Долгий задумчивый взгляд и вопрос: Папа, а я смогу пройти Долину?

- Конечно, разве я предлагал бы тебе взяться за дело, которое тебе не по силам?

Тишина, раздумья, снова вопрос: А это очень трудно?

- Трудно, сынок, но ничего стоящее не дается без труда.

Вновь тишина и вновь вопрос: А что там за Долиной?

- Там Твоя Земля. Просто поверь, что там Твоя Земля.

 

Я ничего не могу рассказать о том, что было до этого разговора. Может быть, и вообще ничего не было. Я не знаю. Я никогда не видел до этого ни Отца, ни братьев, ни сестер. Я только чувствовал, что я не один. Но это был мой первый разговор с Отцом. Он ни в чем не убеждал меня, только лишь сказал: «Просто поверь, что там Твоя Земля». В голосе его было столько любви и веры в меня, что я не мог усомниться в правоте его слов.

Очень скоро он начал рассказывать мне о Долине и моем неизбежном пути через нее.

Долина удивительное место. Все в ней, начиная от точки входа до точки выхода, не укладывается в нормальное человеческое понимание. Отец рассказывал, что в начале Долина была совсем не такой. Она была невообразимо прекрасным местом. Почти таким же прекрасным, как теперь Своя Земля. Да она и была частью Своей Земли. А отделение произошло позже, по вине первого из нас, пришедшего туда. Впрочем, винить его не стоит, если бы мы были первыми, то вышло бы так же или еще хуже.

У Долины был управляющий. Должность его была полковник. Ему нравилась его работа, ведь он был там царь и бог. Он даже не задумывался, что означает его звание.

Однако когда Отец привел в Долину первого из своих сыновей, полковник понял, что должность означает нечто определенное, устоявшееся и вполне достаточное для той работы, которую он выполняет. Он понял, что сын пришел сюда чему-то научиться, и, научившись, пойдет далее, а он, полковник, останется здесь. Страсть оскорбленного самолюбия вспыхнула в нем адским огнем.

Первый из братьев, был человеком не знавшим лукавства. Мир любил его и был во всем ему с радостью покорен. Не трудно было убедить его, что он всего достиг сам.

Никто не знает, какая боль пронзила сердце Отца, когда первый из братьев после разговора с полковником, объявил, что он сам желает выбирать себе путь. Отец не злоупотребил своей волей и позволил ему поступить по-своему. Хотя слово «по-своему», в данном случае, можно вполне заменить, на слово «по-полковничьи». Почему Он так поступил? Возможно потому, что воспринятая чужая идея становиться своей, или может быть потому, что Он знал, что сын рано или поздно столкнется с этим и ему так или иначе придется научиться делать выбор или может быть потому, что Он Отец, и его любовь к сыну выше нашего понимания?

Вот тогда-то, в тот момент Долина и приобрела свой нынешний Закон и в ней появилась точка входа и точка выхода, неизбежная для каждого.

 

Долина окружена барьером, но мы можем наблюдать все, что там происходит, вплоть до точки выхода. Однако отец объяснял мне: то, что мы видим отсюда совсем не похоже на то, что видит человек, находясь в Долине. Виной всему барьер. На точке входа человек продавливает мембрану барьера и облекается ей как оболочкой, и она, являясь частью Долины, делает и человека сопричастным всему, что происходит в этом временном пространстве.

Полковник, существо совсем неглупое, сразу же понял что, не имея возможности влиять непосредственно на человека, он, зато может с успехом влиять на его «вторую кожу». Для этого достаточно лишь «ее» чувства и инстинкты перенести из области необходимого в область чрезмерного. Уже в первый мой полет над Долиной я имел возможность убедиться в успешности этих его действий.

Долина, хоть и называлась так, но была похожа скорее на пограничную полосу, замыкающуюся вокруг места Исхода и отделяющую его от скрытой за барьером Своей Земли.Место суровое: пески, скалы, непроходимые заросли и болотные топи, извергающиеся грязевые вулканы, факелы рудничного газа, шныряющие кругом мерзкие твари – прихвостни полковника.

