__________ Что наша жизнь-игра? Плетение словес!

__________ Затем продажа их поштучно и на вес...

__________ (Литературный Дух семьи Насекомых)

 

 

 

 

«Ну, и к чему сие есть?» — спросит недоуменный читатель. А автор, как обычно, шутя, ответит ему, что сие есть попытка захода на крупногабаритный роман-наблюдение («вот в голове засел романчик»), в котором непредсказуемая жизнь во всем ее многообразии будет художественно осмыслена, переосмыслена и нарезана ровными литературными пластами-главами для удобства употребления (прочтения). Задача, прямо скажем, лет на пять. А сроки биологического дедлайна поджимают. И потому, не доводя себя до нежелательного, а глубокоуважаемого читателя до кульминации, ограничимся таким себе планчиком к романчику, а также отдельными интродукциями и завязочками. «А там смотрите сами, и будь что будет».

 

 

Мембранно-игольчатый карбюратор представляет собой отдельный законченный узел и состоит из нескольких камер, разделенных мембранами, жестко связанными между собою штоком, который заканчивается иглой, запирающей седло клапана подачи топлива. Камеры соединяются каналами с разными участками смесительной камеры и с топливным каналом. Характеристики таких карбюраторов определялись тарированными пружинами, на которые опирались мембраны.

Прочитав эту сладостную белиберду, персонаж П-1 закрыл «Библию байкера» и выполз из теплой постели на бодрящую поверхность повседневных забот. Заботы были еще те, но о них потом.

Как именовать этого П-1? Ну, пусть... Игорь Бекетов. Год рождения — 1989. Место рождения — г. Баку. Нет, г. Ростов-на-Дону. Только Ростов! Потому что средним школьником он с папой ходил купаться в реке Дон. Или с мамой? В теплом Апшеронском заливе, принадлежащем Каспийскому морю.

В любом случае он с блеском (без троек) окончил школу. В дальнейшем под влиянием культового фильма влюбился в сладкую парочку Харлея и Дэвидсона и окружающий их антураж, включая мембранно-игольчатый карбюратор. Дел у Игоря в Нальчике не было никаких. А была молодость, понуждающая к активному движению, здоровье и романтизм.

Вот и «мчится байкер в город Нальчик». А по успешном достижении его произойдет у Игоря Б. одна романтическая встреча. А то нет!

 

 

Персонаж П-2 — Марк Эдуардович Рутгайзер (или Руденко? Положить на чаши и тщательно взвесить), 52 года, отнюдь не мэр, а бизнесмен высокого полета. Настолько высокого, что номинальный мэр городка-миллионника по первому же звонку гражданина Р. бросал все насущные заботы о крышах и трубах подведомственных граждан и, трепеща поджилками, летел угождать МЭРу.

В этот раз угодить надлежало «квартальчиком». Понятно, что лично МЭРу, владельцу немелкой недвижимости в г. Лондоне и в г. Монте-Карло, квартальчик и даром не был нужен. Но была у МЭРа единственная (а единственная ли??) дочка роскошного возраста. Как водится, мажорка. И квартальчик предназначался ей в подарок. Вроде бы, логично? И вполне реалистично, потому что квартальчик, как выяснится далее, был небольшой. Но в самом историческом центре. Как и бывает в реальной жизни, квартальчик будет прикуплен. Кстати, почти даром. Познакомится ли дочка МЭРа с байкером? «А то нет!» (И еще как!)

 

 

П-3 — этнический хохол Вова Галий: смугловатый телом, жгучий брюнет и обладатель носа с крупной горбинкой. Этого было вполне достаточно, чтобы в школе раз и навсегда прилепить ему кличку Хачик. Ему сороковник. В разводе. Две дочери. Одна живет с ним, а другая — с другим (в смысле — отдельно). Торгует Хачик не арбузами, а фурнитурой. С лотка. А лоток, географически, в том самом квартальчике. А то нет! Производственный конфликт Хачика с МЭРом напрашивается сам собой. Пожалуй, уступив МЭРу, Хачику придется переехать в Израиль. Или в Нальчик. И уже там он будет торговать арбузами. И в розницу, и оптом. «И еще как!»

