Благими намерениями...

К сожалению формат не позволяет разместить весь рассказ, но интрига кажется появилась. Сюжет весьма актуален т.к. связан с проблемной молодежью. И с проблемами взрослых по этому поводу. В общем,- это детектив...

 

Глава 1

Томас не заметил, когда зима перешла в весну. Он исправно ставил даты на документах, сверяясь с календарем. Цифры не вызывали никаких эмоций, как и ночные звонки, давно ставшие неотъемленой частью его жизни. Иногда он говорил «Черт побери!», пытался укрыться от назойливого звука под одеялом, но, разумеется, прятаться было безнадежно.

- Есть работа,- бесстрастным голосом в телефонной трубке оповестил дежурный, снова нарушив его сон. Кажется Томасу снилось что-то хорошее...

- Работа?- еще пытался прикинуться непонимающим Томас, прекрасно сознавая нелепость своего вопроса. Да и не ночь уже была вовсе, а утро. Семь часов, 7-е марта. Часы высветили эти две семерки. Цифра семь нравилась Томасу, хотя в цифровые талисманы он не верил. Томас вздохнул и сел на кровати. Он взглянул на спящую жену. За десять лет совместной жизни она научилась не реагировать на несвоевременные телефонные звонки. Вот и сейчас Карин, немного поворочавшись, перевернулась на другой бок, хотя ей тоже пора вставать. Жена очень дорожила собственной независимостью. Недавно и вовсе решила заняться политикой. Женщина – сложное создание. Томас, с его любовью всё подвергать анализу, понимал, что в новом увлечении Карин есть доля его вины. Работа отнимает у него слишком много времени, забирая и ту часть, которую он должен был посвящать жене. Он не выполнил свои обещания, данные под звуки свадебного марша. «Но уже тогда, - оправдывал себя Томас, - Карин знала, за кого выходит замуж». Вчера Карин сказала ему, слегка перефразировав изречение Гёте: «Как всегда, ты то вполне сносен, то совершенно невыносим».

Томас засмеялся. Карин цитировала не только Гёте, но и шефа Томаса.

Он тоже совсем недавно сказал: «Уж лучше бы ты постоянно демонстрировал свои накаченные бицепсы, чем психологические анализы преступных помыслов. Ты просто невыносим в этом своём увлечении, не дающем нашему отделу никаких добавочных шансов на успех в раскрытии преступлений». Высказывания жены и шефа нисколько не огорчили Томаса, У него были прочно установившиеся отношения с этими людьми. Любовные и дружественные, соответственно их статусу. Поэтому он не всегда обращал внимание на их слова.

Город просыпался рано. Томас присоединился к потоку автомобилей, направляясь по указанному дежурным адресу. Район был ему известен. В нём находились элитные особняки, принадлежащие богачам.

«Я, конечно, не принадлежу к мыслителям с мировым именем, но не задумываться о связи событий прошлой и настоящей жизни неправильно. Профессия требует конкретных поступков. Понимаю. Но моё философствование никому не вредит. В конце концов, я научился держать свои мысли при себе», - продолжал Томас вести спор с невидимым собеседником, не имеющим на этот раз черт определённого человека. Он свернул на узкую улицу и подъехал к нужному дому. Сверяться с правильностью номера необходимости не было. Возле дома уже стояли машины коллег.

Чистый дворик. Пробивающаяся зелень на газонах. «Вот и первые признаки весны, - подумал Томас, поднимаясь по красивым мраморным ступеням. – Есть...Есть и другие профессии, когда не приходится рассматривать обезображенные трупы и разыскивать на них следы насилия. Но я выбрал эту». Томас, признаться, так и не привык к преждевременной смерти.

- Кто эти люди?- спросил он у полицейского, стоящего в дверях. Он не смог сказать привычное «трупы», так как только переступив порог комнаты, уткнулся глазами в большие картины, выполненные маслом, очевидно, хорошим художником. Холёные лица. Уверенный живой взгляд, направленный в будущее красивых мужчины и женщины. Изображения владельцев особняка на портретах не хотели связываться в единое целое с лежащими на полу людьми. Скорее можно было предположить, что на полу лежали манекены. Томас видел такие в магазине, брошенные на время при смене ассортимента. Руки, ноги... Раскинуты как попало... Головы неестественно запрокинуты. Можно было бы, конечно, предположить, что валяющиеся на полу фигуры никогда не были живыми людьми, если бы вокруг них не было столько крови. Она была везде. На ковре, стульях, светлом бархатном диване. Большое количество красных брызг и множественные неглубокие раны на бёдрах и груди говорили о том, что убийца не был профессионалом. Наёмный убийца обошелся бы минимумом ран и следов, это Томасу хорошо было известно. Полицейский, которому был задан вопрос, похоже, неплохо знал профессиональный этикет.. Он не нарушал тишину, установившуюся в комнате, пока Томас осматривался, и только выдержав нужную паузу, ответил:

- Сандра и Доминик Хартманн. Владельцы этого дома.

