувшую бронежилет и готовую немедленно выдвигаться. Улыбнулся и успокаивающе потрепал ее по голове. А затем, вытащив из ворота усик микрофона, ответил:

- На связи.

- Это как-то не вежливо, - раздался немного искаженный динамиком голос, - а где же позывной и личный номер?

- Может тебе еще сообщить размер обуви моей бабушки?

Мужчина нахмурился, пытаясь выиграть время и узнать говорящего с ним человека. Но тот вдруг назвался сам.

- Я Кот. Надеюсь, мы не ошиблись, ты Механик и с тобой дочь Даша. Хотя, - собеседник усмехнулся, - ошибиться здесь невозможно. Кроме нас и роботов на много километров вокруг ни кого больше нет.

Мужчина удивленно нахмурился. Эти бойцы знали его позывной и то, что он здесь не один. Но главная загвоздка была в ином. Именно группа Кота, в количестве шести человек, полмесяца назад была отправлена к порталу с целью разведки местности и боевой мощи охранения. А затем бесследно исчезла.

Неожиданно Механик напрягся всем телом. Его мозг, вдруг ясно и четко просчитал ситуацию. Автостоянка уже превратилась в ловушку. Если верить Коту, сейчас внизу было шестеро солдат. Двое бойцов, которых он засек, не пытались отрезать им выходы с парковки. Они прикрывали тех, кто это уже сделал. И все же интересно было узнать, что за ерунда творилась с этими странными исчезновениями и появлениями одних из лучших бойцов подполья. Обдумывая ситуацию он, все же решил ответить:

- Да, я Механик, но со мной нет дочери.

- Механик, ты совсем сдурел?! – Тут же отозвался Кот. – Мы последние сорок минут плотно вас «пасем». У нас приказ базы, доставить вас обратно.

Мужчина почти до крови прикусил губу. Создавшаяся ситуация начала смахивать на какой-то водевиль. И чем дольше он тянется, тем опаснее становится. Режим секретности все равно уже нарушен этими олухами, поэтому можно спокойно запросить штаб о полномочиях группы Кота и дальнейших его действиях. Что Механик незамедлительно и сделал. Но после трех попыток база так и не вышла на связь. Зато в динамике опять раздался знакомый голос.

- Если ты пытаешься связаться со штабом, то зря. Мы тоже уже пытались. Сигнал видимо глушит «Большое Око». Ты и сам знаешь, что спутники «серых» это умеют. Так что спускайтесь и потопали домой.

- Откуда я знаю, что это ты, Кот? – Осторожно поинтересовался, после минутной паузы, Механик. – Твоя группа исчезла полмесяца назад на подступах к порталу. А теперь ты вдруг появляешься и рассказываешь какие-то басни про приказ базы.

Рация долго молчала, а затем раздался усталый голос Кота:

- Я знал, что ты параноик, но, по-моему, у тебя правда поехала крыша, как нас и предупреждали. Мы выполняли обычную разведывательную операцию. Вернулись через пять дней, и сразу получили приказ найти и доставить тебя домой. Ты разве не осознаешь, что два месяца после смерти жены сидишь на стимуляторах. Теперь же самовольно покинул базу. Забрал дочь и, подвергая ее опасности, таскаешься с ней по Мертвому Городу, неизвестно куда и зачем.

У мужчины вдруг ослабели ноги, и он оперся спиной о стену, стараясь не смотреть в глаза Даше. Неужели это правда!? Тогда он точно свихнулся, даже не заметив этого. Но сумасшедшие ведь и не знают о том, что они сумасшедшие. А Даша, она же не виновата в том, что папа чокнулся! Видимо только болезнь и повлияла на его решение взять девочку с собой. Конечно, пока наступило просветление нужно идти на базу и лечиться. Механик все же посмотрел на дочь и неуверенно улыбнулся.

- Дорогая, наверное, нам нужно спуститься к ребятам и идти домой.

Девочка почему-то угрюмо глянула на отца исподлобья.

- Я им не верю, - тихо, но уверенно проговорила вдруг Даша, - мы должны идти к порталу. У нас с тобой есть цель.

Механик внимательно посмотрел в глаза дочери. Его не зря считали лучшим охотником на «железок». Наверное, потому что его отличала не только хорошая интуиция, но и какой-то паранормальный нюх на разумные механизмы. Поддавшись чутью, мужчина вдруг вытащил из кармашка сканер. Весь периметр вокруг парковки мерцал слабыми сигналами. Ошибиться здесь было невозможно. Воспользовавшись его потерей бдительности, роботы тихо окружили автостоянку. А группа Кота явно играла в этом спектакле какую-то роль. Скорее всего, или приманки, или загонщика. Но прежде чем выяснять, в чем смысл постановки, нужно выбраться из театра.

