Из цикла: «любовь и женщина»

 

«Цивилизация человеческих рас научилась создавать

роботов из «плоти и крови», то есть клонировать

живые существа (нас), подобные себе, наделив их

возможностью знакового общения, но практически

лишив телепатических возможностей».

«В соответствии с законом информационно-генной

симметризации, - замечает академик И. И. Юзвишин,-

мысли каждого человека притягивают себе подобные.

Прекрасные мысли одного человека синфазируются

и интерферируются с такими же мыслями другого

человека. Плохие мысли притягиваются к плохим,

хорошие к хорошим и т. д. »

Н Ходаковский, «Спираль времени».

Москва, 2001г.

 

Экспедиция заканчивалась. Он не ожидал, что она пройдёт так тяжело. И не в плане организации, что как раз прошло легко, а в личном. Оказывается, с возрастом отсутствие женщины переносится значительно тяжелее, чем в молодости.

Жена, сославшись на жуткую занятость на работе, осталась дома, в Москве. А ведь по части организации их совместной жизни на юге он сделал больше, чем это было возможно, используя малейшие разногласия в руководстве. Записал лишнего человека в экспедицию с тем, чтобы часть его командировочных пошла на оплату её дороги туда и обратно; договорился о бесплатном жилье в построенных когда-то его институтом домиках, в которых местное начальство хранило теперь какое-то имущество и т.д. и т.п.

Не получилось. Возможно, и верно, что женщины живут чувствами, но что они пасуют перед бредовыми мыслями – с этим он сталкивался впервые. Она яростно утверждала, что никак не может оставить свою работу, дошла даже до утверждения, что возможность заработать немного лишних денег значительно важнее их счастья вдвоём, и что ничего страшного не случится, если они немного побудут врозь... Её голова явно потеряла ориентацию, не могла отличить истинные ценности от ложных, а он встал в тупик, пытаясь понять настоящую причину её упрямства.

В конце концов, поняв, что её дурь не подчиняется ни разуму, ни чувствам, он махнул рукой на всё и, уповая на приличный уже возраст (ему было за 50), думал, что может уже будет легче без женщины. И здесь он ошибся. Уже через две недели его организм начал бунтовать, спасаясь в эротических снах, и заставляя вспоминать тяжёлые корабельные будни. Длительные путешествия, конечно, удовлетворяют любознательность, но здоровья не прибавляют. Заныли старые раны, дали себя чувствовать старые болезни.

Можно было, конечно, расстараться и что-то попытаться поизобретать, но душа как-то не лежала. Юлия Сергеевна, уже года как три ездившая с ними в экспедиции и проявлявшая какой-то интерес к нему, оставляла надежду… Но и с Юлией не получалось… Неделю он не приближался к ней, давая возможность отойти от домашних забот, а потом его вдруг настиг необычайно сильный импульс отталкивания, исходивший от неё. Ещё неделю он приходил в себя, замечая её удивлённые взгляды, а когда решился ей сказать о прочуствованном, она негодующе отвергла все его «домыслы». Правда добавила, что если что и было, то не в его сторону. Как бы то ни было, а они то приближались друг к другу, то отдалялись, а тем временем срок экспедиции неумолимо подходил к концу. И тут произошли два события, едва не перемешавшие всё на свете.

За неделю до конца экспедиции приехал опоздавший сотрудник с семьёй и какой-то, то ли родственницей, то ли соседкой, приехавшей с ними на предмет отдохнуть. Соседка оказалась совсем юным созданием (как потом выяснилось – семнадцатилетней), но не по годам смелой. При очередном походе «на шашлыки» он высмеял её за желание идти на берег моря в шлёпанцах.

- Мы по скалам скакать будем часа полтора, какие шлёпанцы! - не удержался он.

