Борис любил ездить в Чикаго. Это был город, с которого началось его знакомство с Америкой, и к которому он готов был возвращаться снова и снова. Поэтому, когда сорвалось его свадебное путешествие и предстояло в течение нескольких дней решить, что делать с десятью днями отпуска, он подошел к этой проблеме гибко, решив выйти на работу и премировать себя командировкой в Чикаго. Повод имелся подходящий: как раз, предстояло начинать работу над полугодовым отчетом, и этим можно было обосновать необходимость встретиться с другими экспертами для обмена мнениями, идеями. Вопрос заключался лишь в том, как доказать, что именно в Чикаго есть те эксперты, которые могут поведать нечто такое, чего ни от кого не услышишь в Нью-Йорке. Ответ у Бориса уже был подготовлен.

Пытливость закаленного Советским Союзом ума давала себя знать. Когда его взяли на работу в Нью-Йорк, то существенно занизили зарплату по сравнению с тем, какую он мог бы получать на такой же должности в среднем банке. Считалось, что приобщение к великому «дому Морганов», даже в роли рабочего муравья, уже огромный бонус и счастье. Однако он не сокрушался по поводу величины своих доходов, в любом случае, они были вполне достойными. Кроме того, скупердяйство при оплате труда с лихвой компенсировалось разгильдяйством при списании других издержек. Таких дыр, позволяющих порадовать себя за счет работодателя, со временем, находилось все больше и больше, и Борис не считал для себя зазорным ими пользоваться, повышая свой жизненный уровень.

Вариант с туристической командировкой в Чикаго был разработан еще в январе. Тогда он уломал Розмана на поездку туда для участия в ежегодной конференции Американской экономической ассоциации. Учитывая, что из трех дней ее работы два приходилось на выходные, это было нетрудно. Не настаивая на каком-либо финансовом участии банка в этом, по сути, исключительно академическом мероприятии, Борис, тем не менее, намекнул шефу, что у него в Чикаго остались друзья по прежней работе и университету, которые в неформальной обстановке могут поведать передовые и новаторские идеи, будоражащие умы конкурирующего финансового центра. Так было получено добро на предоставление к оплате ресторанных счетов, и, по крайней мере, проблема вкусного и здорового питания была решена. С кем хотел, Борис встретился и узнал много чего интересного и полезного, правда, не о рынке нефти и даже не о фьючерсной торговле ею на Чикагской товарно-сырьевой бирже, а о куда более увлекательных вещах, близких его духу и телу. По возвращении, рассказывая Дэвиду о результатах поездки, он щедро одарил своих друзей и знакомых авторством над своими собственными идеями и наработками. Особый упор, при этом, делался на то, что только крепкие узы студенческого братства и особые, только русским известные методы межличностного общения позволили раскрыть чикагские тайны. У Бориса появились незаменимые эксперты там, где они больше всего ему были нужны, посвященные если не в высшие, то близкие к ним сферы пресловутой чикагской экономической школы. Именно к ним Борис собирался наведаться в более подходящее для туризма летнее время и основательно потрясся дырявый кошелек Морганов.

Расчет полностью оправдал себя. Розмана долго уговаривать не пришлось, похоже, планы рядового аналитика целиком вписывались в политику банка, избавляться от лишних денег, пока они имелись. Борису было выдано три рабочих дня, двое выходных и обязательство погасить все его расходы в разумных пределах. Разумным считались перелет бизнес-классом, проживание в пятизвездочном отеле и обеды с ужинами из расчета до 100 долларов на человека. С этим багажом он и отправился в очередной раз в почти родной Чикаго.

В начале июня город был полон солнца, зелени и всевозможных искушений. Правда, только приобретя статус женатого мужчины, Борис, все-таки, наложил сам себе вето на те виды досуга, которые этому статусу не соответствовали. Да, и ряд деловых встреч у него планировался. В первый же день он договорился поужинать со своим однокашником Стивом. Это был очень толковый, талантливый и целеустремленный парень. В университете он входил в число тех «счастливчиков», кто не платил за приобретаемые знания. Университет был рад в него их вкачивать за счет специального фонда столько, сколько тот сможет впитать. А способность Стива не только усваивать информацию, но и перерабатывать ее, выдавать из нее нечто свое, уникальное, действительно, впечатляла.