Я спрашивал у отца о том, как можно преодолеть подобный путь, и он показал мне светлые дороги. «Видишь?», - говорил он- «Вот от точки входа начинается светящаяся тропинка. Ее свет хоть и не очень ярок, однако при внимательном отношении каждый увидит его. Тропинка карабкается по самым труднопроходимым местам, но зато ведет в обход тех, которые сулят неминуемую гибель. Держись на ней, и она приведет тебя к правильной точке выхода»

Я спрашивал у отца о том, что будет, если сойти со своей тропинки и он объяснил мне, что возвращение на правильный путь возможно всегда, но не всегда удается. Самая главная опасность, что ты выйдешь не в свою точку выхода. О том, что происходит в этом случае, я узнал позже. Еще я узнал, что полковник распылил по всей Долине споры грибов-паразитов. Они прорастают на поверхности нашей «второй кожи» и замедляют движение идущих. В результате этого все искаженно видимое сквозь мембрану, искажается еще больше, так что со временем можешь уже и не различить, где светлая дорога, а где нет. И вес паразитов может оказаться таким, что уже и не в силах будешь выбраться на чистое место.

-Что же делать в таком случае?- спрашивал я у отца.

-От тебя требуется только желание придти в Свою Землю. Всегда держи со мной связь, если что не получается тотчас жми кнопку. Я обязательно приду тебе на помощь, можешь быть абсолютно уверен!- отвечал он.- Но есть одна вещь- это абсолютное доверие. Вот посмотри. Ты видишь полуразрушенная пятиэтажка рядом со стадионом заваленным хламом?

- Вижу.

- На первом этаже начинается пожар, посмотри. Через пять минут никто не сможет выйти из подъезда. А здесь на пятом этаже, видишь, человека в комнате?

- Этого мальчика за столом?

- Да. Он живет в мире, который видит на картинке перед собой. Посмотри на его кожу, она уже сплошь покрыта грибком. Несмотря на свою юность, он уже не видит светлых дорог, поэтому он очень благодарен одному из бойцов полковника, который стоит рядом и дает ему «дельные советы».

- А что он советует?

- Спуститься на следующий уровень, там открыть дверь ключом и собирать клады и жизненную силу.

- Неужели он нечувствует гари? Ведь вся комната наполнена дымом!

- Нет. Оболочка настолько искажает суть всего ощущаемого, что он не осознает этого.

- Ты рассказывал ему все так, как ты рассказываешь это сейчас мне?

-Конечно, но, попав в долину, он все стал видеть сквозь мембрану. Он думает, что доверять чувствам оболочки надежнее, чем следовать непонятному внутреннему закону. Ведь этот закон, во-первых - необязателен, а во-вторых, он не помогает жить в Долине, он помогает прийти в Свою Землю.

- Ты не придешь к нему на помощь, если он не пошлет сигнал вызова?

- Нет, в этот раз приду. Ты сейчас увидишь.

Кот, находившийся в комнате и уже давно чувствоваший дым, вдруг пыгнул на стол, сметая на своем пути все и дико вопя.

- Ах! Ты тварь! Ты же меня всего исцарапал!- заорал мальчишка, тупо уставившись, как кофе из перевернутого стакана льется в системный блок компьютера. Что-то коротнуло, и экран монитора погас.

- Ну, гад! Убью!

Все, что произошло дальше было трудно разобрать: исчезнувший сержант, погоня за котом, прыгнувшим на подоконник, мокрые тапки, открытое окно, нестриженые лет пять кустарники вдоль тротуара.

 

- Мне кажется, он сильно покалечился.

- Ничего, это ему будет на пользу,- сказал мне отец.- Сейчас он меня не любит, как возможно не будешь любить и ты, если забудешь наши разговоры. Я приведу тебя в реальном мире на светлую дорогу, а тебе будет казаться, что ты потерял что-то якобы важное: власть, успех, деньги или даже здоровье. Закрой в тот момент глаза и скажи: «Очень плохо! Но раз отец так делает, значит это лучшее из того, что осталось» И терпи, не ерепенься, ты не потеряешь ничего настоящего: ни любви, ни счастья, ни тех, с кем ты станешь близок.

