Тархей Сосновцев

(РАССКАЗ-БЫЛЬ)

 

- Значит, ты и есть Тархей Сосновцев!

Комиссар осмотрел казака с головы до ног и хмыкнул.

Сосновцев стоял перед ним навытяжку и глупо улыбался. Он знал, что инвалидов в армию не берут и черед не дойдет до него. Одного только не мог взять в толк Тархей - для чего его вызвали в избу Матюхи Бондарева, в которой квартирует штаб красноармейского отряда.

Всего полгода прошло с того дня, когда он вернулся в родную станицу из госпиталя, после тяжелого ранения. Когда это было? Казалось, целая вечность минула с тех пор. Чудно: выходит, что воевать на фронте с германцем он был не годен, а сейчас…

Он покосился на сидящих за столом красноармейцев. Они о чем-то оживленно перешёптывались, кивая в его сторону, и бросали на него красноречивые взгляды.

Его больше ни о чем не спрашивали. Решали его судьбу просто так, как самим заблагорассудится. Наконец, комиссар отошел от стола.

- Подними руку! – потребовал он.

Сосновцев подчинился, подняв вверх правую руку.

- Теперь другую!

Казак послушно исполнил и этот приказ.

- А еще инвалидом называется! - загоготал комиссар. - Да тебя оглоблей не перешибешь!

О комиссаре уже неделю ходили по станице слухи, что чудаковатый он. Говорят, контузило на фронте и он с тех пор умом повредился. А сам он будто о хвори своей и знать не знает.

Тархей знал Ваську Прохорова не понаслышке. Бездельник, голытьба и горький пьяница из Пречистенки. Раньше он частенько мелькал в Сакмарской станице. Бывало, батрачил на богатого казака Ерофея Скородумова. Их и на войну с Германией вместе забрали, только на фронте пути-дорожки разошлись.

После тяжелого осколочного ранения в живот Тархей едва выжил. Оттяпали в госпитале половину желудка, часть кишечника и отпустили помирать домой. Но унаследованный от родителей железный организм помог казаку справиться со смертью. Хотя здоровье его заметно пошатнулось. Тархей уже не был силен и крепок, как прежде, хотя, глядя на него, трудно было это заметить.

Васька Прохоров тоже вскоре объявился в станице. Но вел себя как-то странно и необычно. Водку пил он теперь в меру и не напивался до чертиков, как раньше бывало. Васька перестал знаться с бывшими приятелями, ни с кем из станичников не вступал в разговоры. Проходя мимо знавших его людей, Прохоров делал вид, словно ему в тягость слышать голоса посторонних людей.

А вот Тархей продолжал думать, что все осталось по-прежнему. Хотя жизнь за последнее время круто изменилась, он считал, что это не так. Он всячески убеждал себя, что пережитое им на фронте осталось там, далеко. Хотя к власти здесь пришли большевики, но только на время. Главное, что ничего не изменилось в нем самом. Он такой же, как и прежде.

Станичники часто просили рассказать о фронте. Но он замыкался и уходил. Вскоре его оставили в покое. Но вот сегодня…

- Ну чево молчишь, как сыч? - спросил у него комиссар Прохоров.

- А што говорить? - пожал плечами Тархей.

- Что рад послужить делу революции!

- Чаво?

- Народу послужить рад, говорю? - комиссар пригладил ладонью новенькую кобуру на боку и продолжил: - Ты готов записаться в отряд Красной армии? Ты готов смыть с себя черное пятно классового врага и эксплуататора?

«Словечек-то каких нахватался, прохвост, - с горечью подумал, глядя на Ваську Тархей, - язык эдак не повернется, штоб выговорить!» Но вслух на вопросы комиссара он не ответил. Будто и не слышал их.

- Оглох что ли? - прикрикнул на него Прохоров. – Может, ухи твои прочистить?

Тархей промолчал и на этот раз.

Комиссар и находящиеся за столом красноармейцы не смогли не обратить внимания на молчаливость и замкнутость Тархея… и их всех это насторожило.

- Ты меня не слышишь или слухать не жалаешь? - крикнул Прохоров и даже топнул ногой. - А может, ты натура скрытая? А? Землячок?

