Надежда Мамонова

 

Была ли я в Париже?

 

Помните анекдот советских времен? Одна дама говорит другой: «Опять хочу в Париж!» Та спрашивает: «Ты что, там уже была?» И тут появляются два варианта ответа, которые, как ни странно, оба для меня подходят. Первый – «Нет, просто уже хотела». Второй – «Где я только не была, в Париже я не была, в Лондоне я не была…».

Я была в Париже всего один день. Так получилось. «Это уже Франция», - сообщают наши немецкие «гиды». Могли бы и не говорить, и так все ясно – ровные, вычищенные, словно парки леса сменились до боли знакомой безалаберностью. Мы мчимся по пустынному шоссе на скорости, о которой российские автомобилисты могут только мечтать, останавливаясь лишь для того, что бы оплатить дорожный налог. 1,5€; 2,5€; 4€ – успевай отсчитывать мелочь, уже на пятом пункте сбиваюсь и «цена дороги» в Париж остается невыясненной.

В городе оставляем автомобиль на подземной парковке. Немцы морщатся от непривычной им грязи и соответствующих запахов. Поднимаемся на поверхность по лестнице, отмеченной голубями (и не только), а перед нами чудо. Собор. Можно обойти, потрогать, сфотографировать, выстоять очередь и взобраться наверх или просто войти внутрь, купить буклет и все узнать, а лучше - пристроиться к группе еще не проснувшихся туристов и послушать бывшего соотечественника. Кто сможет рассказать о Париже лучше? Скучные цифры о строительстве, наполняемости здания он умело и эмоционально разукрашивает стихами, воспоминаниями, афоризмами из произведений поэтов серебряного века и русских эмигрантов.

Послушать бы еще, но нам пора бежать. Хочется подняться на знаменитую башню, с которой виден весь город и которую, по выражению французского классика, можно не видеть, только в одном случае - находясь внутри самой башни.

Снова бежим вдоль Сены. Забавно, оказывается, большие темно-зеленые ящики, пристроившиеся на парапетах, есть не что иное, как своеобразные «лавочки» букинистов. Чем только не торгуют – открытками, значками, браслетами, старыми книгами и журналами, копиями картин, скульптур. Знаменитые «Подсолнухи», выполненные в различном (от блеклого серого и до яркого бирюзового) колорите, можно купить за 60€. Но мы не задерживаемся, торопимся в Лувр. Нужно все успеть. Дорогу преграждают высокие фигуры. Предлагают купить каштаны, жарят их тут же, недалеко от входа в музей. Мы уже попривыкли к этим черным фигурам. Кажется, они повсюду ищут способ заработать – у башни торгуют брелками (чем дальше, тем дешевле), в метро поют, подыгрывая на гитаре, переходят на станциях из вагона в вагон, собирая с пассажиров мелочь. Эх, этим стремительным, пластичным ребятам, выходцам из колониальных стран экваториальной Африки, играть бы в NBA…

Легкий осенний вечер, парижане отдыхают, прогуливаются, рассматривая витрины магазинов, занимаются спортом. Это их дом. Париж. Прислонившись к статуе, мужчина завязывает на кроссовках шнурок. Потом догоняет своих товарищей. Я обхожу позеленевшую от времени медную «голову» и читаю – Ба! Роден! Для нас классика, для них – «структура повседневности».

 

Я была в Париже всего один день. И он не успел мне понравиться. Или вернее сказать, просто не захотел мне понравиться.

Этот город не терпит поверхностного и суетного знакомства.

Он снисходительно наблюдал за моими скоростными передвижениями, я бы даже сказала, слегка презрительно наблюдал. Вот только настрою камеру, чтобы запечатлеть огромные цветочные часы на Елисейских полях, как из них тут же появляются, почесываясь, не выспавшиеся клошары (чуть было не написала «бомжи»). Им тоже хочется приобщиться к прекрасному и живому. Пока перестраиваюсь, «садится» батарея.

Или, например, усядусь в ожидании ламинированных красавиц, томно перебирающих длиннющими ногами (столица моды, как никак!). Вижу - идут, слышу – говорят. По-русски.

Или спускаюсь в метро, в надежде увидеть истинных парижанок. Почему-то они представляются мне необычно одетыми ухоженными дамами, непременно с прической, макияжем и маникюром. Снова разочарование. И вместо глянцевых улыбок, обычные озабоченные лица.

 

Все как у нас.

Так была ли я в Париже?