Читать я научился в пять лет по учебникам своего брата Вити, ходившего в третий класс. Читал все подряд: газеты, книги, которые удавалось найти у соседей. Толстые книги без картинок мне нравились меньше, чем иллюстрированные, а большие стихи и поэмы я плохо понимал.

Жили мы тогда в эвакуации в Саратовской области, в совхозе. Шел 1943 год. Отец воевал. Его редкие письма с фронта по просьбе неграмотной мамы я с трудом разбирал по буквам. Он в свое время прошел курс по ликвидации неграмотности и неплохо писал. Мама даже расписывалась с трудом, печатными буквами, и очень при этом стеснялась. Мои родители – псковские крестьяне-батраки. После раскулачивания хозяина, у которого они работали, в 1930 году перебрались в Лугу на завод. Стали пролетариями, отец - слесарем, а мама – формовщицей тиглей и абразивов. Тогда им было по двадцать лет.

Я хорошо помню, как в дом – водокачку, куда нас поселили в 1947 году по возвращении из эвакуации в разрушенную Лугу, приходили подписчики на госзаймы и уговаривали мать в числе первых подписаться: «Татьяна Гурьяновна! Вы, ударник труда, наша лучшая формовщица на заводе «Красный тигель». Мы знаем, как вам тяжело жить с тремя детьми (младший наш братишка Миша родился в 1946 году), с часто выпивающим мужем, но если вы подпишитесь, других нам будет легче уговорить. Только всем народом мы поднимем страну!». И мама подписывалась на добровольный вычет части месячной зарплаты в течение года, хотя в доме на счету была каждая копейка.

 

В моем образовании и воспитании большую роль сыграло радио. Я легко запоминал песни и пел с детства. Помню, стою на табуретке и пою: «Мы красная кавалерия и про нас…, или – Ты конек вороной, передай дорогой, или – Дадим отпор душителям всех пламенных идей, насильникам, грабителям, мучителям людей. Пусть ярость благородная…». Мама спрашивала: «Слушай, артист погорелого театра, кем ты хочешь быть, когда станешь большим?» Я отвечал – летчиком, чтобы громить врагов! А она, с грустью глядя на мой большой голодный живот, говорила: «Лучше бы тебе стать поваром, поближе к еде». На эти ее слова я глубоко обижался, протестовал. Благодаря радио я узнал многое: театральные пьесы, оперетты, оперы, новости науки и техники, народные песни и сказания. Любимой передачей была «Театр у микрофона». Обычно, мы слушали ее всей семьей, активно обсуждали постановки.

 

Прочитав сказку Пушкина о царе Салтане и сыне его Гвидоне, я быстро выучил ее наизусть, и стал часто рассказывать «в лицах» маленькому Мишке, за что мама меня очень хвалила. В школе я узнал другие сказки поэта: о Попе и Балде, о Спящей царевне и семи богатырях, о Рыбаке и рыбке, о Золотом петушке. Из них заучил самые понравившиеся места и запомнил их на всю жизнь. Уже тогда я интуитивно понял, что книги Пушкина привлекают меня, прежде всего, умным, легко узнаваемым, языком. Это я могу сформулировать сейчас, а тогда, я просто полюбил образ великого человека, у которого надо учиться интересно говорить и, хотя бы, писать грамотно, без ошибок.

Пушкинская проза мне очень нравилась своей простотой и человечностью. До слез были близки и понятны страдания Самсона Вырина и дочери его Дуни из «Станционного смотрителя»!

Полюбились: «Повести Белкина», «Дубровский». В память врезалась крылатая фраза «береги честь смолоду» из «Капитанской дочки». Она, как бы, определила для меня основу понятия «человек порядочный».

«Невольник чести»! - какие возвышенные, слова М. Ю. Лермонтова о Пушкине в гениальном стихотворении « Смерть поэта»! Все это я усвоил, учась в школе, благодаря незабвенным учителям и книгам.

 

В шестом классе я «открыл» для себя детскую городскую библиотеку! Там работала Софья Абрамовна. Она обратила внимание на мое быстрое прочтение книг, стала неназойливо приучать меня правильно рассказывать ей о содержании прочитанного по схеме. Кто автор и что ты о нем знаешь? Где, когда происходят события, как ведут себя герои и чем заканчиваются истории? Подбирала мне книги понравившихся авторов. Предложила внимательно прочитать книгу книг «Легенды и мифы древней Греции». Тут-то я понял ценность и полезность книг-исследований, очень нужных для понимания книг художественных, авторы которых используют основные сюжеты исторического бытия людей, их поисков счастья и преодоления неизбежных трудностей на этом пути. Софья Абрамовна научила меня пользоваться энциклопедией, когда надо было что-то прояснить. До этого, самой умной книгой я считал отрывной календарь, который мама ежегодно приносила вместе с гостинцами к Новому Году. Я перечитывал календарь несколько раз, поражаясь обилию разнообразных знаний, так умно собранных воедино для ежедневного использования. Тесное общение с городской библиотекой я продолжал до окончания десятилетки в 1956 году.

