-Ах, до чего же все глупо! Глупо и банально. Нет, это явный побег, иначе и не назовешь! Просто взяли и ушли. Фи, будто англичане… в N-ское время. Не прощаясь. Фи... Да и на что Я им? Пардон, невежды… Фи, англичане! А Я-то со свойственным Мне благородством, был о них совершенно другого мнения. Ах, как внешность бывает обманчива. Фи... А с виду благоразумные.

Ну, разве что только с виду. Фи. Ну, разумеется, благоразумием тут и не пахнет.

Нет уж, позвольте, благоразумные люди не поедут в незнакомую страну. Фи. Там культура другая. И кухня не та. Съешь чего-нибудь эдакого заморского, потом животом майся. Очень нужно. Как же! Такое безрассудство присуще только, пардон, людям. Фи.... Англичане.

Ну, слава Всевышнему, Я – то не какой-нибудь там Альбион. Мои деды и прапрадеды принадлежали к славному роду…э-э-э, ну, словом, неважно. Они служили Самому Карлу э-э-э…словом, жили при дворце. Так там сервиз на высоте: не успеет мой прапрапрадед глаза открыть, как повар с наисвежайшим паштетом из гусиной печени, уже тут как тут. А какие кости подавались к столу Его Светлости Сиру… э-э-э, неважно. Можно язык проглотить. А дед? Светлая Ему память! Вы в курсе, что Он для самого герцога загнал в Булонском лесу рыжую лисицу, подрезав глупую борзую? (Ничего не может быть уродливее борзых. Фи. Кто хоть раз видел их вытянутые морды, тот вряд ли сможет проглотить кость, она так и застрянет у него в глотке. Пардон.). Чем и прославился!

А Я? Что спрашивается, Я с царственной родословной! Своим умом, шармом, делаю здесь, в этой слякотной столице, с этими, пардон, неумными людишками? Ах, из-за них Я бросил все: карьеру, Родину. А что взамен? Черная неблагодарность. Фи, англичане…

Яшка, королевский пудель, не имеющий ничего общего с царской фамилией, разве что манерность, временно гостил у соседки по лестничной клетке Ираиды Прокопьевны. Женщина она была интеллигентная, одинокая и весьма неглупая. Сообразила, что молодые люди, хозяева Яшки, не могут взять с собой питомца в далекий Таиланд и буквально на несколько дней, до приезда няни для их малолетнего сынишки, за символическое вознаграждение, приютила пса.

Всего за несколько дней Яшка зарекомендовал себя разумной и воспитанной собакой. А уж какой красавец! Серебристый окрас, безупречная стойка! Ну, ни дать, ни взять, с обложки модного собачьего журнала! Да и сама хозяйка, Бэби, как могла, холила его: стричься водила в модный салон, одежку покупала из каталога.

Ираиде Петровне пес особых хлопот не доставлял, но в последние день-два стал беспокойным: изредка поскуливал, все куда-то звал, подбегая к двери, или наоборот, забирался под диван и сидел там тихо, как мышь. От еды отказывался, почти не пил. Соседи от его голоса места себе не находили и часто шли жаловаться в ЖКХ или непосредственно к Ираиде Прокопьевне. На что всем даден был одинаковый ответ:

-Собака скучает по хозяевам!

Яшке и впрямь было тошно. Какая-то неведомая сила вдруг срывала его с места и гнала вон из дому. А тут еще эта вечно закрытая дверь и тетка чужая, гнусавая. Да кошка.