Встретились они снова в январе на той самой конференции. Стив появился там только на 40 минут, чтобы послушать выступление профессора, который вел его диссертацию. Времени на ланч или ужин у него, естественно, не было, но к себе в офис на следующий день он Бориса пригласил. Надо было знать Стива, чтобы не удивиться, что и выходные он проводит в офисе. Не только маниакальное трудолюбие, но и дотошная принципиальность гнали его на рабочее место. Ни капли чернил, ни листочка бумаги, ни одного киловатт-часа электричества не должно было быть потрачено из личных средств там, где все это должна была обеспечивать его фирма.

Говорили они тогда тоже только о работе. Стив принадлежал к одной из самых уважаемых на Уолл Стрит каст экономистов – аналитиков по рынку ценных бумаг с фиксированным доходом. Нужно очень хорошо разбираться во множестве нюансов развития экономики США и всего мира, чтобы обоснованно делать прогнозы об изменении ставок именно на полпроцента, а не на две трети процента и именно через три месяца, а не через полгода.

Теперь, приехав в Чикаго, Борис возлагал на беседу с ним большую надежду, ему хотелось получить общее видение перспектив американской экономики. Уже почти год в нем вызревало и укреплялось ощущение, что где-то он чего-то не улавливает. Внутри финансовой пирамиды под названием Уолл Стритт все были уверены, что скоро неминуемо грянет кризис, при этом, оптимизм никого не покидал, и это «скоро» всеми воспринималось, скорее как «когда-нибудь потом», и еще будут получены внушительные барыши. Снаружи также со всех сторон раздавались голоса о закате Америки, о том, что ее век уходит и этот новый Рим падет так же, как и все предыдущие.

Если это видят «мелкие сошки», то это должны понимать и те, кому больше всего нужно сохранение американского могущества, следовательно, они должны пытаться, что-то предпринимать? Но, большинство предпочитало упрекать «больших людей» в полном тупоумии и нежелании смотреть правде в глаза. Вот это-то Бориса и смущало. Знакомясь с историей США, со становлением промышленности и финансовой системы этой страны, он понимал, что эту страну делали очень умные люди и делали ее очень грамотно, жестоко и цинично, методично отвоевывая жизненное пространство сначала у туземцев, потом у Британской короны, потом у других колониальных держав, обосновавшихся по соседству, затем очередь дошла и до освоения дальних просторов, особенно нефтеносных. Поэтому слабо верилось, что в текущей ситуации сильные мира сего просто опустят руки, ничего не пытаясь предпринять для сохранения своей власти и возможности контролировать эту страну и весь мир. Ответ на этот концептуальный вопрос Борис искал с вполне утилитарной целью. Нефть – ключевое сырье, обеспечивающее жизнь всей мировой экономики и доллара, значит, если существуют планы по вытаскиванию США из тупика, рынок нефти неизбежно будет занимать там ключевое место. Зная, как будут спасать экономику США, он сможет прогнозировать, и куда поведут нефть. В отчете он, естественно, это написать не сможет, но подогнать под эти ожидания необходимую фактуру будет нетрудно.

Стив для такой основательной темы подходил как нельзя лучше. Он знал все разнообразие теоретических течений в американской финансовой политике, да и тяга к деталям помогала ему не упускать из виду такие нюансы как, кто к каким бизнес-кланам принадлежал, каких политиков поддерживал и тому подобное. В общем, Борис очень обрадовался, когда, позвонив своему однокашнику, услышал, что тот может с ним встретиться за ужином в среду, в первый день командировки.