В старших классах на меня особенное впечатление произвели: « Евгений Онегин», «Медный всадник», «Руслан и Людмила» - Пушкина; «Мцыри», «Демон», «Бородино» Лермонтова; «Горе от ума» - Грибоедова; «Кому на Руси жить хорошо»; Некрасова. Высветилась ведущая роль А. С. Пушкина в созвездии русских писателей. В поэтических шедеврах «Пророк» и «Памятник» он точно определил, по моему мнению, задачи литературы вообще и поэзии – особенно!

О патриотах России декабристах, поэтах и писателях пушкинского времени у меня сложилось представление, как об очень образованных, талантливых, выдающихся людях, стоящих впереди народа, остро понимающих свою реальную отстраненность от жизни трудовых людей, но готовых сражаться за принципы справедливого устройства общества. «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но дело их не пропало» (В.И. Ленин).

Н.А. Некрасов со своим глубочайшим пониманием жизни и чаяний простого народа подхватил пушкинский призыв «глаголом жечь сердца людей» в поисках справедливости и смысла жизни. Потом я открыл для себя творчество А.М. Горького, как близкого мне по жизни человека, «сделавшего себя» наперекор судьбе. Помню, как на горьковском вечере в школе, я читал отрывок из «Старухи Изергиль» про Данко и в звенящей тишине зала уловил могущество поэтического слова. Уже в институте, я выучил поэму Горького в прозе «Человек», до сих пор обращаюсь к ней, восхищаясь мудростью и романтизмом автора. Романтизм, как уверенность человека-творца в неизбежной победе над невзгодами жизни, объединяет, мне кажется, ведущих писателей всех времен и народов. «…И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал», «И призван я, чтоб осветить весь мир, расплавить тьму его загадок тайных, найти гармонию между собой и миром, в себе самом гармонию создать…»! Как эти устремления Пушкина и Горького близки, живут наперекор времени и различиям жизненного уклада! Каждый, мастер – учитель по профессии и по жизни. Поэты разные нужны, но они выбирают «тему» по себе. А общество и любой человек имеют абсолютное право брать из всего творческого арсенала «оружие», востребованное моментом и настроением. В связи с этим, «поэзия действия» чаще более востребована, чем «поэзия чувств», хотя это две неразделимые ипостаси духовности человека. Их тесное неизбежное взаимодействие рождает уровень сути каждого из нас.

Ярким примером становления «своего голоса» является полюбившееся мне творчество Владимира Маяковского, ставшего рупором Революции! «Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный, ушел на фронт из барских садоводств поэзии – бабы капризной!» А «садоводство» он знал неплохо! «Если я чего написал, если чего сказал – тому виной глаза-небеса, любимой моей глаза». «Светить всегда, светить везде до дней последних донца, светить – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой – и солнца!»

Такие мысли постепенно вызревали во мне, воспитывали чувства. Прав А.М.Горький: «Всем лучшим в себе я обязан книгам».

Творчество Маяковского – школьный курс, я знал хорошо, и это помогло мне получить на приемном экзамене в Ленинградский сельскохозяйственный институт желанную пятерку за сочинение. Конкурс был серьезный – четыре человека на место. Тяжело было прощаться с ребятами, провалившими экзамен, уезжающим по домам. Экзамены по химии и физике я сдал успешно и хорошо выполнил норматив по физкультуре - переплыл неширокий залив пруда около Александровского дворца. Возможно, Пушкин купался здесь, когда с1811 по 1817 годы учился в Лицее. Помню, как рыдала девушка, которая плохо плавала, и боялась не пройти по конкурсу, хотя имела хорошие баллы на экзаменах. Мы уговорили преподавателя, фамилия его была Васадзе, чтобы он разрешил мне и моему товарищу помочь девчонке плыть. Получилось! Хотя все трое устали до бесчувствия и наглотались воды.

