- Ох-ре-неть!!! Да ты и взаправду брюхатая!!!... Мать твою за ногу!...

-Миша, Христа ради, выслушай меня! Я ж только тебя люблю!!!

- Кто он?!... Кто-о-о?!!!... Господи, да как это так?!... У нас же свадьба должна была

быть на Покров...

-Миша! Родненький! Не погуби! Я ж только тебя люблю! Поверь мне! Поверь... Не

погуби! Я только с тобой миловалась! Я тебе чем хочешь поклянусь! Господом Богом

клянусь! Богородицей Пречистой!

-Богородицей Пречистой?! Да как ты смеешь, паршивка, клясться! Да я же тебя до

свадьбы и не трогал! Я ж хотел, чтоб у нас всё, как у людей было! Думал, девку

непорченую за себя возьму! А ты, паскудница... В любви до гроба мне клялась! А

сама, как сука течная, кем-то огулялась! Да я же тебя любил! Я верил тебе больше,

чем себе!

- Миша, Мишенька! Любимый, родненький! Я ни с кем! Я только с тобой! Молю,

поверь! А может, тогда меж нами на полянке всё и случилось? А?...

-Ишь, паскудница, чего удумала!!!... Хочешь, что бы я дурнем дубиноголовым по

деревне прослыл?!... Или ты думаешь, что я не мужик и не знаю, от чего дети

родятся, а от чего нет?! Я ж тебя нетронутой на той полянке оставил! Не было меж

нами того, от чего приплод бывает... Не было! Думал, чтобы не опозорить до

свадьбы невесту свою невинную да молодую... А невеста-то потаскухой оказалась!

Или ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты как библейская Дева Мария

обрюхатилась сама по себе?!... От Святого Духа через ухо?

-Мишенька, я не знаю, да только не было греха у меня, кроме как с тобой! Поверь

мне, родной!

-Господи, как в груди давит да жжёт!

-Мишенька! Поверь мне! Господом молю - поверь!

-Лучше уйди, Томка, от греха подальше!... Коли не хочешь, чтобы я душегубцем

стал... уйди!!!...

-Да за что ж мне это?! Ты же знаешь, Господи, нет греха на мне!

-Отой-ди от ме-ня!... Вон! Пош-ла вон!!!... За-ши-бу!!!

-Уйду, уйду... Только помни, Мишенька, век тебя не забуду...

-Гадина!... Мерзавка!...

* * *

 

-Вы знаете, Илья Михайлович, что ваши пациенты о вас настоящие легенды

слагают? Говорят, что вы необыкновенный. А руки у вас, и правда, просто золотые.

Ещё вчера я к вам еле приполз, а сегодня уже совсем другое дело. Как это у вас

получается? Наверное, вы волшебник.

-Я не волшебник, но иногда я и вправду знаю больше, чем говорю. Свою помощницу

я сегодня специально отпустил. Вместо неё мне с записью приёма помогает моя

мама. Пройдите к ней, пожалуйста. Она вас запишет на следующий приём. Прошу

вас, проходите вот сюда, - с этими словами мануальный терапевт легонько

подталкивал своего пациента в отдельный кабинет с табличкой "Администратор".

Когда дверь за пациентом закрылась, Илья Михайлович, довольно потерев руки,

вернулся в свой кабинет продолжить приём. "Не стоит им мешать»,- подумал он и

еле заметно улыбнулся.

Вошедший в кабинет администратора мужчина лет пятидесяти пяти намеривался

записаться на дальнейшее лечение, но, увидев ту, что временно помогала сыну,

остолбенел.

-Тома... Ты?!...

-Я, Мишенька... Я... Что, так трудно узнать?... Постарела за тридцать-то лет... Да и ты

не помолодел со дня нашей последней встречи.

-Нн... не постарела... Просто не ожидал тебя здесь встретить.

-Я тоже не ожидала, только лишь надеялась, что когда-нибудь смогу... "Пути

Господни неисповедимы", -сказал мне вчера вечером сын и сегодня прямо-таки

притащил с собой на работу....Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему ему

вдруг срочно понадобилась моя помощь...

-Ну, да... Так получается, Илья Михайлович - это твой сын...

-Мишенька, да ты присаживайся... Хочешь я сделаю чаю?... У меня здесь довольно

уютненько и пирожки свежие есть. Или ты камень всё ещё за пазухой держишь?..

Ведь столько лет прошло...

-Да с чего ты взяла? Что было - то прошло да быльём поросло. Как говорится, "кто

старое помянет"...

