Знаете, что человек совершенно не ожидает увидеть у себя дома в Рождество?

Мертвого Санта Клауса.

Представьте себе. Вы заходите с холода в натопленный, весь в рождественских украшениях дом. Настроение отличное. Топаете ногами на коврике, стряхивая снежок, который, словно по заказу, валит уже вторые сутки. Снимаете обувь, толкаясь в прихожей с младшим братом. Ставите на пол кастрюли и проходите в столовую комнату, и там, на полу, видите опрокинутую елку, мигающую лампочками, и две из них лежат в лужице какой-то темной жидкости, которая растеклась вокруг головы неизвестного человека в костюме Санта Клауса.

 

Вы стоите в полной прострации. В голове мелькают разные мысли: например, что "это не ваш дом"... Но он – ваш. Что "это сон"... Но это – не сон. Что это шутка вашего беспутного младшего брата, у которого на этой неделе в честь Рождества волосы выкрашены в красный и зеленый цвета. Оцепенение постепенно проходит, и вы понимаете, что стоите, не дыша, уже пару минут. Шумно выдыхаете, и тут за вашей спиной раздается глухой звук – это падает в обморок мать. Одновременно между ваших колен просовывается головка младшей сестры, и вас охватывает ужас, что теперь и она видит мертвеца. "Holy shit!" – выговаривает у правого плеча брат Тренс с волосами цвета рождественской елки, и, наконец-то, раздается срывающийся, но строгий голос отца. Он обрывает ваши мысли и выносит решение:

– Всем выйти отсюда... На кухню... Ничего не трогать... Я звоню в полицию.

Вот так начался этот странный предрождественский вечер.

 

***

 

В этот день мы всей семьей встали рано и напекли булочек с корицей. Много. Традиция нашей семьи. Мы сложили булочки в две большие кастрюли и поехали в пункт питания при богадельне Святого Николауса, чтобы порадовать горячей выпечкой тамошних бездомных гостей в Честь Дня Божьего Рождения.

 

 

***

 

И вот тебе на! В нашем доме убитый! Отец помог маме подняться с пола и усадил на стул. Намочил полотенце и приложил ей ко лбу. Моя младшая сестра Кассандра забилась в угол, крепко обняв своего длинноухого игрушечного зайца и засунув палец в рот.

 

Тренс был бледен, стоял, подпирая стену, беспрерывно качая головой и повторяя: "О, боже мой!.. О, боже мой!.."

Мы ждали полицию. Хотелось в туалет, но я решила потерпеть.

Меня зовут Анабель. И мне девятнадцать лет. Я студентка первого курса литературного колледжа, который находится в ста километрах от дома. Сейчас Рождество – и я в кругу семьи. Как вы уже поняли, у меня есть младший брат Тренс, шестнадцати лет. С ним вечно проблемы. И младшая сестра Кассандра, ей шесть. Кассандра – вундеркинд. Она прекрасно рисует и вообще неординарно мыслит. Бедная девочка, что случится с ее впечатлительной головкой от увиденного?

Как же долго тянулось время.

Рядом с раковиной лежала записка. Я взяла ее в руки и прочитала вслух:

"Индейка в духовке, температуру я выставила, только нажмите кнопку "старт". С Рождеством вас всех. Марлена".

- Это записка от Марлены! – почему-то закричала я. – Интересно, во сколько она ушла? Может, она забыла запереть дверь? И этот несчастный зашел?..

Марлена – наша горничная. Помогает с уборкой и иногда с готовкой. Работает она у нас давно. Марлена родом из Перу. Веселая смуглая девушка с широченной улыбкой и крупными зубами. Малышка Кассандра ее обожает. Недавно у Марлены появился парень. Он несколько раз приезжал за ней, скромно ожидая ее в машине у большого вяза в метрах двадцати от дома.

Входная дверь открылась, и вошли двое. Седой лысоватый низкорослый мужчина в сером клетчатом пиджаке, черных брюках и с накрученным шарфом вокруг шеи, и высокий красивый парень с грустным лицом.

– Здравствуйте, господа, – кивнул маленький с шарфом, смачно чихнул в рукав и шмыгнул носом. Достал жетон. – Старший инспектор Снузи. А это мой помощник – Аксель. Где у вас тут убитый святой?

– Слева от вас в комнате, где елка. Мы к нему даже не подходили! Ой! А вдруг он еще жив? – надрывно сказала я. (И как это раньше не пришло мне в голову!)