- Кто их переворачивал?- спросил Томас.

- Никто. Скорую я вызвал. Врач только пульс послушал и сразу установил смерть.

Томас видел – трупы кто-то вертел уже после смерти. Именно этим обстоятельством объясняется такое неестественное положение конечностей. Обыскивали? Но на убитых ночная рубашка и пижама. Что можно было искать в одежде для сна?

- А кто первый обнаружил убитых?- снова обратился к полицейскому Томас.

- Почтальон. Он опускал газеты в почтовый ящик и увидел открытую дверь. Вот и пошёл, чтобы игровые купоны им лично вручить и заодно поагитировать на участие в игре. Почта какую-то очередную лотерею проводит.

- Где он? Ушел?

- Здесь, за дверью.

- Пусть зайдёт.

- Он не может. Ему плохо стало. Он эту семью хорошо знал.

- Ладно. Я выйду к нему. В какое время он их обнаружил?

- В 6:35, - ответил полицейский. – В этом районе почту два раза в день разносят.

Томас начинал работу в полиции с патрульного дивизиона. Молодой полицейский вызывал у него симпатию своей немногословностью и точностью при ответах. Чувствовалось, у него есть уже кое-какой опыт.

- Газетчики появились, - сообщил он Томасу.

- У этого воронья нюх на сенсационные убийства. Только мне и самому пока неизвестно, в чём здесь факт сенсации. Как говорится, нет комментариев.

- Убитый, Доминик Хартманн, - богатый судостроитель, - сказал молчавший до этого времени эксперт, производящий замеры положения тел. – Он в прошлом году в земельное правительство баллотировался. От SPD.

- Прошел?

- Нет. Немного голосов недобрал. Кажется, процентов шесть. Я тогда постоянно сводкой выборов интересовался, - продолжил Олаф. В отличие от патрульного полицейского, Олаф любил поговорить на любые темы.

- Они только вдвоём жили? – поинтересовался Томас.

- Вот это самое главное, - Олаф встал с колен и отряхнулся. – Над этим тебе придётся потрудиться. Соседка напротив крикнула, когда мы подъехали: «Вот уже и полиция приехала. Я так и знала, что Катиа что-то натворит. Чуяло моё сердце».

- Напротив, говорите, живёт? В бежевом доме?

- Да, именно. Крупная женщина, с крыльца сбежала – и за нами. Мы её не пустили во двор. А где же эта Катиа? Куда она подевалась с самого раннего утра? Может быть, она дочь убитых? Или ещё кто-то?

Опыт подсказывал Томасу: дело поиска убийцы будет не из лёгких. Вот только жизнь человеческую оборвать совсем нетрудно. Жизнь – тонкая ниточка, вот она и рвётся быстро. Это хорошо известно убийцам всех мастей. Кто он на этот раз? Томас почувствовал, как его мозг наполняется яростью. Олаф внимательно разглядывал пол перед дверью.

- Посмотри, Томас, это кровавое пятно расположено довольно далеко от убитых. Вряд ли сюда могли попасть частицы крови. Да и вообще не похоже на обыкновенные брызги. Подозреваю, у данного пятна совсем другое происхождение. Совсем другое...

Томас внимательно посмотрел на кровь у двери. Действительно, странно. Возможно, убитые перед смертью сопротивлялись и ранили убийцу. Эта кровь принадлежит кому-то другому. Факт. Экспертиза выяснит. На Олафа можно положиться – Томас знал это по опыту работы с ним. Уже пора было пролить свет на личности и жизненные обстоятельства убитой супружеской четы – Сандры и Доминика Хартманнов. Надо было расспросить для начала почтальона.

Перепуганный пожилой мужчина ежесекундно вытирал лицо, покрывшееся красными пятнами. Его велосипед свалился набок вместе с прикреплённой к нему сумкой, наполненной корреспонденцией, но он этого не замечал.

- Двадцать лет работаю в нашем районе. Никогда ничего подобного... Надо же было именно мне их обнаружить... Когда увидал, подумал – сейчас рядом свалюсь, еле со ступеней сошёл. Вот беда! Совсем не старые люди. Богатые. Жить да жить. Фрау Хартман из Парижа вернулась. Заказанные ею билеты в почтовый ящик бросал неделю тому. И дочке их... письмо вчера опустил.

