Дневники братьев

Сергея и Николая Вавиловых.

 

К сожалению, дневниковое наследие этих двух замечательных людей, многое сделавших для науки, ещё далеко не в полной мере стало достоянием общественности. В настоящее время опубликована лишь незначительная часть их дневников, так сказать, выдержки из них, но которые уже представляют собой значительную ценность не только в сфере дневниковедения, но, прежде всего, в области философского осмысления жизни, природы и человеческой сущности. Обнадёживает, однако, то, что сейчас ведётся работа специалистами по подготовке к изданию более полных версий дневников.

 

Личная жизнь братьев Вавиловых столь же драматична, как плодотворна по своему содержанию их общественная деятельность и научная работа. Талант и жажда знаний, многогранность интересов и непреодолимая тяга к наукам, всё прекрасное, созданное человеческим гением, было им близко и дорого.

 

Из дневника Николая Вавилова:

«Хочу страстно науки. Люблю её. В ней цель жизни. В ней одной можно испытывать энтузиазм. Верую в ея будущее. Знать, обнимать разумом целость явлений, комбинировать их в стройные гармоническия системы, пользоваться ими для разрешения мировых загадок и применять к улучшению жизни на земле – это значит прожить хорошо, удовлетворить себя».

(5 октября 1907 г.)

 

Чёткая, ясная, хорошо сформулированная предустановка в начале большого пути. И, как естественный результат, мы наблюдаем жизнь великого учёного, внёсшего огромный вклад в развитие отечественной и мировой науки, основоположника эволюционной генетики и селекции сельскохозяйственных культур.

 

Из дневника Сергея Вавилова:

«Я благодарен прожитым 49 годам за то, что я узнал настоящее, подлинное величие искусства. Я видел и понял Пестумские храмы, Св. Петра, Джорджоне, Леонардо, я слышал и понял Баха, Россини, Моцарта, Бетховена, я знаю Пушкина, Гёте, Тютчева, я знаю Рим и Петербург, Микеланджело и безголовую римскую Венеру. Когда вспоминаешь об этом, - тихая радость и удовлетворённость, как ни от чего другого».

(26 марта 1940 г.)

 

Когда-то и он, вчерашний студент, прошёл по пыльным дорогам войны с томиком Гёте в кармане и всепоглощающей жаждой Познания.

 

Что подвигает людьми в их столь неординарных пристрастиях, не являющихся условиями физического благополучия и выживания? Дар Божий, генетическая наследственность, одержимость, или Духовность, отпущенная сверху, или культивируемая изнутри? Какие внутренние порывы и устремления человека формируют в нём Личность?

 

«Прочёл шестой раз «Войну и мир». Толстого я могу назвать великим. Пушкиным, Достоевским я доволен, а Толстого читаю шестой раз, и ещё буду читать. Одолел всю математику».

(Из дневника Сергея Вавилова. 20 апреля 1910 г.)

 

Книги, одни только книги! И ничего вокруг, кроме книг…

 

«Если бы не было книг – жить бы почти не стоило бы. Книга лучше музыки, живописи, любви и вообще жизни. ………… Вот умрёшь, и половина твоих книг окажется тобой не прочтена»

(Из дневника Сергея Вавилова. 16 июня 1914 г.)

 

Юношеская непосредственность - скажем мы? Но и через 30 лет с лишним, переживая утраты, разочарования и физическую усталость, без жеманства и напущенной важности, он с любовью пишет о них:

 

«Книги, замечательные книги. Как жалко, что с ними, умирая, придётся расстаться».

(13 мая 1945 г.)

 

В жизни братьев Вавиловых, как в капле воды, отразилась судьба страны, история первой половины 20 века. И личные дневники их стали носителями информации, физической памятью этой эпохи, зеркалом творившегося в стране безобразия.

 

Натруженная рука красного палача смертельной хваткой достала Николая Вавилова, когда тот был в самом расцвете творческих сил, отняла и выбросила на свалку плоды его многолетних трудов, а что-то и попросту уничтожила. Как пишет Г. А. Савина в статье «Чистые линии», посвящённой дневниковым записям Н. Е. Вернадского в отношении Н. Вавилова, «…два грузовика личных вещей и документов Вавилова, изъятых на его ленинградской квартире после ареста, были преданы огню. Остаётся гадать, сколько законченных и незаконченных работ, статей и замыслов навсегда выпало из научного обращения, сколько писем, набросков и заметок всегда будет недоставать при любой попытке воссоздать образ учёного, мир его идей и увлечений».

 

Так закалялась сталь… Так Советская власть проводила социалистическую селекцию своего народа, современную инквизицию, выковывая из этой стали оловянных солдатиков «светлого коммунистического будущего», зомби, маниакальных фанатиков и убийц, послушных исполнителей изуверской воли своих вождей – государственных преступников, достойных виселицы.

