Утро понедельника начиналось как обычно. Отточенные за много месяцев утренние ритуалы и процедуры завершались выходом из дома в 6.40. Эта точность, волей-неволей соблюдалась ежедневно с погрешностью в 1-2 минуты. Выйдя из подъезда, Борис по-привычке взглянул налево, туда, где было много солнца и голубого неба, чтобы насладиться которыми во многих других местах Нью-Йорка приходится смотреть значительно выше. Вкусив света и цвета, он повернул направо и углубился в коридор 47-й улицы.

Именно наличие простора хотя бы с одной стороны предопределило выбор этого дома в качестве будущего пристанища. Борис полюбил его сразу, как только увидел. Это здание само нашло его и выпало первым в достаточно длинном списке адресов, по которому он подбирал себе жилище в центре Манхэттена. При этом, расчет делался на то, чтобы от дома до работы было не более 10 минут ходьбы. Этот дом стоял на той же улице, что и офис банка на удалении всего в три авеню. Аккуратный шестиэтажный кирпичный дом был одинаково нью-йоркский и московский. На Манхэттене таких домов, в общем-то, очень много, но чаще всего они стоят плотно зажатые между другими гигантами. Только, минимальный и зачастую лишь декоративный намек на присутствие архитектуры, придающий им интеллигентный вид, сдерживает грубых соседей от того, чтобы раздавить этих бездарно занимающих место малявок. Видя такие зажатые в тиски дома, всегда возникает ощущение, что внешнее давление должно ощущаться жильцами и внутри. Сидишь в кресле, смотришь телевизор, а в подсознании бьется страх, что вот-вот под давлением соседних верзил сдвинутся стены и втиснут тебя в экран телевизора, да еще как раз в тот голливудский шедевр, в котором уж точно никому оказаться не пожелаешь.

Этот дом стоял по-другому. Лишь с одной стороны его подпирало более мощное здание, с другой – был скверик. Попытайся нахальная махина отвоевать пространство, стены интеллигента не затрещат и не рассыплются, он культурно отойдет в сторонку. Да, и до набережной Ист Ривер с голубым зданием штаб-квартиры ООН было рукой подать. В общем, нью-йоркская теснота и колорит в этом конкретном доме сочетались с подобием московского простора. Оказавшись здесь первый раз, Борис сразу почувствовал, что если квартира удовлетворит его минимальные эстетические и гигиенические требования, по остальным адресам ходить не придется. Так оно и вышло.

Всего несколько шагов и его дом остался за спиною, а на работу спешить не хотелось. Борис чувствовал в себе приподнято лирическое настроение, в котором ему приятно было находиться, не пытаясь докопаться до причин его появления. Тем более, что, по крайней мере, одна причина лежала на поверхности. В пятницу он закончил обзор по рынку нефти, над которым кропотливо и дотошно работал целый месяц. Он работал над ним 24 часа в сутки: читал, выписывал цифры, анализировал их, терялся в догадках, выдвигал гипотезы, находил новые материалы для чтения, и движение по спирали продолжалось. Различные идеи, предположения, просто красивые фразы приходили к нему, когда им вздумается, не считаясь с местом и временем. В пятницу все закончилось. Он сбросил этот груз своему шефу. За выходные прошло первое одинаково радостное и страшное чувство опустошения и усталости и теперь появилось понимание, что работа, в целом, удалась. Доклад получился не только качественный, но и своеобразный: ни сам он так раньше еще не писал, ни у кого другого ничего подобного не читал. Теперь предстояла легкая неделя его технической доработки и подготовки к публикации, следовательно, ближайшие дни можно было побаловать себя магазинами, барами, сходить на мюзикл или в Мэдисон на баскетбол, бокс или, что там еще на эти дни выпадет. Нью-Йорк и зарплата позволяли многое, особенно, когда к этому сочетанию прибавлялось еще и свободное время.

С этими приятными мыслями он уже подходил к своему офису. Было 6.48 – из графика не выбился, даже, стараясь идти медленнее – не получилось. Значит, можно и дальше поддерживать традицию и заскочить в «Старбакс». Как обычно, в очереди было всего несколько человек. Некоторые лица были знакомы. Заветный средний стакан кофе с молоком и карамелью был получен уже через несколько минут. А еще через пять минут он уже зашел в свой кабинет на 13-м этаже. Рабочий день начался.

