У Паровоза был голос. Настоящий голос, такой не у каждого имеется. Паровоз набирал в легкие побольше воздуха и гудел: «У-У-уу-УУ-ууу! И выпускал из трубы целую тучу дыма – «Пуффф!» И старая ворона, вздрогнув, срывалась с ветки и потом еще долго, занудно ворчала… Чья- нибудь мама обязательно роняла поварешку в суп. А маленький мальчик с красной лопаткой отвечал Паровозу : «Ту-тууу!» - и махал ему вслед варежкой.

А еще у Паровоза был номер. Гордый номер – 1276. Паровоз находил, что это имя очень благородно звучит.

А самое главное, у Паровоза были друзья. Целых трое: – Митя, Цинь-Чень и Тепа. Был, правда, еще машинист Сергеев… Но он хотя и по-своему любил Паровоза, но разговаривать с ним не умел. И иногда даже Паровозу казалось, что, по правде говоря, машинист Сергеев считает его неживым.

Совсем другое дело был Митя, сын машиниста. Митя был ужасно занятым человеком – две школы (простая и музыкальная), шахматы, бассейн, да еще уроки. Но при этом Митя всегда находил время зайти к Паровозу просто поболтать. Если же придти сам Митя не мог, то он писал Паровозу письма. Почтальоном же у них была неперелетная ласточка, по имени Цинь-Чень.

С ней у Паравоза сложились особенные отношения – ведь он был для нее домом! Цинь в детстве выпала из гнезда, и повредила крылышко. Со временем оно почти зажило и Цинь научилась немного летать, но путь в теплые края был ей не по силам. И она всю зиму жила прямо в самом Паровозе… Ей приходилось покидать его только по субботам, когда у Паровоза 1276 была работа. Он ведь был экскурсионным Паровозом.

Тогда, по субботам, и приходил машинист Сергеев, и растапливал топку… И Паровоз расправлял все свои затекшие рычаги и поршни, и катал детей и их родителей, увозя своих пассажиров лет примерно на 50 назад… Работу свою, хотя и не вполне настоящую, Паровоз очень любил. Но в эти дни ласточке приходилось улетать к своим зимним знакомым в гости.

Еще был Тепа. Кто это? Честно сказать, Паровоз так до сих пор и не понял, что же это за Тепа такой. Пришел, и все. Митя его привел. Хотя и Митя тоже толком не знал, кто это. Самое необыкновенное в Тепе были карманы – в них лежало все.. То есть они были пустые, но Тепа умел доставать из них все, что угодно.

 

Так вот, однажды вся эта теплая компания собралась внутри большого и такого же теплого Паровоза. И Тепа, доедая Митины бутерброды, с набитым ртом сказал:

- Вот ты, Митя, все учишься в своей музыкальной школе, а нам ничего не играешь. Сыграй!

-Да я не очень-то еще и умею, - смутился Митя.

-Да сыграй, как умеешь! – настаивал Тепа. – Паровоз, наверное, и скрипку-то никогда не слышал. Этого, Вивальди давай!

-Откуда ты слова-то такие знаешь – «Вивальди» !? – изумился Митя.

-Откуда, откуда…Вы думаете, Тепа темный совсем, необразованный, да? Я, между прочим, сам на валторне учился!

-Ну это уж ты загнул, - вставила Цинь. – Нигде ты и ничему не учился, а придумал только что. Пустозвон ты! Не умеешь ни на какой валторне! - А вот и да, умею! – закричал Тепа обиженно и достал из кармана огромную золотую трубу, закрученную морской раковиной. – Не верите – вот вам, слушайте все!

Он поднес валторну к губам – и три звонких звука окрасили тишину… Первый – медью, второй – серебром, третий – чистым золотом!.. Но потом в морской раковине что-то захрипело, и она смолкла.

-Пока все, больше не умею, - сказал Тепа и покраснел от собственной скромности.

- Вот это да! – вздохнул Паровоз.

- Теперь ты, Митя! – сказал Тепа, пряча валторну обратно в карман. – Давай!

 

Митя открыл футляр, натер смычок канифолью и коснулся струн.

Скрипка отозвалась чуть слышно…. Тогда Митя поуютнее устроил скрипку на плече и заиграл концерт Вивальди.

И Паровоз почувствовал, что в воздухе запахло апельсинами. И морем. И еще чем-то розовым и белым… И Паровоз поплыл на белом облаке далеко-далеко…

 

Когда Митя остановил смычок, все сначала помолчали, дослушали, как последний звук улетает в небо. А потом Тепа с ласточкой наперебой принялись Митю хвалить.