 

Можно соглашаться или отвергать «философию старческой усталости жить» - синдром старения прослеживается во многих записях Сергея Вавилова в последние годы жизни – но объяснить это и понять не мудрено. Потеря близких (в том числе и брата Николая), мировая гуманитарная катастрофа (что это для человека, которому судьбы мира – не пустой звук), подсознательное, а может быть, и осознанное (мы пока не знаем) разочарование в декларируемых ценностях Советской власти и рабоче-крестьянского государства, на поверку оказавшихся ложными, невозможность посвятить всего себя, без остатка, любимому делу – служению науке, - неизвестно ещё, кем бы стали мы, доведись нам пережить такое…

 

Завершая одну из тетрадей, Сергей Вавилов пишет:

«Кончается книга…

Замена убегающей памяти. Жалкий призрак надежды поймать уходящее.

Если книжку не сожгут, не выбросят, не изорвут, и она дойдёт до человека с душой и умом - он, наверное, кое-что поймёт относительно трагедии человеческого сознания.

Книга вышла страшная. Книга смертей. Умерли самые близкие: мать, сестра и, наконец, самое страшное – Николай. Застрелился Д. С. Рождественский, умер П. П. Лазарев. Война, Ленинградский ад, внутреннее опустошение, смертельные холодные просторы. Полное замирание желания жить. Остались только Олюшка да Виктор. Начинал книгу совсем иначе. Вышла – траурная книга».

(14 ноября 1943 г.)

 

Есть у больших людей какая-то фатальная предрасположенность (или талант предвидения) к пророчеству собственной жизни.

 

«Вчера мне исполнилось 20 лет. Треть жизни, по крайней мере, прожита».

(12 марта 1911 г.)

 

А умер он через 40. Что это? – Совпадение, синдром пророка, свойственный великим людям, или установка на самопрограммирование, доступная далеко не каждому смертному?

 

О значении личного дневника Сергей Вавилов пишет не раз.

«Благодарю Бога за то, что веду дневник. Каждый день, на сон грядущий можно опомниться, умерить восторги и укротить печали. Жизнь каждого дня – хаотично разбросана на «экспериментальные точки», но вот берёшь лекало и проводишь между ними, этими точками, стройную кривую, хаос точек пропадает, и становится ясно и спокойно на душе. Дневник – лекало».

(25 мая 1916 г.)

 

Но вот, красной нитью на ниве дневниковедения, уже разменяв шестой десяток, всё тот же вопрос, набивший оскомину, но для каждого из нас, посвятивших бесчисленные часы и бессонные ночи совсем необязательным дневникам, неизменный: зачем?

 

«Дневники, записи вёл почти непрерывно лет с 15-ти, правда, с перерывами. Зачем? По-видимому, бессознательная попытка осуществить… построение Хеопсовой пирамиды в микромасштабе

Сейчас это больше условный рефлекс. Привык. Польза некоторая: иногда можно на себя оглянуться».

(1 января 1946 г.)

 

Есть в этом что-то всегда незаконченное, условное, недоговорённое. Но разве для того мы задаём себе этот вопрос: «Зачем?», - чтобы раз и навсегда найти на него однозначный ответ? Не значительно ли более важен для нас сам факт его постановки, факт, определяющий уровень нашего самосознания, стимулирующий к поиску Истины и Духовному Развитию?

 

Из дневника Николая Вавилова:

«Простится всё тебе, чего не мог ты сделать, то же не простится, что не восхотел; а я хочу, страстно желаю сделать что-нибудь, оправдать своё существование на земле, отдать долг – за всю сумму энергии, потраченной на меня».

(8 декабря 1910 г.)

 

Что может быть более актуально для того, кто вознамерился эволюционировать в своём человеческом качестве, а не вечно коснеть, безвозмездно пользуясь жалкими подачками судьбы?

 

Мы говорим: «Богу – богово, кесарю – кесарево», - заранее оправдывая свою лень и бездействие, подписываем себе приговор посредственности. Но ведь смысл жизни не в том, чтобы достичь каких-то номинальных результатов, раз и навсегда выбранных целей. А в том, чтобы к этим целям идти, культивировать в себе Личность, совершенствоваться в своём существе, в приближении к Идеалу!

 

«В общем, наши воззрения таковы. Богов и сверхъестественного ничего нет. Абсолютов, абсолютных истин не существует. Сущности вещей мы не постигнем. И глупо, было бы, к этому стремиться. Истина – только истина на сегодняшний день, не более того. Во всех суждениях необходимо помнить, что ты человек, homo sapiens. Реагируя на вещи, только и постигаешь их. Вне тебя, вернее кроме связи меня и мира, ничего я не знаю. Мир как таковой, я – как личность абсолютная, - этого ничего нет. Есть наши ощущения. Более ничего. Причинности как таковой, как её понимали до сих пор, т.е. причины абсолюта нет, и не надо, бесполезно».

(Николай Вавилов. 31 декабря 1908 г.) – Написано ровно сто лет назад.

 

И мы видим, ощущаем вживую ту извечную органическую связь, которая передаётся между близкими людьми на уровне подсознания, генетического наследования данных, чувствуем, как перекликается эта Истина, кровь, плоть и Разум, в едином целом: братьях Вавиловых.

 

«Мысль об эволюции мира – единственное абсолютное, за что ещё можно держаться сознанием. Остальное рассыпается в прах, случайно и не нужно».

(Сергей Вавилов. 30 августа 1941 г.)