Свой кофе Борис специально не начинал пить до прихода в офис. Это тоже был ежедневный ритуал: первый глоток – только, когда сядешь за стол и откроешь обязательные к прочтению «Уолл Стритт Джорнал» и «Файненшл Таймс». Переходя улицу, поднимаясь в лифте, он держал кофе в руке и ждал именно этого момента – открытия газеты, чтобы сделать первый глоток. От этого рутинное чтение прессы приобретало хоть какой-то оттенок приятности, а не самопринуждения. Именно взятая в руки газета позволяла, по его собственным правилам, сделать долгожданный глоток кофе, в котором он себе отказывал предшествующие несколько минут.

В содержание большинства статей Борис уже давно перестал вчитываться. На проработку газет он отводил себе не более 30 минут. В общем-то, больше на это малополезное занятие у него времени не было, да и не хотел он тратить его больше, чем было достаточно, чтобы выпить кофе и за этим делом успеть просканировать, что нового и приметного подбросили главные «рупоры капитализма», как про себя он называл эти газеты, каждый раз сочувствуя своим американским коллегам, что не дано им понять этой аллегории. Информацию Борис уже приучился получать без посредников. Некоторые идеи и цифры он, конечно, из газет выуживал, иначе, все-таки, не читал бы, но главная цель этого действия была другою. Привычный взгляд быстро отмечал ключевые статьи, а в них абзацы с основной смысловой нагрузкой, которые потенциально могли заинтересовать людей его круга и быть упомянуты ими при деловых встречах и разговорах. Среди них – манхэттенских белых воротничков это была такая игра, поймать собеседника не столько на том, что тот не читал какую-то важную и интересную статью, сколько на вранье и попытке изобразить знание предмета. Поэтому все утром старались читать газеты, а раз читали, то чтобы это занятие не было бесполезной тратой времени, выискивали возможность сослаться на какую-нибудь прочитанную статью и проверить собеседника. Игра поддерживалась сама собою и помогала быть в курсе главных финансовых событий ее участникам. В конечном итоге, все задействованные лица получали свои бонусы, а некоторые даже денежную прибыль. Так, редакции газет могли быть уверены в стабильном количестве продаж хотя бы в одной категории подписчиков.

Когда в начале девятого утра зазвонил телефон, Борис знал, кто и зачем звонит, более того, он с самого прихода ждал этого звонка. Ему не терпелось узнать реакцию шефа на его отчет. Обычно все происходило по одному и тому же сценарию. Начиналось все с пространных рассуждений о рынке нефти, великих перспективах американской экономики, происках злобных арабов и китайцев (не менее злобные русские специально для Бориса деликатно упускались). После этого экскурса в подноготную вопроса на 20-30 минут, очередь доходила до отчета. Критика сводилась к тому, что все не так и все не то, но отчет выпускать надо и вполне можно оставить все так, как написано, внеся мелкие правки и добавления, которые он – руководитель уже сделал, потратив на это свои выходные. В этот раз Борис надеялся на нечто новое. Он рассчитывал, что его авантюра будет замечена. Он заложил такие цены, какие еще никто не прогнозировал, при этом он прекрасно знал паническую боязнь своего начальника ошибиться и разочаровать клиентов. Его любимым принципом было: «Не важно, что мы обещаем, важно, чтобы мы обещали так, что у наших клиентов осталось ощущение, что мы говорили правильно, а правильно – это когда мы говорим то, что от нас хотят услышать». Но, были у того и другие принципы, которым отчет более чем соответствовал. Теперь же Борису не терпелось узнать, что в шефе в данном конкретном случае возобладает – страх ошибиться или жажда славы.

- Доброе утро, Боб, я за выходные поработал с твоим отчетом, у меня есть ряд замечаний, зайди ко мне, - как всегда бодрым голосом оправдал первые ожидания Бориса его начальник – Дэвид.

Либо вдохновения, либо свободного времени, но одного из двух у Дэвида Розмана – старшего экономиста банка «ДжиПиМорган» - было в это утро явно через край. Лекция о международном положении перевалила рекордный барьер в 35 минут, а затем столь же лихо взяла отметку в 45 минут, а к отчету он так и не приблизился. То ли отчет, действительно, зацепил шефа, еще больше всколыхнув в нем желание блистать своим собственным экспертным уровнем, то ли на подчиненном обкатывалась новая статья для «Форбс» или выступление на каком-нибудь сборище банкиров. Умение слушать в Борисе Дэвид ценил, похоже, даже больше, чем умение писать.

