Что хочет автор. Литературные конкурсы

Мальчик смущённо молчал, не зная, что ответить. В общем-то, он не конфликтовал с соседским ровесником, который был всего на три месяца младше. Но всё, что бедняга Халил ни делал во время редкого участия в играх сверстников, вызывало страшный хохот последних. Не то, чтобы Халил был слабее или глупее. Просто смеялись все, смеялся со всеми и наш мальчик. Иногда ему было даже жаль Халила. Хотя никто не поднимал на него руку, но и всерьёз Халила никто тоже не воспринимал. Даже те кто, кто на год-два младше. К чести Халила, он на всё реагировал спокойно и не лез драться с обидчиками, в том числе с теми, которые были заведомо слабее. Не жаловался Халил и взрослым. Поэтому мальчик был удивлён осведомлённости своего деда. Не зная, насколько дедушка в курсе о проделках сверстников, мальчик понимал, что должен ответить.

- Дедушка, я больше не буду смеяться над ним, - наконец вымолвил он.

Глаза дедушки были опять прикрыты. Только шумное дыхание нарушало тишину.

- Какая скорость самая большая? – спросил неожиданно дедушка.

Этого в школе они ещё не проходили, но мальчик знал ответ. Каждое лето он с интересом читал учебники следующего класса. Родители были рады этому, поэтому недостатка с книгами в доме не добыло. Ещё он любил читать энциклопедию, хоть и не всегда всё там понимая.

- Скорость света, - с гордостью произнёс мальчик.

Ему было приятно, что он знает больше многих сверстников.

К удивлению мальчика, дед отрицательно качнул головой.

- Мысли, - ещё больше удивил он мальчика. – Иди, - добавил дед после паузы.

- Ну как он? – одновременно зашептали мама, бабушка и тётя, как только мальчик тихо закрыл дверь в дедушкину комнату.

- Не кашлял, улыбался, – обрадовал старших мальчик.

- Слава Аллаху, - хором повторился шёпот женщин.

- Иди, поиграй, – погладила сына по голове мама.

Уже через секунду мальчик был внизу, во дворе. Ещё через секунду он присоединился к заждавшимся на улице сверстникам-футболистам.

- Кирилл Сергеевич, жду у себя через полчаса. Тут дельце одно. Хочу тебе поручить.

- Слушаюсь, - ответил Молчанов, привыкший к подобным звонкам своего руководства.

Слово «дельце» было нечастым в лексиконе начальника. Обычно тот предпочитал задания и поручения. Задания чаще были масштабней и официальней поручений. Зато поручения были, как правило, интересней.

- Ты ведь просился съездить на родину, так? – сразу перешёл к делу хозяин кабинета, указывая на кресло.

Настроен он был явно благожелательно.

Молчанов, улыбаясь, кивнул:

- Так точно, Рудольф Георгиевич. Друг приглашает регулярно. Понимаю, почему мне было отказано.

Словесно передаётся меньшая часть информации. Молчанову была важна и большая. При переговорах, он не размышлял одновременно над своим ответом. Нюансы интонаций, намёков и аналогий, метафор и аллегорий собеседников интересовали Кирилла Сергеевича не меньше позы, жестов и выражения их лица.

Внимательно слушая своего визави, Кирилл обычно сопровождал конец каждого его предложения лёгким кивком. Нижняя губа Молчанова при этом немного выпячивалась. Когда собеседник улыбался, на лице Молчанова тоже появлялась полуулыбка, которая, впрочем, тут же исчезала, едва тот становился серьёзен. Когда же услышанное носило негативный характер, выпяченная нижняя губа немного поджималась.

- Ты - инженер, да и историей интересуешься, насколько я знаю. Дело касается Ньютона. Интересный был мужик. Согласен?

- Конечно, Рудольф Георгиевич. Если не ошибаюсь, ведь опубликована лишь незначительная часть его трудов.

Молчанов знал о существовании тысяч листов неизвестных широкой аудитории записей Ньютона, связанных с алхимией и богословием.

В своё время, Кирилл Сергеевич был удивлён датой конца света, подсчитанной Ньютоном для успокоения своих озабоченных современников. Цифра 2060 хоть и успокоила последних, некоторых современников самого Молчанова, наоборот, озадачила.

На самом деле к этой цифре Ньютон пришёл не как учёный, а лишь на основе анализа Библии. «Никак не раньше»», - добавил обеспокоенным Ньютон. Насколько позже, он, впрочем, так и не уточнил.

- Билеты и суточные оплатим, но визит будет неофициальным, - шеф продолжал вводить Молчанова в курс дела.

- Значит, на помощь рассчитывать не придётся?

- Верно, Кирилл, - кивнул начальник. – Не сомневаюсь, что твоему другу можно доверять. Ясно, что круг посвящённых должен быть минимален.

- Да, Рудольф Георгиевич, конечно, - на этот раз кивок Молчанова был гораздо энергичнее.

- Прочти, – шеф указал рукой на пухлую папку. - Вопросов быть не должно. Фотографии членов семьи можешь взять, если сочтёшь нужным.

Кирилл удивился, что документы не представлены в привычном электронном формате, но промолчал и быстро ознакомился с материалами. Вопросов действительно почти не возникло. Возникшие же должны были быть заданы совсем другим людям, совсем в другом городе.

Молчанов коротко отразил своё понимание полученных сведений. Сказал он и о том, когда и с чего хотел бы начать.

- Проживание в гостинице, наверное, не получится. Друг не даст. Если управлюсь за день, то и его беспокоить не придётся, - пошутил Молчанов.

Полистав документы ещё раз, Кирилл Сергеевич указал на фотографию:

- Я могу с ним встретиться, поговорить?

- Можешь. Времени действительно маловато. Светиться долго тебе нельзя, да и дело, сам понимаешь, деликатное. Если успеешь за день – это был бы идеальный вариант, - в знак завершения разговора, начальник встал со своего кресла и протянул Молчанову руку.

Кирилл поступил аналогично.

Выйдя из кабинета, он решил сразу договориться о встрече с тем, благодаря которому его ожидал желанный визит на родину. Ввиду непродолжительности поездки, особых сборов и подготовки не требовалось. Оставалось только позвонить, обрадовать друга.

Суть задания была ясна. В городе его детства в одной достаточно известной семье произошла кража. Из квартиры пропали крупная сумма денег и драгоценности. Признаков взлома обнаружено не было. Неизвестно было и точное время преступления. В последний раз домашние заглядывали в место, где хранилось всё украденное, почти за две недели до обнаружения пропажи. Ни мать, интеллигентная женщина, ни обе дочери никого не подозревали. За время предполагаемой пропажи на квартире успели побывать и соседка, и родственники, и коллеги старшей дочери, и сокурсницы-студентки дочери младшей. Все уже дали показания. Полиция имеет опись драгоценностей и надеется на успех.

Однако руководство Молчанова, а значит и его самого, интересовало совсем другое. Вместе с драгоценностями исчезла и тетрадь, хранившаяся в том же пластиковом кульке в кладовке. Для посвящённых, содержимое тетради по стоимости значительно превышало цену объявленной пропажи. Только подготовленные люди могли разобраться в записях и оценить их. Полиция об этой тетради не знала. Это была папина тетрадь. Папа работал в Москве. Именно с ним и хотел встретиться и поговорить до отъезда Кирилл.

- Заходи, садись, - профессор приглашающим жестом указал опоздавшему худому и высокому студенту, где сесть.

Тот быстро осмотрелся в огромном помещении и нашёл свободное место рядом со своим другом. Место, предложенное профессором, он тем самым проигнорировал.

- Кто это? – усевшись, спросил соседа худой и высокий.

- Не знаю, Идрис. Не знаю. Зовут его Эмиль. Говорит, что профессор, и послал его наш декан вместо себя, - ответил тоже худой, но поменьше ростом, привычно протирая очки.

- Странно, - Идрис стал крутить головой, пытаясь увидеть ту, ради которой он и пытался быть первым во всём. – Что-то не встречал его раньше. Новенький, наверное, - в конце концов, успокоился он, взглянув на восьмой ряд.

Профессор терпеливо ждал, пока станет тихо. Гул не прекращался. Терпение профессора лопаться не думало.

Приветливо улыбаясь, он продолжал разглядывать аудиторию. Красивых студенток он разглядывал дольше, чем менее привлекательных. На почти инженерах мужского пола его взгляд задерживался ещё меньше.

Вдруг количество незамечающих профессора стало стремительно уменьшаться. Стихли, наконец, и наиболее активные болтуны, не выдержав укоризненных взглядов и шиканий своих товарищей.

Теперь уже почти двести объектов изучения совместно и тщательно рассматривали своего исследователя.

Одет профессор был достаточно изысканно. Светло-серые брюки с дорогими коричневыми туфлями и такого же цвета ремнём смотрелись на нём просто великолепно. Несколько портило ансамбль отсутствие очков и галстука. К белой однотонной сорочке с короткими рукавами придраться было сложнее, но и на обложку журнала она явно не тянула.

Всякое слышали эти стены за многие десятилетия. Величайшие умы и редчайшие таланты делились здесь своими знаниями и опытом. Но такой тишины при полной аудитории добивались немногие. Да и то лишь на несколько минут. Тишина продолжала висеть. Было слышно, как коридор шаркающей походкой тихо пересекала пожилая уборщица. Открой старушка дверь, её сердце ожидало бы серьёзное испытание. К счастью, этого не произошло.

Видимо завершив своё исследование, профессор обратился к девице, сидящей в восьмом ряду почти в центре:

- У Вас прекрасная улыбка.

От смущения улыбка студентки стала ещё прекрасней.

Однако, профессор, словно забыв про неё, медленно пошёл к середине аудитории. Слегка опустив голову, глядя себе под ноги, он на секунду задумался, затем, выпрямившись, достаточно громко произнёс:

- Друзья, уже через год-два у многих из вас будут подчинённые, через три-пять, некоторые из вас станут руководителями среднего звена. Единицы позже достигнут заоблачных высот.

Остановившись посредине, он поднял голову и внимательно посмотрел на притихшую молодёжь:

- Совсем не обязательно это будут лучшие по успеваемости. Скорее даже, вряд ли это будут они. Почему? В чём секрет успехов и причина неудач? Ответы напрашиваются. Но не всё так просто.

Сделав паузу, он позволил аудитории слегка изнывать в ожидании.

- Мой отец всегда повторял: «студенческие годы – лучшие годы жизни», - произнёс профессор с улыбкой.

Аудитория разочарованно заскрипела столами и стульями.

- Я тоже не понимал этого в ваши годы. Сейчас вы примерно равны между собой. Груз ответственности на ваших плечах невелик. Райская жизнь. По Писаниям, райская жизнь закончилась с познанием добра и зла.

Студенты опять загудели. Однако сейчас они обсуждали услышанное. Видимо это вполне устраивало профессора.

Не обращая внимания на шум, он продолжил:

- Ваша судьба, ваша карьера будет зависеть от вашей реакции на происходящее. Какие мысли будут возникать в вашей голове, какие слова будут срываться с ваших уст, и, наконец, к каким делам всё это приведет - зависит от вас, и только от вас. Не всегда получится делать, что говоришь и говорить, что думаешь. Но стремиться к этому надо, отчаиваться же не стоит.

Очередная пауза уже никого не удивила, хоть и восторга не вызвала. Видимо, посчитав паузу достаточной, профессор взглянул на аудиторию.

Он уже собирался продолжить, как вдруг заметил поднятую руку.

- Вы сказали, что нам предстоит познать добро и зло, то есть попрощаться с райской жизнью. Что Вы имели в виду? – опять спросил худой и высокий парень, вошедший последним.

Вопрос Идриса (а это был он) не застал профессора врасплох, но было очевидно, что интерес студента не совпал с ожиданиями лектора.

- С Вашего разрешения, отвечу после перерыва, - заявил Идрису профессор, хотя звонок ещё не прозвенел.

Новый аэропорт приятно удивил Молчанова. Вообще-то, он был не так уж и нов. Однако для Молчанова, уехавшего отсюда три десятилетия назад, всё было новым. Старыми были только таксисты. Отсутствие багажа ничуть их не смутило. Все четверо таксистов безошибочно определили в Молчанове клиента. Джинсы, тенниска и небольшой рюкзак за спиной мало что говорили об их владельце. Его статус выдавали дорогая обувь и часы. Таксист, бывший в очереди первым, тихо ликовал. Он сразу понял, что этот клиент торговаться не станет. И хотя это поняли и коллеги первого таксиста, особого восторга они почему-то не проявили. Водитель второй машины вдруг вспомнил, что уже целых пять минут, как не вытирал пыль со своего автомобиля. При этом он случайно оставил заднюю правую дверь машины открытой. Невозмутимо читавший свою книжку третий таксист, отложил её, давая понять, что он здесь совсем не для этого. Четвёртый кандидат безнадёжно докуривал сигарету. На всякий случай, он всё-таки вытянул вперёд шею, напоминая о своём присутствии.

Молчанов симпатизировал книголюбам. Ответом на его вопрос «поедем?» был вежливый кивок третьего шофёра.

Ликование первого таксиста прекратилось одновременно с остановкой протирания пыли вторым. Потухла и сигарета четвёртого.

Автомобиль бесшумно покатился к выезду из аэропорта. Плавно набирая скорость, машина выехала на трассу.

- В город, - коротко обратился к водителю Кирилл Сергеевич.

За соответствующую плату таксист, несомненно, был готов доставить клиента в любой город мира, но последнему, к сожалению шофёра, нужен был именно ближайший.

Кириллу нравилась неторопливая манера вождения книголюба.

Мелькавший за окном пейзаж уносил Молчанова в годы юности. По этой дороге каждое лето они ездили на море, по этой же дороге он покидал город много лет назад.

Тихое летнее утро, казалось, было создано для наслаждения людей жизнью. Однако, вечно куда-то торопящиеся, они этого совсем не замечали. Люди предпочитали думать о своих проблемах и беспокоиться о своих планах. Великолепный рассвет их внимание не привлекал. Молчанов составлял исключение. Всё, что он видел вокруг, было знакомо и неузнаваемо одновременно. Произошедшие вокруг перемены поражали его основательно.

- Вам в какую часть города? – негромко поинтересовался шофёр.

Молчанову не хотелось беспокоить Эмиля в столь ранний час. Поэтому он решил воспользоваться случаем и поездить немного по местам своего детства и юности. Желание клиента посмотреть город таксист воспринял с явным одобрением.

- Энвер, - радостно представился он и протянул руку.

- Очень приятно, Кирилл, - ответил Молчанов, пожимая руку водителя. - Я родился здесь. После школы уехал учиться в Москву, да так там и остался. А ведь дороги лучше стали, правда, Энвер?

- Изменений много, город не узнать, - энтузиазм водителя нарастал.

- Уже не узнаю, - Кирилл неустанно крутил головой во все стороны, пытаясь вспомнить, каким именно был мелькавший пейзаж в годы его юности.

- Я инженер, - продолжил Энвер, - на такси пересел года три назад, хотя за рулём почти сорок лет. Разве в наше время можно прожить на пенсию? Но я не жалуюсь. Мне ведь немного надо, скоро уже семьдесят. Даже детям успеваю помогать. Хотя они давно уже не дети, все трое семейные, живут отдельно. Да и в помощи моей не особенно нуждаются. Но ведь если не уйдёт, то и не придёт, - хитро взглянув на Молчанова, Энвер сделал пальцами означавший деньги характерный жест. – Разве не так? Пятеро внуков у меня. Им и помогаю.

Кирилл молча усмехнулся.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем больше снижалась скорость автомобиля. Скоро не удавалось обгонять даже пешеходов. Ещё через пару минут они остановились совсем.

- Часто у вас так? – поинтересовался Молчанов.

- Раньше хуже было, - отозвался Энвер.

Тут по свободной встречной полосе их стали по очереди обгонять несколько автомобилей.

- Умники, - улыбнулся Энвер. – Впереди встретятся с себе подобными, едущими навстречу. Обязательно встретятся, в жизни так устроено. Тут и начнётся представление, которое, к сожалению, придётся смотреть всем.

Энвер глубоко вздохнул и немного помолчал. Но Молчанов понял, что тема будет продолжена. Он не ошибся. Таксист грустно заговорил о тех, кто кричат и ругаются друг на друга фарами и сигналами, отталкивают и оттесняют подрезанием и выездом на встречную полосу. Они, по мнению Энвера, болезненно воспринимают каждую машину, оказавшуюся впереди. Когда же обгон всё-таки удаётся, виновным оказывается очередной едущий впереди.

- Так и живут - портят жизнь себе и другим, удивляясь преследующим их неудачам и невезению, - беззлобно заключил Энвер, обрадовавшись возобновлению движения.

Надеясь завершить тему, Молчанов вежливо согласился, что назойливое и беспричинное требование ко всем отойти в сторону глупо и странно. Причём нередко не нарушающий никаких дорожных и житейских правил человек наивно не догадывается о буре негодования в душе находящегося позади.

- М-да…. Если те, что сзади обладали чуть большим терпением и благожелательностью - дорога жизни привела бы их к гораздо более почётному финишу, - шутливо заключил Молчанов, пытаясь прочесть вывеску высокого красивого здания.

Лояльные и компетентные

- Лояльность и компетентность – вот два ключа, ведущие к карьерному росту, два основных, на мой взгляд, кадровых критерия, - голос профессора зазвучал громче. - Многие тысячи специалистов начиная свою карьеру, опираются на приобретённые знания. Их сила в компетентности. Не меньше и тех, кто достигает успехов за счёт «правильного понимания политики партии и правительства», как говорили в годы моей молодости. Причина успешности вторых - в лояльности.

Профессор слегка усмехнулся, вспомнив что-то, о чём не счёл нужным говорить.

- Секрет дальнейшего карьерного роста во взаимообмене, взаимовлиянии лояльных и компетентных. Каждый вид как бы добирает то, что ему не хватает. В результате получается идеальный образ руководителя, компетентного и лояльного.

Профессор усмехнулся ещё раз. Он так и не смог отделаться от нахлынувших воспоминаний. Через несколько секунд, словно очнувшись, он продолжил:

- Даже в советское время, сразу после революции, вынуждены были терпеть царских специалистов. Кстати, далеко не все позже были репрессированы. Вижу, вы уже догадались, - профессор опять усмехнулся. – Верно, те чья лояльность не вызывала сомнений, остались живы. Многие даже продолжили карьерный рост в рамках образовавшейся позже номенклатуры. Вот вам и пример важности лояльности.

Последовавшая пауза оказалась просто приглашением к вопросам.

Профессор игнорировал последовавший из зала выкрик «а Вам что ближе?». Наконец, подняла руку обладательница прекрасной улыбки. Дождавшись пока профессор заметил ёе, она не вставая спросила:

- Действительно, а что важнее?

- Важны оба параметра.

Ответ профессора не последовал незамедлительно, хотя и было видно, что он ждал этого вопроса и даже был ему рад. Затем профессор продолжил лекцию, заявив, что общительные шумные студенты легко контактируют с окружающими и на работе. А вот учёба и знания нередко даются им немного труднее. Не всегда, считал профессор, компетентность является сильной их стороной. Те же, для которых важнее тишина и раздумья, по мнению профессора, чаще недооценивают важность общения, или коммуникации, как любят сейчас говорить. Как правило, с компетентностью у них проблем чуть меньше. Своего рода термопарой успеха, по мнению профессора, является именно связка лояльный - компетентный.