Механик вытащил из подсумка маленький титановый шлем и кинул его дочери. Затем достал свой и одел. Потом присел возле Даши на корточки.

- Я понимаю, что ты сбита с толку, хотя это, скорее всего, я сбит. Но нас взяли в кольцо роботы, поэтому выяснение моего психического состояния оставим на потом, а сейчас наша первоочередная задача – выйти из окружения. Если все, так как говорит Кот, они нам помогут. Если нет, - Механик сделал паузу, - мы их убьем. И вот еще что, Даша. Тебе скоро будет девять лет. Ты уже совсем взрослая девочка. Если со мной что-то случится, ты не должна паниковать и плакать. Ты должна дойти до цели. Для этого я тебя и брал с собой. Портал в сотне метрах на северо-запад.

Мужчина показал направление и вытащил из кармана разгрузки противоударный герметичный контейнер. Затем извлек из него небольшую капсулу, протянув дочери.

- Это наниты, Даша. Действующий прототип. Новейшая технология и теперь лучшие союзники человечества. Направлено пожирают железо, а затем самоуничтожаются. Идеальное оружие против Стража. Просто разбей капсулу о его корпус. Подполье узнает, что ты прорвалась в другой мир и за тобой пойдут другие... Коды доступа к порталу, активации и перепрограммирования у тебя есть, но проверь их несколько раз. Не ошибись. Когда все сделаешь, не раздумывая, уходи и ни чего не бойся. Ты не останешься одна в другом мире.

- Конечно, - оборвала его девочка, - ведь там будет мама.

Механик улыбнулся.

- Как бы то ни было, рано или поздно, туда придут другие вслед за тобой. Машины не смогут остановить всех.

Даша кивнула.

- Я все поняла, папа. Не волнуйся.

- Действуем по плану «Б». Приготовь страховочный карабин, - продолжал инструктировать девочку отец, - уходишь через соседнее здание. Я прикрываю. По данным сканера шахта лифта там не повреждена. По тросам спускаешься в подвал, а дальше к тому бункеру, который мы изучали дома по голограммам. Сейчас, ближе всего к тебе будет три «бульдозера». По бортам два лазера и крупнокалиберные пулеметы, но они на гусеничном ходу, поэтому неповоротливы и медлительны. Не пытайся принимать бой, это моя задача.

Механик серьезно посмотрел на дочь.

- Я уверен. У тебя все получится!

Девочка порывисто обняла отца.

- А я знаю, что обязательно тебя еще увижу, папа!

Тут из рации раздался голос Кота.

- Куда ты пропал, Механик? Я понимаю, что не каждый день узнаешь о том, что спятил, но тормозить-то тоже не зачем. Железки могут нагрянуть в любой момент.

Мужчина усмехнулся, пристегивая к металлическому цевью импульсной винтовки гарпун. Катушку же он просто поставил на бетон, надев конец, тонкого, стального каната на, торчащую вокруг в изобилии прочную арматуру. Такие профессиональные бойцы просто не могли быть настолько беспечными, чтобы не контролировать свой периметр и не заметить противника в непосредственной близости от себя. Значит, дочь была права, что не верила им. Но ведь он и правда, последние месяцы сидел на стимуляторах, а мозг такая сложная штука, что непоправимое вполне могло с ним случиться.

- Ты прав, Кот, - проговорил Механик в микрофон, - нужно торопиться. Мы выходим. Первая пойдет Даша. Встречайте. Конец связи.

- Встречаем, - подтвердил Кот и замолчал.

- Работаем, - скомандовал мужчина дочери и выстрелил из гарпуна, целясь в оконный проем второго этажа соседнего здания.

Девочка передвинула под правую руку короткоствольную, облегченную автоматическую винтовку ХМ-29, которая все это время была у нее за спиной, и приготовила страховочный карабин.