- Они жили с дочерью?

- Втроём. Пятнадцать лет, как этот дом купили. Раньше здесь старая фрау жила. Мужа похоронила и жила сама.. Потом дом продала и в Баварию переехала. Сын у неё там с семьёй. Герр Хартманн и его жена сначала вдвоём проживали. А потом дочь привезли. Возможно, она у их родителей до этого находилась. Я редко во двор заходил. Только если пакет плохо в ящик входил или вот, как сегодня... Решил уговорить их в нашей лотерее принять участие. Нам от количества участников процент к оплате добавляют. Да что уж теперь...

- Вам никто не повстречался по дороге к этому дому? А может быть, от ворот машина отъехала?

- Нет. Я никого не видел. А машина навстречу ехала. За рулём был герр Блок. Он в это время всегда на работу едет. Его особняк находится через два дома,- почтальон тяжело вздохнул. Он говорил медленно. Похоже, состояние шока от обнаруженных ранним утром мёртвых владельцев дома у него ещё не прошло.

- Надо же, - продолжал почтальон, - герр Хартманн всегда полон жизни и энергии, он очень быстро ходит, ему немногим больше пятидесяти... было, - растерянно поправился мужчина. – Я могу ехать? – спросил он, поднимая опрокинувшийся велосипед.

- Да, да, конечно, - машинально сказал Томас, намереваясь вернуться в дом и всё хорошенько осмотреть. «Надо узнать о местонахождении ближайших родственников убитых. Удивительно безлюдный дом. Если судить по первому впечатлению, убитые относятся к зажиточному классу. Где же обслуживающий персонал?». Томас чувствовал – работа будет сложной, а он уже два года не брал отпуска.

Тела убитых уже накрыли и через несколько минут вынесли. В доме было холодно. Томас поёжился. Большой термометр на стене показывал 20°. Странно и совершенно ненаучно. Томас давно заметил, что в домах, где совершалось убийство, становилось холодно даже в большую жару. И ещё... Как ужасно лечь трупами посреди своими руками созданного великолепия. Мебель и даже стены дома как будто источали запах денег.

Многие гравюры в изящных рамах явно не принадлежали современности. Интересно, когда и где их приобрели? Во время войны из Германии была вывезена почти вся старинная живопись. Томас прошёл в другую комнату.

В её оформлении был другой дизайн, и так же чувствовался тонкий вкус.И снова картины... Владельцы дома, похоже, всерьёз увлекались живописью.

Томас недавно побывал на выставке современных художников в Берлине. У него было мало времени, и его появление среди знатоков, заполнивших залы, воспринялось как случайное. Однако Томас запомнил несколько имён: Макса Либерманна – «художника преисподней», Ури, Моссона... Панно на стенах очень похожи на увиденные тогда картины и, возможно, принадлежат кисти одного из этих экспрессионистов. Безусловно, это подлинники.

Томас оглянулся. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Нет, он был в этой комнате один. Хозяин... его жена... Они не смогут больше никогда включить расположенные вокруг подсветки и любоваться собранными в доме произведениями живописи. Их настигла страшная смерть. «Твоё предназначение – не копаться в загадках бытия, а как можно быстрее разгадывать тайны убийств», - возмутился внутренний голос, используя интонации капитана.

«Есть, шеф», - мысленно ответил Томас. Он поднялся по лестнице на второй этаж. Первая комната, которую он открыл, принадлежала женщине. Скорее, молодой девушке, так как на стеллаже, растянувшемся вдоль всей стены, соседствовали мягкие игрушки, украшения, яркие флаконы духов. Томасу очень захотелось увидеть, как выглядит хозяйка этой комнаты, но, осмотревшись, он не обнаружил её фотографии. Если внизу у Томаса создалось первоначальное впечатление, что убийца ни к чему не прикоснулся, хотя последнее слово будет за Олафом и его коллегами, то в этой комнате Томас почувствовал какой-то дискомфорт. Он присмотрелся повнимательнее. Ящики стола до конца не задвинуты. На стенах несколько пятен светлее тоном, чем обои. Разница едва заметна, а вот дырочки от креплений остались, их хорошо видно. Но следов хаоса в этой комнате тоже не наблюдается. Неужели убийце ничего в этом доме не потребовалось разыскивать? Только бы он не был с вывороченными наизнанку мозгами – маньяком. Тогда дело гиблое. Цели у таких людей нет, только больное воображение, толкающее на немотивированные поступки. И ловить их одно мучение, если они не начинают убивать сериями. Томас припомнил последнюю сводку убийств. Повторяющихся преступлений с похожими признаками насилия в ней не было. Точнее, два месяца уже не было. А раньше? Придётся внимательно всё просмотреть.

