Описываемые события не претендуют на историческую достоверность... Прочь помаду, тугие корсеты ! В сарафан и - бегом на лужок… Молодую Елизавету Ждёт под липой любимый Дружок. Холодны родниковые струи И душисты цветы на лугах… Как горячи Его поцелуи И слова - как нежны на губах! От богатых дворян на Волыни Алексей, их единственный сын Взял лишь кудри с оттенком полыни И с отцовским фасоном усы. Да ещё – неумение в лести И мужской неуёмный напор, Верность Слову, Присяге и Чести. С этим парнем ходить бы в дозор! Загибая углы на манжетах, В картах был неумел и рисков… Но в алькове Елизаветы Был счастливей дворцовых котов! Ах, так любят лишь только в поэмах, Где: и слёзы, и радость, и стон, Где целуют любимой колени И не слышен монет перезвон. В полнолунье – открытые окна, Переплёт бескорыстных сердец И меж пальцев любимого локон - На манер обручальных колец. За спиною лишь шепот и скверна Липких слов и завистливых глаз… И Царице давно уж, наверно Обо всём доложили не раз. Анна долго вначале вздыхала, Выпивая настой натощак. Но потом – всё пресечь приказала, Претворив морганический брак. И Алёшу из тёплой постели В заскорузлой холщёвой дохе В кандалах на Пасхальной неделе – По этапу к Камчатской земле… Лизавета неделю рыдала, Билась в корчах, жевала полынь, Но потом горевать перестала. Лишь вздыхала в небесную синь… Время шло. Дни текли чередою. За острогом менялся острог. Всяк на каторге будет спокоен, Если каменный знает мешок! Ноет там и спина и колени. Давит грудь и дышать тяжело… Жизнь у Узника – это Терпение И старание выжить. Назло! А в Столицах росла и смеялась У добротной дворянской семьи Дочь Алёши и всем улыбалось Незаконное Чудо Любви! На Камчатке, в заснеженных зимах, В лихоманке, в тифозном огне Тлел и тлел фитилёк негасимый, Как в глазах у любимой. В окне. По прошествии лет унижений Лизавета шагнула на Трон. И, без всяких на то сожалений, Был повергнут и сослан Бирон. Улыбались в Петровой Столице, Обходя, всё же, Тайный Приказ. Мчался верхом от Императрицы По острогам Камчатским Указ: - Отыскать и доставить в немедля! Из Казны заплатить за урон! Крепостных дать полтыщи и земли! И Звезду в генеральский погон! – Сбились с ног поисковые люди… Где же Ссыльный, кому же читать? Он же Крест целовал в том, что будет О причине ареста молчать! Должен имя своё и отцово, Чтобы жить, позабыть навсегда!... Вдруг: - Царица, не дочка-ль Петрова? Если да, то идите сюда…- Тихо голос сказал где-то рядом: - Вроде этот Указ обо мне. И искать меня больше не надо. Слава Богу, нашли по-весне! – При Дворе уж другие порядки… И других Фаворитов шаги. А от грустных рассказов Камчатских Только холодно сердцу в груди. Никому это вовсе не надо: Ни врагам, ни друзьям, ни себе! И не ясно, за что же Награда? Получил не в бою, не в седле! А у Трона балы на неделе. Фейерверки и снова балы! Для народа кружат карусели И холстиной накрыты столы. В День Рождения Елизаветы Поят пивом народ городской, А в закуску – быки на лафетах… И, отвесив поклоны рукой, Пьёт за молодость Императрицы, Весь покрытый рубцами, Старик. И звезда Генерала искрится, И немеет от хмеля язык. Пьёт за Годы скитаний устало И за тех, кто воскрес и почил… И пригнулся за шторой Шувалов, Разумовский у Трона молчит. Нет, не будет возни возле Трона. Уезжая домой навсегда, Вспомнил Он, что чем дальше Корона, Тем целее своя голова. Но и это лишь верно отчасти. Годы каторги вжали в кровать. И уже по осенним ненастьям Он стал реже и реже вставать… А в канун уходящего Года Тихо в снежную ночь отошёл… Местный Поп Волостного Прихода Медальон в изголовье нашёл. Медальон был отправлен в Столицу В Канцелярию, в Тайный Приказ. Может там кое-что прояснится… В медальоне был Царский Указ О свободе. И локон с портретом, Да заржавленный гвоздь кандалов… Медальон отнесли Лизавете Ей понятно всё стало без слов! Распахнулись вдруг окна порошей. Снег ударил и в грудь и в лицо! Это с Лизой прощался Алёша, Локон в пальцах крутя, как кольцо… Окна тотчас лакеи закрыли, А на плечи – пуховую шаль. До утра дымоходы всё ныли, Словно звали в далёкую даль… 2004 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