-Фи. Мерзкая и писклявая. Задерет хвост, выгнет спину дугой и ну шипеть. Это на Меня-то, королевского отпрыска? Фи. Да она хоть отдает себе отчет, с Кем имеет дело? Я ей не какой-нибудь, пардон, паршивый щенок. Я - потомок самого Жака де ля Моля, по прозвищу «Чуткий нос» и не позволю никому со Мной так поступать! Да знает ли она, убогая, что лишь одна голубая ленточка с моей шеи стоит целого состояния! А Моя превосходная прическа? Вряд ли еще где можно сыскать такую восхитительную укладку... Ну, где же ты, Бэби? Эх, Бэби-Бэби! Как ты могла со мной так поступить? Все вон к празднику готовятся, кусты колючие в дом несут. Сам видел. А мы чем хуже? Бэби, я помогу тебе, и мы вместе, как всегда, поставим куст в углу и он запахнет морозом, свечками, мандаринами! Потом ты, Бэби, спрячешь для меня подарок в хрустящей бумаге под таким же мохнатым кустом? А, Бэби? - и Яшка выбирался из-под тесного дивана, места, совсем не приспособленного для королевского пуделя, обреченно ковылял к двери, опустив нос вниз, и начинал подвывать густым собачьим баритоном. Грустно. Печально. Выходила Ираида Прокопьевна из кухни и махала на Яшку тем, что под руку попадало: тряпкой, тапочкой или другим каким-либо подручным средством.

******

Серега Платонов жил вдвоем с мамой, Валентиной Петровной в двухкомнатной квартире спального района Москвы. Валентина Петровна женщина интеллигентная, ранее она служила в театре билетершей, а в настоящее время находится на заслуженном отдыхе. С утра до вечера хлопочет по хозяйству в заботах о работающем сыне.

Отца у Сереги не было и на все детские расспросы о нем, Валентина Петровна отмалчивалась, лишь изредка повторяя:

-Нам с тобой и одним неплохо, ведь так? - и со временем Серега отстал от мамы, - В самом деле - на нет и суда нет!

Отсутствие отца никак не отразилось на его характере. Он рос спокойным мальчишкой, не доставляя хлопот окружающим. Понимал, что раз нет отца, значит, вся ответственность за мать ложится на его еще не окрепшие плечи. В школе учился прилежно, однако в отличники не рвался, готовил себя к нелегкой жизни рабочего человека. Сознавал, что институт его не ждет и после Армии он, скорее всего, пойдет работать.

Два года службы прошли быстро. А когда вернулся домой, окончил курсы вагоновожатого трамвая и спокойно работал водителем в депо. «Что еще нужно рабочему человеку?» - рассуждал Серега. Маршрут его трамвая под № А (в народе прозванный Аннушкой), пролегал от Земляного вала до Воронцова поля. Не смотря на перегруженность улиц, Сереге нравилось разъезжать по центру. Красивые здания, скверы и Яуза впечатляли его. Он был романтиком.

Валентина Петровна, как и каждая мать, волновалась о его будущем. Ей хотелось, чтобы Серега встретил хорошую девушку, которая бы стала его доброй женой и заботливой матерью ее внукам. Сам же Серега из-за скромности ни о чем таком и не думал. Его щеки заливались румянцем, когда к нему обращались девушки. В родном депо Серегу прозвали «Аннушкой». И виной тому не только № его маршрута.

Сегодня, в последний день уходящего года, Валентина Петровна, как обычно, приготовила сыну на работу бутерброды: с сыром и его любимые, с докторской колбасой. А в термос налила чайку покрепче да погорячей. Проверила носовые платки во всех имеющихся карманах, заботливо поправила шерстяной шарф собственной вязки и чмокнула сына в щеку. Серега улыбнулся маме и исчез за дверью. Внизу его ждала служебная маршрутка.

За окном машины совсем еще темно и только видно, как ветер раскачивал рекламные щиты и фонари, которые в свою очередь отбрасывали мутные тени на улицу, дорогу. Было видно, что там, за окном начиналась поземка. Серега зябко ежился, сидя еще в нетопленной машине. Ему было неуютно и захотелось поскорей оказаться на своем мягком сиденье в теплой кабинке, чтобы мчаться вперед, рассекая пространство, навстречу своей судьбе. Сплошная романтика.