Жизнь дала мне возможность «побыть с Пушкиным» в местах, где к нему «стала являться Муза» и пришла « пора надежд и грусти нежной». Мне было восемнадцать, но тяжелое военное и послевоенное время как-то развело нас. Во мне не сложился тот уровень романтизма и восторженности, который был так присущ юному поэту. Конечно, мы, как и лицеисты в своё время, собирались за столом. Правда, наши «вакхальны припевы» сопровождались не звоном бокалов с шампанским, а стуком стаканов с дешевой тогда перцовкой, танцами в коридорах общежития и разговорами о предстоящей поездке в омские степи на уборку целинного хлеба. Там нас очень ждали. Урожай был высокий, бурты пшеницы тянулись в степи на километр, необходимо было срочно, до ненастья, перевезти зерно на элеваторы. И мы показывали рекорды скорости ручной загрузки армейских грузовиков, мобилизованных на уборку! Шла осень 1957 года, вся страна ликовала по поводу запуска первого в мире спутника земли к 40-летию Великого Октября. Недруги СССР были в шоке! Стали спешно изучать систему нашего образования.

В июне того года, до отъезда на целину, я совершил свой первый в жизни серьезный самостоятельный поступок – «дикарем» побывал на Всемирном Фестивале молодежи в Москве! Надежда и желание увидеть мир через реальных представителей народов разных стран, оправдались вполне и сильно расширили мой кругозор. Деньги на поездку накопил, работая по ночам истопником в цветочных теплицах Павловского дворца, в котором, как и в Пушкине, реставрационные работы только разворачивались. Весной, на субботниках, мы, в составе студенческого отряда, участвовали в разборке завалов мусора внутри Екатерининского дворца, Лицея и павильонов парка. Запомнилось, как в сравнительно уцелевшем павильоне «Эрмитаж» обнаружили столики, которые при необходимости убирались в углубления пола с помощью больших деревянных винтов.

Теперь стоит рассказать, как я оказался в городе Пушкине. Так в советское время переименовали Царское Село, загородную резиденцию царей в двадцати пяти километрах от Петербурга со знаменитыми Екатерининским и Александровским дворцами и парками.

Перед окончанием школы я, наконец, определился с выбором профессии. Стану лесником или агрономом – буду работать в согласии с природой, вести размеренную и несуетную жизнь, заниматься охотой (как Некрасов), соберу желанную библиотеку. Мама очень хотела, чтобы я учился дальше. Сама неграмотная, она глубоко понимала значение и силу знаний.

Сельской жизни я не боялся с детства, - пришлось во время войны жить в деревне. Очень любил лошадей, помогал, как мог, отцу – он почти два года после войны был конюхом в совхозе, а мама работала дояркой. Когда я сказал, что пойду учиться в сельскохозяйственный институт, она убедила меня не идти в зоотехники – работать с животными труднее, чем с людьми. Голодные коровы «кричат» громче и уговорить их потерпеть невозможно.

И вот, на попутной грузовой машине дяди Сережи, нашего соседа – он работал шофером на Лужской трикотажной фабрике, среди тюков рабочих рукавиц, я прибыл в Ленинград. Было ранее утро, когда меня высадили около ларька «Справочное бюро» на Загородном проспекте рядом с Витебским вокзалом. Женщина в справочном дала мне адреса Лесной академии в Озерках и Сельскохозяйственного института в Пушкине, объяснила, как добраться. Тут-то и оказалось, что проще всего мне поехать на ближайшей электричке в г.Пушкин, благо платформа рядом.

Через полчаса я был в городе. Он мне сразу понравился своей похожестью на родную Лугу – небольшой, слегка провинциальный. А когда я пришел в институт, который размещался в бывшем манеже кавалергардского полка рядом с Екатерининским дворцом и Лицеем, все определилось – вот, где надо учиться, если повезет поступить! Повезло!

На первом курсе пришлось жить на частной квартире. Мы вчетвером снимали комнатку недалеко от Египетских ворот, на выезде из Пушкина в сторону Пулково и Ленинграда. Рядом находилось опытное поле, на делянках которого студенты проводили посевы и наблюдения. Дело было не безопасное. Во время войны здесь проходил фронт многомесячной обороны Ленинграда. Земля была напичкана минами и неразорвавшимися снарядами. Были случаи подрыва людей. У хозяйки нашей квартиры дочь-десятиклассница подорвалась, когда перебивала кол для привязи коровы на лугу, а знакомого студента изуродовала мина, на которую он наткнулся, когда бурил пашню для определения влажности почвы. Взрывчатка и детонатор, оказывается, остаются смертельно опасными долгие годы, когда даже железо истлевает от ржавчины.

Материально я жил напряженно. Стипендия – двадцать восемь рублей. Оплачивать жилье помогала мама, присылая десять рублей ежемесячно. Приходилось часто подрабатывать на разгрузке вагонов.

