Страницы из детства...Подруга

Страница 1

Только с возрастом я поняла, что мы должны принимать людей такими, какие они есть...

 

В детстве наивно верилось в то, что все еще может измениться, что все мы станем другими, потому что впереди ждет длинная жизнь...

Только нужно делать правильный шаг, как на шахматной доске, – ход...

И мы станем другими...

 

Познакомились мы с Фаридой, будучи школьницами, за детскими играми, во дворе. Двор был большой, детей много... Мало того, что в наших деревянных домах на нашей улице детей было «несчитано», к нам сбегались еще и дети с единственного каменного дома, стоявшего поперек улицы. И мы к ним ходили. Знали всех детей с дома №2 со всех подъездов на нашей Второй Союзной, рядом с улицей Декабристов (в городе Казани).

 

Только там, в их дворе, мы могли без опаски ходить в обуви по асфальту. Асфальт разделял нашу часть улицы с центральной улицей города –улицей Декабристов, где ходили трамваи и троллейбусы. На нашу улицу транспорт не заезжал... Глубокий песочный барьер не давал ходу ни одной машине, даже если нужно было вызывать скорую для жителей улицы...Так мы и жили, разделенные «полосой отчуждения»...долгие десятилетия, пока нас, живущих в собственных домах, не расселили по городу, позже...в 70-е годы.

Как и все дворовые дети, мы дружно общались со всеми: и со своими, живущими рядом, и с теми, кто живет в «каменном»... У них был ухоженный двор с детскими площадками, и мы чаще рвались туда –покататься на качелях, с горки, - словом, пообщаться.

На их территорию , во двор с асфальтом, мы выбирались еще и потому, что наша улица, полная сыпучего песка, не позволяла нам кататься на «самокатах».. Были такие самокаты, заменяющие нам, неимущим, велосипеды...

Велосипеды же, узорчатые, с шелковыми сидениями, были только у «евреев»...

(Так говорили взрослые...И мы усваивали их язык..).

 

Самокаты тогда дети создавали сами - из двух продольных дощечек и болтов, которые умельцы умудрялись стянуть из папиной «мастерской»... Соединяли все это шарнирами и получался самокат... У кого - какой –все зависело от того, кто приложил руку... взрослые или дети. И дети хвалились друг перед дружкой своими моделями - «созданиями».

Мы с радостью носились на этих самокатах вокруг дома на огромной скорости, отталкиваясь от земли, пытаясь «вознестись до Небес», а приземляясь в лужи...

Конечно, и самокаты были не у всех, а только у мальчишек... И они давали покататься только тем девочкам, с которыми хотели общаться...Чаще, мы остальные, отверженные, сидели на скамейке в ожидании –когда же «обломится» и нам, когда дадут и нам покататься...

 

И зимой, радуясь первому снегу, по дороге домой, задерживаясь до темноты, мы катались на ледяной горке на их дворовой площадке, используя вместо саней наши истертые до дыр портфели... А шаровары –штаны зимние, на нас стояли колом, леденели от катания...

На ледяном катке, по краю, катались на всевозможных устройствах, в виде коньков, –металлических полосок, которые крепились к валенкам. Нас гоняли доровые хоккеисты, но мы упорно, до драк, отвоевывали свое пространство!

Помню, что из второго подъезда дома ,всегда, с первого этажа, выезжала - вываливалась наружу, к дверям, тяжелая, старая коляска с огромной, дебелой девочкой –инвалидкой. Крупная, непомерно развитая физически, для своего детского возраста, девочка, поначалу, пугала нас своим видом... неестественностью, своей беспомощностью.

Она без помощи окружающих ничего не могла держать в руках, не могла двигать ногами...Ее, как куль с мукой, размещали, клали в коляску, где она и сидела по несколько часов, иногда до темноты, устремляя куда –то отрешенный, непонятный взгляд пустых глаз...

Вероника была единственной дочерью престарелых родителей, которые всячески старались угодить несчастной дочери... Кормили с рук, читали книжки, здесь же, во дворе, на улице. Не умея говорить, она только громко и нудно мычала...Из большого ее рта лилась слюна...

