В один из унылых осенних понедельников на носу Петра Емельяныча вскочила бородавка. Событие, скажем, не ахти какой важности. Ну был бы Петр Емельяныч, депутатом каким. Или же прославленным стриптизером. Так нет же - трудился он рядовым ничем не примечательным инженером. Или еще, скажем, было бы понятно если бы бородавка оказалась какой-нибудь инопланетной заразой. Так ведь тоже нет. Инопланетяне облетали нос Петра Емельяныча стороной. Равно как и другие инфекции, поскольку предусмотрительный Петр Емельяныч потреблял во избежание лук, чеснок и прочую зелень ну просто в неимоверных количествах.

 

Так что это была самая обычная бородавка на носу самого обыкновенного инженера. Однако сам Петр Емельяныч сим фактом был удручен, и даже хотел уйти на больничный. Однако, молодой врач в положение не вошел и справку давать отказался. Тогда в расстроенных чувствах Петр Емельяныч решил удалить бородавку совсем.

 

Он взял отпуск за свой счет и отправился к хирургу. А тот дал направление на операцию. В больнице Петру Емельянычу сделали наркоз, и он совершенно спокойно заснул, полагая в скором времени проснуться уже без бородавки. Так и случилось.

 

Однако, когда вечером Петр Емельяныч уже основательно пришел в себя и засобирался домой, ему всунули в руки какой-то сверток.

- Что это? - изумился Петр Емельяныч. Обладая трезвой памятью, он совершенно ясно помнил, что никаких свертков при поступлении в больницу за ним не водилось. Но сидящая на выписке явно вздорная бабенка так хмуро глянула на него, что Петр Емельяныч почел за лучшее схватить сверток и рвануть домой.

 

Дома, он положил сверток на зеркало в прихожей и пошел мыть руки, поскольку с рождения был довольно чистоплотен. Потом он выпил чаю с пятью ложками сахара и долькой лимона. Чай Петр Емельянович пил из большой чашки, можно сказать, огромной. Поэтому и сахару требовалось так много. Чашку эту купил он совершенно случайно в магазине "Все по 99". Собственно, в магазин этот он пришел совсем за другим: то ли за новым чайником, то ли за картой Австралии. Но тут ему на глаза попалась неимоверных размеров голубоватая чаша, разрисованная темно-синими линиями, и Петр Емельяныч не устоял.

 

На кассе обнаружилось, что у Петра Емельяныча с собой всего девяносто восемь рублей, что было весьма некстати. Раздосадованный Петр Емельяныч, был вынужден униженно рыскать по карманам под презрительными взглядами жирной очереди. Наконец, недостающий рубль был обнаружен. Мерзавец провалился в дыру, видимо, недавно образовавшуюся в кармане. Еще несколько мучительных минут бедный Петр Емельяныч пытался извлечь его из-под подкладки. Наконец, добившись своего, он швырнул рубль на кассу и выбежал прочь.

 

На улице шел дождь, что еще больше нагоняло тоску. Все дело в том, что как раз перед обедом от Петра Емельяныча ушла жена. И ладно бы просто ушла, но ведь она еще оставила при этом записку, где издевательски сообщала, что отправляется на воды с его лучшим другом Евграф Семенычем. В первую минуту Петр Емельяныч даже не знал плакать ему или смеяться. С одной стороны, с женой у него перестало складываться уже давно. К тому же, вот уже несколько лет, как он втайне начал встречаться с Милавидой Семенишной, женой Евграф Семеновича, женщиной полной душевной теплоты и широких взглядов.

 

Надо признать, что будучи при этом дамой благовоспитанной, Милавида Семенишна взгляды эти от окружающих скрывала, и открылась только лишь одному Петру Емельянычу в минуту душевно-телесной слабости. Петр Емельяныч в очередной раз не смог устоять, и все завертелось.

 

Происходило это так. Петр Емельяныч с вечера намекал жене:

- А я вот думаю, не махнуть ли мне на выходные на рыбалку?

