Газета КУЛЬТУРА № 24 (1515) 12.06.2021 - 19.06.2021 г.

 

МОНОЛОГ С СООТВЕТСТВУЮЩИМ ПОСЫЛОМ

 

22 июня 41-го... Эта дата нависает над нами, над нашей генной памятью как чудовищная, беспощадная черная стая, что и до сих пор, спустя восемь десятилетий, заставляет вздрогнуть от ужасной боли целые народы. Заставляет “НИКОГДА НЕ ЗАБЫТЬ!” ни нам, белорусам, кто живет на Родине сегодня, ни нашим соотечественникам, кто по той или иной причине оказался на волне обстоятельств за рубежом. А она, эта скорбная дата, как достопамятная факт в истории Беларуси, жесткими цифрами возникнет уже через несколько дней...

 

...Встреча в редакции “Культуры” состоялась как раз накануне этого дня с одним из наших земляков в Год Народного Единства. И первый же посыл человека, который уже почти два десятилетия живет за пределами Беларуси, совпал с запланированным мной первым вопросом, таким образом закрепив формат и акцент беседы. В конце концов, ничего удивительного в этом нет: мой собеседник Михаил Ганкин четверть века отработал, в частности, ведущим режиссером литературно-драматической редакции на Белорусском телевидении, так что, разумеется, прекрасно владеет свойственной ему “режиссурой” выстраивания диалога в рамках предложенного контекста. Да и белорусским языком он владеет превосходно. Кстати, слова, вынесенные в заголовок — из его стихотворения “Свидание с Родиной”: “Библии строку я вспоминаю: “Нужно помнить дом свой и семью”... Таким образом — слушаю рассказ соотечественника.

 

ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, ПРОКЛЯТАЯ!

 

— Родился я в Гомеле, но мне не довелось жить в нем, потому что началась война. Впрочем, у меня история, связанная с войной, в общем ужасная. В первые дни бомбежки Гомеля бомба попала прямо в наш дом. Мать мою сразу убило на месте. А я на тот момент лежал девятимесячным младенцем в коляске во дворе. Меня взрывной волной отбросило метров на десять в кустарники. А напротив нас жила соседка Вера Моисеевна Антина, которая услышала, что где-то плачет ребенок. Она меня нашла, подобрала и потом вывезла в эвакуацию. Благодаря ей я и остался в живых. До семи лет она меня растила... В дальнейшем наши пути разошлись.

В позапрошлом году, когда приезжал в Гомель, нашел ее могилу, привел все в порядок и поставил памятник. Здесь забегу чуточку вперед. Перед моим отъездом в Германию я работал арт-директором ансамбля “СВЯТА” Белорусской государственной филармонии. И до сих пор у меня сохранились тесные контакты с теми моими коллегами. Кстати, три песни на мои стихи — и сегодня в репертуаре ансамбля. Одна из них называется “Белорусский язык”. Так вот, бывшие коллеги-“святовцы” тогда помогали мне искать последнее пристанище моей приемной матери, пройдя кладбище из конца в конец.

 

Отца моего призвали в армию сразу в сорок первом. Он воевал, прошел танкистом, как говорят, через всю войну, его демобилизовали в 1946-м в Праге. Я папу увидел впервые, когда мне исполнилось наверное, лет шесть. Он был награжден двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, пятью медалями за взятие тех или иных городов на пути к победе, дважды был ранен. А фотокарточку мамину первые я увидел когда мне было далеко за тридцать. Моей старшей сестре позднее люди передали — с маминой дарственной надписью, адресованной кому-то из ее довоенных знакомых. Мама, Эмма Михайловна Амхинец, по национальности — русская, а папа — еврей, так что семья у нас была интернациональная.Но откуда мама была родом — даже и не знаю, потому что воспитывалась она в детском доме. Кстати, отец мой — тоже детдомовец, там они и познакомились.

 

ВЕТКА В СТОП-КАДРАХ ПАМЯТИ.

 

— После войны папу послали работать директором производства в разрушенную вдребезги Ветку, что на Гомельщине, отстраивать тамошнюю текстильную фабрику. И там я пошёл в школу и закончил семь классов. Это были тяжёлые послевоенные годы. Что тут говорить — голодное босоногое детство без матери... Помню, как в три часа ночи занимали очередь за буханкой хлеба на семью, а если вдруг довесок тебе попадался, то это уже законно твое и ты мог его спокойно съесть. Вот так и жили ...

 

Через много лет я снова приехал в Ветку уже будучи режиссёром Белорусского телевидения. Встретился там со знаменитым в те времена Федором Шкляровым, познакомились мы с ним, а он говорит мне, мол,что-то знакомая фамилия. В результате оказалось, что Шкляров работал на фабрике под руководством моего отца. Это уже потом он начал спасать иконы, собирать понемногу коллекцию: где выкупал их у старообрядцев, где выменивал, чтобы создать в будущем уникальный музей. Трудно себе представить, каких усилий это ему стоило. Я снова вспомнил в той поездке своё послевоенное время, эпизод, что отразился в памяти как фотокадр. В Ветке работали две школы — русская и белорусская, под номерами один и два. И вот собирались, кажется, освободить для одной из них здание, где находилась то ли церковь, то ли молитвенный дом. Помню, рядом со зданием на улице пылал огромный костер, а в огонь бросали книжки, иконы.А люди беспомощно бегали вокруг и пытались выхватывать из костра эти книги, иконы , подлинные артефакты, чтобы спасти хотя что-нибудь из икон и фолиантов. Навсегда то зрелище останется в моей памяти...