- Герр Краус! – позвали снизу.

- Спускаюсь, - ответил Томас.

- К вам женщина прорывается, пустить? – спросил дежуривший на входе полицейский.

- Пусть заходит.

- Герр инспектор! Что случилось с милой Сандрочкой? К кому это скорая приезжала? К ней? Скажите, ради Бога! Или что-то с Домиником? Это мои лучшие соседи. Самые лучшие. И почему в их доме полиция? – Дама средних лет в пижаме, поверх которой она накинула плащ, казалась искренне взволнованной. В волосах остались бигуди, которые, очевидно, она в спешке не заметила.

- Ваши соседи убиты. Ночью или рано утром. Более точное время мы установим позже, после соответствующей экспертизы.

- Убиты? Этого не может быть! У нас тихий район, живут солидные люди. Я с самого рождения... Нет... Ничего подобного не случалось. Может быть, их ещё можно спасти? Сандра... Она взяла у меня вчера рассаду бегонии. Весёлая была. Радовалась, что их Катиа хорошо учится.

- Пожалуйста, расскажите всё, что вы знаете о ваших соседях. Слышали ли вы ночью крики, шум?

- Ничего не слыхала.

Томасу показалось, соседка произнесла эти слова с сожалением, но он тотчас же прогнал мешающие делу лишние наблюдения.

- Семья Хартманн была очень дружная. Они любили друг друга. Переехали в наш район лет шестнадцать тому назад. Без детей. Молодые, весёлые. Много путешествовали. Машины часто меняли. Доминик на верфи работал, но его увлечением были машины и лошади.

В отличие от почтальона, соседка супругов Хартманн очень быстро освоила прошедшее время, рассказывая об убитой семье.

- Простите, я не спросил, как вас зовут. Да и сам не представился, - Томас назвал себя.

- Урсула. Урсула Вагнер.

- Продолжайте, пожалуйста, фрау Вагнер. Вы назвали имя Катиа. Это их дочь?

- Дочь. Только, возможно, не родная. Сандра избегала разговоров на эту тему. Я помню, как однажды Хартманны вернулись из очередного путешествия вместе с ребёнком. Славная такая застенчивая девочка лет двух или трёх. Они долго её на улицу не выпускали. Сандра говорила, что девочка ещё плохо разговаривает. К ним стал один человек ходить. Я потом узнала, логопед. Когда я лично с девочкой познакомилась, она уже сносно говорила, но иногда странные словечки в разговор вставляла. Я в школе немного изучала русский язык. Эти слова звучали очень похоже, по-славянски, но совсем, совсем непонятно. Что-то вроде: «татка», «мамка»... Нет, уже и не помню точно. Катиа уже взрослая и сама, скорее всего, эти слова позабыла. Может у неё спросить. Она то живая? – спросила Урсула Вагнер, снова вспомнив, что Сандра и Доминик покинули этот свет.

- Возможно. Дома её нет. Девочке сейчас сколько лет?

- Шестнадцать. В январе отмечали её день рождения. Было очень много гостей, взрослых и детей. Человек пятьдесят, не меньше. Катиа родители подарили мотоцикл. Вы спрашивали, что я ночью слыхала? Вроде бы мотоцикл затрещал. Однако я решила, что звук мне снится. Не может же девочка по ночам на мотоцикле разъезжать. Её неплохо воспитывали, но друзей она, если сказать правду, имела неважных. Из этих... как их...бритоголовых... Околачивались часто возле дома. Громко кричали. Я Сандре говорила – такие друзья не нужны их дочке, - Урсула Вагнер покачала головой. – А когда сегодня наш почтальон закричал, я сразу подскочила. Он так ужасно кричал...

- Вы одна живёте?

- Сейчас да. Временно. Сын и невестка уехали в восточные земли новый бизнес налаживать. В город Росток. Они от фирмы «Глобус» работают.

- Вы знаете родственников семьи Хартманн?

- У Доминика в Гамбурге живёт родная сестра. Они часто виделись. Она всегда свою машину на улице оставляла, когда к нему приезжала. Тёмно-синий «Пежо».

- Фамилию, адрес не сможете назвать?

- К сожалению, не знаю. Мне известно лишь, что она в центре города живёт. Сандра рассказывала, что сестра мужа постоянно жалуется на сильный шум и завидует их тишине и покою. А зовут её Сабина. Муж у неё есть, а детей не видела. Их она к брату никогда не привозила. Да и её муж редко тут бывал.

