Алёна- волчья заря. 1 * Изумляется град Москов, Пьян ямщицкий брат. Из под буковых каблуков Огоньки летят. На Ямской собралась толпа, Озорует чернь. Снег посыпался, как крупа И метёт весь день. В пятьдесят аршинов забор- За забором- крик. Тут и поп, и чёрт, и солдат, и вор, Ростовщик и шпик. Участковый не дивится голова На такую блажь. Дай червончик в ручку из рукава- Замолчит, коль дашь. Да гуляй, народ, да играй, честной, Во что хошь, как хошь. За заставами в чёрный час ночной Ходит плеть, да нож. Стал и стар и млад за ямщицкий круг Подалась толпа. Нынче звонкий день для господских слуг- Не сгибай горба! Нынче ставь на тех, кто силён и смел- Растерзает в прах, Волк тамбовский, что на цепи сидел- Городских собак. Собирается чин и смерд Поглазеть на смерть. Волк с подпалинами и велик, и сед, Меж собак- круть-верть… Да за горло- хвать! И удавлен пёс, За другим черёд. Брызжет пёсья кровь на людской помост, Да ревёт народ. Но безжалостен сирый люд, И умом убог. Неизбежностью древних смут Не одарит бог. Разбегутся по кабакам Из подвальных норм, Да по считанным медякам Зачинают спор. Да и травят зверьё, что мух, Барыши звенят. Умиляется тёмный дух На лесных зверят. А ямщицкий род- разевай мошну, Господин, плати! Отвезу тебя на саму луну- Были бы пути. Ан- Москва- она и верстой долга- И разгон- что ветр! Хоть скажи, что к чёрту тя на рога, Отвезу, мой свет! Нынче звонкий день-ставь на волчью сыть, Да на пёсий глад. Ставь, ходынский люд- будя ныть, да выть- Будь резов, да рад. Вот и волчья шерсть поднялась торчком- Свора повод рвёт. «Гей, ату его!»-Закричал баском озорной народ. Серый-рылом в пыль, из под лап- песок, И собак- в клочки! Не уйти живым, кровь течёт, как сок Да блестят зрачки. Обессилел вконец волчок- Свора велика. Не один поставлен уж пятачок На того волка. Да и свора смята. Ослаб злодей От борьбы своей. И ревут ему голоса людей Всё сильней, звончей. Вот из чёрных врат, из подземных нор Вышел волчий брат. И на серого, словно как в упор Щели глаз глядят. Но не двинется тяжесть лап, Не оскален зуб. Позовите ему, хоть пятьсот собак На Ходынский луг. Нет, не тронь своих-между прочих свой, Пусть не брат, не друг, Но не тронь свой мех, не сминай свой вой, Не терзай свой пух. Тьму звериных душ поглотил песок, Проиграл дурман. Захмелеет люд- кровь красна, как сок, Сок кровав и пьян. Волкодавов пять выбегают вновь Подавить волков. Но вскипела кровь- озорная кровь Вековых долгов. Словно кто-то им говорит-«Вперёд, Господа лесов! Да идите- что там- в густой народ Не на смрадных псов!» Повернулись волки, да словно кто Их подбросил вверх. Чрез ограду- мах, за забор бегом, Лишь мелькнул их мех. А собаки, тут, словно бесы, рвать Принялись своих. Да издохли враз, как одна- все пять- Ни один ни жив. Разбежались все от таких чудес. Напугались- страх. Видно смотрит бог со своих небес На подобный мрак. *** Видел стар и млад, как стоит подчас На боях ночных Девка с косами,и не сводит глаз Молчаливых с них. Как появится- чёрт дери ея- Поглядеть на смерть, То, волки, то лисы, то медведя Не хотят звереть! То накинуться на толпу, то вдруг Перервут собак… То появится на Ходынский луг Городской глава. То разгонят их всех к чертям- То друг друга бьют. Девка- ведьма,несёт людям Лишь один испуг. Как придёт- словно сам не свой Челолвек и тварь. Как появится, да под волчий вой, Под лисячий лай. Колыхнётся взор её глаз стальных, Да пойдёт- ей-ей Брат на брата, словно вселили в них Всех лесных зверей. А она, как пава, уйдёт туда, Отколя пришла. И