– Да нет... – с брезгливым выражением склонился над Сантой инспектор Снузи и внимательно вгляделся в лицо мертвеца. Концы шарфа его опустились почти до самого лица несчастного. – Санта Клаус мертв. Кто-то раскроил ему голову небольшим тяжелым предметом.

 

- И-и-и-и-и... А-а!.. И-и-и-и-и... – раздалось за моей спиной. Малышка Кассандра тихо плакала, вся дрожа, и огромные, как бусины, слезы текли по ее лицу и впитывались в заячьи уши. – Теперь... – она снова тихо всхлипнула, – теперь все дети останутся без подарков!....

– Ну, заберите же ребенка! – неожиданно грозно сказал инспектор.

Мама резко встала со стула, качнулась, схватила Кассандру в охапку и снова села.

Инспектор стоял посреди комнаты, охватив подбородок ладонью, и внимательно осматривал помещение.

– Я попрошу вас оставить нас здесь одних на пару часов, – сказал он, – если вам некуда пойти, то можете посидеть у нас в участке. Ничего с собой не брать, кроме необходимых лекарств и верхней одежды. Но до этого позвольте задать вам, как хозяину, несколько вопросов.

– Да, конечно, – ответил отец.

– Ну, так... Окошко вот то – маленькое, в углу, – разбито... Этого же не было с утра?

– Нет! – выпалил вперед отца Тренс, сглотнул и пригладил свой зеленый чуб.

– Ага... Да... – удивленно посмотрел на проявившего активность юнца инспектор, – а вот перевернуто все у вас вверх ногами, это что – уборка, или что-то новое?

И тут мы поняли, что в комнате действительно очень много предметов перевернуто вверх дном. Конечно, с утра все было убрано! И Марлена, наверняка, еще и протерла пыль. Все мамины вазы, несколько кубков из отцовского боксерского прошлого на самой верхней полке стояли вверх донышками, книги, горшки с цветами лежали на бочках, стеклянная чаша со свечой стояла на своем месте, но вокруг нее валялся вытряхнутый из нее песок и ракушки. Значит, ее тоже переворачивали. Две настольные лампы лежали на боку...

– Нет, с утра все было на своих местах, – сказала тихо мать и крепче прижала к себе Кассандру.

– Можно Вас на два слова, – вдруг сказал отец инспектору, – а вы идите в машину, – это уже нам, – поедем к Эстел.

– К Эстел?!!! – удивилась я, но отец уже вынул из кармана ключи от машины и положил мне в ладонь.

Мы взяли верхнюю одежду и пошли к машине. Отец остался в доме. Через пять минут дверь отворилась, и грустный помощник Аксель выпустил отца, сверкнув неправдоподобно белыми ладонями в перчатках из латекса. Сам он тоже подошел к нам, и мы, по очереди, оставили ему на гладких картонках наши отпечатки пальцев.

В машине ехали молча. Отец вздыхал. Мать, сжав губы, смотрела в окно. Кассандра, оплакав вдоволь кончину Санты, уснула. Тренс грыз ноготь на большом пальце.

Тетка Эстел – это родная сестра отца. Она живет в пятнадцати минутах езды от нашего дома. Семь лет назад в такой же предрождественский день они с отцом по дороге из аэропорта попали в автомобильную аварию. Летали они в Сан-Диего получать наследство. Какие-то ценные монеты от их двоюродной бабки, у которой не было своей детей. Половину получила Эстел и половину отец. На обратном пути отец на радостях в самолете надрался, и Эстел пришлось сесть за руль. Шел мокрый снежок и примораживало. В аварии Эстел потеряла левую ногу до колена и с тех пор сидит в инвалидном кресле. Двигаться на ногах она может, но плохо. Позвонки очень слабые, поврежденные. Почти не выходит из дома. Сочла отца виноватым в своей инвалидности, перестала с нами общаться и даже не захотела посмотреть на родившуюся вскоре Кассандру. Сегодня ей предстояло увидеть племянницу в первый раз.

 

 

***

 

В доме у Эстел было темно и очень жарко, как бывает в старушечьих квартирах. Но Эстел не была старухой. Она даже моложе отца. Я сама не видела ее уже пару лет. Она ничуть не изменилась. Даже вроде похорошела. Видимо закрасила седину. На ней был складный синий костюм. У пианино стояла красивая, вся в красных атласных бантах елка. Кто-то явно помог Эстел ее нарядить...