 

 

А вот Тайсон (П-4) тот самый! Да, именно тот, который многим запомнился ухом Холифилда. (Для подзабывших: ухо было откушено Тайсоном в третьем раунде, но потом выплюнуто и пришито на свое место — к Холифилду.) А привязка? На раз: мажористая дочка Рутгайзера-Руденко в силу своего вульгарного вкуса тащится от Тайсона. И от его знаменитого левого хука. Она непременно попадет в Америку и там встретится со своим кумиром. А проведут ли они в отеле «Бинго» бурную ночь вместе или отдельно пока не решено.

 

 

 

Казалось бы, тут широчайший простор для полета фантазии. Какое разнообразие методов, средств, форм и объектов приложения воровских сил! Образно говоря: «Вокруг изобилие деревьев разных ценных пород и сортов (березоньки, тополя-тополя, антоновские яблони в цвету, дуб Т.) и духмяные травы (ковыль, лебеда, конопля, Иван-да-марья). И цветы, и шмели, и трава, и колосья, и лазурь, и полуденный зной».

А пожатого плода пока нет! Пожалуй, карманчик должен быть народно-бюджетный. А уровень воровства — министерский. А с персоной определимся позже...

 

 

А тут притаранилась заготовочка, сотканная в далекие 1970-е на базе юношеского поиска романтики и личного знакомства с выдающимися шпилерами незабвенного СССР.

Некто, назову его Гантебейм, году эдак в 67-м брутально шокировал шпилевую публику обеих столиц своими яркими победами. Словно зачарованные, крупнейшие волкодавы игрового промысла становились жертвами его оригинальных комбинаций. В итоге Гантебейм лишился клиентуры. Нужен был какой-то ход...

На золотом сочинском пляже (рядом с гостиничкой «Жемчужина»), всегда кишащим игроками, появляется привлекательный мужчина с открытым северным лицом. Знакомства на пляжах быстры и легки, и вскоре соседи по лежакам узнают, что мужчина — человек романтической профессии, полярник, притом из весьма малочисленной когорты легально богатых людей, не дурак выпить и не прочь, для разогрева месяцами мерзнущей крови, поиграть в фишки с очень крупными ставками. Пляжные каталы охотно принимают его в свой неполярный круг. Через неделю после Полярника на пляже появляется Гантебейм. Понятно, что два мощных разнополярных заряда не могут не столкнуться.

Они столкнулись. Полярник, Гантебейм и два статиста в плавках с самого утречка уселись за покер. Нужно ли добавлять, что ставки меньше ста рубликов не допускались. Солнышко грело еще ласково, вода была свежа и (до обеда) прозрачна. Но весь понимающий люд напрочь забыл о прелестях субтропической природы и в диком волнении следил за игрой. [...] И вот карты открыты...

 

 

П-7 столь же реален, как и П-4. Для тех, кто не в теме: Тайванчик — известная криминальная личность; арестовывался по обвинению американского ФБР. Между прочим, он не дурак покатать в «фишки» и «шеш-беш»...

А конец той истории ясен и младенцу. Редчайший-случай-хе-хе. Роял флеш Гантебейма нарвался на покер троек Полярника. Гантебейм катается по нечистой сочинской гальке и рвет свои негустые волосы на золотой своей голове. Д-о-л-ь-щ-и-к-и опечалены, но Гантебейм проиграл в сто раз больше, и это их лечит. Полярник небрежно засовывает кучу денег в разнообразные карманы и удаляется. Гантебейм на последнюю десятку уезжает в... Сухуми. Там он, естественно, встречается с Полярником (вышедшим из прохладных мест заключения рецидивистом), забирает у него куш и щедро расплачивается за прекрасно сыгранный спектакль. Осчастливленный Полярник, завязав, ведет спокойную жизнь полярника на пенсии.

Кстати или некстати, но Тайванчик тоже проведет бурную ночь в отеле «Бинго». Хе-хе...

 

 

Маркесов много, потому есть выбор. То ли тот, кому сто лет не пишет полковник, то ли другой, который правил на Филиппинах, то ли третий, красиво забивающий футбольные мячи в ворота соперников. И проч., и проч. Надобно думать...

 

 

(Автор знает правильное написание слов диабетик, безбилетник, белобилетник, но, в память о мальчике Чике, о приключениях которого читал в детстве, волюнтаристски подрифмовывает.)

