Стоит еще нетронутое августовское утро. Ему – такому – жить не более пяти минут. И надо успеть его почувствовать, пока еще едва никто не встал, и солнце только запевает. Сейчас пора звездопадов – планета отдаляется от солнца все неизбежней и быстрей, и, похоже, не может сдержать слез. Ей холодно и бесприютно на открывающемся участке орбиты, и сквозь вуаль ночного неба так видно, как дрожат и без конца скользят слезинки – одна за другой, одна за другой... А по утрам роса, сверкая, напоминает, что этой ночью лил обильный звездный дождь. И маленькая лужайка вымокла до нитки, как добродушная лакейская жилетка, в которую зачем-то выплакалась впавшая в немилость фаворитка... Какая-то тварь зажгла сухую траву, и теперь едкий дым нахально берет в охапку и чистейшее утро, и зареванную лужайку, и кусты с несметным урожаем красных роз. Розы подставляют утреннему холодку озябшие плечи, и непонятно, то ли утро накидывает на эти плечи манто из густого дыма, то ли покрывает поцелуями, то ли украшает дорого купленное тело очередной слепящей брошью. Как в сказке у Экзюпери – сколько там было роз! И ни одна не радовала глаз. А мой глаз радуется, ему так повезло – невероятно! И тот, кто зажег сухую траву – это не тварь. Это прекрасный человек, по простоте своей, вероятно, не подозревающий, какое мудрое и своевременное напоминание он затеял. Скоро осень – всё изменится, и вместо звезд с неба, начнут срываться с веток листья, и можно будет горланить, гуляя где-то в парке, «клен ты мой опавший» - а клены будут молчать и слушать, и ронять то желто-огненные, то густо-багряные, иногда зеленые листья. И когда однажды вечером, возвращаясь с работы, с прогулки, со свидания – да бог весть, откуда! – увязнешь вдруг в тумане жарко тлеющих костров и почувствуешь саднящий горло запах дыма, то, заметив облетевшие дочиста деревья, внезапно вспомнишь августовское утро и нахальное предзнаменование, и звездный дождь, и розы с голыми плечами... Ты как-то странно усмехнешься, затем вздохнешь и неопределенно скажешь: «Мда…» |