В столовке жирный свет, прокисший, как бульон,

Раздатчица пьяна и весела.

Глаза ее глядят, как-будто видят сон,

В котором жизнь пушиста и бела.

На грязь и смрад вокруг нисколько не ропща,

Забыв про личной жизни карусель,

Она мне плюхает в судки подобия борща,

Рагу и сок, похожий на кисель.

Я, в безобидности сих яств прекрасных усомнясь,

Вопросик задаю: «А не загнусь?»

И тут она в ответ: «Не из графьёв ли, князь?

Подумаешь, загнешься… да и пусть!..»

И взгляд ее - что в дождь разбитое окно,

Осколков острия и тьма одна…

И я вдруг бормочу: «Постой, я - в гастроном,

Раздатчица, я принесу вина!

Поверь, я подожду, пока рабочий день

В столовой не закончится, и ты

Беретик алый свой наденешь набекрень

И на лице запудришь слез следы.

И мы пойдем с тобой туда, где даль видна,

Ты душу наболевшую излей.

Непьющий буду пить с тобою я до дна,

Лишь не трезвей, родная, не трезвей!"

 

1980