- Не могу я сызнова в солдаты идти, - угрюмо выдавил из себя Сосновцев. - У мя полжелудка оттяпали… да и кишок малеха.

- Энто не отговорка! - возразил комиссар Васька, убирая ладонь с кобуры. - Что желудок оттяпали – совсем не плохо! Жрать меньше будешь. Нам токо руки и ноги твои нужны! Желудком не выстрелишь, да и саблю не удержишь!

Никто в станице не мог объяснить поведение Прохорова. Вначале пытались объяснить его замкнутость взрослением на фронте. Дескать, близость со смертью вправила ему мозги. А потом все привыкли к его молчанию. Затем Васька вдруг исчез. Словно сквозь землю провалился. Но вскоре настал тот день, когда он вернулся в станицу комиссаром отряда красноармейцев…

- Да контра он, комиссар! - услышал Тархей выкрик одного из красноармейцев и встрепенулся. - Шлёпнуть его - и сказ весь!

Он насторожился.

- Шлёпнуть всегда поспеем, - неожиданно возразил Васька. - Человека вразумлять надо! Кады классового врага перетянешь на свою сторону, тады и заслуга в том не малая!

Тархей с облегчением вздохнул, отёр заблестевший на лбу пот и сказал:

- Дык я што, супротив власти вашенской? Упаси Хосподь от напасти эдакой! Я человек мирный, богобоязненный. А воевать больше не могу. Хоть на куски рвите.

Комиссара его многословие заметно удивило. Но, к счастью, он не собирался ломать над ответом казака свою голову. С кем-нибудь другим он бы повёл себя предсказуемо и приказал расстрелять. Но с Тархеем… У него были определенные мысли в отношении Сосновцева. И это были его мысли, о которых он не хотел говорить никому.

………………………………………………………………………………………………

Не успела Глаша Сосновцева внести в избу дойницу с молоком и поставить её на лавку, как услышала скрипнувшую позади дверь.

«Што-то ранёхонько нынче Тархей с поля вернулся, - подумала она и, обернувшись, обмерла.

Перед ней стоял Васька Прохоров, запыхавшийся, бледный и какой-то взбудораженный.

- Ну, здравствуй, Глаша! – сказал он.

Глаша ничего не понимала, но выражение лица незваного гостя повергло её в ужас.

- Ты чаво энто явился? - прошептала она, краснея. - Тархея нету дома. Он…

- Я знаю, хде муженёк твой, не сумлевайся.

Прохоров уставился на Глашу так, будто хотел проглотить её заживо. Он прикоснулся указательным пальцем к её пунцовой щеке, словно желая удостовериться, что это именно Глаша, а не какая другая. Чуть подался вперёд, а на лице замелькала гадкая ухмылка.

- Не серчай, красавица, - прошептал Васька похотливо. - Сам не ведаю, как ноги сами к тебе привели. Но будь добра айда со мною… Ты должна пойтить со мною!

- С тобой? Куды? - забеспокоилась Глаша. - Я мужнина жана. И не вдова даже?

- Ежели не пойдёшь, то зараз вдовою станешь, - улыбаясь, пригрозил Васька. - Я твово увальня давеча от пули и от службы народу уберёг. А он разве те об том не сказывал?

- Сказывал, как же. Спасибочки тебе, - сказала Глаша, освобождаясь от его рук.

- Тваво спасибо мне мало! - пробубнил недовольно Прохоров, становясь серьёзным. - Ты меня понимаешь? Ну тады айда, ступай за мною!

Глаша была в недоумении. Она всё ещё не понимала, чего добивается от неё комиссар красноармейцев.

- Куды ты меня тащишь? - воскликнула она, снова пытаясь высвободиться из цепких рук Васьки.

- А то сама тово не ведаешь, дура! - выдохнул тот, начиная сердиться. - На сеновал айда, овца безмозглая… Хошь муженька при себе зрить - тады молчи и повинуйся.

………………………………………………………………………………………………….

Тархей готовил делянку к сенокосу. Он ходил по ней взад и вперёд, очищая от камней, кустов и сухих веток. Вдруг на меже каркнула ворона.

Он остановился и пристально поглядел в её сторону.

