Эта история началась неожиданно. Данила тогда учился на третьем курсе института культуры на отделении прикладных ремёсел. По распределению, летнюю практику он должен был провести в глухом провинциальном городке в заурядном детском доме. Проведя в пути двое суток и сменив плацкарт поезда на место в автобусе, Данила благополучно добрался до своего Детского дома, который находился в двадцати километрах от города, в сосновом бору. Поблизости от детского дома находилась лишь старенькая церквушка, которая раньше существовала при давно разоренной деревушке, а сейчас влачила жалкое существование сама по себе.

Немногочисленный коллектив детского дома встретил нового преподавателя по рисованию и лепке дружелюбно. «Надо же,- говорили про Данилу за глаза, - Москвич, а приехал в такую глушь!».

Воспитанники детского дома в основной своей массе состояли из местных, но были среди них и несколько приезжих, которые попали сюда по разнарядке.

На своих уроках Данила делал упор на передачу ребенка своего виденья мира, на то, что он чувствует и ощущает. Двоек Данила не ставил и работал с каждым индивидуально. Дети очень скоро привыкли к новому учителю и полюбили искренне и сразу, как это могут делать только лишь обделённые сердца, почувствовавшие искренне участие доброго человека.

И всё бы хорошо, да была в детском доме одна девочка лет пяти, не больше. Она была как раз из тех, кого привезли в этот детский дом по разнарядке. Чеченка по национальности она потеряла своих родителей в одной из бомбардировок Грозного, когда ей от роду не было и четырех лет. Замкнутая, она почти не разговаривала и не играла с детьми. Данила обратил на эту девочку особое внимание. Ему сразу же запали в душу её огромные, как два уголька, карие глаза, в которых читалась уже не детская, и не ведомая многим печаль и вместе с тем чарующая притягательность. Но что бы Данила ни делал, ни индивидуальный подход, ни задушевные беседы, ни прогулки вдвоем с разрешения директора детского дома, он ни как не мог найти тропинку к детскому сердечку. Данила был полон отчаянья.

Вскоре уже весь коллектив стал поговаривать о том, что молодой практикант, как-то уж чересчур возиться с этой чеченской девочкой.

Между тем двухмесячная практика подходила к своему концу, и Данила стал собираться в дорогу. Перебирая свой чемодан, он неожиданно наткнулся на цветной немецкий пластилин, с очень яркими, ядовитыми красками, который он купил, где-то в дороге, и о котором просто забыл. Данила сразу же подарил эту коробку чеченской девочке. Но нужно было собираться.

Провожали Данилу всем детским домом. В самый последний момент Данила вдруг спохватился, что забыл рабочею тетрадь, в которой была описана вся его практика. Тетрадь лежала в классе, в столе. Вызванная из города машина должна была подъехать за ним с минуту на минуту, и это было чудо, что он вспомнил о тетрадке сейчас, а не уже в дороге.

В классе было тихо и пахло свежей краской. Вытащив из ящика тетрадь, Данила обернулся и увидел чеченскую девочку, незаметно подошедшею к нему. Она заглянула в глаза учителя пронзительной глубиной своих угольков, и протянула лист малинового картона, на котором цветным пластилином была вылеплена добродушная голова клоуна. На лицо из белого пластилина были намазаны огненно рыжие волосы, а из-под круглых ядовито-желтых очков смотрели ярко-зеленые бусинки глазок. Под лицом красовалась цветная бабочка-галстук, но самое удивительное в этом портрете была ослепительно красная, растянутая до воображаемых ушей, полукруглая улыбка, и такой же красный картошкой нос.

Данила с благодарностью принял подарок, крепко обнял хрупкое тельце и, на прощание, чмокнув кареглазую в мягкие бантиком губы, выбежал на улицу, где уже подъехал служебный газик.

Годы учёбы пролетели незаметно. Данила поступил в аспирантуру. Еле сводя концы с концами, он всё еще жил в студенческом общежитии, когда неожиданно для себя сошёлся с броской красавицей с соседней кафедры актерского мастерства. Их роман развивался стремительно, и однажды случилось так, что Данила смог дойти до своей общежитской койки только под утро.

Удивительно, но хоть прошло уже несколько лет после того случая в детском доме с чеченской девочкой, её подарок так и висел у Данилы над кроватью. Весёлый, никогда не унывающий клоун в жёлтых очках и с рыжей шевелюрой, помогал Даниле выжить.

