"Мне надоело быть способным и талантливым!" – это первые слова, которые Яков вывел в новом безымянном файле.

Уже на протяжении лет, наверное, десяти, день ото дня, он слышал со всех сторон:

"Нда-а… далеко пойдет этот малец!"

"Неужели это он сам?! Вот молодец!"

"Умница!"

"Талант!"

и даже иногда "Гений!"

(с придыханием на первый слог).

Родители и учителя видели в нем кого угодно: математика, физика-теоретика, литератора – всех, кроме, наверное, чемпиона мира по какому-нибудь виду спорта. Не для этой участи он был рожден! Это точно.

Но к своим черт-знает-скольким годам, он не обладал уже ни феноменальной памятью, ни оригинальностью суждений – ничем. Он это осознавал, они – нет.

…за ним тянулся свинцовый шлейф побед в олимпиадах, конкурсах, смотрах.

Людям казалось, что он молчит оттого, что не хочет растрачивать своих мыслей задаром. А ему нечего было тратить.

Ему уже семь лет хотелось быть

СВОБОДНЫМ,

ЗАМЕНИМЫМ,

СТАНДАРТНЫМ,

БЕЗ ЯРКИХ ПРОЯВЛЕНИЙ.

Хотелось, чтобы весь класс при объявлении результатов теста НЕ поворачивал разом головы в его сторону.

ОН НЕ ХОТЕЛ БЫТЬ УМНЫМ…

Наверное, с этим нежеланием сталкивался любой из тех, кого называют "алмаз неграненый". Кажется, что ему хотелось бы быть граненым стаканом с водой, нежели черт-знает-скольки каратным драг.камнем. Но и теперь он НЕ добился этого. С каждым днем процесс мозговой деятельности, конечно, замедлялся; но на простые вопросы так и НЕ следовали невразумительные ответы, и СВОБОДЫ все так и не было.

Даже напиваясь в стельку, он думал, мыслил – не отключался, не забывал. Мелькали какие-то мучительные сомнения, решения, факты, лица…

КАКАЯ же это чушь!

Во время снегопадов он выходил на улицу, в плеере – "Pink Floyd"…

В состоянии полной прострации он брел куда-то. Ощущая себя внутри игрушки, переворачивая которую можно вызвать снежную бурю в городке, заключенном в стеклянной сфере. И испытывал неопределенный восторг. Будто обледеневшую ложку из нержавейки засунули в сердце и провернули.

Потом музыка заканчивалась, и он слушал ветер, закрыв глаза. Он хотел быть ветром и точно также шуршаще выть на этот чертов мир, словно пес, которому обварили левый бок кипятком.

Иногда он просто растворялся в мире его окружавшем и никто его не видел.

А может наоборот?!

ОН никого не видел?!

Или он с миром друг друга игнорировали? Жили себе ни порознь, ни вместе…

Яков нажал на Backspace, и буквы одна за другой исчезли.

Закрыл. Кликнул "Нет" и вышел из комнаты.

Быть может, навсегда…