 

Все время я теперь проводил, наблюдая за тем, что происходит в Долине, и не мог понять логики происходящего. Тогда отец принес мне очки. Они были сделаны из вещества барьера и, надевая их, я стал видеть все так, как если бы я был уже в Долине. Отец говорил мне:

- В пути будет труднее. Очки искажают только зрение, а там, когда мембрана облечет тебя полностью, у тебя будут искажены все чувства. Память не удержит тебя, если ты потеряешь связь со мной.

- Я боюсь. Нельзя ли как-нибудь обойти это место или видеть хотя бы реальные картины того, что там происходит?

- Как мой сын, ты унаследовал внутреннюю свободу, но, не умея ей пользоваться, ты употребишь ее себе во вред. Свободный должен уметь выбирать, но в Своей Земле нет ничего плохого, а значит и нет, этого мучительного выбора. И именно поэтому, то сомнение, которое есть в каждом имеющнм свободу, ты будешь вечно носит с собой. Ты будешь несчастен, а в Своей земле не может находиться несчастный. Бояться Долины не нужно, ведь я всегда на связи. К тому же по всей Долине организованы штабы помощи. Бывай там чаще, тебе там помогут, и почиститься, и вспомнить все, рассказываемое мною сейчас, и видеть все в настоящем свете.

 

Первое время я часто пользовался очками, чтобы видеть как, то или иное событие представляется там, в пограничной зоне. Однако скоро я научился обходиться без них. И лишь одно меня волновало: неужели я смогу забыть все увиденное?

Я встречал многих людей сошедших со своего пути, которые строили различных истуканов, и перед ними сами же потом раболепствовали. Это было одно из самых распространенных занятий. Вот человек, складывающий из гниющих остатков еды огромную тушу своего кумира. Я не надеваю очков, он и в них почти такой же. Я вижу его - толстого, катящего доверху набитую продуктовую тележку к своей машине. Впрочем, он может быть и худым, утонченным знатоком изысканной пищи. Это не так уж важно. Вот другой, заваленный ворохом хлама из абсолютно бессмысленных вещей. Были «интеллигенты», живущие в капищах, выложенных из книг. Книг, в которых были написаны миллионы слов, скрывающих правду, но не говорящих ничего о самом важном. Но больше всего было истуканов самому себе. Огромное Я, закрывающее весь мир и отгораживающее человека глухой стеной от дороги в Свою Землю. Как можно было придти в нее, когда практически все люди, за малым исключением, добровольно отдали себя в рабство прихотям «своей кожи»?

В удовольствиях не было ничего дурного, они были даны в услужение нам от самого начала. Мы должны были господствовать над ними, но когда удовольствие взяло верх, оно стало страстью. И даже любовь, самое сильное и светлое чувство, пронзенная ненасытными корнями так же превращалась часто в жгучую страсть, дробящуюся на бесконечное множество мерзких извращений. Ее святой огонь умирал в смраде и грязи вдали от Светлых дорог.

Я много плакал тогда. Я думал: « Вот настанет день, я продавлю барьер и выйду в Долину. И я стану такой же, как и все или может быть даже еще хуже. Какой вид грибка меня поразит? Впрочем, страсть, она как грязь и неважно какой грязью ты вымазан, в хорошее место в таком виде все равно явиться неприлично. Откроется ли мне дверь в Свою Землю?»

Отец все твердил мне: «Не выключай связь со мной, или держи, по крайней мере, всегда руку на кнопке. Не допускай спорам садиться на поверхность твоей мембраны. Чуть увидел: сдирай все напрочь! Пустят корни – беда! Корень проходит сквозь мембрану и разрастается уже внутри человека. Мембрану потом скинешь, а корни останутся. Гриб тянет все соки изнутри и в ответ посылает внутрь вещества, приносящие удовлетворение. Потом, когда мембрана сольется в точке выхода с барьером и грибка на поверхности уже не будет, чем тогда приносить удовлетворение? И третье: сохрани способность видеть других настоящими, без этой оболочки пораженной заразой, постарайся не забыть, что вы братья. Помогая, друг другу, легче пройти путь»

Один раз я плыл над Долиной и видел двух человек. Они шли и держались за руки. Я видел потом, как они карабкались на гору, срываясь и падая, как одолели все же подъем, как лежали обессиленные наверху, с трудом переводя дыхание, и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Их вторая кожа, так же как и у большинства, была во многих местах попорчена растительностью, но мягкий свет, тем не менее, шел у них откуда-то изнутри.