- Спасибо, фрау Вагнер. Вы не возражаете, если мы через несколько дней продолжим наш разговор? Возможно, у меня возникнут новые вопросы.

- Сандра!.. О, Боже...– Фрау Вагнер громко зарыдала. – Неужели мы никогда не будем больше с ней пить кофе? Кому понадобилось убивать Хартманнов?

Томас мог бы продолжить перечень вопросов, интересующих его не в меньшей мере, чем соседку семьи Хартманн. В отличие от фрау Вагнер, он должен их задать самому себе, что крайне неудобно и вряд ли приблизит к цели. А ведь кому-то для достижения своих целей обязательно надо кого-то убрать. Тогда его дальнейшая жизнь пойдёт иначе. Значит, надо искать того, кому необходимо изменение жизни после уничтожения препятствия.

«Люди могут одних любить, а других ненавидеть, но это вовсе не означает, что их, ненавистных, надо убрать, стереть с лица земли, убить. Убивает тот, у кого появилось неотступное желание сделать это, а возможности... В наше время они есть у всех. Только бы не застрять в совершенной неопределённости», - закончил свою мысль Томас. У него уже было на счету одно нераскрытое убийство. В последние годы жизнь в Гамбурге по количеству преступлений уже приближается к среднестатистическому американскому стандарту.

 

Глава 2

 

На следущее утро Томас сам проснулся около семи часов утра, хотя его не беспокоили звонками извне. Он нащупал на тумбочке сигареты и закурил, нарушив тем самым категорический запрет Карин курить в спальне. Томас пытался обдумать некоторые аспекты убийства семьи Хартманн перед встречей с родными убитого, которые вполне могли быть заинтересованы в его смерти. К концу вчерашнего дня Томас уже в общих чертах знал о том, что частная судостроительная фирма, которой руководил Доминик Хартманн, относится к числу преуспевающих и приносит немалые доходы. Кто его наследники? Дочь? Сестра? Всё это Томас, конечно, выяснит, сейчас же главное – не упустить малейшие нюансы. Томас дал задание разыскать письмо, адресованное дочери Хартманнов, о котором упоминал почтальон, но его в доме не обнаружили. Писем с двух-трёхдневными датами получения вообще не было. Девочка унесла с собой? Что же было написано в этом письме?

Томас поднялся и сел на кровати. Сделав несколько затяжек, он затушил сигарету.

«Куда подевалась Катиа? Если её похитили, то действовал безумец. Зачем при этом убивать родителей? Кому он собирается предъявлять требования о выкупе?» Томас знал одно: девочка исчезла, и основной ключ к раскрытию тайны двойного убийства должен находиться у неё.

- Убийство строителя парусных лодок и его жены поручили тебе? – спросила Карин.

Томас не заметил, когда она проснулась.

- Парусных лодок? – переспросил он.

«Газетчики не дремлют», - Томас полученные им самим сведения связывал с чем-то более солидным... - Ну да. И портреты в газете напечатаны. Красивые люди. Они ещё поместили пустую рамочку, где написали: «А где же их дочь?». Вроде бы она исчезла. Это правда?

«И за это спасибо, Объявлять розыск ещё рано. Сначала необходимо прояснить некоторые обстоятельства».

- Когда же они успели? – высказал Томас удивление, хотя давно знал методы работы представителей прессы.

- Вечерний выпуск, Хартманн от SPD в нашей земле прошлой осенью баллотировался. Не прошёл. Слабо организовал предвыборную кампанию, вот ничего и не вышло.

- И ты это знаешь.

- Конечно. Что здесь необычного? Погоди... по политическим мотивам... нет, скорее всего, эту часть подозрений ты можешь исключить. Он выставлял свою кандидатуру просто так, на всякий случай. Ты очень озадачен?

- Оставим этот разговор. Есть кое-что поинтереснее... Ты можешь немедленно погасить мои проснувшиеся первобытные инстинкты? – Томас потянулся к Карин.

Она улыбнулась. Тело Карин было создано для того, чтобы его ласкали. За её внешней хрупкостью скрывалась энергичная женщина, имеющая свои замыслы, и от такого сочетания Карин для Томаса становилась ещё более привлекательной и желанной. Её улыбка... Никто не мог улыбаться, как его Карин...

 

Сестра Доминика Хартманна была довольно высокой, с орлиным носом, светловолосой и худощавой. Она не облачилась в траур. На ней был превосходно сидящий бежевый брючный костюм и туфли в тон на широком каблуке. Чёрный шарфик на шее служил напоминанием о том, что трагическое сообщение застало её врасплох.

