То ли полем брел, то ли лесом шел, камышом ли, чащобой злобною, Ангел левый мой, тот, что падшим был, выводил меня к месту Лобному. За стрелецкие ли каки грехи, за Лжедмитрия ли оказии, Аль напомнить мне, что и жизнь – ключом… и кончину Степана Разина. Но Хранитель мой, тот, что справа был – приложением Дню Крещения, Он светил во тьме, чащи обводил и вымаливал мне прощение. И коль знал святой, я зачем иду – мысли все мои потаённые – То хитро водил, всё по кругу-то, всё границами окоёмными. Где же были вы, святы ангелы, со вчерашнеи ночки взбалмошной, Когда я вынал душу грешную из купчинушки с дорогой мошной, Полпудовою, да с червонцами - золотым орлом порасчерканы, Вот за ту мошну получил купец по головушке вострым чеканом. Скоро понял я – не найти мне путь, ни за соснами, ни за ёлками, Знать меж ангелов нет согласия… значит, выть мне тут вместе с волками, Зря я татем жил, всё грехи копил – воровал у тел души с деньгами, Коротка ведь жизнь – та, что с золотом: коль не плахами, так петельками. И взмолился я:- Боже-Господи, не по чину мне, худосочному Столько святости на плечах таскать и внимать в лесу вою волчьему, Забери к себе справа ангела, раздели со мной меру бремени, Ну а я за то помолюсь стократ – клятву в том даю крепче кременя. Вдруг набатом мне по извилинам грянул глас с небес оглушающий: - Долго я терпел твои выходки, потому как Бог – всепрощающий, За грехи свои стань пред мороком – ты у святости не в чести, Кто за жизнь платил смертию чужой – отпущенье просит у нечисти. Уплотнился лес мраком-теменью, и наполнился вурдалаками, А мошна с добром стала тяжкою, кровью с золотом вдруг заплакала. И рванулся я по кореньям-пням, напрямик тропу пробиваючи, Кто-то нёс меня вдоль по просекам... и на кромку вынес, играючи. Впереди костёр ярким пламенем, подхожу к нему – мотыльком на свет, Ведь душа купца гонит на люди - как мне дальше жить испросить совет. Глядь, обочь огня балахона два, над одним коса смертною игрой, Знать, решил Господь – я негожий сын… На Молохе был балахон второй. |