Новелла 1

 

Хокку

 

- 1 -

 

В предрассветный час Тигра1 Нарихира Мацуда, второй сын старшего самурая владетельного даймё2 Минамото Сэкигахара, сидел на берегу маленького озера родового поместья Мацуда.

Нарихира ждал вестей. Посланный им три дня назад Сибата-кун, сын садовника, должен был принести известия о разрешении от бремени госпожи Мидори Сэкигахара третьей жены владетельного даймё.

Всем сердцем желая Мидори-сан благополучно разрешиться от бремени, Нарихира также понимал, что для него это будет означать только одно: пора умирать. Вот уже более трех лет Нарихира любил эту женщину больше жизни, а Мидори, в свою очередь, отвечала ему взаимностью. Любил, когда она была еще хрупкой угловатой девочкой-подростком, любил, когда Мидори превратилась в прекрасную девушку, любил и тогда, когда владетельный даймё Сэкигахара решил сделать Мидори своей третьей женой. Любил, в тайне надеясь, что его возлюбленная может надоесть его сюзерену, и тот отошлет ее от себя. По обыкновению даймё в таких случаях предлагали взять их в жены сыновьям своих приближенных. В этом случае Нарихира был бы лучшей кандидатурой, и молодой человек два года молил светлую богиню Аматэрасу, чтобы так и случилось. А потом Мидори забеременела.

Это означало только одно: если родится мальчик, то его Любовь будет навсегда для него потеряна: даймё может разлюбить Мидори, но никогда не отошлет от себя мать своего наследника. В случае рождения девочки оставалась смутная надежда на то, что старый даймё, очень озабоченный проблемой продолжения рода, после того, как оба его сына, Сайго и Ито, погибли в войне с кланом Комакити, может озлобиться на Мидори и отослать ее от себя.

Легкий предрассветный ветерок поднял рябь на воде, в дальнем конце усадьбы загорелась звездочка бумажного фонарика тётин3: кто-то шел по направлению к нему, кто-то шел очень быстро (звездочка тётин перемещалась стремительно), и через полминуты молодой Нарихира услышал стук гэта4 по деревянным плашкам садовой тропинки и тихое сопение запыхавшегося гонца.

 

Не доходя пяти шагов до Нарихира, Сибата склонился в почтительном поклоне:

- Господин! - голос мальчика был прерывист после бега.

 

- Радостная весть!! Мидори-сан разрешилась от бремени. Мальчик.

 

- Госпожа и ребенок чувствуют себя хорошо. - Сибата улыбнулся, предполагая, что принес господину добрую весть.

 

- Кончено! - Пролетело в мозгу Нарихира - Пора уходить.

 

Молодой человек благосклонно улыбнулся посланцу и протянул ему сверток шелковой ткани:

 

- Держи, Сибата. Подаришь это своей девушке. У тебя ведь есть девушка?

 

- Нет, господин. - посланник засмущался и опустил голову еще ниже.

 

- Не беда, ты еще очень молод. У тебя обязательно появится девушка. И ты подаришь ей это.

 

- Благодарю Вас, господин. - Сибата склонился еще ниже.

 

- Можешь идти, ты мне больше не нужен. Да, и скажи Фудзивара, что я буду ждать его через час у южной беседки в саду.

Фудзивара Фудо – старший слуга в их семье, на него всегда можно было положиться в ответственный момент. Как раз такой момент и наступал для молодого Нарихира. Он собирался просить Фудзивара стать его кайсяку - ассистентом в ритуале сэппуку5. Собирался просить в первый раз, потому что, уходя из жизни, требовать уже нельзя. Фудзивара Фудо был преданным их семье слугой, опытным бойцом, прошедшим с отцом Нарихира все битвы клановых войн прошлого десятилетия, и юноша не знал никого в их семье, кто более подходил бы для этих целей.

 

Но перед тем как уйти, предстояло еще одно дело. Крайне неучтиво было бы умереть просто так. Молча. Разрывая завесу вечности, уважающий свою семью и себя, ниххондзин6 просто обязан оставить после себя предсмертное послание остающимся жить. Хокку.

Трехстрочье- квинтэссенция жизни уходящего из нее.

 

Нарихира задумался. В его молодой еще жизни не было ни войн, ни лишений, была только Любовь. Любовь к Мидори. Эта Любовь была краеугольным камнем его жизни, а значит, именно ее надо попытаться сублимировать в семнадцати слогах хокку.

Сидя в южной беседке сада, растирая тушь и отмачивая кисти в воде, Нарихира напрягал свой неизощренный в стихосложении ум, пытаясь сложить строчки стихотворения. Ничего не получалось. Неужели придется уходить так? Невежливо и грубо расстаться с теми, кто ему дорог.

Сзади послышались тихие шаги и шуршание одежд. Нарихира обернулся.

 

Фудзивара Фудо стоял в двух шагах от входа в беседку.

 

- Фудзивара! - Молодой человек старался, чтобы голос звучал как можно уверенней и спокойней.

 

- Я хотел ПРОСИТЬ тебя оказать мне честь.- Нарихира на секунду замолчал, готовясь произнести слова просьбы.