никто не знает- придёт когда, Что- её дела. Чем живёт и с кем коротает дни, Хоть бы взять, поймать! Знали только все ямщики Москвы, Что Алёной звать. Да что дом её за заставой- эх, За Калужской. Да Охраняет Алёну тамбовский мех, Да лисиц стада. Что её не словишь-хоть ставь капкан, Ставь, хоть перемёт. Кушачком повьёт свой девичий стан, Да во тьму уйдёт. О ту ночь луна со небес сошла. «Яр» пустел по чуть. Вьюга за полночь замела Весь ямщицкий путь. Лёг весь город под снежный пух. Только за Москвой Слышен был- но едва уловил бы слух Горький, волчий вой. Часовой крестился-«Ванятка, слышь, Вой в лесу, аль звон…» За Калужской заставой стояла тишь. Разливался сон. 2 * Уж не знал что делать городовой Ярослав Ильич, Как хитровский люд обуздать чудной, Да его постичь. То придёт с Сибири босяк, то кот, То дитё., то мать. Всяк к нему идёт, да деньгу несёт- Да и как не взять! Дай, де, сударь мне мою мыкать жисть, Спомогу и я! Только ты, коль явятся, заступись, Не лишай жилья! О ту пору ещё тот хитровский люд По ночам гремел. Как Ильич нагрянет в притон- закут, Все бегут, кто с чем! О ту пору пришёл черноглазый Кось, Воровитый кот. Он ужо через окна пройдёт, как сквозь, Да своё возьмёт. Уж ему Ильич говорил-«Дурной, Уловлю-паф-пиф!» А ему, что бог, что городовой- Удирай, коль жив. Был раскос Касьян, а глаза- лучи- Из иных земель. И марухи ждали его в ночи, Как еду и хмель. Он с Сибири шёл, он с Урала полз Был и бос, и гол. Да в степи его подобрал обоз, Что в столицу шёл. Притащился упрямый кот В белый град Москов. На Хитровку- ширь,да сокрылся вот У своих дружков. А как стал сшибать барыши свои Да по флигелям, Уж пошли его золотые дни По златым долям. Он кружил в толпе, на Толкучий торг Приходил щипать. Он был зол, как чёрт ,как тамбовский волк На московску знать. А один раз так говорил Роман, Его брат ямщик- «Ты залезь к той бабе в тулуп,в карман да деньгу стащи.» А ту бабу знал весь Ходынский люд- Ох, пугала их, Чтоб она вперёд не водила смут, На зверей лесных. Только руку сунул в карман Касьян К ей на торге- взвыл…- Вся рука изодрана,в резах ран- И упал, как был. А она повернулась к нему едва, Да шепнула- «Шут! Сам тамбовский волк мне отдал права На Алёнин суд.» И с тех пор не видел её Касьян На Хитровке сам. Засмеяли вора совсем друзья, За глаза, в глаза… *** Через битый год, как пришёл Касьян На хитровский двор, Стал царить царём молодой буян- Кось- раскосый вор. Он на баб косил, заломив картуз, Да шнырям мигал. А в игре ему подчинялся туз, Как его слуга. За велику лесть- под ребро-перо, Да по рукоять! А пойдёт Касьян да из номеров Из своих гулять! И гуляет он, ох, и лупит чернь- И угодлив всяк Перед ним-и чин, что пуглив, как тень, И простой босяк. Загулял Касьян. Все несут ему, Уважают- что ж!- Коли он не раз и судьбу саму Поддевал на нож. Был он бит и стрелян из-за угла, Да хитёр , как бес. И плевать хотел он на те дела, Что творят с небес. Целой сворой вокруг него Собрались друзья. И один –головою за одного- Поперёк нельзя. Как гуляет раскосый Кось- Дребезжит стекло. На Солянку поздний не выйдет гость- Угодит зело. Ан найдёт его за Москвой рекой В пустыре-райке. Без лопатничка,да спетлёй тугой На затылочке. То Касьян чудит. Отомщает уж За Сибирский тру. Да за то, что он не отец, не муж, А бандит и плут. Бандюганский хлеб, да хитровский борщ- Хороша еда. Оттого, что сгинула жёнка в ночь, Как пришла беда. Подопьёт Касьян, да глаза скосит, Да промолвит тут- «Да, в природах есть токмо двое сил, что друг- друга жрут. Человечий сын своего, а пёс- Своего.