 

 

Антисоветчику 13 лет. Зовут его — Антип. Фамилия — Поветчиков. Звуковое сходство имя-фамилии с названием главы случайное. А биологически неслучайно то, что у Антипа нынче переходной период становления личности, сопровождаемый почти неизбежными прыщами. А мама и бабушка так настырно лезут в созревающую душу со своими советами, что поневоле станешь антисоветчиком. А вот отцовские наставления он слушал бы. Да где он, этот отец?.. Где-где, и коню в пальто понятно, что не в Караганде, а... в главе 2 или в главе 7. Другими словами, отцом антисоветчика Поветчикова является или Рутгайзер-Руденко или Тайванчик. Окончательный ответ даст тест ДНК. (А вот Тайсона в этом конкретном отцовстве никак не заподозришь. А жаль...)

 

 

Сейф старинной конструкции имеет терракотовый цвет, ключ и хозяина — майора Кузьмина, который временно (до окончания главы 11) исполняет обязанности начальника в районном военкомате мелкого городка на Урале. Когда-то у сейфа был и второй ключ, но уже десять лет, как потерялся. Уже более шести лет на сейфе располагается крупная тарелка. А на ней некрупный пластмассовый горшок, наполненный подзолистой почвой (землей) местного происхождения. И земля эта питает растение фикус из семейства тутовых. Сейф ненавидит тарелку, терпит горшок, уважает растение и безответно любит Нину Гордееву, которая два раза в неделю поливает указанное растение. Эту же Нину — законную единицу штатного расписания райвоенкомата — любит и майор Кузьмин.

Весьма банально, но (в соответствии с обыкновениями окружающей действительности) 27-летнюю Нину не тянет к 48-летнему Кузьмину, а тянет к 32-летнему стоматологу. Понимая это и не в силах изменить это (разницу в годах), холостяк Кузьмин нередко открывает сейф и оттуда достает. Сейф все видит, все понимает, сочувствует, но помочь хозяину до поры до времени не может. Но однажды в городке объявят «время Ч.» и тогда...

 

 

Чистка каналов и лечение пародонтозов никогда не увлекали стоматолога Отара Габричидзе. И Нина Гордеева его не увлекала. Его неудержимо влекла, привлекала, увлекала и завлекала единственная, тщательно скрываемая страсть — подделка денежных знаков. Пломбы, зубные пасты и Нина были лишь прикрытием.

В своем истинном призвании-искусстве Отар достигнет больших высот. Лучшие образцы его рукоделия к моменту объявления времени Ч. (в мелком городке на Урале) украсят домашние сейфы не только Тайванчика и Тайсона, но и Маркеса-футболиста. (Именно футболиста, поскольку на Филиппинах правил не Маркес, а Маркос. Хе-хе.) А МЭРу из его шедевров не достанется ничего... Как бы там ни было, но мелкий вор (не тот, что зачат в главе 5, а другой) взломает сейф майора. Однако Государство не пострадает. Пострадает только крупная тарелка, чему сейф будет только рад...

 

 

А клал я с прибором на этот залп, как говаривал незабвенный Толик («Баш») Иров, перестроечно нюхая черную розу (эмблему печали)...

 

 

 

30-летний Гепа (урожденный Гена Пашков) не всегда был наводчиком. В своей не короткой профессиональной жизни мошенника он пробовал разное. На вещевом рынке впаривал лохам инвалидные джинсы с одной штаниной. Примерно в том же месте крутил-вертел наперстками. («Кручу-верчу, за рупь — два плачУ».) Спасаясь от срока, сбежал в армию. По иронии судьбы служил Родине в качестве наводчика орудия. К счастью для Родины и окружающих граждан, орудие это за год Гепиного служения не выстрелило ни разу. К обычным людям Гепа вернулся рядовым, но с генеральской жаждой быстрого обогащения. Вскорости вошел в организованную группу лиц, жаждавших того же самого. Исполнял там обязанности в соответствии с приобретенной на «военке» специальностью. Последним амбициозным проектом указанной группы лиц была хата единственной (или все-таки не единственной?) дочки МЭРа.

 

 

Мария. Непорочная. (До поры до времени.) Возраст скрывает. Постоянно живет (в Израиле). Водит туристов по культовым и культурным местам. Познакомится с Хачиком. Но не в Израиле, а в Нальчике, куда сама приедет по турпутевке. Там она познакомится и с подзабытым нашим байкером — Игорем Б. Но ошибочным женским чутьем предпочтет Хачика. Она-то и заберет Хачика в Израиль (на временное с ней проживание). Какое-то время они вместе будут продавать арбузы. А потом у них родится дочь.