 

- Господин! - голос Фудзивара был спокоен и грустен.

 

- Я все знаю и готов быть Вашим кайсяку, мой меч к Вашим услугам. Давайте закончим все, пока не проснулись Ваши родители.

- Я не успел написать хокку, Фудзивара - юноша пожал плечами, как бы извиняясь за свою невоспитанность, и показал верному слуге принадлежности для каллиграфии-сёдо. Тушь антрацитово блестела в углублении судзуми - приспособлении для её растирания.

 

- Не беда, молодой господин - Фудзивара ободряюще улыбнулся - Все в семье знают, как Вам тяжело и извинят Вас за эту маленькую неучтивость.

 

Старый слуга развернул первый из нескольких принесенный с собой свертков и расстелил с восточной стороны беседки плетеный мат циновки. Развернул второй сверток и с поклоном протянул Нарихира ритуальный нож кусунгобу. Клинок был как раз нужной длины. Лезвие, вспарывая живот, не достанет до позвоночника, и ритуал не будет осквернен судорогами болевого шока.

 

- Спасибо, Фудзивара, ты верный слуга - Нарихира взял протянутый ему клинок. Мысли его путались, он никак не мог смириться с тем что придется уйти вот так, не попрощавшись. Но нужные слова все не шли.

 

Фудзивара, развернув третий сверток, обнажил клинок катаны…

 

Сколько раз Нарихира, будучи мальчиком, просил Фудзивара еще и еще раз продемонстрировать ему свое иайдзюцу7. И верный слуга много раз показывал и объяснял Нарихира, как это делается. Теперь же этот многократно виденный им жест был исполнен особого смысла. Дверь в Вечность незаперта. Пора!

 

Нарихира опустился на колени на циновку и распустил шелковые завязки юкаты8.

 

- Разомните мышцы брюшного пресса, господин, - голос Фудзивара был уверенно тих.

- Клинок кусунгобу легче войдет в Вашу хара9. Будет меньше боли. Дайте мне знак, я готов, господин.

Фудзивара взмахнул катаной, занимая ритуальную позицию за левым плечом юноши.

 

Отложив клинок чуть в сторону и разминая живот, Нарихира продолжал искать нужные слова. Он никак не мог смириться с мыслью о своей неучтивости.

Слов не было. Все-таки это очень трудно, разминая себе мышцы живота за минуту до смерти, сочинять стихи!

 

Юноша посмотрел на клинок. Он знал, что Любимая поймет его и будет помнить всю оставшуюся жизнь, сохраняя в памяти те крупицы счастья, что им достались.

 

Прикосновение к рукаву кимоно в саду в день празднования первого снега три года назад; робкий поцелуй и объятья в первый день весны два года назад; жаркие страстные поцелуи и клятвы любви и верности в день прощания, когда Мидори отправлялась ко двору Сэкигахара, чтобы стать его женой…

 

- Слова!!! Милосердная Аматэрасу, дай мне слова - беззвучно молил Нарихира, но ответа не было.

- Что ж, значит не судьба…

 

- 2 -

 

Клинок кусунгобу вошел в плоть легко, как в воду. Вспышка боли заставила Нарихира, сдерживая крик шумно выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы.

 

Теперь предстояло сделать два ритуальных разреза и, вынув клинок, подать Фудзивара знак, чтобы кайсяку выполнил свою миссию, отрубив ему голову.

Лоб и виски юноши покрылись крупной испариной. Неожиданно ему подумалось, что такими же крупными, но только кровавыми горошинами будет покрыт клинок кусунгобу когда его вынет из хара его уже слабеющая, рука.

 

Внезапно, как вспышка молнии, пришло озарение:

 

- Фудзивара! - Нарихира с трудом сдерживал боль, разрывающую его внутренности.

 

- Господин, Вы не завершили ритуал . - голос слуги стал жестче, видимо он решил, что Нарихира в последнюю секунду допустил позорное малодушие.

 

- Фудзивара! Бумагу, кисть и тушь!!! - голос юноши дрожал от еле сдерживаемой боли.

 

- Быстрее, Фудзивара!!!

 

Глаза умудренного житейским и боевым опытом слуги-воина распахнулись сверх пределов, отпущеных им природой. На них помимо его воли навернулись слезы.

Так сэппуку еще не делал никто. Представляя, какую мучительную боль сейчас испытывает юноша, Фудзивара, не выпуская катану из левой руки, опрометью кинулся в беседку.

Быстро, как только возможно, старый слуга расставил все принадлежности для сёдо на деревянном подносе. Выбежав из беседки, Фудзивара подошел к юноше и, склонившись до самой земли и поставил поднос с принадлежностями перед ним. На судзуми упала крупная одинокая капля. Скупая мужская слеза человека, который понимает, насколько больно человеку, уходящему из жизни, вот так, с клинком в животе пытающемуся записать красивым почерком на тонкой рисовой бумаге свое последнее послание.

 

- Я готов, господин. - Фудзивара вновь занял свое место за левым плечом юноши и взмахнул мечом:

 

- Дайте знак.

 

Нарихира, стараясь не дышать от боли, обмакнул кисть в жирную тушь.

