Одна Нимфа влюбилась в Эхо. То ли не объяснил ей никто про гермафродитов, то ли любовь зла, но случилось. Переехала из лесного ручья в горный, поближе к любимому, и зажили. Место пустынное, никто семейному счастью не мешал. Проснется утром, окликнет:

— Эхо?

— Хо-хо-хо, — смешливо откликается то.

— Ты меня любишь?

— Любишь — любишь!

Теперь уже она счастливо засмеётся, а Эхо вторит. Только счастье всегда коротко.

Пришли на их гору туристы — альпинисты, остановились у ручья напиться. Попили, умылись, разлеглись, разбрелись, тут одна альпинистка от полноты чувств и крикнула: «Эй!». Эхо, конечно, отозвалось. Девушке понравилось — весело отвечает, складно, и голос приятный. Ну, поговорили и поговорили, только девица возьми, да и спроси напоследок: «Я тебе нравлюсь?». Ответ, ясно какой. Ей бы уняться, а она в раж вошла: «Может, ты меня любишь?». Э-э-э-х!..

Они-то ушли, а Эхо с Нимфой осталось. С того дня кончилась у них счастливая жизнь. Денно, а иногда и ночно, «ела» Нимфу ревность, а она «ела» Эхо. Ела, пилила, сверлила. Напрасно Эхо оправдывалось, что у него натура такая, никак по-другому невозможно, и что любит только Нимфу одну — ничего не помогало. Страдалицо подвывало шакалам, подухивало филинам, от отчаяния хотело бежать, куда глаза глядят, да из своего жилья кто ж уйдет, и идти особо некуда, внизу ровная долина, дальше город — места для проживания Эха непригодные.

Прослышала про ту беду мамаша Нимфина, как не узнать, эхо далеко, быстро разносится, слухи-сплетни еще дальше и быстрее. Прибыла она в гости к молодым, стала Нимфу увещевать, что с мужем надо ладить, а то разговоры разные кругом. Нимфа только слезами заливается так, что ручей из берегов выходит. Тогда родительница достала из сумочки фигурку мандарина китайского, поставила на камешек и тот меленько, согласно закивал головой. Красивая была вещица, возможно, даже фарфоровая, расписана золотом и лазурью. «Вот, — говорит Нимфомать, — тебе новый жених, он-то никогда не изменит, а если разлучница какая на горизонте замаячит, ты его под камень спрячь, главное, на бочок положи, и вся недолга».

— Так он же не говорит ничего, — толкует дочка, а сама глядит на кивающего красавца зачарованно.

— Оно и хорошо, а то мало ли что брякнет. Мужчина он положительный, покладистый и собой хорош. Спроси его, что хочешь.

— Я вам нравлюсь, — стыдливо проворковала Нимфа. Мандарин, само-собой, кивает и улыбается приветливо.

— Может, вы меня полюбить успели? — китаец опять меленько поддакивает.

И снова зажила Нимфа счастливо в браке. Вот, что значит жизненный опыт, мать плохого не посоветует. У Эха тоже все наладилось — подвывать ночами перестало, перебралось повыше в горы, чтобы молодоженам не мешать.

Есть, значит, на свете любовь и браки счастливые.

2015 г.