До Нового, одна тысяча девятьсот семьдесят первого, Года оставалось всего три дня.

Меня, тогда ещё молодого специалиста, и моего непосредственного начальника, ведущего инженера Марка Соломоновича Расина (для друзей просто Марика), послали в однодневную командировку. Задание, по тем временам, было очень важным: срочно согласовать общую электрическую схему лучшего в мире танка с новой схемой управления огнём того же самого танка. По причинам, известным только на самом «верху», сделать это нужно было непременно до Нового Года. И эта сверхсекретная контора, разработчик новой схемы, уютно располагалась в столице нашей необъятной родины, городе Москве, почти у стен древнего Кремля.

Группа согласования отработала споро, и уже к трём часам дня протокол был подписан и сдан в «секретку». Приняв с московскими коллегами «на грудь» по соточке столичной водки, мы с Мариком буквально «выкатились» из душной и гостеприимной конторы. Налегке, с небольшими портфельчиками, мы шли по вечерней Москве, с наслаждением вдыхая морозный воздух и любуясь яркой красотой предновогодней столицы. Огромные гирлянды разноцветных лампочек, украшенные всевозможными игрушками ёлки, мерцающий свет реклам – всё настраивало на праздничный лад. Но мы торопились, у нас впереди была куча дел, а времени до ночного поезда в Ленинград оставалось не так уж и много. Тем более, что билетов мы ещё не купили, а с учётом предновогодней транспортной лихорадки, это могло стать проблемой.

Наскоро перекусив в первом попавшемся кафе, мы устремились в кондитерские магазины для решения главной задачи поездки в Москву. А она была совсем не из лёгких, как показали первые полтора часа нашей беготни по этим проклятым магазинам. Искали мы шоколадных «дедов-морозов», которых сейчас полно в каждом бутике любого города страны, но тогда это был товар из разряда дефицита. Купить «дедов» можно было только в Москве. Весь конструкторский отдел и другие, примкнувшие к нему, сотрудники нашего ленинградского КБ, отправляя нас в командировку, настрого приказали без «дедов-морозов» не возвращаться и вручили нам для покупки собранные деньги. Сумма, по тем временам, была очень значительной, и ударить в «грязь лицом» перед друзьями мы просто не могли. Но удача как будто отвернулась от нас, в какой бы магазин мы ни приходили, продавцы отвечали: «были, но закончились». В конце концов, одна сердобольная старушка посоветовала нам не тратить время попусту, и ехать прямиком в самый центр, в Елисеевский магазин – «уж если там нет, то нет нигде». Аргумент прозвучал более чем убедительно, и мы поехали.

Нас очень удивило, что в «Елисеевском» покупателей было не так уж много. То ли время позднее, то ли народ подустал, но у прилавка кондитерского отдела стоял всего один человек, очень колоритный кавказец, и о чём-то шептался с продавщицей. Мы особо не прислушивались, но не трудно было понять, что это был солидный покупатель и ему нужен был солидный товар. Нет, не «деды – морозы», ему требовалось два ящика какого-то, с незнакомым нам названием, французского коньяку. В те времена это не было рядовой покупкой и приковывало пристальное внимание органов милиции, а кавказец, по всей видимости, «засвечиваться» не хотел. Когда мы подошли к прилавку, шептания временно прекратились, и на вопрос продавщицы – «вам чего?» – мы объяснили, что нам нужны шоколадные «деды-морозы», одна коробка, всего-то пятьдесят штук. К нашему удивлению, ни слова не говоря, продавщица поставила на прилавок вожделенную коробку, и получая деньги, смотрела на нас с оттенком брезгливого превосходства, мол забирайте эту ерунду и не мешайте солидному разговору. Нужно было уходить, но тут мы увидели ЕЁ. Грудастая негритянка смотрела на нас с бутылочной этикетки из витрины, и откровенно гипнотизировала. Проследив без особого труда за направлением наших взглядов, продавщица сказала, что это новый кубинский ром, подарок москвичам от Фиделя Кастро, крепостью пятьдесят градусов и стоимостью четыре рубля пять копеек. В Питере такого напитка ещё не было, можно было удивить друзей, и мы с Мариком, не сговариваясь, в один голос произнесли огуречную фразу Кисы Воробьянинова: - «дайте….две!»

Довольные, что всё так хорошо сложилось, и главная задача была решена, мы устремились на ленинградский вокзал, и готовы были грудью биться у билетных касс, но и там всё получилось легко и просто – билеты были на любые поезда, можно было выбирать, и никакой очереди у касс не было. Возможность незапланированного выбора нас немного смутила. Настроившись изначально на «Красную стрелу» или «Аврору». мы стали зачем-то изучать расписание поездов и вдруг заметили простой пассажирский поезд за номером 20 ( могу ошибаться, давно это было), который уходил около 22-х часов и прибывал в Ленинград где-то в половине десятого утра. Мы изрядно устали, на улице был мороз около 25-ти градусов, билеты на этот поезд стоили значительно дешевле и, самое главное, не нужно было ждать несколько томительных часов до отправления «Стрелы» - вагоны уже были поданы под посадку. Купив билеты на нижние полки, мы бодро протопали по платформе, нашли свой вагон, дознались, что красавицу проводницу зовут Наташей, и зашли в своё купе. В вагоне было очень жарко, и пахло угольной гарью. Тогда каменным углём топились котлы вагонов «простых» поездов, но нам, после московских морозов, запах угля даже понравился. Поезд тронулся, Наташа выдала нам бельё, напоила сладким чаем, и мы, разморённые, быстро улеглись на свои полки и уснули. Никто не беспокоил, в купе, кроме нас, никого не было, и мы спокойно спали до поры, пока….