«Почему энто она одна в поле, а не со стаей? - подумал Тархей, разглядывая беспокойно каркающую птицу. – Мож, весть каку худую на хвосте мне принесла?»

Нагнувшись, он схватил ком земли и швырнул его в ворону. Не попал. А та лишь отлетела на несколько метров дальше, вновь уселась на меже и, расправив крылья, противно закаркала.

- Ты, видать, смерть себе у мя выпрашиваешь? - крикнул ей Тархей. - Нечаво здеся тереться да глотку драть, покудова каменюгой не оховячил!

Но, словно издеваясь над ним, ворона засуетилась и закаркала ещё громче.

«Видать, што-то неладное дома стряслось? - подумал казак встревожено. – Небось, страшное што-то?» Ворона каркает так, как будто сказать что-то хочет. А вот что, он не может у неё спросить. «Домой спешить надо, - мелькнула в голове мысль. - Лишь бы там токо всё хорошо было. А можа, с детьми што? Оне же щас в Янгизе у бабушки?»

………………………………………………………………………………………………….

Видя, что женщина не желает следовать за ним, Васька размахнулся и со всей силы ударил её по лицу. На его губах блуждала зловещая ухмылка. Он жадно смотрел на корчившуюся на полу Глашу, чувствуя, как по всему телу разливается жар. Васька склонился над ней и схватился пальцами за платье.

Глаша оцепенела. Но как только Прохоров стал рвать на груди кофточку, она опомнилась. По лицу пробежала судорога, а глаза загорелись гневом. Собравшись с силами, она оттолкнула от себя насильника. Но он, столкнувшись с сопротивлением, возбудился ещё сильнее. Будучи не в силах совладать с мужчиной, Глаша закричала.

- А ну заткнись, курва! - Васька вновь ударил её по лицу. - Ты што, мыслишь, што хто-то поспешит к тебе на выручку? Да я утром же расстреляю кажнова храбреца именем народа, да ешо перед всей станицей!

- За што ты эдак со мною вытворяшь? За што? - рыдала Глаша. - Срам-то какой, о Хосподи! Ты же меня на всю станицу осрамил, аспид проклятый?

- Будешь знать, как кобениться со мною, лярва! - злорадствовал насильник. - Поди не впервой с мужиками шашни разводишь? Ешо спасибочки опосля скажешь! Твому инвалиду до меня ого-го скоко!

Глаша сопротивлялась отчаянно. Но Васька отступать и не собирался. Грязная похоть придала ему силы. Его дерзкие глаза налились кровью, а лицо исказила злобная гримаса. Ему удалось сорвать с Глаши всю верхнюю одежду. А когда он отвлёкся, чтобы стянуть с себя штаны, женщина выскользнула из-под него ящерицей, быстро вскочила и бросилась к двери. Опомнившись, матюгнувшись и натягивая на ходу штаны, Васька бросился за ней следом.

…………………………………………………………………………………………………

Тархей вихрем ворвался в избу. Не застав жену, он немного пришёл в себя и осмотрелся.

Увидев опрокинутую лавку и разлитое по полу молоко, он пришёл в ярость. То, что в его отсутствие в доме что-то произошло, не вызывало никаких сомнений. Не зная, что делать, Тархей как безумный выбежал из избы на улицу и схватил воткнутый в чурбан топор. Теперь у него в руках было оружие, с которым он мог вступить в борьбу с любым врагом.

У амбара заскулила собака. Тархей подбежал к ней и провел перед лицом ладонью, словно пытаясь отогнать от себя кошмарный сон. Верный Султан издыхал, залитый кровью. Казак потрогал пса рукой и нащупал отверстие от пули.

- Штоб ты сдох, Васька! - закричал он в ярости и выпрямился на ногах. - Зарублю тебя, скотина! Ей-богу зарублю!

В поисках Глаши или её тела разъяренный казак осмотрел всё подворье. В сарае он увидел застреленную корову - Ромашку, но жены нигде не было.

«Хосподи, хоть бы жива была! - подумал он, выбегая на зады. - Хоть бы Хосподь сохранил тебя, душа моя… Супружница моя ненаглядная!»