 

 

Алик Маков — физик и шахматист. Положительный. 66 лет. Интеллигентный, доброжелательный. К мезончикам (к которым, как известно, относятся пиончики, каончики и другие более тяжелые мезончики), этим составным частицам, состоящим из четного числа кварков и антикварков, Алик прямого отношения не имеет. А к молекулам и физикохимии имеет. И даже открыл эффект. Кроме того, он гроссмейстер по заочным шахматам. А вот теннисист он не самый сильный, и, порой, проигрывает (с небольшой форой) даже собственной жене Але, которая заведует научной библиотекой в Институте Физики в подмосковном Троицке и обожает собирать грибы. Алик и Аля любят отдыхать, путешествуя по миру.

Отдыхая в вестибюле отеля «Бинго», глазастая Аля приметит и Тайванчика, и мажорку, и Тайсона. Она сообщит об увиденном своему постоянному партнеру по теннису, но тот, размышляя о целесообразности жертвы пешки для поддержания инициативы на королевском фланге, пропустит это интересное наблюдение мимо ушей.

 

 

Народный артист Стржельчик сыграл царей Николая I и Александра II. А британец Макдауэлл сыграл цареубийцу Николая II, которого сыграл Янковский. И что с этим интереснейшим фактическим материалом делать? Придется рассуждать. О монархии, а также о смысле и ценности жизни...

 

 

 

Эндшпиль был пешечный. И, вроде бы, совсем простенький. Всего-то по две пешечки при каждом короле. Однако шахматы полны тайн. Одну из них постиг Рафик Сочинский. Сам он был шахматистом, примерно, третьей категории. Но этот эндшпилек он выучил наизусть. И многие годы благодарные за постоянство хозяина пешечки этого зндшпилька, безотказно превращаясь в ферзей-королев, начинали вышагивать так ловко, что даже у опытных игроков голова шла кругом. А потеряв голову, они теряли и свои денежные ставки, которыми эти крупные знатоки дебютной теории и позиционного маневрирования подкрепляли свои прогнозы относительно исхода простенького эндшпилька. Однако секрет побед Рафика был вовсе не в эндшпильке, а в гроссмейстерском чутье и таком же понимании азартной психологии человечков. Рафик пауком сидел с раннего апреля по конец октября на том самом «золотом сочинском пляже». Сидел на уголочке топчанчика, а на другом его уголочке притулилась шахматная досочка с простеньким эндшпильком. И тысячи отдыхающих людей, гуляющих туда-сюда, сюда-туда и обратно, бросали на досочку случайный взгляд. И взгляд этот лип в паутинке. Среди бросивших взгляд и таки запутавшихся в паутинке Рафика будут: байкер, майор Кузьмин и Хачик. А еще взгляд будут бросать Полярник, Тайванчик, Гантебейм и Гепа, но они Рафику не по зубам... А вот вспомнил: Гантебейм Рафика в «шеш-беш» хорошо обкатает и заберет его квартирку в Кисловодске за должок. Такие дела...

 

Прочитав завязочки к главам 6, 7, 11, 13, 17, читатель может законно спросить-полюбопытствовать: откуда автор про все это знает? Да оттуда, из личного жизненного опыта. Если кому интересно: опыт игры «под интерес» у автора есть! В карты — негативный, в шахматы — позитивный. И на разных эндшпильках он удачно поигрывал, причем не только на «пешечных эндшпильках». А вот наперсточки никогда не крутил. И монетки не фальшивил. Б-г миловал... Шучу, однако...

 

 

«Рота, подъем!» — орет салага и чмо дневальный.

Портит дембелю правильный сон... Вот тип нахальный.

(А снился солдату столик квадратно-овальный.

За ним: тов. Лужков, Собянин и блогер Навальный.)

А еще приснилось, что рота, в которой служил Отечеству Гепа (и которой командовал майор Кузьмин — в ту пору еще капитан) штурмом брала... женское общежитие в городе ткачих Иваново (виноват — брала учебную высоту 225 неподалеку от мелкого уральского городка).

 

 

Грех желания научно уложим в две группы. Флаг первой: кто желает что; стяг второй: кто желает кого.

Во второй группе категорически не забудем: кто — Тайсон, кого — мажорку.