Главное не поставить кляксу. Воткнутый по рукоятку в живот кусунгобу подрагивал, причиняя юноше еще большую боль.

 

По чуть-сероватой поверхности рисовой бумаги побежали затейливые значки хираганы10. Помимо воинской доблести, в кругу сверстников Нарихира отличался еще и отменными способностями к каллиграфии.

 

Закончив писать, Нарихира посыпал лист бумаги песком, осушая излишки туши. Свернул лист в свиток и закрыл судзуми.

 

РАЗ!

ДВА!

 

Два уверенных, быстрых движения руки и клинок кусунгобу с крупными каплями крови на нем, вытаскиваемый юношей из живота, дал понять Фудзивара - пришла его очередь.

 

Слуга вложил в завершающий удар все свое мастерство воина.

Голова Нарихира, ни в коем случае, не должна была покатиться, подобно кочану капусты, кроме этого, тело должно упасть так, чтобы не задеть поднос с письменными принадлежностями и не испачкаться.

 

Смерть человека, сочинившего и записавшего предсмертное хокку с клинком в животе, не должна быть запятнана ничем.

 

Катана мелодично свистнула, тело юноши изящно опустилось вбок, слева от подноса…

 

Душа Нарихира отлетала к Предвечному чертогу, оставляя этот мир, где он испытал столько боли, оставляя своих родителей, которым еще предстоит оплакивать своего сына.

 

Душа отлетала, оставляя старого плачущего воина с головой, поднятой к небу, возле беседки, держащего в левой руке окровавленный клинок катаны, а в правой - свиток бумаги с последним посланием Нарихира:

 

Капелька крови

На кусунгобу клинке

Любимая! Жди!

 

____________________________

1Тигра (час) - время между 3 и 5 часами утра

2Даймё - феодальный властитель в средневековой Японии

3Тётин – род бумажного складывающегося фонарика, используемого путниками

4Гэта – род обуви, деревянные сандалии на высоком каблуке

5Сэппуку – ритуальное самоубийство, близкое по значению к слову харакири

6Ниххондзин(букв.)- житель страны восходящего Солнца, то же что и Японец

7Иайдзюцу – то же, что и баттодзюцу, искусство обнажения клинка и упреждающего удара

8Юката – род повседневной мужской верхней одежды

9Хара - Брюшная полость, средоточие жизненной силы по религиозным представлениям жителей средневековой Японии

10Хирагана – род слоговой азбуки Кана, использовалась в основном для написания посланий представителями родовой аристократии средневековой Японии

 

Новелла 2

 

Шелковая месть

 

- 1 -

 

Владетельный даймё Сэкигахара изволил гневаться.

 

Глядя на своих вассалов, стоящих перед ним на коленях, с головой, склоненной к левой руке, опирающейся на жесткий мат татами, владетельный даймё Сэкигахара искал особые слова, чтобы выразить своё недовольство и гнев. Стараясь придать особую значимость своим словам, даймё начал говорить абсолютно безинтонационно:

 

- Через две луны1 в Киото начнется кендзюцу2-турнир «Доспехи Солнца». Все вы знаете, что на этом турнире наш клан должен был представлять Нарихира Мацуда, лучший боец клана. Вам всем известно, что оба моих взрослых сына Сайго и Ито погибли два года назад, а юному Тодзио, сыну Мидори-сан, не исполнилось и полугода.

 

- Вы все это знали! – в голосе даймё стали явно слышны гневные нотки.

 

- Но несмотря на это, Нарихира Мацуда проявил высшую степень непочтительности к своему господину, позволив себе уйти из жизни!!!

 

Даймё почти кричал. Лицо его побагровело. В углах рта пузырилась пена.

 

Молодой Сидахара Кидзюро, друг и ровесник погибшего Нарихира, позволил себе чуть приподнять голову и тихо произнес:

 

- Господин, в действиях Нарихира не было непочтительности к Вам, он умер достойно, как настоящий воин, следуя законам Буси-до3. Мы все скорбим о нем. Красивая смерть.

 

- Щенок! – даймё уже захлебывался криком.

 

- Все знают, что причина его смерти, его непочтительная любовь к Мидори-сан, моей жене!!!

 

- Господин,– скулы Сидахара Кидзюро побелели от сдерживаемого гнева, он чуть опустил голову, маскируя свои эмоции , и продолжил:

 

- Господин, Нарихира действительно любил Мидори-сан, но относился к ней как жене своего господина, то есть со всей почтительностью. Его чувство к Мидори-сан возникло задолго до того, как она стала Вашей женой, господин.

 

- Мне плевать на его чувства!- лицо даймё перекосила гримаса злобы, но говорил он уже спокойнее.

 

- Слушайте волю вашего господина! – вассалы склонили головы ниже, в знак почтительного внимания.

 

- Клан Сэкигахара на кэндзюцу турнире «Доспехи Солнца» будет представлять…

 

Даймё выдержал многозначительную паузу и уже абсолютно бесстрастно, справившись со своей злобой, продолжил:

 

- Сидахара Кидзюро. По окончании турнира я решу его дальнейшую судьбу.

