В горах Кавказа, уже полным ходом шла необъявленная война, хотя об этом и запрещено было говорить. Средства массовой информации говорили что-то неопределённое, а война уже шла вполне определенно. Русских буквально выжимали из Чечни. Войска уходили, оставляя технику и вооружение. В июне 1992 года министр обороны Павел Грачёв распорядился передать чеченцам половину всего имевшегося в республике оружия и боеприпасов. По его словам, это был вынужденный шаг, так как значительная часть «передаваемого» оружия уже была захвачена, а оставшуюся вывезти не было никакой возможности из-за отсутствия солдат и эшелонов. Позже в 1994-м это оружие во весь голос заговорило в Грозном, неся смерь тысячам российских солдат…

 

Заскорузлый палец «Бати» со скрипом прополз по плёнке карты и уткнулся в точку, обозначенную с помощью офицерской линейки, флажком…

- Зришь сею пимпочку?

- Ну?..

- Вишь от неё пунктир в горы пошёл?

- Ну?

- Загну! Высочайшим повелением приказано тебе со своей группой быть там в пятнадцать ноль, ноль.

- А на хрена?! Чего мы там позабыли-то?

- «Седой», твою мать – ты не умничай! Приказано, значит надо и точка!

- Вот кому надо, тот пусть и гребёт по этому пунктиру! «Батя», имей сострадание, мы ж только ночью с выхода!

- Борисыч, ты знаешь, как я тебя уважаю, но ежели ты в указанное время не выйдешь на связь с той грёбаной пимпочки, я вас заставлю «языка» из Пентагона явить пред мои ясные очи.

- «Батя», да мы тебе хоть самого Ричарда Чейни (министр обороны США в 1992 году) спроворим ежели нужно будет. Ты можешь толком объяснить кому и на кой хрен эта пимпочка нужна и чего нам там делать?! Ну и также неплохо было бы узнать, а почему собственно именно мы?!

Полковник Рубцов, он же «Батя», он же командир отряда спецназа устало прикрыл глаза и потер шрам над левой бровью.

- Миша, перестань меня напрягать. Сам прекрасно всё понимаешь. Группы «Смурого» и «Лобана» на выходе. У «Шершня» в группе один молодняк, и я их в горы не пошлю. Так, что весь расклад на тебе сходится.

«Седой» и сам всё понимал, но уж больно не хотелось ему снова прыгать по горам, аки горным баранам. Но слово «Бати» в отряде было законом. Раз надо, значит надо и ерепенился «Седой» так, просто для виду.

- «Батя», а что там хоть делать-то, скажи! А то туману напускаешь и просвета не видать.

- Да я и сам толком ничего не знаю. Генерал сказал, что там на месте вам всё объяснят. Вроде как нужно там что-то забрать на брошенном посту наблюдения ВВС и бережно сопроводить за границы Ичкерии… Как говорят ничего сложного нет, и вы там нужны просто для усиления, ну и так на непредвиденный случАй. В точке вас будет ждать армейская разведка и КГБэшники или, как их там сейчас обзывают – ФСБэшники. Вот они тебе и растолкуют, что да как.

Полковник тяжко вздохнул и снова потёр набрякший над бровью шрам.

- Полетите на вертушке, а там в Ичкерии «чехов» бородатых до фени натыкано везде. В каждом посёлке глаза и уши. Вас обязательно засекут, так что будьте на чеку постоянно. С собой возьми человека три-четыре, больше я думаю не надо. О вылете, кроме своих никому не трепись даже здесь. Удачи!..

«Батя» пожал «Седому» руку и снова склонился над картой. Спецназ то и дело бросали в горы часто без конкретных целей и, как выяснилось позже, с военными картами образца 1941 года. «Седой» уже знал, что группа «Лобана» сутки не выходит на связь, что «Шершень» пять дней назад потерял двоих – подорвались на растяжке, и ему стало жалко боевого полковника, прошедшего Афган. Он понимал, что сердце «Бати» болело за каждого своего бойца. А в том бардаке, что творился сейчас в стране очень трудно было командовать спецназом так, чтобы не подставить ребят и не только под пули.