Прибыв в гостиницу, Борис перед встречей со Стивом решил хорошенько подкрепиться. Как многие неординарные люди, тот выделялся не только способностями, но также своими привычками и пристрастиями, одним из которых было вегетарианство. Единожды попробовав соевое мясо, Борис зарекся, брать этот суррогат когда-нибудь еще в рот, поэтому решил вечером в вегетарианском ресторане ограничиться лишь теми блюдами, которым положено быть овощными – салатами, а второе основное блюдо употребить заранее. До встречи оставалось чуть более двух часов. Тратить время на поиски какого-нибудь особенного ресторана не хотелось (посещать одни и те же заведения Борис не любил, за редким исключением, стараясь даже в этом искать новые впечатления), поэтому он решил, изменить своему правилу – никогда не питаться в гостиничных «общепитах» - и взял в руки рекламную брошюру отеля. Среди возможных мест борьбы с голодом доступных в это время более чем подходил стейк-хаус, который, к тому же, позиционировал себя как один из пятерки лучших в США. Туда Борис и направился, усмотрев в этом знак свыше, а также символ протеста и личной борьбы с овощеедами и предателями древних мужских охотничьих инстинктов. «Ударим кровавым стейком по травоядным!» - настроил он себя на ранний ужин.

Первое впечатление от ресторана было несколько обескураживающим – место больше походило на хоть и приличный, но, тем не менее, спорт-бар, возможно, под «пятеркой» подразумевалась «пятерка сотен», но привередничать и ворчать раньше времени, то есть до того момента, как он отведает то, ради чего сюда пришел, было не в правилах Бориса. В начале пятого дня помещение было почти пустым. Бегло осмотрев зал, он выбрал столик по соседству с пожилой супружеской парой. Это были «классические» американцы. Мужчине на вид было чуть больше 60, достаточно плотного телосложения, серебристые волосы, уложенные в аккуратную прическу, открытое лицо, которое излучало уверенность и удовлетворенность собою, всем миром в пределах Америки, этим городом, принесенным стейком и мало ли чем еще. Сияние белоснежной улыбки хорошо гармонировало с не менее яркой и легкой летней одеждой. Его жена либо, действительно, была лет на 5-8 моложе, либо еще более строго следила за собой. Подтянутая, с минимальным макияжем, пышные темные волосы до плеч, изящные, не бросающиеся в глаза серьги, подчеркивающие правильность форм ушей и скул, та же широкая улыбка, живые глаза, красивые тонкие руки и тоже яркие, в зелено-желтых тонах, блузка и юбка. В общем-то, на свет этой пары как мотылек Борис и потянулся к соседнему столику – всегда приятно находиться рядом с людьми, одно присутствие которых уже поднимает настроение.

Через пару минут в зале появилась официантка. Только взглянув на нее, Борис сразу мысленно поставил штамп: «Русская!». За восемь лет проживания в Америке он научился определять это практически без ошибок с первого же взгляда, в крайне редком случае, с первого произнесенного слова. Дело было даже не в том, что девушка была красивой, она была красивой по-другому. Хотя черты ее лица не были «классически славянскими», но что-то свое, близкое в них присутствовало: высокий лоб, аккуратный правильный нос, тонкие губы, легко, но четко очерченные скулы, а главное, глаза и улыбка. Они светились изнутри, чем-то теплым и искренним, находящимся в полной гармонии с ней самой и с окружающим миром. Было видно, что она улыбается от хорошего настроения, а не для работы или потому, что так рекомендуют врачи и психологи. Она радовалась жизни и щедро делилась этим своим мироощущением со всеми окружающими.

Девушка подошла к американцам. На традиционное «Как вам понравился наш стейк?» - мужчина ответил комплиментом, что такая милая девушка не могла принести ему то, что ему бы не понравилось. После этого он попросил кофе и поинтересовался, хватает ли у нее свободного времени для ознакомления с достопримечательностями Чикаго? Они немного поболтали как старые приятели. Судя по всему, эта пара приехала сюда на достаточно продолжительный срок, возможно, с каких-нибудь Югов, типа Флориды, чтобы пережить лето в более комфортных северных климатических условиях, и здесь они уже стали регулярными посетителями.

«А хороший у нее английский», - про себя отметил Борис, вслушиваясь в речь с едва уловимым русским акцентом. Приняв заказ от пенсионеров-курортников, девушка повернулась к Борису и поинтересовалась, что он хотел бы заказать из напитков? Скорее проверяя свое чутье, чем, испытывая какие-либо сомнения, он взглянул на баджик с именем, где было написано: «Вера».

- Здравствуйте, Вера, - сказал он по-русски, широко улыбаясь.

- Ой, - невольно вырвалось у нее, а в глазах блеснули искорки удивления и радости, - вы говорите по-русски?