Но что-то сегодня в этом жизнерадостном портрете было не так. Удивлённый Данила обнаружил, что губы клоуна изменились и, вместо улыбки, показывают недовольную гримасу. «Видно соседи подшутили!» - Подумал усталый гулёна и завалился спать.

Через некоторое время его девушка объявила, что беременна, и Данила перебрался жить на снимаемую ей квартиру. Свадьба была скромная и как бы для галочки.

С первых же дней семейная жизнь не заладилась. Из-за денежных проблем, Данила был вынужден оставить аспирантуру и поступить работать не по профилю. Работая на трёх работах и получая гроши, он постоянно выслушивал от своей молодой супруги о том, что глаза бы ее, его не видели, и что как это она будет рожать с таким идиотом!

Данила мужался, и всё списывал на беременность. Данилина мама бросила его еще в детстве, так что воспитанием мальчика занималась покойная бабушка, которая скончалась совсем недавно. Так получилось, что её квартира отошла чужим людям, и это служило поводом для дополнительных оскорблений и нареканий со стороны его второй половины.

Наконец, в начале июля родился мальчик. После того, как это произошло, жизнь в молодой семье стала вообще невыносима. Родители жены жили в другом городе, и на Данилу взвалились нелёгкие обязанности отца новорожденного.

Разрываясь на части, и стараясь изо всех сил между работой, домом и ночными дежурствами у колыбели, Данила постепенно превращался в серое бессмысленное существо.

Единственное светлое пятно в его жизни, как ни странно, была та летняя практика в детском доме. Наверно потому, что там он был сам собой, занимался любимым делом и был счастлив.

Та чеченская девочка все эти годы так и не выходила у него из головы. Пластилиновый рисунок, подаренный ей, после переезда на квартиру, так и находился у него в чемодане. Грустный клоун, с печальной гримасой, который раньше так улыбался, ранил его сердце, но Данила не собирался его переделывать, хотя бы потому, что на душе у него было так же погано и скверно.

Жизнь текла своим чередом, и вот уже его сыну исполнилось четыре года. Он был так не похож на своего отца. Огромный орлиный нос и особенная складка на лбу бросались в глаза, заставляя незнакомых людей обращать на мальчика неподдельное внимание. Жена так и не вышла на работу, поэтому Данила трудился, как мог, берясь за любую, даже самую грязную и мало оплачиваемую работу.

Один раз, как это бывает обычно, он неожиданно зашёл домой днём, и застал жену с любовником. Он не стал устраивать сцен, а просто собрал чемодан и ушел. Спускаясь по лестничной клетке, он опять и опять прокручивал то, как здоровенный мужик с огромным орлиным носом и особенной складкой на лбу, на невинный вопрос, «Чем вы тут занимаетесь?», бьет его по лицу.

Данила вернулся в аспирантуру и вновь поселился в общежитии. Его печальный клоун снова занял своё почётное место над кроватью. Со стороны можно было показаться, что складки его рта потихоньку разравниваются.

Занятия с новой силой захлестнули истосковавшеюся по науке душу. Целыми днями Данила проводил в мастерской, порою задерживаясь до глубокого вечера. Мысли. Его овладевали постоянно новые и новые мысли. Порою на улице он не замечал знакомых, и даже не подозревал, что про него стали говорить, как о зазнавшемся и чокнутом.

Возвращаясь однажды глубоко за полночь, Данила не заметил проезжавшей машины и был сбит. В тот миг, когда правое крыло авто скользнуло по его бедру, он ощутил мощный воздушный толчок, и стал переворачиваться. Совершая немыслимые кульбиты, он думал только об одном, как бы упасть, не угодив под колеса машины. Падение пришлось на зелёный газон. Никита моментально встал и осмотрелся. Шикарная иномарка серебристого цвета уже остановилась, и из неё навстречу ему бежала худенькая блондинка. Всё это происходило как в замедленном фильме, и, постояв еще немного, Данила рухнул, потеряв сознание.

Вообще-то Данила родился в рубашке, так как ни переломов, ни сотрясений на его порядочно поцарапанном теле так и не нашли. Девушка, которая его сбила, Алёна, оказалась не только очень красивой, но и глубоко порядочной. Узнав, что он аспирант и живет в общежитии, она отвезла его к себе домой. Огромная квартира в центре, как и машина, это всё, что осталось у неё от бывшего мужа, после развода.