«Седой» шёл к своим ребятам и мучительно думал, кого взять с собой… Ребята устали и очень хотелось дать им время для отдыха. Сегодня собирались устроить банный день, старшина даже веники подготовил. Да уж, вот и попарились…

Группа отдыхала в каком-то ангаре, вокруг которого были, вырубленные в перестройку Горбачева, виноградники. Местность и строения вокруг по-прежнему громко именовалось: «Второе отделение Кизлярского винсовхоза. Сейчас, в девяносто втором всё это мало походило на некогда процветающий винсовхоз. У входа в ангар сидел снайпер группы Игорь – позывной «Маэстро» и любовно чистил свою винтовку… Рядышком прислонившись спиной к ангару сидел «Бабах» - Виталя и машинально перекидывал из руки в руку нож. Это он сегодня вечером на армейских складах одним ударом успокоил часового, а после почти двадцать километров тащил на себе ящик с какой-то новейшей разработкой переносного комплекса «Игла».

- «Маэстро» урежьте марш! Нас ждут великие дела! – громко сказал «Седой».

- Шо, опять? - хриплым голосом волка из популярного мультика «Жил-был пёс», спросил «Бабах» и силой вонзил нож в ближайшее дерево… «Маэстро» одним махом собрал винтовку и, протирая каждый патрон, занялся снаряжением магазина. Одновременно он запел сильным голосом:

- Слушай, рабочий,

Война началася,

Бросай своё дело,

В поход собирайся.

Из ангара на свет вышли ещё двое – Женька - «Батыр» и Сева - «Мономах» …

- Что за шум, а драки нет, - щуря припухшие от сна глаза, спросил «Батыр».

- А мне сейчас такая симпапуля снилась, - мечтательно произнёс «Мономах»- только это я её приобнял, как она запела басом про рабочего. Нет у тебя совести «Маэстро», такой сон запоганил.

«Седой» подумал про себя: «Ну вот и решилось всё само-собой. С ними и пойду.» Он хорошо знал каждого из них… Вместе они были уже несколько лет.

Игорь - «Маэстро», сибирский хохол, земляк. Село Потанино, в котором он родился было в пяти километрах от родной станицы «Седого». Свой позывной «Маэстро» - Игорь получил за абсолютный слух и умение играть практически на любом музыкальном инструменте. В феврале восемьдесят восьмого, в Сумгаите, в разгромленном дворце культуры они нашли уцелевшую скрипку. Игорь, наверное, впервые взял в руки этот инструмент. Немного поскрипев смычком по струнам, он чего-то там подкрутил и вдруг, почти чисто, исполнил полонез Огинского к изумлению суровой военной публики. А ещё это был снайпер, и не просто снайпер, а снайпер от бога. В Карабахе, он в темноте на звук, заставил замолчать надоевший всем пулемёт.

Виталий – «Бабах», мастер на все руки. С одинаковым успехом он может разминировать и заминировать всё, что угодно. На Каспии однажды преследовали браконьеров, те пытались уйти на катере с мощным мотором. Их догнали, но заставить остановиться не могли, выстрелы в мотор тоже не помогали, обтекаемый стальной корпус двигателя был, как броня и пули рикошетом уходили вдаль. Тогда Витька бросил им на корму небольшой сверток в вощёной бумаге и попросил нашего рулевого сбавить ход. Когда браконьеры немного отдалились, Виталя негромко сказал: «Бабах» и сжал свой кулак. Тут-же на катере бандитов раздался хлопок и дальше двигатель поплыл сам по себе, отдельно от катера. Оставалось только вежливо упаковать клиентов.