А Паровоз сначала молчал. Долго молчал, и всем даже стало как-то не по себе. А потом он тихо попросил :

-А этот Вивальди – он не из наших краев?

- Итальянец, - ответил Митя

-Я так и думал, - прошептал Паровоз. – У нас апельсины не растут…

А еще можно?

И Митя сыграл еще Вивальди, а потом Колыбельную, а потом он стал просто так сочинять на ходу… И эта музыка была сначала как ветер, а потом как тропинка в лесу, когда идешь - и не знаешь, приведет ли она тебя туда, куда тебе нужно; а потом видишь - да, правильная тропинка! И пахнет одуванчиками и сеном…

А Паровоз спросил:

- Это ты сам придумал?

Митя кивнул.

И в эту минуту Паровоз понял, что никогда еще ничего на свете он не хотел так сильно, как научиться вот так, как Митя, играть на скрипке!

 

А после Тепа с Митей играли в шахматы, Цинь подбирала бутербродные крошки, а Паровоз молчал. Митя выиграл, конечно. Тепа болтал без умолку – а Паровоз все молчал. Наконец, Митя спросил его:

- О чем задумался, 1276?

- Как ты думаешь, меня приняли бы в музыкальную школу? –осторожно спросил Паровоз.

-Конечно, у тебя и слух есть, и голос отличный! – воскликнула Цинь.

-Ха-ха, как же! – засмеялся Тепа. – В музыкальную! Ты же в нее просто не поместишься !

Митя покачал головой.

-Боюсь, Тепа прав. Ты слишком большой… таких школ не бывает.

- А зачем тебе музыкальная школа? – затараторил опять Тепа. - Я тебя и так на валторне научу, хочешь?

-Спасибо, Теп, да мне бы на скрипке нужно…

-Ну, как знаешь… - обиделся Тепа и вдруг догадался: - Так пусть же тебя тогда Митька учит!

Митя покраснел:

-Да какой из меня учитель, я же сам учусь только! Тут мой Карл Иваныч нужен…

-А в шахматы нас кто научил играть?

-Плохо научил. Никто ведь так и не выиграл у меня… Да я ведь даже и не знаю, как учить-то тебя, 1276! Ведь у тебя ни рук нет, ни пальцев…

Тут Паровоз обрадовался:

-У меня как раз пальцев побольше, чем у тебя! И еще всяких рычагов, и поршней разных – я приспособлюсь!

-Ну, все-таки страшно…Ты тяжелый такой, сильный – не сломаешь? Она ведь хрупкая очень!

Паровоз почувствовал, что Митя почти согласен, и горячо пообещал:

-Я умею быть очень, очень осторожным и бережным! Вот у Цинь спроси!

 

Да, ласточка знала, какой он осторожный и бережный. Когда она птенцом выпала из гнезда, то, спасаясь от разбойного дикого кота, забралась внутрь Паровоза – с перепугу забилась в самую глубину его хитрых механизмов… Тогда Паровоз кота прогнал, а Цинь очень аккуратно достал из себя. И даже не помял ни единого перышка! С тех пор ласточка и поселилась в нем. Он помог ей пережить первую, самую страшную зиму, а потом она научилась летать. Но жила все равно в Паровозе – тепло, безопасно и всегда рядом друг!

 

-Ну, хорошо, - сказал Митя. – Уговорили! Только уж слушать меня, как настоящего учителя!

 

И Митя начал учить Паровоза играть на своей скрипке. Поначалу ему казалось, что ничего у них не выйдет – скрипка только шипела и крякала, а иногда даже как-то хрюкала…. Но вот уже через месяц Паровоз сыграл первую гамму! Митя ужасно гордился и учеником, и собой. Он командовал:

-Выше, выше фа-диез! И струны соединяй плавнее! Вот-вот, уже лучше! И звук давай, звучи, а то пищишь, как мышонок! – повторял он слова своего учителя Карла Иваныча…

И вдруг… Скрипка издала такой звук, какого как будто никогда не должно выходить из скрипки… Вот такой: «Кррррракк-таккккс!!!»

Митя схватился за голову…

 

Паровоз молча отдал ему то, что только что было скрипкой, Митиной скрипкой. Через верхнюю дощечку шла огромная трещина – от края до края!

