Хмурое утро. Уже который день оно не радовало своей погодой. И сейчас, как всегда накрапывал дождь. Но сегодня небо не так густо затянуто облаками, птицы пели прямо над ее конурой.

 

Она лежала, положив голову на лапы, сложенные крестом. И равнодушно смотрела из конуры во двор. Мимо, опасливо оглядываясь, кралась ворона. « – А, старая знакомая, – подумала собака, – ну-ну, иди, иди, сегодня нет настроения за тобой гоняться,» – и собака отвернулась. А ворона бочком, вперевалочку подошла к ее миске, в которой явно были остатки пищи. Озираясь по сторонам, она стала трапезничать. Это была серая ворона, довольно крупная. Она часто ходила по огороду, по грядкам, высматривая спелую землянику, которую тут же склевывала. Иногда, разрыв землю, очищала ее от муравьиного семейства. Вообще, на огороде она вела себя по - хозяйски.

 

Послышался скрип дверей. « Леди, Леди, на!» Это был голос хозяйки дома. Ворона, недовольно каркнув, взлетела. Собака вскочив, подбежала к ступенькам крыльца. « О, сегодня дали косточку с остатками мяса», – удивилась она и, виляя хвостом, затащила кость в конуру.

– Совсем глухая стала, старая перечница, да слепая. Ворону и ту не гонишь от своей миски! Эх ты, собака, собака, – жалостливо произнесла хозяйка и ушла.

 

Ворона выжидательно смотрела на собаку, грызущую почти беззубым ртом кость. Она сидела на толстой ветке липы, растущей рядом, прямо за забором. Это было ее излюбленное место, наблюдательный пункт, так сказать. Ей с высоты было все видно. Прекрасный обзор всего двора и огорода.

Вот прошла кошка с торчащим пушистым хвостом, за ней котенок, который очень близко подошел к собаке. Та угрожающе зарычала, котенок весь изогнулся, и шерстка его стала ершистой. Мол, смотри, я не боюсь! Но кошка по тропинке удалялась и котенок, мяукая, побежал за ней.

 

Снова заскрипела дверь. Вышел мальчик лет десяти с сумкой в руке, сын хозяйки.

– Юра, обязательно купи корм для кошек и собаки, – послышался голос хозяйки из дома.

– Хорошо мам, не забуду.

Хлопнула калитка, мальчик ушел.

Собака, промучившись с костью, вылезла из конуры и пошла, виляя облезлым задом, по тропинке к забору. Начала принюхиваться и рыть землю, ей надо было справить свою нужду. Потом направилась к землянике, она ловко обрывала ягоды и глотала их. Затем зашла на грядку с горохом и начала покусывать зеленые стручки. Ворона, наблюдавшая за ней, быстро слетела с дерева на землю прямо к конуре. Заглянув в нее, схватила кость и снова взлетела на липу.

– Леди, Леди, – снова послышался голос хозяйки. Собака, виляя хвостом, подбежала.

– Что же ты зеваешь? Ворона то все у тебя тащит и тащит.

Собака виновато посмотрела на хозяйку: « за что она меня ругает?»

 

Леди была обыкновенной дворнягой, меньше среднего роста собачьего. Шерсть коричневого окраса, только кончики ушей черные и пасть тоже черная, как у овчарки. Кличка Леди ей как-то не очень подходила, да на старости лет. Но, когда она была щенком, все думали, что это овчарка. Поэтому и дали ей такое знатное имя из высшего общества.

 

Леди заглянула в конуру. Ничего там не обнаружив, начала бегать по двору и громко лаять. Потом, подбежав к забору, за которым росла липа, встала на задние лапы и, подпрыгивая, залилась злым лаем на ворону. Ту, которая сидела на своем месте на ветке у гнезда, как ни в чем не бывало, и каркала во все свое воронье горло. Что она говорила одному богу известно, может просто смеялась над собакой. А вокруг кружили ее подружки, подбадривая своими воплями.

 

Наконец Леди успокоилась. Она решила, что толку лаять в небо, ворону не достать, тем более что опять пошел мелкий, противный дождь. И вихляющей походкой поплелась в свою будку. Снова, положив голову на скрещенные лапы, Леди прикрыла веки. Мимо пробежали кошки за хозяйкой в дом, в тепло.

Стоял удивительно холодный июль. Она в своей долгой собачьей жизни не помнила такого слякотного лета.

«– Отчего собаки не летают? – подумала Леди, – тогда бы ворона точно не осталась безнаказанной. Даже если мне много лет, летала бы сейчас по небу, как птица, куда б душа не пожелала. А тут сиди в этой будке, жди подачки от хозяев. Хорошо еще, что на цепь перестали сажать, как раньше в молодости.– Она устало вздохнула, – если умру, то в другой жизни буду птицей или человеком, а это бренное тело видно свыше мне дано для закалки духа в этой жизни.»

