Третья смена

 

В детстве я был шкодливым. За месяц точно успевал провиниться и за это меня «ссылали» в пионерский лагерь. Отец работал заместителем директора автобазы, в ведении которой был лагерь, и проблем с путевками никогда не было. «Ссылать» меня

начали с 6 лет. Поначалу я по ночам ревел в подушку от тоски по родному дому и товарищам, но со временем освоился и стал в лагере своим человеком.

Лагерь был расположен в Калужской области рядом с деревней Високиничи.

Провинившись в очередной раз в июле, я обеспечил себе 3-ю смену в лагере, не особо об этом горюя. Было мне тогда 10 лет

В ту смену была повальная мода делать из желудей и спичек человечков и животных и ставить их на свою тумбочку. Собирать желуди мы ходили в лес рядом с лагерем. В тот теплый солнечный день я, тихонько покинув очередное массовое мероприятие, пошел в лес за желудями.

Рядом с лагерем все желуди были собраны, и я решил углубиться чуть дальше, чем обычно. Пройдя метров 300 в глубину леса, я увидел на поляне девочку. Она была одета в светлую рубашку и сатиновые шаровары («униформа» октябрят и пионеров того времени).

- Привет!

- Привет!

- Ты из лагеря?

- Да.

- И я. Ты в каком отряде? Я в 4-м. Меня зовут Юля.

- А я в 3-м. Мишка.

Девочка была очень контактная, красивая и чем-то притягивала к себе как магнитом.

- Ты желуди собираешь?

- Да. А ты?

- Тоже. Только я нашла всего 5 штук. Все уже собрали.

- Давай искать вместе?

Мы искали желуди, но я смотрел не на землю, а на красивую девочку Юльку, поэтому ничего не нашел. Мне хотелось, чтобы день этот не кончался, но время шло.

- Надо идти в лагерь! Скоро построение на обед и нас будут искать.

С этими словами я повернулся и пошел в сторону лагеря. Юлька пошла рядом со мной. При этом она взяла меня за руку. Тат, держась за руки, мы подошли к лагерю и Юлька отпустила мою руку. Мы договорились, что завтра, после утренней линейки пойдем на наше место.

В лагере меня ждал неприятный сюрприз. Вожатая Валентина за час перед построением на обед проверила наличие вверенных ей пионеров и обнаружила мое отсутствие.

- Ну, Сергеев, где болтался?

- Возле лагеря. Собирал желуди.

- А кто тебе разрешил выходить за территорию?

- Я рядом с лагерем был.

- Теперь ты точно будешь рядом. Только не с лагерем, а со мной.

Вторую половину дня мне пришлось, как привязанному, ходить за Валентиной и стоило отойти на несколько метров, как сразу раздавался Валентинин голос: « Сергеев!

К ноге!». Спать я лег в подавленном настроении.

Валентина была вожатой в нашем лагере первый раз и фамилия «Сергеев» ей ничего не говорила. До нее со мной так никто не обращался. Вторая вожатая Женя прекрасно знала, чей я сынок, но, почему-то, не спешила сказать об этом Валентине.

Утром до линейки я от нее несколько раз успел услышать «Сергеев!», но, несмотря на это, решил, что все равно пойду с Юлькой за территорию.

После линейки я сразу побежал к дырке в заборе и увидел там Юльку.

- Юль! Тебя искать не будут?

- Нет. Я считаюсь примерной девочкой, и мне разрешили ходить за желудями, но только рядом с лагерем.

Мы отошли за деревья, взялись за руки и пошли на наше место.

Как же мне тогда было хорошо рядом с этой девочкой! Я любил ее больше всего.

Я нарвал букет лесных колокольчиков и протянул ей. Мы оба краснели и смущались. Она взяла протянутые цветы и поцеловала меня в щеку. Я был безмерно счастлив!

 

Когда я пришел в лагерь, то первая фраза, которую я услышал, была «Ну, что, скотина? Доигрался? Теперь ты у меня точно вылетишь из лагеря!» - Валентина была в ярости, и тут я добавил масла в огонь:

- Ну, это вряд ли!

- ЧТО ?!!! – Валентина подскочила ко мне. Она была готова меня разорвать. – Можешь собирать вещи!

После ужина меня отозвал в сторону наш лагерный баянист Коля. Еще 4 года назад, когда я первый раз попал в лагерь, папаша подвел меня к нему и попросил Колю присматривать за мной. С тех пор Коля решал многие мои проблемы. Он рассказал, что после полдника он сидел в домике старшего пионервожатого. Туда пришла Валентина и потребовала, чтобы меня выгнали из лагеря. Старший ей разъяснил «Ху из ху». Потом рассказал, что Сергеев-младший, за время неоднократного пребывания в лагере, уже совершил много «подвигов». Он (т.е. я) был пойман: за курение; за ловлю рыбы на речке; за разведение костра и выпечку на нем свистнутой в столовой картошки; за пачканье девочек ночью зубной пастой; за хождение в тот участок леса, который оставался заминированным со второй мировой войны и т.д. и т.п. За все эти «подвиги», Сергеев не только ни разу не был отчислен из лагеря, а в конце каждой смены регулярно награждался за примерное поведение очередной художественной книжкой. И, если она (Валентина) будет раздувать этот огонь, то, скорее всего из лагеря вылетит она. С большим треском. За неумение работать с детьми.

- Так, что не дрейфь, в обиду мы тебя не дадим – сказал напоследок Коля.

Больше, до самого конца смены, я ни разу не услышал от этой истеричной дамочки «Сергеев!», а только «Миша» и даже «Мишенька» (народ от такого обращения со мной просто балдел). Она нашла себе других жертв, а от меня отстала и я получил возможность бегать каждый день на наше с Юлькой место.

На следующий день, после линейки, я побежал в лес. Юлька сидела на поваленном на землю дереве. Я сел рядом и взял ее руку в свою. Она что-то рассказывала мне, а я молча смотрел на нее. И тут она сказала:

- Миш! Поцелуй меня!

Я, млея от счастья, ткнулся губами в ее щеку.

- Миш! Ты всегда будешь любить меня? – спросила она.

- Да! Больше всех на свете!

Это было правдой. В то время я и любил ее больше всех на свете, и думал, что буду любить ее всегда.

- Миш! А мы будем с тобой встречаться после лагеря?

- Конечно будем! Мы с тобой сегодня обменяемся адресами, когда разъедемся по домам, напишем друг другу письма, а потом встретимся!

В этот день адресами мы не обменялись, не помню уже, что помешало. А, когда я пришел к нашему бревну на следующий день, Юльки не было. Прождав до обеда, я пошел в лагерь. И только вечером я узнал, что в предыдущую ночь ее увезли с приступом аппендицита. Больше я ее не видел. До конца смены я каждый день уходил в лес, садился на бревно и, беззвучно плача, вспоминал Юльку. На следующий год я провел в лагере все три смены. Ее не было. И потом, в те моменты жизни, когда мне было плохо от семейных скандалов, я уходил из дома, покупал бутылку вина и закуску и шел в лес. Почему-то, не вспоминались те знакомые девицы, которые в изобилии были у меня и в юности, и в зрелом возрасте, а вспоминалась та давняя детская любовь. Я понимал, что это глупо и наивно, но все равно мне казалось, что жизнь моя могла бы сложиться по другому, если бы я тогда не потерял Юльку.