*****

Из-за нелетной погоды (сильные порывы ветра и снегопад), рейс на самолет «Петербург – Москва», за последние сутки уже несколько раз откладывался. Пассажиры, отчаявшиеся благополучно прибыть на место назначения, а именно, в город - герой Москва, спешно покидали аэропорт в надежде на «Красную Стрелу» и мчались на Московский вокзал.

Сотрудники вокзала встречали потенциальных пассажиров белозубыми улыбками из-под синих «Санта – клаусских » шапочек и обещали все блага, которые могли бы получить неудачники, болтаясь между небом и землей.

В салоне было людно. Внимание всех пассажиров привлекала седовласая дама в трауре, сидящая у самого окна. Она скромно сидела, повернувшись к окну и время от времени прикладывала платочек к глазам, тихонько всхлипывая. Некоторое время пассажиры сочувственно переглядывались и переговаривались шепотом. Речь велась о несчастье в Таиланде и седовласую даму все приняли за одну из потерпевших, потерявшую близких. Из-за солидарности к чужому горю, в салоне поезда было нешумно. Вскоре голоса и вовсе умолкли.

Мягкие и глубокие кресла «Стрелы» убаюкивали намаявшихся за долгие часы ожидания людей, а поезд все мчался и мчался на восток, в столицу, наперекор ветру и снежным заносам..

Среди множества прочих пассажиров в поезде находилась и Люся Молина, молоденькая девушка с копной рыжих волос и задорно вздернутым носиком. Люсю в столице ожидала карьера няньки с правом проживания в очень обеспеченной семье. Девушка была на седьмом небе от радости. Вы спросите, чему радоваться? А в девятнадцать лет молоденькие девушки рады всему на свете: выпавшему снегу, интересному кино, улыбчатому встречному парнишке, вкусному пирожному, наконец.

Совсем недавно Люся закончила педагогический колледж, составила резюме и через Интернет нашла себе престижную, на ее взгляд, работу. Она была довольна собой. Вот только немножко грустно было оставлять папу одного. Но за ним присмотрит соседка. Они так решили. И деньги ему на лекарство она заработает сама.

-Я уже взрослая, хватит на шее сидеть! - так рассуждала Люся, сидя в уютном вагоне под плавное покачивание поезда.

Предновогодняя Москва встретила провинциалку пестрым праздничным убранством. Новогодние иллюминации создавали праздничное настроение. Елки в уходящем 2004 году поражали своим разнообразием: были здесь и шокирующие авангардистки – шестидесятницы и лесные подмосковные скромницы. Словом, на любой вкус, даже самый взыскательный. Благодаря такому разнообразию, вся Москва, в зависимости от округов, разноцветно вырядилась, как в былые Первомайские деньки.

Природа по своему ликовала: подсыпала хрустящего снежку под ноги прохожим. Вихрем кружила снежинки и шапки, сорванные с их же голов. Переполненные улицы находились в предпраздничной лихорадке. Пешеходы небольшими перебежками штурмовали магазины, закупая недостающие майонез для оливье, душистые мандарины и прочие нужные предметы Новогоднего обихода. Самые беспечные москвичи раскупали оставшиеся ёлки, не торгуясь. Оно и понятно, ведь до праздника оставались считанные часы.

Уже вечерело, когда Люся нашла нужную улицу с нужным номером дома. Набрав сложную комбинацию из цифр, Люся представилась.

Из квартиры ей ответил женский голос с грустными нотками и предложил подняться. Люся не придала значения интонации из домофона. Может из-за беспечности, а молодые девушки часто таковыми являются или же по неопытности, но ее ничто не насторожило.

Ей было хорошо, оттого, что она наконец-то в Москве и что совсем скоро с ней непременно произойдет чудо. Главное событие в ее жизни. Люся это чувствовала.

Ей понравился исправный лифт. Высокий этаж ее развеселил еще больше. И она пообещала себе при первой возможности рассмотреть городскую панораму, насколько хватит обзора ее любопытных глаз.