 

Фактически это означало приговор. По возвращении с турнира даймё, почти наверняка, отдаст приказ Кидзюро на совершение сэппуку. Сэкигахара имел репутацию злопамятного и мстительного человека, не прощающего даже тени неподчинения.

Стоящие на коленях люди, еще ниже склонили головы.

 

- Все свободны! Сидахара Кидзюро немедленно отправляется в оружейную комнату, для осмотра и подготовки кланового доспеха к турниру.

Вассалы, пятясь задом, на четвереньках, со всевозможной почтительностью, покинули приемную залу…

 

... Кидзюро сидел в оружейной комнате поместья и смотрел на клановый доспех. На лице его застыла маска безразличия, в то время, как в душе полыхала буря эмоций.

Сюзерен, желающий иметь почтительных слуг, покорных его воле, должен заботиться о возможности сохранения слугами своего достоинства.

Даймё Сэкигахара нарушил этот негласный закон, оскорбив, при свидетелях, одного своего верного вассала и память другого, не менее верного. Гири4 Сидахара Кидзюро, по отношению к своему господину, не выдержало испытания унижением…

 

... Красивый все-таки доспех был у клана Сэкигахара. Еще мальчиком, от случая к случаю попадая со своим отцом, старшим самураем клана, в поместье даймё, Сидахара Кидзюро не упускал случая попасть в оружейную комнату, чтобы еще раз полюбоваться на него.

Классическая харамаки5, набранная из двойных пластин мориагэ-кодзанэ6, скрепленных между собой шнуровкой сита-тодзи7. Пластины харамаки были набраны рядами попарно. Верхняя блестящая пластина пары была железная лакированная, она наделяла доспех прочностью и, одновременно с этим, обеспечивала эстетику внешнего вида, в то время как нижняя пластина была сделана из особым образом выделанной кожи, что являлось непременным условием снижения веса доспеха и высокой подвижности воина, на которого он надет. В комплекте к харамаки имелись в наличие шлем акода-нари-бати, наручи котэ, поножи сунэатэ и набедренники хайдатэ. Все это вместе составляло клановый доспех.

 

Еще сто с небольшим лет назад, при прадеде Кидзюро, доспехи выполняли чисто утилитарные функции защиты воина, а мастера по их изготовлению не имели того почета, как, например, оружейники, изготавливающие катаны. Все переменилось, когда на должность сёгуна вступил дед нынешнего сёгуна, Ёритомо Асикага. Теперь в каждом, более-менее значимом клане сёгуната имеются свои клановые доспехи со славным боевым прошлым. Честь клана во многом находится в прямой зависимости от почестей, оказываемых клановым доспехам, и участие в кендзюцу-турнире «Доспехи Солнца» являлось непременным условием для клана, желающего снискать расположение сёгуна.

Сидахара Кидзюро вдохнул полной грудью, шумно выдохнул воздух через плотно сжатые зубы и начал развязывать узелки шнуровки. Он уже решил, как он осуществит свою месть, но сначала нужно подготовиться к турниру.

 

Где-то в глубине дома даймё запел свою песню домашний сверчок полуночник. Добрый знак…

 

- 2 -

 

Кэндзюцу-турнир «Доспехи солнца» проводился в Киото - второй столице сёгуната Асикага один раз в три года. Соревнования проводились под патронажем Кацумото Хосокава – фактического правителя. Сыновья владетельных даймё, как правило, вторые или третьи мальчики в семье, достигшие возраста 14 лет и владеющие мечом настолько, что глава клана считал возможным выпустить их на турнирную площадку для защиты чести клана, соревновались в мастерстве владения мечом. Если у даймё не было детей мужского пола, подходящих по возрасту для участия в турнире, то дозволялось назначить защитника чести клана из числа детей самураев, особо приближенных к даймё. Так было и в случае с Кидзюро.

 

Строго говоря, это был своеобразный парад боевых доспехов кланов. Смертность на таких состязаниях была крайне незначительной: клинки турнирных катан предварительно затуплялись, что делало невозможным нанесение тяжелых увечий во время поединков. Судьи фиксировали каждое касание клинком соперника клановых доспехов. При достижении определенной разницы в числе касаний, сделанных противниками, и определялся победитель поединка.

 

Сидахара Кидзюро выходил на турнирную площадку уже в седьмой раз. Это был финальный бой. Воин, победивший в последнем поединке, принесет своему клану большой почет и славу. Клановые доспехи будут в течение трех лет, до следующего турнира, украшать парадный зал во дворце сёгуна, где им окажут величайшие почести. Кроме этого, и сам победитель мог рассчитывать на особую милость со стороны сёгуна. Должности при дворе, большие земельные наделы, лучшие красавицы сёгуната в жены, клинки знаменитых мастеров оружейного дела - вот неполный перечень того, на что мог рассчитывать победитель турнира. Но и условия победы в финальном поединке были суровыми: «семь касаний доспеха разницы при общем числе касаний победителя не менее двадцати одного»

До этого боя клинок меча соперника еще ни разу не коснулся кланового доспеха Сэкигахара, и владетельный даймё мог быть доволен своим бойцом. Довольным до такой степени, чтобы отменить свое решение об отдаче приказа на совершение сэппуку, которое он планировал послать Сидахара Кидзюро, после возвращения домой, в поместье, тем более, что в случае победы в турнире, судьба победителя будет полностью в руках сёгуна, который не упустит счастливой возможности приблизить к себе такого бойца.