- Только разность температур способна выдавать милливольты успеха. Кстати, в Советском Союзе это понимали и применяли создатели уже упомянутой нами номенклатуры и в армии, и на производстве. Замполиту, к примеру, всегда прощалось незнание тонкостей отличия стратегических и тактических действий, как и командиру - некоторое вольнодумство. Тот же директор мог и не знать разницы между, скажем, задвижкой, краном и вентилем, а для главного инженера - это явный прокол. Вообще, в номенклатуре мне всегда была интересна динамика развития баланса лояльности и компетентности. Отдельная тема - достижение того же баланса известными историческими персонажами, – понимая, что времени до звонка осталось не так уж и много, профессор старался компенсировать многочисленные паузы первой части лекции. - Должен сказать вам, друзья, что определённое несовпадение стиля и методов между специалистами (компетентными) и политиками (лояльными) было, есть и будет всегда и везде. А значит, есть (и будет!) и определённое противостояние между отличными их мировоззрениями. Возможно, это (очень условно) и частично - противостояние интровертов и экстравертов, или физиков и лириков, как говорили во времена нашей молодости, то есть менеджеров и лидеров, как говорят теперь. Вместе с тем, именно в процессе совместной их работы происходит нивелирование, взаимообогащения, если хотите. И тогда гибкость одних твердеет, а твёрдость других - наоборот смягчается. Любопытны колебания и в количественном преобладании тех или иных в руководстве любой страны в разные периоды её истории. Скажем, после революции в Союзе был явный крен в сторону лояльности, а во время и сразу после Второй Мировой - к компетентности. Повторяю, эти закономерности прослеживаются, на мой взгляд, в истории любой страны, в том числе и сейчас. Просто по понятным причинам, мои примеры чаще из истории страны, ныне не существующей. Тема очень интересна и заманчива. Впрочем, мы немного отвлеклись, - спохватился профессор, взглянув на часы.

В это время прозвучал звонок на перерыв. Аудитория с радостью поднялась со своих мест.

Торопившиеся покинуть помещение студенты и студентки образовали у двери очередь. Одни спешили в буфет, другие - покурить, ну а остальные или в туалет, или просто постоять в коридоре.

Попытки изумлённой уборщицы понять, как и когда такой толпе удалось незаметно проскочить в аудиторию, были безуспешны.

Профессор потрогал зажигалку в своём кармане. Уже почти год, как он бросил курить. Бросал курить на разные сроки он и раньше. Он не делал трагедии, когда закуривал вновь, и не устраивал праздников, в связи с переходом на более здоровый образ жизни. И курил, и бросал он с удовольствием.

Вот и сейчас, глядя в окно на курящих внизу во дворе студентов, ему захотелось присоединиться к ним. Однако, усмехнувшись, профессор легко поборол это желание.

Прозвеневший звонок возвестил окончание перемены.

Вернувшись в аудиторию, профессор привычно просматривал пропущенные звонки на мобильном телефоне. Номер, одного из звонивших, не был определён.

В этот момент телефон опять беззвучно завибрировал. Вспомнив о загадочном звонке, профессор быстро взглянул на него. Номер не определялся. Извинившись перед аудиторией, профессор ответил. Однако голос звонившего был настолько знаком, что от удивления профессор присел на край подоконника.

- Кирилл, ты? Что ж ты сразу не позвонил, я бы встретил? Ты где? - сразу выдал серию вопросов профессор.

- Жди, скоро буду, – быстро ответил он другу, удивившись его местонахождению.

Профессор взглянул на негромко гудевшую аудиторию.

- Мне надо идти, - извинился он улыбаясь. – Сейчас к вам вернётся декан.

Тут он заметил, что Идрис пересев поближе, мирно беседовал с обладательницей прекрасной улыбки.

- Извините, что не успел ответить на Ваш вопрос, - сказал профессор аудитории и подошёл к Идрису. – Если у вас будут ещё вопросы – всегда к вашим услугам. Вот моя визитка. Вас как зовут?

Имена Идрис и Эсмира прозвучали одновременно. Все трое засмеялись.

- Позвоните как-нибудь. Побеседуем.

Попрощавшись, профессор выскочил из аудитории, на ходу набирая номер мобильного телефона декана.

Натворивший делов

- Как же, по-твоему, надо реагировать на весь этот хаос тем, кто впереди? – спросил Энвер, когда движение вновь остановилось.

Чувствовалось, что тема интересует Энвера не первый день.

- Наверное, первая реакция - действовать аналогично. «Око за око», так сказать, - энергично ответил он на свой же вопрос. - Да, можно конечно в ответ и посигналить, и подрезать. Чем мы лучше них, в таком случае? Ты же знаешь причину многих аварий. В первую очередь, страдают сами лихачи и те, кто ведут себя похоже, пусть и в ответ. Так же и в жизни. Не скрою, мне симпатичны те, кто решил не реагировать, продолжать движение так, словно шумных не существует. Ведь если приглядеться, этих нетерпеливых не так уж и много. Они просто заметнее. Да и в переделки, ввиду своей глупости, эти странные люди попадают гораздо чаще.

- Вы – необычный таксист, - улыбнулся Кирилл.

- Я просто слишком стар, - рассмеялся Энвер. - В крайнем случае, их можно пожалеть как детей-шалунов, не ведающих, что творят. Они, несмотря на взрослую внешность, нередко и есть так и не выросшие подростки, - устало заключил он, показывая рукой ещё на одного нетерпеливого, который вернувшись со встречной полосы, пытался втиснуться между машинами.

Поток автомобилей опять двинулся, а чуть позже стала ясна и причина задержки – новая фаза строительства очередного моста – развязки.

- Мы тоже в молодости терпеливостью не отличались, - улыбнулся Молчанов, - Ну а ездить и жить, конечно, лучше по правилам. Так безопаснее.

- Правила… - задумчиво повторил Энвер. - Дело ведь и в менталитете тоже. У нас нарушить правила, инструкции, законы – геройство, подтверждение положения в обществе, статуса, так сказать. Чем выше должность, тем демонстративнее нарушения. Не все такие, конечно. Воспитанные понимают, что культура и есть жизнь по правилам - писанным и неписанным. Даже если за нарушения ничего не будет.

- Кстати, - добавил Энвер после паузы, – старший мой побывал в Америке. Ну и чем они от нас отличаются? - спрашиваю его после возвращения. У них, говорит, если водитель видит подъезжающего к перекрёстку, то тормозит - уступает, а у нас газуют, чтобы проскочить первыми.

- И у нас чаще газуют, - усмехнулся Молчанов.

Как и в каждом мегаполисе, центр города задыхался от обилия машин. Медленное движение позволяло лучше разглядывать дома и улицы. Знакомое Молчанова радовало, остальное заставляло задуматься. Что было на месте увиденного раньше, вспомнить удавалось не всегда.

- М-да, натворил тогда делов пятнистый, - заметил Кирилл, когда они проезжали мимо известного парка-мемориала в верхней части города.

- Нам ведь в то время казалось, что главное - довести, донести правду до Центра. И всё решится по справедливости. А он послал танки. Тут всем и стало ясно, что нам нечего делать в этой стране, - с сожалением махнул рукой таксист.

- А чайханы у вас ещё остались? – сменил тему Молчанов. – Отвези меня в лучшую.

- Но проблем, как говорят мои внуки, - рассмеялся Энвер.

Покрутившись ещё немного в центре, таксист, наконец, нашёл место для парковки. Энвер с удовольствием принял предложение Кирилла Сергеевича присоединиться к чаепитию. Собеседник был интересен Энверу, да и отказаться было неудобно.

- Знаете, Энвер, когда жил здесь, особенно и не был завсегдатаем. А как уехал – почему-то стал скучать именно по чайхане, - улыбнулся Кирилл, когда принесли чай и маленькие грушевидные стаканчики.

Однако, Энверу всё ещё не давал покоя «натворивший делов».

- Разве не странно, какой-то провинциал, один из многих, вдруг стремительно зашагал по трупам? – задал себе он вопрос. – Сначала на место самого молодого члена бюро, явного претендента на Олимп, но вдруг скоропостижно скончавшегося от сердца. Потом на место самого честного и уважаемого, четырнадцать лет кандидата на это место, но имевшего «неопытного» водителя. Ну, и наконец, на место «вы будете смеяться, он тоже умер».

Энвер уставился на Молчанова, в надежде услышать его мнение.

- Кто знает, может «способности» обладателя зуда реформаторства, при полном отсутствии дальновидности, и были спрогнозированы, - засмеялся Молчанов, пытаясь дозвониться до своего друга.

Однако сотовый телефон Эмиля не отвечал, хоть и был включённым. Несколько минут чаепитие продолжалось в тишине.

Унесённый инжировым вареньем в годы своей юности, Молчанов с трудом возвращался в день сегодняшний. Почувствовав состояние собеседника, Энвер больше не тревожил его экскурсами в прошлое.

Ещё немного поговорив о городе и его водителях, Молчанов поблагодарил таксиста и щедро с ним расплатился. На радостях Энвер оставил Кириллу номер своего мобильного телефона.

Наконец, Кирилл Сергеевич дозвонился до Эмиля. Объяснив, где именно находится чайхана, он заказал ещё один чайник. Эмиль знал о дате прилёта друга, однако времени рейса последний не уточнял.

Небо темнело, но дождя не было. Старик потёр правой рукой нывшую от локтя до запястья левую. Ему нравилась дождливая погода, о которой уже много лет безошибочно напоминала рука. Дождь – это вода, а вода – это жизнь, это урожай.

Дверь в полутёмную комнату открылась, и вошёл юноша, которого он ждал.

- Садись, сын мой, - предложил старик после приветствия. Однако юноша сел только после старика.

Какое-то время старец молча разглядывал лицо вошедшего. Ещё в молодости он был обучен разным наукам. Много церковных мудрецов терпеливо наставляли его, поправляя, когда необходимо, и не обращая внимания на ошибки, когда замечали, что ученик о них догадался сам. Господь каждого наделяет как сильными, так и слабыми сторонами. У кого-то больше одних, у кого-то - других, но обе стороны есть у каждого. Именно по лицу он и пытался определить эти стороны.

Наконец, он удовлетворённо улыбнулся.

- Знаю, твоё решение твёрдое. Ты хочешь связать свою жизнь с Церковью, - сказав это, старик почему-то схватил левую руку юноши.

От неожиданности молодой человек немного отпрянул, но промолчал. Он успел заметить, как у старика слегка поднялась левая бровь. Осмотрев левую ладонь, старик проделал то же самое и с правой. Затем старец отпустил руку юноши и одобрительно закивал.

- Что ж, Всевышний щедро одарил тебя, - как бы подытоживая своё изучение, произнёс старец. - Тебе надо много трудиться, сын мой. Знания без применения бесполезны. Но сначала их надо иметь.

Старик поднялся, жестом усаживая молодого монаха обратно. Поглаживая руку, он опять подошёл к окну. Небо продолжало темнеть, но пока безрезультатно.

- Понимание Библии важно. Не сомневаюсь, что ты уже вступил на этот путь, - старец резко повернулся и внимательно посмотрел на парня.

Массивный крест на его груди слегка качнулся.

Многие, очень многие люди побаивались этого взгляда грозного Кардинала. У них пересыхало во рту, а судорожные глотки не помогали. Слишком хорошо они знали его безграничную власть и неумолимый характер. Те же, кому бояться нечего, почтительно опускали голову. Благосклонность старика к справедливым тоже была общеизвестна.

- Да, отец мой, - бесшумно встав, монах уважительно склонил голову.

- Наша сила в слове, - продолжил старец, усаживаясь. – Поэтому главное для тебя - знать, что и когда сказать. Не менее важно – как сказать. Этому тебя обучат.

Снаружи, из-за окна донёсся грохот. Через мгновение после грома послышался шум начавшегося ливня. Минуты две старец с удовольствием глядел в окно. Кто знает, может это последний такой дождь в его жизни. На всё воля Божья. Старик был готов встрече с Ним. Ведь ему уже восемьдесят четыре.

Словно вспомнив о присутствии юноши, Кардинал продолжил:

- Чтобы разбираться в намерениях людей, надо понимать их заботы и желания. В чём-то люди похожи друг на друга. Все хотят быть здоровыми и процветающими, жить в мире и согласии. Почему это не происходит? Что им мешает?

Старик поднял голову и опять посмотрел на юношу. Поняв, что от него ждут ответа, тот тихо и уверенно произнёс:

- Наверное, различия, отец.

- Верно, сын мой, - удовлетворённо потёр левую руку старик. – Люди неодинаковы. Не всем доступна невидимая сторона окружающего нас мира. Не всем понятна суть Веры. Есть такие и в этих стенах, и в лоне Церкви. Пусть тебя это не смущает. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», - старец процитировал Апостола Павла и замолчал.

Мысли его устремились в далёкое прошлое, в тот день, когда ему вдруг открылась символика Библии, Бога и дьявола, добра и зла. Он понял Великое Равновесие Природы или Божественную Гармонию, как он ещё её называл. Вспомнив, что это было сорок два года назад, старик поразился, что и ему тогда было столько же.

Он не знал, было ли это тем, что некоторые называют просветлением. Ему тогда сразу стало ясно, почему те, чей взгляд устремлён к земле, уравновешиваются теми, кому интересны звёзды, почему нужны строители и разрушители, смельчаки и трусы, щедрые и скупые, молчуны и болтуны. Очевидной стала и причина равновесия между людьми чести и плутами, между людьми праведными и клеветниками. Те, для кого «всё хорошо и будет ещё лучше», оказались уравновешенными теми, для кого, наоборот, «всё плохо и будет ещё хуже».

Неожиданно старик вздрогнул. По его телу пробежала дрожь. Он вспомнил, что его Наставнику тогда было ровно столько же лет, сколько ему самому сейчас. И что земная жизнь его прекратилась вскоре после той беседы, а душа перешла в иной, лучший мир.

- Ты лишь прикоснулся к Великой Тайне Жизни. Я так и не сумел постичь её. Будь терпелив, и не стремись нарушить это равновесие. Ты не в ответе за тех, кого хотел бы изменить. Тем более что всем нам присуще всё, просто одно преобладает, - с улыбкой произнёс тогда Наставник. - «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи», - процитировал он известное напутствие.

– Так уж всё устроено, - поле короткого раздумья, продолжил тогда свой монолог Наставник. - Одним удаётся справиться с низменным, пусть не всегда, другие уверены, что прав тот, кому удался обман. Если бы Всевышний не удерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство.

Эта фраза запала в душу старца. Много раз в последующие годы он убеждался в её справедливости. Принадлежность же сказанного другой религии старца совершенно не смущала.

Эсмира понравилась Идрису сразу. Врядли она победила бы на конкурсах красоты, но было в ней что-то такое, чего не было в других. Чем именно отличалась Эсмира от других, Идрис по-прежнему понять не мог. Иногда ему казалось, что всё дело в глазах. Обычно печально-грустные они удивительно быстро становились хитрыми и весёлыми, правда, ненадолго. Иногда же Идрис думал, что причина в неповторимом голосе. Но и стройная фигура, и каштановые волосы, и очаровательная улыбка вполне тянули на разгадку. А неделю назад к списку возможных причин добавился и запах. Да-да, вполне возможно, что дело было именно в нём.

Идрис и Эсмира учились на одном факультете, но в параллельных группах. Она перевелась к ним из другого университета уже на последнем курсе. К сожалению, жили Идрис и Эсмира в разных частях города. Поэтому провожал он её только до автобусной остановки. Тихо беседуя на разные темы, они подходили туда, но в автобус Эсмира неизменно садилась одна. Так она хотела.

Неделю назад Идрису всё-таки удалось проводить её до дома. Было уже поздно. Оба безмерно устали после защиты дипломной работы. На остановке скопилось немало людей. Идрис помог Эсмире подняться, а затем втиснулся в автобус и сам. Эсмира не возражала. Водитель резко нажал на газ, едва закрылись двери. От рывка автобуса расстояние между Эсмирой и Идрисом стало минимальным. Фантастические манёвры переполненного людьми автобуса, продолжали приближать Идриса к Эсмире. То же происходило и с остальными пассажирами. Водитель автобуса одновременно решал две задачи: первой задачей было опередить возможно большее число других автобусов, второй - не допустить, чтобы конкуренты обогнали его самого. И хотя шофёру всё-таки приходилось тормозить перед остановками и светофорами, обе задачи решались исключительно успешно. Пассажирам эти победы давались нелегко, их бросало из стороны в сторону и друг на друга. Но люди мужественно не падали духом. Не падать телом было гораздо сложнее.

Идрис ухватился одной рукой за поручень, другой он придерживал Эсмиру чуть выше талии. Эсмира вцепилась в поднятую вверх руку Идриса и его ремень. Когда водителю, наконец, удался виртуозный обгон на повороте, пассажиры автобуса синхронно качнулись от одних окон к другим, противоположным. Рука Идриса, от неожиданности потерявшего равновесие, невольно соскользнула ниже, к талии, а потом ещё ниже. Именно в этот момент и произошло пополнение списка причин, о которых говорилось ранее. Идрис вспотел. Уже через секунду телесное равновесие было успешно восстановлено, а соскользнувшая рука тут же взметнулась вверх к поручню. С равновесием душевным всё обстояло иначе.

Когда студенты, наконец, сошли с автобуса водителя-каскадёра, Эсмира взглянула на часы. Она с удивлением отметила, что несмотря на героические усилия шофёра, доехали до дома они не быстрее обычного. Идрис пытался вспомнить заготовленные к сегодняшнему дню фразы, но они из головы улетучились в неизвестном направлении.

Всевышний распорядился так, говорят генетики, что женщины выступают в роли консерваторов-хранительниц очага. Именно поэтому у них две "Х" хромосомы, то есть двойная защита. Любой сбой в одной из них моментально компенсируется другой здоровой, почти не отражаясь ни на организме, ни на помотомстве. У мужчин, как известно, всё обстоит несколько иначе. У них одна такая же "Х" хромосома,то есть мы наполовину женщины, другая же - маленькая "у", которая и реагирует на все изменения внешней среды. И если эти изменения адекватны, то через пару поколений они принимаются на вооружение и женщинами через "Х" хромосомы. То есть изначально мужчины создают новое, а женщины сохраняют старое. Поэтому среди женщин гораздо меньше учёных, а мужчины с возрастом (с уменьшением роли мужской сексуальности) становятся консервативнее (женственнее). Таким образом, женщины мудрее, делают меньше ошибок, зато мужчины умнее, чего только не придумают. Наверное, поэтому Эсмира, решила мудро промолчать, а Идрис, к сожалению, придумать ничего так и не сумел. Не нарушая молчания, они дошли до дома, в котором жила Эсмира. Так и не подняв глаз, она тихо попрощалась с Идрисом.

К счастью, декан их факультета решил собрать весь курс на заключительную, как он выразился, лекцию. Именно после этой лекции Идрис и собирался сказать вслух всё то, о чём Эсмира давно уже догадывалась сама. Идрис конечно был готов незамедлительно предложить Эсмире руку и сердце. Но в нынешние времена этого было явно недостаточно. Полагалось иметь и работу, и квартиру, и, желательно, машину. В общем, к женитьбе Идрис был не готов.

С детства привыкшая к комфорту, Эсмира была из очень обеспеченной семьи. И хотя родители Идриса тоже далеко не бедствовали, всё же жили они скромнее. К тому же Идрис был старше своих братьев и сестёр, а значит, и ответственности на нём было больше.

