- Удивительно, Марья Димитриевна, чай пила – пузо холодное?!- весело заметила тетя Маша, трогая живот.

Они с соседкой сидели на даче у дома и попивали чай из ведёрного медного самовара с медалями. Они любили так коротать вечера, усевшись у самовара, за столиком под кустами калины и ведя свои женские разговоры о том, о сём.

Растопленный сосновыми шишками и увенчанный заварочным чайником самовар, попыхивал на столе, и это придавало всему окружению спокойствие и благодать. Яблоневый цвет уже почти облетел, покрыв землю белым снегом лепестков, и в воздухе витал сладковатый запах цвета с приятным привкусом дымка.

- Значит, говоришь, бабушкой стала? Да… Приятное это, наверное, чувство, чёрт возьми, бабушкой быть? Я сама не дождусь, когда мой женится. А то, потом, когда шибко грамотными в женщинах станут - не дождёшься. Разбираться начнут, привередничать: у этой - то криво, у той – это косо… не угодишь! Многие поэтому и остаются холостяками. Потому, что шибко грамотничать начинают.

Ой, радости-то, наверное, было, когда весточку принесли! Хе-хе-хе, бабушка…,- с восхищением, задумчиво произнесла она.

- Да какая радость?.. Радости-то по началу и не было никакой, а так, растерянность больше. И не знали – чего делать-то! Да сынок, как шахтёр – стахановец, досрочно «на гора» выдал. Оно, ведь, как было-то. Сынок мой, тоже в холостяках засиделся. Университет в двадцать восемь закончил, потом работал – возраст…

Бывало и дома не ночует. Мы с отцом у него спрашиваем: где ночевал, а он – у Мишки. У друга, значит. Раз не ночевал, два не ночевал, три…

- Где ночевал?- спрашиваю. А он знай своё: у Мишки, да у Мишки…

- Ну, ладно!- думаю, попадёшься ты мне.

Вот, иду я как-то в центре, по улице. Глядь - сынок мой идёт с сумкой. Весь в раздумьях, глаза опустил. Тут у меня терпение и лопнуло.

- Пора, - думаю,- пока дел не натворил.

Подошла я к нему, взяла его за руку и говорю:

-Всё, хватит! Лопнуло моё терпение. Постоянно дома не ночуешь - меня позоришь! Хватит! Кто она? Веди меня к ней – я хочу посмотреть на неё и поговорить! Давай, давай…веди! И не смотри на меня так – я всё-таки твоя мать!

Он посмотрел на меня задумчиво и говорит:

- Мам, может не надо, а?

- Нет, нет, даже не уговаривай! Всё, решено! Веди!

Тот вздохнул не весело и повёл меня. Прошли два квартала, повернули и вдруг…заводит он меня во двор роддома.

Бог ты мой!- думаю,- Куда это он меня ведёт, зачем в роддом-то? Может, она там работает?

А у самой уже дрожь по телу пошла, от волнения зуб на зуб не попадает, в голове что-то кружиться начало.

Тут подходит он к одному окну и стучит.

- Ангелы мои небесные,- думаю,- доигрался…

Тут появляется у окна одна. Не в медицинском халате, а в женской рубашке. Увидела нас – заулыбалась, засияла. Рукой нам показывает, подождите, мол, я сейчас… И несёт на руках мальчонку. А им, оказывается, детей кормить принесли. Вот она и показывает нам мальчонку. Мальчишечка весь краснощёкий такой, бутуз настоящий. Видно, что крепыш.

У меня после этого, в голове что-то щелкнуло, зажужжало и ещё больше качать меня начало. А та, мальчонку показала и рукой показывает нам: подождите, мол, я сейчас… Унесла мальчишку и ещё что-то несёт. Я думаю: « Чего это она? Всю палату нам показать хочет? Может это шутка?» А та, подносит к окну ещё пелёночный свёрток – а это девочка! Двойняшки!

- Ай, аллах! Ангелы небесные…спаси и сохрани! Вот, дела, - думаю,- сейчас второго унесёт и за третьим пойдёт, наверное.

У меня, аж, ноги подкосились от неожиданности. Та девочку повертела, личико нам показала и знаками показывает, что кормить надо. Потом показывает на сумку и на вход, мол, туда передачу отдавайте. Помахала ручкой и ушла.

- Слава аллаху! Не пятерня сразу! А то ведь и целый оркестр набрать можно.

Я стою и ничего не понимаю. Может, в коротком обмороке была, не знаю. В общем, ничего я не понимала, что вокруг делается. Сынок передачу отдал и ко мне подходит:

- Мне тут по делам сходить надо. Тебя проводить или сама дойдёшь?

Как можно в таком состоянии самостоятельно дойти куда-то? Но, так как я ничего не понимала, я сказала, что дойду сама. Он и ушёл.

Как я добралась до дома – ничего не помню. Как пьяный возвращается к своему порогу на автопилоте, так и я: бабушка на автопилоте. Зашла домой, достала таблеток – пузырьков… Только через полчаса стала что-то понимать.

А муж сидит у себя за столом, словарями обложился, в тетрадки что-то выписывает, и ухом не ведёт. Дочке потихоньку рассказала – та очень обрадовалась сначала, а потом задумалась: « Неужели я теперь тётя?»,- говорит. А как мужу сказать – не знаем. Это же какой скандал! Отец сразу ругаться начнёт:

-Неужели не мог по-человечески всё сделать? Нас позоришь! А как людям объяснить?- скажет.

- А чего им объяснять?- усмехнулась тётя Маша. А то они не знают, как люди делаются. Никого не учили - а все додумались!

- Но куда денешься? Всё равно придётся рассказать!

Тот, всё в своих книжках сидит. Тут я и решилась:

- Понимаешь, отец…тут такое дело…

Муж даже не поворачивается, книжки свои листает, выписывает.

- У нашего сына дочка с сыном родились… Двойняшки!- продолжила я, в ожидании скандала.

Тот даже очки не снял. – От Мишки, что ли?- не поворачиваясь, спокойно спросил он. Затем вздохнул и оторвался от книг.

- Я говорю…внуки у нас…вот, - робко добавила я. – Понимаешь? Я сегодня в роддоме была, видела её и детей. Вот, такие дела. Что ты молчишь? Ну, скажи что-нибудь!- осмелев, более требовательно спросила я.

- А что я могу сказать?- спокойно ответил он. – Не я же отец – у отца спрашивай! Ко мне-то чего пристала?

Затем помолчал и говорит вздыхая:

- Ладно, когда придёт, обсудим – как дальше быть.

Через три дня мы, всей семьёй, встречали невестку с детьми из роддома. Она на голову выше сына. Отец не удержался, чтобы не пошутить:

- Интересно, как они всё-таки целовались? Табуретку, что ли, он на свидания таскал? А почему же я не заметил?.. Наверное, у соседей брал!- задумчиво сказал он, улыбаясь, и пошёл к машине.

Через неделю сын с ней официально зарегистрировался. А детишки – прелесть! Я первый месяц каждый день к ним бегала. Не нарадовалась никак.

- Вот так, вот, Марья Дмитриевна, такая история. Так что, давай, своего подстёгивай. Пора уже. Не выкинул бы фортель какой… А то, наломает кренделей. Нам, в наши годы, внуки и есть основная радость, но хотелось бы, чтобы всё по-человечески было.

Затем помолчала, взглянув на небеса и, обронив на щеку слезу, добавила:

- Дети есть, внуки тоже… И знаешь, что не оборвалась ниточка. Жизнь продолжается!

12.12.2007 г.