Но планов Сидахара Кидзюро эти доводы изменить не могли. Даймё Сэкигахара должен ответить за унижение, которое он нанес ему. Ему и его несчастному другу Нарихира Мацуда, красивая смерть которого, хоть и не должна была послужить причиной гнева даймё, но явилась камнем преткновения в отношениях между господином и его вассалами семейств Мацуда и Кидзюро.

 

Сидахара Кидзюро стоял перед своим противником по финальному поединку. Видимо, божества синто проявили к нему особое благоволение, потому что в финальном бою ему противостоял Кацу Комакити. Клан Комакити пылал давней родовой враждой к клану Сэкигахара, что делало месть Кидзюро еще более утонченной.

Кацу Комакити. Семнадцатилетний юноша, впервые участвующий в подобных турнирах. Список его побед на пути к финалу был не так впечатляющ, как у Кидзюро. Доспех клана Комакити за шесть поединков покрылся сетью мелких царапин и, в значительной степени, потерял первоначальный блеск. Владетельный даймё Сэкигахара, сидя в ложе для почетных гостей, вблизи от ложи сёгуна, нетерпеливо предвкушал еще одну, пусть и бескровную, победу своего клана над кланом Комакити. Блестящий, без единой царапины доспех клана Сэкигахара, не оставлял сомнений в исходе поединка.

 

Стоя перед противником в Сэйган-но-камаэ – верхней защитной стойке, держа острие на уровне горла противника, Сидахара отметил про себя, насколько тот вымотан предыдущими шестью поединками. Юноша еле держал меч в руке и, видимо, уже смирился с неизбежностью поражения. Единственное, о чем сейчас мог думать молодой воин, стоящий напротив него - это хватит ли у него сил, чтобы выглядеть достойно в бою с Кидзюро, чтобы не уронить чести своего клана. Для этого ему вполне хватило бы одного единственного касания доспеха клана Сэкигахара.

Одного единственного.

Все, что нужно было сделать Кацу Комакити - это сделать то, чего не смогли сделать до него шесть лучших бойцов других кланов. Коснуться клинком доспеха клана Сэкигахара…

Кацу Комакити видел все шесть предыдущих поединков Кидзюро, он видел, насколько противник выше его уровнем. И по технике кендзюцу и по силе духа. Комакити тщетно искал недостатки в технике Кидзюро. Искал, но не находил. Мастерство его противника на текущий момент, не имело себе равных.

 

- Хадзимэ8!

 

Гортанный выкрик судьи поединка вывел Комакити из ступора размышлений. С опрометчивостью, оправдываемой юностью возраста и обреченностью положения, юноша устремился вперед, надеясь там, в ближнем бою, добыть то желанное касание, которое по цене будет равнозначно победе. Сутэми – состояние самоотречения в котором находился юноша было плохим подспорьем в поединке и в реальном бою такой безрассудный шаг, без всяких сомнений, стоил бы Комакити жизни, но в поединке турнирном мог привести к желаемому результату.

 

Кидзюро по первому же движению противника навстречу понял, что тот задумал. И еще раз, от всей души, возблагодарил все светлые божества синто за такую удачу. Теперь ни у кого не будет сомнений в случайности того, что сейчас произойдет.

Выкрикнув ритуальное «Ки, кэн, тай – ити»9 Сидахара Кидзюро одним широким скользящим прямолинейным движением кэкоми вышел на требуемую дистанцию…

 

Зная критическую усталость своего противника, Кидзюро использовал технику встречных упреждающих ударов кирикаэси10 , совместно с техникой захвата клинка катаны противника молниеносными фиксирующим ударами по нему.

В обычном бою данный прием не увенчался бы успехом, но его противник был измотан до последней крайности…

- «Ить,

Ни,

Сан,

Си...

...Кю,

Дзю11…» -

Выкрики судьи, громкие и отрывистые, дали понять Комакити, что соперник был готов к такому повороту событий. Нещадно кляня свою опрометчивость, не в состоянии сделать ни одного движения рукой, обессиливший юноша полностью был во власти своего противника, клинок которого раз за разом поражал его защищенную судзи-кабуто12 голову.

Перед глазами поплыло…

 

- «Ни-дзю!» - Крикнул судья и юноша с удивлением обнаружил, что рука его свободна…

 

«Ни-дзю» – двадцать! Двадцать раз катана Кидзюро касалась его доспеха. Да что там касалась! По гулу, стоящему в голове после рубящих ударов противника, юноша понял, что рубил Кидзюро, не жалея сил. Он же не мог даже пошевелить своим клинком.

 

Какая наглядная демонстрация превосходства!!!

 

Какой позор для клана Комакити !!!

Сквозь пелену оглушения стали проступать очертания предметов и людей. Где же противник? Чего он медлит?! Почему не делает завершающее касание-удар?!