Произошедшее в автобусе не только смутило обоих, но и заставило задуматься о стороне отношений, о которых не принято говорить вслух.

После нескольких последующих разговоров по телефону, Идрису почему-то показалось, что они начали стесняться друг друга. Раньше такого в их отношениях не наблюдалось.

Родители Идриса были людьми верующими, хоть и довольно прохладно относившимися к ритуальной стороне религии. В месяц Рамазан все в их семье соблюдали пост. А на Курбан-байрам резали барана, мясо которого затем рассылалось в семь домов, где баранину в этот день себе позволить не могли. Других ритуалов семья не выполняла. Главным же, по мнению отца Идриса, был принцип их семьи. «Как ты – так и к тебе», часто любил повторять глава семейства. Конечно, жизнь была сложнее принципов, и вынужденные исключения случались. Но правилом эти исключения так и не становились. Придумавшие известный символ Инь и Янь (где в белом обязательно чёрная точка, и наоборот) древние китайцы были вправе гордиться отцом Идриса. Ведь всю жизнь он следовал их рекомендациям – не замечать чёрную точку в белом, и искать белую - в чёрном. Особенно щепетилен отец Идриса был к запрету своей веры говорить плохо о человеке в его отсутствие. Говорить хорошо об отсутствующих религия не запрещала. И хотя взгляды древних жителей Поднебесной Империи на этот вопрос нам точно неизвестны, смеем предположить, что они бы одобрили и это.

А ещё отец Идриса любил выпить. Пил он не очень часто и не очень много. Ни мнение древних арабов, ни, тем более, древних китайцев на этот счёт его абсолютно не интересовало. Он любил принимать дома гостей. Пьющие гости приходили чаще. Сегодня дома должны были отмечать защиту дипломной работы старшего сына. Поэтому, проводив Эсмиру, Идрис заторопился домой.

В ожидании Эмиля Молчанов разглядывал прохожих. Ему нравилось наблюдать городскую суету. Одни явно торопились по своим делам. Другие также явно никуда не спешили. Жители города, в котором Кирилл Сергеевич находился в данный момент, ничем не отличались от жителей других городов, в которых ему довелось побывать в прошлом.

Затем его внимание привлекли дети. Глядя на них, Молчанов вспомнил детство своих дочерей. Они тогда с воодушевлением в четыре руки расписывали обои, не обращая внимания на маму, носившуюся по квартире, с включёнными мигалками. Когда это им надоело (лучше бы нет) - они перешли на мебель. В мигалках перегорели лампочки...

Рождаясь, человек знакомится с миром всеми чувствами одновременно. Ему мало увидеть и услышать, надо и понюхать, и потрогать, и попробовать на вкус. Одновременно ребёнок старается изменять всё, что попадается под руку, пусть взрослым и кажется, что он всё только портит и ломает.

Желание изменить всё вокруг сохраняется и дальше. Прошлого нет, вся жизнь впереди! Человеку интересно всё новое, а старое кажется отжившим... Но с взрослением приходит понимание, что не всё так просто. Вызывает удивление отсутствие поддержки простыми порядочными людьми. Ещё больше удивляет "давай-давай, не бойся" плутов...

Человек начинает искать ответы в прошлом. Дальнейшее взросление всё больше разворачивает его к прошлому, всё меньше интересует новое. Перемены уже не радуют, и даже пугают. Консерватизм нарастает...

Всё это не ново и нормально для среднего человека. Некоторые обращаются в прошлое (и застревают там) гораздо раньше, другие так и остаются обращёнными в будущее, несмотря на преклонные годы. Можно представить, что станет, скажем, с культурой, если её министр – кошмарный реформатор. Или что станет с экономикой, если там, наоборот, руководит крайний консерватор.

Так вот в каждой стране, в каждом городе, куда Молчанова заносила судьба, он пытался определить соотношение тех, кого принято было считать правыми и левыми. К слову, Молчанов их почему-то называл фундаменталистами и авантюристами.

Консерваторы и реформаторы, пессимисты и оптимисты, антиглобалисты и глобалисты, националисты и интернационалисты всех стран и народов, несомненно, в чём-то были очень схожи.

Вы где-нибудь видели одних без других? Обе категории, за которыми так любил наблюдать Кирилл, были представлены и в городе его детства. Скажем, крайние представителя одной категории мечтали, чтобы в их городе строились исключительно одно- или двухэтажные дома, с покрытыми киром плоскими крышами, прямоугольным внутренним двориком с тутовым или инжировым деревом посредине. И чтобы все иностранцы независимо от ранга и масштабов бизнеса виртуозно владели чётками и народными инструментами. Представители этой категории смолоду тяготеют к степенности, то есть стремятся стать аксакалами, как здесь говорят. Если судьба забрасывает их куда-нибудь на север, то и там они будут питаться белыми медведями, приготовленными привычным способом, и тут же переведут все народные песни своих соплеменников на язык местного населения. "Ах, как жаль, что я не родился раньше", - сожалеют они, будучи наивно уверенными, что в далёком прошлом всё было гораздо лучше.

Представители второй категории все чайханы и шашлычные переделали бы, соответственно, в пепсиханы и бургерные. На месте Старой Крепости такие, не задумываясь, построят Дисней Лэнд. И хотя питаются они исключительно чипсами с кока-колой, продукция зарубежного химпрома им совсем не вредит. Если никуда из своего высокогорного села такому уехать не удастся, то и там он будет выходить в интернет с мобильного телефона, и будет знать, что вчера сказала Зета-Джонс Дугласу, и что он завтра ей ответит. И в восемьдесят такой будет внешне похож на рэпера. Их лозунг: "Пе-ре-мен! Мы ждём перемен!", как пелось в одной известной песне.

И консерваторы-традиционалисты, больше ориентированные на культуру и прошлое, и космополиты-прогрессисты, ориентированные на будущее и склонные к переменам, легко угадывались Кириллом по одежде и манерам. Одни предпочитали бело-чёрные тона, стремясь походить на старших. Другие, наоборот, стремились внешне ни на кого не походить, подчёркивая свою индивидуальность.

Однако, были и те, которые как бы объединяли в себе черты обеих категорий. Такие не поворачивались спиной к своему прошлому, не отворачивались они и от будущего. Именно эта категория людей и вызывала наибольшую симпатию Молчанова.

Вскоре его наблюдения были прерваны подошедшим, наконец, Эмилем.

После тёплых приветствий, друзья поговорили о своих семьях и работе, и о новостях, с ними связанных. Затем темой их беседы стал город. Молчанов рассказал о поразивших его увиденных изменениях. Эмиль больше говорил об изменениях предстоящих.

Потом Кирилл Сергеевич поинтересовался судьбой останков тех, кто были похоронены в одном из центральных парков города, и являлись символом интернационализма ушедшей эпохи.

Эмиль согласился с другом в плане символики, отметив подчёркнуто рабочий характер реконструкции парка. Парк ведь не был кладбищем. А теперь они захоронены на кладбище, которое находится в черте города.

- Всё просто становится на свои места, - заметил Эмиль.

По его мнению, вся эта история – сплошной миф. Одни из павших сами по локоть в крови, другие скорее и не держали оружие в руках. Они не погибли за какие-то идеалы, иначе предпочли бы остаться, а не бежать. И смерть их не была героической - в ненужное время оказались в ненужном месте.

- Ты же знаешь, - продолжил Эмиль, - Вначале был создан сейм, объявивший независимость всего Южного Кавказа. Если бы они тогда не развязали в городе резню, наверное, по приказу своего далёкого вождя, кто знает, может и не было бы последующих объявлений суверенитетов, военного вмешательства сначала с юга, а позже и с севера. Вполне возможно, что этой своего рода федерации трёх народов было бы по силам предотвратить советизацию. Нефти на всех бы хватило. Как бы мы сейчас жили, представляешь?

Эмиль взметнул брови вверх и шутливо покачал головой.

- Да и сегодня, может, был бы мир в регионе, если бы не эти пламенные, - добавил он со вздохом.

- История потому и не имеет сослагательного наклонения. Всё могло быть как гораздо лучше, чем случилось, так и гораздо хуже, - пожал плечами Молчанов.

Эмиль опять со вздохом согласился.

Кирилл Сергеевич вкратце объяснил Эмилю причину своего приезда. Коснулся он и встречи с хозяином пропавшей тетради.

Встреча эта произошла в кафе, недалеко от дома автора тетради. Внешность Камиля (так звали главу семейства, с которым Кириллу предстояло познакомиться) была вполне обычной. Он был чуть выше среднего роста, густая седая шевелюра, большие очки, приятной тёмно-серой тональности костюм и яркий галстук выдавали скорее человека публичного, чем кабинетного. Камилю было уже пятьдесят шесть, он был математиком и занимал высокий пост в оборонной промышленности.

Он был очень увлечённым человеком, работа была его страстью. Именно из-за работы он и вынужден был много лет назад оставить и любимый город, и любимую семью. Жена наотрез отказалась менять тёплый город на холодный. Обе дочери тоже были вынуждены остаться. Они тяжело переносили разлуку, особенно младшая. Супругу Камиля нынешний статус-кво устраивал. Они с мужем жили как бы в разных мирах. Она любила роскошь, веселье, гостей. Он ко всему этому был равнодушен. Однако, к конфликтам и скандалам эта их разнополярность не приводила. Оба были людьми интеллигентными и неглупыми. Пару раз в год он прилетал к ним в отпуск и семья опять воссоединялась. Они прилетали к нему чаще, правда, ненадолго и не в полном составе.

Когда младшей дочери удалось поступить в московский университет, её радости не было предела. Отец делал всё, чтобы его любимица ни в чём не нуждалась. Но чем больше она жила в этом городе, тем больше ей почему-то хотелось вернуться обратно. Перед последним курсом дочь всё-таки настояла на переводе на родину.

- Моя слабость, - Камиль, улыбнувшись, показал на появившиеся на столе кофе и сладости. - Рудольфу Георгиевичу не стоило беспокоиться. Тот, в чьих руках эта тетрадь, всё равно ничего не поймёт, а если даже поймёт, то у него ничего не получится.

Молчанов не знал о содержании тетради. Но он понимал, что только очень серьёзная причина могла заставить его начальника заниматься этим.

- Рудольф Георгиевич что-то о Ньютоне говорил, - как бы между прочим заметил Кирилл.

- Да-да, именно с него-то всё и началось семь лет назад. Мне в руки случайно попала страница из рукописи Ньютона, касающейся алхимии. Общеизвестно, Ньютон на протяжении многих лет вполне серьёзно занимался ею и достиг несомненных успехов, о которых и говорилось в этой бумаге. Так я заинтересовался алхимией, которая стала моим хобби, так сказать.

- Камиль Искендерович, Вы хотите сказать, что украденная тетрадь касалась алхимии? - изумлённо спросил Молчанов.

- Ну конечно, - обрадовался Камиль. – Моя младшая дочь тоже немного заинтересовалась ею, пытаясь разобраться в алхимических символах. Ну, я и передал ей тетрадь со своими размышлениями, формулами, объяснениями. Я немного старомоден, да и в защищённость своего домашнего компьютера не особенно верю.

Пожав плечами, Камиль Искендерович приступил к скоростному поглощению пирожных. Запивая их кофе, он слегка покачивал головой от удовольствия.

- М-да, действительно странно, что Рудольф Георгиевич воспринял это так серьёзно, - заметил с улыбкой Кирилл, тоже глотнув ароматного кофе. Молчанов не очень любил пирожные с кремом. Поэтому с тарелочки причитавшихся им сладостей, он выбрал то, содержание крема, в котором было, по его мнению, наименьшим.

- Почему-то думал, что его просьба связана с Вашей профессиональной деятельностью, - продолжил Кирилл после того, как Камиль заказал себе ещё кофе.

Вытерев, руки салфеткой, алхимик увлечённо заговорил о науке прошлого. Потом он переключился на алхимию и учёных, серьёзно к ней относящихся. Собеседник Молчанова перечислил несколько достоверных исторических фактов успешного получения золота алхимиками прошлого. Коснулся он и состояния современной науки. По мнению Камиля Искендеровича, проблемы науки связаны с её, как он выразился, фрагментарностью. В прошлом не было разделения на гуманитарные и естественные науки. Не было и разделения каждой из них на области. Глубокая специализация учёных и терминологическая каша привела к однобокости и неумению осмысливать явления в целом, фокусируясь лишь на части процессов, связанных с избранной областью.

Кирилл Сергеевич внимательно слушал Камиля, не перебивая, а лишь иногда переспрашивая. Он терпеливо надеялся выяснить подробности содержания тетради.

Как всякий увлечённый человек, Камиль Искендерович говорил безостановочно, совершенно не заботясь, интересует тема собеседника или нет. При этом он часто уходил совершенно не в те степи, к счастью, опять возвращаясь к главному предмету разговора.

Молчанов с удивлением узнал, что Камиль любит детективы и является давним поклонником своего земляка, крайне популярного и удивительно плодовитого писателя.

Заметив удивление Кирилла, алхимик с жаром стал объяснять, что детектив это серьёзная литература и её успех у широкой аудитории неслучаен. И что написать хороший детектив так же непросто, как и хорошую книгу в любом другом жанре. В хорошем детективе, по мнению Камиля, символизирующий добро сыщик должен быть мудрым и разносторонним человеком, а противостоящий ему преступник - интеллектуально сильным. Победа добра над злом неизменно происходит исключительно за счёт моральных качеств одной стороны и полного или частичного их отсутствия у другой.

Когда Камиль Искендерович перешёл к сравнению детективов со сказками, легендами и некоторыми мифами, в которых так же сторона моральная неизменно побеждала аморальную, зазвонил его мобильный телефон.

Причины и следствия

Как мы уже отметили, отец Идриса был человеком религиозным. Однако вера его несколько отличалась от общепринятой. Он не молился пять или, хотя бы три раза в день. Не ходил он и в мечеть. После развала большой атеистической страны, гражданином которой он являлся, как и многие соотечественники, отец Идриса тоже задался классическими вопросами «кто мы, откуда пришли, куда идём?».

Все религии, как, впрочем, и наука, описывают один мир. А значит, в чём-то они обязательно должны быть схожи. Именно это сходство различных религий и интересовало Алигейдара, отца Идриса. Всевышний, по мнению Алигейдара, являлся символом могущественной силы, соединяющей причины прошлого со следствиями будущего. Все религии, с догматикой которых ознакомился отец Идриса, признавали наличие этой силы. Признавали они и её всесилие, и её неотвратимость. Только наука всё необъяснимое списывала на случай, не понимая, что это – лишь другое имя Бога.

Алигейдар был согласен с теми, кто считал, что создав этот мир, Всевышний больше не вмешивался в его деятельность. Особенно приятно отцу Идриса было то, что в рядах таковых находился и Ньютон, к тому же полагавший, что наука является лишь низшей ступенью познания природы. Всё происходящее вокруг, по мнению Алигейдара (и не только его), подчинялось Главному Божественному Закону, неслучайно отражённому и в пословицах всех народов мира. «Что посеешь, то и пожнёшь» - так звучал настоящий закон, незамысловато просто соединяющий прошлое и будущее, и однозначно объясняющий принципы влияния одного на другое. Отметим, что на родном языке самого Алигейдара это выражалось немного по-другому: «что бросишь в суп, то и на ложке найдёшь».

Именно по принятию и неприятию данной мудрости делились люди на тех, кто живёт в мире с собой и окружающими и на тех, у кого на глазах завеса, то есть на верующих и неверующих.

Наконец, именно этот закон символизировала и древнеиндийская свастика, к сожалению, дискредитированная одной из самых зловещих фигур в истории человечества. Кстати, «свасти» - означало счастье, и созвучие этих слов, по мнению Алигейдара, было далеко не случайным.

Сходным было также утверждение многих религий (а может и всех), что жизнь - это Путь, исходная и конечная точки которого известны, хоть и не подвластны воле человека. Любопытно, что разные религии призывали к Верному, Прямому, Истинному Пути, понимая под этим примерно одно и то же – совпадение мыслей, слов и дел, жизнь по принципу «поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой». Всё, что соответствовало этому принципу – было добром, всё, что противоречило – злом. Причём, целью добра, убеждённого, что жизнь прекрасна, было объединение через принятие многообразия, то есть гармония. Зло же уверено, что жизнь – это борьба и что кругом одни враги, которых надо обязательно побеждать, неустанно противопоставляя их друг другу, и фиксируя внимание на различиях, добиваться монотонности.

Заметим также, что Алигейдар всецело принимал и соглашался с главным методологическим принципом науки – хочешь найти взаимосвязь между двумя процессами, изменяя один, следи за изменениями другого. То есть, считал Алигейдар, если следовать главной рекоммендации религий, то надо просто наблюдать за выпадающими шансами, не забывая, что их реализация опять же зависит только от нас самих.

Алигейдар любил шумные застолья, поэтому он часто приглашал к себе в гости родственников и соседей, друзей и коллег. Понимая, что перечить мужу бесполезно, мать Идриса лишь закатывала глаза и делала демонстративно глубочайший вздох, к сожалению, никакого впечатления на Алигейдара не производивший. Выяснялось, что именно в этот день жена очень устала, и у неё с утра болит голова. К сожалению, всё это также пролетало мимо ушей Алигейдара. Когда же среди приглашённых были родственники самой Рены ханум, всё обходилось без вздохов. Отступала в такие дни мигрень, бессильны были и магнитные бури.

Работал Алигейдар в море. Работа его считалась высокооплачиваемой. Дома он бывал всего полмесяца. Каждый свой двухнедельный приезд домой он начинал с размышлений о поводе и причинах предстоящего очередного мини-праздника. Однако в этот приезд размышлений не понадобилось. Защита дипломной работы старшим сыном безоговорочно принималась всеми сторонами как серьёзное основание к застолью.

Трансмутация

Кирилл протянул фотографии членов семьи, которой он старался помочь. Едва взглянув на снимки, Эмиль сразу признал Эсмиру и позвонил своему другу Ильясу, с которым познакомился несколько лет назад в Москве. Именно по просьбе Ильяса он и читал сегодня лекцию студентам-выпускникам. Лекция уже заканчивалась, да и чайхана была всего в пятнадцати минутах ходьбы от университета. Поэтому декан тут же отпустил Эсмиру, объяснив, где именно ей надлежит быть. Желанию Идриса составить Эсмире компанию Ильяс не возражал.

По просьбе Эмиля чайханщик принёс вишнёвое варенье и ещё один чайник. Друзья немного поговорили о море. Кирилл пообещал в следующий раз обязательно приехать с семьёй и пожить хотя бы недельку на даче Эмиля, которая всегда была его гордостью. Однако, подошедшие вскоре Идрис и Эсмира, к сожалению, лишили профессора удовольствия отчитаться о работе, проделанной на даче за последние почти десять лет. Представив молодых людей Кириллу Сергеевичу, Эмиль шутливо намекнул Идрису, чтобы тот не напоминал о своём вопросе.

Молчанов передал Эсмире привет Камиля Искендеровича, заметив, что беседовали они всего несколько дней назад. К радости Идриса, глаза Эсмиры тут же потеряли привычный налёт грусти. Когда разговор пошёл о связанном с пропажей беспокойстве отца, во взгляде Эсмиры мелькнуло недоверие.

Заметив это, Кирилл рассмеялся:

- Камиль Искендерович беспокоился только о тетради, о деньгах и драгоценностях он вообще не упоминал.