Глашу он нашел неподалеку от реки, в кустах, без сознания. Он взял её на руки и бережно перенёс в избу. Уложив Глашу на постель, Тархей лишь тогда перевел дыхание.

Она лежала на чистой простыне в окровавленной рубахе, бледная, с распухшими от побоев и травм губами. Руки и ноги её были разодраны до крови шипами шиповника. Лишь теперь, охваченный страхом, Тархей зарыдал. Его жена лежала безмолвная и неподвижная.

Стараясь вернуть её к жизни, Тархей делал все, что только мог. В эти часы он даже не вспоминал о Ваське-комиссаре. Но тот сам вошел в избу с наганом в руке, который нацелил на спину Тархея.

- Что, явился домой, Тархеюшка? - хихикнул Прохоров. - Нельзя красивую жену одну в избе оставлять. Сам зришь, какое нынче времечко смутное!

Звук голоса комиссара привел казака в чувство. Он резко обернулся и замер, увидев нацеленный на себя пистолет.

- Токо попробуй выкинуть што-нибудь! - крикнул Васька, описав полукруг пистолетом. - Зараз пристрелю, как пса твово и корову, до кучи!

С улицы послышался конский топот и крики:

- Гей, комиссар, хде ты?

- Да здеся я здеся! - не отводя взгляда от Тархея, крикнул Васька. - В штаб скачите… щас я … следом прибуду.

- Тама посыльный из Оренбурга прибыл! - закричал в ответ с улицы все тот же голос. - Немедля к себе требуют!

- Иду! Иду! - заорал злобно Васька и лишь на мгновение обернулся на дверь. - На часок отлучиться не дадут, сво…

В этот же миг в воздухе промелькнул топор, брошенный Тархеем. Топор несколько раз крутанулся в воздухе и, пролетел мимо, слегка поцарапав острием шею комиссара.

Васька выстрелил. Тархей, взявшись за грудь, рухнул на пол.

- ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ, ИМЕНЕМ НАРОДА, ТЫ ПРИГОВАРИВАЕШЬСЯ К СМЕРТИ, ПАСКУДА! - хмыкнул Прохоров, убирая наган в кобуру. - ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ЭДАКУЮ КОНЧИНУ, ВРАЖЬЯ МОРДА!

**************************

Прошло три года. Колчаковский фронт.

Над селом сгустились сумерки. В избе, где заседал революционный трибунал, зажгли свечи.

Комполка Прохоров ёрзал на стуле, с тревогой вглядываясь в каменные лица членов трибунала. Не выдержав, он спросил у сидевшего рядом комиссара:

- Почему полк ушел, не дождавшись решения трибунала?

- По распоряжению члена Реввоенсовета, - шепотом ответил тот.

- А когда он прибыл?

- Час назад.

- Для чего?

- Чтобы лично присутствовать на трибунале.

- Тогда где он?

- В соседней комнате. Донесение строчит в штаб армии!

Тем временем председатель трибунала встал из-за стола и осмотрел присутствующих.

- Пора бы начинать, - сказал он и бросил взгляд на приоткрытую дверь в соседнюю комнату.

- Товарищ член Реввоенсовета просил начинать без него, - ответил молодой ординарец, привстав с табурета. - Он присоединится сразу, как только закончит…

Председатель пожал плечами, слегка откашлялся и посмотрел на приросшего к стулу Прохорова.

- Товарищ комполка, - сказал он. - Прошу вас объяснить всем нам причины отхода вашего полка с занимаемых позиций?

Прохоров встал, поправил на себе гимнастерку и хриплым от волнения голосом ответил:

- Враг превосходил нас численностью. Я дал приказ к отступлению, чтобы спасти людей!

Секретарь трибунала тут же записал на бумаге его ответ.

- А почему с вами отступила только половина полка? - снова спросил председатель. - Комиссар со второй половиной не оставил позиций и погиб! Но он выполнил приказ до конца! А вы…

- Я поступил так, как должен был поступить любой командир на моем месте, - угрюмо ответил Прохоров, чувствуя, как гимнастерка прилипает к спине.