А еще под вопросом не забудем как не чуждый изящному сочинительству майор Кузьмин, находясь под совместным влиянием Нины Гордеевой и выпитого из сейфа, лично придумал и самодельно оформил в двух предложениях такую вот шокирующую историю любви:

«На днях (намедни), будучи нетрезв, а также под влияньем алкоголя, на корточки (медлительно) присев, я нежно обнял юной девы голень и вверх мельком (по-глупости) взглянул на то, что показалось ПОД спиною, и застонал, как огорченный мул, с кентавром (sic!) раздЕленный стеною, поскольку приоткрылся беспредел, чудачество (иль прихоти) Природы, касательно того... двуполых тел, которых чтили древние народы.

Струхнул бы тут и пылкий д’Артаньян, дал «задний ход» бы прыткий Казанова, однако я (храбрейший из землян) «наук любви» легко постиг основы».

Оно и понятно: чего только, «будучи нетрезв», не придумаешь...

 

 

Магазинчик был не простой, а с секретом. Ютился в двух комнатах, расположенных «трамвайчиком». (Вот и трамвайчик «подпарился», как любил говаривать байкер Игорь Б.) В первой гражданам любого пола, достигшим конфирмационного возраста, свободно продаются разнообразные атрибуты, соответствующие греху желания. А вот во вторую комнату через малоприметную дверь могут попасть далеко-далеко не все. Но мы, проявив настойчивость, таки попадем туда (немедленно!) и увидим: «столик квадратно-овальный», два хилых стула, домашний кинотеатр с экраном во всю стену, а в углу терракотовый сейф старинной конструкции.

А торгуют в этой комнате отнюдь не гуттаперчевыми пенисами и надувными тетками, а оружием. Причем не карабинчиками и калашиками, а типа вертолетиками, эсминчиками и прочей «сатаной». И появляется здесь изредка... Отгадайте, проницательный читатель. Правильно — «министерский» из главы 5.

 

 

 

А пусть это будет документальный фильм «Взрыв». А пусть о том, как в Грозном взорвали арсенальчик, в Москве — жилой домишко, в Тель-Авиве — легковой автомобилишко, а в Васильково (мелком украинском городке) — памятник Вождю. А придумает и поставит этот фильм подросший (и попутно лишившийся прыщей) антисоветчик Антон. А деньги на съемочки даст его таки установленный отец — Рутгайзер!

Кстати, о Рутгайзере. Марк Эдуардович является Рутгайзером лишь по папе, а по маме он... Руденко. В определенное время «Ч» у него произойдут жуткие финансовые неприятности. Он будет искать высокое покровительство в Израиле. Но там ему откажут в гражданстве, и последние годы своей жизни гражданин мира Р. проведет в мелочной нищете. А вот если бы карты-фамилии его родителей «легли» наоборот, то эндшпиль его жизни прошел бы намного спокойнее.

В назидание всем мэрам городов-миллионников Рутгайзер-Руденко какое-то время будет компаньоном Хачика по штучной продаже арбузов. Хоть в Израиле, хоть в Нальчике. Такое вот кино...

 

 

Пьеса, так пьеса. А пусть это будет...

(фантазия)

((об интеллектуальном состязании))

(((в трех раундах)))

((((с финалом, вышибающим слезу))))

И называется она...

 

Извините, глубокоуважаемый читатель, увлекся... Да и «счетчик-цербер» поджимает... Очень жаль! Ведь автор мог бы поведать еще великое множество забавных «мулек», извлеченных из пустой головы романа, который никогда не будет написан, но его останавливает природное чувство меры. Все. Пора расставаться...

 

 

 

 

— Опять звездолеты, опять планеты, на которых трудно быть Богом. И эти неизбежные машины времени... — кисло сказал издатель, подвигая автору отвергнутую рукопись.

— Без машины времени нам никак нельзя. Она есть неотъемлемый атрибут фантастики и неизбежна как, скажем... восход солнца... — промямлил отвергнутый.

— Или как, скажем... мочеиспускание, — съязвил издатель. — Хотя, помнится, один из ваших персонажей, будучи человеком-землянином, регулярно кушал и пил, но как-то обходился без естественных отправлений.

Автор смолчал, поскольку надежда еще не умерла в нем окончательно. И, между прочим, она правильно сделала. (И он правильно сделал.)

— Вот что, дорогой вы наш фантаст, — продолжил издатель после томительной паузы. — Я знаю, что вы не ищите славы писателя, и это хорошо. Но изрядно нуждаетесь в средствах для пропитания бренного тела. И только потому я решил дать вам шанс. Зачните хорошую идею, выносите ее внутри себя положенное время — не менее недели, но не более двух — и родите ее без осложнений. И голенькой несите ее мне.