- Да, папу никогда не интересовали такие вещи, - успокоено улыбнулась Эсмира.

Поняв, что именно тетрадь интересует гостя, она, к удивлению Идриса, заговорила об алхимии. Начала Эсмира с общеизвестных четырёх элементов, добавив, что некоторые мудрецы прошлого подразумевали под ними две пары основных состояний: горячего и сухого, а также холодного и влажного. Именно соединение этих состояний порождает элементы, которые находятся в основании Космоса. А переход одного элемента в другой, путем изменения какого-либо из его качеств, служит основанием для идеи трансмутации, то есть превращения одних элементов в другие.

Затем Эсмира перешла к известной триаде алхимиков - сере, соли и ртути и идее макро и микрокосмоса, в которой человек рассматривался как мир в миниатюре, как отражение Космоса со всеми присущими тому качествами. Отсюда и значение элементов: Сера - Дух, Ртуть - Душа, Соль - тело. Таким образом, по мнению алхимиков, и Космос и человек состоят из одних и тех же элементов - тела, души и духа.

- Если сравнить эту теорию с теорией четырех элементов, - продолжила Эсмира после нескольких глотков чая, - то можно увидеть, что Духу соответствует элемент огня, Душе элемент воды и воздуха, а Соли элемент земля. И если при этом учесть что в основе алхимического метода лежит принцип соответствия, который на практике означает что химические и физические процессы, происходящие в природе сходны тем, что происходит в душе человека, получим следующее.

Эсмира на несколько секунд замолчала. Обведя всех взглядом, и как бы собираясь с мыслями, она продолжила:

- Сера (бессмертный дух) – это то, что без остатка исчезает из материи при обжиге. Ртуть (душа) - то, что соединяет тело и дух. Ну а соль (тело) - это то материальное, что остается после обжига.

Восхищённый взгляд Идриса смутил Эсмиру. Аплодисменты же Эмиля и Кирилла смущение Эсмиры вначале удвоили, а потом и утроили. Процесс явно продолжался бы по нарастающей, если бы не пришло неожиданное спасение. Чайханщик принёс очередной чайник и наполнил маленькие стаканчики, на которые все четверо тут же стали энергично дуть.

После того как присутствующие синхронно глотнули горячего чая, Эсмира вспомнила о двух листках бумаги, вложенных в тетрадь. Она не сумела самостоятельно разобраться в написанном, и как раз намеревалась поговорить с отцом о смысле записей и формул, в очередной его приезд.

Услышав о непонятных листках, потянувшаяся за вареньем рука Кирилла Сергеевича, на секунду повисла в воздухе.

- Вы очень похожи на друга моей молодости, - ещё через секунду Молчанов обратился к Идрису. – Его зовут Алигейдар, и он учился в Москве на нефтяника. Потом наши пути разошлись, а мобильных телефонов и интернета тогда не было.

Молчанов с улыбкой показал на лежащий на столе сотовый телефон Идриса и на висящую на спинке стула сумку с ноутбуком.

- Я его сын, - изумился совпадению Идрис. – Папа работает на море, сейчас он дома, позавчера прилетел со смены.

Идрис позвонил отцу и передал телефон Кириллу. Тот, поговорив пару минут с давнишним другом, пригласил его присоединиться к чаепитию. Приглашение было принято с нескрываемым удовольствием.

- Может, беспокойство Вашего отца было связано именно с этими листками? – спросил Эмиль Эсмиру, после того как Молчанов вернул телефон Идрису. – Может кто-то ещё заходил к Вам домой о ком забыли или не захотели упомянуть полиции?

Эсмира задумчиво пожала плечами, не зная, что ответить. Она с надеждой посмотрела на своего друга. У Эсмиры не было секретов от Идриса, и они неоднократно вместе обсуждали все вопросы, связанные с пропажей.

- А про Кадыра полиция знает? Помнишь, мы с ним столкнулись, когда подходили к вашему дому? Правда в руках у него ничего не было, а твоя сестра сказала, что он заходил на минутку, - неуверенно заметил Идрис, пытаясь помочь Эсмире.

На вопрос Молчанова о ком речь оба молодых, перебивая друг друга, увлечённо заговорили о коллеге Мины, бывшей в разводе старшей сестры Эсмиры. Оказалось, что это был человек с редчайшими душевными качествами, которого все любили и уважали.

- Мина даже намекала, что может выйти за него замуж. Несколько лет назад семья Кадыра погибла в авиакатастрофе. Вообще ему не очень везло по жизни, - с сожалением добавила Эсмира. – Если бы вы пообщались с ним, то увидели бы, что такой человек не способен на плохое. Поэтому у него столько друзей и совсем нет врагов.

- Как совсем? Так не бывает, - удивлённо рассмеялся Молчанов.

Эмиль внимательно посмотрел на друга.

- Бывает-бывает, - в тон ему ответила Эсмира, с улыбкой глядя на Идриса, энергично кивающего в подтверждение услышанного.

- Но ведь у столь популярного человека должны быть хотя бы завистники? – не унимался Кирилл Сергеевич.

- Вы сказали, что ему не очень везло по жизни, а что ещё произошло? Ну, кроме того несчастья, конечно, - поддержал друга подключившийся к беседе Эмиль.

- Вообще-то был человек, с которым Кадыр не совсем ладил. Вначале они вроде бы дружили. Потом Исмаил ушёл в частный бизнес. Кстати, он был начальником Кадыра, он же и привёл Кадыра в своё время в отдел.

- И после ухода Исмаила Кадыр перешёл на его место, да? – опять оживился Эмиль.

- Нет. Начальником стал другой заместитель. Но сестра говорила, похоже, тот тоже подумывает об уходе, хотя у него с Кадыром проблем, кажется, нет. И вот тогда, наверное, Кадыр перестанет ходить в замах.

- А чем занимается Исмаил? Не жалеет об уходе? – полюбопытствовал Эмиль.

Выяснилось, что бизнес Исмаила достаточно успешен.

- Мина будет знать больше. Они созваниваются иногда, - Эсмира явно не ожидала такого интереса к сослуживцу сестры.

- Да, было бы неплохо пообщаться с Исмаилом до беседы с Кадыром, - глядя на Эмиля, тихо произнёс Кирилл Сергеевич.

Совершенно растерянная Эсмира стала звонить сестре:

- Минашка, тут папин друг из Москвы приехал. Хочет поговорить сначала с Исмаилом, а потом с Кадыром.

- Не знаю, по делам каким-то, ты мне вышли смс-кой их мобильные телефоны, мы сами им позвоним, - добавила Эсмира после небольшой паузы.

Через несколько минут Молчанов уже сделал первый звонок:

- Здравствуйте, Исмаил. Ваш телефон мне передала Эсмира, сестра Мины. Я друг их отца, только что прилетел от него. Нам нужна Ваша помощь. Мы тут сидим в лучшей чайхане города. Вы не могли бы присоединиться к нам хотя бы минут на десять-пятнадцать? Давно такой чай с вареньем не пил. Вам тоже понравится, - пошутил Кирилл, объясняя какая именно чайхана – лучшая.

- Будет скоро, обещал выпить весь чай и съесть всё варенье, - озабоченно добавил Молчанов.

Помолчав ещё несколько минут в раздумьях, старик взглянул, наконец, на юношу. Он вкратце передал суть своих давних выводов и беседы с Наставником. Пусть юноша и не имеет пока своих подтверждений этому.

Но, вспомнив о том, что молодому монаху всего лишь двадцать один, он передумал и не стал развивать эту тему.

Глядя на юношу, старик, наконец, определился с продолжением беседы. С рождения, человек, по мнению старика, тяготеет к одному из трёх видов деятельности. Он либо труженик, либо воин, либо правитель. К первым старик относил торговцев и ремесленников, охотников и пахарей, животноводов и садоводов. Их работа тяжела и необходима. Как правило, они любят и уважают свой труд. Это их налоги содержат государство.

- Думаю, роль государства тебе ясна – поощрять тружеников, создавая им условия для деятельности. Этим мы увеличиваем поступающие налоги и уменьшаем число бездельников, которым легче вбить в голову что угодно.

Ещё важнее для государства воины. Их сила и смелость чрезвычайно нужны государству. Именно воины противостоят силам, стремящимся нарушить порядок в государстве. Но самую значительную роль играют те, кто принимают решения, те, кто поощряют послушание и наказывают неподчинение. Это правители. Если труженики зажиточны, а воины сыты и дисциплинированны, то правителям, нечего опасаться внутренней смуты или внешних врагов.

- Если же всё течёт в немногие руки, - со вздохом продолжил старик после паузы, - контроль над ситуацией незаметно теряется, обновление неизбежно.

Помолчав немного, он печально заключил:

- Разница между словами и делами правителей гораздо заметнее, чем они предполагают.

Надо сказать, что для юноши предыдущая часть беседы, в какой-то степени, была не нова. Он и сам немало размышлял о причинах происходящего. Поэтому мнение умудрённого опытом старца, конечно, было ему интересно.

- Сегодня я хочу поговорить о тебе, - потирая руку, старик опять с удовольствием взглянул в окно.

Дождь продолжался.

Кардинал ещё раз внимательно посмотрел на юношу. Он не сомневался в правильности принятого им решения.

После недолгого молчания, старик продолжил. Его голос заметно изменился - он стал жёстче, глуше, строже.

- Ты будешь представлен влиятельным людям. Их власть незаметна и почти безгранична. Это тайная сила, ускоряющая и замедляющая те или иные процессы в государстве. Но и сила им противостоящая не менее могущественна. Я уже стар и ухожу на покой. Мне нужна замена. Я поручился за тебя. Таковы правила.

Старец больше не смотрел в окно. Взгляд его неподвижных глаз устремился на юношу. Лицо старика перестало выражать эмоции, а тихий голос ритмично и монотонно вливался в молодого человека.

Вначале Кардинал больше говорил о группе людей, объединённых общей целью расширять и приумножать могущество, как он выразился, Круга. Высочайший уровень знаний, которыми они обладали, позволял им влиять на правителей разного масштаба. Причём методы этого влияния были совершенно непонятны для непосвящённых.

Противостоящие силы, по мнению старца, не в состоянии конкурировать с этим влиянием. Поэтому они решили бороться с самой властью. Конечная цель этих сил смести власть, заменив и многовековые религиозные нравственные ценности. Их союзники – чернь, неспособная к труду или военной службе, и вечно неудовлетворённая молодёжь. К сожалению, этим силам способствует успех. На то есть причины. Но власть им надолго не удержать. Способные лишь к разрушению, они разрушат и свою власть.

- А нам надо быть готовыми к этому дню, - старик замолк, продолжая внимательно вглядываться в юношу.

- Знаю, о чём ты хочешь спросить. Нельзя ли их остановить сейчас, пока они ещё не пришли к власти? Посмотри на море, иногда оно штормит, но затем вновь успокаивается. Шторм также естественен и необходим, как и штиль. Можем ли мы предотвратить это? Мы можем лишь заблаговременно подготовиться. И тогда на смену свободы, равенства и братства придут, наконец, Закон, Любовь и Справедливость.

Кардинал устало откинулся назад и прикрыл глаза.

- Зайди завтра после утренней молитвы. Это будет наша последняя встреча.

Исмаил любил работать с людьми вообще, и с молодёжью больше всего. Известно, чем больше находишься в обществе молодых, тем моложе себя чувствуешь. Создавая вокруг себя особое поле, юность заряжает всех, в это поле попадающих, своеобразной энергией и работоспособностью, разворачивает от богатого ошибками прошлого к полному надежд и возможностей будущему.

Фирма, которую создал и возглавлял Исмаил, была небольшой по составу. Она объединяла людей интересных, творческих, добившихся успехов своим трудом и талантами.

Основной же задачей фирмы было помочь молодым людям поверить в свои силы и возможности в условиях нынешнего быстроизменяющегося мира. Ещё коллеги Исмаила старались способствовать правильному выбору юношами и девушками ориентиров в самостоятельной жизни, их нацеленности на успех.

Тематика курсов, или тренингов, как это принято ныне называть, различалась незначительно. Смещались лишь акценты. Курсы были интерактивными. Поэтому в бурных обсуждениях молодёжь иногда прилично отклонялась от заявленной темы. Исмаил и его друзья приветствовали желание юности высказать претензии к окружающему миру, неизменно фокусируя молодых на преодолимых препятствиях к цели и личном внутреннем росте, как профессиональном, так и духовном, который тут принято было называть этическим. Желание задавать вопросы и прерывать ведущего тренинг всячески поощрялось, а несогласие с излагаемым - приветствовалось. Главный лозунг фирмы «критикуй мнения, но не их авторов» был вывешен на самом видном месте.

Слушателям объяснялось, что ни окружающий мир, ни тем более отношение к нему, не является чем-то застывшим, неизменным. А разработанный курс является всего лишь попыткой предложить для обсуждения точку зрения людей, накопивших определённый опыт наблюдения за происходящим в этом мире. Предлагаемые выводы хоть и не были истиной в последней инстанции, всё-таки эффективность предлагаемой методики временем была проверена основательно.

В беседах с молодыми Исмаил и его коллеги хотели ознакомить слушателей со всем многообразием людских характеров и темпераментов.

Одни люди контактны, больше говорят и любят работать и общаться с остальными, другие сдержанны и нуждаются в уединении, хотя бы недолгом. Одни люди живут настоящим, полагаются на факты, желают, чтобы всё было определяемым и измеряемым, другие предпочитают воображать возможности и работать над самосовершенствованием. Одни люди руководствуются логикой и бесстрастным анализом, другие больше прислушиваются к нуждам собеседников. Одни работают до тех пор, пока работа не выполнена полностью, другие более открыты к изменениям и сбору информации.

С помощью специальных тестов молодые участники курсов узнавали, к какому из шестнадцати вариантов они относятся, каковы их сильные стороны, а какие качества им необходимо развить. Кроме того, они учились спокойно воспринимать диаметрально противоположный своему типу характер, не пытаясь его изменять.

Сейчас фирма Исмаила разработала специальный сокращённый до одного дня вариант тренинга для выпускников университета. Он разослал бизнес-предложение нескольким известным высшим заведениям города. Но откликнулся всего один. Декан одного из двух престижнейших университетов, чьи дипломы признавались и за пределами страны, вчера прислал письмо на его электронную почту с предложением о встрече. Видимо, интеллектуальный продукт Исмаила и его товарищей заинтересовал ректора, личность разносторонне одарённую и всеми уважаемую. Ректор сумел создать нормальный процесс обучения, при котором каждый студент знал, что ни служебное положение родителей, ни, тем более, их финансовые возможности поблажек на экзаменах не создадут.

Исмаил хоть несколько раз и сталкивался с деканом на различных мероприятиях, лично знаком с ним не был.

Звонок гостя из Москвы удивил Исмаила. Поняв, что необходима его помощь, он с радостью согласился, ведь времени до назначенной на сегодня важной встречи с деканом было пока достаточно.

Подойдя к чайхане, Исмаил представился присутствующим и шутливо потребовал обещанные чай и варенье.

- Мы хотели бы узнать Ваше мнение о Кадыре. Вы же, кажется, дружили с ним какое-то время, так? – сходу начал Молчанов, наливая Исмаилу чай. – В доме Мины и Эсмиры несколько недель назад случилась пропажа. Их отец просил меня помочь. В числе посещавших квартиру в предполагаемый период происшествия был и Кадыр. Вопрос деликатный, поэтому нам не хотелось бы ничего афишировать, тем более что полиция этим уже занимается. Правда, о визите Кадыра они не знают.

Исмаил посмотрел сначала на Кирилла, потом на Эсмиру, а потом и на Эмиля с Идрисом. Глубоко вздохнув, он сделал несколько глотков чая.

- На него это не похоже. Слишком осторожен, если не сказать больше. Ну а по поводу нашей дружбы – стоит ли бередить прошлое? Что было, то давно уже прошло. И больше не повторится.

- Ваше мнение не совпадает с мнением молодёжи, - поддержал беседу Эмиль.

- Мы с Кириллом тоже дружим не один год, но прошлое бередить любим. Вообще-то мы сегодня именно этим и занимаемся. Он ведь лет тридцать тут не был.

- Наверное, молодёжь больше знакома с внешней, официальной стороной Кадыра, с витриной, так сказать, - Исмаил медленно подбирал фразы, слегка покосившись в сторону молодых.

Было видно, что особого энтузиазма тема у Исмаила не вызывала. Присутствие Эсмиры и Идриса сковывало его ещё больше. После некоторого раздумья, Исмаил всё же добавил:

- Мне как-то удалось заглянуть внутрь магазина. Ничего из того, что было на витрине, я там не заметил, - начал он с печальной улыбкой. - И сразу понял, что надо переходить на другую сторону улицы, - уже весело добавил он через секунду.

Повисла тишина. Студенты отнеслись к услышанному с явным недоверием. Они были разочарованы такой оценкой всеобщего любимца.

- Я случайно столкнулся с ним только раз. Но его уважительное отношение и приятная улыбка почему-то запомнились, - пожал плечами Идрис, слышавший много хорошего о Кадыре от Эсмиры.

Было заметно, что и Кирилл, и Эмиль ожидали услышать большего от Исмаила. Масса вопросов бурлила в голове каждого из них, но кислый вид потенциального ответчика значительно охлаждал их пыл.

Исмаил понимал, что его ответы не удовлетворили Молчанова. Но решение было твёрдым – больше обсуждать Кадыра он не собирался. Уже высказанной нелестной оценки, по мнению Исмаила, вполне достаточно для необходимых выводов. Люди с полным отсутствием морали ему были совершенно неинтересны. Исмаил как раз собирался извиниться и попрощаться со всеми, когда с интервалом в несколько минут, в чайхане появились сначала Алигейдар, потом Камиль, а чуть позже и Ильяс.

Если появление первых двух совершенно не отразилось на принятом Исмаилом решении, пусть и отложив немного его исполнение, то приход последнего желание уйти отменил окончательно. Ведь именно с этим человеком он должен был вскоре встретиться.

Прибытие Алигейдара было ожидаемым. Обнявшись вначале с Кириллом, он затем представился Эмилю, Исмаилу, а потом и Эсмире, на которой задержал свой взгляд чуть дольше, чем на остальных. И хотя появление Камиля стало полным сюрпризом для всех, ситуация повторилась точь-в-точь, с той лишь разницей, что обнимался пришедший с дочерью, а внимательно осмотренным оказался Идрис. Растерявшиеся от такого интереса родителей молодые чувствовали себя неловко, и поэтому, взглянув на часы, объявили, что должны вернуться в храм знаний.

Ещё через несколько минут к чаепитию присоединился подошедший Ильяс. Церемония знакомств повторилась. Когда все, наконец, выяснили кто есть кто и кому кем приходится, Кирилл Сергеевич, кивнув в сторону Камиля Искендеровича, ещё раз напомнил о причине своего приезда и конфиденциальности всей связанной с этим информации. Оказалось, что Камиль вылетел на родину, как только вспомнил о вложенных в пропавшую тетрадь листках. Он туманно намекнул на нежелательность их попадания в чужие руки.

Когда дежурные фразы закончились, а на естественные вопросы были получены ожидаемые ответы, все случайно взглянули на Исмаила. Однако увидев, что тот продолжает упорно молчать, они дружно принялись расхваливать чай и варенье. После того как их оды иссякли, Ильяс сделал комплимент Исмаилу и рассказал о его предложении, серьёзно заинтересовавшем ректора университета.