Механик занял позицию на краю бетонной плиты и кинул вниз две термические гранаты. В соседнем здании раздался приглушенный звон разбитого стекла, оповещая о том, что гарпун достиг цели. Даша, специальным рычагом на катушке, мгновенно натянула трос и в следующую секунду скользнула в направлении намеченной цели. В этот момент взорвались гранаты Механика, если и, не сжигая в адском пламени бойцов Кота, то, по крайней мере, дезориентируя и отвлекая их. Солдаты внизу сразу огрызнулись автоматными и пулеметными очередями. Бронебойные пули начали крошить вокруг Механика бетон. Он перекатился в сторону, меняя позицию, и нажал на гашетку импульсника. Один из «бульдозеров» необдуманно выбрался на простреливаемое пространство, пытаясь, навести пулеметы на движущуюся вверху цель, и сразу получил в башню управления заряд электричества, разрушительной мощности. Робот вдруг резко остановился, а его орудийные турели безжизненно опустились. Второй «бульдозер» оказался проворнее и ушел от следующего попадания за ближайшее нагромождение строительного мусора.

В это время, набрав по инерции приличную скорость, Даша влетела в оконный проем соседнего здания. «Бульдозер» немедленно открыл по нему из-за укрытия огонь из всех орудий. Механик знал, что дочь должна была уже быть на пути в подвал, но, не надеясь на удачу, начал всаживать в сторону упрямого робота один заряд за другим, стараясь хотя бы сбить систему наведения противника.

Кольцо роботов неумолимо сжималось вокруг парковки. Бойцы внизу вели плотный обстрел бывшего товарища. А Механик, не обращая ни на что внимания, продолжал прикрывать дерзкий прорыв дочери, стараясь методично уничтожить как можно больше механических тварей. Он хорошо осознавал, что это его последняя битва. Сейчас мужчина отчетливо понял, что они, ни когда бы, не пробились к порталу вдвоем. Поэтому, наверное, и выбрал подсознательно это место для отдыха. Ведь если бы их взяли в кольцо, как это и случилось, оставался шанс, уйти хотя бы у одного из них. И этим одним, без вариантов и обсуждений, должна была стать его дочь.

Механик взял Дашу с собой не потому что, как многие считали, сошел с ума. Наоборот он нашел мужество посмотреть правде в глаза. Здесь ни у кого не было будущего. Война с «серыми» была уже давно проиграна и уничтожение последних очагов сопротивления просто вопрос времени. А если Даше удастся найти новый мир, она будет жить. Девочка взяла в руки автомат в четыре года, и выжить в дикой природе любой планеты ей будет намного легче, чем здесь. И когда к ней пробьется остальное подполье, девочка сможет не просто жить, а жить полной жизнью.

С самого начала все складывалось в их пользу. Руководство штаба решило сменить тактику, после исчезновения своих лучших разведчиков, и доверить задание одиночке, обладающему все сторонними боевыми навыками. Кто-то выбрал именно Механика, скорее всего, за его нестандартность мышления и несгибаемое упорство. Теперь они должны были просто правильно распорядиться выпавшей им удачей. Мужчина кивнул сам себе головой. Да, они все сделали правильно.

В этот момент запищал сенсор, встроенный в боевой шлем Механика, предупреждая о приближении нескольких самонаводящихся ракет. Мужчина мгновенно сгруппировался и прыгнул как можно дальше в сторону. А секунду спустя, вся секция перекрытий, где только что лежал боец, взорвалась, расшвыривая вокруг шрапнелью осколки. Взрывная волна швырнула его и куски бетона на несколько метров от парковки. И последнее, что увидел Механик, это то, как на него надвигается один из боевых роботов.

Сознание возвращалось, а с ним появилась и боль. Когда Механик почти пришел в себя, ему показалось, что каждый атом его тела протестует против этого. Он с трудом приоткрыл глаза, и даже это незначительное движение лицевых мышц отозвалось стоном, вырвавшимся из его глотки. Мужчина осмотрел себя. Больших видимых повреждений не было. Как и не было при нем оружия, бронежилета и другой амуниции. Он немного повернул голову, пожалев уже в следующий момент о том, что остался жив.

Даша сидела рядом, на бетонном полу, в окружении троих бойцов, направляющих оружие на девочку и ее отца. Над ними всеми возвышался Страж, бесстрастно взирая одним большим окуляром на пленных. Больше в помещении ни кого не было. Видимо их уже не считали опасными противниками.

Механик, не удивился тому, что они все еще живы. «Серые» уже явно знали о кодах перепрограммирования портала и должны были заполучить их. Он попытался осмотреться, насколько ему позволяли силы. Небольшой бункер. Один вход, который закрывала сейчас тяжелая металлическая дверь на сервомеханизмах. Посреди зала панель управления порталом. Сенсорный пульт, на армированной треноге. Все, так как и предполагала разведка сопротивления. Хотя одному дьяволу было известно, откуда у нее такие данные. Мужчина внутренне улыбнулся. Все складывалось замечательно. Хорошее место и время для завершения задания. Был просчитан и такой вариант. Не лучший, но и не самый плохой. Жаль только, Даша не смогла активировать капсулу. Все было бы намного проще.

