(По картине Романа Величко "Свет осени")

 

Эту романтическую аллею я открыл в заброшенном парке, когда в очередной раз гостил у своей тётушки. К тому времени мне исполнилось двадцать лет, и моя душа жаждала любви.

Парк некогда принадлежал местным помещикам и был настолько велик, что обойти его за день не представлялось никакой возможности. Его просторы, постепенно переходящие в лесной массив, притягивали меня ещё с детства, но тогда так далеко я не забирался, страшно было – пугали могучие дубы и клёны. Казалось, их глубины хранят множество неразгаданных тайн.

И вот сейчас, навёрстывая упущенное, я принялся бродить по его зарослям, всякий раз открывая для себя что-то новое. Особенно любил приходить сюда в сумерки. Так продолжалось несколько вечеров подряд, пока однажды, продравшись сквозь дикий кустарник, я не оказался на аллее, щедро залитой голубым сферическим светом.

Луна всё ещё продолжала сиять, озаряя верхушки деревьев, как вдруг над моей головой сверкнула молния, и вслед за ней раздался удар грома. Оказывается, пока я пробирался сквозь кустарник, из-за леса выползла огромная, клочковато-синяя туча, но это явление почти не затронуло моё сознание, потому что вторая вспышка, подобная зареву пожара, пригвоздила меня к месту.

То, что открылось моему взору, удивило и поразило: по обе стороны аллеи, устланной золотыми блёстками опавших листьев, на постаментах возвышались статуи обнажённых девушек. Их грациозные фигурки в пламени пожара дышали экспрессией и были прекрасны. Пленительные изгибы тела, изящно вскинутые руки, полуопущенные веки, лёгкая истома, – всё вызывало ответную чувственность.

Через секунду вспышка погасла, а порыв ветра, коснувшись лица, слегка остудил моё буйное воображение, но видение не исчезло. Наоборот, оно запечатлелось так ярко, что я услышал музыку. Она лилась откуда-то сверху и, перемежаясь вспышками молний, как бы оживляла фигуры девушек. Очередная молния высветила улыбку той, что была ближе, и… кровь упругими толчками побежала по моим жилам.

Не знаю, приблизился ли я к каменному изваянию, только вдруг почувствовал, что пребываю в нереальном состоянии, – будто колдовская сила овладела мной.

 

Сколько так продолжалось – не помню. Уже и гроза стихла, а я всё ещё стоял в темноте, стараясь переосмыслить увиденное. Неожиданно вспомнилось тётушкино напутствие – не забираться в глубины этого старинного парка…

 

Грёзы покинули меня, когда в лицо снова повеяло влажным холодом. Я почувствовал лёгкий озноб, и это окончательно вернуло меня к действительности. Повернувшись, я направился к дому, – почти побежал.

Я должен… должен был запечатлеть видение на полотне, пока оно не исчезло из памяти.