- Людка, убегай! Людка, убегай! – громко и монотонно раздавался голос среди свиста пуль и грохота выстрелов.

Боевики умело втянули и блокировали колонну внутренних войск в тесных улочках. Подбили первый БТР (бронетранспортёр) и последнюю в колонне БМП (боевая машина пехоты) и теперь вовсю жарили по всей колонне… Командование поставило задачу краповым беретам – разблокировать колонну и вывести остатки батальона ВВ из посёлка.

Краповики попытались решить эту задачу с ходу, но командир спецназа «Седой» сразу понял, что им противостоят не обкуренные и обдолбанные наёмники. Им в тыл, откуда никто не ждал ударил ДШК (станковый крупнокалиберный пулемёт). На той стороне были профи, возможно прошедшие Афган.

- Люда, Люда! – продолжался слышаться крик.

Прячась за горящим БТР-ом, сидел молодой парень, держа в дрожащих руках свой автомат. В его глазах не осталось ничего – всё съела война. Он быстро-быстро шевелил губами, то ли молитву читал, то ли призывал маму на помощь.

"Фьююююююю -бабах!" - раздалось рядом с коробкой БТРа, за которым прятался парень – упала мина, разорвалась и осыпала всё горячим асфальтом, смешанным с землёй. Парнишка дёрнулся и повалился на землю.

- Люда, Людмилочка!

- Слушай меня! – закричал «Седой» своим людям, сидящим перед ним в относительной безопасности за, чадящим смрадным дымом, остовом бензовоза. – Мономах, Кирдык и Груздя – летайте птичками, но обойдите этих джигитов и вежливо попросите замолчать. Только помните о минах и растяжках!

- Есть, будет сделано! – ответили хором мужики.

Трое человек отделились от общей массы и двинулись выполнять поставленную командиром задачу. Потом – потом эту тройку увидели боевики, послышались крики, раздался сильный автоматный и пулемётный огонь.

- Мужики, прикройте их! – прокричал «Седой», высунувшись из-за остова машины и поливая боевиков автоматным огнём.

- Люда, Людочка! – опять раздался крик.

Прикрытая дружеским огнём тройка спецов по-пластунски пробиралась вперед, готовая уничтожить всех и вся, чтобы дать шанс колонне выйти из посёлка. Неожиданно, Груздя напоролся на что-то пружинистое – он придавил это левым локтем.

- Мужики, растяжка! – закричал он. Груздя был самый молодой в группе и это была его первая боевая операция…

- Ну чё ты орешь, - спокойно сказал подползший к нему Мономах.

- Так растяжка же подо мной!!!

- Ну растяжка и что?!

- Так там чека вылетела, я щелчок слышал!!!

- Ну и что? Локоток только не убирай. Так, щас чеку вставлю. Есть! Ползи дальше паникёр!

- Мономах!!! Твою мать!!! Чё застрял! Дальше, дальше идём! – раздалось в гарнитуре Мономаха - это Седой подгонял. Мономах понимал его – каждую минуту от шквального огня гибли пацаны…

Потом – потом прозвучало два взрыва. Странно, что Седой сразу отличил их от других…

- Всё, мои парни сработали как надо – как и всегда, - подумал он.

- Всё!!! Уходим! – прокричал Седой бойцам, но сам остался ждать своих…

Через несколько часов они все вышли на окраину посёлка. Сегодня погибло столько зелёных пацанов, что у Седого ныло сердце. Его люди падали на землю от усталости – все в грязи и крови. Опять крик:

- Люда, Людочка!

- Угомоните его, ей-Богу…

- Ранен он, чего ты хочешь?

- Устал от криков его, прости Боже.

- А что предлагаешь? Убить его что ли?

Седой растолкал людей и нашёл молодого парня, который постоянно звал какую-то Люду. У парнишки ещё усы еле наметились, ему было лет восемнадцать - девятнадцать от силы. Пули боевиков ранили его в ногу и в живот.

- Люда!

- Успокойся, жива твоя Люда… - пытался успокоить парнишку седовласый командир, хотя и подумал, исходя из личного опыта, другое – «Нет чтобы мать вспомнить, а он Люду зовёт, А Люда, Люда сейчас на танцульках зажигает с другим Дон Кихотом и ей хорошо»…

Седой внимательно осмотрел парня – рана в ноге была пустяковой, ибо пуля прошла навылет, но вот ранение в живот… Пуля разорвала пупок, и парень, закатив глаза, придерживал вываливающиеся внутренности рукой.

- Люда… - опять послышался слабый голос парнишки.

- Кого ты зовёшь, сынок? – спросил Седой.

- Девушку свою. Девушка у меня есть, Людой зовут, ждать обещала- чуть приоткрыл глаза парень.

- А тебя как зовут?

- Саша. Люду мою не видели? Людочку мою не видали?! Девушку мою.

- Видели, видели. С ней всё хорошо, - отвечал Седой, расположив свое лицо напротив лица солдатика.

- С Людой хорошо, ну слава Богу! – облегченно выдохнул Саша. – Я боялся, что её убили, представляете, девушку мою убили, как и нас всех?

- Успокойся, всё хорошо.

- Я умирать боюсь, - потекли слёзы по щекам Сашки.

- Умирать не страшно. Страшно думать о смерти.

- Нет я не хочу, не хочу умирать…

- Ты не умрёшь, всё будет хорошо, - ласково говорил Седой. Его крутые, матёрые спецы стояли вокруг них и, молчали. Одни украдкой вытирали, набежавшую вдруг слезу, иные просто стояли, сняв свои головные уборы и каждый думая о своём.

- Так страшно…

- Всем страшно. Всегда страшно на войне. На то она и война...

- Очень болит, товарищ командир…

- Сейчас всё пройдет, закрой глаза и всё пройдёт, - сказал Седой.

Парнишка закрыл глаза и тихо застонал. Он скоро умрёт - это понимали все…

- Ты жил достойно, Сашка, воевал достойно, ты был храбрым. Ты настоящий мужик. Умирать не страшно, - тихо произнёс Седой и тоже потёр рукой шрам под правым глазом…