Мы жалели ее...Играли рядом, радуя ее взгляд...Ведь только по взгляду ее прозрачных глаз мы понимали о ее желаниях и боли. Быстро вызывали ее мать, - сердобольную, миловидную, добрую женщину, - которая терпеливо ухаживала за ней, угадывая по глазам, чего ей надобно...А мы ей помогали. Катали коляску, наперегонки, по двору, иногда роняя Веронику... бедную, бессловесную девочку – нашу ровесницу...

 

Была там в предпоследнем подъезде и многодетная семья. Вечно голодные, раздетые, вшивые...драчливые дети, они всегда ходили с большим куском хлеба в руках... Неумытые, иногда побитые, вызывали у нас отвращение, иногда жалость... Мы немного сторонились их, но в игре забывались и принимали за «своих»!

 

А в остальном, двор был полон веселья и радости...

 

Фарида стала общаться со мной, выделив меня из дворовой толпы. Делая исключение из правил, иногда, приглашала меня к себе домой, в свою «однушку» -маленькую комнату, которую они имели с мамой на одной территории с милыми соседями, - евреями, живущими в первом подъезде. Вообще, весь второй подъезд этого дома тоже был заселен евреями, - богатыми, имущими. Да, и слово богатство тогда ассоциировалось у нас только со словом –еврей...

Они, как на подиуме, демонстрировали нам свои красивые машины, красивую одежду, - ухоженность свою и достаток...Своих красивых, сытых, гладких, -присмотренных детей... Дети их не появлялись на улице просто так, как мы –разбойники...в тряпье...

 

Их чопорные няни всегда крепко держали их за руки. И имена у них были особые, как у другой «касты»: Бэлла, Изабелла, Изольда, Руфина...

И рядом с ними, как с другой Планеты, на их фоне – мы выглядели оборванцами...

Правда, их дети с нами и не общались, считая это дурным тоном... А мы не лезли к ним, дружно сосуществуя рядом.

 

Фарида, - ухоженная, чистенькая, всегда в красивых, с оборками, полотняных платьях, по возрасту, что особенно удивляло меня, была похожа на «Дюймовочку» из сказки... Роскошные темные волосы в кудрях обрамляли смуглое, красивое лицо с миндалевидными темными глазами. Чуть удлиненный нос с горбинкой придавал лицу особое очарование восточной красоты. Не по годам развитая девочка - и физически, и по интеллекту - она невольно обращала на себя внимание.

Я открыто любовалась ее открытыми, распахнутыми глазами с длинными ресницами. Большие, карие глаза Фариды всегда останавливались озадаченным взглядом на собеседнике, что особенно привлекало в ней, делая ее лицо на раз взрослее.

У нее был огромный, не по возрасту бюст, и она уже носила лифчик (бюстгальтер), хотя было ей тогда от силы – 10-11 лет. Этот немаловажный фактор не остался без внимания и наших мальчишек, которые при каждом удобном случае «лапали» ее, толкали, хватали...И ее надо было отбивать от этих «засранцев», что мы и делали.

Мы, девчонки, дрались с мальчишками, защищая друг друга, получая в обмен тумаки, но в обиду себя не давали. Так, между игр и драк с мальчишками, мы и познакомились с ней.

Конечно, по сравнению с Фаридой, выглядела я тогда просто, а иногда и жалко, ведь платьев своих отроду не имела , ходила в обносках, донашивая за сестрами их сто раз перестиранные «одежки»...Об этом я тогда и не думала, пока не стала общаться с Фаридой... А о бюстгальтерах еще долго не имела представления, считая это «атрибутом» взрослости у девушек... О чем и говорить?

 

Я все время сравнивала ее красоту с портретом героинь прочитанных мною романов. А читала я тогда очень много. И, рисуя их в своем воображении, невольно сравнивала с земными красавицами... С Фаридой! Мне казалось, что она сошла оттуда, со «ступенек» романа... Была также чиста и наивна!

А в начитанности – ей - не было равных! Она уже сносно разбиралась в литературе, смело различала известных авторов, рассказывая мне об их жизни...об их книгах, называя новые, не известные для меня имена.

Она стала для меня идеалом настоящей подруги, с которой хотелось дружить...Общаться, делиться прочитанным!

 

Я познакомила ее с родителями, с сестрами... И она стала заходить к нам запросто...

Чаще всего мы забегали к нам, изголодавшись, «перекусить», во время игр. Ведь у нас был огород, свои овощи... Могли «в момент» «сварганить» целый таз салата зеленого из помидоров и огурцов –и лакомиться им, заедая черным хлебом, - всем двором... Родители нас не ругали. Чаще, днем, они были на работе...И у нас можно было зараз обнаружить за столом всех наших подруг...со всей улицы!