Вот так. Мы готовы горло прогрызть за кость, За простой медяк. Пропадай в толпе- и никто не даст, Не подаст руки. И друг- другу все, кто в неровен час- Чужаки, волки.» Подопьёт Касьян,да уходит спать На курячий пух. А друзей своих оставляет жрать, Да трясти марух. А как вечер вкатит на грязный двор Наводить содом, Просыпается и московский вор, И хитровский двор. Да гудят в заведеньях игральных дел Господа в ночи. И кидает понт,кто в игре умел, Щуря глаз лучи. А покамест парует дом, Да вода во рве, Петухи закричат кругом Поутру в Москве. *** Все охотились той весной На ведьмацкий дом. Стерегут Алёну порой ночной, Кто с витым кнутом, Кто с ножом,кто с заточкою ледяной, Кто и где и как. Но Алёна является стороной Не споймать никак! Всё- ж зайдёт она на Ходынский луг, Как сосна тонка… И, взбесившись,арапники звери рвут, Свояк- свояка. С ног сбивались все- меж людей ища Сталь всесильных глаз. Словно ночь, скрывая полой плаща- Унесла тотчас. Но охотнички чуят зло И нашли домок. На заставу их занесло Почудить чуток. Вот жилище её в тени, За церквой святой. Вот деревьев сухие пни, Да забор резной. Ямщиков полно. Подожгли сарай, Да амбар зажгли. Уж поднялся над заревом вой и грай В зоревой пыли. Словно тысячи волчих рыл Поднялись к луне. Лес кругом как заголосил, завыл… Дом исчез в огне. Только слышался брёвен треск, Что сожрал огонь, Да смеялась ведьма, как из небес, Избежав погонь… Уж собралися убегать Ямщики домой- Гля кругом-только тьма, да гать, Лес стоит густой! Да сверкают из темноты, Как угли костров Пасти злобные,да лисячьи рты, Да глаза волков. Ох,ямщицких душ загубилось там От голодных стай! Говорили, будто бы дьявол сам Их туда послал. А как утро пришло в тот край, Тишь, да гладь стоит. Лишь Алёнин домок едва Меж стволов дымит. И растерзанных тел куски… Чуть огонь утих. Ох, охочие мужички… Никого в живых. 3 А на Пасху, Кось причесал башку, Вышел на бульвар. «Эх,- подумал он- мне бы барышню, да поехать в «Яр» Он идёт гусём – ой, сапог скрыпит, Ох побрит ферзём! Да и оком ясным кругом глядит Никола й при нём. Николай везде ходит с ним всегда, А за пазухой, Финка острая,да кастет-беда. Николай плохой. Только ночь придёт да седая мгла Закропит восток, Вместе валят пьяниц из-за угла, Оперяя в бок. Вот идут они два орла- дружка По бульвару. Глянь!- На скамейке, возле мороженщика Озорует рвань. А в тени, под липою,ест фуше, Не в чепце- в платке, Молодая девица,что свежей, Чем росой в цветке! Только серых глаз неживая сталь, Как огонь блестит. И Касьян стоит,точно видит даль, или вовсе спит… Это ж девка та, что ещё зимой Изводил он. Да, От её тулупчика сам не свой Он ходил тогда… Он пихнул локтём Николашку в бок- «Погляди, браток, вон-ка девица,чей кубов платок, мне б её чуток… Ты поди, скажи, что Касьян зовёт Да на променад. Хоть в Петровский парк,где сирень цветёт Хоть в Охотный ряд. Хоть её на гривенном прокачу До Трухмальных врат… Аль её мороженым угощу, Дам на лимонад… Подь,скажи, мол, скромён, умён, Но не знаю слов. Тюрлюрлю господских,и не силён В витиях стихов…» Подкатил Николашка к девице той И глядит Касьян , как дурной, Что девица блистательною косой Повела тугой… Подошла к Касьяну- бела, тонка, А глядит насквозь… «Я тебя узнала издалека. Ты раскосый Кось. Ты на злые травли не ходишь зря, Не замечен в пустых делах. Я Алёна, кличут Волчья Заря. И теперь в бегах. Ополчились твари людские все На меня теперь. Дом сожгли- да спрятал меня сосед. Хочешь верь- не верь. А тебя, Касьян, мне господь послал, Или кто там есть… Помоги, сокрой, коль когда-то знал, Что такое честь.» И глядит Касьян, будто сам не свой На её глаза. То ли ведьма, то ль серафим святой, Что на образах. Благовест звенит.