Когда дверь в квартиру отворилась, перед Люсей предстала пассажирка в глубоком трауре из поезда. Она пригласила пройти в столовую и выпить чая с дороги. Люсе стало неловко за свое хорошее настроение, беспечную улыбку и она скромно опустилась на стул в уголке.

Дама заговорила первой: «Понимаете, милочка, тут такое дело.… Случилось непредвиденное. Да Вы пейте, пейте, а то он станет невкусным… Словом, мой племянник с Бэби… с женой отправились на каникулы…туда… на Суматру…и вот сегодня ночью мне позвонили из штаба…»,- она прижала платок к глазам и уже сорвавшимся голосом продолжила,- …А там они …их…волной…Вообщем, Лешеньки теперь нет. Бэби тоже нет… Юрочка еще ничего не знает. Он остался у меня, в Питере… Вы извините, Бога ради, но я Вам ничем не могу помочь. Все так нелепо…», - дама, прикусив губу, как от острой боли, слегка качнула головой и начала доставать кошелек из сумочки, но Люся так яростно замотала головой, что дама молча положила его на стол. Через некоторое время дама, подавив всхлипы внутри себя, глухим голосом продолжила: «… Их тела выбросило на берег… мне надо ехать на опознание… никаких документов у них с собой не было, но на фото… Нет, здесь сложно ошибиться… Он, знаете, такой плечистый, со шрамом на лопатке, это еще с детства - упал с дерева… правда, ничего не сломал, крепкий… был. А Бэби, то есть Милочка, такая, знаете, хрупкая, худышка.. голосок тонкий. И вот малыш остался… - дама взяла со стола сумку и достала фото мальчика, из-за которого Люся приехала из Питера и протянула ей. Малыш выглядел совершенно счастливым – он беззаботно хохотал, держа папу за руку. У Люси подступил ком к горлу.

-Не могу поверить, что их больше нет! - дама поднесла платок к глазам и немного посидела молча, приходя в себя, - Адвокатов я уже вызвала. Ведь у Алеши никого, кроме меня не было и должен кто - то взять на себя ответственность по опекунству. Ребенок сейчас в Питере, я не потащила его с собой, да он еще ни о чем и не знает… А тут еще Милочкина сестра приехала с мужем, племянники… - в это время в столовую заглянул мужчина и подозвал даму рукой. Она извинилась и вышла, оставив Люсю одну в просторной столовой. Никогда прежде Люсе не доводилось бывать в таком большом доме, сидеть в столовой с карамельными бра на стенах, за овальным столом. Люся провела ладонью по теплому дереву и ей захотелось домой, к папе…

Вскоре дама вернулась и извиняющимся тоном попросила Люсю зайти к ней завтра, так как её ждут неотложные дела и ей совсем некогда.

Не успела Люся сказать, что она никого не знает и ей некуда пойти, как дама спешно ушла. Делать нечего, Люся вышла из столовой, оставляя за собой мокрые разводы на паркете от обуви и ей стало неловко.

В холле она увидела молодую женщину. Судя по строгой внешности и папке в руках, Люся угадала в ней адвоката, которая пытается привлечь к порядку многочисленных родственников, орудующих по всему дому.

Из – за приоткрытой входной двери слышатся негромкие голоса, в одном из которых Люся узнала голос дамы, нынешней хозяйки злосчастного дома.

Тут же вошла незнакомая женщина и гнусавым голосом затянула: -Дет, дет и еще раз дет! Я устала, од все вдемя воет, ничего де ест. У медя седдце даздывается, гдядя да дего! И, в конце концов, я скодо ухожу в гости к дочеди встдечать Новый Дод! Поэтому умодяю вас, забедите его, забедите, ведь я же выподнида Мидочкиду пдосьбу. А мы договадидись до нынешнего вечеда! Я все помдю! - Ираида Прокопьевна покачала указательным пальцем перед лицом дамы, - Я его сейчас пдиведу! – и она ненадолго скрылась в дверях своей квартиры.