- Вы герр Краус?

- Он самый, - Томас полез в карман за удостоверением.

- Я ждала вас, - Сабина отошла от порога, пропуская Томаса.

- Ваша фамилия?

- Феликс.

У фрау Феликс были красные глаза и опущенные уголки губ. Похоже, в любой момент она готова была разрыдаться.

- Извините, но наш разговор необходим. Я не могу его отложить на более удобное для вас время.

- Присаживайтесь. Я всё понимаю, но до сих пор не могу в это поверить. Я ездила в морг на опознание. Это страшно... очень... и так ужасно... Мы были очень близки с Домиником. Наши родители рано умерли. Сначала мать, - она умерла через шесть лет после моего рождения, затем отец. Он снова женился. Они погибли с женой в автокатастрофе десять лет тому назад. Злой рок преследует нашу семью. Кто захотел убить моего брата и Сандру?

- Мы пытаемся это выяснить. Брат вам не говорил, что ему кто-то угрожает? Он был встревожен?

- Угрожать Доминику? Кому это надо? Мой брат не имел врагов. У него очень хороший, покладистый характер. Он и дома больше жене подчинялся. Он милый, очаровательный человек.

В голосе Сабины появились истерические нотки. Томас их заметил, но он не мог прекратить расспросы.

- Ваш брат хотел находиться в правящей верхушке?

- Вы имеете в виду последние выборы? Возможно, у него были соответствующие планы, но он легко справился с поражением и даже никогда о нём не упоминал. У него были заключены выгодные контракты со Швецией, Норвегией, Польшей. Доминик много ездил, много работал.

- Ваше состояние наследственное?

- Пожалуй, только частично. Мы с братом родились после войны. Наш отец до войны был одним из совладельцев Крайслера. В то время фирма много строила, в том числе и военные суда. Во время войны отец сумел сохранить только совсем небольшую часть капитала за границей, чтобы развернуть новое дело. Доминик шел своим путём. Он решил строить парусные суда, на которые в последнее время появился большой спрос. Он очень гордился, что со стапелей его фирмы сошли победители многих международных парусных регат. Более подробно о делах Доминика вы можете узнать на фирме. Я хочу у вас, в свою очередь, спросить, где их Катиа? Что вы об этом знаете? Как её могло не оказаться дома в день убийства... в ночь убийства?.. Катиа вполне домашняя девочка. Куда она исчезла?

- Вам знакомы её друзья?

- Некоторые. Только те, кто бывал у них дома. Надо сказать, Катиа не имела особенно близких друзей. Скорее, окружавших её мальчиков и девочек можно назвать, как сейчас модно, приятелями. Вместе на дискотеки ходили, на вечеринки... Вот и всё, пожалуй. Родители очень баловали дочь. Иногда даже слишком.

Томас сочувствовал Сабине. Было похоже на то, что она искренне любила брата. Тогда его подробные расспросы должны ей представляться бестактными. Но он не исключал полностью и момента хорошей игры. Да и дело требовало. Он продолжил: - Скажите, с появлением Катиа в семье Хартманн связана какая-то тайна? Катиа им неродная дочь?

- С чего вы взяли? Хотя... Да, есть тайна, которую я поклялась хранить, скрывая от всех, и особенно от самой девочки. Но теперь ведь особые обстоятельства, правда?

- Безусловно. Любая мелочь может послужить толчком к раскрытию преступления. Тяжкого преступления. Такие зверские убийства в собственной квартире без явной на то мотивации в нашей практике не столь уж частая вещь.

- Понимаю. Так сложилось, что ни у меня, ни у моего брата не появилось своих детей. Не знаю, в чём причина... Практически здоровы, - так отвечали все проводящие исследование врачи. Мой муж тоже врач. И он не очень убивается по этому поводу. А Доминик и Сандра решили обязательно усыновить ребёнка. Нет, конечно, не сразу. Больше всего на свете они увлекались путешествиями. Летом на собственной яхте, зимой самолётом или машиной. Они объездили почти весь мир – Тунис, Марокко, Япония, Россия, Индия... Когда в странах социализма наметился переворот, Доминик захотел ещё посмотреть Кавказ, и другие новые страны.

- А как же с удочерением? – Томас посчитал необходимым вернуться к существу вопроса.

- Несколько раз они пытались подобрать ребёнка в Гамбурге. Брали к себе в семью. Знаете, это разрешено, чтобы присмотреться к ребёнку.

- Вполне нормально. Мне это известно. И что дальше?