Женя – «Батыр» родом из Павлодара, по виду был чистой воды казах, хотя в его крови было намешано всякого. Прадед Женьки – сибирский казак женился на казашке, бабушка вышла замуж за украинца, а мать опять же вышла замуж за казаха. Вот и разбери после этого какой он национальности? В стрельбе из пистолета Стечкина «Батыру» не было равных, что он не раз доказывал в боевой обстановке. Кроме того, Женька был мастером сапёрного дела. Только в отличии от универсала-«Бабаха» он специализировался строго на разминировании. Однажды на учениях в Белоруссии сапёр-инструктор выделил каждому бойцу из группы участок поля, обозначенный ленточками, на котором предварительно заложил и замаскировал по десять учебных мин. Задача найти и обезвредить. Кто-то приволок все десять, кто-то меньше… Женька притаранил двенадцать мин – десять учебных и две настоящие немецкие противопехотные "шпрингмины", знаменитые «мины-лягушки» образца тридцать шестого года. У инструктора глаза на лоб полезли…

Сева – «Мономах», детдомовец из Омска особыми талантами не блистал, однако если нужно было, рискуя собственной жизнью решить сложную задачу или просто прикрыть товарищей по оружию, Севка вызывался первым и шёл на риск без колебаний. В том же Карабахе он в одиночку четыре часа вёл бой, обеспечивая отход основной группы с раненым «Шершнем». Позывной «Мономах» он получил ещё в мирное время, когда во время учений в тайге умудрился поймать соболя и из его шкурки сделал опушку на своей балаклаве (специальный головной убор). От чего та стала похожа на шапку Мономаха.

- Ну вот, вы сами всё решили. Кто первый встал, того и тапки. На сборы вам двадцать минут, и я жду вас у вертушки в полном снаряжении. ПБСы (глушители стрельбы) не забудьте на автоматы накрутить, - «Седой» повернулся и зашагал к продскладу получать сухпай на всех… Он хорошо знал одну из поговорок спецназа: «Десантник, вооружённый сапёрной лопаткой - непобедим, а, вооружённый сухим пайком - практически бессмертен!»

Оставшиеся бойцы переглянулись и так как они тоже знали много разных поговорок, то «Мономах» произнёс:

- Рожу в краску. В ж...у ветки - на дозор пошла разведка!

- Отдохнули, твою мать, - сплюнул с досадой «Бабах».

- И у края пропасти,

И у тигра в пасти -

Не теряйте бодрости

И верьте в счастье, - пропел «Маэстро».

- Да уж, умный в гору не пойдёт… А нам опять «везёт», - пробурчал «Батыр» и они все вместе пошли собираться на выход…

Вертушка, шелестя лопастями винта боком ушла в высь, блеснув на прощанье иллюминатором и наступила тишина. Бойцы привычно расположились кругом, стараясь захватить возможно больший сектор обстрела.

- Что-то встречающих не видать, - «Седой» напряженно всматривался в «зелёнку» на склоне горы.

- Ага, ни тебе цветов, ни оркестра, - отозвался «Мономах».

- «Бабах» давай связь, - тут же рация ожила голосом «Бати»:

- «Седой», тут сетуёвина поменялась… Встречи не будет. Армейцы и чекисты на засаду напоролись. Пост наблюдения вроде как уже «чехи» под свой контроль взяли. Там главное – какой-то супер-пупер радар, который способен обнаруживать все воздушные цели на любой высоте и даже в космосе. У радара есть переносной блок управления. Задача – радар взорвать к чертовой матери, блок доставить к месту высадки завтра утром. По вашему сигналу вертушка прибудет в течении получаса. Вопросы?

- Всё ясно, опять геморрой. Встречи нет, проводника нет, куда идти не известно и дальше по списку. Не жизнь, а сказка – пойди туда, не зная куда и притарань то, не, зная, что. Простенькое задание, ничего не скажешь! Как хоть выглядит этот блок?

- Ну ты мне не жалься! Тарелка радара не иголка, издалека видать. Пунктир на карте помнишь – азимут 187 градусов. Вперед и с песней. Блок управления – большой рифленый чемодан защитного цвета с красненькими буковками П и У на дне и крышке. Всё – конец связи…

- Все, - подытожил «Седой». – Кина не будет. Духи о нас наверняка знают. Наши встречающие напоролись на засаду. Вполне возможно, что и нам уже устроили западню. Поэтому к цели идём двумя группами. «Мономах» с «Батыром» пойдёте вокруг вершины вон в том направлении. Остальные со мной. Всем на связи быть постоянно. «Маэстро», тебя это особо касается – услышу, что ты опять музон будешь вторым ухом слушать – огребёшься по полной.