Люся попрощалась и стала спускаться вниз, так как лифт был занят, то она решила пройти один пролет пешком. А уже этажом ниже Люся села в лифт и с его помощью преодолела остальной путь. Нажав кнопку домофона, она приостановилась, чтобы еще раз запомнить дорогу назад, куда ей придется вернуться уже через несколько часов. Внезапно, Люся ощутила за спиной чье- то тяжелое дыхание и почувствовала, как что– то теплое и влажное уткнулось ей в колени.

******

«Ишь, чего выдумали, не приедут! Так Я им и поверил! Как же… А эту даму с грустным лицом Я знать не знаю и почему Я ей должен доверять? Не верю, не верю, не верю! Вот сейчас пойду и сам их найду! Эх… Бэби, Бэби…Где ты, где?

Опять дверь! Надо быстрее бежать, чтобы успеть догнать лифт и выйти с людьми.

Пока все идет хорошо. Бэби, Я спасу тебя, обязательно спасу! Только дождись меня. Стой на месте и жди меня, Бэби! Помнишь, как летом на даче, Бэби?», - и перед собакой проплыли дорогие ей воспоминания, - «Как чУдно было летом на даче с тобой, Бэби. И как мы просыпались по утрам и шли поливать клумбы с цветами. И то, как цветы спорили между собой: из какой лейки течет теплее вода – из синей или серебряной? И как весело было лаять на ветер, который задирался и бросался листвой. И как они с Бэби шли купаться на реку. Но однажды Бэби чуть не утонула, не окажись Он рядом. И как за это его наградили голубой лентой и замечательной сахарной костью.… А как вкусно лежать на пляже рядом с Бэби и есть сладкие конфеты, убегая в тенек с яркого солнышка!».

Вспомнил Яшка и свое раннее детство. Беззубое и безусое. И всюду заботливые руки Бэби: вот она укладывает его спать в корзинку из ивовых прутьев. Вся постель пропитана ароматом воды, леса, пороха, охотой и другими манящими тревожными запахами. И как Бэби учила его лакать молоко из белого блюдца в синий горошек, но у него все не получалось. Почему- то вся голова опускалась в блюдце, поэтому и нос и глаза залиты молоком. Яшка трясет головой, зло урчит на блюдце. А Бэби, расхохотавшись, плюхалась рядом с ним на пол и вдвоем они барахтались, катились по полу.

Тут вдруг такая тоска на него навалилась, что в глазах потемнело. И Яшка завыл по ушедшим дням. (Вдруг они и впрямь больше не вернуться?). И по своей Бэби…

А когда острый приступ тоски отпустил его, он стал искать глазами выход, тот самый, через который они с Бэби сотни раз проходили.

Увидев выходящую из лифта девушку, Яшка приостановился, трезво оценивая свои собачьи возможности.

«Вон та, в рыжей шубке, сейчас будет выходить из подъезда. Я с ней! Так, еще немного, последние ступеньки! Умница, девчонка, открывай дверь, мне надо выйти! Мы с Бэби тоже так играли: она делала вид, что идет за мной, а сама прыгала в лифт. Но Я всегда приходил раньше! Эх, Бэби, Бэби! Она, верно, ждет меня за углом дома…притаилась и ждет…вот сейчас я тихонько подкрадусь и… нападу на нее… Но нет. Бэби за углом нет. А может, она пошла в магазин для меня, моя Бэби! Она не забыла, не забыла меня! Вот тут я и останусь. Бэби скоро выйдет, а Я, как всегда, на месте… Бэби, Бэби…Моя Бэби…»

Породистая собака серебристого окраса выжидательно сидела у входа в магазин и явно зябла от мокрого падавшего снега, порывов ветра и… одиночества.