На втором курсе мне дали место в общежитии, которое находилось на Пушкинской улице, дом 32. Эта улица начиналась домом-музеем А.С. Пушкина, где семья его проживала как на даче с 1831 года после переезда из Москвы в Петербург. Кстати, именно здесь, Пушкин написал сказку о царе Салтане для своей первой дочери Маши. Удивляло, как этот дом сохранился во время войны, когда город был сильно разрушен и в нем почти два с половиной года хозяйничали немцы, разграбившие Екатерининский и Александровский дворцы?

Побывав в музее несколько раз, я почувствовал, что Александр Сергеевич оказался мне близок и понятен как обычный человек, со своими житейскими заботами, радостями и печалями, и в то же время - как великий мастер-стихотворец, «с юных лет постигнувший людей». Стали, наконец, понятны слова его «Элегии»:

Безумных лет угасшее веселье

Мне тяжело, как смутное похмелье.

Но, как вино - печаль минувших дней

В моей душе, чем старе, тем сильней.

Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать;

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;

И ведаю, мне будут наслажденья

Меж горестей, забот и треволненья:

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть - на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной.

 

Я осознал, насколько глубоко это стихотворение поэта проникнуто тревогой за неопределенность будущего, созвучно с переживаниями каждого мыслящего человека. Однако, когда слова огранены талантом великого Пушкина, они становятся шедевром литературного мастерства, подобно тому, как невзрачный по виду алмаз превращается после огранки в сверкающий бриллиант. Для понимания глубины мыслей поэта и его чувств очень важно знать, что создано это произведение в период творческого подъема, в Болдинскую осень, в ожидании скорого желанного венчания с Натальей Гончаровой. Но! Какая грусть?!

Тогда же я уловил печальную ноту одиночества поэта, которая, как убедился потом, звучит в творчестве многих великих мастеров, глубоко понимающих бренность скоротечного бытия и бессмертную силу мысли.

Чувство одиночества в совокупности с чувством самолюбия, образуют духовную сферу независимости каждого человека, в его общественной жизни. Уровень этих чувств наиболее высок в творческой элите общества, но, одновременно, эти люди очень уязвимы и находятся «в группе риска» - на грани перерождения самолюбия в себялюбье (корень главных зол, по Т.Кампанелла), а одиночество может одновременно вырасти до нестерпимого размера. Тема одиночества стала для меня кодовым ключом к восприятию творчества. Я даже придумал для себя некую формулу оценки степени одиночества: Естественный уровень – это сугубо индивидуальное контролируемое ощущение дисгармонии жизни, активное стремление улучшить ситуацию; Высокий уровень одиночества, но не смертельный - это когда человеку кажется, что никто ему не нужен. А наивысший, смертельный – когда человек чувствует, что никому не нужен! Опасаться одиночества, постоянно контролировать его уровень и причины появления, стараться быть нужным людям, беречь чуткие нити общения! В этом, я вижу, извечные устремления « человека творческого», постоянно ищущего смысл своего существования. Устремления не всегда успешные, но крайне необходимые для правдивой самооценки и самосовершенствования. К слову! Картина «Черный квадрат» Казимира Малевича, по моему мнению, - удачный художественный образ одиночества.

О личной жизни и женитьбе Пушкина не писал только ленивый современник. А клевета и сплетня в свете процветают во все времена, питают зависть и желание порочных людей докопаться - почему он, а не я! Почему при явной некрасивости его любят женщины? А Наталья Николаевна – эта душка, на которую часто засматривается сам царь, согласилась стать женой вольнодумца, вернувшегося недавно из ссылки и случайно не оказавшегося среди декабристов на Сенатской площади? Разве можно считать великим этого озорного, азартного, но иногда неприступного мизантропа, которому, не откажешь в таланте написания убийственных эпиграмм?

Прочитав письма Пушкина, я убедился, что его любовь и женитьба были страстным ожиданием счастья, нового взлета творчества. Как умнейший человек, испытавший к тридцати годам многие стороны своей свободной и несвободной жизни, часто недовольный собой, он надеялся на окрыляющую, беззаветную любовь восемнадцатилетней девушки, красивой, скромной и умной не по годам. Ее красота особенно увлекла Пушкина, который явно переживал по поводу своей внешности, мечтал иметь красивых детей. Его не смущало, и даже нравилось то обстоятельство, что Натали была почти на десять сантиметров выше ростом, привлекали ее сдержанное благородство и начитанность, глубокое понимание его творчества. И жена подарила ему четверых детей за семь лет замужества – двух мальчиков и двух девочек.