«Седой» достал топографическую карту местности.

- Встречаемся вот здесь. – «Седой» указал точку на карте, недалеко от места, где по его расчётам должен находится наблюдательный пост с нужным им радаром. - «Батыр», на высотке задержишься, если что нас прикроешь. Как темнеть начнёт – дуй к этой точке. Работать будем, когда вообще стемнеет. До этого ни шума, ни писка – обследовать и по возможности зачистить все вокруг. Ну всё, по коням. И да поможет нам «святой» Илья.

«Батыр» и «Мономах» пошли вверх по склону, внимательно всматриваясь в окружающие заросли, где среди густой листвы могла затаиться смертельная опасность. Подниматься вверх было тяжело из-за прошедшего недавно дождя, сделавшего скользкими камни и траву. Хорошо, что на ногах была неуставная удобная обувь, позволяющая ногам не скользить. Они шли почти бесшумно. Война научила мерам личной безопасности, от которых зависела жизнь. Через два часа бойцы поднялись на вершину горы, с которой открывалась величественная панорама. Открывшаяся картина на какой-то момент зачаровала «Батыра». Подумать только, ещё недавно этой красотой любовались туристы, а теперь не знаешь откуда смерть прилетит. Тщательно замаскировавшись среди густого кустарника, бойцы стали пристально осматривать прилегающую территорию. Отсюда была хорошо видна тропа, по которой ушли остальные. Нужно было дождаться сумерек и под покровом ночи выйти в точку встречи. Никто не проронил ни слова.

- Пора, – взглянув на сумеречное небо, твердым голосом сказал «Батыр». – Живы будем, не помрем. За мной!

В точке сбора их уже ждали. «Бабах» деловито вскрывал ножом банки с тушёнкой, «Маэстро» в который раз проверял свою снайперку.

- Ну как там у вас? – спросил старший группы.

- Тихо, как в гробу. – ответил «Батыр».

- Типун тебе на язык акын казахстанский… Нам двое в охранении попались. Помирать джигитами не захотели, а потому быстро лапки в гору подняли, да и напугались сильно. Рай с гуриями — место заманчивое, но и кабак с девками терять им жалко. «Бабах» перед ними, как чёрт из зелёнки выскочил и у них голос начисто заклинило. Позже один поведал, что на радаре шестеро сидят, завтра с утра ещё человек десять подойдут. Там среди них есть один специалист – будут нести дежурство и засекать наши вертушки и самолёты. Так, что работаем ночью тихо и быстро. Пришли, взяли, подорвали и на точку высадки…

Высоко в небе, невидимый для всех, кроме новейшего радара пролетел в сторону Моздока военно-транспортный самолет. Спецы знали, что если не накрыть сегодня это гнёздышко с преступно оставленной кем-то аппаратурой, то завтра боевики будут щелкать наши самолёты и вертолёты, как орешки…

Дальнейшая операция прошла успешно и на рассвете они с чемоданом уже подходили к точке высадки. Они спешили, вертушка если что долго ждать не будет… А чёртов «чумодан» был тяжёл и тормозил продвижение группы.

Оставалось пройти пару вёрст. «Седой» увидел лесную дорогу, идущую сверху вниз и решил ускорить дело. По дороге дело пошло быстрее и сверху они уже видели площадку, где должен был сесть вертолёт. И вдруг раздался оглушительный взрыв… «Седой» подлетел вверх, потом упал. В ушах звон, земля и камни градом сыплются на голову. Рядом стоял на четвереньках «Батыр» и отчаянно тряс контуженой головой… И тут он увидел расплывающееся багровые пятна на правой ноге и предплечье. Потом «Седой» перевёл взгляд на другую ногу и понял, что там всё ещё гораздо хуже. В районе голени, прорвав крепкую ткань спецназовского костюма, торчала кость, ослепительно белая на фоне кровавого месива.