« Это очень важно!»- сказал отец,- «когда встретишь ту единственную, никогда не отпускай ее руки! В Долине нет ни одной вещи, которую бы стоило подобрать, выпустив при этом из рук руку любимого человека»

Он показал мне одинокого странника, плетущегося по Долине. И хотя след его сильно петлял, путник потихоньку приближался к Светлой дороге. Отец рассказал мне, что этот человек очень рано встретил настоящую любовь. И все было бы хорошо, только вот нужно всегда помнить, что Долина временное жилище для Любви, и в конечном итоге нужно принести этот дар в Свою Землю. Тут нужна жертвенность. Человек же этот был слаб, он любил эгоистично. Так, не наблюдая, куда ведет верная дорога, он и его избранница уходили от Светлого пути все дальше и дальше, пока не стало ясно, что сами они выбраться не смогут. Тогда отец сделал единственное, что оставалось – он забрал женщину в Свою Землю. « Посмотри»- говорил мне отец, « ты видишь тоненькую искрящуюся нить, которая выходит у путника из груди? Это одна из немногих вещей, которые могут проходить через барьер Долины. Ею соединены их сердца. Любовь в сердце женщины уже неизменна, потому что она принесла ее в Свою Землю. Значит дело только за ним. Если, несмотря на все страдания, он сумеет сохранить любовь в своем сердце, то нет во вселенной такой силы, которая в состоянии разорвать эту тонкую с виду нить. Когда придет время она неминуемо вновь соединит их.»

 

Я старался осмыслить и запомнить все увиденное, но мысль о том, что можно потерять время и, не успев к правильной точке выхода, попасть в лагерь к полковнику, очень угнетала меня. Я спросил об этом у отца, и он сказал мне, что страх плохой советчик, но беспечность еще худший. Тот, кто не хочет туда попасть, сделает все, чтобы этого не случилось и не попадет, а тот, кто попал, захочет ли сам выйти оттуда? Ведь подобные двери всегда закрываются изнутри. На двух чашах весов свобода и несвобода. Своя Земля – это свобода и именно поэтому туда никого нельзя заставить придти. Вотчина полковника – это место страсти, страсти которую уже нечем удовлетворить. Выражению – страстный человек, в Долине придается положительное значение, но там, у полковника оно имеет второй, истинный смысл. Страстный человек – страдающий, человек. А насчет того, есть ли выход из лагеря полковника, я тебе скажу вот что: человек идет через пограничную зону, чтобы по дороге в Свою Землю набраться в пути доброго. Если все, что он нашел для себя в Долине – плохое, зачем он совершил свой путь? Избавив его от багажа, с которым в Свою Землю не ходят, я приведу его домой, но это будет человек, как бы выскочивший из пожара. Ты хотел бы быть таким?

Обдумывая эти слова, я вновь отправился в полет над Долиной. «Значит самое главное»,- думал я – « делать то, что является моим желанием, а не желанием оболочки, которая обтянет меня при входе в Долину. Как бы не забыть, кто же «Я» на самом деле, когда буду там» В подтверждение своим мыслям я увидел группу людей. Их время заканчивалось и до точки выхода оставалось рукой подать. И хотя Светлая дорога была совсем рядом, (ведь у точки выхода она всегда наиболее близка) никто не пытался встать на нее. Тела их были сплошь покрыты густой массой растительности, но они старались изыскать на себе свободное место, чтобы подсадить еще грибков. Я понял, что они знают о приближающемся конце пути и пытаются выжать последние удовольствия, что им остались.

-Остановитесь! Чем вы будете кормить ненасытные корни за пределами Долины? - кричал я им, но никто не слышал меня. Все были заняты «делом». Рядом я увидел другую группу людей, они с невероятным азартом бегали за мыльными пузырями, которые, криво посмеиваясь, пускал для них скучающий лейтенант.