Эстел была откровенно недовольна нашим неожиданным приездом, но попросила все-таки рассказать в подробностях о том, что произошло у нас дома. Слушала внимательно и бросала быстрые любопытные взгляды на Кассандру. Кассандра же изучала новую родственницу с нескрываемым интересом. Потом неожиданно соскочила с материнских колен и села на полу возле кресла Эстел.

 

– Пусть сидит, – оборвала Эстел возможные одергивания родителей. – Дальше?..

– Да, вот, собственно, и все, – сказала я.

– Я задержался и рассказал инспектору про доллары Монро, – добавил отец. (Лицо Эстел заметно скривилось) – А он спросил меня про тех, кто бывает в нашем доме и может иметь доступ к информации о монетах.

– И кто же это? – поинтересовалась Эстел, и брови ее ехидно взлетели вверх. – И как у тебя хватило ума хранить их дома?

– Две штуки – да, дома, – сказал тихо отец и тревожно взглянул на маму. Она молча покачала головой.

– У меня в комнате есть монетка! – сказала Кассандра.

– У тебя? Где? – напряженно спросил ее Тренс.

– Я только вчера переместил их на новые места, – сказал отец.

– Она приклеена клейкой лентой снизу к горшку с кактусом на окне, – не обращая ни на кого внимания, продолжила Кассандра. – Я хотела нарядить его игрушками, но он меня уколол.

– Тот кто к вам заявился, точно знал, что вас не будет дома в течение пары часов, – сказала задумчиво Эстел.

– Но кто бы это мог быть? – удивилась мама. – Хотя многие наши знакомые знают, что в канун Рождества мы ездим с утра в благотворительный пункт питания... Тренс в прошлом году, по-моему, не ездил, так ведь, сынок?

Тренс потряс своим красно-зеленым гребнем - "да".

– Эстел? – спросил отец. – Кто помог нарядить тебе елку?

– Вас это не касается, – отрезала тетка.

– Ну, почему же? Может, он, этот твой помощник, тоже знает про наши монеты?

– Чарли, прекрати! – зашипела мать и сжала отцу предплечье.

– Это не твое дело, Чарльз, - сухо ответила отцу Эстел. – К тому же я не знала, что ты настолько глуп, чтобы хранить их дома.

– Только две монеты...

– Хоть сколько... Глупо.

– Я ему говорила – меня он не слушал, – тихо, но нравоучительно сказала мать. – Ему, видите ли, хочется иногда достать монетку и подержать в ладони. Ох, уж эти мужчины и их трофеи...

– Детка, – обратилась ко мне Эстел и изобразила что-то вроде улыбки, – пойди, настругай бутербродов. Вечер будет долгий.

Я была рада, что смогла освободиться из строгого ошейника этой отвратительной беседы и отправилась изучать холодильник тетки. Уже через полчаса мы все ели бутерброды с сыром и холодной индейкой с горчицей и напряженно ждали звонка от инспектора.

 

 

***

 

– Уборщица ваша, – нарушила тишину Эстел, – уж наверняка сто раз натыкалась на твои монеты. И знала, где они лежат.

– Марлена? А причем тут тогда Санта Клаус какой-то? Убили то какого-то человека в костюме? – сказала я, и сказанное мной же самой слово "убили" резануло ухо. – Марлена заготовила индейку и уехала. Ее, наверняка, забрал этот ее... парень... как его... а уж, наверное, потом...

– Умно, кстати... – разглядывая свой маникюр, задумчиво продолжила Эстел. – В такой день человек в костюме Санты вызовет наименьшее подозрение. Даже если ему придется поковыряться с замком – за широким костюмом не видно, что он делает.

Тренс вскочил и побежал в ванную. Хлопнул дверью и заперся. Зацепившись за край ковра, отец поспешил за ним.

– Тренс! Сынок! В чем дело?.. – Он приложил ухо к двери, послушал, и вернулся обратно в комнату.

– Мне кажется, его вырвало, – сказал он.

– Вот именно, – подняла брови Эстел. – Вы сначала поинтересуйтесь у него – почему?...

 

***

 

Тренс решился выйти из ванной лишь часа через два, только после того, как позвонил следователь и попросил всех вернуться домой. Почему-то взглянул виновато на Эстел.

– Ну-ка, мальчик! – сказала та. – Принеси мне мою культю, пальто и ботинки, поеду-ка я с вами, посмотрю, что там делается.

 

Тренс принес протез и помог Эстел его пристегнуть. Меня удивило, как быстро он нашел его и как ловко справился с этой работой. Может же, когда захочет.