Она стала засыпать под шум и визг тормозов проезжающих автомобилей. За забором было шоссе, совсем рядом.

 

Вдруг ей открылась удивительная картина. Она увидела, что оказалась в огромном зале с колоннами, где стены были увешаны зеркалами в прекрасных золотых рамах. Гремела музыка, и сотни нарядных людей кружились парами в танце.

– Смотрите, смотрите! Белая ворона! – закричал кто-то, но многие не слышали этого крика из-за музыки.

– Где это ворона, и кто?– Леди стала вертеть головой, осматриваясь. И вдруг в зеркалах увидела ее. Леди удивительно легко воспарила и подлетела к зеркалу. – Ах, так это я белая ворона! – потрясенно воскликнула она, но не услышала своего голоса. Она начала разглядывать свои лапы, то есть крылья и, взмахнув ими, легко поднялась под купол зала.

– Какой ужас, я – ворона! Какое счастье, я летаю! Летаю! Сбылась моя мечта!

Она сделала несколько кругов над танцующими парами и удивилась еще больше. Это были не люди, а разномастные породистые собаки. В старинных бальных, пышных костюмах. На головах большие парики, а в них у некоторых важных особ женского рода сверкающие заколки, а на ушах ленты и подвески. Все псы в черных фраках и белых рубашках с пышными кружевными жабо. На головах шляпы, черные цилиндры. Все как один ходили на двух задних лапах, то бишь, как двуногие люди. «Бедные, дрессированные что ли,– подумала Леди, – даже жалко их, как в цирке». Они кружились в собачьем вальсе. Кого тут только не было; важные сенбернары, (один сенбернар был у их соседей), доги, спаниели разных мастей, бульдоги, но многие породы Леди были неизвестны.

Высоко над залом висело несколько хрустальных люстр, от них шел яркий переливающийся свет. Леди перелетала с одной люстры на другую, наблюдая за происходящим, и думала; – « какая жалость, какая жалость, что я не могу участвовать в этом дивном праздничном балу». Она все слышала и понимала, но сама ничего не могла сказать, то есть пролаять, а только – карр, карр! – Мадам, ваш хвост потрясающ! – восклицал один галантный Мопс высокородной Овчарке. А та, поскуливая вертела им под платьем и, наклонившись к морде Мопса, что-то прорычала. И они, взвизгивая, захохотали.

У входов в зал стояли легавые в ливреях и старинных сюртуках. Если входила новая пара они, раскланиваясь, пропускали ее в зал. Простых дворняг Леди не видела. У зеркал крутились маленькие болонки в кружевных платьях, с веерами в лапах и с перьями на головках. Они шумно общались и дергали за хвост, стоящего рядом молодого терьера. Тот, высунув язык, обнюхивал каждую болонку и лизал их лапки в перчатках. «– Мадмуазель, Фи-фи, – говорил он одной вертлявой болонке, – вы сегодня само очарование! Да-с, я давно хотел пригласить вас на рандеву, прошу покорно, не откажите-с…» Тут терьер снял со своей шляпы алую розу и воткнул в пышную прическу Фи-фи. Болонки восторженно завизжали и побежали в другой зал, а терьер и его друзья, рычащие от предвкушения, помчались за ними.

– Куда вы, глупые вертихвостки? – крикнула Леди, но раздалось только ее карканье. Она полетела за ними и увидела там, за колоннами огромные двери, и поняла, что это был выход в другие залы. А где же выход во двор, на улицу? И вдруг, словно какая-то неведомая сила понесла ее через те огромные двери и другие залы, потом по узким коридорам на свет, на свежий воздух. Леди, удивленно озираясь, кружила в небе, а внизу виднелся незнакомый двор. Это был чужой двор, весь заполненный лошадьми, запряженными в кареты и коляски. Они стояли в ожидании чего-то. «Наверно ждут своих хозяев», – подумала Леди.

В это время выбежало несколько терьеров в окружении болонок. Один из них, глянув в небо, воскликнул, – сударь Рекс, вон смотрите, отличная мишень летает-с!

– Где-с, капитан? – подскочил один из терьеров, азартно размахивая револьвером, – сейчас мы посмотрим, кто выиграет пари!

– Стреляйте же, сударь Рекс! Я вам уступаю первый выстрел! Вон в ту белую ворону!

И началась пальба под лай псов и восторженный визг болонок.

« Какой ужас! Кошма-р-р!» – Залаяла Леди, но опять поняла, что только каркает. Она заполошно металась по небу, а выстрелы так и сыпались ей вслед.

