| Произведение |
|
Объем: 51 [ строк ]
|
 |
|
|
| Херсонесская элегия |
"От римских блях и эллинских монет До пуговицы русского солдата" Максимилиан Волошин Товарищ главный старшина, одни мы выжили, очнитесь, - кругом такая тишина, что слышно ангела в зените… В его слезе любовь и власть, и столько света и полета, что замолчали пулеметы, и в небо хочется упасть. И время смерти подоспело, но держит горькая земля, поникший мак нагого тела огнем антоновым паля. Ушел к Тамани «Красный Крым», на дне «Червона Украина», и мы, последние, сгорим, и кровью породнимся с глиной, горячим камнем и золой, костями, кирпичами, пылью, - с любимой, вековой, могильной, все принимающей землей. Шурша скелетами столетий, в окопы сыпется она, - теперь мы ей родные дети, товарищ главный старшина. Все, похороненное в ней, - керамики сухие гроздья, нагие острия кремней, тяжелые отливы бронзы, - все перемешано войной, иссечено железным ливнем, - Боспора золотые гривны, и черный лом брони стальной, и хоботы противогазов, и мраморный девичий лик, и нимфа в нежном хризопразе, и молнией – трехгранный штык! Товарищ главный старшина, мы доиграли наши роли, и тишина уже страшна предчувствием последней боли… Финал трагедии – затих громоподобный хор орудий, кровавой головой на блюде наш Севастополь… Мерный стих волны оплакивает город в багровом трауре огня, и землю грешную, которой мы станем на закате дня. |
|
|
| Дата публикации: 19.10.2011 20:07 |
|
|
| Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать. |
| Рецензии | | Замечательно, Никита! Понравилось! Печатаю в 112 номере Вести Планеты! Редактор!| | | | Спасибо, Рамиль. Рад Вашему интересу. |
|
| | Никита, поздравляю Вас с заслуженной победой!
Горькие и очень пронзительные строки.
Есть, правда, вопрос по ним - не выпадает ли третья строфа из общего
стиля? Ведь создается стойкое ощущение, что в ней говорит не ЛГ, а
автор (так и хочется сказать - археолог). Вами так и задумывалось?| | | Благодарю, Валентин. Постараюсь объяснить. Во-первых, разница между геологом и археологом
очень значительна. Побольше, чем между философом и филологом :)
Во-вторых, здесь абсолютно не археологический текст, как, впрочем, и у Волошина. Это
перечисление артефактов имеет такое же отношение к археологии, как троянское собрание
Шлимана - выхваченные элементы, хорошо представимые дилетантом, увлекающимся историей
человеком, понятные (как обобщенный образ "археологии") широкому читателю и зрителю.
И в-третьих, самое главное. Открою "страшную тайну" - для меня нет отчетливой границы между
лирическим героем и автором. Некоторые мои стихи - вообще автобиографичны (это, конечно,
нет, но в нем много моего собственного чувства).
Мне кажется, что третья строфа не выпадает. Напротив, если ее удалить, то стихотворение очень
много потеряет. Тогда последняя строфа "повиснет", станет бесполезен эпиграф, и стихотворение
утратит значительную часть своей элегичности - так, что и название станет необязательно. Как,
впрочем, и все стихотворение, которое тогда, увы, приблизится к банальным стишкам районных
лито, усердно эксплуатирующих порядком истощенную тему. | | Никита, спасибо за развернутый ответ. Конечно, разницу между геологом и археологом никто не
отменял. Безусловно, это совсем разные типы знания, и я не посягаю на их интеграцию. :) И тем не
менее...
Мне все-таки кажется, что третья строфа, при всей ее значимости (я соглашусь с тем, что она
стержневая и выводит стих за рамки традиционной тематики) - в данном виде несколько чужеродна.
Подчеркну - ее не нужно удалять. Но повествование в ней идет совсем от другого лица, нежели в
трех остальных строфах. Вот эту разницу я улавливаю: в стихотворении не одна, а две "точки
зрения", два лиргероя. И в таком виде третья строфа кажется стержневой для какого-то другого
стиха, "лирический взгляд" в котором исходит из другой "точки зрения".
Вот об этом спрашивал - задумывали ли Вы в стихе двух лиргероев? | | Два лирических героя? Конечно, нет. Повествование во всем стихотворении идет от одного и того же
лица. Это хорошо видно, если читать внимательно вторую и затем третью строфы. Они родственны! В
них говорится об одном! Но третья строфа - это раздумие, свойственное элегиям, внутреннее
лирическое отступление - типичное для элегий. Просто в наше время этот жанр практически исчез, а
зря. И еще. Война объединяла разных людей. Человек на войне прежде всего солдат, воин. Но в его
памяти - его же мирная жизнь, его же мечты. Вспомните одного из героев повести Некрасова "В
окопах Сталинграда" - он математик. А другой герой - архитектор. Очень характерное понимание
писателя, который войну знал по собственному опыту. Вспомните их разговоры, их действия. Они
могут очень сильно меняться.
Для меня третья строфа очень важна. Это, кроме всего, прощание героя с его мечтами,
разрушенными войной. | | Может быть, Никита. Ваши доводы убедительны... Но после прочтения, уже с учетом Ваших
пояснений, ощущение инаковости точек зрения все-таки до конца не исчезло. Повествовательно -
да, третья строфа есть продолжение размышлений (а я с этим и не спорил), то самое элегическое
отступление, которое так важно в этом жанре. Но смена лексики и способа, если хотите,
парадигмы восприятия, даже точнее сказать - само появление такой остраненности - настолько
резка, что кажется все же, что это взгляд другого героя, не из первых строф. Переход, который
можно убедительно подготовить и обосновать тканью повествования в прозе, в поэзии может и не
состояться...
Впрочем, это всего лишь мое личное мнение. Повторюсь, считаю Вашу победу вполне заслуженной,
а сами стихи - очень хорошими! Рад был их прочитать, притом, что третья строфа для меня лично -
самая красивая!
Извините за въедливость.
С уважением,
Валентин. | | Все-таки попробую еще конкретизировать свою мысль:
Есть фраза как пример стилистической ошибки "Дерево колыхало дуновение ветра". Мы прекрасно
понимаем, что в правильном варианте подлежащим будет "дуновение";. Однако важен сам факт
появления возможности построить неправильную логическую связь между словами.
Так и в Ваших строфах - нигде в обсуждаемой строфе, на мой взгляд, нет указания, что в стихе нет
второго лиргероя: того самого археолога, который спустя много лет в земле Крыма натыкается на все,
что было перечислено. Более того, в третьей строфе нет и конкретной временной привязки
размышления, там нет примет конкретного времени. Не случайно в ней всего два глагола почти в
безличной форме, отчего строфа словно поднимается над ходом времени (очень красиво и
пронзительно поднимается, надо сказать).
И потом мы снова возвращаемся в некое конкретное время первого лиргероя с одновременным
выходом в общечеловеческий по пафосу финал. Вот отсутствие четких "подсказок"; автора, что везде
в стихе - один и тот же лиргерой, как мне кажется, и позволяет прочесть третью строфу "неверным
образом", как это получилось у меня. |
|
|
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