- Не только говорю, но и думаю, - продолжая любоваться ее естественным и непринужденным поведением, отшутился Борис, - принесите мне, пожалуйста, кружечку «Стеллы» и, пожалуй, я не буду долго изучать меню, а сразу закажу ваш фирменный стейк с кровью, у вас же есть «фирменный» стейк от «Шулы»? – назвал он бренд ресторана.

- Да, хорошо, сейчас я принесу ваше пиво, - и она, изящно повернувшись, удалилась. Борис с удовольствием проводил эту грацию взглядом, а когда она скрылась, невольно повернул голову к американцу. Их взгляды встретились буквально на мгновение, но его хватило, чтобы ощутить, что лишь присутствие его жены сдержало их от обмена понимающими друг друга гримасами и жестами. Девушке было чуть больше 20 лет, милое с правильными чертами лицо дополнялось не менее тонкой и очень женственной фигурой, аккуратно собранные на затылке длинные русые волосы оставляли неудовлетворенным желание увидеть их распущенными.

«Да, русская, причем, не из местных – с особым удовлетворением подумал Борис, вспомнив, что, когда она говорила на его родном языке, у нее не было характерных интонаций, присущих людям, долго живущим в англоязычной среде. Эти корявые нотки особенно режут слух, когда ложатся еще и на «одесский говор», так распространенный в Нью-Йорке и Чикаго. Тем не менее, следом явилось и печальное открытие, - а, вот, во мне Вера «своего» не признала, плохой признак, неужели, обамериканился?».

Она появилась вновь. В руках на подносе стояли две чашечки кофе и кружка пива. Первыми ее внимания были удостоены опять американцы. Дедок опять отвесил несколько комплиментов. При этом, его жена сидела и следила за его болтовней с официанткой с нескрываемым удовлетворением и восторгом, за которыми скрывалась не только уверенность в себе самой, но и радость за мужа, в котором есть еще мальчишеский задор и «порох в пороховницах».

Когда Вера, освободив поднос от кофе, и с достоинством приняв все знаки внимания от жизнерадостного пенсионера, повернулась к Борису, тому тоже нестерпимо захотелось, не ударить в грязь лицом и постоять за Родину, напомнившую ему о себе столь неожиданным и очаровательным образом:

- Спасибо, Вера, - поблагодарил он ее за появившийся на столе стакан с золотистой жидкостью и добавил, - а вы очень хорошо говорите по-английски.

- Да? Спасибо, – ее открытые глаза и улыбка подкупали и ненавязчиво требовали дальнейших комплиментов.

- Пожалуй, даже слишком хорошо для официантки, - все еще улыбаясь продолжил Борис, но уже на последних звуках «-антки», его обдало холодом от предчувствия, что лучше б он промолчал…

Мгновенная и яркая молния сверкнула в глазах, потухла и исчезла без следа. Гром прогремел с положенным ему интервалом, когда она подчеркнуто неторопливо стала уходить еще более гордо и изящно, чем раньше, на несколько неуловимых пунктиков выше обычного подняв подбородок и носик.

Сделав без всякого удовольствия, которого он еще несколько минут назад так ждал и предвкушал, а чисто механически несколько больших глотков пива, Борис задумался. Было ясно, что он ее обидел, но не было понятно чем. Но, как только он вспомнил момент, в который сверкнула молния, до него сразу все дошло. «Идиот, - набросился он на самого себя – привык уже в своем Нью-Йорке у латиносов заказы делать, для них это комплимент, достойный прибавки к жалованию, а здесь тонкая русская душа. Надо исправляться, нельзя, портить настроение таким созданиям».

Минут через десять она снова появилась в зале. Появилась с серьезным видом и книжечкой со счетом для американцев. Только подойдя к ним, она изобразила улыбку на лице. В этот раз непринужденной беседы не завязалось, не глядя на Бориса, она опять исчезла.

Точно также Вера продефилировала и для окончательного расчета с соседним столиком. Когда парочка пенсионеров поднималась из-за стола, Борис уловил на себе не то укоризненный, не то воодушевляющий взгляд мужчины. Ему захотелось броситься к нему и сказать, что-то вроде: «Да, знаю, дурак – я, сейчас исправлюсь, не переживай, самому тошно» - на этом они как бы и распрощались.