- А чего же не махнуть, махни, - отвечала ему в супруга, приняв наивный вид. И Петр Емельяныч на целых два дня уезжал на тайно снятую им дачу. По дороге он совершал один единственный таинственный звонок, результатом которого было то, что Милавида Семенишна отпрашивалась у своего супруга на двухдневный йогический семинар и уезжала на дачу к Петру Емельянычу.

 

Дача эта находилось не очень далеко от города, что было удобно. Но не очень. Поскольку среди праздноблуждающей публики мог оказаться кто-нибудь из знакомых. Поэтому Петр Емельяныч с Милавидой Семенишной старались лишний раз с дачи не выходить. А уж если выходили, то принимали все меры, чтобы затруднить свое опознание. Петр Емельяныч нацеплял черную окладистую бороду, а Милавида Семенишна заплетала длинные узбекские косички и надевала старый полосатый халат. В таком виде они могли уже ничего не опасаться и безбоязнено прогуливались по берегу озера, которое все местные называли никак иначе, как Чертовым.

 

Повелось это еще с тех пор, как в нем утонул молодой барин с такой же селянкой. История была темная. То ли барин разгорячившись погнался за бедной девушкой, а та пыталась уплыть кролем, не имея к этому ни малейших способностей. То ли наоборот. Однако, местные говорили, что в тихую лунную ночь можно было услышать, как стонут и жалуются под водой утопленники.

 

На самом деле, конечно, дело было совсем не так. Молодой Кривошеин - сын того самого Кривошеина, проезжал мимо озера (которое тогда было еще безымянным) и решил окунуться. Окунулась заодно и ехавшая вместе с ним девица, но не местная, а совсем даже из городских. Но не из барышень, а из простигосподи мамзелей. Ну вот окунулись они и поехали себе дальше - прямиком в имение к тому самому Кривошеину. Ночью молодой Кривошеин ловко задушил подушкой старого Кривошеина, а тело сбросил в колодец. И все было бы шито-крыто, однако все это увидел сопливый Минька-пастушок о чем не замедлил сообщить своему бате-кузнецу. Минькин батя, Поликарп Кузьмич, был человек нрава спокойного и рассудительного. Поэтому для начала он отлупил Миньку - чтоб не шлялся где попало. Потом добавил еще, чтоб не подглядывал за кем попало. И только после отправился в город.

 

В городе, вместо того чтобы прямиком пойти в полицию, Поликарп Кузьмич запил. И пил беспробудно три дня, до тех пор, пока у него не кончились деньги. После чего кабатчик сдал его околоточному. Околоточный же недолго думая посадил его в кутузку. А озеро местные с тех пор и стали называть чертовым. Потому что, в нем утонула корова старой Емельянихи. Что эту шальную корову в озеро погнало, никто толком взять не мог. Никак черти попутали, порешили все. Так с той поры и повелось: чуть что пропадет – на Чертово озеро стали валить.

 

В 1893 году слухи о заколдованном озере дошли и до Его Императорского Величества Александра III. Тот высочайше повелел снарядить научную экспедицию. Во главе экспедиции поставили никому доселе неизвестного Савиньи - из обрусевших немцев. Савиньи развил кипучую деятельность. Во-первых, он опросил кого только мог. Во-вторых, женился на местной пейзанке Маше Скопцовой.

 

Через несколько лет у них родился сын Иван Скопцов - будущий блестящий красный офицер, которого расстреляли перед самой войной за связь с Тухачевским. На самом деле, никакой связи с опальным маршалом у Ивана Скопцова не было. Всю жизнь он любил одну только Елизавету Федоровну, свою однокашницу. Любовь омрачал факт, что Елизавета была несколько замужем. Но перед стремительной осадой героического офицера, устроенной по всем правилам военной науки, не устояла. За несколько лет до ареста Ивана Лиза понесла от него. Родившегося мальчика, назвали Емельяном.