 

Паровоз первый раз в жизни мечтал провалиться сквозь землю или хотя бы стать маленьким и незаметным…

-Что же теперь будет, Мить-Мить? – спросила ласточка, чуть не плача…

-Ну что… Не знаю даже… Скажу дома, что упал с ней…

-Это уж нет, я пойду с тобой и расскажу, что это я виноват…, - пропыхтел Паровоз.

- Не надо, все равно никто не поверит…Тоже мне – паровоз, играющий на скрипке…, - Митя с трудом сдерживал слезы .Да я и сам виноват тоже, говорил тебе – «громче, громче»…Отнесу домой. Может быть, папа сможет как-то заклеить…

- Знаю я, как он починит! – влез Тепа. – Лучше давай я! Я знаешь, к какому мастеру ее отнесу?! Даже следа от трещины не останется! Я! Я знаю! Лучший в мире мастер! А дома ты пока скажешь, что забыл скрипку в школе…

-А может, не надо? – испугался Паровоз. Кроме всего того, что он натворил, еще и обманывать машиниста Сергеева – это уж было слишком.

- Опять мне не верите? Да я… Да у вас и выхода другого нет, никто, кроме меня, скрипку вашу не спасет! – и Тепа бесцеремонно выхватил скрипку у онемевшего Мити из рук и отправил ее в свой карман.

- Осторожно! - успел крикнуть Митя, но Тепа уже исчез. Вместе со скрипкой.

 

Паровоз не умел плакать. И он сказал спасибо дождю, который шел всю ночь.

 

Через два дня Цинь-Чень принесла Паровозу письмо:

«Дорогой 1276! Дела наши нехороши… Я сказал папе и маме, что оставил скрипку в школе, а Тепы все нет. И тогда мама позвонила в школу, и скрипки там, конечно, не оказалось… Получилось, что я ее потерял. И теперь меня за это совсем к тебе не пускают! Но ты не переживай, я что-нибудь придумаю…

Митя»

 

И у Паровоза началась безрадостная жизнь. Тепа пропал. Митя не приходил. В ближайшую субботу Паровоз попытался объяснить машинисту Сергееву, что Митя не виноват, но Сергеев опять ничего не понял:

-Что-то ты, 1276, бормотать стал. Поскрипываешь, брат! Дай-ка я тебя смажу!

В другое время Паровоз был бы рад внеочередной смазке, но тут он от расстройства даже гудеть стал как-то хрипло…

Одна Цинь утешала его, как могла. Проигрывала ему в шахматы, говорила, что и Тепа вернется, и у Мити все наладится…

А Митя прислал с ней следующее письмо:

«Как же все-таки жаль, что я поверил Тепе! Ведь всем известно, что он пустозвон. И никто даже не знает, кто он такой – все снился мне да снился сначала, а потом так и остался. Из сна. И ведь никогда он обещаний не исполнял! Правда, ведь раньше он и не обещал-то ничего … И ведь хуже всего то, что ему, наверное, стыдно, что он нас подвел - скрипку не починил, и он теперь даже показаться боится! И вот ни скрипки, ни Тепы…

А еще папа говорил, что ты стал похрипывать. Ты здоров? Подтапливай там себе топку, не болей!

Твой друг Митя. »

 

Еще Митя написал записку для Тепы, что он не сердится на него, и все его ждут. Записку прикрепила ласточка внутри Паровоза, надеясь, что Тепа приходит иногда, просто не показывается. Прочитает – и вернется! Но он не появлялся, пропал совсем.

 

Но зато Паровоз стал слышать внутри себя музыку. Не ту, что играл Митя, и не ту, что свистела Цинь-Чень. Это была особенная, паровозная музыка. И в ней было бескрайнее море, и свистел ветер, и колеса бежали по рельсам – «тудум-тудум, тудум-тудум»… И Паровоз очень жалел, что никто в целом мире никогда не услышит его музыки…

 

И вот как-то в мае, уже почти летом, наконец-то пришел Митя. Прогулял свой бассейн и пришел. Как же Паровоз был ему рад! Они негромко разговаривали, как раньше, и Митя пил чай из термоса… И вдруг, когда он зашуршал бумагой, разворачивая бутерброды – в эту самую минуту появился Тепа!

Тут Паровоз от счастья даже загудел!

 

-Ага, соскучились! – закричал Тепа.

-Ужасно! Ну и дурачок же ты! – засмеялся Митя.