«Здесь столько народу, Бэби. Все мимо идут. Бэби, ты где? Вон малыш вылез из санок и огрел меня лопатой прямо по спине. Но Я не тронул его, Бэби, детей пугать нельзя! А вон и тот самый мопс вывел дядьку на прогулку. Дядька жалостливо глянул на меня и протянул кусок колбасы, но я не взял, Бэби. Мопс узнал меня и вильнул тазом… Ты скоро Бэби?

Вот уже и мопс повел дядьку домой. Дядька обернулся и по приятельски мне подмигнул. И девчонка в рыжей шубке из моего дома тоже крутиться на месте, приплясывает. Интересно, она кого ждет? Вкусное печенье жует, причмокивает. Не было б так вкусно, не чмокала бы. Я не стану просить у нее печенья, Бэби, нет…

Ну вот, загляделся на ее шубку и тебя, Бэби, пропустил. Ты, верно, в парке меня ищешь! Все, я уже иду! К тебе, моя, Бэби! Эх, вот только дорогу перейду… и эту машину пропущу. Сколько же от них дыма и, пардон, вони…из-за них Я пропустил след моей Бэби…Сейчас загорится красный свет и все остановятся – так всегда говорит моя Бэби… Фи, запах чужой, незнакомый. По- моему, это – «Марина Бурбон», а совсем не моя Бэби.. Тьфу, - «Сальвадор Дали»! – опять не то, Бэби. Ты где, моя Бэби?

Вон старушка на лавочке сидит. Нет, это явно – «Красная Москва»! – не твой запах, моя Бэби. Совсем не обязательно махать на меня своей клюкой, злюка.

А вон дальше опять девчонка в рыжей шубке: « Хватит жевать! Девчонка, ты не видела мою Бэби?».

****

По улице шел трамвай № «А». Вел трамвай вагоновожатый Серега Платонов. Весь день он из своей кабинки наблюдал за предпраздничной суетой: люди входили и выходили с огромными сумками, в которых, наверняка, находились красочные подарки, перевязанные яркими блестящими лентами, розочками и прочей мишурой. Всюду царило оживление.

На одной из остановок, где- то в районе Яузы, Серега уже в который раз заприметил красивого серебристого пуделя. Судя по ухоженному виду, было понятно, что собаку или потеряли в суматохе или попросту бросили, что нередко наблюдается в последнее место. Сереге стало жаль беднягу, и он искренне пожелал, чтобы хозяин нашелся поскорее. Пес замерзал, поджимая попеременно то одну, то другую лапу, жался к холодной лавочке.

«С Наступающим!», - повторяли входящие пассажиры друг друга и вагоновожатого, приобретая через окошечко билеты. Праздник витал где- то, в воздухе, рядом с Серегой и ему захотелось поделиться хорошим настроением с мамой. Валентина Петровна радостно откликнулась на поздравительный звонок, а заодно и узнала: не озяб ли? Серега сказал маме, чтобы она не скучала, а шла встречать Новый год к соседке, тете Тамаре, у которой всегда много вкусной еды и она охотно делится ею с гостями. Но мама ответила, что соседка сама придет к ним домой на мамины знаменитые пироги.

Пообщавшись с мамой, Серега стал думать о том, как было бы неплохо оказаться сейчас дома в тепле, за праздничным столом…

Внезапно его раздумья прервались следующей картиной: тот самый одинокий серебристый пудель был рядом с симпатичной девушкой в рыжей шубке и вместе они жевали что- то вкусное, сидя на лавочке трамвайной остановки. Девушка поймала Серегин взгляд и улыбнулась ему. А Серега подмигнул ей.

Когда трамвай тронулся с места, девушка помахала ему вслед рукой в красивой вязаной варежке.