- Папа!

Как и все остальные, девочка заметила, что мужчина очнулся, и метнулась к нему. Никто ей не препятствовал. Она приподняла голову отца себе на колени. Несколько слезинок ребенка упали на лицо Механика. Он грустно улыбнулся дочери.

- Вот видишь, малышка, мы добрались до портала.

Девочка грязным кулачком вытерла глаза, но, не удержавшись, всхлипнула и опять разревелась.

- Прости, папа! Это я виновата! Я не выполнила приказ! Я вернулась за тобой и использовала капсулу. Швырнула в того робота, который хотел тебя раздавить. А потом нас схватили солдаты. Я все испортила, папа!

Мужчина, все так же улыбаясь, с трудом сел и обнял одной рукой девочку за плечи.

- Не плачь, моя маленькая! Все не так плохо, как кажется. Главное, что мы добрались до портала. И теперь будем действовать по запасному плану.

От неожиданности Даша перестала плакать и округлила глаза.

- У тебя даже сейчас есть план?!

- Конечно, - серьезно ответил мужчина, - у меня всегда есть план спасения моей любимой дочки.

В это время один из солдат, окружавших их, приблизился на пару шагов.

- Тю, тю, тю, - передразнил он, - папочка есть ли у тебя план? Есть ли у меня план, дочка? Конечно, у меня есть план.

Боец сплюнул себе под ноги.

- Тошно вас слушать. Максимум через минуту страж получит приказ вас пытать, а затем уничтожить и уничтожит, а вы несете какую-то ахинею! Мы добрались до портала! Мы выполнили задание! Вы, что идиоты? Просто ближайший пункт связи в этом бункере и по инструкции Страж должен запросить хозяев о том, что с вами делать дальше. И я, например даже гадать не буду, какой приказ отдадут «серые». Кстати, может ты сам, скажешь коды?

Механик отрицательно покачал головой.

- Насколько я понимаю, ты и есть Кот, - и, не дожидаясь ответа, продолжил, - а это твоя сильно поредевшая группа. – Мужчина усмехнулся. - Вы молодцы, вы сделали за нас всю оставшуюся работу! Вы, кретины, доставили нас прямо к порталу и даже не связали. Вы профессионалы. И значит это не просто ошибка, это самоуверенность граничащая с тупостью. И то и другое смертельный враг любого солдата. Кстати, вам нужны коды перепрограммирования портала для себя или для пришельцев? Интересно, вы продались «серым», или стали предателями из идейных соображений? А может, просто любите лизать инопланетные, фиолетовые задницы?

Не выдержав, девочка расхохоталась. Лицо Кота побагровело, и он занес ногу для удара обидчику в лицо. Этого момента Механик и ждал. Его тело уже пришло в норму. В любой момент в развитие событий мог вмешаться Страж, поэтому действовать нужно было как можно скорее. Он смог вывести хотя бы одного противника из эмоционального, да и физического равновесия тоже. Дальше ждать было нельзя.

Механик провел молниеносную подсечку и когда боец еще падал, выхватил из его ножен большой армейский нож. В следующую секунду он полосонул лезвием по горлу Кота. Страж начал поднимать свои огромные пулеметы, с расширенными раструбами под бронебойные патроны, а Механик, подхватив Дашу на руки, совершил вместе с ней кувырок в сторону пульта управления порталом. Он оставил девочку под пультом, зная, что робот, ни при каких обстоятельствах не будет стрелять в жизненно важную для «серых» установку, и метнулся в сторону двоих оставшихся бойцов. Все произошло настолько мгновенно, что те даже не успели еще поднять оружие на линию огня. Ударом ребра ладони в шею, механик отключил одного. Прикрыв себя его телом, зажал локтевым сгибом солдату горло. Свободной рукой метнул нож во второго бойца и когда тот, уже мертвый, падал на бетонный пол, Механик перехватил у своего живого щита удобный, скорострельный Р-90. Человек и робот одновременно подняли и навели друг на друга свое оружие, а затем синхронно нажали на курки.

Пробив защитные пластины захваченного Механиком солдата, крупнокалиберные пулеметные пули отшвырнули обоих бойцов к стене. Не обращая больше внимания на устраненную помеху, Страж шагнул к пульту управления порталом. Даша застыла, не имея сил от страха ни пошевелиться, ни крикнуть. Все было кончено.