Данила поправился очень быстро. Но уходить от Алёны ему не хотелось. Целыми днями они общались и общались, Алёна рассказывала о себе, Данила о себе.

Однажды их разговор зашёл о том, что Данила воспитывал четыре года чужого ребёнка, к которому, он так и не смог привязаться, не смотря на всю его любовь и привязанность к детям. Алёна его успокоила и предположила, что мальчик тут не причем, а дело тут в его матери…. Затем, неожиданно заплакав, и стыдливо отводя глаза, Алёна призналась, что она бесплодна, и что это явилось единственной причиной развода с её мужем, который ушел к её подруге. «Он не виноват! – Оправдывала она бывшего супруга, - Просто в семье обязательно должны быть дети! А он добрый, вот и квартиру мне оставил…».

Не прошло и недели, как отношения Данилы и Алёны переросли в нечто большее, чем дружба. Данила полюбил Алёну всем своим истерзанным сердцем, и Алёна ответила ему тем же.

Настал момент, когда Данила пришел в общежитие, чтобы забрать свои вещи. Первое, что он увидел, это был снова улыбающийся клоун. По спине Данилы пробежал мороз и в этот самый момент, его будто осенило.

Вернувшись в Алёнин дом, дом, который теперь стал их общим, Данила спросил у Алёны помнит ли она о чеченской девочке, которая подарила ему пластилинового клоуна? Алёна ответила утвердительно.

- Теперь, - сказал Данила, - Ей лет девять, десять…

- Ты хочешь её усыновить? – Читая его мысли, спросила Алёна.

- Хочу. Ты не против? – Внимательные Данилины глаза взволновано смотрели на Алёну.

- Я не против. Только поедем на машине. Я справлюсь. У меня всё-таки бездорожник.

Дорога в провинциальный городок заняла чуть более суток. И вот уже знакомые стены ставшего для Данилы родным, детского дома.

Данилу сразу же узнали. И персонал, и дети. Многие из них уже выросли, и Данила многих определял по наитию. Его глаза постоянно бегали от ребёнка к ребенку. Данила искал свою чеченку и не находил. Наконец он спросил об этом. Ему сказали, что в тот же год девочка тяжело заболела воспалением лёгких, и спасти её не удалось. Она болела тяжело. Бредила, и в бреду постоянно звала его по имени. Но сообщить ему никто не догадался. Тем более, куда?

Девочку похоронили тут же на церковном кладбище. Алёне и Даниле ни чего не оставалось, как вернуться обратно в Москву. Настроение было гнетущее, и оставаться в этих стенах обоим не хотелось.

Перед отъездом они завернули на кладбище. Деревенская церквушка была еще в большем запустении, нежели предполагал Данила. Найти могилу девочки не составило большого труда. С фотографии на Данилу опять смотрели её огромные, как два уголька, карие глаза, в которых читалась не детская, и не ведомая многим печаль; глаза, которым столько довелось увидеть и пережить. «Аля Кунгаева», - прочитал Данила на могильном кресте. В порыве чувства, он достал из портфеля пластилинового клоуна, и положил его на могилу. Начинал моросить дождь, и вместе с дождем заплакал и клоун.

На обратном пути Алёне несколько раз становилось плохо. Её всю дорогу мутило и подташнивало. Были моменты, когда она останавливала машину часа на два.

По приезду в столицу, опасаясь худшего, Данила настоял на полноценном обследовании. Алёне было так плохо, что особо упрашивать не пришлось.

Результат обследования был ошеломляющий для обоих. Алёна оказалась беременна!

…Рождение ребенка пришлось на весну. Данила на всю свою жизнь запомнил, как из родильного отделения показалась очень похудевшая, но счастливая, с горящими глазами, Алёна. В руках у неё был, завёрнутый в стёганное тёплое одеяло маленький красный комочек. Комочек то и дело попискивал. Взяв бесценный груз на руки, Данила заглянул под уголок ажурного пододеяльника. На него уставились огромные, как два уголька, карие глаза, в которых читалась уже не детская, и не ведомая многим печаль и вместе с тем чарующая притягательность. Данила не удивился, он был счастлив и просто сказал:

- Привет, малышка! Я твой папа! Ну что Алечка, поехали домой?!!

 

2004-05-26 Алексей Карелин

г. Одинцово