— А как же диалоги, преодоления?.. Мужчины и женщины... в гендерном смысле — персонажи, и еще эти... как их... ситуации? — не понял современности отсталый автор.

— Только синопсис! — отрезал повелитель. — Если умственный плод ваших усилий окажется достойным моего внимания, будут наняты литературные специалисты, типа рабы, которые сделают диалоги и все прочее. И не так, как вы — «ДО-ло-РЕ-с. Моя Ло... — подлил масла в огонь дух Гумберта Гумберта», — а так, как надо. Включая не присущую вам грамотность.

На спине у автора внезапно выросли крылья (размерами с комариные, но очень мощные), и он неожиданно легко оторвался от кресла и вылетел в форточку.

 

Ровно через двенадцать дней автор жужжащим шмелем влетел в знакомую форточку и спланировал в знакомое кресло.

 

— И грянул гром, — подвел черту под кратким вступлением автор.

— Только не надо меня разводить. Эту шикарную историю я читал. В далеком детстве, — сказал все тот же издатель. — Как его... Грей Грегори?..

— Все читали. В детстве, — поразился своей наглости автор. — И от испуга продолжил в том же духе:

— Гром-то грянул, но креститься читателю пока рано, поскольку основные события еще впереди. Дело в том, что у Экельса был сын!

— Ах, вот оно что... Это у того слабака, который с перепугу сошел с тропы и растоптал бабочку?

— Именно так, сэр, — ответил автор. Он почувствовал, что растет, и уже достиг размеров воробышка. — И чтобы не прерывать тонкую нить последующей канвы, напомню всем, кто в этом нуждается: Тревис — проводник в прошлое и обратно, Кейт — хороший президент, Дойчер — плохой президент, типа диктатор. Остальные — массовка.

— О’кей, босс. Все нуждавшиеся въехали, продолжайте, — благодушно разрешил издатель.

— Так вот. Президентский срок плохого Дойчера подходил к концу. Проклятый Кейт, судя по социологическим опросам, снова набирал силу и не давал наслаждаться жизнью сполна. Дошло до того, что Дойчера стала мучить бессонница. В одну из таких ночей он взял с полки случайную книгу...

— Грея Грегори, — усмехнулся догадливый издатель.

— Естественно, — отреагировал покрупневший до размеров курицы бывший воробышек. — И открыл ее на случайной странице... Дойчер был негодяем, но глупым он не был. Утром он вызвал к себе помощника Лесперанса, и состоялся у них примерно такой разговор.

— Послушайте, Лесперанс, вам доводилось читать Грея Грегори?

— Да, сэр. Еще в школе, сэр.

«Вот сволочь!» — мелькнуло в голове плохого президента. А сказал он иное:

— И про бабочку, раздавленную в прошлом?

— Типа того, что поехали в прошлое охотиться на тирана... на тираннозавра, а замочили бабочку. И потом...

— Я знаю, что было потом, — сухо остановил помощника Дойчер.

— Вот молодец! — подбодрил издатель неизвестно кого. Но курица приняла сие на свой счет и еще чуть-чуть подросла — до петуха.

— Читать умеют миллионы, а генерировать полезные идеи — лишь единицы, — осадил издателя Дойчер. — В каком состоянии наш проект «Гром»?

— Если кратко, то первые лабораторные испытания прошли успешно. Если нужны детали, отчет будет подготовлен через десять минут, — ответил Лесперанс.

— Эй, паренек, не петушись. И не строй из себя Пруста, — подрезал крылья издатель. — Сказано синопсис, значит синопсис!

Автор вернулся в скромные размеры воробышка.

— Да-да, вернемся к сыну. Не важно как его звали. Важно то, что он каким-то образом узнал как погиб его отец. Несмотря на юный возраст, этот сын понял, что все зло идет от Дойчера. И он решил воздать аз именно ему, а не Тревису, по факту нажавшему на курок охотничьего ружья, из которого грянул гром-1. Этот сын выучился на классного биолога и еще на классного генного инженера. После этого он нашел и осмотрел охотничьи башмаки своего отца. Он же «осторожно снял с подошвы липкий ком грязи, отливающий зеленью, золотом и чернью. Как можно бережнее выделил из него красивую мертвую бабочку — изящное маленькое создание, способное нарушить Равновесие. Затем достал футляр и бережно поместил туда крепко поврежденное тельце пришелицы из прошлого».

