Осенью на турбазу привезли сено для лошадей. Сгребая сено с кузова машины, я по запаху узнал оренбургские степи и скоро обнаружил в сухой траве седой ковыль, слежавшийся пучками, как букетами. И только машина отъехала, я сразу упал лицом в сено и не мог надышаться ароматом сухой травы, ароматом детства… Это было так поразительно и одновременно так знакомо, - на меня вдруг пахнуло атмосферой моего детства, и в моём сердце потекла кровь тех времен. Всё, что я ещё только что делал и думал, всё, чем я ещё только что был, свалилось с меня, и я снова стал ребенком… «Лето пришло! Ура! – ликует моё сердце пятилетнего мальца. - Ура! Наш садик везут на дачу!» Мама укладывает мои вещи в дачный чемоданчик, а я кручусь рядом. Сердце подсказывает, что надо находиться рядом – так будет надёжнее, и время пролетит быстрее. И вот все сборы, проводы уже позади, я сижу у окна в автобусе – и здесь повезло! Я люблю сидеть у окна! Мимо проносятся дома, машины, люди, мне кажется, я покидаю планету взрослых. Я еду в страну сказок, где увижу у лукоморья дуб зеленый, избушку на курьих ножках... Всё это есть на даче, я точно знаю! Скоро я это увижу! Скоро! И скоро засыпаю. Разбудила меня воспитательница, когда мы уже приехали, и нас по одному стали выводить из автобуса. Перед нами стояли большие железные ворота, а за ним - высоченный лес. Нас попарно выстроили и повели через раскрытые ворота в этот сказочный лес, в котором пряталось солнце. Мы послушно шли по ровным дорожкам, оглядываясь на высокие деревья, беседки с цветными крышами, прошагали мимо площадки с горкой и качелями… И вдруг я замечаю, рядом идут толстые ноги в огромных сандалиях, я смотрю вверх и вижу толстую и высокую воспитательницу, которую совсем не знаю и почему-то боюсь. Нас строем привели в столовую. Здесь страшные ноги в сандалиях ушли куда-то, и мне опять стало легко и радостно на душе. Мне не испортила настроение даже манная каша, которую я не любил, но в этот раз съел всё, что было в тарелке. Только от пенки в какао я всё же избавился, стянул её тихонько на край стакана, чтоб не попала в рот. Потом нас завели в дом, похожий на детсад в городе, где так же были шкафчики для одежды – мне достался с самолётом на дверце. В другой комнате стояли кровати, и по углам расставлены столы с игрушками. После отдыха нас повели на прогулку. Мы прошли мимо клумб с цветами, мимо больших деревьев, вышли за ограду дачи и вскоре оказались на огромной поляне, где из зеленой травы выглядывали белые ромашки, синие колокольчики, красные полевые гвоздики – голова кружилась от запаха травы и цветов! Скоро нам разрешили разойтись, но прежде предупредили, что на краю поляны есть склон, и туда лучше не подходить. Но я тихонько подошёл поближе к склону, и он не показался мне опасным. Наоборот, весь склон шевелился волнами и притягивал к себе. Я присел на колени и увидел странную траву, тонкий стебелёк без листочков, и сверху белёсый пушок вместо цветка, погладишь - щекотно ладошке. Подошла воспитательница и сказала, что это степная трава - ковыль. Я ещё раз погладил ковыль и почувствовал такую нежность, что разом полюбил эту траву и этот склон. Я заворожено смотрел на склон и не понимал, отчего так странно бегут волны: одни бежали вниз, другие снизу вверх, если встречались, то весело кружились, кружились! А потом разбегались во все стороны… Меня взяли за руку и отвели на поляну. Но здесь мне было скучно. Меня тянуло к склону, и скоро я опять стоял над ним с сильным желанием – спуститься вниз по волнам. Я сделал несколько шагов и тут же повалился. Я не хотел вставать, мне нравилось катиться вниз солдатиком, только глаза закрыл… Кружилась голова – я не катился, а летел! Скатившись, я снова поднялся на склон и вновь полетел! Полетел! Вдруг упёрся в знакомые толстые ноги в сандалиях, но эти ноги стали ещё больше и страшнее. Я не успел встать, как меня сильно схватила рука огромных "ног". Эти "ноги" громко ругались и тащили меня вверх по склону. Я, сколько есть силы, упирался, пытаясь вырваться из огромной и потной ладони, и горько-горько ревел. Мне было больно, обидно и страшно. Мои слёзы падали на ковыль, и я видел, как стебельки дрожали, как я… Мы вместе дрожали от страха, что нас затопчут. Больше меня не водили на поляну, а оставляли в спальном корпусе с другой воспитательницей. Но страх за ковыль и за себя, что нас могут затоптать, остался во мне. Вероятно, всё это запомнилось потому, что я впервые в жизни пережил чувство страха не только интуитивно, но ещё прямо на глазах – тонкий и беззащитный ковыль под тяжёлой поступью толстых ног той случайной воспитательницы с большими формами. А она и понятия не имела никогда обо мне и о том, что я всю жизнь вспоминаю её, как только вижу смятый цветок у дороги или слышу топот шагов. Потом, в моей памяти остались отпечатки и других ног, но уже не в сандалиях, а в кирзовых сапогах, когда на службе в армии меня пинали дембеля. Да и позже, не раз приходилось увёртываться от ног людей, чтобы не затоптали. Я уж не говорю о том, сколько раз перешагивали через меня. Пережив всё это, мне и самому пришлось однажды в драке настолько озвереть, что я сам пинал человека. Но это было той крайней точкой, после которой я понял, насколько я стал «взрослым», и решил вернуться в «детство»… Все мы родом из детства. Прошло много лет с той поры, а страх, что меня могут затоптать, как тот ковыль на склоне, остался во мне. Поэтому, я живу теперь здесь, на самой дальней турбазе, вдали от города, от людей. Но зато вдыхаю свежесть леса, трав, и нежно глажу рукой степной ковыль. Я часто смотрю на ковыль, как он колеблется от самого лёгкого дуновения ветерка, но даже буре не удаётся вырвать его с корнем. Кажется, не склонился под ветром, а лёг, как упал; но только ветер стих, ковыль опять выпрямился и уже сам качается, точно всякий поклон ему в радость. Мне тоже в радость склониться перед ним и вдыхать его едва уловимый запах – вольный ветер напитал ковыль свежестью и солнцем! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