А Тепа, дожевав бутерброд, сказал:

- Что же вы не спрашиваете про скрипку? А ведь вот же она! – и он торжественно достал скрипку из своего необъятного кармана.

Митя осторожно взял ее в руки. Скрипка выглядела абсолютно целой! Никакого даже намека не было на страшную трещину!

- Но этого же не может быть! – воскликнул он. – Ну и волшебство!

-То-то же, а вы мне не верили, Тепа такой, говорили, сякой, и вообще – пустозвон! Что бы вы делали-то без Тепы!

-Но почему же долго так, Тепушка! Где же ты был, мы же волновались! – заговорила ласточка.

-Вот так-то лучше, теперь-то «Тепушка»! ,– Тепа никогда не отвечал, где он был. –А долго почему? –так это дело нескорое, дереву ведь зарасти надо. Помнишь, Митя, твой одноклассник Сашка Воробьев сломал руку. Так он сколько в гипсе-то ходил?

-Месяц, кажется…

-Ну вот, здесь то же самое. Очень похоже… Можно было, конечно и заклеить – побыстрее. Но по-настоящему надо именно сращивать - клеить скрипку нельзя, а то она звучать по-прежнему не сможет… Люди-то не умеют, вот и склеивают от беспомощности… - Тепа от гордости надувался, как мыльный пузырь.

-А ведь это еще не все, - добавил он. И достал из кармана футляр странной формы. – Открывайте!

Внутри оказался непонятный предмет. Что-то как-будто знакомое, но что же это?

-Ну как?- раздуваясь от гордости, спросил Тепа. – Это тебе, 1276! Ты-то понял, что это?

-Конечно! Огромное тебе спасибо! Даже не знаю, как и благодарить тебя… Это же просто чудо, что такое! – и Паровоз взял вещь у Тепы.

 

И тут Митя понял. Четыре струны, две дощечки… Только все какое-то необычное…И огромный смычок… Да, это была настоящая Паровозная скрипка!

- Старинная, - сказал Тепа. - Оказывается, еще раньше был такой чудак-Паровоз, большой любитель скрипичной игры… Береги, она во всем свете одна такая!

 

А Паровоз уже начал играть. И все услышали, как плывут облака и кричат птицы… И как Паровоз мчится по широкой степи в неизведанные края по новой дороге, а навстречу ему – тот самый чудак-Паровоз, который играл на паровозной скрипке раньше… И как они приветствуют друг друга – «У-ууууу!», и выпускают по туче густого пара – «Ууухххх!», и вот уже разошлись и мчатся дальше – «тудум-тудум, тудум-тудум, тудум-тудум»…

 

Когда Митя попытался рассказать дома про таинственный ремонт скрипки, ему никто не поверил. Скрипка выглядела совершенно целой. «Так починить нельзя!» - авторитетно заявил папа, машинист Сергеев. Но все , конечно же, просто были рады, что Митя скрипку нашел. Хотя и не признается, где.

Но один человек все-таки поверил в эту историю. И это был очень хороший человек – учитель Карл Иваныч. И он поверил во все – и в волшебный ремонт, и даже в Паровоза, играющего на на скрипке! И Карл Иваныч стал заниматься с Паровозом. Это было как нельзя кстати – ведь Митя уже почувствовал, что 1276 играет не хуже него, и Паровозу нужен другой, настоящий учитель!

Карл Иваныч приходил вечером, они с Митей пили чай из термоса, вместе кормили Тепу и Цинь печеньем, а потом Карл Иваныч поправлял очки и говорил:

-Ну, молодой человек, с чего начнем?

А после Паровоз играл с Митей дуэтом, а иногда и Тепа доставал свою валторну… А Карл Иваныч тогда играл на виолончели – этот удивительный Карл Иваныч умел и на виолончели тоже… И был он, кстати сказать, совсем еще молодым человеком – несмотря на бороду и очки!

 

Как-то в пятницу Митя вернулся домой после шахматного кружка и обнаружил на кухне Карла Иваныча, пьющего чай с Митиными мамой и папой. Они о чем-то беседовали…

 

А в субботу вместо экскурсии у Паровоза был концерт. Пришли и машинист Сергеев, и Митина мама, и даже директор музыкальной школы, и мальчик с неизменной красной лопаткой – все, кто поверил в эту историю. Паровоз № 1276 дождался, когда публика займет свои места – кто в соседнем вагоне с открытыми окнами, а кто и прямо на шпалах - и взмахнул смычком.

 

И в воздухе запахло апельсинами…

 

Март 2008