Сначала он это именно увидел, боль пришла потом. Сознание не потерял, но невольно громко застонал!.. Боль накрыла нестерпимой волной… «Седой», превозмогая эту адскую боль дотянулся до наплечного кармана, липкими от крови пальцами достал аптечку и попытался уколоть себя промедолом. Засунул шприц тюбика в рот, провернул его и только после этого смог сделать себе укол в якобы целую ногу… К нему подскочил «Маэстро» наложил жгут и стал перематывать бинтами, судорожно шепча при этом какие-то успокаивающие слова. У него так тряслись руки, что он никак не мог закончить перевязку.

«Седой» почувствовал, как у него часто, часто забилось вдруг сердце и всё вокруг стало расплывчатым и не ясным. Он хрипло сказал неожиданно твёрдым громким голосом:

- Всё, хватит! Давайте двигать к вертушке, а то до госпиталя не дотяну.

- Ты это брось командир, живы будем не помрём, - донеслось до него как будто издалека, хотя Витька-«Бабах», взваливая командира на плечо говорил это ему в самое ухо…

Дальнейшее «Седой» помнил обрывками. Неясные силуэты, нечёткие голоса…

- Мужики вы там смотрите, чтобы эскулапы мне чего лишнего не отрезали…

- Слушайте мельники (вертолётчики) держите курс прямо на Моздок…

- Я не могу, у меня полётное задание…

- Я тебе щас вентиляцию в башке сделаю и тебя больше никогда не будут мучать дурные мысли. Сказано Моздок, значит Моздок…

- Руководитель полётов орёт, обещает башку оторвать за уклонение от маршрута…

- Пошли его на хер от моего имени или дай мне микрофон я сам его пошлю…

- «Батя» вышел на связь, сказал, что всё правильно делаем и что если командира не довезём он нас всех вместе с мельниками…

Каталка, дребезжа несётся по коридору…

- Не боись, лишнего не отрежем, у нас в столовой с мясом все нормально…

Яркий свет. Отчетливые удары пульса идут снизу в верх, дошли до головы. Гул, темнота…

Через пару месяцев боевые друзья сидели на лавочке в осеннем парке ростовского госпиталя.

- Сева, смотри не спались…

- Всё учтено могучим ураганом, - весело сказал «Мономах» и достал из пакета сначала фрукты, затем полуторалитровую бутылку минералки с чистым спиртом внутри…

- Давай командир, за твоё здоровье…

- Да вы чё?! Мне ещё на процедуры идти…

- Командир, ты тогда три укола промедола выдержал и ничего, только высокохудожественно крыл всех по матушке и батюшке, а тут по полстакана спирта на брата – ерунда.

- Пойдём хоть за кусты отойдём что ли?..

Сопровождая, опиравшегося на трость командира, группа мигом нырнула в кусты и вскоре оттуда донёсся еле слышный стук пластиковых стаканчиков и громкие выдохи…

Они ещё не знали, что впереди их ждёт Таджикистан, две Чеченские войны, Беслан и многое другое. Не знали, что Витька – «Бабах» погибнет от дурной пули в первую Чеченскую под Автурами. Не знали, что Сева дослужится до полковника и будет командовать их отрядом, сменив на этом посту Рубцова. Не знали, что после второй чеченской они ежегодно будут встречаться на Северном кладбище Омска и плакать, не стесняясь друг – друга на Витькиной могиле. Не знали, что это про них потом будет петь Арина Крамер и от этой песни их жены будут лить слёзы, а у них будет першить в горле:

Всего на свете больше

Я боюсь не темноты.

И никакие в жизни

Не страшат утраты.

Пугают лишь ночные

Телефонные звонки,

Что тишину взрывают,

Как набатом.

 

Звонок,

И ты опять уходишь в ночь,

И жизнь опять зависит

От приказа.

Ты из спецназа,

Но гоню я мысли прочь,

Что больше мы с тобой

Не свидимся ни разу.

 

Сегодня всё спокойно,

Хоть немного отдохни,

Солдат своей страны,

Ты заслужил награду.

Сегодня всё спокойно,

Пусть тебе приснятся сны

В которых нет войны,

А я побуду рядом.

Поставлю я икону

В изголовье тишины,

И ты увидишь сны,

А я побуду рядом…