«Мы вмонтируем этот футляр в стелу Демократии, расположенную на центральной площади столицы, и тысячи тысяч благодарных сограждан, проходя мимо, будут снимать перед тобой свои шляпы», — красиво подумал в тот момент сын Экельса.

А потом он извлек из пришелицы из прошлого ее ДНК и тому подобные технические подробности. А потом он изготовил клон бабочки. А потом он нашел общий язык с постаревшим, но вполне дееспособным Тревисом. (Они оба — сторонники хорошего президента Кейта.) Они договариваются отправиться в прошлое — в ту самую критическую точку. И, понятное дело, планируют оставить там клон бабочки, чтобы крутануть колесо истории в нужную сторону.

Они успешно проворачивают это дельце через А/О САФАРИ ВО ВРЕМЕНИ, возвращаются в настоящее и с удовлетворением узнают, что президентствует Кейт.

Однако и Дойчер не дремлет. Используя административный ресурс, он банкротит А/О САФАРИ ВО ВРЕМЕНИ, а тамошнюю машину времени кинематографически красиво давит прессом. А сам, используя другую машину времени, разработанную в рамках секретного проекта «Гром», через неделю после экспедиции сторонников Кейта, отправляется в злополучную критическую точку прошлого. И там, пока Лесперанс, отвлекая внимание сопровождающих, мочит тираннозавра, он находит и мочит клон бабочки, выпущенной в повторную жизнь сыном Экельса.

Затем Дойчер возвращается в настоящее...

— А Лесперанс? — не удержался издатель.

— Рабы додумают! — павлином распустил хвост автор. И продолжил по существу:

— ...и со злорадной ухмылкой узнает, что послушное колесо истории снова крутанулось, куда следует, и на выборах победил именно он.

Ну что ты будешь делать!? На этот риторический вопрос успешно ответил...

— Сын Экельса?! — опять не удержался догадливый издатель.

— А вот и нет! — заносчиво ответил птеродактиль (бывший павлин). — Старина Тревис!! Он подкараулил Дойчера в той самой комнате, где стояла секретная машина времени. После короткой, но бурной рукопашной схватки Дойчер был повержен наземь.

Он «лежал неподвижно. Лежал, закрыв глаза, дрожа, и ждал. Он отчетливо слышал тяжелое дыхание Тревиса, слышал как Тревис поднимает ружье и нажимает курок».

И грянул гром-2.

— Просто фантастика! — крякнул издатель. Он поднялся с кресла. Он подошел к сейфу. Он достал оттуда пакет. Он подошел к птеродактилю. И стал кормить его хлебными крошками. Прямо с ладони.

 

P. S.

Все подельщики Дойчера были законно арестованы и понесли справедливое наказание.

Тревис активно сотрудничал со следствием и был освобожден.

Сын Экельса женился на хорошенькой девушке. Через год после свадьбы у них родился первенец. Мальчик.

Кейт был президентом два срока. Он правил хорошо и добился, чтобы Южный Сосед убрал с территории Соединенных Штатов свои военные базы, а также подписал справедливый межправительственный договор на транспортировку природного газа из канадской Аляски в китайскую Антарктиду.

А Лесперанс, между прочим, остался в прошлом — он был замочен тираннозавром, им же съеден и полностью переварен.

 

 

 

И к бабке не надобно ходить, чтобы на раз просечь, что дело было 31.03.

Само собой, в 23.59.

И, понятное дело, не придурковатый Розыгрыш вот-вот вприпрыжку погонится за многострадальной белой спиной, а павой будет вышагивать высокоинтеллектуальная Игра. Однако не в бисер и отнюдь не на щелбаны... А там смотрите сами.

 

Быстрый ум, внимательные глаза и талантливые пальчики.

...винт-вист-стос-скат-покер-канаста-рамс-д жокер-бура-бридж-очко-белот-кинг-роббер-вис т-пьяница-ведьма...

 

А состоялась эта игра на территории депутатской VIP-комнаты в павильоне знаменитой Измайловской бильярдной ЦПКиО им. Горького. В том самом павильоне, где не так уж давно гражданин Жеглов обкатал в «гусарика» (розыгрыш — в советский снукер) самого товарища Садальского, ныне переквалифицировавшегося в господина.

 

...банчок польский. Дурачок чешский и подкидной-отечественный. И переводной-отечественный. Ой, не могу остановиться...

 

А действующие лица были такие:

Белые — Арнольд Шварценеггер. Черные — Мистер Белый.