На улице уже стемнело, и снег повалил сильнее. Мы ехали среди разукрашенных разноцветными лампами и надувными оленями домов в наш маленький "рождественский кошмар". Какой чудный был бы праздник, не случись эта ужасная история!.. Не говоря уже о том, что мой обожаемый Бобби мог бы быть сегодня выходной... И он приехал бы к нам... И я познакомила бы его с моей семьей... Но дежурство в больнице… Да еще на Рождество… Такое дежурство хорошо оплачивается, а ему так нужны деньги на учебу... Бобби обязательно станет великим ученым!

В дверях нас встретил инспектор Снузи.

– Да, да!... Уже можно – проходите. Но пока не ходите в ту комнату. Присядем здесь в гостиной, – инспектор говорил скороговоркой, словно для себя самого.

Я бросила взгляд в комнату с елкой: трупа уже не было. На полу и на полках лежали какие-то бумажки. На нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, сидели двое новых полицейских. У того, что сидел ближе к злосчастной комнате, в руках был поляроид, а на шее, на толстой лямке висел другой, обычный фотоаппарат. Полицейский улыбнулся мне. От его улыбки меня передернуло.

– Присаживайтесь, присаживайтесь... Поговорим. Может, и разойдемся скоро, – сказал опять инспектор себе под нос.

Эстел посадили в кресло. Продемонстрировав свою непричастность к этому дому, она не сняла пальто, положила руки на подлокотники и демонстративно вытянула ногу с протезом.

Я, мама с Кассандрой и Тренс сели на диван. Отец садиться не стал, встал позади.

Инспектор прохаживался между нами и креслом, в котором сидела тетка Эстел.

– В общем, кое-что мы уже прояснили. Довольно много, кстати сказать. Кто-то забрался к вам в дом через окно с улицы. Осколки лежат внутри комнаты. Как мы предполагаем – в поисках долларов Монро. Неразумно, неразумно, хозяин... Ну, да ладно... В этот момент дверь начала открываться. Первый "кто-то" спрятался. Мы полагаем вот в этом шкафу, – инспектор потряс указательным пальцем назад через правое плечо. – Там на полу свалена одежда с плечиков. На ней следы. Там же, уважаемый хозяин, у вас стоит и каталка с клюшками для гольфа. Одной из клюшек и был, видимо, убит несчастный.

Мама громко ойкнула.

Инспектор задумался. Повисла пауза.

– Жертва... О чем это я говорил?.. Ах, ну, да!.. Жертва – открыла, или открыл, дверь ключом. Судя по характерным царапинам внутри замка, копией с оригинала. Не так ли, молодой человек?!

Снузи прищурился и посмотрел на Тренса. Тренс явно занервничал и часто задышал.

– Может, дальше вы сами расскажете, молодой человек?

Тренс посмотрел на всех нас по очереди и пошевелил губами.

– Громче! – рявкнул Снузи и перешагнул через вытянутый протез Эстел.

– Я сделал ему ключ! – выкрикнул Тренс. – Я проигрался, па... Я проигрался... Он сказал, чтобы я сделал ключ, а он зайдет и возьмет сам. Ту монету, что под музыкальной зажигалкой. Я не знал, что ты ее переклеил...

– Кто был этот несчастный? – обреченно спросил отец. – Одноклассник?

– Нет, нет... – Снузи прошел в обратную сторону вдоль дивана и снова перешагнул через протез. Эстел наблюдала за его маневрами, театрально приподняв одну бровь.

– Этот тип терроризировал многих, – продолжил инспектор. – Его отпечатки пальцев сразу всплыли в нашей компьютерной базе. Он профессионально занимался вымогательством у малолетних.

В этот момент входная дверь открылась, и вместе с потоком холодного воздуха вошел долговязый красавец Аксель. Он кивнул инспектору, и тот понимающе кивнул в ответ.

Вслед за Акселем, втянув голову в плечи, укутанные в клетчатый плед, вошла заплаканная и непривычно растрепанная Марлена.

– Спасибо Аксель, – сказал официальным тоном инспектор, – садитесь, девушка.

Снузи снова перешагнул через протез Эстел и придвинул к креслу стул.

Марлена обошла диван сзади и села на краешек стула.

– Перед тем, как вы все уехали из дома, я поинтересовался у вашего отца, кто чаще всех бывает у вас дома. Это ваша горничная Марлена. Не так ведь? – посмотрел он на девушку.

Горничная закивала, и подбородок у нее задрожал.