На бульваре звон, Разрядился люд… Ах, как сладко, со всех четырёх сторон Колокольцы бьют! Что –же ты, Касьян, не живой ты чай, Не любил ты аль? Хоть Алёну бедную выручай- А и правда, жаль… И решил Касьян не искать деньгу. Не считать шаги. Не остался он у друзей в долгу, А отдал долги. Он ушёл бы прочь из хитровских нор, Да судьба слепа. И вела с бугра, а не на бугор Его зла тропа. *** Уж Алёна радостная при нём. Расцвела, как мак. Жаль, не выпусти хитрованский дом Не уйти никак. И однажды в чёрный полночный час, Душу шёл пропить, Ярослав Ильич, что с Алёны глаз Не желал сводить. Завернул к Касьяну он в номера. Далеко рассвет. Не окрасит небо зари пора- И Касьяна нет. Открывает Алёна спросонья дверь, Говорит старик- «Ох, Алёна, милая, верь не верь, забежал на миг! Коли есть что крепкое- то налей, Промочить усы…. Мне теперь- коньяк, как святой елей, Так летят часы.» А девица знает что как смекать, Видит,что почём. Чует, старый всё глядь- поглядь На её плечо. « Нет, родной, Ярослав Ильич, уходи,дружок. Ан вернётся Кось и тебя как дичь Застрелит ужо..» «Коль вернётся он, мой румяный цвет, я скажу , как есть, что Алёнка, де , и со мной нет- нет, стала спать и есть. А потом сведу на участок вас, Да в Сибирь ушлю. Я Алёна так, без излишних фраз, И не чушь мелю.» Слово за слово, ночь прошла, Спал Ильич, как кот. И Алёна утром его свела Через чёрный ход. *** Солнце чуть золотило московский град Зоревой тесьмой. Ярослав Ильич был поутру рад, Путь держа домой. Что хотел- то взял. И, крутя усы, Хмыкнул старый бес. Портсигар достал,и, открыв часы, За огнём полез. А до дома верста. Ни один ямщик В этот час не жив. Кто напимшийся в заведеньях спит, Кто с утра ленив. Слышит, кто-то, как мышь ползёт По его следам. Рявкнул зычно он, да во всю ревёт- «Эй, кто лезет там!» Уж покрыл его жаркий пот. Прибавляет шаг… Оглянулся- за ним идёт Шесть больших собак. Что за диво!Не пёсий рёв, Сер их цвет, как пыль… Не бывает шерсти такой у псов- Что ночной ковыль! Да порыкивает вожак, Тут Ильич заныл! И не понял он, что Алёны знак Стаю вёл за ним. Миг- и тянут его за бок, Рвут шинель в клочки… И не бросятся наутёк Господа волчки. А покамест мертветь не стал, Слыша кости треск, Ни один из них не отстал От его телес. *** Полнолунье томит людей, Лихорадит псов. Ходит Коська злодей- лиходей, До пять часов. Принесёт Алёне кольцо и крест, И платок, и шаль. Разошёлся он воровать окрест, Что воровья шваль. Уж просила она- ремесло бросай, Да в деревню едь! Он смеётся-«Где уготован рай, Для воров и ведьм?» Убежал Касьян и Алёну взять Не забыл с собой. По Царицыну его бог мотал, Да играл судьбой. А добычу не поделив, Раз меж пышных лип, Братья Коськины, кто в трудах ленив Постреляли их. В лепетанье рощ, меж развалин тех, где анчут, да шут, жил весёлый люд воровской на грех, да преступный люд. И, покамест жив этот буйный род, Будет стая зла. Про Алёну Волчью Зарю поёт Тайна ремесла. Сколько б ни было перебито слуг, Да мертво от ран, Пережив столетья, то там, то тут, Оживёт Касьян. Будут петь и пить городская рвань, да прольётся блажь. Только дай кричащему с рукава- Замолчит, коль дашь. Скоро век пройдёт, как щипач в толпе. Мелкий бес, злодей… И честней воров на ночной тропе Не найдёшь людей. 1-2.08.02. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
