Интернатские миниатюры.

 

1. Филин.

 

После выхода книги моего учителя-историка Вишневского Василия Исаевича об истории Красносвободненской школы-интерната, мне написала Елена Petersson (Столярова) из Швеции. Оказывается она училась в интернате примерно в те же годы, что и я. Более того, мы даже лежали вместе с ней в изоляторе. Вот ее воспоминания:

«Мы с тобой лежали в изоляторе в начальных классах и ссорились очень (в основном я обижала тебя, ты был мирным ребенком). Потом приехала твоя мама, разговаривала с нами и угостила меня конфетами. Я подумала тогда, что это странно, что я обижала ее сына, а она меня угощает вместо того, чтобы наказать, а сейчас думаю, что она была мудрой женщиной, после этого мы не ссорились, и я не обзывала тебя «филином».

Честно сказать, не могу вспомнить, кто тогда еще простудился и лежал со мной в изоляторе. Мне запомнилось совсем иное.

Я лежал около окна с большой температурой. Ночью я смотрел на Луну. Сначала она пряталась в ветвях ели, играла светом на ее снежных лапах, и нашушукавшись, уплывала из моего окна. Днем я долго смотрел на эту огромную ель. Не было сил читать и размышлять. Впервые мне осознано удалось вкусить радость недуманья. Особое удовольствие я испытывал, когда смотрел на ель не моргая. В каком-то смысле я сам становился елью: покрывался инеем, покачивался на ветру, терпел тяжесть снега… И вот на второй или третий день я увидел, как к моей ели по надземной дороге подъехали на лошади два необычных человека. Отец был под метра три ростом, сын – метра два с половиной. Ель выгнулась, как котенок, который подставляет шею для ласк. Мне показалось, что на ели кипит работа каких-то мелких существ. Они носили иголки, словно мы - поленья, и складывали их на сани. Я смотрел на этот такой незнакомый обыденный мир и боялся моргнуть, так как понимал, что этот непонятный мир, излучающий доброту и заботу, исчезнет от меня. Как только моим сознанием было замечено два мира, начались внутренние вопросы, и я моргнул.

С тех пор я не знал покоя. У этой ели была какая-то тайна, которую я не мог понять. Скоро я выздоровел. Но картина, которую я так нечаянно подсмотрел, иногда вставала передо мной во всей своей загадочности. Наступила весна, снег местами просел под собственной тяжестью, и под елью я заметил внушительных размеров контур пятиконечной звезды. Меня осенило. Как же я раньше не додумался?

Каждый год, 19 мая, в интернате праздновался День пионеров. Днем проходили спортивные соревнования, а вечером старшеклассники разводили огромный костер. На земле «рисовали» звезду, вбивали колышки, вроде забора. «Звезду» наполняли метра на два в высоту сухими ветками, обливали бензином и поджигали. Мы, малыши, смотрели на праздник из окон спален и завидовали старшеклассникам. Помню, мне нравилось смотреть на искры, которые поднимались метров на десять и выше до самой верхушки ели.

Я подошел к ели, обнял ее и долго-долго гладил.

 

1 января 2010 года Игорь Шевченко

г. Дубна