«Мама тоже любит вязаные варежки!», - почему- то отметил про себя Серега и улыбнулся своим мыслям, которые вот уже несколько остановок подряд крутились вокруг симпатичной незнакомки в рыжей шубке. Серега даже желание загадал: «Если она будет по- прежнему на том же месте, то они обязательно познакомятся… А если еще раз махнет рукой, то точно. .. поженятся!» - и он уже в который раз улыбнулся своим мыслям, - «А что? Под Новый год все желания сбываются!».

Серега возвращался, когда еще издали, заприметил уже знакомую рыжую шубку. Рядом был пудель!

«Ура!», - подумал Серега, прикрывая в предвкушении глаза. Он так обрадовался, что был готов расцеловать пса прямо в пуговку черного носа, окажись он рядом.

А девушка, поколебавшись минуту, пропустила пассажиров, затем сама уселась, прихватив с собой и собаку.

Когда толкотня рассеялась, Серега увидел Люсю, сидевшую за его кабинкой. Внизу, у самых ног, примостился пудель с жутко тоскливыми глазами. Девушка рукой в вязаной варежке гладила его голову, трогала нос. Пес безучастно смотрел на пассажиров и дверь.

Сереге еще больше захотелось с ними познакомиться! Он через зеркало поискал глазами девушку. Взгляды встретились и губы улыбнулись друг другу. Серега был счастлив!

В районе Павелецкого вокзала, на одной из остановок, в тот самый момент, когда Серега переключал скорость, собака внезапно вскочила и пулей выскочила вон, сбивая с ног пассажиров. Люся тут же вскочила, но двери трамвая уже успели захлопнуться и девушка осталась в полной расстерянности, не зная, что ей делать. А вокруг народ стал барабанить в Серегину кабинку, требуя выпустить вслед за собакой и Люсю.

Наконец, девушка вышла и осталась стоять посреди улицы, не зная, куда ей идти, где искать бедную собаку? Люся сразу заподозрила в ней что - то неладное. Еще когда они вместе вышли из того самого подъезда, куда Люсе завтра утром предстоит вернуться, чтобы выполнить необходимые формальности. Девушка решила, что пес забрел погреться в чужой дом.

«Извините. Вы сейчас не заметили случайно серебристого пуделя, такого крупного, королевского??», - обращалась Люся к случайным прохожим. Люди вежливо отвечали, что не заметили и, извиняясь, шли по своим делам.

«Ошейника нет. Первый признак брошенности… А может, потерялся, пока он в парке по кустам лазил?», - рассуждала расстроенная Люся.

Она стояла посреди улицы и ревела. От собственного бессилия, злости на саму себя…и, конечно же, жалости к собаке и опять же, к самой себе…

А снежинки укутывали ее рыжую шубку, делали похожей на Снегурочку. Проходившие мимо молодые люди оборачивались, заглядевшись на нее, но никто не остановился, не узнал, в чем дело, почему такая молодая и симпатичная девушка стоит и плачет одна на вечерней улице, в канун Нового года?

Внезапно на плечо Люси опустилась сильная и надежная мужская рука.

Девушка вздрогнула и обернулась. Серега Платонов просто сиял от счастья, протягивая Люсе свой бутерброд с любимой колбасой.

«Не реви!», - бодро проговорил. Люся тут же вспомнила мультфильм про Карлсона и рассмеялась сквозь слезы. Конечно же, Серега не был похож на знаменитого героя, но так уморительно звучали его слова, обращенные к ней, что на душе стало легко и весело, совсем, как в детстве. Люся поняла, что молодой человек не оставит ее в беде ни сейчас, ни потом, никогда.

«Найдем мы твою собаку, не реви! Я знаю много случаев, когда не только кошек и собак находили, но даже птиц!», - успокаивал он Люсю, взяв под руку. Они шли домой, к маме и Люся торопливо рассказывала Сереге все – все, что приключилось с ней за день.

*****

Валентина Петровна сидела за столом, а Люся суетилась, разливая по чашкам ароматный чай, когда дверь открылась, и вслед за Серегой послышался приветливый лай. Это был серебристый пудель Яшка.