Как только секретарь записал и этот его ответ, председатель заговорил снова:

- За то, что вопреки приказу армии вы, без соответствующих указаний, оставили позиции, чем поставили под удар всю армию, сейчас преданы суду. Из-за вашего поступка или трусости последствия могли быть плачевны. Если бы погибший комиссар с остатками полка не задержал врага…

Трибунал длился уже больше часа. Поступок комполка был рассмотрен и обсужден со всех сторон.

Председатель трибунала под конец сказал:

- Комполка Прохоров виновен. Он должен был действовать в точном соответствии с приказом. Из-за его действий мы могли потерпеть серьёзное поражение, если бы положение не спас погибший комиссар полка Ерёмин. Поэтому я предлагаю строго осудить поступок комполка Прохорова, взяв с него слово члена ВКП(б) больше никогда так не поступать!

Другие члены трибунала кивнули, соглашаясь. А председатель продолжил:

- Сейчас полк передан под командование Захара Сироткина. Надо походатайствовать перед Реввоенсоветом, чтобы полк вновь вернули под командование Прохорова.

- Разве мой полк передали этому юнцу? - почувствовав облегчение, возмутился тот.

- Увы, так, Василий Петрович, - ответил ему сочувственно председатель трибунала и покосился на дверь, из-за которой все еще не вышел высокопоставленный гость. - Но будем считать, что это не надолго.

Отпив из стакана несколько глотков воды, председатель снова покашливанием прочистил горло и сказал:

- Теперь переходим к голосованию. Кто за то, чтобы признать комполка Прохорова не виновным, прошу поднять руки!

Проведя подсчёт, он с облегчением вздохнул и подвёл итог:

- Пятнадцать человек считают его невиновным! Теперь пусть поднимут руки те, кто считает Василия Петровича виновным?

Пересчитав поднятые руки, председатель нахмурился и с озабоченностью сказал:

- Тоже пятнадцать! Гм-м-м… Тогда поступим так. Ввиду того, что мнения разделились, будем считать это обстоятельство в пользу комполка Прохорова и признаем его невиновным!

В это время дверь соседней комнаты скрипнула, и из-за неё вышел сам член Реввоенсовета собственной персоной.

На вид ему было лет за сорок; высокого роста, широкий в плечах, он всем своим видом напоминал сурового влиятельного военачальника. Когда он подошёл к столу, на лицах членов трибунала появились маски какой-то рабской угодливости. Их глаза выражали безграничную преданность и раболепие.

Оправданный трибуналом Прохоров едва не задохнулся, увидев вошедшего начальника. Лицо его приняло пепельно-серый оттенок, а руки нервно забарабанили по коленям.

Член Реввоенсовета обернулся и посмотрел на подсудимого в упор. Василий Прохоров едва не съехал со стула на пол, съёжившись под его, твёрдым и уверенным взглядом.

Высокий гость из штаба армии пристально смотрел на его лицо холодными, как сталь, глазами. Затем он отвернулся и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:

- Товарищи! Что я только что услышал? Вы сейчас оправдали труса и предателя? Этот негодяй покинул линию обороны в самый ответственный момент и подставил под удар всю армию? Отдав преступный приказ к отступлению, он спасал не людей, а собственную шкуру!

- Но, Тархей Григорьевич, - хотел что-то вставить председатель, робко привстав из-за стола, но, встретившись с суровым взглядом члена Реввоенсовета, осёкся и опустился на скрипнувший стул.

- Я слышал, что мнения среди присутствующих разделились? - продолжил он. - Пятнадцать человек против пятнадцати?

- Так точно, Тархей Григорьевич! - угодливо кивнул председатель трибунала.

- Тогда я присоединяю свой голос к тем пятнадцати товарищам, кто считает комполка Прохорова виновным! - объявил громко высокий гость. - И еще я скажу слова, которые когда-то давно сказал мне один подлый человечек, едва не убивший мою жену. - Он снова посмотрел на едва живого от жуткого страха Прохорова: - ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ, ИМЕНЕМ НАРОДА, ТЫ ПРИГОВАРИВАЕШЬСЯ К СМЕРТИ, ПАСКУДА! ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ЭДАКУЮ КОНЧИНУ, ВРАЖЬЯ МОРДА!