- Я всех детей не видела. Только одного мальчика, лет шести, который им больше других пришелся по душе. Действительно, это был очаровательный малыш. Смуглый, черноглазый, очень смешной и очень смышлённый. Доминик к нему сразу душой прикипел. На работу к себе водил. Мальчишка, конечно, был невоспитан. И откуда могло взяться воспитание? Изрезал им кресло. Собаке хвост нарочно дверью прищемил. Не знаю точно, что он там ещё натворил, но Сандра забрала уже поданные ими на усыновление документы. У них даже скандал был из-за этого. Я хорошо помню, так как они редко скандалили. Сандра заявила: «Хочу только девочку». А Доминик тогда очень разозлился: «Кому я передам своё дело? Девочкам в куклы положено играть, а потом детей воспитывать». Но Сандра хотела девочку и все.

Томас больше не перебивал Сабину, хотя ему не терпелось услышать, наконец-то, о Катиа. Он наблюдал за лицом женщины. Вспоминая о брате, она, очевидно, видела его живым в воскрешаемых ею обстоятельствах. Глаза её возбуждённо блестели.

- В 1994 году брат и невестка поехали в Россию. Они давно мечтали увидеть эту большую и загадочную страну.Она теперь демократическая, знаете?

- Знаю. Это случилось после штурма их правительственного дома.- У него был друг в Москве, который в их редкие встречи любил рассказывать Томасу о России , поэтому он знал об этой стране немного больше, чем о других из бывшего Союза.

- Я не слишком хорошо знакома с их историей. Возможно, она стала самостоятельной тогда, когда Доминик ездил туда во второй раз. А в тот первый раз привезли Катиа. Ей было четыре года. Если вам нужна большая точность, ей было три года и семь месяцев.

- Ваш брат официально удочерил девочку?

- Всё, конечно, сделал с соблюдением буквы закона. Получил разрешение в той стране местных властей и ее родителей. Заплатил нужную сумму. Родители Катиа, вроде бы, какие-то сектанты. Брат говорил, что у них очень много детей. Десять или даже больше... Катиа у них была самой младшей. Сандра и Доминик... – Сабина неожиданно замолчала.

Она пыталась остановить подступившие к горлу рыдания. Томас отвернулся, давая ей возможность прийти в себя. Он огляделся. Вдоль одной из стен находились книжные полки с научными книгами по медицине, любовными романами и триллерами. На небольшом кофейном столике - свежие газеты. Телевизор с большим экраном. Скромно. Обстановка значительно отличалась от той, которую он увидел в особняке Хартманнов.

«Кто же всё-таки должен наследовать оставшееся от Доминика добро?» - эта мысль не давала Томасу покоя.

- Хотите что нибудь выпить? – обратилась к Томасу Сабина, несколько овладев собой.

- Спасибо. Может быть, потом. А вы не обращайте на меня внимания. Вам необходимо расслабиться.

Сабина открыла бар и достала бутылку коньяка. Она плеснула в рюмку и медленно выпила её содержимое.

- Сандра рассказывала, что они увидели эту девочку совершенно случайно, совершая экскурсию по Подмосковью, сейчас вспомню название города, да, Железнодорожный. Я запомнила, потому что очень странное название для города. Она сидела вместе со своей старшей сестричкой в пыли возле базара и просила милостыню. У них там есть везде базары, представляете какая это антисанитария? Когда Сандра увидела личико девочки, то между ней и ребёнком будто пробежал ток. Она решила – это знак свыше, и девочка – именно тот ребёнок, которого она уже долго ищет. Она несколько раз повторяла мне этот эпизод.

- Ваша невестка была экзальтированной особой?

- Не всегда. Но бывало, бывало... Чаще всего она руководствовалась здравым смыслом. Но только не в том, что касалось Катиа. Она росла упрямой и своевольной. Сандра ей потакала и та получала всё, что хотела, не признавая никаких разумных доводов. Повзрослев, стала отправляться с мальчишками на дешевые дискотеки и наотрез отказалась посещать школу бальных танцев. Она стала очень красивой, очень красивой девочкой. Доминик и Сандра мечтали видеть её на сцене. С ней надо было быть построже, но они на неё просто молились. Нельзя было допускать такого своеволия. Вы считаете, Катиа имеет отношение к убийству? Не может быть. Зачем ей это? Бред. Девочка имела всё, что только возможно пожелать, - Сабина сама отвергала предположение, едва произнесла его вслух.

- У нас пока нет никаких оснований подозревать в убийстве Катиа Хартманн или кого-либо другого. Сейчас мы хотим её разыскать, Большое спасибо, фрау Феликс, вы прояснили личность девочки. Если к вам кто-нибудь обратится, будет спрашивать о Катиа, пожалуйста, сразу сообщите в полицию. И ещё осмотрите внимательно квартиру брата. Разрешение вы получите. Мне необходимо знать, что исчезло из их дома. Так ли, как прежде, стоят вещи. И почему в доме нет фотографий Катиа.