Довольно открытая личная жизнь поэта и его семьи была под постоянным вниманием «света», что принесло Пушкину немало душевных страданий. Тень беды накрыла его дом и породила будущие несчастья. Особенно, самолюбие поэта было уязвлено появлением в доме преуспевающего приемного сына нидерландского посла Геккерена, кавалергарда Жоржа Дантеса, посватавшегося к Екатерине Гончаровой – сестре Натали, переехавшей из Москвы к Пушкиным. Дантеса Пушкин, как бывает, «не принял душой». Молва стала «раздувать для потехи» природную ревнивость поэта.

Появились материальные трудности в жизни Пушкиных. Наталья Николаевна с присущей ей деликатностью, в письме к своему брату Дмитрию летом 1836 года обращается за поддержкой и пишет: «Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми моими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не спит по ночам и, следовательно, в подобном состоянии не может работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна… Мой муж дал столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, чтобы я с своей стороны постаралась облегчить его положение»*.

Накапливались долги, в том числе и перед издателями. Это обстоятельство, как мне кажется, особенно тяготило поэта, всегда мечтавшего сделать литературу своей главной профессией, доступным источником заработка для семьи. Угнетала зависимость от царя, избравшего себя «добровольным» цензором его творчества. Свободный талант Пушкина столкнулся с обузой тривиального «заказа на работу». В некоторых его произведениях этого периода заметны элементы спешки и отхода от поэзии к незрелой прозе. Все это было сразу же «поднято на щит» его постоянными мелкими критиканами. К их хору неожиданно присоединился даже неистовый Виссарион Белинский, написавший в 1836 году, что Пушкин «как поэт умер». Как важна в такой момент поддержка друзей! Но у Пушкина оказалось, как он давно подметил, «знакомых тьма, а друга нет»! Влиятельный друг семьи князь П. А. Вяземский и другие приятели промедлили и смущенно промолчали. Одиночество Пушкина поднялось вокруг него тем морем, которое он давно провидел: «Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе грядущего волнуемое море». Волны этого моря подхватили и вынесли челн великого поэта под услужливым парусом «глухой ревности» на берег Черной речки, под пулю Дантеса. «И он убит и взят могилой, как тот певец неведомый, но милый…» (М. Лермонтов)

Внезапная смерть Пушкина потрясла общество. Стало ясно, что поэт взошел яркой звездой на творческом небосклоне человечества, путеводной для каждого, кто хочет переплыть море жизни. Народу России Пушкин подарил обновленный язык, не только обыденный, искрометный, но и сокровенный, благородный язык высоких помыслов и светлых надежд. На этом языке каждый задает себе и обществу самые главные вопросы о сути вещей, своем месте в мире, о Любви и Смерти. Все это есть у Пушкина. Есть и ответы – живые, неоднозначные, проверенные личным опытом поэта. Творчеством, основанном на глубоком, искреннем осмыслении своей жизни, мудром анализе истории России и всего мира, Пушкин - «любезен народу». Он, - свой! Он из тех, «Кто в искушениях жизни строгих, как вы, умел, любя, страдать. Чужие врачевать недуги своим страданием умел, кто душу положил за други и до конца все претерпел» (Ф. Тютчев).

Редкий человек не назовет Пушкина первым среди поэтов и писателей России. Множество памятников посвящено «гражданину вселенной» (так назвал Пушкина противоречивый В.Белинский). Самый известный – у нас в Москве, на Тверском бульваре, созданный в 1880 году скульптором А. Опекушиным на народные средства.

***

За границами России, в разных странах, есть более семидесяти памятников А.С. Пушкину. Стихи его, как он гениально предвидел, читают на всех «сущих» языках.

Недавно меня до глубины души тронула телепередача о Дне Поэта в Китае, где около его памятника студентка, изучающая русский язык, с мягким акцентом, проникновенно прочитала стихотворение Пушкина:

Если жизнь тебя обманет, не печалься не сердись.

С днем уныния смирись, день веселья – верь, настанет.

Сердце в будущем живет, настоящее уныло.

Все мгновенно, все пройдет,

Что пройдет, то будет мило.

 

Я написал про свой путь-тропинку познания творчества Пушкина. Поэт, как центр притяжения моего интереса к литературе, постоянно был где-то рядом со мной, являлся в часы размышления о жизни или мгновений ощущения ее наполненности, радости и грусти. Наверное, поэзия, это венец красоты - гармония слова и мысли, светоч в руках человека-творца, каким был и остается незабвенный А.С. Пушкин.

 

*При написании использованы материалы из книги П.Боголепова, Н.Верховской, М.Сосницкой «Тропа к Пушкину» (М., 1974)

 

А.Ф. Линев. Красноярск 2016г.