 

Сидахара Кидзюро стоял от него на расстоянии иссоку итто-но маай13 в позиции тюдан-но-камаэ14, полностью контролируя ход поединка. Острие катаны было направлено ему, Комакити, в живот. Выражение лица Кидзюро отражало высшую степень ментальной и физической готовности ко всему. Дзансин. Глаза его были устремлены, куда-то, вглубь пространства души.

Комакити робко поднял клинок катаны, лишь обозначая желание продолжать бой. Рука юноши неуверенно сделала попытку провести цуки – прямой удар в уровень живота Кидзюро. И тут Кацу Комакити ждало потрясение.

 

Сидахара Кидзюро как-то очень странно посмотрел на уже ликующего даймё Сэкигахара, улыбнулся отрешенной, почти потусторонней улыбкой, подмигнул Комакити и сделал шаг навстречу….

 

Подхватив катану молодого Комакити своим клинком, Сидахара Кидзюро направил ее себе в живот.

Вот оно, касание! Но почему клинок не встречает сопротивления пластины доспеха?!

И почему противник вместо того, чтобы попытаться отойти назад, делает еще одно встречное движение?!

 

Катана юноши входит в живот Кидзюро точно по центру шелковой кодзанэ, замененной им перед началом турнира.

Девять сун15 стали в животе. Хоть и затупленный, клинок катаны все равно смертоносен для незащищенного доспехом тела. Ошеломленный произошедшим, Комакити даже и не заметил, как клинок противника почти дружелюбно, опустился плашмя ему на плечо.

 

- «Ни-дзю-ити16… Ить.

Матэ-э17!!»

 

Судья, зафиксировав окончательный счет поединка, тут же остановил бой. Вновь пришедший в состояние оцененения юноша, не отрываясь, смотрел на остриё клинка своей катаны. Крупные, тяжелые, багрово-красные капли срывались с ее кончика. Сидахара Кидзюро бросил последний взгляд на ложу правителя, встретился глазами с даймё Сэкигахара, улыбнулся ему почти насмешливо и рухнул на песок турнирной площадки.

В ложах зрителей воцарилась гробовая тишина, которую время от времени прерывал тихий и печальный стрекот полуденного сверчка-цикады…………

 

- 3 -

 

Специальная комиссия сёгуната по расследованию обстоятельств гибели Сидахара Кидзюро, представляющего клан Сэкигахара, заседала более суток, без перерыва.

Обстоятельства были исключительными. Сёгун же требовал от комиссии решения, считать ли финальный поединок состоявшимся, или отменить его результат.

Комиссия же встала перед практически неразрешимой задачей:

Двадцать одно касание доспеха Комакити Сидахара Кидзюро совершил, тем самым выполнив необходимые условия для победы, но следует ли защитывать одно касание, сделанное его противником, Кацу Комакити? Осмотр доспеха клана Сэкигахара показал отсутствие в ряду пластин, защищающих живот одной пары мориагэ-кодзанэ, которая была заменена на шелковую имитацию. Формально касания доспеха Комакити не произвел(подробнейший осмотр доспеха Сэкигахара не зафиксировал касания клинком настоящих пластин), и счет поединка можно было бы зафиксировать как 21:0. Если бы не одно существенное обстоятельство.

Клан Сэкигахара допустил крайне неуважительный поступок по отношению к власти сёгуна, выставив на турнир бойца в доспехе ненадлежащего для турнира состояния.

Действительно, как может считаться «Доспехом Солнца» доспех, в котором не достает существенной детали, которая привела, к тому же, к гибели воина, представляющего клан?

Кроме того, показания судьи финального поединка не оставляли у комиссии сомнений, что Сидахара Кидзюро, полностью контролируя его ход, сознательно шел на смерть, и даже скорректировал направление движения клинка противника.

Окончательный вердикт комиссии сёгуната был таков:

- Считать смерть Сидахара Кидзюро сэппуку, совершенным в знак протеста действиям даймё Сэкигахара (на что указывало поведение Сидахара Кидзюро непосредственно перед смертью).

- Считать Кацу Комакити кайсяку при ритуале сэппуку, выполнившим свою миссию.

- Считать победителем финального боя турнира по кендзюцу Сидахара Кидзюро. Счет финального поединка - 21:0.

- Считать невозможным присвоение клановым доспехам Сэкигахара титула «Доспехи Солнца» из-за их ненадлежащего состояния.

- Просить сёгуна об отправке специальной комиссии во владенья даймё Сэкигахара с целью выяснения дополнительных обстоятельств произошедшего.

 

Даймё Сэкигахара отбыл в свои владения, не дожидаясь оглашения решения комиссии, в его глазах читалась решимость достойно встретить неизбежное…

 

... Мертвые глаза Сидахара Кидзюро смотрели в небо. На губах застыла таинственная улыбка.

 

Жизни и смерти

Тайна открылась для Вас

Мертвые глаза

 

_____________________________________

1Две луны(яп.) – промежуток времени, приблизительно равный 56 суткам

2Кендзюцу(яп.) – бой на мечах, техника боя на мечах

3Буси-до(яп.) – Кодекс чести самурая, формализованные правила поведения

4Гири(яп.) – Чувство долга или благодарности. Различают группово(клановое) или индивидуальное Г.