Около часа ночи нас растолкала Наташа. В вагоне было подозрительно холодно, а если точнее, зуб на зуб не попадал. Наташа торопливо объяснила, что от мороза лопнула какая-то там труба, отопление теперь не работает, и всех пассажиров эвакуируют в срочном порядке в соседние вагоны. Превратиться в сосульки желания не было, мы быстренько оделись и последними из всех пассажиров нашего вагона, прошли в соседний. В соседнем вагоне проход был «забит» пассажирами, сидевшими, в буквальном смысле, на чемоданах, иные даже с детьми – короче, мест в купе для всех явно не хватало. Такая же обстановка была и в следующих вагонах. Мы ещё удивились, как же так, ведь ехали одни в купе – и вдруг не найти мест… Но реалии были таковы, что нам предстояло, сидя или лёжа на полу в проходе чужого вагона, ехать порядка семи часов до Питера. Тогда Марик очень быстро принял, и я так же быстро одобрил, Решение: возвращаемся в свой вагон, в своё купе, настилаем на полки по два матраса, берём у Наташи по нескольку одеял, принимаем по стакану «подарка Фиделя», заворачиваемся с головой во всё это тряпьё – и уж до Питера как-нибудь не замёрзнем. Несмотря на слёзные возражения Наташи, мы так и поступили, вернее, почти так. И сгубил, а быть может и спас, нас кубинский ром и полное отсутствие какой бы то ни было закуски. Выпив по запланированному стакану за здоровье, мы продолжили это занятие уже за Новый Год, за наши лучшие в мире танки, за Советский Союз, за что-то ещё - пока, до последней капли, не выпили обе бутылки. И где-то, уже на подъезде к Ленинграду, мы, закутавшись в приготовленные тряпки, всё-таки уснули. Растолкала нас опять-таки Наташа, поезд уже стоял у ленинградской платформы, и пассажиров на перроне не было. Мы, к удивлению Наташи, в сосульки не превратились, и даже ничего себе не отморозили, но голова…?! Её просто разрывало на части от боли! Не помню, попрощались мы или нет с Наташей, но, проклиная Кубу, Фиделя и себя, мы вышли на платформу и молча, не сбиваясь с курса, проследовали через Лиговку к пивному ларьку, здесь же, недалеко от вокзала. На наше счастье, ларёк работал, и опять же рядом не было желающих, в данном случае пить пиво на морозе. Мы взяли в дрожащие руки по кружке, я залпом выпил свою, и внутри моего организма словно что-то щёлкнуло. Потом я понял, что это сработал автопилот ( кто пил кубинский ром, тот знает).

Проснулся я в своей квартире и, как ни странно, в своей постели около часа дня от телефонного звонка. Замогильный голос, похожий на голос Марика, прохрипел, что сегодня последний рабочий день, и нужно идти на работу раздавать «дедов-морозов». Я ответил, что чем будить больного человека, мог бы сам, раз уж проснулся и в силах, пойти и отнести дедов, тем более, что завод был почти рядом с его домом. Он сказал, что так бы и сделал, если бы я, пьяная морда, не унёс коробку с собой. Возникла классическая пауза. И тут мы оба, с ужасом, осознали, что коробка с «дедами-морозами» была нами утеряна, и, самое главное, ни один из нас не помнил, где это могло произойти.

Через полчаса мы стояли у пресловутого пивного ларька и разговаривали с продавцом, который, естественно, ничего не видел и не помнил. Ни нас, ни какой-то там ещё коробки. Безо всякой надежды мы пошли на вокзальный перрон, но поезда там давно уже не было. Поняв, что всё кончено, и надо было идти на работу сдаваться, мы через здание вокзала побрели в сторону метро, как побитые собаки.

«Эй, ребята!»- откуда-то раздался противный женский голос. Мы нехотя обернулись и увидели прямоугольное окошко с надписью над ним - «Бюро находок». В окне торчало лицо незнакомой нам старушенции, а перед ней, (о Боже!), стояла наша безвозвратно потерянная коробка! «Эй, ребята» -повторила, ставшая вдруг очень симпатичной, старушка –«Ни её-ли ищете?» Мы бросились к окну, совершенно не понимая, по каким таким приметам старушка могла нас узнать. «Да это всё Наташка, племянница моя, она мне Вас обрисовала так, что я бы и в толпе вас узнала. Забирайте свою потеряшку». Через десять минут мы с бабой Настей, так её звали, пили чай с шоколадными конфетами, которые тут же, на вокзале, купил Марик. Вкуснее чая пить нам не приходилось, тем более, что заварила его лучшая бабушка на свете. Мы настойчиво пытались заполучить хотя бы телефон Наташи, чтобы поблагодарить её, но баба Настя строго так сказала, что у Наташи есть муж и дочка, а спасибо она ей и так передаст. Тепло распрощавшись, мы заторопились на работу, и, вцепившись вдвоём в злосчастную коробку, уже пошли в направлении метро, как опять нас позвал бабушкин голос: «Эй, ребятки! А билеты? Заберите билеты и квитанции, Наташка передала, сказала Вам для отчёта надо!»

Через час в нашем конструкторском отделе раздавали по списку «дедов-морозов». А назавтра все праздновали Новый, 1971 Год!