- Поэтому, думаю, ты делаешь слишком агрессивный прогноз, - вернулся все-таки к обсуждению отчета Дэвид – с такими цифрами мы обгоним всех оптимистов, даже самих нефтяников.

- Конечно, обгоним и перегоним, - согласился Борис, готовый к защите своего детища, и добавил - ты, ведь, спец и знаешь, что именно так все и будет?

- Дело не в том, как все будет! Спецы, как ты говоришь, это знают и могут спрогнозировать без нас, им наши доклады не нужны и они их не читают. Исходи из того, что мы работаем на лохов, а им нужно дать такой прогноз, чтобы, прочитав его сегодня, они с ним полностью согласились, а через месяц не смогли бы вспомнить, ошиблись ли они и потеряли деньги сами по себе или из-за нашего прогноза. Такие цифры, как ты даешь, они запомнят и будут отслеживать.

Все эти принципы работы Борис уже давно усвоил, не один раз слышал и знал, что им сегодня можно противопоставить, чтобы пробить публикацию своей работы именно в том виде, в каком он ее задумал и наконец-то реализовал. За это он готов был биться и сражаться.

- Абсолютно согласен, мы должны быть осторожны, - начал он, используя любимые слова шефа, - но, подумай, что будет, если мы намеренно, иногда, скажем, один раз в три-шесть месяцев станем подкидывать нашим клиентам не обычный замыленный отчет, а провокацию?

- Что ты имеешь в виду? – в глазах Дэвида блеснул не то интерес, не то подозрение.

- Если мы всегда будем осторожничать, то наши отчеты, в конце концов, будут отправляться в клиентские корзины для бумажного и электронного мусора, их даже читать перестанут. А после такого выбивающегося из общего ряда материала они скажут: «Во, дают, ребята, что это с ними?» - и будут ждать повторения. На этом ожидании мы им будем скармливать наши обычные осторожные прогнозы, создавая тот фон, который нам и нужен. Кроме того, это будет твоей рекламой, - здесь Борис специально сделал паузу и остановил взгляд на шефе, интерес все еще не потух в его глазах, и даже усилился, можно было продолжать – Разве будут ради обычной лабуды наши клиенты нарушать свои обязательства, заклейменные на каждой нашей бумаге: «Все права защищены, дальнейшее распространение публикации запрещено…» и так далее, и тому подобное? А, вот, что-нибудь выходящее за общепринятые стандарты могут и подбросить своим знакомым со словами: «Смотри, как здорово написали, надо бы этих ребят запомнить». Не будем же мы препятствовать нашим клиентам в поддержании и укреплении нашей репутации? – широко улыбаясь, Борис с ожиданием смотрел на Дэвида. Тот после недолгого как бы размышления, растягивая слова, начал:

- Ну, что же, можно попробовать, тупицы из комплайенса, думаю, ничего дурного в твоем отчете не увидят, а клиенты… их реакцию мы узнаем почти сразу. Только, подумай о том, как мы будем отыгрывать ситуацию назад через три-четыре недели, чтобы все-таки иметь возможность вернуть цены в более умеренный коридор. В среду обсудим.

Приняв это решение, и оставив себе пространство для маневра, Дэвид, похоже, успокоился и вспомнил те фразы, которыми он собирался заканчивать беседу. К нему вернулись его прежние легкие поучительные интонации:

- Я там сделал некоторые правки, отметил, какие графики и таблицы еще добавить, ты к среде все сделай, еще раз покажешь мне, и будем выпускать твою «провокацию» - слово, похоже, пришлось ему по вкусу, и Дэвид его особенно выделил, – прогнозные цены ты оставь пока свои, не меняй.

«Сработало!» - обрадовался Борис, мысленно подкрепив этот внутренний возглас не особенно приличным жестом болельщика, ликующего по поводу забитого гола. «Можно и с этими ребятами работать, если вникнуть в их правила и вести игру под себя» - довольный самим собою подумал он.

В этот момент Дэвид, передавая папку через стол, и тем самым демонстрируя, что обсуждение вопроса закончено, как бы небрежно кинул – А, вообще, мне понравился твой отчет, действительно, интересный.

