ЕВРЕЙСКИЕ ШТУЧКИ – 2

 

О СВОБОДЕ СЛОВА

 

– Кстати, Либерзон, как вы относитесь к свободе слова?

 

– Резко отрицательно.

 

– Почему?

 

– Пока этой свободы не было, евреев ругали сквозь зубы, а теперь — во всё горло.

 

Я — ТОЖЕ

 

– Давно в Израиле?

 

– А вы?

 

– Я тоже.

 

– Говорят, ночная жизнь в Тель-Авиве: когда хочешь, с кем хочешь и сколько сможешь...

 

– А вы?

 

– Я тоже.

 

– Правда, что в здешних ресторанах цены кусаются?

 

– А вы?

 

– Я тоже.

 

– И женщинами торгуют?

 

– А вы?

 

– Я тоже.

 

ТОРЖЕСТВО МОРАЛИ

 

Всё сложнее давать взятки шекелем. Требуют валюту. Вот вам доказательство того, что бытие определяет сознание. Чем меньше за шекель можно приобрести, тем отчётливее он приобретает высокие моральные качества.

 

СТРАНА БОЛЬШИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

 

Прочёл объявление, что у меня есть возможность, при большом, разумеется, желании, приобрести квартиру за 200 тысяч долларов... Всего!

 

Подумать только, так мало просят и так много обещают. Не исключено, что когда-нибудь я её приобрету. Лучше быть нищим в собственном доме, чем богатым на улице. Не правда ли?

 

ТЯЖЕЛО В УЧЕНЬИ — ЛЕГКО В БОЮ

 

Слухи о том, что Рабинович поступил в Израиле в тамошний университет, пока не подтверждены из независимых источников, но я не удивлюсь, если окажется, что они соответствуют истине.

 

В бывшем Союзе Рабинович пять раз поступал в медицинский, трижды — в политех, дважды — в инфиз и однажды — в техникум общественного питания. После такой интенсивной подготовки его уже не могли смутить экзамены на иврите.

 

ПРОВЕРКА НА ДОРОГЕ

 

Жена уехала в Израиль и не вернулась. Спустя год покинутый получает письмо с просьбой выслать деньги на обратный билет. Если эта женщина та, за кого себя выдаёт, пусть укажет точное местонахождение нужной ей суммы.

 

БЕЗ САНТИМЕНТОВ

 

«Миша, – написано в письме, – помнишь ли ты мой отъезд в Израиль? Я плакал, ты плакал, все вокруг плакали, как будто извинялись за то, что не смогут присутствовать на моих похоронах. Теперь все они хотят, чтобы я пригласил их в гости. Но стоит ли вспоминать горечь разлуки, не будучи уверенным, что сердце выдержит радость встречи?

 

ИНТЕРЕСНО

 

– Ой, как интересно!

 

– Что, например?

 

– Да всё. У меня муж в Израиле. Очень, говорит, интересно.

 

– И всё-таки, что именно?

 

– Сами подумайте: он — там, я — здесь. Разве не интересно?

 

– Съехались бы?

 

– Интересно, как? Меня туда грехи не пускают, а его здесь подстерегает ПОлиция.

 

– Так что в этом интересного?

 

– А то, что мы в разностях, а мысли общие.

 

– Уж лучше наоборот.

 

– Интересно, как?

 

– Чтобы вместе, а мысли врозь.

 

– Да уж не скажите. Такого интереса и врагу не пожелаю.

 

ОПТИМИЗМ НАШ НАСЦЩНЫЙ

 

Слушал я, слушал стенания жены и думал, надо ли вообще что-то предпринимать, если официально предупреждают, что во время обстрела надёжней оставаться дома. Крыша не обязательно защитит, но может спасти от мгновенной смерти. И всё же, сидеть, сложа руки, тоже, вроде, не резон. И я принялся размышлять о причинах, заставивших меня отправиться в страну, где убивают евреев.

 

Размышления прервала жена, упрекавшая меня в холодном эгоизме в жаркой стране. По её мнению, мне до лампочки, что с нами будет завтра. «До завтра надо дожить», – подумалось мне.

 

В этот момент послышались глухие удары, опередившие вой сирены, и мы помчались в бомбоубежище в надежде завершить наш спор, но по случаю субботы, оно оказалось запертым

Люди безнадёжно толпились перед массивной металлической дверью, а я в сердцах даже пнул её ногой.

 

– Побойся Бога! — закричала жена, поддержанная другими женщинами.— Придерживались бы всегда субботы, ничего плохого с нами бы не случилось.

 

Нас прервал вой машин скорой помощи. И тех. кого увезли, и тем, кто остался, было же не до споров.

 

Борис Иоселевич