- Нет её фотографий? Да как такое может быть? Вы их, наверное, не смогли найти. Катиа имела несколько личных альбомов с фотографиями. А на стене в её комнате разве не висят несколько больших цветных изображений Катиа? На одной из них она прикрывает руками оголенную грудь. Довольно смелая фотография.

- Не висят. Их сняли.

- Кто? Зачем?

- Вот это мы и пытаемся выяснить. А у вас есть фотографии Катиа?

- Конечно. Нет только самых последних, когда Катиа резко повзрослела и превратилась в девушку. Она ещё больше стала любить позировать перед фотоаппаратом. К сожалению, этих снимков я не имею. У меня есть ещё наше семейное видео. Оно снималось три года назад, - Сабина подошла к стеллажу и достала фотоальбом. Раскрыв его, она указала на изображение красивого ребёнка лет 12-ти. Большие глаза. Длинные волосы. Резко очерченный рот. Томас с интересом разглядывал девочку, в которой уже явственно проглядывали черты будущей покорительницы мужских сердец.

Расслабление, вызванное небольшим количеством алкоголя, принятым Сабиной, уже прошло. Она опять вернулась мыслями к странному убийству родных. Её глаза снова наполнились слезами.

- Кому могло прийти в голову сотворить такое с добрыми, порядочными людьми, не замешанными ни в каких махинациях? Ну кому, скажите?

Она смотрела сквозь Томаса невидящим взглядом.

Томас поднялся, чтобы уйти. Теперь он кое-что знает о Катиа, но не приблизился ни на йоту к разгадке убийства. Хотя бы появилась крохотная деталь, которая помогла бы сдвинуть расследование с мёртвой точки. Как убийце удалось уйти незамеченным? Куда подевалась Катиа? Может быть, она появится на похоранах родителей, хотя Томас не слишком на это надеялся.

Через несколько дней Томас будет иметь дополнительную информацию о вскрытии и оставленных убийцей следах, а пока на его долю приходятся только размышления о причинах и следствиях. Получалось Катиа была избрана самой судьбой. Если судить по рассказу Сабины Феликс, то она привезена в Германию из другого мира, в котором ей, повзрослев, неизвестно чем пришлось бы заняться. И попала она в среду, которая привыкла за деньги удовлетворять любые свои прихоти. Интересно, кому достаются лучшие места в ином мире? Если рай существует, Томас надеется, что там всё устроено по справедливости, другие правила и расклады, чем здесь, на земле.

Отец Томаса специализировался на психиатрии. Он имел среди пациентов хорошую репутацию. Некоторые даже говорили о нём, как о кудеснике, творящем с больными чудеса. Его нет в живых уже пять лет, но Томас не выбросил ни одну из его книг по психиатрии и психологии. Иногда его мучила совесть за свой юношеский максимализм, с которым он отрицал когда-то пользу врачебной психиатрии. Он не пошел по стопам отца, выбрав для учёбы юридический факультет университета. Жажда приключений или жажда действовать наперекор родителям толкнули его на сегодняшний путь? Пожалуй, и то, и другое. Томас помнил, как заявил однажды отцу: «Ты копаешься в человеческом подсознании, размышляя о причинах зла, а я буду искоренять это самое зло».

После кончины отца Томас иногда заглядывает в его книги, желая найти объяснение тому или иному человеческому деянию. Порой психологические экскурсы Томаса служили мишенью для шуток коллег. Сейчас Томас думал о генетическом коде. Он придуман самой природой. Но является ли код обязательным законом, толкающим на совершение различных поступков, независимо от воспитания?

«Но, чёрт побери, должен же был хоть кто-нибудь видеть убийцу!»

 

Глава 3

 

Томас ехал к заливу, в котором распологалась верфь, принадлежащая Доминику Хартманну. Проезжая по Бухардплац, он посмотрел, в который уже раз, на «чилийский дом». Архитектурный символ города напоминал нос плывущего корабля. Корабль плыл через десятилетия по шумным городским улицам. Его заказчик, как известно Томасу, в тридцатые годы нашего столетия был крупным предпринимателем и продавал суда в Южную Америку. Томас легко нашел современную судостроительную верфь, спускающую со стапелей легкокрылые яхты. Она занимала довольно большое пространство. То тут, то там были видны остовы будущих ещё недостроенных владычиц морей и заливов. ..