- Так ведь я тоже сегодня говорил студентам примерно о том же, старался подготовить их к реалиям жизни, так сказать, - объявил Эмиль, удивлённо взглянув на Ильяса. – Говорил о балансе лояльности и компетентности, о естественном тяготении большинства к одной из составляющих этого соотношения в ущерб другой. А что Вы считаете важным? О чём будет Ваша лекция? – обратился он с вопросами к Исмаилу.

- Согласен с Вами, доверие руководства и навыки применения знаний обязательно должны дополнять друг друга, - вежливо начал Исмаил. - Наш курс касается, в основном, трёх аспектов. Мы хотим, чтобы наши слушатели уяснили, что получение университетского диплома лишь начало процесса образования, а не его завершение. Раньше профессиональные знания передавались от старших поколений к детям и внукам, от мастеров к ученикам. Скорость происходящих сегодня технологических изменений просто фантастическая, и продолжает увеличиваться. Растёт и частота устаревания приборов и оборудования. Ни мой отец, ни мои дети так и не успели познакомиться с пейджером, к примеру. Только беспрерывное обновление знаний позволит выдерживать стремительный темп информационной эпохи. Иначе неизбежно скатывание на её обочину. Понимание выпускниками важности самообразования - наша первая цель. Второе – это внутренняя убеждённость, настрой, осознание сути известного принципа: решишь «могу» или «не могу» – будешь прав в обоих случаях. Всё начинается с веры в успех.

Тут разговор немного оживился. К нему сразу подключились практически все.

Камиль вспомнил древний лозунг-напутствие алхимиков «Lege, lege, relege, ora, labora et invenies».

- Читай, читай, перечитывай, молись, работай и обретёшь, - с улыбкой перевёл Эмиль. – Так?

- Конечно, - благодарно кивнул ему Камиль. - В символике алхимии сера – мужское начало, элемент активный, стабильный, но нуждающийся в очищении. В вашем примере – это самоуверенная компетентность. Ртуть – женское начало, элемент пассивный, летучий, служит побудителем и проводником для низшей серы. Это подвижная лояльность. Ну а соль – промежуточное состояние, уравновешивающее действие двух других противоположных начал. То есть то, к чему Вы призывали. Вот так, – Камиль шутливо передразнил Эмиля.

Ильяс заметил, что Эмиль с его экспромт лекцией был приглашён для выяснения отношения к этой теме студентов выпускников, которым позже предполагалось раздать соответствующие анкеты.

Кирилл рассказал о привёзшем его сюда водителе, по мнению которого стремление любым способом обязательно опередить всех так же глупо, как неразумна неоправданно медленная езда, задерживающая тех, кто за тобой.

- Вот и он рекомендовал, что во всём надо выбирать среднее, то, что ближе к здравому смыслу, - заключил Молчанов.

- Религии ведь тоже призывают удерживаться от крайностей. Их стоит лишь изучать, а стремиться следует к пути срединному, к золотому центру так сказать, - согласно кивнул Алигейдар.

Молчанов взглянул на часы и посоветовал Камилю связаться с Кадыром прямо сейчас. В личной беседе легче установить истину, считал Кирилл Сергеевич. Он уже успел передать Камилю суть противоположных мнений о сослуживце его старшей дочери. Камиль Искендерович согласился позвонить по оставленному Эсмирой номеру. Представившись, он объяснил Кадыру, что улетает сегодня ночью обратно в Москву, и что ему срочно нужна помощь в одном важном деле. Затем он пригласил Кадыра присоединиться к их чаепитию, тем более, что это было относительно недалеко от места работы последнего.

- Чувствовалась напряжённость в голосе - задумчиво произнёс Камиль после окончания телефонного разговора. – Интересовался, по какому вопросу нужна помощь. Сказал, что не обещает, но постарается ненадолго вырваться через часик другой.

За столиком установилась тишина. Алигейдара заинтересовали прохожие. Ильяс крутил головой, надеясь привлечь внимание чайханщика. Камиль задумчиво крутил пустой стаканчик. Эмилю крутить пустую вазочку для варенья не хотелось. Он лишь украдкой поглядывал на Кирилла, который, в свою очередь, уставился на часы. Исмаил, опустив голову, продолжал своё молчание.

- Я любил его как брата, двадцать лет считал своим лучшим другом, - выпрямившись негромко начал, наконец, Исмаил. - Двадцать лет… Бегал, искал ему работу, когда он сидел дома с двумя малышами, потом помог устроиться к нам.

После минутной паузы Исмаил продолжил:

- Прошло много лет, он стал моим заместителем. И вдруг однажды я понял, что в команде, которой руковожу, доверяю только ему, а действия остальных меня почему-то регулярно раздражают.

На этот раз Исмаил задумался надолго. То ли он никак не мог подобрать фразу для продолжения, то ли не мог вспомнить, что же случилось потом, но пауза затянулась солидно.

- И как только Вы поняли, почему так происходило, больше Вас никто не раздражал, но нервничать начал Кадыр. Верно? – пришёл на помощь Кирилл.

- Точно, - удивлённо рассмеялся Исмаил. – Мне вдруг открылся невидимый мир, по-своему интересный и даже запретный.

- А почему же запретный? Разве у нас ещё остались какие-нибудь запреты? – тоже удивился Камиль.

Исмаил немного замялся, но, почесав затылок, ответил:

- Когда я разобрался, как он это делает, меня такое зло взяло… В общем, я его тем же оружием, как и он все эти годы…

Исмаил сделал неприличный жест, а на его лице на секунду мелькнула неприятная гримаса злорадства, которую вскоре опять сменила задумчиво-печальная мина:

- Кадыр тогда ещё не совсем оправился от трагедии, постигшей его семью, прошло всего несколько месяцев. Ну а тут я его, да ещё ниже пояса, «око за око», так сказать. Он, конечно, завертелся от боли, как червяк, но ничего не понял, что произошло, - Исмаил глубоко вздохнул. - Как и я не понимал все эти годы.

Неожиданно, Исмаил встал, улыбнулся, и заговорил уже стоя:

- Ну а когда меня неожиданно кошмарная волна невезения накрыла, сразу уяснил, что это оружие запретное, и пользоваться им ниже пояса нельзя. Как, впрочем, и выше пояса тоже. Хотя, если бы был внимательнее, сам должен был догадался об этом правиле по постоянным неудачам и несчастьям Кадыра, преследующим его все эти годы, – пожав плечами, оглядел всех Исмаил.

После недолгой паузы, он обратился к Камилю:

- Я не держу на него зла. Будь тетрадь у него, думаю, он давно бы уже испугался и подбросил её обратно. Спасибо за чай, приятно было познакомиться.

Прощаясь, Исмаил пожал руку каждому.

- НЛП? – быстро спросил Камиль Искендерович, когда очередь прощания дошла до него.

Исмаил утвердительно потряс головой и быстро ушёл в сторону стоянки автомобилей, где была припаркована его машина.

Он старался не вспоминать о бывшем друге, понимая к тому же, что и сам виноват немало в своих завышенных ожиданиях. Не будучи человеком религиозным, он всё-таки верил в судьбу и некую исключительно ВОЗ-дающую высшую силу. Эта возмещающая, как говорят на его родном языке, сила всегда вознаграждала Исмаила удачей за правильные поступки, и неприятностями за допущенные ошибки. Получал по заслугам и Кадыр, и незаметные прежде ему подобные.

Именно таких людей имел в виду Исмаил, говоря о мире скрытом, невидимом. К его сожалению, устроены такие люди были совершенно по-другому. «Притвориться другом, чтобы подставить или натравить на других» было их своего рода программой. Они радовались, когда удавалось незаметно сделать какую-то пакость, и сильно переживали, когда их неблаговидные действия приобретали огласку. Особенно ценилось подобной категорией людей умение выходить сухими из воды, с пафосом крича при этом «держи вора!». Прекрасно осознавая свою аморальность, они легко узнавали друг друга, и на своих многочисленных встречах без масок придумывали смешные истории про тех, кто не с ними, а значит, несомненно, против них. Как же иначе? Ведь за всё надо бороться, важно сразу нанести опережающий удар каждому. Ещё важнее, чтобы получивший удар считал виноватым другого, такого же побитого. В общем, им было хорошо, когда не везло другим, и, наоборот плохо, когда другим сопутствовала удача.

Исмаил с улыбкой смотрел на соперничество этой категории борцов за путь к центру внимания, считая их детьми, не понимающими, откуда берутся многочисленные ямы на этой колее.

Уже подходя к машине, он вдруг вспомнил, что так и не успел рассказать Ильясу и остальным о третьей части предназначенного студентам курса. Вообще-то, тренинги эти хоть и готовились для молодёжи, посещались иногда и людьми постарше. Некоторые из таковых волею судеб временно оказались не у дел, других утомляла нелюбимая работа и они желали сменить род деятельности, третьи надеялись на рывок к успеху в уже избранной сфере.

Исмаил считал, что достижению намеченной цели помогает вхождение в особое состояние расслабленной, или как он её называл, лёгкой энергичности. Именно изучению способствующих и мешающих этому состоянию факторов и была посвящена заключительная, наиболее важная и интересная часть их курса.

- Что это за аббревиатура? – спросил Алигейдар после того как Исмаил удалился.

- Нейролингвистическое программирование, что-то вроде гипноза, - без особого энтузиазма отозвался Камиль Искендерович.

Услышанное явно удивило Алигейдара. Он, нахмурившись, почесал затылок и приготовился слушать подробности о неизвестном ему словосочетании. Но Камиль сосредоточенно думал о чём-то совершенно ином и далёком. Даже появившийся, наконец, чайханщик не сумел отвлечь его от размышлений. Заметив растерянный взгляд Алигейдара, в беседу вступил Ильяс:

- Кроме гипноза классического или медицинского, есть ещё и так называемый, эриксоновский или цыганский. Первый общеизвестен и широко используется врачами. Второй в середине прошлого века разработал прикованный к коляске талантливейший психолог Эриксон. Оказалось, что им издавна пользуются цыгане, и далеко не только они. Ну а в начале семидесятых, двое американцев, лингвист и математик, на этой основе создали НЛП, то есть незаметное воздействие на мозг человека словом, вызывающим желаемые действия этого самого человека.

Вступивший в разговор Эмиль, согласился, что всё это было известно и тайно применялось с давних времён. По его мнению, именно такое воздействие и называлось колдовством, когда мысли чародея передавались другим для вполне определённых последующих поступков.

- Они даже книгу свою назвали «Структура магии». Любопытная, надо сказать, книга, - усмехнувшись, добавил Эмиль.

- «Колдун всегда несчастен, куда бы он ни пришёл», - процитировал аят из Корана Алигейдар. – То есть во времени и в пространстве. А в чём суть этого метода? Если коротко, конечно - спросил он, обращаясь ко всем.

Камиль пожал плечами и стал объяснять своё понимание этой теории:

- Если очень коротко, то в нас как бы одновременно живут два человека – ребёнок и взрослый. Проблема в том, что наш взрослый абсолютно доверяет этому ребёнку. Поэтому, если суметь отвлечь взрослого, то ребёнка можно убедить в чём угодно. И взрослый ему поверит. Взрослый слушает только обращения к нему напрямую и легко отвлекается каким-нибудь вопросом. Ребёнок воспринимает всё, что слышится краем уха. Вот потому цыганки и бормочут себе под нос «озолоти ручку», на всякий случай, спрашивая разные глупости.

- Взаимодействие сознания и подсознания интереснейшая тема, - засмеялся Эмиль. – Помню, на заре перестройки читал, как Фрейд, наблюдая за опытом гипнотизёра, открыл бессознательное. Ничего не подозревающий о внушённой ему команде участник эксперимента раскрывал зонтик, как только гипнотизёр касался галстука. Дело было в комнате, а погода стояла солнечная. «Просто хотел посмотреть, как он работает, исправен ли», заявил подопытный. При повторном касании галстука, он уже нервничал молча. Дальше – хуже. Действия человека не всегда объяснимы психологией и физиологией, решил Фрейд, заодно догадавшись и о причинах неврозов.

- Мне лично понравилось его разделение людей на последователей Эроса и Танатоса, то есть на строителей и разрушителей, - улыбнулся чему-то Алигейдар.

- Фрейд, конечно, был личностью интересной и незаурядной, - поддержал беседу Ильяс. - Одни ученики чего стоят - Карл Юнг и особенно Вильгельм Райх с его оргонной теорией. По-моему, Фрейд логично искал истоки всего в детстве, но нелогично связывал всё с сексуальностью, которая в детстве ещё не играет основной роли. Кстати, тогда же, в перестройку, была у некоторых партийных функционеров привычка выпрыгивать из окна. Представляю их объяснения, если кому-нибудь удалось бы выжить.

- Все эти методики и технологии – всего лишь инструменты, - заявил молчавший до сих пор Кирилл. – Если в руках у маньяка скальпель, то это ещё не значит, что все со скальпелем в руках – маньяки. У меня дочки в детстве часто болели, слабые были. После того как им семь стукнуло, нашёптывал постоянно, что они самые сильные, здоровые, умные. Помогло. Раньше такие знания оберегались, жрецы передавали их друг другу, обучали только посвящённых. А сейчас пользуются все кому не лень – от политиков до рекламщиков, от PR-щиков до нищих. Вот мы и покупаем всякую ерунду, голосуем за проходимцев, кормим бездельников.

Алигейдар, так и не уяснивший полностью нюансы услышанного, засомневался:

- Вы хотите сказать, что взрослые люди в здравом уме делают что-то только потому, что этого хочется кому-то?

- Да-да, конечно. Только им кажется, что этого хотят они сами. Ну, скажем, Вы мне не нравитесь, и я хочу, чтобы все выходили из комнаты, как только туда заходите Вы, - с азартом начал Эмиль. - Я не говорю всем «делайте так-то», а просто не обращаясь ни к кому тихо, но отчётливо бормочу себе под нос «когда он заходит – я выхожу». И всё. Был у нас на работе один интриган. А я не понимал вначале, что происходит. Почему все молча уходят из преподавательской когда туда прихожу я?

Видимо вспомнив, что-то весёлое, Эмиль расхохотался. Даже глоток чая не смог его унять. В знак солидарности с ним заулыбались и остальные. Но это не помогало. Эмиль не успокаивался, хоть он уже и выпил весь стакан, и ещё половину второго. Слёзы не переставали течь из его глаз. Эмиль немного стих, только когда заметил глубокий вздох взглянувшего на часы Кирилла.

- Ну, говори уж, зачем смеялся, - подбодрил друга Молчанов.

Тогда Эмиль рассказал о том самом сослуживце, с которым работал несколько лет назад:

- Фрейд ведь связывал ненависть подобных субъектов с их неудовлетворёнными сексуальными желаниями. Так вот позже случайно выяснилось, что интриган наш тоже был не в ту сторону ориентирован. Вполне возможно, это была всего лишь неразделённая любовь, - опять засмеялся Эмиль.

- Значит ты сам и виноват, - в тон ему пошутил Молчанов.

Тут нам хотелось бы поблагодарить читателя за несомненное терпение, проявленное при чтении настоящего повествования. Чтобы не злоупотреблять этим самым терпением, постараемся финальную часть беседы в чайхане передать в максимально сокращённом варианте. Тем более что весь репертуар варений, сушёных фруктов и всяких сопутствующих орешков на столе уже появлялся, и участникам всё чаще по очереди приходилось удаляться на несколько минут. А вскоре, к огорчению чайханщика это, несомненно, затянувшееся чаепитие вообще завершилось самым неожиданным образом.

Итак, Ильяс повторил, что Фрейд справедливо искал истоки любого странного и нелогичного, а часто и аморального поведения - в детстве.

Молчанов вспомнил, что дети до четырёх лет вообще не различают сон и явь, и согласился с тем, что впитанное подсознанием в этом возрасте незаметно влияет позже на жизнь уже взрослого через страхи и беспокойства.

- Условный рефлекс называется, - согласно кивнул Кириллу Алигейдар. – Одновременное раздражение разных участков мозга устанавливает связь между этими участками, объясняла дочка, будущий медик, - поднял он вверх указательный палец и продолжил. – То есть, если в детстве ударился локтем, к примеру, и при этом звенел звонок, то уже взрослым, как только услышишь этот звук - локоть почешется.

Камиль Искендерович подошёл к теме немного с другой стороны:

- Человек развивается семилетними циклами, каждому из которых характерны определённые черты. Скажем, первые семь лет – детство, ребёнок задаёт массу умных, смешных, глупых вопросов. Потом в период отрочества он всё чаще и отвечает тоже. Ну а после, он уже знает ответы на все вопросы, как ему кажется. Это весна, период крайнего эгоизма. Следующие двадцать один год – лето, время, когда человек больше думает о семье. Осенью круг расширяется, мы открываемся миру. Ну а зима – период мудрости и подготовки к переходу.

Заметив на лицах присутствующих скорбную задумчивость, Камиль оптимистично добавил:

- А что после зимы? Конечно опять весна, но уже в мире ином.

Алигейдар тоже припомнил об услышанных от дочери семилетних циклах полного обновления клеток, повторяющихся всего девять раз, и процитировал четверостишие знаменитого поэта, считавшего себя всего лишь математиком:

Управляется мир Четырьмя и Семью.

Раб магических чисел - смиряюсь и пью.

Все равно семь планет и четыре стихии

В грош не ставят свободную волю мою!

- Кстати, лет тридцать назад читал, что среди поэтов всех времён и народов – данный математик по популярности – на первом месте. Идущий следом Шекспир отставал, чуть ли не вдвое, - добавил он, подняв вверх указательный палец правой руки.

Услышав о Шекспире, Камиль выразил сомнение в авторстве всего написанного под этим именем и упомянул о Френсисе Бэконе и его любопытных сравнениях пчелы, муравья и паука.

Эмиль поделился поразившими его масштабами цифры семь – пословицы и неделя, радуга и музыка, благодетели и грехи, небеса и врата, чакры и железы внутренней секреции, и так далее.

В связи с цифрой четыре, Ильяс напомнил об одном из главных праздников страны, наступающем после недельного празднования каждого из четырёх элементов. Только пережив и приняв все стихии, можешь рассчитывать на приход и понимание Нового Дня.

В свою очередь, Камиль заметил, что в алхимии это символизируется квинтэссенцией и эфиром, добавив к тому же, что и упомянутый математик рассматривал мир как череду символов. По мнению самого Камиля Искендеровича, именно в символах всё и дело, ибо ими оперирует то, что ныне принято считать бессознательным.

В этот момент к расположенному напротив дорогому ресторану подъехали три абсолютно одинаково чёрных больших бронированных джипа. Из первой и последней машины вышли по два человека в костюмах цвета автомобилей. Взглянув на них, становилось понятно, что в джипы меньшего размера они бы просто не поместились. Видимо, все четверо были в ссоре, так как не сказали друг другу ни слова, предпочитая делиться мыслями только с бортами своего костюма. Пара из передней машины подошла с двух сторон к задним дверям авто, стоявшего посередине. Пара из задней машины предпочла войти в ресторан. Затем каждый представитель квартета великанов лаконично обменялся взглядами на жизнь со своим воротником. Для лучшего восприятия ответов собственного облачения, оттуда тянулся спиральный провод с таблеткой, вставленной в ухо. Ещё через две минуты открылась передняя пассажирская дверь средней машины, и оттуда вылез очередной гигант, оказавшийся к тому же братом-близнецом первых четырёх. Внимательный наблюдатель заметил бы, что и оставшиеся в автомобилях три водителя, а также сидевшие рядом пассажиры крайних джипов совсем не отличались от пятерых собратьев ни размерами, ни цветом одежды, ни причёской, вернее полным её отсутствием, ни даже моделью чёрных солнцезащитных очков. К внимательным наблюдателям, помимо случайных прохожих, следовало отнести всех без исключения посетителей чайханы, включая наших друзей, обоих разносчиков чая, привлекательную посудомойку и самого хозяина-чайханщика.