-Чем вы занимаетесь?» - надрывался я.- Ваше время уже почти истекло!

- 451, 452, вот это прет сегодня!- радовался один из, собирающих их людей, и не обращал на меня никакого внимания.

- Братцы, братцы! Ослепли вы что ли? Да неужели же и я буду таким?!

- Эй!- закричал рядом человек, по колено увязший в грязи. К поясу его была прикручена цепь с массивной трубой на другом конце, но он не только не хотел от нее освободиться, но, даже, и проверял, достаточно ли надежно она закреплена.

Я посмотрел к кому он обращается, и увидел путника, стоящего на светлой тропинке.

-Не узнаешь что ли? Мимо идешь, не заходишь. Смотри, какую я себе трубу оторвал. Это тебе не мелочь по карманам тырить. Думаешь четырехдырая? Нет, брат, бери выше! Пяти-!

Путник покачал головой:

- Зачем это тебе? Брось все, выбирайся ко мне.

-Нет! Лучше ты давай ко мне. Я тебе свою старую трубу подарю. Она, правда, всего на три дыры, но зато в первой штуцер, а во вторую и в третью можно вставить по шланчику,- сказал грязный.

- Мне это неинтересно, прости,- ответил, стоящий на дороге.

- Да, как время людей ломает! Потерять всякий интерес к жизни…- ужаснулся человек с трубой.

Я надвинул очки и увидел: вот он стоит рядом с невероятно натюнингованной машиной, в руках ветошь и полироль, на лице гордая улыбка.

 

Да, тяжел путь через Долину. Я видел здесь упырей полковника, у них не было воли самостоятельно нападать на идущих, но последние сами вонзали их мерзкие жала себе в грудь. Без сомнения люди страдали от этого, но боль только растравляла их, и они готовы были отдать кровососам все, что у них было внутри. В Долине они выглядели так же мерзко. Это были завистники. Сколько не дай такому человеку, ему все мало. Ведь всегда есть другие, имеющие этого больше и лучше. А значит, ничто не могло радовать их.

Воровавшие в Долине, радовались, думая, что они что-то приобретают. На самом же деле, озираясь и таясь, они набивали себе карманы песком. Я видел, что все это они делают в каких-нибудь нескольких десятках метров от бушующей реки. «Чтобы переплыть ее надо бы последнее с себя скинуть, а тут песок…»,- я отвернулся и вздохнул.

Передо мной было достаточно большое ровное поле. «Вот здесь хорошо, тихо»,- подумал я.

- Ты ошибаешься, – ответил отец – это одно из самых опасных мест. Попав в него, ты можешь идти день, или неделю, или год, и все время будет казаться, что ты стоишь на месте. Тебе будет казаться, что, и связь там не работает. Внешне там ничего не меняется. Лишь вера и надежда выводят оттуда, а если остановишься – пиши: пропал! Не забудь о таких местах, каждый однажды попадает в них!

- Не слишком ли жесток путь, который ты нам приготовил, отец?- спросил я, и в голосе моем были нотки обиды и досады.- Ведь, в сущности, это была вина первого из братьев. Можно было дать попробовать другому!

- Если бы ты был первым, ты поступил бы так же, поверь мне. И еще поверь мне, что нет ни одного из моих сыновей, которому не по силам прийти домой в Свою Землю. Тебе не нравится, что делают твои братья в Долине?

- Нет!

- Так не делай так!

- А ты смог бы, если бы тебе самому нужно было идти этим путем?

- Я был там. И я построил Светлые дороги.

 

Прошло еще некоторое время. Я все обдумал и взвесил. И вот сегодня мой день выхода в Долину. Отец смотрит на меня ласково и ободряюще:

- Я приготовлю тебе такую встречу! Не бойся, ты сможешь! Я везде буду с тобой.

Я смотрю на него, губы мои сжаты, я весь сосредоточен: « Ну, все! Я пошел!» Я делаю шаг.

 

Врач держал в руках новорожденного ребенка. Ребенок уже вдохнул воздуха земли и огласил родильную комнату своим первым криком.

- Поздравляю, мамаша, у вас мальчик!- сказал врач.- Вот какой богатырь пришел сегодня в жизнь!