5Харамаки(яп.) - род доспеха, обеспечивающего защиту корпуса самурая

6Мориагэ-кодзанэ(яп.)- пластины с множеством отверстий и лакированной надстройкой, из которых набирается харамаки

7Сита-тодзи(яп.) – особый метод шнуровки, скрепляющий пластины доспеха и обеспечивающий прочность и гибкость сочленения пластин

8«Хаздимэ!» (яп.)- «Начали!» Объявление судьи. Формальное начало поединка.

9 «Ки, кэн, тай – ити»(яп.) – «Дух, меч и тело едины.» Японская поговорка. Ритуальная фраза начала боя

10Кирикаэси(яп.) –Техника непрерывных упреждающих ударов, направленных в голову(шлем) противника

11 «Ить, Ни,…, Дзю»(яп.) – Один, два,…., десять, числительные, используемые для счета чего либо

12 Судзи-кабуто(яп.)- род шлема

13 Иссоку итто-но маай(яп.) – расстояние между противниками, когда любое атакующее или оборонительное движение можно совершить за один шаг

14 Тюдан-но-камаэ(яп.) - средняя защитная стойка. (остриё направлено в горло, в других школах – горизонтально на уровне живота)

15 Сун(яп.) – мера длины, приблизительно равная 3-м сантиметрам

16 Ни-дзю-ити(яп.) – Двадцать один, японское числительное

17 «Матэ-э!»(яп.) – «Стоп!» Объявление судьи. Формальное окончание поединка

 

Новелла 3

 

Два отца

 

- 1 -

 

Бледный свет полной луны, чуть приглушенный приоткрытой бумажной ширмой бёбу, слабо освещал маленькую комнату в большом опустелом доме родового поместья даймё Сэкигахара.

Молодая женщина, почти девочка, склонившаяся над деревянной колыбелью, тихо пела, пытаясь убаюкать сына. Слезы текли из ее закрытых глаз, стекали по щекам и шее, впитывались в ткань косодэ1. Плакать было от чего. Жизнь, в сущности, была кончена. К ней ее привязывал только маленький кулёчек, лежащий в колыбели. Сын. Вся жизнь японской женщины так или иначе связана с наличием в ней мужчины и не мыслится отдельно от него. И вот теперь, когда женщина потеряла за короткое время двух из трех мужчин, составлявших основу ее жизни, она решила для себя, что будет жить только ради сына.

Покачивая левой рукой колыбель, свободной рукой женщина открыла небольшую лаковую шкатулку из мореного дуба, стоящую у нее на коленях. Внутри лежал свиток бумаги и маленькая, почти прямоугольная коробочка, обернутая в шелк. Бережно, как святыню, взяв свиток в руки и развернув его, женщина посмотрела на три столбика значков хираганы и закрыла глаза. Лунный свет - не очень хорошее подспорье чтению, но ей и не надо было читать, то, что написано на бумаге. Эти слова были, как ей казалось, вырезаны в ее сердце. Женщина помнила каждый изгиб, каждую черту этих знаков. И каждый из них был наполнен для нее особым смыслом.

Ребенок замолчал, и женщина, удостоверившись, что он уснул, перестала покачивать колыбель. Аккуратно, чтобы звуком не потревожить сон малыша, она достала из шкатулки завернутую в шелк коробочку и освободила ее от ткани. Подставив ладонь лунному свету, женщина посмотрела на предмет, лежащий на ней. Коробочка при ближайшем рассмотрении оказалась двойной пластиной мориагэ-кодзанэ боевого доспеха самурая. Женщина впилась глазами в эту пластину, и на нее нахлынули события полугодовалой давности…

 

...Светлая, довольно просторная комната в богатом доме владетельного даймё. Мужчина, стоящий перед колыбелью и смотрящий на ребенка, лежащего в ней, раздражен, если не сказать зол. Рядом с мужчиной, стоя перед ним на коленях, покачивая колыбель, чтобы ребенок криком не потревожил ее господина, с низко опущенной головой, она. Тоненькая почти детская шея, с трудом удерживает высокую повседневную прическу японской женщины, черепаховые гребни больно царапают нежную кожу головы, но больно не столько от этого, сколько от обиды.

 

- Шлюха!!! – мужчина повернул голову к ней, лицо его было искажено гримасой раздражения и отвращения.

- Ты же знала, как мне нужен сын? Продолжатель рода.

 

- Я родила Вам сына, господин. Вы можете быть довольны. – женщина низко склонила голову, пряча едва не брызнувшие у нее из глаз слезы обиды.

 

- Сына? О каком сыне ты говоришь? – на лице даймё Сэкигахара заиграли желваки, костяшки кулаков побелели. Злость, кипевшая в нем, искала выхода наружу.

 

- Если это мой сын, то почему он так похож на этого мальчишку - Нарихира Мацуда? Отвечай! Ты встречалась с ним?! – даймё сделал движение, как будто хотел взять молодую женщину за горло.

 

Младенец, лежащий в колыбели, и правда имел некоторое, почти неуловимое сходство с Нарихира Мацуда – единственным в жизни матери этого ребенка мужчиной, которого она любила.