Следующие несколько минут Борис с нетерпением ждал горячего, не зная, будет ли у него аппетит, необходимый для поглощения солидной порции мяса.

- Вера, вы извините меня, пожалуйста, если я вас обидел, - начал он, когда девушка поставила перед ним дышащее жаром блюдо.

- Я вовсе не обиделась, - быстро парировала она, интонируя так, что никаких сомнений в обратном не оставалось.

- Просто, я по-американски прямолинейно и бестактно выразил свою мысль, - улыбаясь и глядя в ее карие глаза, продолжил Борис, - что вы, вероятно, студентка, приехали сюда на каникулы, с пользой провести время, подзаработать, попрактиковаться в языке, и все это характеризует вас с самой положительной стороны, как человека самостоятельного, целеустремленного и без предрассудков.

- Приятного аппетита, - все еще с холодком в голосе сказала Вера, но в ее глазах и движениях промелькнуло нечто победоносное. «Ну, вроде бы сработало» - немного успокоился Борис и принялся за стейк, который оказался вполне добротным. Приподнятое настроение вернулось к нему, когда он снова увидел Веру в зале, обслуживающую новых посетителей и сияющую как раньше, что укрепило желание не ограничиваться одним бокалом пива, которое он тут же и попросил ее принести.

- А вы угадали, - уже дружелюбно обратилась она, когда принесла очередную «Стелу» - я здесь по студенческой программе «Работай и путешествуй в США».

- До путешествий, похоже, вы еще не добрались, все больше работаете? – поинтересовался Борис, радуясь, что мог считать свою нелепую вину заглаженной.

- Да, но через полтора месяца постараюсь наверстать упущенное.

- Тогда, милости просим к нам в Нью-Йорк – само собою вырвалось у него.

- А вы из Нью-Йорка? – с живым интересом в глазах спросила Вера – и как вам там?

- Мне нравится, - просто ответил Борис, понимая, что если начнет рассказывать подробно, рискует навлечь на девушку недовольство менеджера, а снова оказаться в роли виноватого ему не хотелось, - приезжайте – посмотрите сами, пожив и поработав во «втором» городе США, не посетить «первый», будет преступлением.

Она, улыбнувшись, вновь оставила его одного. «Хорошая девушка, - провожая ее взглядом, подумал Борис, - может быть, пригласить ее куда-нибудь, должно же у нее быть свободное время». Но тут же вспомнил, что для мужчины, женившегося чуть больше недели назад, это будет несколько вызывающим, и не стоит убеждать себя, что встретил родственную русскую душу, что хочет помочь соотечественнику – все это будет лишь отговорками. Тем не менее, ему очень захотелось то ли отблагодарить ее, то ли оставить себе хоть небольшой, но шанс, увидеть эту девушку снова. Идея родилась внезапно.

Расплачиваясь кредитной карточкой, он на чаевые вложил десятку, написав на ней свое имя и номер мобильного телефона. Захочет – позвонит, нет – возможность избавиться от этой бумажки не заставит себя ждать долго.

- Спасибо, Вера, мне у вас очень понравилось, стейк был отменным - поблагодарил он ее, прощаясь, - позвоните, если все-таки доберетесь до Нью-Йорка, буду очень рад вам помочь, я вам свой телефон оставил.

- Рада, что вам у нас понравилось, заходите еще, и я подумаю над вашим предложением, - с легким кокетством ответила она.

- Если получится, конечно, зайду, я здесь до воскресения, до свидания, Вера, - попрощался он с ней.

Последующие дни у Бориса выдались достаточно насыщенными, он хорошо знал этот город, и у него было много планов, достойных реализации. В отель он возвращался поздно, но снова отведать стейк от «Шулы» его тянуло. Сначала он даже думал пригласить туда кого-нибудь из знакомых, но перспектива присутствия за столом «лишних» перевешивала все остальное. Наконец, он выбрал время и вновь пришел в стейк-хаус. Вера в тот день почему-то не работала, а на следующее утро он уже улетал. Пришлось ограничиться легкой закуской и собственной рецептуры антидепрессивным коктейлем «три пары» - два двойных «Джек Дэниелса» с двумя бокалами пива. Еще оставалась надежда на магическую силу американских денег.