– Ну, так вот. Уважаемая Марлена, знаете ли вы, что у вашего хозяина есть ценные монеты?

Марлена помотала отрицательно головой.

– То есть да... Но я не знала, что они ценные... я просто пару раз видела монетки, приклеенные скотчем, когда протирала пыль. Меня предупреждали, какие предметы не трогать и какие полки не протирать, но я не послушалась.

– Хорошо. Вы кому-нибудь говорили об этом?

– Да, – голос Марлены совсем затих, – моему парню..

– Отлично. Кстати, вы принесли то, о чем я вас просил?

– Это у меня, – сказал неожиданным басом Аксель и протянул инспектору бумажный пакет.

Снузи взял из рук Акселя пакет:

– Прошу прощения, но мне нужно десять минут. Всего десять минут. Попейте пока кофе, что ли. И постарайтесь ничего не обсуждать между собой.

Мне было жаль Марлену. Я никогда не видела ее такой несчастной. Она смотрела в пол. Обычно туго затянутые в пучок волосы свисали по обе стороны лица. Она даже утратила свою персиковую смуглость.

Я видела, как инспектор на кухне надел перчатки, вытащил из пакета какую-то коробку, покрутил ее в руках, и стал приклеивать к ней какие-то прозрачные пластины. Потом складывал их вдвое и смотрел сквозь них на лампу. Потом положил несколько штук на какой-то плоский экран и долго рассматривал через лупу. Выпрямился. Стянул перчатки, бросил их на стол и вернулся к нам.

– Ну, так вот, господа. Вот и прояснилось, – обратился он к нашей горничной. – Скажите, когда вы последний раз видели своего возлюбленного?

– Он забрал меня сегодня отсюда, – Марлена беззвучно всхлипнула, – но потом сказал, что будет занят, и отвез меня домой. Я была очень расстроена – праздник-то какой! - Глаза ее заблестели. – Но подарок он мне все-таки подарил! – девушка слабо улыбнулась, – который вы у меня отобрали.

– Да, – покачал головой инспектор Снузи, – крайне неприятно, когда твой молодой человек не может провести с тобой такое важное семейное торжество, как Рождество, не так ли ... мисс Анабель?

Я вскинула голову на инспектора и некоторое время соображала, ищет ли он у меня поддержки касательно проблемы личной жизни горничной – или он спрашивает меня о моем Бобби? Но этого просто не может быть! Этого еще никто из моих не знает!

– Что вы хотите, чтобы я вам ответила, инспектор? – спросила его я. Во рту пересохло. Я взяла со стола чашку и отхлебнула горькой черной жидкости.

– Я просто говорю, что у вас ведь тоже есть друг сердца? Не так ли?

Отец с матерью дружно, как солдаты, обратили на меня свои взгляды.

Я два раза набирала воздуха в легкие, но не смогла ничего сказать.

– Позвольте мне... Уах!... Чух!!! – инспектор опять чихнул в сгиб локтя. – Проклятая простуда... Так вот. Пользуясь тем, что это место преступления и ордер для осмотра нам не требуется, я заглянул в вашу личную сумочку, мисс Анабель, – он лукаво и выжидательно посмотрел на меня.

В сложившей ситуации не осталось надежды на хороший исход.

– В вашей сумочке я нашел неначатую упаковку презервативов. Из этого я сделал вывод, что у вас появился любимый, с которым вы не собираетесь ограничивать ваши отношения одной встречей. Но человек этот новый, поскольку ваш отец о нем не упомянул ни слова... Перед отъездом к миссис Эстел...

– Мисс, – прошипела сквозь зубы тетка Эстел.

Я сидела и смотрела в колени, краска залила мне лицо, уши мои горели и в ушах стучало.

Не обращая внимания на наши бабские страсти и страдания, инспектор продолжил ход своих мыслей:

– Так... Снег... Снег!.. Пошел у нас только...

– Вчера пошел снег, – подняла на инспектора синие глаза Кассандра, – а позавчера я еще могла играть в песочнице...

– Так точно. Я позволил себе заглянуть в ваш одежный шкаф, мисс Анабель, – продолжил инспектор и опять перешагнул через протез тетки. (Он победил: после этого Эстел отставила ногу в другую строну.) – Там у вас висит черная курточка, как раз на осеннюю погоду, модная такая...

– Лайковая, – пробасил Аксель.