Михаилу было неуютно, и он, чтобы не стоять посреди кабинета, как-то неловко

сел на предложенный ему табурет, с которого чуть было не упал. Тамара заметалась

по кабинету, гремела чашками, суетливо перекладывая их с места на место.

Неловко шуршала пакетом, доставая пирожки, взятые с собой из дома в качестве

перекуса. Наконец перед гостем на маленьком кофейном столике появились

дымящиеся кружки, ваза с пирожками и конфеты. Мужчина молчал, и, чтобы

прервать неловкую паузу, она спросила:

- Спинномозговая грыжа что ли?

- Что?... Ах, да, она проклятая, - оживился гость, - Старость, как говорится, не

радость. А я уж думал к операции придётся готовиться, да люди добрые

посоветовали к Илье Михайловичу обратиться. Сказали, что принимает в своём

частном лечебном центре. Столько про него всего слышал! Второй день всего

лечусь, а уж и полегчало после его рук. Неужто правда всё, что про него говорят?

-А что, Мишенька говорят?

-Говорят, что видит человека насквозь и где болит, видит. Экстрасенс он что ли у

тебя?

-Ну уж не экстрасенс, но видит и знает больше, чем говорит.

-Во-во. Он мне так же сказал... Замужем?... Дети?...

-Не сложилось. Только сын у меня и есть... А может, будешь по маленькой, по

рюмочке?... У меня вишневый коньячок есть... С Новогоднего корпоратива остался,

сама делала, очень вскусненький и сластит... Налить?...

-Пожалуй, не помешает. Наливай.

Тамара мгновенно подпрыгнула, как пружина, что выдало её крайнее волнение, и тут

же на столике появилась бутылка, содержимое которой она разлила в фужеры для

вина. Женщине совершенно не было дела до того, что коньяк, пусть и самодельный,

не принято наливать такими большими дозами.

-Ты выпей, выпей. Угощайся пирожками... Уж не погнушайся, коли камня за пазухой

нет, как ты говоришь.

Мужчина тоже заметно волновался, поэтому выпил весь фужер залпом.

-Славненький на вкус.... да и довольно крепок твой коньячок, Тамара.

-Я, пожалуй, тоже выпью. Захолонуло что-то в груди... Мишенька, ты рассказывай, о

себе... о семье.

-Женился. Есть дочка, уже и внук имеется.

-Вот видишь, хоть и с одной забытой Богом деревни мы, а как жизни-то наши по-

разному сложились. У тебя семья...

-Эх, Тамара, по-разному... Оно, может, и так... Да только уехала моя так называемая

семья в Германию. Теперь только по скайпу их вижу.

-Что ж так?...

-Да уж вот так... Это надо ж было им вдруг немцами себя этническими возомнить и

в Германию эту засобираться. А я сказал: "Не поеду на чужбину. И баста!" А они

вызов получили и оставаться не захотели ни в какую... До развода дело дошло. Вот

теперь я туточки... один. Зато хоть на Родине... Недавно спину совсем прихватило,

думал: всё, и стакана воды подать некому будет после операции. Но с одного раза у

Ильи Михайловича вдруг отпустило. Не знал- не гадал, что жизнь вот так нас здесь

свести может... Ты вот говоришь, не держу ли я камня... А что если, держу?!... До сих

пор всё-таки держу!

-А ты, Мишенька, выкладывай камни-то свои...

-И выложу! Ты думаешь легко забыть и не вспоминать, как ты мне здоровенный

осиновый кол в самое сердце всадила?! Так и живу с этим колом проклятым!

Думаешь легко подлость твою забыть?! Ох, как коньячок твой язык-то

развязывает! Да у меня, можно сказать, вся жизнь из-за тебя под откос пошла!

Женился, потому что так принято, потому что все вокруг женились! Выбрал жену,

только чтобы ничем на тебя не похожа была! Чужими мы с ней были - чужими и

остались! Скатертью им всем дорога в эту поганую Германию! Я тут и один не

сдохну! А ты, я смотрю, всё по-прежнему из себя невинную корчишь! Не надоело?! С

кем ты тогда перед самой нашей свадьбой?! Кто отец его?!.. Ох, как же много я об

этом дум всяких передумал!!! Я его знал?!

-Теперь я, Мишенька, могу ответить. Я надеялась, что ты мне их задашь когда-

нибудь, эти самые вопросы, а я наконец оправдаюсь.... Я, Мишенька, теперь уж не та

неопытная и перепуганная случившимся девчонка из глухой да дикой деревни....где

наутро после свадьбы все считают вправе знать, была ли кровь на простыне. Не

поверил ты мне тогда... Не поверил... Прогнал прочь от себя, как собаку паршивую.