К такому завершению беседы Борис готов не был. В устах шефа эта скупая похвала звучала более чем щедро. Сказав спасибо и отметив, что ценит столь высокую оценку эксперта и специалиста такого уровня, он вышел из кабинета. Уже подходя к своему столу, он с досадой подумал, что будь на его месте американец, тот тут же прозрачно намекнул бы на премиальные или повышение зарплаты, но разыгрывать именно такие стандартные положения Борис, почему-то пока не научился. «Ну, и ладно, - утешил себя он, - главное, удалось реализовать задуманное! И не только я сам оценил свой труд, вон, Дэвида как цепануло, а уж в нефти он разбирается – этого у него не отнимешь. Похоже, авантюра срабатывает».

Усевшись за свой стол, он начал смотреть, какие правки все-таки внес шеф. Вопреки ожиданиям, правок, в целом, было немного, большинство из предложенных к добавлению таблиц и графиков им уже были подготовлены и лежали в загашнике. Нельзя же было оставлять руководство без работы, особенно, когда оно предпочитает заниматься этим в выходные. Дело было за малым – расставить все по своим местам. Больше всего разыгравшееся в Борисе чувство самоудовлетворения подогревало то, что не возникло никаких претензий к самой концепции его работы, которую он специально изменил. Значит, он хорошо изучил своего шефа и все верно рассчитал. Вместе с внешними благоприятными обстоятельствами это позволило ему сыграть свою игру, написать так, как он давно уже хотел написать, но не мог из-за множества писанных и неписанных правил финансовой аналитики. Будучи уверенным, что ситуация на рынке ведет к неизбежному скачку цен на нефть, он сделал ставку на неизлечимый финансовый оптимизм Дэвида: «Меньше негатива, больше позитива и будет тебе хороший рейтинг в конце года», - с таким девизом он подходил к финансовым прогнозам. Опережающий же все текущие прогнозы рост цен на нефть мог серьезно расстроить лишь одну категорию лиц в США – рядовых потребителей бензина. К счастью, ни один из них в списке клиентов, получающих финансово-аналитические доклады «ДжиПиМорган» не значился. Для тех же, кто получал – более мелкие банки, нефтяные и сервисные компании, всевозможные инвестиционные фонды и биржевые спекулянты – рост цен на нефть как манна небесная, следовательно, такой прогноз им понравится и в этом плане Дэвиду бояться нечего. Намек на то, что клиенты будут пиарить авторов доклада, а первым там будет стоять именно фамилия Розман, тоже сделал свое дело, принципы дедушки Карнеги здесь работали безупречно, даже, в таком грубом исполнении.

Итак, пролистав весь отчет, Борис понял, что без труда сделает все в течение дня. На завтра у него вырисовывается свободный день, когда можно с чистою совестью освободить себя от трудовой нагрузки – ближе к обеду сходить в спортзал, потом опробовать какой-нибудь новый еще не посещавшийся раньше итальянский ресторан, вернуться на работу, сдать с опережением графика отчет и где-нибудь в 4-5 распрощаться с Морганами и окунуться в лето, а «лето – это маленькая жизнь», - напел он сам себе в приятных предвкушениях, от которых его оторвал звонок на мобильный телефон. Номер был незнакомый:

- Борис? Здравствуйте, - раздался робкий и очень приятный молодой женский голос, - это Вера, из Чикаго.

Говорили по-русски. Это сразу немного смутило его. Не то, чтобы у него было мало русских знакомых, которые могли бы позвонить ему на мобильный, просто их он сразу узнавал, а тут и определившийся номер, и голос, и словосочетание «Вера из Чикаго» ничего не говорили. Девушка тактично не стала затягивать паузу, а продолжила:

- Помните, вы останавливались у нас в «Шератоне» в июне?

Теперь он вспомнил. Вспомнил, как ему показалось даже за мгновение до того, как услышал название гостиницы, и, вспомнив, Борис невольно улыбнулся в трубку широко и от души.

- Да, Вера, здравствуйте, хорошо, что вы позвонили.

- Я вас не отвлекаю?

- Нет, что вы! Как ваши дела? Закончили трудовую часть программы?

- Да, теперь могу себя и туристкой почувствовать, - в ее голосе уже не было ни капли робости, он был звонким и жизнерадостным, - решила начать с Нью-Йорка, как вы и советовали.

- И давно вы у нас?

- Я вчера вечером приехала, вот, собираюсь посмотреть Манхэттен, может быть, посоветуете, с чего начать?