После этого она сильно прониклась к нему за участие и, так как никого не знала из экспедиции (её сосед-родственник был занят на работе во время этого похода), спокойно приняла его за своего покровителя, непринуждённо взяла его за руку (не под руку, а именно «за руку», как делают это дети) и принялась без задней мысли что-то рассказывать о своей жизни.

Так они и шли лесом и горами, взявшись за руки, и он представлял себе как это нелепо выглядит со стороны. Для тех, кто знал, естественно. Убелённый сединами мужчина и девочка, держащая его за руку и весело болтающая с ним. Для посторонних он бы сошёл за её то ли дедушку, то ли за отца, но для своих?..

Это окончательно взбесило Юлию, и она уже до конца экспедиции то и делала, что шипела на него. И хорошо, что была занята этой непосредственной Натальей, так как проглядела молниеносный «курортный роман», приключившийся с ним.

Загорая после обеда на пляже возле лечебного санатория, в общем-то, туберкулёзного направления, обитателей которого они ласково называли «тубики», он вдруг явственно ощутил мощный женский призыв: «Мужчину мне, мужчину!». Он встал, сделал несколько шагов к морю и по тому, как привстала лежавшая неподалёку женщина, как поправила волосы на голове, он понял, что это она. Сделав ещё несколько шагов к морю, он неожиданно углядел в гальке металлический рубль.

Со словами: «Вот какие камушки надо собирать», - он повернулся к женщине и столкнулся глазами с другой женщиной, лежавшей рядом. Та поздоровалась с ним и он вспомнил, что они вместе были с ней на экскурсии по окрестностям курорта.

- Как вам экскурсия? – поинтересовалась она.

- Прекрасно, - выдохнул он. – Этот переход от жаркого моря к лесной прохладе замечателен. А вы купались в водопаде?

- Нет. Холодно.

- Да уж. Как вас зовут?

- Жанна. – Ответила жаждущая. – Татьяна, - сказала бывшая с ним на экскурсии.

- Володя, Владимир. Как вам больше нравится. Как вам здесь?

- Скучно. Мы здесь уже три недели и всё очень надоело.

- «Учитывая, что вы здесь не на отдыхе, а на лечении и срок путёвки два месяца, вам ещё долго …скучать. Если удержитесь… Вон Жанна уже не может. Да и мне что-то не по себе».

Жанна была рослой, полной, с намечающимся животиком, сражающаяся со своей страстью, и, словно в противовес ей, худощавая, спокойная Татьяна. То, что они наверняка «тубики», сидело в голове, но как-то далеко.

- Что вы делаете сегодня вечером?

- Сегодня у нас танцы, Приходите к нам.

- С удовольствием. Когда начало?

- В девять. Но мы выходим в половине десятого.

- И где?

- На веранде.

- Хорошо.

- «Ужин у нас в восемь, на всё про всё - минут сорок, ходьбы до санатория минут десять. Нормально. Вот только что одеть? Слишком парадное, - заметит Юлия, обыденное, – нехорошо. А вдруг им захочется искупаться? Что тогда?»

В общем, он надел спортивные брюки, благо они были с тремя белыми полосами по бокам и производили впечатление приличной одежды. И наверняка половина отдыхающих будет в таких же, особенно грузины, которых почему-то на курортах видимо-невидимо. И новую зелёную майку-футболку. В карман брюк он засунул полотенце и маленький фонарик. С ними, конечно, было неудобно, но ночное купание казалось неизбежным.

В половине десятого вечера он стоял на веранде, откуда просматривалась вся танцплощадка. Гремела музыка, танцевали две-три пары.

Женщины появились минут через пятнадцать. Они усиленно жевали жевательную резинку.

- «То ли заедают вино, принятое для храбрости, то ли просто для приятного запаха», - подумал он.

- У нас раньше десяти не танцуют, - сказала Жанна.

- И заканчиваются в одиннадцать, - добавила Татьяна. – Вы нас извините, мы немного задержались».

- А вы сами танцуете? – спросил он.