Индивидуально изучив каждого созерцателя, пятый великан аккуратно кивнул стоявшим возле дверей невозмутимым сородичам. Понимая о чём речь, те выпустили, наконец, пассажиров среднего автомобиля на волю. К сожалению, из-за неудачного расположения троицы упитанных баскетболистов, разглядеть этих пассажиров толком никому не удалось.

Как только все проскочили в ресторан, массовое наблюдение сразу прекратилось, Люди стали усиленно вспоминать, чем они только что занимались, куда шли, о чём говорили…

Кирилл предложил Камилю ещё раз позвонить Кадыру, Алигейдар предложил всем пообедать, а Ильяс предложил позвонить Исмаилу и пригласить того опять к ним присоединиться. Не сумевший ничего предложить Эмиль вспомнил о пропавших листках неизвестного содержания.

Телефон Кадыра оказался отключенным либо находившимся вне зоны охвата. Тоже собиравшийся обедать Исмаил предложение принял с радостью.

Программисты

Камиль задумчиво посмотрел на Эмиля и кивнул головой:

- Постараюсь объяснить покороче, - начал он с максимально возможным серьёзным лицом. - Существование разных по сложности форм жизни общеизвестно. Самая простейшая - минералы, которые практически не реагируют на изменения внешней среды. Растения уже имеют примитивные программы, позволяющие им управлять своим организмом в зависимости от колебаний температуры и влажности воздуха, положения солнца на небе, времени суток и года, состояния почвы и так далее. Животный мир устроен ещё сложнее. Ну а человек является венцом природы, как известно. Каждый уровень жизни не в силах осознать последующий более высокий уровень, а потому не имеет защиты от него. Для растительного мира, к примеру, любое действие животного - вмешательство свыше, понять которое растение не в состоянии. Животное также беззащитно перед человеком, который, в свою очередь, не способен осознать уровень божественный, так сказать.

Далее лицо Камиля Искендеровича приняло ещё более серьёзный вид, и он стал говорить о разных программах, заложенных в человеке, и о том, что сам человек об этих программах часто совершенно не догадывается.

Только случайный и необъяснимый самозапуск этих программ, подтверждает, по мнению Камиля их наличие. Человеку удаётся побороть неизлечимую болезнь, к примеру, или у него в старости вдруг вновь начинают вырастать зубы, темнеют седые волосы, исчезают морщины, восстанавливаются утраченные функции. Сюда же относятся и случаи повышения порога чувствительности известных органов, ясновидение назад и вперёд, и так далее.

- Посмотрите на дерево, осенью оно само сбрасывает листву. Включается программа подготовки к зиме. Если же отрезать ветку летом, листья высохнут, но не опадут, а так и останутся прикреплёнными к ветке на долгие годы. А ведь человек, повторяю, устроен гораздо сложнее.

Камиль Искендерович на минуту умолк, потом поднял голову и посмотрел куда-то вверх.

- «Всё присутствует во всём», утверждали древние. То, что алхимики называли эликсиром жизни, является в то же время как бы способом осознания и управления этими самыми программами, методом их перезапуска, особенно, в конце восьмидесятичетырёхлетнего цикла. Кадыр этот конечно ничего не поймёт в записях, ибо только человек с соответствующей аурой способен достичь результата, - Алхимик опустил голову и тихо виновато добавил. – Сам не знаю, как мог забыть о первом правиле Свода – Молчании. Потому я здесь…

Он глубоко вздохнул и умолк.

В этот момент к столу с разных сторон одновременно подошли два человека.

Одним из подошедших оказался Исмаил, другим, к всеобщему удивлению – администратор ресторана напротив. Присутствующие встали, чтобы приветствовать подошедших.

Оказалось, что загадочные приятели великанов приглашают своих друзей, с которыми долго не виделись, присоединиться к их скромному обеду. При слове «скромный» администратор ресторана предательски покраснел, явно выдавая своё несогласие с такой формулировкой заказанного посетителями. Каждый из присутствующих, возможно, кроме не совсем понимающего, о чём речь Исмаила, стал крупномасштабно вспоминать список забытых друзей, делая вид, что число таковых неописуемо велико. Терпеливый администратор с подсказками, к сожалению, не спешил. Наконец, с нескрываемой радостью он удосужился намекнуть на широкие финансовые возможности клиентов. Присутствующие демонстративно посмотрели на джипы, каждый размером с хороший трамвай, давая понять, что крайне восхищены прозорливости менеджера заведения. Затем друзья опять принялись задумчиво шевелить губами, словно абсолютно все приятели каждого из них разъезжали исключительно в подобных кортежах.

- Если они ошиблись, заодно познакомимся, - к радости администратора, Молчанов первым прервал затянувшуюся паузу.

- Верно. Главное успеть поесть, пока они не догадались, - мудро добавил Эмиль.

Радость работника ресторана усилилась.

- Да, и не забудь приготовить нам по несколько порций шашлыка на каждого для домашних. Включишь в их счёт, - добавил Камиль, показывая рукой, в чей именно счёт это надлежало включить. – С собой возьмём.

Менеджер потерял дар речи и только счастливо кивнул головой.

- Туда же включи и свои чаевые за это, - посоветовал Ильяс.

Теперь менеджер потерял и дар кивания. Только обильное выделение пота указывало, что он всё ещё жив. Собрав последние силы, работник ресторана с надеждой посмотрел на Алигейдара и Исмаила.

- Слушай, люблю коньяк, но с шашлыком ведь лучше вино, так? Не знаю домой что взять, - нахмурившись, спросил Исмаила Алигейдар. – А Вы бы нам что порекомендовали, уважаемый? – деловито поинтересовался он у бедняги из ресторана.

Бедняга заморгал с максимально допустимой частотой, и упал на стоявший рядом стул.

- Понятно, - заключил Исмаил. – Он советует нам взять и то, и другое. Так и поступим.

Моргание прекратилось.

Первым не выдержал Камиль.

- Жарко, - улыбнулся он администратору и налил ему стакан остывшего чая.

Стакан был выпит залпом. Камиль молча налил ещё один. Администратор залпом выпил и этот. Третий стакан удалось наполнить наполовину. Больше в чайнике не было. Этот стакан был выпит ещё быстрее. Камиль открыл крышку чайника и, не говоря ни слова, показал содержимое администратору.

- Жарко, - согласился с Камилем администратор.

Поклонник холодного чая резко встал, и быстро сделав всем приглашающий жест, бросился обратно в ресторан. Друзья с улыбкой переглянулись и последовали за ним. Только Эмиль, опустив руку в карман, о чём-то посекретничал с проницательно вовремя подошедшим чайханщиком. Через несколько секунд профессор присоединился к ожидающим его у дверей ресторана товарищам, а сияющий хозяин чайханы побежал шушукаться с посудомойкой.

Старик проснулся затемно. Он хотел повернуться на бок, но не смог. Какая-то неведомая сила, сдавливая сердце, казалось, прижимала его к кровати. Дыхание старца затруднилось. Голова работала ясно, поэтому подумав, он решил просто полежать и переждать пока боли в груди прекратятся. Звать кого-то на помощь смысла не было, да и не хотелось.

Старик повернул голову в сторону двери и вздрогнул. В углу комнаты стоял высокий худощавый мужчина в чёрном облачении. Внешне он выглядел на пятьдесят, но на лицо – лет на десять – двадцать старше. На какую-то долю секунды, несмотря на царивший в комнате, полумрак старец встретился с незнакомцем взглядом, но тут же похолодел и закрыл глаза. Дрожь пробежала по всему его телу. Глаза человека в чёрном выдавали его возраст. Он был гораздо старше самого Кардинала.

«Пора?», - вдруг пронеслось в мозгу. Не открывая глаз, он вдруг ясно ощутил, как стоящий в углу молчаливо кивнул головой. Старец всё понял. Он был готов и даже ждал этого момента. Боль в груди прошла, дыхание восстановилось, в теле появилась необычайная лёгкость. Его состояние напомнило о давно забытых ощущениях молодости с её необъяснимым приливом сил после хорошего сна.

Вдруг старец вспомнил, что должен был встретиться сегодня с юным монахом, которого рекомендовал ввести в их Круг. На мгновение старец испытал сожаление о встрече, которой не суждено состояться.

Он собирался рассказать юноше об обществе, которое им хотелось построить, обществе, где повсеместно будет мир и порядок, а править будут закон, любовь и справедливость.

В молодости, когда старец был только введён в Круг, ему и его друзьям казалось, что цель легко достижима. Необходимы лишь воля и сила, подкреплённые достаточным количеством золота. Ряды их сторонников постепенно росли, ибо росло число недовольных властью короля. Постепенно повышались объёмы накопленного богатства, не было проблем и с наличием воли. Однако не всё было гладко. Трудности появились совсем с другой стороны.

По мере роста их незаметного прежде могущества, появлялись трещинки в отношениях между теми, кто стоял на вершине пирамиды управления и молодыми членами движения, между теми, кто размышлял о путях и целях Круга и отвечавшими за исполнение текущих задач, между теми, кто принимал решения и контролировавшими деньгами. Рост разочарования незаметно подогревался людьми на виду улыбчивыми и преданно со всем согласными, но по углам тихо ворчащими, что всё не так как должно быть. Понемногу ворчуны стали показывать зубы, ещё позже все убедились, что это на самом деле клыки. Ворчуны превратились в крикунов, а их улыбчивость и преданность сменили хмурость и подозрительность.

Тихо отойдя от дел, основатели Круга создали новый, немногочисленный, рассчитанный на перспективу весьма отдалённую. К слову, вскоре после перехода дел к ворчунам, от них стали шарахаться все, у кого ещё было хотя бы немного совести и чести. Будучи смелыми, когда им противостояло меньшинство, компания оставшихся убедительно уверяла представителей власти в любви к королю, если приходилось иметь дело с силой их превосходящей. Вскоре, поняв несостоятельность своих лидеров, крикунов покинули и самые терпеливые.

Однако к тому времени уже набирала сил совсем другая группа людей, объединённых совсем другими лозунгами. К ним и примкнули не понимающие причин неудач крикуны.

Ставшие старше и мудрее, основатели Круга проанализировали свои ошибки и полностью сменили приоритеты. Поняв, что цель не оправдывает средства, они решили подойти к задаче построения нового общества другим путём. Малочисленность их больше не огорчала, и расширять свои ряды они не торопились.

Новый Круг разрабатывал форму правления, при которой государство должно было поддерживать людей талантливых, обеспечивая их карьерный рост в управленческой вертикали государства и принципы обязательной их ротации. Государственные чиновники, в свою очередь должны были поддерживать тех, кто платит больше налогов и выявлять от уплаты налогов уклоняющихся.

Именно незаметная полная подмена нынешних чиновников своими воспитанниками и являлась конечной целью первого этапа. Круг поручил прекрасно разбиравшемуся в людях Кардиналу заниматься выявлением и подбором молодых кандидатов. Другому члену было поручено обучение молодёжи, третьему – внедрение их в структуры государства, четвёртому – карьерное продвижение, пятому - координация усилий, и так далее. Каждый из двенадцати членов Круга являлся избранным пожизненно, но должен был найти и подготовить себе замену.

Кардинал был влиятельной и уважаемой фигурой в Церковной иерархии. Тем труднее была его задача. Он давно уже присматривался к молодому монаху, которого считал достойным кандидатом в члены Круга, тайно собиравшегося раз в месяц для обсуждения текущих дел и корректировки дел предстоящих. К счастью, старец сообщил друзьям о своём выборе на последней встрече. После долгих дискуссий, связанных с явной молодостью кандидата, Старику всё-таки разрешили начать процесс подготовки своего вероятного сменщика. Поэтому Кардинал сожалел, что не сумел завершить задуманное.

Вдруг у старца возникло желание открыть глаза, чтобы в последний раз взглянуть на рассвет. Но за окном было темно, а в комнате, к его удивлению, никого не было. Старику почему-то захотелось крикнуть изо всех сил, его тело содрогнулось в попытке сделать это, а на губах появилась пена. Но вместо крика получился бесшумный выдох, тело обмякло, место, где всё это происходило, начало как бы удаляться, оставаясь всё ниже и ниже. Наконец, вдали с большой высоты старцу удалось увидеть долгожданный рассвет и тут же стало очень светло, спокойно и уютно. Движение вверх прекратилось.… Промелькнула мысль, что такая же лёгкость ощущалась, когда в абсолютной тишине он как-то лежал в ванне с водой, близкой к температуре своего тела.

Старик открыл глаза. В комнате по-прежнему царил полумрак, а странная лёгкость в теле сохранялась. Человек в чёрном стоял в том же углу и внимательно смотрел на Кардинала. «Я вернулся?» - подумал старик. Человек в чёрном безмолвно кивнул и ушёл.

За богато накрытым столом сидело два человека в белых сорочках с короткими рукавами и галстуком. Мужчина с европейскими чертами лица был моложе и крупнее, а тот, что постарше носил очки и имел восточную внешность.

- Терри?! – удивлённо воскликнули Ильяс и Эмиль и поспешили навстречу мужчине, поднявшемуся для приветствия.

Да, это был тот самый Терри, с которым несколько лет назад они оба познакомились в Москве.

После полагающихся при подобной встрече расспросов-ответов, Терри представил всем поднявшегося из-за стола человека в очках, как Халила. Мужчина в очках, по словам Терри, являлся их соотечественником и даже его собственным шефом.

Когда знакомства всех друг с другом завершились, они уселись за стол, а официант разлил вино по бокалам. Терри поднялся и сказал, что хочет выпить за здоровье своих старых и новых друзей, что он очень рад встрече на их прекрасной родине и что очень надеется когда-нибудь встретиться с ними на родине его собственной. Говорил Терри на русском языке с приятным акцентом, хотя, возможно, слова он произносил чересчур отчётливо и немного медленнее обычного.

Молчанов интуитивно почувствовал некоторое беспокойство всё разрастающимся кругом посвящённых в цель его визита. Однако вскоре ему всё-таки удалось избавиться от этих непродуктивных мыслей.

Эмиль тоже испытал определённый дискомфорт, от неожиданной встречи, и тоже постарался освободиться от излишней подозрительности.

Алигейдару застолье слегка напомнило элитную свадьбу в престижном доме торжеств, на которой он побывал месяц назад. Одетые в дорогие наряды женщины с чувством лёгкого превосходства разглядывали дам постарше и с лёгкой завистью тех, кто, наоборот, моложе. Мужчин больше интересовало богатство накрытых столов. Ознакомившись с изобилием разложенной еды, они начинали выискивать среди присутствующих своих друзей и знакомых, и украдкой рассматривать роскошных красавиц. Блюда, заказанные сегодня, явно превосходили то, что Алигейдар видел на столе в тот день.

Исмаил сфокусировался на троице гигантов-близнецов, устроившихся за столиком в углу. Оттуда удобно просматривались машины и всё, что творилось на улице. К тому же столик был близок к входу в ресторан, что тоже, видимо, их совершенно устраивало. Судя по всему, великаны находились на диете, предпочитая пить только воду. Исмаил искренне жалел молчаливых титанов, несомненно, способных в кратчайшее время съесть всё, что находилось на столе и всё, что должно было поступить туда позже. Но это был явно не их день. Поэтому троица сосредоточенно глотала воду, иногда грустно сообщая своим воротникам, как это всё им надоело.

Кстати, судьба двух коллег этой троицы, вошедших в ресторан первыми, так и осталась неясной. То ли они устроились на кухне для оказания моральной поддержки персоналу, то ли поднялись на крышу, чтобы не допустить возможного приземления туда снайперов-парашютистов, то ли решили контролировать ситуацию из космоса.

Камиль Искендерович, тем временем, внимательно разглядывал интерьер ресторана и одобрительно отмечал неожиданные решения его дизайнеров.

Официанты разложили по тарелкам понравившиеся гостям салаты и холодные закуски и опять наполнили бокалы.

Ильяс уткнулся в свой телефон и быстро просматривал письма, поступившие на его электронную почту.

Второй тост был озвучен Халилом. Он начал с того, что на самом деле Терри является вице-президентом их фонда, а Халил всего лишь руководит одним из его отделов, и что ему особенно приятно, что это тот самый отдел, который в своё время возглавлял Терри. Затем Халил рассказал, как ему нравятся происходящие в городе изменения к лучшему, и растущий интерес к стране далеко за её пределами.

Больше тостов не было. Люди ели, пили, беседовали. Вскоре принесли горячие блюда на широких тарелках, и Терри сделал стоявшим официантам знак, означающий, что они сами их позовут в случае надобности.

Потом разговор, как обычно, переходил от прошлого к будущему и обратно, к настоящему. Собеседники были людьми образованными и немолодыми. Поэтому они не перебивали друг друга, а лишь кивали головой то ли в знак согласия, то ли от удовольствия, получаемого при еде.

Бедняги за столиком в углу продолжали невозмутимо пить воду.

Мы не уверены, что стоит пытаться пересказать всё, произнесённое присутствующими. Об этом можно прочитать в книгах, увидеть по телевизору, услышать от друзей и знакомых.

Поэтому, ни на миг не забывая о драгоценном времени читателя, мы коснёмся лишь некоторых из обсуждаемых тем, чтобы время это максимально сберечь.

Вначале разговор зашёл об экономическом кризисе, который, по мнению присутствующих, является системным, затрагивающим все сферы постиндустриального информационного века.

- В аграрную эпоху – феодализм, главной ценностью была земля, - заявил Ильяс, - а центральным героем периода - крестьянин, пахарь, фермер. Чем больше земли, тем богаче страна и собственник. Отсюда колониальная политика империй, стремление государств к расширению своих пределов. В индустриальную эпоху – капитализм, основная ценность - средства производства, а стержневая персона времени это рабочий, бизнесмен, производитель. Государства стали отказываться от колоний, наращивать индустрию, закабалять экономически. Где-то лет 50-60 назад тихо и плавно наступила эпоха информационная, ключевая ценность которой понятна и очевидна. Основополагающая фигура постиндустриального времени – потребитель, неважно каким путём разбогатевший. Промышленные державы стали выносить производство в третьи страны.

Ильяс замолчал, как бы предлагая остальным самим сделать выводы о методах современного доминирования.

Эмиль добавил, что средства манипулирования людьми ныне достигли фантастического совершенства. Реклама и раскрутка позволяют всучить любой товар, убедив, что он нам нужен, а потом, когда появляется "новая" версия старой модели - не нужен. Всё устаревает, не успев испортиться. Гигантские состояния делаются из ничего, играя на падениях и ростах курсов валют, акций, прогнозах ещё не произведённого или добытого, а бизнесмены мира виртуального теснят коллег из сектора "реальной экономики".

Камиль Искендерович согласился, что сейчас рушатся все устои. Хорошо и честно работающие производители разоряются, хотя ясно, что летать на самолётах или ездить на автомобилях, к примеру, люди по-прежнему желают. Они начинают понимать, что все эти пирамиды и мыльные пузыри, рост и падение цен, то есть атрибуты кризиса, не какое-то стихийное бедствие, а хорошо продуманная система.