Фариду это удивляло. Она говорила, что мама не разрешает приглашать подруг в дом...Мы этого не понимали.

Так мы и общались, пока мама Фариды не потеряла ее однажды... Она нашла ее у нас. Ей тоже пришлось познакомиться с нами. И, когда она обнаруживала дочь играющей со мной, она уже не беспокоилась и не ругалась, зная, что мы не причиним ей зла. Ей тоже понравилась наша большая семья! Она считала нашу семью достойной знакомства. Тетя Соня нашла общий язык с мамой! Мы были этому безмерно рады!

 

Так началось наше тесное общение с Фаридой.

 

Было лето, каникулы, и каждый день мы договаривались с подругой, чем будем заниматься, что читать, в какие игры играть. Чаще сидели у нашего дома, играли в палисаднике, под сиренью: в « магазин» , в « школу» , в «дом», «театр», - вынося для этого из дома недостающие атрибуты: скамейку, тряпки, платья мамы, куклы...тетради. Игры занимали все наше свободное время...

 

Иногда радовали себя тем, что «соскребали» с карманов всю мелочь и шли в магазин покупать конфеты «Маска» -это было наше тайное от всех лакомство... Конечно, много ли можно купить на «мелочь»? - доставалось по паре конфет, не более...Но мы ходили по двору, гордые, довольные, что сумели доставить себе такое удовольствие... за «свои деньги»! Сами делали эту покупку! Куда там!

 

Ведь родители отправляли нас, детей, в магазин за продуктами, ровно отсчитав все до копейки, сдачи не было, разжиться было нечем... Мелочь иногда собиралась в кармане за праздники...всем в нашей семье давали по рублю на праздники –и мы их «тянули»...до других праздников, событий...

Если надо было сходить за маслом сливочным, то мама отсчитывала ровно 1 рубль, 5 копеек –за 300грамм. И можно было только слизнуть дополнительный кусочек –довесок. Остальное –ни –ни, неси домой!

 

Фарида –единственная дочь тети Сони, тогда еще молодой, модной, красивой, привлекательной шатенки, которую мы, дети, невольно выделяли из дворовой толпы.

Она была чем-то даже похожа на красивую еврейку –делала такие же «букли» на голове ...

И, несмотря на некоторые природные- ли , приобретенные увечья руки, выглядела - «сногсшибательно»!

 

Ее, нарядную, всегда в новых «самошитых» платьях, напыщенную, единственную, с нашего двора подвозили домой на красивых машинах! И мы, любуясь ею, ожидали, на какой же машине подъедет тетя Соня сегодня. А Фариде это не нравилось, и она, капризно надуваясь, морщила свой огромный лоб при виде подъехавшей машины. Ей не хотелось видеть маминых ухажеров, но она не могла открыто выказывать свое недовольство, не смела.

 

Тетя Соня, несмотря на свою внешнюю привлекательность, не была женщиной легкого поведения, ее нельзя упрекнуть в этом, но ухажеров она меняла, «как перчатки». Поэтому, при появлении «нового лица» у маменьки, Фарида вся сжималась, съеживалась, становилась жалкой, потерянной... В эти минуты мне хотелось ее обнять и прижать к себе крепко –крепко, как родную сестренку.

Тетя Соня любила роскошь, красивые вещи, но старалась сама добывать все своим трудом: что-то переделает, где –то прикупит по случаю, что –то обменяет...

 

Иногда я становилась свидетелем их разговора. Чаще говорили о деньгах, о приобретении какого –то материала на платье для Фариды... Тетя Соня обшивала и себя, и дочь, -и никто бы не догадался, что роскошное зеленое шелковое платье Фариды обошлось за копейки... Каким образом нужно было «извернуться» тете Соне, чтобы не истратить на это всю зарплату? Оставалось загадкой..

.

Она, тетя Соня, считала, что благополучие человека должно быть подчеркнуто одеждой. Это внушала и дочери.

Ее, явно, одолевали «нездоровые потуги» на состоятельность, «удачливость», так как жила она, по ее представлениям, в «приличном» доме...

И как «затесались» в этот благопристойный дом Фарида с мамой –было неизвестно. Поэтому, тетя Соня пыталась «соответствовать»!