- Нет, - засмеялась Жанна.

- «Ах да, ты совсем по другому делу, хотя, в общем-то это и неплохо. Побольше бы таких женщин, может быть мы бы и облегчили друг другу жизнь. А то занимаемся онанизмом каждый в своём углу в одиночку… Делать нам нечего…Ну да, а болезни?..»

Танцевать втроём было не с руки, и он ждал, кто же первый сделает шаг в сторону. Хотя подошёл он к Жанне, но и у Татьяны, похоже, появились виды на него… Или они и были… Первой не выдержала Татьяна. Она отошла в сторону и он тут же пригласил Жанну, ощущая в танце её упругую жаждущую грудь.

- У нас танцы заканчиваются в десять тридцать, а в одиннадцать закрывают входную дверь, – поправила Татьяну Жанна.

- И никого не пускают?

- Нет. Где-то в каком-то окне разбито стекло на первом этаже. Но мы не знаем где.

- «Крепко их держат. Хотя это тоже, в общем-то, неплохо». Жаль, а я думал с вами погулять.

Танец закончился, подошла Татьяна. Следующий танец оказался быстрым, и все начали образовывать круг. В кругу стали танцевать грузины лезгинку с криками: «Асса!».

- «Хит сезона. Проходит на «ура», – подумал он, наблюдая, как окружавшие отдыхающие хлопали в такт музыке и комментировали происходящее.

- После этого ещё один танец и всё, - проговорила Татьяна.

- А не успеем ли мы выкупаться?

- Я пойду, - неожиданно сказала Жанна.

- Ты же без купальника.

- А я так.

После этого Владимира и Жанну начала быть дрожь.

Уже стемнело и по тропинке к морю они спускались с фонариком, чему немало удивилась Татьяна:

- Смотри, у него фонарик,

Они подошли к воде. Жанна разделась, стоя к нему спиной и, оставшись лишь в трусиках, храбро пошла в воду.

Он тоже разделся. Было не так уж и тепло. Не коснуться в воде её груди было невозможно. Жанна выдохнула:

- Не надо. Мне будет совсем плохо.

Он удивился, мол, а зачем же я здесь, но сказал:

- Извини, - и отплыл в сторону. Ему ещё не раз приходилось удивляться таким образом.

На берегу он накинул на дрожавшую Жанну полотенце, чем вызвал ещё один возглас Татьяны, типа: - У него ещё и полотенце! – и дамы ушли в переодевалку.

Дрожь не унималась. Он снял мокрое, одел сухое, и без десяти одиннадцать они стояли у корпуса, ещё плохо соображая, что же произошло.

- А не пойти ли нам в «щели»? – поинтересовался он, припоминая, что пологие урочища, спускавшиеся к морю, называют здесь «щелями».

Женщины согласились, и он добавил:

- Только туда надо идти после обеда. Утром там тень и прохладно.

- Хорошо. Когда?

- Часа в три завтра вас устроит? – сказал он, вспоминая, что обед в два. Еда занимала полчаса, и к трём можно было успеть.

И тут Жанна сказала: - Извините, - и ушла беседовать с каким-то грузином. Это означало только одно – он ей неинтересен. Во всяком случае меньше, чем грузин. А это уже было неинтересно ему.

В четверть четвёртого женщины подошли к пирсу. Татьяна опять извинилась за опоздание и они пошли в «щели», рассказывая по дороге весёлые истории и анекдоты. В общем, знакомились.

Татьяна оказалась старшей медсестрой в поликлинике, выдавшей ей путёвку. Жанна сообщила, что она юрист, во что он очень-то поверил.

К «щелям» он тоже неплохо подготовился: взял небольшую бутылку кагора, сыр, пластиковые стаканы, немного хлеба, фотоаппарат, плавки, полотенце. В общем, сформировал авоську. Они осмотрели первую, вторую «щели» и остановились передохнуть в третьей. Там был сооружён небольшой столик со скамеечками. Здесь они распили вино.