– Какая шустрая ворона, а, господа! Прямо-таки заколдованная! – восклицал капитан, перезаряжая револьвер, – Чтоб я и не попал с первого раза! Это просто невозможно! Мадмуазель Фи-Фи, не мешайте-с, сделайте милость! – и терьер снова стал палить в небо.

Леди от страха не знала куда спрятаться, она металась в поисках укрытия. Наконец, завидев за высоким забором огромные деревья, она стремительно преодолела расстояние через весь двор и достигла кроны одного дерева. Глянув вниз, Леди поняла, что очень высоко забралась. Она сидела на толстой ветке липы в густой листве и собачье общество, потеряв ее из виду, наконец- то успокоилось.

Леди тяжело дыша, ругала сама себя: «И чего это ты, старая перечница, захотела быть птицей? Что хорошего то, вот и подстрелить могут запросто! Ну, летать, конечно, хорошо, но опасности больше, чем на земле». Тут она услышала над собой карканье. Уже смеркалось, а в листве вообще было темно. Она, озираясь, машинально ворошила свои перья клювом, хотя ей как собаке казалось, что вылизывает свои лапы. Леди вспомнила, как зимой грохали петарды у дома и кругом падали разноцветные звезды, почти целую неделю. Все собаки в округе лаяли и выли от страха, а она, забившись в свою конуру, носа не высовывала до рассвета. Был случай, что петарда взорвалась как раз рядом с проходившим соседским псом, так он ослеп. И Леди его больше не видела. А тут, оказывается, в птиц стреляют…

– Что это за соседка?– услышала она, – белая ворона? У нас таких отродясь не бывало. Еще и прихорашивается, вы только посмотрите на нее!

Леди перестала вылизывать лапы, то бишь, перебирать перышки. Она повертела головой и, посмотрев наверх, застыла в изумлении. Там сквозь листву из темноты сверкали глаза, много глаз черных теней, сидящих на ветках прямо над ней. Это была целая стая черных ворон. Рядом с ними и выше висели большие гнезда. Глаза их недобро сверкали, Леди стало страшно. Ей захотелось завыть по-собачьи, но ничего не получилось. Тогда, почесав лапой холку, ( и здесь блохи одолевают), она смело каркнула: – да, я ворона, хоть и белая! И что вам не нравится?

– Какая ты ворона? Да от тебя псиной за версту несет! – прокаркала большая черная тень, и вся стая взбудоражено захлопала крыльями.

– Вон от наших гнезд пришелица! Пошла отсюда, кар-р! – раздавались со всех сторон вопли ворон. И Леди показалось, что их огромные клювы, сверкающие, как мечи, нацелились на нее. Они угрожающе приближались. Она в испуге прижалась к стволу дерева. Ей было страшно смотреть вниз, очень высоко. Леди забыла, что может улететь от грозной стаи, только куда? Скоро ночь и в темноте плохо видно, она ведь собака, а не кошка.

А клювы-мечи все ближе и ближе. – Вон отсюда, странная пришелица! Нам не нужна такая соседка, кар-р! – неслись отовсюду вороньи голоса.

Тут Леди получила удар клювом по голове, потом еще, и еще, – ах, если б я была собакой, я бы выпотрошила их из перьев!– в отчаянии подумала она. Но тут она стала падать, но почему-то земля не приближалась, а как бы плыла от нее. А Леди парила в невесомости. Навстречу летели какие-то животные. Она увидела, что это две собаки, овчарка и дворовый пес. Они смотрели на нее очень добрыми глазами. И ей стало радостно и хорошо, как в щенячьем детстве. – Леди, Леди, – звали они ее за собой, – лети за нами.

– Я лечу, лечу, – отвечала она и изо всех сил замахала крыльями, – только я ведь ворона, да еще белая…

Но собаки, как призраки стали растворяться и исчезать, и она услышала знакомый голос:

– Леди, да что с тобой сегодня? Все спишь и спишь, а ворона опять в твоей миске хозяйничает.– это был голос хозяйки.- Ведь ворона тебя даже в лоб клюнула, а тебе хоть бы что! Где ты? На небесах, что ли?

–Ах, если бы вы знали, где я была! – подумала Леди, окончательно, проснувшись. И стала лаять, бегая по двору. – Какое счастье, я опять собака! Гав! Гав! Я бегаю по земле! Гав! Гав! Какая радость, я не каркаю! Р-р-р, гав! Она подбежала к забору, за которым высилась все та же липа, а на ней все та же серая ворона. Она, как и прежде глядела на нее с высоты и каркала во все свое воронье горло. А собака Леди, виляя хвостом, все лаяла и лаяла. Но без всякой злости, а даже радостно. Как будто что-то хотела ей рассказать, что-то очень важное.