- Если кто-то разоряется, значит, кто-то богатеет. Кто? – эмоционально спросил Алигейдар. – Мне жаль людей, которые годами честно трудились в поте лица, несли сбережения в банк, или в инвестиционные фонды, или в акции вкладывали, или в недвижимость, в конце концов. Судя по телевидению, рухнуло всё. Почему? Этот вопрос интересует слишком большое количество людей, умных и богатых в том числе. Кто их обманул?

Судя по повисшей тишине, ответить на многочисленные вопросы Алигейдара не смогли даже терпеливые поклонники здорового образа жизни за дальним столиком.

- Срочно нужен отвлекающий манёвр, - наконец отозвался Исмаил, понимающий, что тоже должен что-то сказать. - Потому и нагнетается эсхатологическая лапша, чтобы не звучали такие вопросы.

В этот момент официанты принесли ароматно дымящийся плов, и присутствующие сразу забыли о бедах царящего кризиса и ужасах ожидаемой перспективы, а Молчанов на секунду забыл даже о своём задании.

После плова принесли чай с пирожными. Большим людям за столиком опять принесли воду. Получили воду и их коллеги, оставшиеся в машинах.

Теперь разговор зашёл о прошлом большой страны и её противостоянии, нынешнем состоянии мировых дел. Вначале Терри, извинился и сказал, что его русский язык всё-таки далёк от совершенства. К счастью, оказалось, что все присутствующие неплохо владеют английским. Гость очень обрадовался этой новости и с сожалением заметил, что совсем не владеет языком страны, в которой он находится в данный момент. Что касается прошлого, то развал большой страны, по его мнению, в немалой степени был связан с опозданием осмысления реалий новой эпохи, и неразумного скачка от крайнего консерватизма к излишнему реформизму. Молчанов сразу согласился с Терри, указав на умелое сочетание лучших качеств обеих систем в исполнении современного Китая.

- А не является ли это обкаткой новой модели глобалистов по известной схеме теза-антитеза-синтез? – с улыбкой спросил Алигейдар.

Аппетитно поглядывающий на пирожные Камиль Искендерович почему-то сравнил ушедший строй с сектой, во главе которой, как правило, стоит харизматичная личность с шизофреническим уклоном.

- Любая теория, религиозная или научная, идеологическая или мистическая вводит свою терминологию, символику, аксиомы, - глотнув чаю, продолжил он после паузы. - Именно сквозь их призму она описывает, объясняет и прогнозирует окружающий мир, даёт свои рекомендации... Свежая терминология и объясняемые при помощи её известные закономерности привычного "по-новому" очаровывают, завораживают и привлекают людей особого типа, нашедших, наконец, как им кажется, ответы на все вопросы. Как правило, это молодёжь и те, кто вечно ищет новизны. "Чужые" и «старые» термины, а значит и всё построение, на них основанное, ими отвергается, ввиду непонимания, что все теории описывают один и тот же мир, всего лишь глядя на него слегка под другим углом.

- Младший сын как-то связался с религиозной группой, - поддержал Камиля Алигейдар. – Вначале я не придал особого значения, даже рад был. Сын стал говорить правильные вещи, весь как бы светился. Но потом стал замечать, что он становится всё больше задумчивым, критичным ко всему и всем. Пришлось познакомиться с его окружением, углубиться в религию самому. Сына мне отстоять удалось с трудом. Заодно сделал кое-какие выводы для себя.

Затем Алигейдар объяснил присутствующим, что корень большинства слов в арабском языке состоит из трёх букв. Корень слова «кафир» к-ф-р, переводимый как «неверный», на самом деле означает всего лишь завесу. То есть кафиры – это как бы слепые, не видящие незримой стороны Мироздания, основной закон которого, как и суть всех религий неизменен - "что посеешь, то и пожнёшь". Именно ввиду своей слепоты они не выполняют и основную Божественную рекомендацию всех религий, касающуюся мыслей, слов и дел: "поступай с другими так, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой".

- Что касается означающего «мир» корня «с-л-м», то это о тех, кто живёт в согласии с собой и окружающим миром, независимо от расовой, языковой или религиозной принадлежности. Ну а разница в ритуалах, одежде, атрибутах всего лишь политика, – устало заключил Алигейдар.

По мнению Эмиля, гармония добра и зла необходимы для развития. Он согласился с Алигейдаром, что многие религии говорят о жизни как о Пути, где мысли, слова и дела совпадают. Те, кто придерживается противоположного поведения, то есть не следуют главному пожеланию, упомянутому Алигейдаром, символизируются злом. Они, как правило, с помощью транса, задумчивости стараются отвлечь от "здесь и сейчас" и увести мысленно назад в якобы позитивное прошлое либо вперёд в якобы негативное будущее. Как правило, это завоёвывается убеждением, что кругом одни враги, с которыми обязательно надо бороться, то есть вызываются страх и напряжённость, трансформирующиеся в ненависть. Основная задача этих сил, таким образом, навязать определённые мысли, чтобы ввести в определённое состояние. Это достигается, в том числе, и через символику, оперирующую подсознанием. Примерный алгоритм символ – мысль – слово - действие схож.

- Если добро объединяет, то зло противопоставляет, чаще неочевидно. Они иногда очень похожи, как скажем отдых и безделье, испытание и наказание, ложь и клевета, состояния любви и комфорта. Зло всегда старается рядиться в тогу добра. Обещает золото, расплачивается черепками. Зло не способно лишь отменить Божественный Закон, о котором также упомянул Алигейдар, - Эмиль подмигнул Алигейдару и с улыбкой обвёл всех взглядом.

Терри добавил, что суть большинства сказок и легенд именно в подтверждении этого закона. Потому так популярен "happy end" в фильмах и мыльных операх, детективах и в искусстве вообще.

- В какой-то степени, - заметил Терри, - такт и вежливость тоже замешаны на лжи и лицемерии. Наверное, они допустимы, если нет намерения нанести ущерб, навредить, а есть желание сделать приятное другому, пусть этого, может, и не заслуживающему.

Затем к беседе подключился Халил. Он вернулся к теме сект и сравнил их с религиозно-иерархическими структурами. Структуры эти, как и секты, интересуются больше политико-экономическими вопросами, то есть властью и деньгами, пусть и обрамляя свои цели соответствующей фразеологией и терминологией.

- Мне кажется, - тут Халил даже встал со своего стула. - Писания это своего рода учебники для индивидуального, внутреннего роста. Вместо этого, религиозные "офицеры" переводят стрелку наружу. Они фиксируют внимание своих последователей на тех, кто, по их мнению, "не совсем" и "совсем не". Ну и рецепты предлагаются всякие, неназойливо вначале и более настойчиво позднее. Всегда легче пытаться изменять других. Себя - сложнее.

По мнению Алигейдара, в сектах постепенно создаётся обстановка всеобщей подозрительности, когда никто не доверяет друг другу, все ищут внутренних и внешних врагов, и шумно клянутся в верности своему гуру.

Исмаил провёл параллель между сектами и организациями:

- В любом большом коллективе, религия, раса или этническая принадлежность, не играют никакой роли, обязательно есть противостоящие группировки. Почему? Кстати, в сектах, это прекрасно поставленный спектакль, рассчитанный на новичков. Поэтому, ошибочна давнишняя мечта глобалистов о том, что если одна религия, один язык, один президент, то будет рай, и никаких конфликтов. Прямо маоизм какой-то... Конечно это не так. Банальная подмена понятий. Люди одной религии, языка, народа, культуры, конфликтуют, и ещё как... Собака зарыта не там.

Иногда в зал входил счастливый администратор ресторана. Он хотел удостовериться в отсутствии претензий у дорогих клиентов, и, наоборот, присутствии у них чувства глубокого удовлетворения. Внешность работника ресторана демонстрировала, что и он, и весь их персонал максимально стараются обслужить клиентов по наивысшему классу, и что любое заказанное блюдо будет незамедлительно приготовлено самым незабываемым образом. Менеджер внимательно смотрел на Терри, как на главного среди присутствующих, потом на Камиля Искендеровича, как самого старшего из них. Потом он прикладывал правую руку к сердцу и, одновременно закрывая глаза, прижимал подбородок к груди. Потом, развернувшись, он гордо удалялся обратно.

Это происходило каждые примерно двадцать – тридцать минут. На этот раз к знакомым уже жестам администратора добавился ещё один – правой рукой он сделал широкое движение в сторону стойки бара, на которую положили большие тарелки с нарезанными фруктами. Надо сказать, присутствующие, к неудовольствию молчаливых великанов, давно уже вставали, гуляли по залу, выходили покурить.

Терри подошёл к Кириллу, Ильяс беседовал с Камилем Искендеровичем, Халил пригласил Эмиля выйти на воздух, Исмаил и Алигейдар пошли покурить. Любопытно, что если беседы Эмиля с Халилом и Алигейдара с Исмаилом проходили на родном для всех четверых языке, то Кирилл Сергеевич общался с Терри на английском языке, а Камиль Искендерович, ввиду слабого владения родным только на разговорном уровне, с Ильясом говорил на русском.

Великаны по-прежнему пили воду и сплетничали со своими воротниками. Заметим также, что когда Халил и Эмиль вышли на улицу, из передней машины вылез гигант тоже, видимо, случайно решивший подышать свежим воздухом. Он неназойливо сверху вниз одаривал прохожих доброжелательным взглядом, от чего те предпочитали переходить на другую сторону улицы.

На всякий случай, наши курильщики поступили аналогично.

- Наверное, непросто было сына оторвать от них? – спросил Исмаил, чтобы поддержать разговор.

- «Ни одна душа не понесёт чужого бремени» - это было моим самым главным доводом против навязанной ему фиксации на недостатках других. Зачем портить себе настроение, если кто-то не таков, каким тебе хотелось бы, спрашивал его. Как-то встречался на минутку с их лидером. Было что-то гипнотически расслабляющее в его широкой улыбке с открытым ртом, в сощурившихся немигающих глазах и заученно сладких речах. Талантливый по своему парень, к сожалению, использующий свой дар во вред другим. Неудивительно, что вся его жизнь – цепь неудач и невезения.

Алигейдар задумчиво умолк, а его лицо заметно погрустнело.

- Знакомая ситуация, - успокоил его Исмаил. – Тех, кем манипулировать не удаётся, они боятся и делают из них козлов отпущения, остальных презирают в душе, незаметно определяя им роль гонителей первых. И те послушно в этих спектаклях участвуют, пока не прозреют. Тогда и они становятся опасными и пополняют ряды первых. Я раньше не видел и не понимал этого. А как уяснил – поразился масштабам окружающего нас эгоизма и паранойи, - с улыбкой добавил Исмаил.

- Знаешь, Исмаил, - Алигейдар затушил докуренную сигарету, - в Коране обнаружили массу неслучайных числовых совпадений слов и понятий. Одно из них шестидесятикратное употребление слов sihr - волшебство, колдовство и fitna – смута, приравнивающее их друг к другу или, по меньшей мере, устанавливающее связь между ними. Ведь в Вавилоне была шестидесятеричная система счисления, оттуда и секунды, минуты. Так вот шестьдесят – это ещё и одна шестая круга. Не намёк ли это на то, что именно каждый шестой обладает колдовским даром смущать людей?

Исмаил лишь задумчиво пожал плечами:

- Тогда, значит и тех, кого дурачить не удаётся, должно быть столько же. А остальные две трети, наверное, переменно попадают под влияние одного из противостоящих полюсов, так?

- Ну, скажем, противостояние это – одностороннее, как мне кажется, - пробормотал Алигейдар. – Кстати, после твоего ухода мне пытались объяснить, что такое НЛП.

- Если в двух словах, то суть этого метода - в нашей пословице «Тебе, дочка, говорю, чтобы невестка слышала», - рассмеялся Исмаил. – Человек больше доверяет тому, что слышит как бы со стороны, случайно. Кстати, чисто женский приём, по-моему.

Да? – засомневался Алигейдар. – Но ведь и в Коране это часто используется – «Скажи!»

Алигейдар задумчиво молчал, повисла пауза. Чтобы как-то вывести его из этого состояния, Исмаил вспомнил популярный мультфильм своего детства. В одной из его серий Волк (символ неизменно проигрывающего глупого Зла) прежде чем незаметно развернуть Зайца (символ всепобеждающего наивного Добра) в нужном ему направлении, какое-то время имитировал такт, ритм, манеру походки своей жертвы.

- Современная "колдовская" наука, о которой мы тут говорили, - хитро улыбнулся Исмаил, - называет это подстройкой...

Алигейдар внимательно посмотрел на Исмаила, кивнул головой, и они зашли обратно внутрь ресторана.

Алигейдар был согласен с Исмаилом, быть наивным - это значит не замечать присутствие зла. Удивительно, но зло абсолютно бессильно, как ему казалось, в своей односторонней борьбе с наивностью.

Беседа с Исмаилом, как и предыдущие объяснения его новых друзей, помогали Алигейдару уяснить происходящее вокруг, в том числе и в коллективе, где он работал. Там тоже была парочка тех, кто регулярно сладко мурлыкал в присутствии человека, чтобы гневно пылать в его отсутствии. Эта переполненная ненавистью и страхом парочка стабильно сеяла вокруг своё содержимое.

- Слушай, а как у них всё-таки получается так удачно притворяться друзьями? – спросил Алигейдар, когда они подошли к стойке с фруктами. – Почему люди не догадываются об их намерениях, не чувствуют фальши?

- Они страшно любят секретничать, предоставлять информацию эксклюзивно, так сказать. Тут очень важно совпадение ритмов, поэтому они подходят максимально близко, доверительно понижают голос, затаивают дыхание, и сеанс начинается, - рассмеялся Исмаил. - Многие делают это инстинктивно, конечно. Есть и другие методы, «снос крыши», к примеру. Вообще, советую почитать как-нибудь об этой науке, занятная штука, многое становится понятным.

- Сносить крышу? Это как? – удивился Алигейдар.

- Ну, это когда в словарный понос вкрапливаются кодовые слова, потом незаметно влияющие на думы человека. Шпионов, говорят, этому специально обучают, - рассмеялся Исмаил, приглашая Алигейдара вернуться к столу. – Если видишь, задумчивого человека, значит, скорее его чем-то загрузили. Если он слегка меняется в лице, когда видит тебя – значит, загрузили негативом против тебя. Я в своё время насмотрелся, «дружок» один помогал...

Исмаил улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, и они уселись за стол.

Терри и Кирилл никуда не выходили и остались за столом одни.

- Надеюсь, наше приглашение не помешало вашему чаепитию, - вежливо начал Терри. – Вначале мы хотели было присоединиться к вам, но потом решили не огорчать наших друзей.

Терри с улыбкой кивнул в сторону серьёзной троицы за дальним столиком.

Молчанов тоже улыбнулся и успокоил собеседника:

- Мы уже с утра столько чая выпили, что тоже просто соскучились по обычной воде.

Произнеся это, Кирилл кивнул в сторону того же столика. Затем он сказал, что беседовали они в чайхане о людях и их незаметном влиянии на поведение других, но чувство голода стало незаметно влиять на них самих, и что неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не любезное предложение Терри и его многочисленных молчаливых друзей.

Терри заметил, что поступки человека в чём-то подобны действиям коллектива, которые, в свою очередь, схожи с поведением стран. Далее собеседники обменялись мнениями о бедных и богатых. Оба пришли к согласию, что бедные люди похожи на бедные страны, ну а богатые люди, соответственно, на богатые. Причём, богатые относятся к бедным примерно так же, как бедные к нищим, считая их бездельниками. В свою очередь, бедные, как правило, не верят, что можно разбогатеть честным путём, и что в их бедах виноваты те, кто живут лучше, а также обстоятельства, регулярно складывающиеся самым неудачным образом.

- Раньше, - пошутил Молчанов, - им мешало отсутствие демократии, теперь – отсутствие порядка.

- У нас тоже появилась мода связывать все беды с фанатиками-террористами, - усмехнулся Терри.

Кирилл заметил, что фанатики – это люди крайностей, регулярно проскакивающие золотую середину во всём. Они, по его мнению, живут в исключительно чёрно-белом мире, где безумно любимы «свои», и без права прощения ненавидимы «чужие».

По мнению Терри, в демократии лишь сбалансированы, но не устранены, атрибуты тоталитаризма - максимум контроля и минимум свобод, и анархии-хаоса - отсутствие контроля и чрезмерный уровень свобод.

Касаясь фанатиков, Терри добавил, что они скучны своим однообразием и схожестью. Переносят свои глупые страхи на весь мир и напряженно ждут похвалы в свой адрес. Дождутся - "свой", нет - "чужой".

На этом обмен благодушными комплиментами завершился, беседа перешла в режим подчёркнуто любезных атак и не менее вежливых контратак.

Кирилл Сергеевич мудро заметил, что переход от великого противостояния к однополярному миру показал всю несостоятельность этого самого одинокого полюса. Затем он оптимистично добавил, что и единая старушка Европа, и энергичный Китай вполне готовы положить конец этому одиночеству, и что его Родина тоже вскоре к ним присоединится, ибо переживает период возрождения.

Терри мягко подтвердил, что только незаурядная энергия способна прокормить стольких бедняков Поднебесья, что толпы эмигрантов с трудом спасают экономику дряхлеющего Старого Света, и что возрождение вокруг Кремля сопровождается стремительным опустением земель за пределами столицы родины многоуважаемого господина Молчанова и, возможно, ещё лишь нескольких городов.

Затем Терри и Кирилл наполнили бокалы вином, пожелали мира и процветания родинам друг друга, и тут же осушили свои фужеры. Потом они уставились друг на друга так, что центры зрачков их глаз оказались как раз напротив.

Молчанов учтиво выразил сомнение, что весь мир действительно желает пить кока-колу, носить джинсы и копить доллары. Терри корректно ответил в том смысле, что за беспричинной ненавистью всегда кроется зависть, если конечно это не результат манипуляции, то есть неуловимого навязывания чужого мнения, кажущегося своим. Тогда Кирилл Сергеевич аккуратно намекнул на приведшие к двум недавним войнам явные просчёты в политике страны, которую представлял мистер Терри, если конечно это не было результатом такой же неуловимой манипуляции. Спокойный отклик предупредительно разъяснял, что только сильный способен открыто заявить о своих упущениях, в то время как остальные увлекаются мифотворчеством для прикрытия собственных фиаско.

Внимательно разглядывая зрачки глаз друг друга, они, наконец, синхронно улыбнулись. В ту же секунду троица за соседним столиком одновременно сделала большой глоток воды, и тоже улыбнулась.

- Опереться можно на то, что сопротивляется, - многозначительно повторил известную древнюю мудрость Терри.

Кирилл согласно кивнул, повернул голову в сторону улыбающегося трио, и весело им подмигнул.

- Слушай, надо было им сразу бочку воды принести. Бедняги, у них она уже из ушей выливается, наверное. А эта еда не им предназначалась? – хитро спросил Кирилл Сергеевич. – Ясно, почему они такие грустные.

- Да на работе они. Не положено им, таковы их правила. Желудок должен быть пустым, в случае ранения это очень важно, - Терри похлопал Кирилла по плечу. – Не переживай.

- Так ты скажи, что мы обещаем в живот им не стрелять. Или они тогда каски наденут?

- Ладно, скажу. А каски – хорошая идея, - рассмеялся Терри. – Как-нибудь посоветую президенту их фирмы.