Выслушай меня, хоть теперь. Да только не получится в двух словах и без

медицинских терминов.

- Валяй не в двух!

-Любила я тебя, Мишенька...

-Да ты.....

- Ты меня выслушать намеривался!!! Так не перебивай!... Любила! Когда

мы о свадьбе сговорились, так думала, что вот-вот задохнусь от счастья! Как

коснёшься руки моей, так новый приступ счастливого удушья. Ты по молодости-то

горяч был... Я дни считала до того момента, когда мы с тобой

как муж и жена в одну койку ляжем, и ты тоже весь извёлся. Помнишь, уж как мы

родителей боялись дамего деда-старовера, в какой строгости нас тогда держали...

Да и какими тогда у всех нравы были, не то что сейчас эти "гражданские браки"... До

свадьбы девке нельзя, деревня - все друг друга знают... Ты помнишь ту полянку, на

которой мы с тобой до свадьбы...

-Кто он?! Что ты мне зубы заговариваешь?!... Степан?!... Степан!!! Больше некому!!!

-А я ещё самого главного не сказала!!! Не перебивай!... Так вот на той полянке, в тот

единственный раз всё и случилось!

-Что?!... Да не спал я с тобой! Не спал!!!

-Не пе-ре-би-вай ме-ня!!!... А помнишь, как мы пытались до свадьбы пройти по

тонкой грани между родительским "нельзя" и нашим с тобой "хочу"?!

- Да не овладел я тобой!!! Что ты несёшь?!

-Не овладел, правду говоришь, не овладел!... Оттого и семени вроде как неоткуда

взяться... На том и стояла твоя уверенность все эти годы! Оттого ты и правым себя

считал, а меня поносил и проклинал! А знаешь ли ты, что в смазке у мужчины может

содержаться иногда несколько штук или даже десяток сперматозоидов?!

Понимаешь ты, десяток! А достаточно всего одного! Одного, Миша! Тереться-то мы

тёрлись друг об дружку... Прижимались крепко да тесно! "Смазка обильно

выделилась" - вот как это в медицине называется! А когда так много смазки, то и

необязательно этому хвостатому головастику внутрь попадать! Он во влажной

среде хвостом своим машет да и знай себе бежит! И как раз один самый шустрый

добежал-таки! Смазка твоя содержала именно тот сперматозоид, который сейчас в

соседнем кабинете людям спины лечит! Да ты, Мишенька, глаза-то разуй! Или не

видишь, как Илья на тебя молодого похож?!

-О...

- Миша! Что ты?!... Господи! Илья, Ско-рую!!! Скорее!!!...Отцу плохо!!!

 

В администраторскую вбежал встревоженный Илья Михайлович и кинулся к

мужчине, который лежал на полу. Сын мельком заметил, что на матери просто лица

нет. Она, побелев и застыв от ужаса, находилась в состоянии шока и молча стояла,

закрыв рот руками; наконец, прошептала побелевшими губами: "Он... он умер?..."

-Ну что ты такое говоришь?! Мама, ты же здравомыслящая женщина! Перестань ты

так обмирать. Всё с ним в порядке будет. Это просто нервы. Обыкновенный

обморок, - Илья Михайлович легко поднял упавшего с пола и, заботливо уложив на

офисный диванчик, начал спокойно и уверенно нажимать на какие-то точки на его

голове.

-Обморок?! У мужика?!!! Да как же это?!.. Он же не барышня беременная...

-А что, по-твоему, только беременные женщины да дамы в корсет затянутые могут

в обмороки падать? По твоей логике мужики уже на это и право не имеют? Да им, на

самом деле, ещё сложнее, чем вам, бабам, приходится. Вы, женщины, хоть

прореветься да прокричаться можете. А мужик всё в себе, всё в себе. Поэтому такой

 

вот обморок - это нормальная защитная реакция организма при эмоциональном

потрясении... то есть мозги его так сами себя защитили... ну и выключились.

- О-ох!...

-На время! На время, мама, выключились! Не обмирай... Ну, это как прибор, когда

перегреется и чтобы не сгореть, щёлк... и выключается. Такова человеческая

физиология, от этого ещё никто не умирал.

-Ильюша, а вдруг инфаркт, инсульт или апоплекф... аппоплектический удар?!

- Всё с отцом хорошо будет. Он мужик деревенской закалки. Крепкий. Никаких тут

нет инфарктов-инсультов. Ты же знаешь, я в таких вещах никогда не ошибаюсь. Ты

бы лучше вместо того, чтобы со страху за него помирать, самое главное ему

сказала.

-А?... А что ему сказать-то... главное?...

