Что хочет автор. Литературные конкурсы

Мишка, ты? Приехал? Что-то ты к нам зачастил. А я тебя, Миша, понимаю. Ты там, в Москвах-то, дымом надышишься – и сюда, свежего воздуху глотнуть. Здоровье дороже! А у нас тут, Миша, воздух везде свежий. Если, конечно, сам не испортишь. У нас тут, что ни возьми, всё свежее! И воздух, и вода, и навоз… Чуешь, как пахнет? Натуральное! А всё, что натуральное, для здоровья пользительное. Я, Миша, давно хочу тебя спросить. Вот по телевизеру рекламу показывают, порошки стиральные, “Блендамеды”, “Олвейс” без сахара … Чего говоришь ? “Олвейс” – это прокладки? Это что же получается? Прокладки без сахара? А-а, “Орбит” без сахара! Понятно … А “Олвейс” что, с сахаром, значит? Тьфу ты, Мишка, совсем меня запутал! Погоди, я вот чего спросить хочу. Вы там, в Москвах-то своих, это всё покупаете или, как мы же, только по телевизеру смотрите? Покупаете, значит. А мужик с “Тайдом” к тебе уже приходил? То-то, я гляжу, ты не в белом! Ты, Миша, не обижайся, но и зубы у тебя – не как в телевизере. У меня белее будут! А знашь, чем я зубы чишшу? Зубным порошком! По семь копеек! Моя ишшо при советской власти купила две коробочки. Большие такие. В кажной по 150 штук зубного порошка! Тогда дефицит был. Зато теперь мы этим порошком и окны чистим, и зубы! Вишь, какие белые? Ну и что ж, что вставные! А какая, Миша, разница? Зубы – они и есть зубы! Ты мне вот что скажи, только честно: сок, который “Добрый”, он что, и впрямь людей добрыми делает? Хочу я свою старуху этим соком напоить, может, подобреет. Совсем жизни нет, извести меня хочет! А всё эта виновата, Тонька, бухгалтерша! Её в город учиться отправили на повышение этой …фикации. Ну дык и учись, раз послали! Так нет! Она в какой-то “Гри-бо-лайф” записалась! Приехала – и давай воду мутить. Она теперь, вишь ли, не просто бухгалтерша, а дрис-ти-бутор! `О как! Из-за её все наши бабы с ума посходили. Все худеть собралися! Даже Галька, уборщица конторская, хотя её издалЯ от швабры не отличишь, они с ей, со шваброй, как двойняшки, ей Богу! Я ей говорю: “Ну, а ты-то, Галька, куды? Ты ж и так длинная да тошшая!” А она губы поджала. “Это ты, - говорит, - длинный да тошший, а я высокая и стройная!” Представляшь! Чего? Как это нету уже “Гриболайфа”? Это у вас там нету. У вас ведь везде асфальт сплошной, где же грибам-то этим расти? А у нас тут имЯ просторно. Вот он, “Гриболайф”-то, и расплодился! Бабы наши теперь деньги копят, чтобы эти банки с грибами ихними купить и похудеть. Я так понимаю, они эти грибы съедят и тоже станут дрис-ти-буторами. И похудеют, ясное дело. Обидно, Миша. Такие деньги ни за что отдавать! Можно ведь совсем даром сырых грибов поесть, наших, местных, и тоже дрис-ти-бутором стать! Вот ведь слово какое выдумали, не выговоришь. Раньше просто засранцами бы назвали, прости Господи, а теперь – дристибутор! Тьфу! И моя туды же! Наслушалася Тонькиных рОссказнев. Мы, говорит, не бабы, мы, говорит, дамы, а дамы должны выглядеть. Дамы! Ты представляшь, Миша, дамы! Снизу галоши, сверьху фуфайка, а на башке платок цвета овсяной каши! Мне бы, говорит, только килограммчиков 40-50 сбросить, и хватит. Слыхал! Это ж полцентера! Шшитай, две фляги жиру! Куды ж их сбросишь! А нам, говорит, Тоня объяснила, что в жизни ничего невозможного нету, надо только правильное питание наладить! И начала, Миша, налаживать это самое питание-то! Ладно бы сама дурью маялась. Она ведь и надо мной стала измываться! Ты, говорит, должОн вести здоровый образ жизни. Мясо есть нельзя, макароны нельзя. А пельмени – это вобше смертельно, в их и мясо, и макароны вместе! Представляшь, какУ белиберду понесла! Да ежели б пельмени были смертельны, у нас уж давно бы вся Рассея вымерла! И ишшо, говорит, сахар нельзя, это, говорит, сладкая смерть. А ты, говорю, – старая смерть! Чем же я питаться буду? А, говорит, капустой, в ей эти, как их…Ксиданты! Вот! И стала меня капустой кормить. Причём, сырой! Потому как ксиданты эти только в сырой капусте водятся. Я ведь не козёл, сырую капусту трескать! Хоть она меня другой раз и называет старым козлом. Я её тоже, бывает, курицей обзываю. Но я же не заставляю её зерно клевать! Три дня я, Миша, на капусте мучился. Три дня свежего воздуху не видал! Мы же вместе со старухой в две дудЫ газовали! На четвёртый не выдержал. Жить-то хочется! Дождался я, пока моя к Тоньке этой в школу ушла. Да, Миш, так и говорит: я, говорит, на школу пошла! Дождался, да и открыл калитку в огород. Куры, они хоть и дуры, а умные. Сразу скумекали, где ксиданты сидят! Всю капусту распотрошили, ни одного кочана не осталОся. Моя пришла – и в крик. А чего кричать-то. Теперь все ксиданты в курях оказались. Так что, Миша, я теперь через курЕй ксиданты принимаю. Ну, и через яйцы, конечно. А моя-то до сих пор диету блюдёт. Кажный божий день взвешиватся. Дочка в прошлом годе нам весы из города привезла, напольные. Вот моя на ентих весах кажное утро и топчется. И в тетрадку записыват. Чего говоришь? Похудела – нет? А кто ж его знат! Весы-то зашкаливают! Они ведь только до 120 килО приспособлены. Дык ведь, Миша, бабы на ентом не остановились! Тонька их научила замазки всякие на лицо делать. От морщинов. Из огурцов, из мёду, из трав разных. И моя туды же! Морду лица намажет и лежит, ждёт, когда морщины сойдут! Ты что, говорю, старая дура, вспомни, сколь тебе лет-то! А она мне: “75 – баба ягодка опять!” КакА такА ягодка? Волчья, что ли? Да и какие у тебя морщины, у тебя уже это … рельеф местности! Овраги и буераки! Обиделася. Я, говорит, буду это делать в свободное время! А у ей свободное время только утром, когда она уже встала, а корову ишшо не подоила. И вечером, когда корова уже подоена, а спать ишшо не легли. Вот она утром и намазалась чем-то зелёным. Маска, едрит твою налево! И пошла корову доить. А корова-то, как её увидала, сразу в обморок упала. Ну, в смысле, не совсем упала, а так, прислонилася к стенке-то. И глаза закатила. Сразу видать, что в обмороке. Ладно хоть куры наверьх не глядят. А то бы ишшо их пришлось откачивать!