Затем разговор опять пошёл о родине Кирилла и нынешней там популярности покойного Дядюшки Джо, как его до сих пор любят называть на родине Терри.

По мнению Терри, это важный вопрос, являющийся барометром зрелости общества.

- Концлагеря были созданы до него, ещё при первом вожде, - сомнительно пожал плечами Кирилл. - Тогда же любой большевик мог устно вынести приговор словом "контра" и тут же привести свой вердикт в исполнение. Хотя расстреливать в те годы предпочитали пулемётами, были и альтернативные варианты - забрасывали гранатами, добивали штыками. Убивали также несогласных с "правилами" военного коммунизма: работать там, где скажут столько, сколько скажут. А ещё брали в заложники членов семьи. При Дядюшке Джо этого уже не было. Даже недруги признавали наличие у него фантастической харизмы, соглашались, что он являлся незаурядным управленцем и администратором, обладал несомненным дальновидением и грандиозным терпением. К тому же он старался иметь своё собственное мнение по многим хозяйственным и культурным вопросам, то есть всё читал, слушал, вникал в мудрость разных наук...

- В созданном им государстве никто никому не доверял, и все обязаны были дружно соревноваться в любви к своему вождю, - тихим усталым голосом возразил Терри. - Стукачи есть всегда и везде, но именно разгул клеветы стал причиной большинства трагедий. Люди вынуждены были шизофренически раздваиваться, одновременно проживая в двух мирах - реальном и официальном. Жизнь человеческая ничего не стоила. Никто не был застрахован от ночных визитов в никуда. Не боялись только не понимавшие сути происходящего вокруг. "Будь готов!" - приказывали детям. Кто-нибудь объяснил к чему?

- А Вы неплохо знаете атмосферу того времени, - удивился Молчанов.

- Дед Халила рассказывал ему, - Терри кивнул в сторону прогуливающегося за окном Халила.

Беседа Камиля Искендеровича и Ильяса проходила возле стойки бара, где они уселись на высоких стульях.

- А как получилось, что Вы увлеклись алхимией? Сейчас популярнее астрологи, хироманты и всякие другие предсказатели, - поинтересовался Ильяс.

- Это вполне естественно. Человека всегда интересовало, что произойдёт завтра, по какой причине, и как на это можно повлиять. Наука, религия и магия по-разному отвечали на эти вопросы, в чём-то сходились, в чём-то нет. Повторяя один и тот же ритуал, маг был так же уверен в одинаковом их результате, как и учёный в схожем итоге своих многократных опытов, проведённых при равных условиях. Когда результаты совпадали с ожидаемыми, это говорило о могуществе колдуна, если нет - то объяснялось влиянием более сильных враждебных конкурентов.

- То есть в случае неудачи эти хитрецы переводили стрелки на своих врагов? – рассмеялся Ильяс. - Прямо, как нынешние интриганы.

- Наука тоже при несовпадении результатов эксперимента с прогнозами господствующей теории, как правило, объясняет это несоблюдением условий опыта, его чистоты, так сказать. Хотя квантовая физика вроде признала влияние субъективного ожидания учёного на результаты опыта. То есть получается, что мир как бы соответствует нашим убеждениям. Именно поэтому, изменив воззрения и действуя в соответствии с ними, мы получаем то, что нашим новым взглядам соответствует, то есть меняем свою реальность - заключил Камиль Искендерович, и сделал знак бармену, чтобы тот принёс ещё кофе.

- В книжке, которую читал недавно, утверждалось, что мозг отфильтровывает не соответствующее нашим убеждениям. То есть мы не видим и не слышим то, что "не может быть". В качестве подтверждения приводился такой случай. Приглашённый для развлечения публики гипнотизёр внушил мужчине, что проснувшись, он не сможет видеть свою дочь, присутствующую там же. Поставив дочь прямо напротив, он щёлкнул пальцами для пробуждения. После выхода из транса отец не только не видел свою дочь, но и не слышал её удивлённого смеха. Любопытно другое. Держа свою руку за спиной дочери, гипнотизёр спросил, что у него в руках. Отец удивился лёгкому вопросу. Он правильно назвал время на часах и сумел прочесть то, что на них было написано, представляете? – Ильяс наполнил свою чашку из небольшого чайника.

- Конечно. Человек видит не глазами, а мозгом. "Нет объективного мира вне нас", - алхимик процитировал в подтверждение известную истину и принялся за пирожные. – Магия – это искусство создавать события. Она признаёт, в отличие от науки, существование сверхъестественных сил, и даже берёт на себя смелость управлять ими. Именно поэтому религия так ожесточённо воюет с колдунами и ведьмами, считая кощунственным саму попытку использовать божественные силы в своих интересах.

- А я думал, что магия – это управление большими энергиями с помощью малых. Значит Вы, Камиль Искендерович во всё это верите? – Ильяс с любопытством посмотрел на поклонника пирожных.

- Ну что Вы, неужели я похож на невежественного человека? – рассмеялся Камиль, - магия и прочее колдовство - это удел малообразованных слабых людей, мнящих себя могущественными, но живущими в страхе перед завтрашним днём. Как мне кажется, люди принимающие то, что принято называть общечеловеческими ценностями, люди для которых совесть и честь не пустой звук, не будут этим заниматься, только отвернувшиеся от Него, - всё это Камиль Искендерович говорил быстро, совершенно без пафоса, продолжая поглощать пирожные и запивая их кофе.

- Мне тоже всегда казалось, что к магии обращаются те, кто не понимают сути веры. Но ведь алхимия тоже является герметической наукой, а подарки Триждывеличайшего Пандоре – общеизвестны, - Ильяс глотнул чая и стал терпеливо дожидаться ответа.

- Алхимия это не процесс получения чего-то из ничего, это процесс увеличения и улучшения, - пожал плечами Камиль. – Больше всего мне импонировало, что алхимики не стремились улучшать других, навязывая свои взгляды, только себя.

Далее Камиль Искендерович говорил о Природе и Искусстве, о Работе и о чуде произрастания из семени, о семи главных проблемах, которыми алхимики занимались.

- Пока высокая алхимия не свершится в душе человека, он не сможет выполнить малую алхимию в реторте, - таким же будничным голосом, пожёвывая пирожное, заключил Камиль Искендерович.

- Знаете, когда я приходил домой после работы, мои дети всегда встречали меня у дверей. Они были тогда маленькие и, наверное, скучали без меня. Жена им многое запрещала, а я баловал. Так вот возвращаясь вечером, меня ждало то, что я называл последние новости. Каждая из дочерей старалась поскорей сообщить о проделках сестры за весь день, умалчивая о собственных шалостях, - Ильяс улыбнулся, вспомнив те дни. - Позже они, конечно, перестали, но конкуренция за внимание родителей оставалась ещё долго. Потом прошло и это, они стали не просто сёстрами, но и подругами. Мне очень интересен процесс роста и постижения человеком того, чего не осознавал ранее. Странно, но некоторые из окружающих меня людей словно так и остались на том детском уровне. Для получения похвалы стремятся доказать, что все остальные хуже, зарятся на чужое, завидуют, не чувствуют боль других, только свою.

Камиль Искендерович улыбнулся и кивнул головой:

- Знакомые типажи. Облить грязью других, чтобы показать свою значимость. Сейчас это называется политическая борьба. Эти персонажи иногда действительно мнят себя большими политиками и думают, что властвовать, можно только разделяя.

- Мне больше по душе другое из Макиавелли: «изучить дорогу в Ад, чтобы избежать её», - Ильяс задумался на минуту. – Что касается детей, то они ещё и подвержены многочисленным страхам - боятся темноты, остаться одни, что родители не придут, ну и так далее. Ещё мне кажется, что у них как бы лёгкая форма шизофрении, они свободно исполняют множество ролей в своих играх, легко переключаясь от одной к другой.

- Согласен. Но у детей можно многому поучиться, той же гибкости, к примеру. Все мы были детьми. Ну а те, о ком ты говоришь, просто так и не доросли до понимания этики, не стали взрослыми. Поэтому, когда они видят зрелых людей, они не понимают их и объединяются против них, ибо боятся, что их бесчестие и бессовестность будут распознаны. В то же время, их фантастическая гибкость позволяет им играть любую роль, выглядеть приверженцем любой теории и идеологии, легко меняя их при необходимости, - Камиль Искендерович поднялся со стула. – Слушай, а давай пойдём тоже покурим. Я вообще-то бросил, но иногда себе позволяю.

Они вышли на улицу и молча покурили. Потом они опять вернулись в ресторан. Когда они подходили к столу, Камиль Искендерович на секунду придержал Ильяса за локоть:

- Если Кадыр имеет психическую деформацию, о которой я думаю, то этот человек опасен для близких и родственников в первую очередь.

Закон Паретто

Как только Эмиль и Халил вышли на воздух, Халил, улыбаясь, тихо спросил:

- Эмиль, ты что, не узнал меня?

- Халил? Не может быть! – Эмиль, наконец, признал друга своего детства.

Они обнялись. Эмиль тут же стал подсчитывать, сколько лет они не виделись:

- Тридцать пять или тридцать шесть?

- Мы виделись в последний раз в день смерти твоего деда. Потом ты уехал. Потом уехал и я, - задумчиво произнёс Халил.

Да, это был тот самый Халил, почти совсем облысевший, с небольшой седой бородкой. Он немного погрузнел, носил очки. Если бы не глаза, Эмиль, возможно, так и не узнал бы его.

Каждое лето они оба приезжали на каникулы в горный городок на северо-западе страны. И хотя летом в этом небольшом городе было немного прохладнее, минуты и часы тут тянулись гораздо дольше. Жители городка, видимо, догадывались об этом, поэтому никто здесь никуда не спешил и все здоровались со всеми.

Эмиль и Халил помолчали несколько минут. Память опять вернула их в те годы. Смерть деда тогда стала полной неожиданностью для Эмиля, но взрослые, как ни странно, были даже немного рады, что его страдания закончились. Ещё вчера Эмиль беседовал с дедом, тот не кашлял, говорил о математике и физике. А утром заплаканная мама отправила сына к дедушке Умару. Бабушка и мама посчитали, что Эмилю рано участвовать в похоронах. Так они с Халилом и пробыли весь день одни. А вечером зашёл папа, и они вернулись домой в жаркую столицу.

- Знаешь, а ведь дедушка Аликпер писал книгу, мне мама дала почитать его рукопись через много лет, - Эмиль первым нарушил тишину. – Странно, но он писал о группе людей, понимавших неизбежность Французской революции, последующего наступления диктатуры и её краха. Свои планы эта группа собиралась реализовать только после этого. За день до смерти дедушка говорил мне о законе везения. Тогда я не решился спросить, что он имел в виду. Надеялся прочесть об этом в рукописи, но она осталась незавершённой.

- Дедушка Умар тоже говорил мне об этом законе. Они ведь с детства дружили с твоим дедом, хоть и были такими разными, как мне тогда казалось. Дедушка Умар был человеком мягким, никогда не повышал голоса, пытался вежливо объяснить свою позицию, не огорчался, когда с ним не соглашались. Ему исполнилось восемьдесят четыре, когда он умер. А твой дед отличался властностью, был справедлив, но зачастую резок. Не каждый рисковал спорить с ним, тем более ему перечить, - Халил приглашающим жестом предложил перейти дорогу и сесть на скамейку в парке напротив.

Большой человек в чёрных очках взволнованно пытался разбудить свой воротник и говорил о каком-то беспорядке. В тот же момент открылась передняя дверь последней машины, и оттуда с трудом вылез гигантский пассажир, почему-то тоже решивший прогуляться по парку.

- Слушай, так что говорил тебе дедушка Умар об этом законе? – с нетерпением повторил свой вопрос Эмиль, когда они уселись на скамью.

- Мы беседовали об этом очень часто. И каждый раз он формулировал его немного по-другому. Говорили мы с ним на эту тему и после смерти твоего деда. Ты же знаешь, мальчишки на улице смеялись надо мной, ну а мне было обидно, конечно. Зачем? Я же не сделал ничего плохого. А дедушка каким-то образом знал обо всём этом, успокаивал меня, объяснял, почему это происходит, даже задания давал. – Халил заулыбался, вспомнив о просьбах своего деда. – Мне очень помогли его советы, и тогда, и позже. Он просил всегда представлять своё сердце с нарисованной на нём улыбкой, и никогда не позволять, чтобы она стиралась, то есть не позволять ему хмуриться. Ещё он говорил, что Бог всегда помогает тем, у кого сердце улыбается, и что им всё время везёт. А есть люди, говорил он, у которых всегда улыбается только лицо, а сердце никогда, и что такие люди, наоборот всегда несчастны, потому что Бог видит только сердца, а не лица. У большинства же людей сердце то улыбается, то хмурится и им, соответственно иногда везёт, а иногда – нет.

- Ну а какие задания он тебе давал? – с любопытством спросил Эмиль.

- Как какие? – удивился Халил. – Конечно, определять у кого сердце всегда с улыбкой, а у кого её никогда не бывает. Кстати, он считал, что таких людей меньше и их примерно поровну. А я удивлялся, почему он относил к людям с улыбающимся сердцем твоего деда. Он мне всегда казался таким серьёзным и строгим. А дедушка Умар объяснял, что я смотрю на лицо, а надо – на сердце.

- М-да. Если бы ты знал, как мне иногда не хватает и дедушки Аликпера, и отца, - тяжело вздохнул Эмиль. – Похоронил его полтора года назад.

- Да наполнит светом Аллах их могилы, - со вздохом закурил очередную сигарету Халил. - Я тоже своих часто вспоминаю. Когда вижу смайлик, кажется, что его дедушка Умар придумал.

Они молча докурили свои сигареты.

- Ну и кто же оказался человеком с суровым сердцем, - шутливо спросил Эмиль через минуту.

- Насир, - спокойно произнёс Халил.

- Насир? – удивился Эмиль. – Не может быть. Тихий такой был, улыбчивый, со всеми ладил. А ведь мать его одна растила, непросто ей было единственного ребёнка поднимать.

- Там всё перемешалось, и инцест, и суицид, - пробормотал Халил и махнул рукой. – Я позже узнал. Действительно, прав был дедушка Умар. И с лестницы падал, весь в гипсе был, в аварию попадал, пьёт, дети его не уважают, родственники тем более. Он ведь почему вас на меня натравливал, чувствовал, что вижу его насквозь. Много лет спустя, пытался как-то объяснить причину его несчастий, даже предсказал ему их повторение, если не изменится. Не понял, не поверил. Значит не нашёл я правильных слов, не смог достучаться. Сам-то ты как? Расскажи о себе.

Эмиль коротко рассказал о своей семье, о работе и, конечно же, о даче.

Потом также поступил и Халил. Оказалось, что уехал он лет десять назад. Работа интересная, приходится разъезжать по всему миру, оплата вполне устраивает.

Потом опять повисла пауза. Первым её прервал Халил:

- Знаешь, ещё дедушка Умар говорил, что задача людей с улыбкой на сердце сделать так, чтобы она появилась на сердцах таких, как Насир. А я почему-то вспоминал Кая из «Снежной Королевы» и его сестру, всё-таки сумевшую растопить его сердце. Вообще, сказки Андерсена оказались гораздо глубже, чем я предполагал. Один «Голый Король» чего стоит.

- У меня такая же история с Маугли была, - улыбнулся Эмиль. – Только недавно дошло, что это не только для детей. Помнишь лозунг бандерлогов? «Это правда – потому, что мы все так говорим».

- Сказать, что меня больше всего удивляет? Вроде бы разные страны, расы, религии, народы, а приглядишься внимательнее, видишь, везде есть примерно одинаковый спектр характеров, от Насиров до дедушек Умаров.

Тогда почему страны так отличаются уровнем жизни? – Халил задумался, словно этот вопрос пришёл ему в голову только сейчас. – Мир и процветание приходят не туда, где полезные ископаемые или удачный климат, не туда где супер-святыни или сверхталантливый народ или его лидер, а туда, где закон есть закон. Для всех. И всё...

- Дедушка Аликпер тоже мечтал об обществе, где будут править Закон, Любовь и Справедливость, - согласился Эмиль.

- Да-да, конечно. Тора, Евангелие, Коран важны, но мне ближе гармония противоположных начал в буддизме, а не борьба света и тьмы. Борьба разрушает обе стороны, сразу или постепенно, - Халил умолк на секунду, но потом рассмеялся и неожиданно спросил: - А ты слышал о законе Паретто?

- Это закон восемьдесят на двадцать? – нахмурился Эмиль, пытаясь вспомнить подробности прочитанного много лет назад. - Восемьдесят процентов пива выпивает двадцать процентов людей?

- Да-да, ещё восемьдесят процентов разводов приходится на двадцать процентов людей, как и восемьдесят процентов аварий, ну и так далее, - Халил опять замолчал.

Хитро прищурившись, он как бы ждал, чтобы его друг сам догадался и закончил его мысль.

- Ты хочешь сказать?.. – медленно начал Эмиль.

- Да! - перебил его Халил. – Их не переделаешь, ни тех, ни других. А остальные шестьдесят просто подражают или тем, или другим, в зависимости от того, кто наверху. Поэтому у одних закон, у других беззаконие, ну и так далее, - устало закончил свою речь Халил и предложил вернуться в ресторан.

Человек в чёрном

Никто не заметил, как он зашёл в ресторан. Высокий худощавый человек в чёрном однотонном костюме уверенно уселся во главе длинного занятого группой посетителей стола. Седина тронула его густые чёрные волосы лишь на висках и чуть выше лба. Его возраст определялся с трудом. Судя по движениям и лёгкой походке, вошедшему было около пятидесяти. Загорелое лицо и глубокие морщины говорили в пользу цифры шестьдесят, а то и семидесят. И, наконец, большие серые глаза выдавали человека, знакомого с этим миром, гораздо дольше восьмидесяти лет.

Человек в чёрном молча обвёл взглядом присутствующих. Что-то необычное в спокойном взгляде его глаз заставило всех умолкнуть.

Повисла тишина.

Никому не приходило в голову задавать вопросы или, тем более говорить самому.

Человек в чёрном молча положил обе руки на стол и соединил их в один кулак. Потом он опустил голову и стал разглядывать свои руки.

Опустили голову и все восемь человек, сидящих за этим столом. Также поступили и трое других, расположившихся за дальним столиком. Больше в помещении никого не было.

Никто не посмел поднять голову, никто не задавал вопросов, тишина продолжала висеть.

Вдруг все сразу почувствовали какое-то тёплое приятное дуновение, на душе стало легко и празднично. И тут же перед глазами каждого из присутствующих стали всплывать эпизоды своей собственной жизни, которыми они были вправе гордиться. Добрые дела чередовались удачей и везением, хорошие поступки сопровождались счастливыми минутами радости и веселья, смеха и улыбок. Расслабленность и комфорт охватили всех, а их сердца озарила улыбка.

Потом всё изменилось.

Присутствующие ощутили неприятный холод, дыхание стало прерывистым, появилась боль в области сердца. Теперь перед их глазами как кинолента протекали события, о которых вспоминать не хотелось, ибо вызывали они только горечь и досаду. Картины детского баловства, споров с родителями и близкими, поступков назло сослуживцам и знакомым, неуступчивости случайным встречным и прохожим стали как бы вдавливать всех восьмерых в стулья, на которых они сидели. Мышцы сковало напряжение, по телу пробежал озноб. Присутствующие как-то сразу застыли, не в силах шелохнуться.