Антонио Сальери решил отравиться.

 

Зависть к гениальному австрияшке не давала ему житья: он потерял аппетит, похудел, осунулся, под глазами залегли глубокие декадентские тени. Он потерял сон, потому что каждую ночь он вынашивал коварный и дерзкий план мести Вольфгангу. Сальери мечтал о том, как Моцарта накроет творческий кризис, и он, наконец-то, сочинит что-то негениальное, и все его поклонники одновременно разочаруются в композиторе и исключат его из списка друзей.

 

И вот тогда-то и придет время Антонио сыграть свою главную роль. Он придет к Моцарту поздним вечером, в его одинокое, покинутое всеми жилище, где давно отключили за неуплату свет, воду, отопление и интернет, и протянет бедолаге свою дружескую, милосердную рука помощи. И тогда Моцарт поймет, какой прекрасный человек Сальери, как сильно он его недооценивал, и заплачет от переполнивших его гениальное сердце чувств. И Сальери тоже заплачет, потом они обнимутся, скупо, по-мужски, а после начнут творить в соавторстве.

 

Однако мечты оставались мечтами: Моцарт гениалил по-прежнему, и друзья отворачиваться от него не спешили.

 

Поняв, что все его надежды тщетны, а жизнь в тени австрийца не имеет дальнейшего смысла, Сальери решил свести счеты с постылой жизнью.

 

Он купил у аптекаря новомодный импортный яд, который, по словам производителя, гарантировал быструю и безболезненную смерть, купил водку, томатный сок, а также заказал на дом большую пиццу. Словом, сделал все, чтобы его прощание с миром прошло по крайней мере приятно.

 

Записку писать он не стал, решил, что пусть лучше после его смерти окружающие поломают голову. Пофантазируют, от чего отбросил коньки мрачный капельмейстер.

 

Напевая себе под нос приятным тенором слова L'Assasymphonie, Антонио навел себе бокал Кровавой Мэри, после чего достал из нагрудного кармана сюртука заветный флакончик с ядом, откупорил притертую крышку и щедро накапал его содержимое себе в бокал.

 

Включил легкую, непринужденную музыку – Моцарта, разумеется – раскрыл коробку с пиццей и только хотел было приступить к своему прощальному ужину, как в дверь постучали.

 

«Кого там нелегкая принесла?» - сердито проворчал Сальери и решил не открывать.

 

Но стук в дверь повторился, причем интенсивность ударов значительно возросла. Из-за двери послышался звонкий, мелодичный голос Моцарта:

 

- Антонио, открывайте! Я знаю, что Вы дома!

 

«Ах, как не вовремя!» - подумал Сальери и пошел открывать.

 

Вольфганг беззаботно влетел в мрачный будуар Сальери и бесцеремонно уселся в кресло.

- Пицца! Кровавая Мэри! Сальери, да мы с Вами родственные души! - воскликнул гость, схватил кусок пиццы и принялся его с аппетитом уплетать.

 

- Моцарт, Вы не вовремя. Вы всегда не вовремя, - попытался протестовать Сальери. – А впрочем… Что Вы хотели?

 

- Да так, сущие пустяки, Сальери. Одолжите мне 500 евро…Антонио, а можно и мне тоже Кровавой Мэри? В горле пересохло.

 

Сальери опешил. Потом немного подумав, ответил:

- Моцарт, я должен знать, на какой срок Вы планируете занять у меня эту сумму денег и какие гарантии Вы ….

 

- Сальери, сделайте уже мне коктейль, - беспечно перебил его Вольфганг, уминая третий кусок пиццы.

 

И Сальери покорно пошел на кухню за чистым бокалом и водкой.

 

По пути он рассуждал: «Зачем ему деньги? Неужели он наконец-то на мели? На что он тратит жалование? На женщин, казино?»…

 

Задумчиво протирая бокал, Сальери думал, как бы потактичнее отказать композитору, так как не был уверен, что тот вернет ему эти 500 евро. И тут же устыдился своих мыслей. Он же собрался ко встрече с Создателем! Стоит ли отягощать совесть лишними грехами жадности и лжи?

 

Разумеется, необходимо дать Моцарту эти деньги и даже безо всякого возврата. С этими мыслями Антонио оправился в спальню. Достал из-под матраса заначку, отсчитал 500 евро, потом добавил еще 500. Остальное он решил оставить себе на похороны.

 

После, исполненный света и всепрощения, Сальери, с зажатыми в одной руке купюрами и с бокалом в другой, вернулся к ожидающему его Моцарту.

 

Тот лениво развалился в кресле, сыто икнул и поставил на стол пустой бокал. Увидев застывшего в дверях Сальери, он иронично заметил:

 

- Ах, Сальери! Вас только за смертью посылать. Ладно, не парьтесь. Я выпил Ваш коктейль.