 

Ну а в четырнадцать я уже пошел на свой хлеб. Поступил в Петрозаводске в строительный техникум, потом — армия. Служил на Севере подводникам. Благодаря флоту у меня судьба иначе и обернулся. В нашей эскадре был создан самодеятельный ансамбль, а я писал стихи. Ну и ребята подбирали под гитару мелодии на те тексты. Однажды гастролировал у нас главный ансамбль Северного флота, и дирижер, послушав наши песни, пригласил меня к себе в коллектив еще на два года службы. Оттуда в звании младшего лейтенанта я и демобилизовался. И попал потом в Минск.

 

ОНИ ТАМ РУССКИХ СОЛДАТ НЕ ВИДЕЛИ.

 

— В западной части Германии, где я живу, молодое поколение немцев даже не знает сегодня, с кем была прошлая война. Спроси у школьников — с кем же? — они тебе ответят, что с Америкой, ведь входили на ту территорию и освобождали ее американские войска. Да и вообще немецкую молодежь не интересует эта тема. Не понимаю, но их общество или то забыло все, то ли знать не хочет. А память про ту ужасную войну необходимо сохранять, ведь теперь буквально на глазах идет неприкрытое переписывание истории Второй мировой. Каждый теперь тянет одеяло на себя, образно говоря. Те же американцы: мол, только они сделали огромный вклад в победу, а русские ну так — поскольку-постольку. И то, что на Беларуси тема исторической правды о годы жесточайшего лихолетья не гаснет в сегодняшнем процессе патриотического воспитания молодого поколения, а наоборот — педалируется, наверное, неоспоримо правильно.

 

То, как была беспощадно изничтожена вся Беларусь, то, как она была растерзана, испепелённая гитлеровцами, мое поколение “детей войны” знает не по книжкам. Я могу даже назвать имена людей, которые во времена оккупации здесь невесть что вытворяли, ведь основательно изучал историю, копался в архивах, работая над передачами, теле - и кинопроектами работая уже на телевидении в качестве режиссера...

Во время войны в Минске колаборантами было создано правительство и даже несколько съездов провели в поддержку Гитлера. Под разными там флагами разные доктора филологии островские и обер-бургомистры города Борисова —доктора станиславы станкевичи, а также рагули, абрамовы...

 

...В этот раз приехал я в Минск, когда шел Чемпионат мира по хоккею. Явная провокация, которую совершили в Риге с государственным флагом суверенной страны — Республики Беларусь, не просто возмущает. Она оспаривает теперь то, что раньше декларировалось: мол, спорт — вне политики, но в данном прецеденте оказалось, что то-то и есть самое настоящее политическое оружие, которое неправомерно применялось. Это самые низкие козыри.

 

...Почему-то я сейчас вспомнил цикл телепрограмм, который мы делали на телевидении о тех людях, которые первыми в освобожденных от гитлеровцев городах водружали флаг Родины. Одного такого человека мы нашли в Киеве. Он работал в то время швейцаром в каком-то ресторане или отеле. Солдатская судьба доверила ему поднять победное красное полотнище над освобожденной Брестской крепостью. Это был совсем другой символ!

 

НА ВСТРЕЧАХ ...

 

— Я ежегодно бываю на Родине. Гражданство не меняю. У меня паспорт гражданина Беларуси, а там — постоянный вид на жительство. Состою на учете в генеральном консульстве нашей страны в Мюнхене, чтобы ездить сюда без визы. В Минске живут две мои дочери и два внука. Старшая, Вера, журналист — обозреватель в газете “Республика”, младшая — историк-архивист по профессии, муж её работает на телевидении. Всегда встречаюсь с друзьями. Конечно же, ностальгирую. Мне посчастливилось в жизни, что на Беларуси пришлось сотрудничать с настоящими уникальными людьми, которые к сожалению уже покинули этот мир. Всем известно, кто такие Виктор Карпилов, Александр Гуткович — мэтры Белорусского телевидения. Они все первый выпуск нашего театрально-художественного института. Илья Курган с ними учился, Эльвира Герасимович, которая потом стала ректором театрального, и много других выдающихся личностей. Словом, посчастливилось...

 

Ну а в Франкфурте-на-Майне есть русский клуб “Посев”. В нем на литературных мероприятиях встречаются русскоязычные люди разных национальностей, а когда не было пандемии, то к нам приезжали известные литераторы, артисты, кинематографисты. Кстати, там, в Германии, я написал три книги, но издавал их в Минске.

 

Сейчас, когда вот уже на протяжении девятнадцати лет постоянно посещаю Бацькаўчыну, то все время поражаюсь ее преображению. Беларусь очень быстро меняется, конечно же, в лучшую сторону. Мой старый приятель и коллега режиссёр Валерий Матюшевский, мы вместе работали на БТ, начинает меня водить по всем местам, которых я даже и не видел раньше. При мне этого не было. Какие дворцы отстроены, какие торговые центры, жилые микрорайоны! У Минска, конечно же, своя специфика, своя аура европейскости. Люблю отдыхать в санатории на Нарочи, на других белорусских курортах, и каждый год это делаю.

 

...В конце концов, любая страна — живой организм. Все в ней бывает в разные времена становления: и непогоды, и болезни, говоря образно. Но главное, чтобы побеждали мудрость, любовь и креативность. И желание идти за теми постулатами по жизни.

 

Монолог слушала Людмила Крушинская

 

Перевод с Белорусского М.Ганкина