На обратном пути женщины делились впечатлениями от звонка домой и сетовали на отсутствие мужчин, чем опять удивили его:

- А я на что!?

Они как-то проигнорировали его замечание, что опять же было непонятно.

Вечером договорились встретиться на «том же месте, в тот же час».

Юлия, похоже, ничего не замечала, только заметила язвительно:

- Наталья объелась шашлыка и заболела.

Он мысленно поблагодарил провидение, что, во-первых, закрыл ей глаза на происходящее, во-вторых, что спасся от такой ревнючей женщины, в-третьих, что Наталья наказана за легкомысленное согласие какому-то грузину отведать шашлыка в местной забегаловке.

Идя на танцы, он уже знал, что теперь попробует поухаживать за Татьяной. Поэтому, как только они подошли к танцплощадке, он пригласил её на танец.

Татьяна сразу же прильнула к нему.

- «Н-да, грудь у неё поменьше, но прижимается она получше. Нет препятствия в виде груди». Наша Жанна никак не выберет себе подходящего избранника.

- Заинтересуй её.

- Не-ет, я лучше за тобой поухаживаю.

- Ей двадцать восемь.

- «Ни фига себе». Не может быть?

- А тебе?

- Мне сорок два, - соврал он. Сказать пятьдесят два язык не поворачивался.

- А мне сорок.

- Как раз.

Танец закончился. Подошла Жанна и сказала, что они пойдут попрощаться с их общей знакомой, которая уезжает завтра.

Он остался один и стоял до конца танцев. Потом подошла Жанна.

- А где Татьяна?

- Ушла в номер.

- Вот те раз. И не попрощалась? Не можешь её вызвать?

- Она не выйдет, - судя по быстроте её ответа, такое уже случалось.

Жанна ещё немного постояла, как бы чего-то ожидая от него. Он молчал.

- Я пойду.

- Да-да. До свиданья, - ответил он, зная, что никакого свиданья уже не будет.

Курортный роман длится от силы три дня. По истечению этого срока становится ясно, будет ли он продолжаться дальше или принимающие в нём участие разойдутся. Они управились за два дня. Через два дня стало ясно, что продолжения не будет.

Надо было опять брать судьбу в свои руки и возвращаться на круги своя.

На следующий день он поехал брать билет в Москву.

Через день уехала экспедиция, а ещё через день уехал и он, найдя напоследок лежащих уже в отдалении от места их первой встречи Жанну и Татьяну:

- Привет.

- Куда ты пропал?

- Уезжаю в Новороссийск по делам недели на две, - зачем-то соврал он.

- Приходите, мы ещё будем здесь.

Этого он не ожидал. Он думал, что им осталось пребывать здесь дней десять.

- Татьяна ушла не попрощавшись…- начал он неуверенно.

- Скучно здесь, - Жанна затянула старую песню.

- «И будет ещё скучней». Фотографии куда высылать?

- Ну, Вы же ещё приедете?

Она не понимала, что происходит. Она надеялась, что ещё не всё кончено.

По дороге на вокзал он думал, приедет ли в следующем году Татьяна с Жанной искать его. Они знали, что он каждое лето здесь... Во всяком случае, пусть поразмышляют, что сделано не так, а может быть, и всё так…

Конец.

 

P.S. Жанна приехала в августе следующего года. Это была уже не та горящая желанием женщина. Глаза у неё погасли, вид был удручённый. Он бы сказал, убитый. Они поздоровались.

- Что-то со здоровьем, - проговорила она, как бы извиняясь.

Он промолчал и подумал, что её организм инстинктивно искал спасение в мужчинах. Возможно, он был и прав. Организм. Не известно, нашла ли она способного удовлетворить её страсть. Напоследок. Похоже, что нет. Или это было желание пожить ещё немного на пределе страсти. Как бы то ни было, но она не сумела спастись.