 

У нее, у молодой татарки, были свои представления и о нас, дворовых...

Чаще, она появлялась среди нашей дворовой братии неожиданно, - зло, бесцеремонно выхватывала Фариду из наших игр, дергала ее, как бы вытряхивая из нее налет «дворовости» нашей, и демонстративно уводила ее за руку домой...

 

Нам было не понять...Нас никогда не искали, не звали домой...нам было странно... Ведь мы являлись домой тогда, когда заканчивалась игра.. И нам всегда было жалко Фариду.

Мне казалось, что тетя Соня не любит дочь...или любит безмерно, потому что они всегда трепетно «обцеловывали» друг друга на виду у всей ребятни. Мне было неприятно смотреть на это, в нашей семье мы обходились без этих сцен, не привыкли к таким «телячьим нежностям» - дико, неестественно, выглядело со стороны. И чаще, я почему –то (от стыда за них?) опускала голову, чтобы не видеть этого...Мне казалось это неестественной демонстрацией отношений между дочерью и матерью.

 

Однажды я оказалась «участницей» ужасной сцены. Мы немного задержались с играми на улице...И Фарида стала судорожно всхлипывать...от страха, что мама накажет ее. И попросила меня вернуться в ее дом вместе...Опасения ее были не напрасны. Тетя Соня была подобна молнии, сорвавшейся с небес...Стрелы глаз остановились и на мне...

С дверей, с размаху, начала она хлестать Фариду своей увечной рукой... по щекам, наотмаш! Одна рука у нее была короче и палец на руке –без одной фаланги – все выглядело одновременно и жалко, и устрашающе. Мне было очень жаль Фариду!

Нас так не гнобили, не били –и мне стало страшно... Я решила ретироваться. И долго еще не заходила к ним в гости.

 

Трудно судить со стороны...

Уже сейчас я понимаю, что она была просто очень строгой мамой, которая очень переживала за дочь и вовремя забирала свою дочь с улицы, не разрешая ей заигрываться...

Когда Фарида, угощая меня за своим столом, за которым оказывалась и я, «обделяла» меня творожником, тетя Соня гневно обрушивалась на нее со словами:

«Как ты похожа на отца своего и его родню...жадностью... Как мне вытравить из тебя это?»

 

Мне было понятно, что ... тетя Соня готовила ее к жизни: много усилий приложила к тому, чтобы Фарида была интеллектуально –развитой девочкой, умной... Многое умела делать по дому, умела готовить еду, вкусно поджаривала творожники на ужин маме, училась шить...стирать... А мы еще в то время даже не задумывались об этом... У меня были сестры, которые заботились о нас, младших...

И я восхищалась подругой и ее умениями!

Тете Соне, конечно, не нравилось, что ее дочь играет с разным «сбродом»... Иногда она прилюдно выговаривала ей свое недовольство... А мы стояли и, развесив уши, слушали, что о нас думает тетя Соня.

Тетя Соня работала секретарем на телевидении. А телевидение для нас тогда - «Седьмое небо»! У многих и телевизоров –то не было, что уж говорить о телевидении?

А Фарида, как дочь, имела возможность бывать иногда на работе у матери, в студии.

Там, видимо, присмотрелись к красивой девочке... и устроили «пробы» на участие в фильме о Ленине... с «корабликами» из ореховой скорлупы. (Если помните, был такой фильм о «лояльности» Ленина, о том, как он любил детей...Мы тогда все поклонялись «отцу народов»)

 

Узнав об этом, мы обзавидовались...

 

При каждом удобном случае Фарида доставала эту фотографию и хвастала своей несбывшейся мечтой.

Нам казалось, что она «прикоснулась» к «крыльям» Бога, что она «другой крови»...Мы трепетали перед ней..

 

И, несмотря на всю свою исключительность среди нашей «дворни», играла она с нами, а не с ухоженными еврейскими девочками, которых вызывающе- демонстративно выгуливали их благородные няни!

Мы, малышня,чаще всего собирались вокруг этого каменного дома, потому что двор их был полон разновозрастных детей. Было с кем поиграть...

 

Р.С

 

Если я обидела кого словом, простите великодушно! Это детские впечатления.

Я уже давно я не делю людей на евреев, русских, татар....Это замечательные люди! (продолжение следует)