- Главное, мама, для отца сейчас - это услышать то, что он до сих пор любим. Тогда

он в миг разрозовеется да взбодрится и без моей акупунктуры. Повторяю, всё

нормально! А вот он уже и в себя приходит... Ну, не буду вам мешать разбираться со

своей любовью, - с этими словами Илья Михайлович исчез из кабинета так же

быстро, как и появился.

Женщина кинулась с рыданиями к пришедшему в себя мужчине. Вместо того чтобы

по совету сына сказать главное или вообще сказать что-либо внятное, она начала

всхлипывать и обильно заливать слезами рубашку на груди у Михаила, на которой

сейчас рыдала, распластавшись в объятиях. Михаил гладил её по волосам и тоже

молчал, наконец, полностью придя в себя, произнёс:

-Томочка, ну миленькая... Ну уж полно горевать-то! Родная, не плачь! Золотая моя...

ну, пожалуйста, не плачь...

-Как тут не плакать?!...Чуть до инфаркта тебя не довела! Всё отыграться хотела за

слёзы свои, а ты вон раз... и упал! Свалился с табурета словно мёртвый!... Не

видела ни разу как мужики в обморок падают, думала... всё!!! Сердце не

выдержало!... Прости меня дуру! Прости!

- Да ты, и правда, Томка, дурочка у меня. За что ж я тебя прощать-то должен? Ты

же словно кол тот осиновый из груди моей разом выдернула - от такого кому

хочешь по началу поплохеет... Это ты, ты меня прости! Прости за всё! Господи, у

меня же сын! Это просто... Как же это?.. Какие диковинные в природе чудеса-то

бывают!

- Мне самой эту диковинность только на родовом столе врачиха и объяснила, когда

вдруг увидела девственницу с начинающимися схватками. Никакая ты, говорит, не

дева Мария. Медицине, говорит, такие случаи известны, но они крайне редки,

считай, что тебе повезло. Ах, до чего же мне "повезло"! Брюхатая и с позором

бежала из родной деревни, куда глаза глядят! Родители считали, что я их

опозорила! Дед проклятия выкрикивал... Скиталась первое время, плакала... Не

понимала ничего... совсем одна!

-Бедная ты моя, сколько же тебе всего выпало... Теперь уж всё позади, я тебя в

обиду больше не дам, вытри слёзы... А то, что тогда поверил в самое дурное, то

немудрено. Ну не мог же я сам в себе начать сомневаться... Эх, как бы могла жизнь

по-другому сложиться! Прости, молю прости!

-Да уж давно простила. Я тогда даже самой себе объяснить не могла, от чего живот

расти начал, коли неоткуда беременности-то взяться... Думала поначалу, что, и

правда, чудо это необъяснимое. Только одно и утешало, что раз чудо, значит не

оставит меня Господь. Рожу второго Христа... Крепилась из последних сил, только

этой мыслью и жила. Илья хоть и не Христос, а есть у него необыкновенный Божий

Дар видеть насквозь людей и лечить их. Вот он, видать, всё и понял ещё вчера,

когда ты первый день к нему со спиной своей обратился. Отпустил свою помощницу,

а меня попросил, якобы, помочь. И всё у него с умыслом...

-Обнять бы хоть и сына...

-Да вы уж тут обнимались с ним, когда он тебя в беспамятстве, как куклу, на диван

перекладывал... Не помнишь?

-Нет, не помню... Тридцать лет прошло!

- Я, Мишенька, всё равно надеялась и верила... Нашла даже тебя потом в другом

городишке, приезжала... смотрела из-за угла, как вы с женой да с ребёнком

гуляете... Не подошла. Я тогда все глаза по тебе выплакала. Плачу, ругаю тебя и

себя, а сама люблю и забыть не могу. До сих пор не могу...

- Что ты сказала?! Не можешь?! Значит любишь!... Тома! Томочка, родная! Да чтоб

такое услышать, я готов не только в обморок упасть, тут и «микарда» не жалко

схлопотать... Не было дня, чтоб я тебя не вспоминал! Вот проклинал же самыми

последними словами, а из сердца вырвать так и не смог... Как же я тебя люблю!

Любимая моя, сейчас прижимаю тебя к себе, а сам думаю, неужто возможно,

счастье такое! Господи, и сын у меня теперь и жена... Женой -то... Выйдешь за меня?!

- И ты ещё спрашиваешь?!... До чего же я счастливая сегодня, Мишенька! Только

насмешим мы с тобой молодёжь, скажут под старости лет дураки старые жениться

надумали...

-Ну наконец-то разобрались со своей любовью, - раздался голос вошедшего Ильи.