БОЛЬ

 

Когда он уходил, чтобы жениться на другой, то сказал ей: «Боль – это жизнь, детка. Только так можно почувствовать, что ты есть. Тебе больно сейчас – значит, сейчас ты живешь наиболее полно и по-настоящему, сейчас ты чувствуешь жизнь». Сказал – вместо утешения. И ушел, чтобы не возвращаться.

Она долго сидела на полу в углу комнаты и корчилась в истерике; слезы заливали лицо, всхлипы душили. Она хотела вытереть слезы и закурить, но долго не могла начать дышать ровно.

Когда ей наконец-то удалось немного успокоиться и загнать слезы вглубь. Она встала и нашла в сумочке сигареты. Сделала несколько коротких затяжек, а потом медленно, широко раскрыв глаза и до крови закусив губу, потушила сигарету о ладонь.

А потом загадочно улыбнулась и взяла со стола фотографию, где они были сняты вдвоем. Фотография была под стеклом, и она, разувшись, разбила стекло каблуком белой туфельки. Дернула фотографию из рамки, и стекла посыпались на пол. Но фотография все равно не вынималась. Тогда она швырнула ее на пол и начала топтать ногами. Стекла неприятно хрустели, вонзались в ступни. Но она все исступленней и ожесточенней продолжала топтать фотографию. Словно не замечая боли…

Но вдруг остановилась резко и плюхнулась на диван. Она аккуратно вынимала острые осколки и плакала. Точнее, не плакала даже, а выла – жутко, почти без слез.

А потом она пошла на кухню, осторожно ступая на израненные ноги. Но боль все равно пронзала ее до самых бедер.

Она хотела накапать себе настойки валерианы, но забыла, зачем пришла. Какая-то мысль осенила ее.

Она достала из шкафа всю посуду и сложила ее на подоконник. Подоконника не хватало. Она пододвинула к окну табуретки и остаток посуды поставила на них. Потом хотела открыть окно, но тарелки мешали. Тогда она, превозмогая боль, пододвинула стол и переместила посуду на него. Открыла окно, села на подоконник и стала ждать.

Ждать пришлось недолго: сосед с первого этажа появился под окнами. Он куда-то спешил, соблазнительно мерцая лысиной. И совсем не смотрел вверх. Она взяла в руки легкий фарфоровый кофейник и, прицелившись, с силой бросила его вниз. Рука соседа недоуменно рванулась к макушке, а по его лысине потекла тонкая струйка крови. Ничего не понимая, он поднял голову. «Боль – это жизнь», - сообщила ему из окна хрупкая девушка. Обдумывая это. Он не успел увернуться от большой хрустальной вазы, выскользнувшей из ее рук. Ваза была увесистой, и мужчина потерял сознание, роняя свое грузное тело на неровные края крупных осколков. Со всех сторон к нему бежали люди.

Из окна третьего этажа на них полетели тарелки, блюдца, чашки…

«Боль – это жизнь!

Боль – это жизнь!

Боль – это жизнь!» -

кричала она им, захлебываясь. Люди бросились врассыпную. Прикрывая локтями головы. Издали смотрели они на беснующуюся в оконном проеме девушку, бросавшую вниз дорогую посуду и вопившую что-то непонятное, похожее на заклинание:

«Болитажи!

Болитажи!

Болитажи!»

 

©Елена Абсентова