 

«Между тем минута прошла»... А уж что и на что наступило, догадайтесь сами.

Между прочим, в другие времена счетчик-цербер уже давно заорал бы козлетоном (дурным голосом) про одну жалкую тысячу денежных знаков за вход в указанную комнату и римское право понаблюдать за игрой (и про 5000 условно-хозрасчетных единиц за выход из нее же без травм и ментов). Но кто-то — вероятно, налоговая — провел с ним разъяснительную работу, и нынче он, коррупционно вильнув хвостиком, лишь тихохонько тявкнул: «1500».

 

Кстати, одну карточку тремя убить не желаете? А ответить полуторным за Арнольда? Попутно, даю поле за Акробатку во втором заезде лошадей и принимаю поле за Янычара в третьем забеге тараканов. Ну, как хотите... Продолжим.

 

Арнольд улыбнулся в свои наклеенные усы. Широким жестом смел с надоевшего губернаторского стола пару бумаг (с грифом «секретно»), игрушечного осла, подаренного ему ехидными демократами, и всю нехитрую оргтехнику. Ловким жестом терминатора он поймал из беспартийного воздуха потрепанную колоду (33 листика) и легко взвесил ее одной левой. Этой же одной перетасовал. Мистер Белый снял. Одной правой. Наблюдавшая бригада зааплодировала. Ш. поморщился, свольтировал и раздал. Двумя руками. Но на троих!

На руках у белого Ш. оказались: король эф-8, король Лир и король треф, а также конь, умеющий ходить не только русской буквой «Г», но и латинской буквой «L». И еще две мелкие бубны — обе шестерки. А в рукаве: фартовая четверочка пик, подаренная стариком Арбениным, пара некрупных червей и крючок рыболовный номер 2.

Черные же поимели: подвижное лицо, костяшку «два-блан», кольт пятизарядный (муляж) и шансы (так себе) на получение долга чести от Оскара.

Понятно, что при таком стартовом капитале шансы сторон на окончательную победу нельзя оценить как равные. Или можно?

— Пас, — сказали белые.

— Двое-нас, — сказали черные.

— Два-паса-в-прикупе-чудеса, — сказал прикуп.

— У вас обоих спины белые, — сказал появившийся неведомо откуда третий в надежде, что первый и второй клюнут на эту туфту и на секундочку повернутся. (Кстати, этой секундочки более чем достаточно, чтобы талантливыми пальчиками приподнять прикуп и внимательными глазами узреть чудеса.) Не сработало, однако.

— Возьму-на-раз. — Семь-бубен. — Кто-играет-семь-бубен-тот-бывает-забубен. — Пас. — Вист. — В-темную? — Ложись. — Пять-козырей-четыре-взятки. — Туз-треф-пять. — Марьяж-червей-шесть. — А-больше-хе-хе-как-говорится-фунт-прованско го-масла. — Да-пика-пополам. — А-в-прикупе-ничего. — Хе-хе-как-говорится-прикуп-знать-можно-не-р аботать.

— Ходи, — сказал мистер Белый.

— Хожу, — сказал белый. И зашел с двух бубновых шестерок.

В этот ответственный момент муляж кольта сделал попытку выстрелить. Но не смог и заплакал. Горючими слезами 44-ого калибра.

— Под игрока с семака, — шифрограммой откликнулся прикуп.

— А под вистующего с тузующего, — встрял появившийся неизвестно откуда Николай Гоголь. Он-то и был третьим. Игрок еще тот.

Дальше все пошло под сурдинку рутины. А именно: пять-козырей — четыре-взятки.

В этот спокойный момент лежавший на полу серый осел успешно смутировал в белого чернопольного республиканского слона.

Туз-треф — пятая. Тут тревожно взыграла волынка. Однако марьяж-червей был разыгран безупречно. Притаранилась и шестая...

И в этот напряженный момент Арнольд разбудил коня, дремавшего на поле а-1, и отправил (аллюр три креста) его одним махом на дэ-4, а Белый, в ответ, покрыл его словом и делом — костяшкой «блан-два». И получился... розыгрыш.

— Розыгрыш? — спросили они одновременно.

— А то нет, — ответили они одновременно.

А Николай Гоголь не ново сказал: «Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают». Затем он поднял валявшегося мутанта, троекратно по русско-украински поцеловал его (в губы, по-Брежневски) и поставил на освободившееся поле а-1.