Подобный вопрос столь часто задавался заезжими знакомыми, друзьями, что у Бориса уже была набившая оскомину рекомендация, которую он автоматически начал произносить и сейчас:

- Разве может человек с «Уолл Стритт» посоветовать, что-либо как не свое болото - Даунтаун? – и проклиная себя за банальность, сразу же, не дожидаясь реакции на эту как бы шутку, продолжил, - хотя, знаете, Вера, если хотите, мы могли бы встретиться, и тогда я мог бы дать вам более дельный совет. Как вы на это смотрите?

- Конечно, я была бы очень признательна, а то хочется много всего посмотреть, и совершенно теряюсь, с чего начать, куда поехать, - ее голос звучал естественно и непринужденно. Теперь надо было быстро придумать, где встретиться с человеком, который первый раз в Нью-Йорке, чтобы не только объяснить легко было, но и потом найти друг друга.

- А где вы остановились? – поинтересовался Борис в надежде, на самый простой вариант, встретиться с ней у гостиницы.

- Мы с подружкой сняли комнату в Бруклине.

- С подружкой? – невольно вырвалось у него, и вновь возникло чувство досады на самого себя, ну, какая ему разница одна или с подружкой находится здесь эта девушка? Но, видимо, разница все-таки была, более того, ее заметили.

- Да, мы вместе работали в Чикаго, а здесь у нее есть родственники, она с ними, в основном, и собирается время проводить, - развеяла она его опасения.

- Понятно, - все еще испытывая непонятное чувство вины, продолжил он, - я сейчас посмотрю свой рабочий график, - и то ли отработанная за несколько лет для этой фразы интонация, то ли более естественное звучание этих слов в английском варианте, но как-то уж очень сухо и по-деловому резанули они уши Бориса: «Черт, паскудная работа, что она с людьми делает? Договариваюсь о свидании с девушкой как об очередной деловой встречи». К счастью, времени на дальнейшее самобичевание у него не было.

- Вера, вы, собственно, как из Бруклина на Манхеттен добираться планировали: на метро или на такси?

- На метро, мы и вчера от Гранд Централа на метро ехали.

- Вот, и отлично, тогда, чтобы не запутаться, езжайте по тому же маршруту к Гранд Централу и там выходите на 42-ю улицу. Напротив выхода из вокзала, под эстакадой, будет кафе, оно так и называется «Централ Кафе». В час дня вас устроит? У меня, как раз, будет обеденный перерыв, составите мне компанию?

- Да, разумеется.

- Вот, и замечательно, значит, договорились? Тогда до встречи!

- До встречи, спасибо вам.

Положив телефон на стол, Борис еще некоторое время смотрел на все еще горевший экран, а после того, как он погас, и возникло ощущение, что только теперь связь окончательно оборвалась, убрал его обратно в футляр на поясе.

Сегодняшний день ему начинал нравиться все больше и больше и он с удовольствием откинулся и смачно потянулся в кресле, но тут же вспомнил тот злополучный «график» и вернулся в обычную рабочую позу за столом: «Совсем эти янки меня под себя заточили, - начал он привычный процесс самокопания - нет, чтобы просто сказать: сейчас, я только подумаю, где нам лучше встретиться? Так, ведь, нет, как же, привычка, у меня на все и всегда должны быть готовые ответы, а если нет – крутись, как хочешь, но не показывай вида, что тебя в затруднительное положение поставили». Тем не менее, ему было приятно в очередной раз прокрутить в голове этот короткий разговор. Утреннее лирическое настроение продолжало оправдывать себя, и хотелось думать о чем угодно, но не о работе. Вспомнилось Борису и то, как Вера сказала: «у нас в Шератоне». Два месяца ей потребовалось, чтобы этот отель стал ее. И его собственные слова «к нам в Нью-Йорк» тоже показались ему чем-то необычным: «Интересно, это у нас в русских от земледельцев или все-таки от кочевников? – продолжил он беседу с самим собою, - мы любое место, где закрепляемся на сколько-нибудь определенное время, начинаем называть своим. Это оттого, что привыкли считать домом то место, где в данный момент времени разбили палатку или, наоборот, так стремимся к оседлости, что подсознательно пытаемся привязать себя к определенной точке, чтобы больше никуда не срываться? Ладно, хорош, философствовать, - прервал он себя, - пора свое поле окучивать, за работу, в общем. Да, и Джорджику позвонить надо, эту зануду можно в четверг или на следующей недели покормить, сегодня у меня другой ланч нарисовался».