Злая ли шутка природы тому виной, или женщине и вправду было, что скрывать от разгневанного мужа, но даймё, пристально вглядываясь в личико младенца, искал фамильные черты рода Сэкигахара. Искал, но не находил. Зато его, распаленное злобой, воображение услужливо находило в нем все новое и новое сходство с Нарихира Мацуда, что приводило даймё во все большее неистовство.

Наконец даймё шумно выдохнул воздух, давая выход накопившейся злобе, бросил гневный взгляд на женщину и произнес сквозь зубы:

 

- Я решу твою судьбу и судьбу этого ребенка после турнира «Доспехи Солнца». Ожидай моего решения.

Мужчина стремительно развернулся и, не оглядываясь, покинул комнату.

 

На лиственничные плашки полов комнаты упали первые тяжелые капли.

 

- 2 -

 

Женщина вынырнула из омута неприятных воспоминаний и передернула плечами. Как бы стряхивая с себя последние остатки прошлой жизни.

 

После турнира «Доспехи Солнца» даймё уже не смог решить ничьей судьбы. Вечность сама решила его судьбу, когда на одном из заседаний специальной комиссии сёгуната не выдержало его подточенное злобой сердце. Сёгун реквизировал все имущество клана Сэкигахара, и завтра в поместье прибудет новый хозяин - Тоётоми Хосокава, сын теневого правителя. А, значит, эта ночь является последней ночью ее пребывания здесь, и завтра она должна будет покинуть этот дом. Родителей своих женщина потеряла давно, и идти ей с шестимесячным ребенком на руках, было некуда: дальние родственники неохотно примут к себе жену пусть мертвого, но опального даймё с младенцем на руках. Стоит ли обременять их и без того непростую жизнь своим присутствием?

 

Женщина еще раз посмотрела на пластину мориагэ-кодзанэ и печально усмехнулась. Обернув пластину куском шелка, женщина вернула ее в шкатулку и вновь взяла в руки бумажный свиток.

 

- Нарихира, любимый, как же мне сейчас нужна твоя улыбка, твой нежный взгляд. – женщина шептала тихо, почти беззвучно, слезы все еще текли по ее лицу, но теперь на губах ее была почти счастливая улыбка.

 

Женщина вновь закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти те немногие счастливые минуты, что были в ее жизни.

 

Внезапно свет луны стал ярче, по веткам деревьев в саду прошелестел легкий ветерок, и в сознании, находящейся на грани между грёзой и реальностью, женщины тихо, как будто с трудом пробивая себе дорогу из потустороннего мира, прозвучал голос её любимого:

 

- Милая! Я знаю, как тебе сейчас трудно. Успокойся, все будет хорошо, ты и малыш не будете ни в чем нуждаться. Я люблю тебя!

 

Вздрогнув, женщина открыла глаза и с надеждой вгляделась в темноту комнаты.

В комнате никого не было.

Луна скрылась за набежавшие с гор тучи. Темнота посерела и стала уже не такой непроницаемой, как ночью. Сумерки раннего рассвета принесли в комнату влажный прохладный горный воздух и женщина, боясь простудить ребенка, решила закрыть бёбу. На ветке акации сидел, покачивая хвостом, маленький зяблик. Глаза, расположенные по бокам склоненной набок головы, смотрели на женщину внимательно, не по-птичьи умно и почти нежно.

Светало.

 

Пора была уходить...

 

- 3 -

 

Маленькая женщина, привязав ребенка к своей спине и держа в руках узелок с нехитрым скарбом, вышла из опустевшего дома вместе с первым лучом рассветного солнца, окрасившего верхушки деревьев в нежный цвет абрикосовой пыльцы.

Семеня по утоптанной тропинке, она воскрешала в памяти события прошедшей ночи, и сердце ее наполнялось необъяснимым покоем и уверенностью в том, что все будет хорошо.

Опустив глаза вниз, женщина глядела себе под ноги: время гордых взглядов жены владетельного даймё, матери наследника безвозвратно ушло. Настало время покорности судьбе.

 

Не пройдя и двух тё2 от дома она вдруг увидела ноги, шагающие ей навстречу по тропинке, ноги принадлежали мужчине, самураю, и женщина поспешно сошла с тропинки в мокрую траву, почтительно уступая дорогу.

 

- Мидори! – не думая, что кто-нибудь еще назовет ее в этом мире по имени, женщина робко подняла взгляд вверх. На тропинке стоял старый Нохара Мацуда – отец Нарихира.

 

- Мидори, дочка, пойдем-ка домой. Негоже таким прохладным утром гулять с ребенком по холодным тропинкам.

В глазах старого самурая светилась неумелая, всю жизнь вынужденная прятаться под маской сурового равнодушия, отцовская нежность.

И только маленький зяблик, перепархивая с ветки на ветку, мог видеть, как на тропинке стоял старый самурай, нежно за плечи обнимающий юную женщину, смотрящую благодарными, заплаканными глазами, куда-то вверх, в небо…

 

Зябликом малым

Вечность душою пронзив

Вернется Любовь

 

____________________________________

 

1Косодэ(яп.)- род верхней повседневной женской одежды

2Тё(яп.)- мера длины, 109,09 м