В это время позади них раздался голос ее отца:

- Эй ты, железка! Думаешь, нашел себе противника по росту?

Страж обернулся всем корпусом и поднял пулеметы. Перед ним стоял Механик. Его простреленная левая нога подгибалась. Одна рука безжизненно повисла, зато в другой был армейский нож, который он успел вытащить из тела убитого им солдата.

- Пришел день утилизации. Не зря же меня зовут Механиком, - проговорил мужчина и улыбнулся.

Робот вдруг спрятал оружие под отъехавшими боковыми пластинами, а их место заняли клешни-манипуляторы с острыми длинными шипами на концах. У искусственного разума, конечно, не было понятия о честном бое. Просто не тратить боезаряды, а выставить стальные жала против ножа было целесообразным решением. Но, в, то, же время, и ошибкой.

Дальнейшее стало неожиданностью для всех, если конечно такое понятие можно было применить к Стражу. Механик отбросил нож в сторону и, сделав всего шаг, обнял противника. Робот замешкался на секунду, а затем его жало проткнуло сердце человека. Из раны хлестнула кровь на корпус машины. Механик упал на колени, а затем медленно завалился на бок. Робот развернулся в сторону девочки, но вдруг застыл. Его броня начала рассыпаться на глазах. Было такое ощущение, что какое-то невидимое чудовище методично пожирает лучшее механическое творение «серых». Но девочка уже не смотрела на противника. Она видела такое у парковки, когда метнула капсулу с нанитами в робота, задавшегося целью раздавить ее отца. Даша бросилась к Механику и упала рядом на колени.

- Папа! – Закричала она. – Нет!

Мужчина приоткрыл глаза и еле заметно улыбнулся. Из уголка его рта текла кровь. Он медленно пошевелил пальцами, не находя уже сил дотронуться до дочери, и превозмогая боль усилием воли тихо прошептал:

- Извини, дорогая, это и был наш запасной план – наниты у меня в крови. Веселей чертенок! Мы все же победили. Мы у цели. Я люблю тебя, малыш!

Этот короткий монолог отнял у Механика последние силы. Но он все-таки сумел дотронуться пальцами до руки дочери. После чего затих навсегда.

Даша не помнила, сколько времени просидела неподвижно возле холодного тела отца. Наконец она поднялась и подошла к пульту управления порталом. Задание нужно было довести до конца. Ее пальцы ввели, заученный до автоматизма, код доступа, а затем и параметры пригодной для жизни человека планеты. Компьютер сообщил, что идет поиск и просил подождать. Дашино лицо, не выражало сейчас ни каких эмоций, а под глазами пролегли темные тени. Казалось, что девочка повзрослела за последние несколько часов, на много лет. Наконец машина выдала результат. Всего одну планету. Девочка непроизвольно охнула и поняла, что коды активации и перепрограммирования ей уже не понадобятся. А затем, справившись с потрясением, грустно рассмеялась. Теперь и весь этот дурацкий портал был ни кому не нужен. Она отошла от пульта и присела подле отца.

- Извини меня, папа! Извини всех нас. Я знаю, ты хотел спасти меня. Хотел найти для меня рай и отправить туда. Но сам ты нашел его быстрее и вернее всех нас. Однажды мы все равно будем вместе; я, ты и мама. Мне же еще придется побыть здесь. Нам всем придется.

Даша уверено тряхнула головой.

- Нам необходимо будет уничтожить «серых». А чтобы сделать это, нужно сначала уничтожить их помощников.

Девочка подобрала один из уцелевших автоматов. Проверила обойму и шагнула опять к пульту. Найти кнопку, отвечающую за открытие дверей бункера, было не сложно. Она нажала ее и снова посмотрела на дисплей, где все еще отображались результаты поиска. Объемная картинка, как и раньше, показывала звезду класса «красный карлик» и девять планет, вращающихся вокруг нее. Третья планета от солнца, вместе со своим небольшим спутником, была отмечена жирной чертой, под которой значилось: Земля, единственное космическое тело пригодное для обитания человека.

Даша вздохнула и уверено ввела код самоликвидации портала. Отец утаил от нее свой запасной план, она же скрыла от него свой. Теперь они были квиты. Девочка закинула ремень автоматического Р-90 себе на плече. А затем, бесстрастно слушая механический голос, начавший десятичный отсчет до взрыва, не оглядываясь, побрела к выходу.