– Так точно – лайковая... Вы знаете, у новоиспеченных влюбленных, которые посвящают массу времени поцелуям, а не иным утехам... Встаньте! (Снузи протянул мне руку и поднял меня с дивана.) На плечах.. (Он взял меня за плечи.) И по центру спины, вверху – вот здесь. (Он положил руку мне на спину прям под волосами.) На гладкой поверхности можно снять массу отпечатков. Садитесь, пожалуйста.

Я села, но сердце подсказывало мне, что все это кончится очень и очень плохо...

– Ладно, пора сворачиваться, – потер глаза Снузи. – Дело, конечно, надо передавать в лабораторию, но я даже невооруженным глазом видел и могу заявить, что отпечатки пальцев на вашей курточке и на железной коробке с конфетами вашей горничной Марлены принадлежат одному и тому же человеку. Мне очень жаль, юные леди.

На секунду мне показалось, что сердце мое сейчас взорвется от горечи измены... Так стало больно!.. Но тут жалобно заплакала Марлена.

– Это я во всем виновата, – всхлипывала она; плед упал с ее плеч, – это я ему рассказала про монету!

И тут меня осенило, что вся эта история совсем не об измене, а о воре и убийце, который использовал меня и ее, чтобы получить сведения о долларах Монро!...

– Подождите, подождите, – вдруг наконец заговорил отец. – Хорошо, пусть это один и тот же человек… Но отчего вы решили, что он же и убийца?

– С окровавленной клюшкой для гольфа и окровавленными перчатками по городу особенно не побегаешь, да и машину марать ни к чему. Убийца, как правило, старается избавиться от орудия преступления как можно скорее. Мои ребята прочесали в округе кустарник и нашли пару перчаток, перепачканных кровью.

– Но ведь перчатки используют именно для того, чтобы не оставлять следов? – удивился отец.

– Да. Но преступник часто забывает про перевертыши, – внезапно заговорил долговязый Аксель.

– Да, перевертыши, – повторил Снузи.

– Перевертыши? – спросили хором мать с отцом.

– Это так у нас девочки в лаборатории называют отпечатки "наоборот". – Снузи задрал подбородок и почесал шею под шарфом. Развел руками: - Можно, конечно, ее и разрезать, перчатку, но обычно выворачиваем, и получается отпечаток в зеркальном отражении. Да и на поверхности перчаток тоже остаются отпечатки. Уверяю вас, это будут отпечатки того же самого человека. ... Ну, что ж! Вот мы и закончили на сегодня свои дела. Найти этого негодяя не предоставит особого труда, особенно, если вы, девушки, поможете нам в этом.

Марлена, как дикий зверек, испуганно стрельнула на меня глазами. Я кивнула ей, и тогда она кивнула тоже.

***

– ...Ну и прекрасно. Две комнаты мы опечатали. А так, в принципе, вы можете оставаться дома.

– А как же я? – раздался жалобный голос Тренса. – Меня посадят?

– Нет, тебя не посадят. Но ты свой урок получил сполна, – инспектор уже стоял в дверях. – Аксель, все собрали?

Аксель молча кивнул.

– Да, кстати, – вдруг обратился Снузи к тетке Эстел, – ну пожалейте уж ребенка-то!

Мы переглянулись и вдруг увидели, как Тренс подошел к Эстел и зарыдал у нее на плече. Эстел гладила его по цветному гребню и приговаривала:

– Все позади, мой мальчик, все позади.

Увидев крайнее удивление в наших глазах, она улыбнулась:

– Да, это ведь он купил и нарядил мне елку, и очень профессионально выкрасил мне волосы. Ангел мой...

– Ну и денек! – медленно качала головой мама. – Все... абсолютно все – с ног на голову!...

– Ну... Всего вам, – натянул шарф на подбородок Снузи. – Я думаю, до завтра. Работы нам с вами предстоит еще много. Во дворе у вас подежурят в машине мои ребята.

И вдруг на весь дом раздался громкий переливчатый звон. Кассандра вздрогнула и схватила меня за коленки.

– Ах, ну, да... – постучал себя пальцем по лбу Снузи. – Записочка там у вас на кухне лежала. Ну, я и проявил инициативу. Это духовочка ваша звякнула. Индейка ваша готова. Приступайте. С Рождеством вас. До свидания.

И они ушли в снежную стихию. Маленький инспектор в шарфе и его длинный помощник. А мы еще несколько минут стояли и смотрели на их уход в темноту рождественской ночи, которая поставила все в нашей жизни с ног на голову.

"Счастливого Рождества и Вам, дорогой инспектор, не болейте..."